Некромант (джен)

— Помоги мне!

Мужской голос, требовательный и грубый, выдернул Рабастана из раздумий, и он с недоумением уставился на сидящего на краю его койки мертвеца. Тот был худ, его длинные волосы и борода были редкими и даже сейчас казались грязными, а в одежде без труда угадывалась тюремная роба.

— Ты кто? — молча поинтересовался Рабастан.

На самом деле, странно, что первого местного покойника он увидел только сейчас, спустя года два после того, как попал сюда. Может, он вчерашним ритуалом что-то изменил для них? Стал им виден, например? Или ещё что…

— Редулф я, — ответил мёртвый. — А ты?

— А я некромант, — Рабастан не собирался представляться: зачем давать мёртвому в руки хоть и слабенькое, но оружие? — Зачем пришёл?

— Убраться бы отсюда, — сказал мертвец. — Поможешь?

— Почему ты сам не ушёл в твоё время? — ответил вопросом на вопрос Рабастан.

— Отсюда-то? — хмыкнул мертвец, и Рабастану стало почти дурно. Что же, мертвецам отсюда нет дороги? Никому? Почему? И как Экридис это сделал? — А то ты не знаешь?

— Я не умирал пока, — пожал плечами Рабастан.

Мертвец хмыкнул.

— Шутишь всё, — сказал он. — Молодой ещё… но некромант, да. Выпусти меня, — почти потребовал он.

— Почему я должен это делать? — поинтересовался Рабастан.

— Хочешь камеру со мной делить? — спросил в ответ мертвец. — Я и других приведу. Повеселимся!

— Приводи, — Рабастан слегка кивнул. — Я открою вам Завесу — а вот дальше сами, — он неприятно усмехнулся. — Мне вы там мешать не будете.

— А что там? — мертвец подозрительно сощурился.

— Там дорога, — честно ответил Рабастан. — Которая для таких, как ты, давным-давно закрыта. Ты заблудишься — как и твои товарищи. И вы вечно будете блуждать между мирами, если я не покажу вам путь.

— А ты не пугай, — мертвец нехорошо скривился. — Не то пожалеешь. Некромант, — он сощурился.

— Не буду, — мирно пообещал Рабастан. Жаль, что у него сейчас ни книги не было какой-нибудь, ни возможности просто встать и уйти. Угроз мертвеца он не боялся — они частенько начинали с них, и к ним Рабастан почти привык. Куда больше его тревожило то, что он узнал. Как Экридис запер души здесь? Как вообще можно отрезать душам ход за Завесу из какого-нибудь места?

И сколько их, таких, здесь?

И что будет, если отпустить их всех — не только тех, кто застрял здесь уже после постройки Азкабана, а и тех, кто вмурован в саму башню?

И — главный вопрос: зачем Экридису понадобилось это? Или он вообще ничего подобного не делал, и это — просто побочный эффект устройства Азкабана? Если так, то отсюда нужно уходить, и тут уже не важно, хочется кому-то этого или нет. Жизнь — это одно, ей человек имеет право сам распоряжаться. Но смерть — совсем другое. Даже если Ойген сейчас решит, что готов расплачиваться за свои дела таким образом, то потом он передумает, но что-то изменить уже не сможет и окажется здесь заперт. Нет уж! Впрочем, Рабастан, пожалуй, попытается его уговорить сначала — ну а если нет… что ж, вероятно, они поссорятся. Может, даже навсегда. Но такого вот посмертия для друга Рабастан допустить не мог.

— Эй! — окликнул недовольно Рабастана мёртвый. — Ты что замолчал?

— А о чём нам говорить? — спросил Рабастан. — Ты мне угрожаешь. Разговор закончен.

— Угрожаю?! — изумился мёртвый. — Я? Когда? Да брось, — он придвинулся поближе, но здесь было слишком холодно, чтобы Рабастан хоть что-то ощутил. — Слушай, — мертвец сделал жалобное лицо, — ну отпусти, а? Знаешь, как погано тут торчать?

— Я подумаю, — пообещал Рабастан. — Но сперва ответь на мои вопросы. За что ты попал сюда?

Рабастану это не было, на самом деле, интересно. Просто так в Азкабан не попадают — но ему ли осуждать кого-то? Сам-то он здесь вовсе не случайно. Однако он прекрасно знал, что мёртвые, не нашедшие Пути, любят говорить о себе — и задал этот вопрос, чтоб расположить мертвеца к себе.

И угадал, потому что тот заговорил обрадованно:

— О, я здесь не просто так… ты наверняка слышал о моём брате! Альберик Граннион — ты ведь его знаешь?

— Мы с ним не встречались, — осторожно ответил Рабастан, которому это имя абсолютно ничего не говорило, однако его собеседник, кажется, не был готов к такому повороту.

— Ну естественно, вы не встречались! — воскликнул мертвец. — Он же давно умер! А вот я застрял тут… эх, — он горько вздохнул. — А ведь Альберик был гений, — сообщил он Рабастану. — Он навозную бомбу изобрёл! — пояснил он с невероятной гордостью.

— О, действительно, — вежливо проговорил Рабастан, которому, на самом деле, стало почти весело. Да уж, гений… впрочем, многие бы школьники на его месте и в самом деле пришли в восторг. — Так ты его брат, — констатировал он очевидное, однако мертвеца его слова обрадовали:

— Да! Я о том и говорю же, — он довольно закивал. — Я ведь тоже был изобретателем, да, — заговорил он оживлённо. — И все говорили, что я более талантлив, все! Но ведь быть учёным — это так непросто… ты же понимаешь меня? — он попытался заглянуть Рабастану в глаза. — Я… Признаю, да, я увлёкся. Но мне нужно было проверять на ком-то эффективность!Ты пойми: если бы всё получилось, кого бы интересовали эти магглы? Они умерли во имя науки — меня просто слишком рано остановили!

— Понимаю, — кивнул Рабастан. — Что ты хотел изобрести?

— Зелье невидимости, — Рабастану даже показалось, что у мертвеца заблестели глаза. — Зелье, которое действовало бы на всех и вся! Даже на животных и предметы. Понимаешь? Вот это была бы бомба!

— Понимаю, — кивнул Рабастан. — Тебя отправили сюда пожизненно?

— Нет! — в отчаянии воскликнул мёртвый. — Нет! В том-то и дело! На двадцать лет! Но я не дожил, — он в отчаянии потряс головой и развёл руками. — Не дожил, понимаешь? Здесь… здесь невозможно жить! Совершенно невозможно!

— Да, здесь тяжело, — согласился Рабастан. — Что же помешало тебе уйти? — задал он, наконец, тот вопрос, который по-настоящему его интересовал.

— Так нет отсюда выхода! — воскликнул мёртвый. — Нету его! И камни тянут, — он поёжился. — Тут не видно ничего, — доверительно сообщил он Рабастану. — Темнота вокруг и стены. А пройти сквозь них нельзя.

— Но ведь ты же не сидишь в своей камере, — сказал Рабастан.

— Так их люди сделали, — сказал мертвец. — И камни тут обычные. А сквозь стены не пройти, — он ткнул пальцем во внешнюю стену, за которой шумело море, и вдруг предложил: — Сам попробуй.

— Почему ты пришёл ко мне сейчас? — спросил Рабастан, пока никак не среагировав на это предложение.

Он обдумает его — но позже.

— Ты ж такой маяк повесил, — удивился мёртвый. — До сих пор горит, — он ткнул пальцем в размазанные по полу следы засохшей крови. — Я просто смелый. Другие-то боятся. И правильно, — он закивал. — Ты же всё равно не сможешь всех выпустить. А я первый. Отпусти меня!

— Почему ты полагаешь, что я не смогу? — спросил Рабастан задумчиво.

— Они не дадут! — он нервно обернулся.

— Кто «они»? — Рабастан подозревал, о ком он может говорить, но предположение не высказал. Незачем пока.

— Твари эти, — мертвец приблизился к Рабастану чуть ли не вплотную и прошептал: — Дементоры.

— Почему? — так же тихо спросил Рабастан. И подумал, что это, вероятно, странно, определять громкость беззвучного разговора.

— Им же надо размножаться, — мертвец теперь выглядел испуганным, словно выдавал чужой секрет, который поклялся держать в тайне. — Мы, конечно, прячемся. Но они нас всё равно находят.

— Что они с вами делают? — серьёзно и сочувственно — причём вполне искренне сочувственно — спросил Рабастан.

— Растут, — едва слышно прошептал мертвец.

— Объясни понятнее, — попросил Рабастан. — Сейчас день — их нет здесь. Они не услышат.

— Они растут из нас, — торопливо зашептал мертвец, то и дело оглядываясь. — Собирают вместе — и растут на нас. Как грибы в навозе. Навоз превращается в белые грибы, а в мы — в них… я у брата видел, — он нервно хихикнул.

— Твой брат выращивал дементоров? — с удивлением переспросил Рабастан.

— Да грибы же! — раздражённо пояснил мертвец. — У брата на навозе росли шампиньоны. Вот и мы… там. Как навоз… а они растут, — договорил он еле слышно.

— Ты видел, как это происходит? — спросил Рабастан, старательно скрывая напряжение. Как бы дорого он дал, чтобы посмотреть! Как же жаль, что к мёртвому не применить легиллименцию!

— Видел, да, — мертвец закивал. — В подвалах. Они делают это в подвалах. Туда никто не ходит. Никогда. У них там, — он опять хихикнул, и Рабастан подумал, что сейчас впервые в жизни, кажется, увидит истерику у мертвеца, — грядки. В темноте. Я сбежал… все сбегают. Сначала. Пока силы есть. Выпусти меня! — жалобно повторил он. — Пожалуйста. Дай мне уйти.

— Дам, — пообещал Рабастан, собираясь с мыслями. То, что он услышал, требовало осмысления. Но, в конце концов, он ведь всегда сможет вызвать этого Редулфа обратно. — Грядки из душ? И дементоры рождаются из них? — переспросил он.

— Они на нас растут! — нетерпеливо сказал мёртвый. — Большего я не знаю. Растут… врастают в нас… и мы все в них превращаемся. Но я не хочу! — страстно проговорил он, прижимая к груди руки. — Отпусти меня!

— Идём, — Рабастан поднял завесу, и мертвец кинулся туда так, словно бы за ним гнались — и остановился, растерянно оглядываясь. — Подожди, — велел Рабастан, зажигая фонарь и удивляясь, насколько ярким он здесь оказался. Подождав, пока он разгорится, он взял его в руку и, сосредоточившись, плеснул из него на уходящую куда-то вдаль дорогу. — Иди — и возвращайся на мой зов, — сказал он, на всякий случай облегчая себе вызов мертвеца. Мало ли — вдруг ему понадобится. Впрочем, он не собирался тревожить его без нужды, но подстраховаться считал правильным: вряд ли этот Редулф захочет возвращаться даже ненадолго.

— Спасибо, — мертвец прижал руки к груди и повторил: — Спасибо, — и пошёл вперёд, быстро растворяясь в сером сумраке, заполняющим Тот мир.

Рабастан же погасил фонарь и, опустив Завесу, завернулся в одеяло. Ему было холодно и жутко — так, как никогда прежде. И сейчас он, пожалуй, впервые в жизни по-настоящему понимал Маркуса и его ужас перед отцом — и не важно было, прав ли он был в этих своих чувствах — и понимал, почему с таким отчаянием и ужасом каждый раз кричал Мальсибер по ночам.

И хотя сейчас он не представлял, как будет это делать, но точно знал, что должен убедить его отсюда выбраться. А как именно — он обязательно придумает.

Никто из них не должен умереть здесь. Никто.

Даже Джагсон.

И, кстати, нужно вытащить отсюда Блэка. Вероятно, тут придётся действовать не убеждением, а силой — что ж, пускай. Не важно. Но его он тоже не оставит здесь.

Он дал слово.