Некромант (джен)

— …полагаю, нам следует понять, есть ли у него ещё хоркруксы, или этот медальон — единственный, — подытожил Рабастан.

Они сидели в одной из малых гостиных Лестрейндж-холла вчетвером: Рабастан, Родольфус и Ойген с Маркусом. Рабастан долго колебался, привлекать ли к этому делу Руквуда — ему очень этого хотелось, но Родольфус отговорил его. И хотя Рабастан с ним согласился, он до сих пор не был уверен в правильности этого решения.

— То, что он нам помогал с побегом, отнюдь не означает, что он не лоялен Лорду, — говорил Родольфус, и возразить на это Рабастану было нечего. То, что ему было так удобно с Руквудом работать, аргументом не являлось, разумеется — а других у него не было. Думал Рабастан и о Долохове, и, хотя в нём он был относительно уверен, Рабастан решил пока что подождать. В конце концов, Долохов ведь не теорией силён.

— Есть идеи, как мы будем это делать? — с некоторым скептицизмом поинтересовался Родольфус.

Шла вторая неделя после их освобождения, и они уже почти привыкли к тому, что не заперты больше на нескольких квадратных футах и могут, например, гулять. Или даже бывать дома — хотя пока что они опасались это делать часто. Да и Лорд выразил совершенно недвусмысленное желание видеть их всех под рукой в Малфой-мэноре, но поскольку прямого запрета покидать его он всё-таки не отдал, и Лестрейнджи, и Мальсибер побывали дома. Да и обсуждать хоркруксы Лорда, определённо, было куда безопаснее за пределами Малфой-мэнора.

Этот вопрос мучал Рабастана уже давно и был одной из причин его желания привлечь к этому дело Руквуда. Потому что он не представлял, как можно это сделать, а главное — даже если они сумеют это выяснить, как найти другие хоркруксы?

У Родольфуса и Маркуса, к облегчению и радости Рабастана, обнаружилось несколько идей, и хотя ни одна из них не казалась ему идеальной, по крайней мере, задача больше не казалась ему неразрешимой. Ойген в обсуждении участия не принимал, хотя и слушал их внимательно, и лишь когда они собрались возвращаться, чтобы успеть к ужину, за которым в Малфой-мэноре все непременно собирались, сказал:

— А нельзя найти там, в том мире, всех, кто был убит Лордом?

— Можно, в принципе, — с некоторым удивлением ответил Рабастан. — Есть такие способы… я их не помню, правда. Но я знаю, где искать. Зачем только?

— Я так понимаю, для создания хоркрукса нужно кого-нибудь убить? — уточнил Мальсибер.

— Человека, — кивнул Родольфус. — Но я не думаю, что Лорд хранит свои хоркруксы там же, где убил.

— Конечно, нет, — Мальсибер улыбнулся. — Но возможно ведь, что убитые следят за тем, из-за чего убили их?

— Пожалуй, — согласился Рабастан, а Родольфус поглядел на Ойгена с удивлённым уважением. — Да, можно попробовать, — он улыбнулся.

— А если не получится, — добавил Мальсибер, — есть ещё легиллименция.

— Мёртвых нельзя отлегиллиментить, — возразил Рабастан.

— Ну так Лорд же и не мёртв, — Мальсибер улыбнулся.

Родольфус ошарашенно уставился на него, Маркус побелел, а Рабастан рявкнул:

— Не вздумай! — и, схватив Мальсибера за плечи, встряхнул его. — Даже не пытайся!

— Почему? — засмеялся тот. — Ты полагаешь, он опаснее дементоров?

— Опаснее, — отрезал Рабастан. — Ойген, нет. Обещай!

— Послушай, — Мальсибер накрыл его руки своими. — Я не стремлюсь к смерти, но, возможно, нам придётся это сделать.

— Нет, не стоит, — Рабастан упёрся и с такой силой стиснул его плечи, что Мальсибер высвободился и мягко возразил:

— Стоит. Я, на самом деле, — он смущённо улыбнулся, — уже делал это. Сложно, но не невозможно.

— Что ты делал? — спросил Родольфус.

— Смотрел, — засмеялся Ойген. — Это не так сложно, как может показаться.

— И он что, не понял, что ты делаешь? — с острым интересом спросил Родольфус.

— Ну, раз я живой, — Мальсибер откровенно веселился, а Рабастану было жутко. Он не понимает, как рискует? Но зачем?

— Что ты там увидел? — сухо спросил он.

— О, там очень странно, — откликнулся Мальсибер. — Но тогда я искал ответ на конкретный вопрос… вы все удивлялись, где же Северус и вообще целители. Я могу сказать.

— Снейп в Хогвартсе, — сказал Родольфус. — И Лорд сам, насколько я понимаю, довольно разбирается в зельеварении, чтобы…

— Ты что, думаешь, ему всё это интересно? — Ойген вскинул брови. — Северус уже нас осмотрел — только мы не помним этого. Мы не всё время камнями лежали в кармане лордовой мантии — он нас превращал обратно, а потом просто стёр память.

— Но ты помнил что-то всё равно? — Родольфус нахмурился.

— Нет, — успокоил его Ойген. — Но я тоже умею быть логичным. Ни за что я не поверю, что Лорд станет сам тратить на нас время, когда у него есть Северус. И раз мы его не видели, а зельями нас поят — значит, мы не помним этого. Я проверил — так и есть, — он гордо улыбнулся и тут же рассмеялся. — Ну что вы все так смотрите? — спросил он удивлённо. — Раз у Лорда есть хоркруксы — он меньше, чем любой из нас. Да, он может нас убить, но он всё равно слабее.

— Всё равно, — Рабастан даже головой мотнул. — Не делай так больше. Ойген, это глупо и опасно.

— Опасно, — согласился тот. — Но не глупо, а вполне разумно. Рэба, ну подумай сам.

— Не хочу, — отрезал Рабастан. — У меня всего два друга, и одного я уже терял. С меня хватит.

— Нельзя думать только о себе, — мягко возразил ему Мальсибер. — Иной раз риск оправдан. Послушай — я очень хочу пережить его и увидеть его смерть. Но если иного способа не будет, я попробую узнать, куда он спрятал их.

— Рэба, — тихо сказал Родольфус. — Ойген прав.

— Мне наплевать, — отрезал Рабастан. — Ты не будешь рисковать, — он ткнул пальцем в грудь Мальсибера. — Или я превращу тебя в камень и отправлю в Южную Америку, — он развернулся и аппарировал прямо в Малфой-мэнор.

Рабастан невероятно злился. Как, возможно, никогда прежде за всю жизнь. У него было слишком мало близких, чтоб вот разбрасываться ими! Одного из них Лорд у него уже забрал, и Рабастан не мог и не хотел потерять второго. Вот зачем, зачем Мальсибер нарывается? Надо было его в самом деле взять — и в Южную Америку отправить. Вместе с Родольфусом. И заклятье наложить лет на десять. А потом бы он расколдовал их…

… и всё равно бы потерял. Даже Ойген не простил бы, а уж брат — подавно. И как лучше потерять их: мёртвыми, но близкими, но живыми, но чужими?

Мерлин, почему это всё так сложно?! Вот зачем бывает нужна власть, вдруг понял Рабастан. Если бы она у него была, он бы просто запретил им — всем троим, включая Маркуса — вообще соваться куда-либо. И всё сам бы сделал. А они не злились бы, а просто переждали.

За ужином Рабастан сидел очень мрачный и делил своё внимание между Тёмным Лордом и своей тарелкой, а едва ужин завершился, ушёл к себе в комнату и закрылся там, наложив на дверь мощные запирающие чары. А вот про окно забыл — вернее, просто не подумал, и когда в него вдруг постучали, дёрнулся и непонимающе уставился на силуэт Мальсибера за ним.

— Тут холодно! — жалобно проговорил Мальсибер, снова постучав в окно и демонстративно ёжась.

Рабастану стало смешно, и он, взяв плед и подойдя к окну, открыл его и, накинув плед на плечи Ойгену, махнул ему рукой:

— Входи.

— Я всё думаю, — сказал Мальсибер, залезая в комнату и заворачиваясь в плед, — а ты в какой камень меня превратил?

— Я ещё не думал, — засмеялся Рабастан, ставя кресло поближе к камину. — В какой бы ты хотел?

— Нет, я про тот, которым я был после Азкабана, — Ойген уселся в кресло.

— Как ты там держался? — спросил Рабастан, выглядывая за окно.

— Балкон наколдовал… ты знаешь, странно как, — сказал Мальсибер, протягивая к огню руки. — Мне многие сложные заклятья вспоминать проще, чем простые. Я до сих пор не могу толком вспомнить, как бриться, например. А балкон вот сразу вышел.

— Руди мне тоже о подобном говорил, — Рабастан присел на край кровати. — Я-то ничего не забывал.

— Ты-то нет, — он Мальсибер наклонился к огню так близко, что тот едва ли не лизал его пальцы. — А мне так надоело…

— Отпусти бородку, — усмехнулся Рабастан. Мучавшей его весь вечер злости и обиды больше не было, и внутри на их месте было прохладно и хорошо. — Тебе пойдёт.

— Нет уж, — Ойген передёрнул плечами. — Бороды мне на всю жизнь хватило. Больше никогда! — пафосно воскликнул он и рассмеялся. И спросил вдруг, обернувшись: — А ты вправду это сделаешь?

— Я как раз сидел и думал, сделал бы я это или нет, — усмехнулся Рабастан. — Потому что результат один. Не знаю я, как вас хуже потерять — живыми или мёртвыми.

— Ты не допускаешь, что мы не умрём? — с любопытством спросил Ойген. — Маркус, Руди, я? Рэба, рисковать придётся всё равно, — серьёзно сказал он, разворачивая кресло к Рабастану. — Мной, тобой, всеми нами. Иначе ничего не выйдет.

— Понимаю, — неохотно признал Рабастан. — Но не хочу.

— Ну, мы будем осторожны, — ободряюще проговорил Мальсибер. — И я буду. Нам с тобой ещё с дементорами разбираться — и ты обещал нам рассказать, что ты там узнал о них.

— С дементорами, — повторил Рабастан. — А ведь ты не бросишь это дело, верно?

— Верно, — Ойген улыбнулся. — Видишь — мне есть смысл поберечь себя!

— Пообещай, по крайней мере, подождать, пока не станет ясно, что у меня не получилось ничего узнать у мёртвых, — попросил Рабастан.

Ойген засмеялся и кивнул, и Рабастан с тоской понял, что тот ждать не будет. Значит, ему нужно торопиться — и чем раньше он начнёт, тем больше у него шансов успеть прежде, чем Лорд поймает Ойгена.

Так что, проводив Мальсибера, Рабастан не лёг спать, а отправился к себе домой в библиотеку. Он примерно представлял, где там могут стоять книги о том, как вызвать мёртвых не по имени, а по обстоятельствам их смерти. Способ есть, Рабастан это точно знал — а значит, он его отыщет.