Голубой (джен)

Энакин Скайуокер любил голубой цвет.

Голубой был цветом неба. А небо почти всегда было одного и того же оттенка, прекрасного голубого оттенка. Только на некоторых планетах с необычной атмосферой оно сверкало своим собственным светом, расстилаясь над миром весёлым лазурным теплом. И совсем неважно, сколько облаков пыталось скрыть первозданную небесную синеву, яркий цвет всё равно проступал, показывая красоту, скрытую за белой занавеской.

В детстве Энакин часами смотрел на небо, думая о том, какие тайны оно скрывает и какую жизнь оно обещает где-то там, вдалеке от маленького магазина Уотто. И даже когда глубоко заполночь небо становилось черным, а звезды, как бриллианты, усыпали его, он смотрел вверх и где-то в глубине своего сердца знал, что однажды будет свободен.

Голубым был цвет небес на Набу.

Лёжа в траве озерного края, Энакин смотрел ввысь на небо, что распростерлось прямо перед ним. Рядом, уютно устроившись, лежала Падме, и… он никогда не чувствовал себя счастливее. Он нежился в лучах теплого солнца на этих сапфировых просторах и ни о чем не думал, он не хотел вспоминать о том, что скоро ему придется возвращаться обратно, туда, где он расстанется с теми, кого любил.

Однажды Падме сказала, что его глаза были точно такого же цвета, как небо над её родной планетой. Он даже, когда у него была возможность, внимательно рассмотрел свое отражение в зеркале: всматриваясь в глаза, он искал подтверждение её словам. Он никогда раньше не обращал особого внимания на цвет своих глаз, поэтому, к своему большому удивлению, Энакин действительно понял, что Падме была права: его глаза сияли тем же голубым цветом, что и небо над Набу.

— Тогда Набу всегда будет со мной, — сказал он, и на лице Падме от этих слов появилась просто потрясающая улыбка.

— А со мной — ожерелье, напоминающее о тебе, — прошептала она, прильнув к нему.

Голубым был цвет его светового меча.

Неважно, сколько мечей он потерял, сломал или просто-напросто уничтожил (к бесконечному недовольству Оби-Вана), клинок всегда оставался кристально голубым. Он пытался выбрать зеленый кристалл (должно же быть в жизни какое-то разнообразие), но, похоже, по душе ему были только те кристаллы, что окрашивали клинок в небесно-голубой цвет.

Казалось, голубой был его цветом, даже несмотря на чёрную одежду.

Голубой так много для него значил — он стал символом свободы и новой джедайской жизни. Голубой был цветом неба, неба, куда он спешил, когда улетал с планеты, уходя на задание. Он покрасил голубым свой гоночный под, тот самый, с помощью которого смог освободиться от рабства.

Но он не был Энакином Скайуокером.

Он был Дартом Вейдером, наследником Галактической Империи и Тёмным Лордом Ситхов. Он ни перед кем не отвечал (кроме как перед своим учителем, императором), и он ненавидел голубой каждой частичкой своей души.

Потому что голубой был цветом Энакина Скайуокера, цветом его глаз и меча. Глаза Вейдера были скрыты маской, окутанной тьмой, их никогда не было видно, а его световой меч был кроваво-красным. Он выплеснул всю свою ненависть, создавая это оружие, так же как он изливал ненависть каждым своим действием, и он не мог сдержать то ощущение гордости, которое он испытал, когда увидел огненно-красное лезвие.

Голубой был цветом, который Энакин связывал с Оби-Ваном и его туманными глазами, которые сияли вечным спокойствием, охватившим его. Энакин жаждал увидеть похвалу или смех в глазах своего учителя, он хотел увидеть, как тепло приходит на смену холоду в этих лазурных глубинах. Потому что это тепло всегда поддерживало Энакина, когда у него снова и снова что-то не получалось, и он делал всё возможное, чтобы видеть это тепло как можно чаще.

Мысль об Оби-Ване вызвала гнев Вейдера.

Голубой был цветом глаз джедая, повернувшегося спиной к тому, кого (как он утверждал) любил как брата. Оби-Ван оставил Энакина возле пылающей лавы, глаза его потемнели от сожаления, когда он поднял световой меч с чёрного песка, он был глух к тому, что кричал ему Энакин. Его сине-серо-зелёные глаза изменились до цвета сурового моря, вокруг него клубился дым, и Энакина пронзила боль от осознания того, что его предали.

Это давало силы Вейдеру; это предательство всё ещё придавало ему сил. Энакин не предавал Оби-Вана. Он никогда бы не предал Оби-Вана. Тот первым вытащил меч, джедай нанёс первый и, возможно, последний удар по ослабевающей душе Энакина, позволив гневу Вейдера проникнуть в него и дать ему силу, силу, что была необходима для встречи со своим бывшим учителем.

Вейдер ненавидел Оби-Вана так же сильно, как он ненавидел голубой цвет. Ему было всё равно, был ли это цвет неба, цвет свободы или цвет безмятежности. Вейдер был рождён от красно-оранжевого пламени, которое обожгло его плоть до чёрного, и он никогда не забудет урок, который извлек из смерти Энакина Скайуокера.

Голубой был цветом слабости. Красный был цветом силы.

И он, лорд Дарт Вейдер, очистил себя от всех слабостей.