На темной стороне (гет)

Тонкс больше не возвращалась к теме мучительных занятий с Гарри, но как ни странно, вскоре после исчезновения Дамблдора Снейп вдруг сам прекратил уроки окклюменции. Было это связано с тем, что директор больше не контролировал школу или Поттер окончательно допек Снейпа, Тонкс не знала, но далось ему это тяжело. Она застала его в тот вечер в удручающем состоянии. Нимфадора не понимала, почему мальчишка так действует на Снейпа. Тот всегда цапался с учащимися, она сама, будучи школьницей, пару раз доводила его до крика, но Тонкс никогда бы не поверила, что после этого у него еще несколько часов дрожали руки.

На деле Снейп оказался не таким уж железным человеком. Может, от усталости или по другой причине, но он стал терять свой пресловутый контроль над эмоциями. А может быть, дело было еще и в том, что Тонкс проводила в его комнатах уже все свободное время и видела его в самых разных состояниях. Тем не менее, Северус никогда не говорил о том, что чувствует, не жаловался и не делился тем, что беспокоило, но одно то, что он все чаще не мог заснуть даже на фоне недосыпа, говорило о сильном стрессе. Иногда она находила осколки на полу в лаборатории и гостиной. В то, что он по неосторожности ронял склянки, поверить было сложно. Скорее, нарочно бил их, пытаясь снять напряжение. Тонкс понимала, что это не выход, но разговаривать он отказывался. Единственное, что ей оставалось — это расслаблять его занятиями любовью. Однако, и это помогало только до поры до времени.

— Не нужно, — остановил ее Снейп, поднимая с пола и притягивая к себе на колени. — У тебя губы обветрены.

Тонкс покраснела, она, и вправду, в последний раз слегка перестаралась, но вслух не жаловалась. Наоборот, ей нравилось думать о том, при каких обстоятельствах это случилось.

— Ты хоть иногда перестаешь читать мои мысли? — в шутку возмутилась она. — Мне это приятно.

Снейп едва заметно улыбнулся и коротко поцеловал ее.

— Приятно стирать губы или, что я, как ты пошло выражаешься, читаю твои мысли?

— Мне вообще нужно отвечать на этот вопрос? — и она на ощупь стала расстегивать пуговицы на рубашке. Отвечать, действительно, было не обязательно. Снейп знал, что она не просто не возражает против легилименции, но испытывает от этого определенное, причем довольно сильное, удовольствие. Однако руку ее он остановил.

— Не сейчас... — и поцеловал в ладонь. — У меня накопилось слишком много негатива, не хочу передавать его тебе.

— Глупости... ты ничего не передаешь мне! — возмутилась Тонкс.

— Почему ты так решила? Интимные действия еще в древние времена использовались для этих целей.

— Но я не...

— Не чувствуешь этого. Я знаю. Но со мной ты меняешься, пока сама не замечая этого. Люпин уже рассказывал, как ты пригрозила насмерть заколдовать этого идиота-кондуктора в Ночном Рыцаре. Уж если оборотня впечатлило, что милая добрая девочка вдруг ощетинилась, как волчица.

— Когда это он такое говорил? — напряглась Тонкс, кажется, действительно припоминая такой эпизод.

— Он рассказывал Блэку, я случайно услышал. Еще я поразился, что он тебя в свою стаю приписал.

Тонкс закатила глаза.

— Я злилась на тебя. Ты же почти две недели не объявлялся.

— Не думаю, что дело только в этом, — серьезно сказал Снейп.

— Стой, то есть ты теперь еще и любовью со мной заниматься не хочешь?!

— Хочу, — Снейп пригладил багровеющие кончики волос на ее голове, от чего те снова сменили цвет. — Но не сейчас. Мне нужно хотя бы немного разобраться с собой.

— Мне уйти? — до обиды оставалось совсем чуть-чуть.

— Если тебе так будет лучше. Я хотел бы несколько часов провести в лаборатории, — как можно аккуратнее сказал Снейп.

— Можно, я тогда останусь тут и просто лягу спать, когда захочу? — спросила Тонкс, не желая сдавать позиции.

Северус кивнул, еще раз поцеловал ее и поднялся с кресла.

— Послушай, что бы ты мне не говорил, — сказала Тонкс, пока он не скрылся в своем убежище. — Я не боюсь измениться.

Снейп замер на мгновение и, не оборачиваясь, сказал:

— Твоя тетка, видимо, считала так же. Подобного я никогда не допущу, — и ушел.

Оставшись одна, Тонкс забралась в его кресло с ногами и заплакала. Обидно, обидно быть отвергнутой в такой уязвимый момент. Ей хотелось, чтобы он услышал, как она плачет, но очевидно, на стенах стояли заглушающие чары — что было вполне актуально в последнее время. Постепенно Тонкс успокоилась и стала перебирать в памяти его слова. Почему он упомянул Беллатрису? Сомнений в том, что он имел в виду именно ее, а не Нарциссу, не было. Тонкс никогда не встречалась со старшей теткой или не помнила этого. Дома поговаривали, что та рехнулась на почве Того-Кого-Нельзя-Называть. Как-то раз мать упоминала, что сестру сгубила страсть. Неужели Бэллатриса была любовницей Темного Лорда? Снейп явно что-то знал. Тонкс поежилась. Ее не пугало, что человек, которого она сама любила, носил Темную Метку, но что он имел в виду, говоря о накопившемся негативе, она понимала. В те дни, когда Снейпа вызывал Волдеморт — благо, это случалось относительно редко, он становился другим, тьма словно пропитывала его одежду. Потом он уединялся на время и после возвращался уже привычным ей человеком. Поначалу Тонкс думала, что дело в ауре Темного Лорда, но потом поняла, что это исходило от него самого. Ну, да. Недаром же он сказал когда-то, что Темную Метку просто так не ставят.

И тем не менее, о том, что он — Пожиратель, Снейп всегда говорил в прошедшем времени.

Когда Тонкс думала о нем, ее не оставляло ощущение, будто в сложном пазле не хватало нескольких деталей. Кто знает, может, ответы были там... в тех четырех годах, которые она не помнила, а Снейп всеми правдами и неправдами отказывался вернуть ей воспоминания.

Когда он пришел из лаборатории, Тонкс уже спала, вольготно расположившись посередине его не особо широкой кровати. Какое-то время он смотрел на спящую в позе морской звезды Нимфадору теплым и очень глубоким взглядом. Затем сел рядом — лечь-то было особо некуда — и долго осторожно гладил по растрепанным волосам, стараясь не разбудить.

* * *

А потом случилось нападение на Министерство Магии.

* * *

— Привет... — Тонкс стояла в дверях. Вид у нее был довольно тусклый. — Я неделю провела в Мунго. "И очень хотела, чтобы ты пришел ко мне".

— Ты же не умирала, — холодно сказал Снейп, делая вид, что занят с какими-то бумагами.

Тонкс это проглотила.

— А если бы умирала, пришел бы? Знаешь, когда мне было лет пятнадцать, я мечтала умереть у тебя на руках, — она с усилием улыбнулась, все еще надеясь, что ей показалось.

— Знаю, — сухо сказал он.

— Я не вовремя? — ощутимо холоднее спросила Тонкс.

— Есть немного.

Тонкс захотелось хлопнуть дверью так, чтобы стены Хогвартса рухнули, но вместо этого она спокойно вошла в его кабинет. Снейп наконец поднял на нее взгляд. Холодный и пустой.

— Зачем ты врешь мне?

Снейп прищурился.

— Не надо, я и сама скажу. Я спрашивала у твоего приятеля из лаборатории. Ты же был в Мунго. И даже заходил ко мне, но какому-то совпадению, каждый раз, когда я спала!

Снейп в сердцах хлопнул ладонью по столу.

— Никогда не смей ни с кем говорить обо мне. Поняла? — он встал и раздраженно прошелся по кабинету.

— Иначе что? Сотрешь мне память?

— Идиотка! У меня нет приятелей. Любой человек в моем и твоем окружении может оказаться опасен.

— Я была аккуратна! — Нимфадора коснулась его руки, но в ответ он грубо схватил ее за плечи и впечатал ее в дверцу шкафа.

Тонкс с вызовом посмотрела прямо в глаза.

— Ты? Аккуратна?

— Да! Представь себе!

— Ты хотя бы понимаешь, что тебя убьют, если станет известно о том, что я сплю с тобой? — ему, в отличие от нее, не удавалось говорить спокойно. — И если в моей верности когда-либо усомнится Темный Лорд, то убить тебя прикажут мне. Ну зачем ты так смотришь на меня?! — И Снейп сжал ее голову руками, а потом закрыл глаза, словно взгляд Тонкс делал ему больно.

— Значит, моя детская мечта сбудется, — тихо сказала она, обняв его.

— Дурочка, — уже нежнее прошептал Снейп. — Даже если до этого не дойдет, тебя попытается убить, как минимум, Беллатриса. Ей доставит удовольствие отнять у меня что-то предположительно дорогое.

— С ней я уж как-нибудь разберусь, — прошептала Тонкс.

— Неделю назад у тебя не вышло, — напомнил Снейп.

— Знаешь, как я была хороша? Никогда такого не испытывала, мне хотелось, чтобы бой не заканчивался. Если бы я не отвлеклась на мгновение, эта стерва была бы моя. Мне показалось, что в дверях я увидела тебя...

Снейп раздраженно цокнул языком.

— И думать обо мне тебе нельзя. Ты считаешь, я единственный легилимент в Англии?

— Я научусь закрывать сознание, обещаю. Это раньше я думала, что не смогу.

Снейп чуть отстранился от нее.

— Тебе нельзя проводить со мной столько времени, — он сказал это так спокойно и уверенно, что Тонкс испугалась.

— Ты запрещаешь?

— Считай, что да. С тебя явно достаточно.

— Может, это я буду решать?

— Нет, ты как раз решить ничего не можешь. После нападения на Артура мне показалось, что ты начала осознавать, но сейчас я вижу азарт вместе рассудительности.

— Что?!

— Нимфадора, я не приходил к тебе в палату именно затем, чтобы ты не воспринимала то, что происходит между нами, как что-то серьезное. Это было очень хорошо, мне было хорошо, но у этих отношений нет будущего.

— Зачем думать об этом?

— Но ведь ты думаешь, — усмехнулся Снейп. — Я совершил ошибку, позволив тебе и себе все это. Иногда я забываю, что ты так молода и еще так неопытна. Будь ты старше и оценивая меня более критически, ты бы никогда не посмотрела в мою сторону. Даже если закрыть глаза на то, что я за человек, мне нечего тебе предложить. Ты как-то пошутила, что в архивах аврората наверняка лежит папка с моим делом. Так она там действительно лежит. Я знаю, что в отличие от твоего обожаемого Люпина, я сам поставил крест на свой жизни. Пока жив Дамблдор, я в относительной безопасности, но ничто не сможет перекрыть преступлений, которые уже были сделаны.

— Мне все равно...

— Зато мне нет. У тебя есть будущее.

В этот вечер она не осталась у него на ночь. Домой к матери ей тоже не хотелось, и Тонкс отправилась в свою лондонскую квартиру. На ступенях у подъезда она обнаружила Люпина. Он сидел, глядя куда-то перед собой, и даже не сразу заметил Тонкс.

— Привет! Ты бы предупредил, я могла и не прийти сегодня домой, — она привычно поцеловала его в щеку. Рем приобнял ее.

— Я узнал, что тебя сегодня выписывают, и решил зайти наудачу. Как ты?

Выглядел он подавленным, впрочем, возможно, сказывалась близость полнолуния. Как бы то ни было, Тонкс была ему рада. На душе было тяжело, а поговорить не с кем. Снейп словно отдалялся с каждым днем, что-то происходило, но она не понимала, что. А Рем был самым близком другом, хоть они и мало общались последние месяцы.

— Порядок. А ты мог бы и зайти навестить меня в Мунго, — укоризненно сказала она, открывая дверь.

— Так я заходил каждый день. Но твоя мать, как цербер, там дежурила, и я решил не играть с огнем.

— Ого, а я ее не видела. Надо же. Мне казалось, ко мне вообще никто, кроме врачей и Грюма, не заходил.

— Аластора она, видимо, из потенциальных женихов вычеркнула, — пошутил Ремус.

Тонкс нервно прыснула.

— А зря! Он, мне кажется, в молодости вообще огонь был!

Болтать с Ремом было легко. Они пили раз за разом убегающий кофе, говорили о Сириусе. Тонкс предполагала, что смерть школьного друга потрясет Люпина сильнее. Но похоже, единственный человек, который действительно горевал о Блэке, — это его крестник, ребенок, знавший его меньше всех. Потом Тонкс неожиданно заплакала и долго не могла остановиться. Ремус подсел к ней и, обнимая, уговаривал. Когда слезы постепенно стихли, Тонкс вдруг сказала:

— Рем, можно задать тебе нетактичный вопрос? — и не дожидаясь его ответа, спросила: — Почему ты не женат?

Люпин немного растерялся, а потом печально улыбнулся.

— Кандидатки все слабоваты. Одна косая, другая кривая, — Тонкс заулыбалась. — Думаю, что ты сама знаешь ответ. Оборотень — не лучшая пара.

— Из вашей убойной троицы один Джеймс был удачлив? — Петтигрю Люпин предпочитал не упоминать, рассказывая о Мародерах.

— Почему? Сириус просто никого не любил, хотя, мне казалось, он тоже засматривался на Лили. Возможно, ради принципа — ее бы никогда не приняла мать Сириуса. А может, от чистого сердца. В Лили было невозможно не влюбиться. По ней, по-моему, даже Снейп с ума сходил.

Тут Тонкс чуть не разлила бокал вина — с кофе они плавно перешли на более крепкие напитки.

— Чего ты так удивляешься? Он, вообще, мне кажется, западал исключительно на самых красивых девчонок. Забавно, правда?

— А на кого еще? — как можно спокойнее спросила Тонкс, все равно боясь, что ее выдает абсолютно все. Удар был слишком меткий. Красота... Тонкс знала, что она некрасива.

— Ну, я за ним, правда, не следил, — как-то подчеркнуто произнес Люпин. — Но, насколько я замечал, первые годы он все время крутился вокруг Лили, а последние проводил по большей части в компании Люциуса Малфоя и Нарциссы Блэк. Конечно, ни та, ни другая ему не достались, но больше он, мне кажется, ни с кем даже не разговаривал никогда, — преувеличил Ремус.

— Какой была эта Лили? — Тонкс подлила им еще вина и достала банку маслин — последнее, что было у нее из еды.

Люпин ненадолго задумался.

— Не могу тебе сказать. Столько лет прошло, да и такая трагедия меняет восприятие людей, особенно если они были в той или иной степени дороги.

— В каком смысле? — не поняла Тонкс.

— Забываешь о плохом или недостойном. Это забавная особенность памяти. Мы хотим помнить только хорошее. Все ошибки даже не просто прощаются, а становятся не важны на фоне того потрясения, которое ты пережил, испытав потерю. Гарри не так давно напомнил о том, какими мы были в его возрасте. Я был поражен. Я совершенно забыл о том, что мы вели себя, как последние засранцы. Я помнил Джеймса другим, но это не омрачило мою память о нем. Поэтому я не могу сказать тебе, какой была Лили. В моих воспоминаниях она осталась доброй, красивой и очень правильной девушкой. Знаешь... — Люпин задумался. — Она была из тех людей, у которых абсолютно все ладится. За что бы они не взялись. Не удивительно, что Джеймс не хотел встречаться ни с кем, кроме нее. Ему всегда нужно было только лучшее.

— Ты тоже был в нее влюблен?

— Я? — Люпин допил вино. — Нет, я понимал, что она никогда не будет с таким, как я.

— Не понимаю, что с тобой не так! — в сердцах возмутилась Тонкс, чувствуя как ее все больше раздражает этот прекрасный призрак. — Ты классный мужик! Умный, симпатичный, интересный.

— И немного опасный в каждое полнолуние, — улыбнулся Люпин.

— Ну, это звучит скорее как достоинство, — Тонкс допила вино, а Люпин с восхищением коротко посмотрел на нее.

— Лили была слишком правильной. Да и потом, как бы тебе объяснить... — Люпин отвернулся к окну, мучительно подбирая слова. — Когда мужчина любит женщину, он не просто хочет ее, хотя это, конечно, один из главных рычагов. Но еще он хочет сделать ее счастливой, а это невозможно, когда на тебе стоит клеймо, когда ты понимаешь, что никогда не сможешь вписаться в общество и тебе фактически нечего предложить, кроме багажа личных проблем.

Тонкс почувствовала, как холодели пальцы. Она уже слышала сегодня эту фразу. Практически слово в слово.

— Рэм... — Тонкс чувствовала, как краснеет, но это можно было списать на вино. — А вот если бы тебя полюбила девушка и она бы тебе тоже нравилась, неужели ты бы не наплевал на всю эту хрень с клеймом и прочими отмазками?

Люпин посмотрел на Тонкс с такой смесью боли и надежды.

— Это сложный вопрос, Тонкс. Мало кто сможет влюбиться в оборотня.

— Ну, а если бы кто-то смог? — настаивала она.

— Ты знаешь, — Люпин неожиданно горько усмехнулся. — Лет в семнадцать я, наверное, о таком и мечтал. Я бы предложил ей бежать со мной куда-то на край света. А сейчас я понимаю, что бежать — некуда. А почему ты спрашиваешь?

Тонкс печально улыбнулась, подумав: «Какое счастье, что Люпин не владел легилименцией», — и помотала головой, чувствуя, как к глазам опять подступают слезы.