Ученица мастера марионеток (гет)

Вот он — тёмный путь,

Ведущий куда-нибудь…

И я даже знаю, что в Ад,

Но не стану возвращаться назад.

Дверь за спиной Хитоми захлопнулась с тихим щелчком, скрывая от прожигающего взгляда Кукловода. Но она просто не удержалась от колкости в адрес этого язвительного индивида, который настойчиво желал заполучить её костлявую тушку в свою дикую коллекцию. Потому, когда она развернулась, чтобы прихватить стоящую у двери корзинку с овощами, слова сами сорвались с языка. Да, Мизуки понимала, что определённо перегибает палку, но собственно… А что ей терять-то?

Живот жалобно заурчал, напоминая, что он давным-давно пуст. А вот из корзинки аппетитно пахло яблоком. Сейчас этот запах резко бил в нос и заставлял желудок болезненно сжиматься, а рот наполняться слюной. Запустив руку в корзину, Хитоми выудила раздражающий объект и на ходу впустила в него зубы, откусывая сочный кислый кусок, от которого даже запершило в горле. Зажмурив на мгновение глаза и прокашлявшись, Мизуки встряхнула головой и вернула яблоко в корзину к овощам — этакую кислятину на ходу есть не стоило вне зависимости от того, насколько ты голоден.

Под ногами привычно поскрипывали ступеньки. Чтобы миновать их, ушло несколько минут. И вот она уже стояла на кухне, осматриваясь на предмет проведённого в её отсутствие обыска. Что он был, Хитоми не сомневалась: Кукловод так и вообще не особо стеснялся, двигая мебель и открывая шкафы. Да, конечно, всё это было лишь её личными догадками, основанными на чувствительном слухе… И интуиции, что редко её подводила. Но чем ещё можно было так шуметь?.. Да и насколько ей было известно, попав в столь странное место, любой нормальный человек будет собирать информацию. Вот и сейчас… Ощущение того, что здесь было перелопачено всё и основательно, никак не оставляло, хоть всё вроде как стояло и лежало на своих местах и в том количестве, которое Мизуки помнила…

Окинув взглядом все углы своей собственной кухни, она всё-таки решила не заморачиваться. Всё на месте, а профессионализм… впечатлял. «Хотя чего ещё можно было ожидать от них?» — размышляла Хитоми, растапливая печь. Взгляд опять упал на корзинку, из которой всё ещё до одури било в нос яблоком. Можно было, конечно, поесть и сырое — некоторые овощи и в таком виде хороши… Но привычка брала своё. Поёжившись, Мизуки подавила тягу к сыроедению и поворошила кочергой угли. Надо бы почистить печь… Но… Не сейчас. Ещё раз осмотрев рыжий с зелёным хвостиком кончик морковки, она вздохнула и натянула на колени свой драный балахон — пробравшаяся в помещение осенняя прохлада явственно намекала, что стоит всё же похлебать чего-то горячего и желательно жидкого.

Когда печь весело затрещала и обдала волной горячего воздуха, Хитоми подставила поближе замёрзшие пальцы, чтобы понежиться хоть немного в этом тепле. Однако пустой живот навязчиво требовал пищи. А потому маленькая кастрюлька с водой была спешно поставлена на плиту. И вот теперь нужно было достать самое ценное сокровище, что было у Мизуки, — свиное рёбрышко с тонким слоем мяса… Стоило только представить это с трудом добытое чудо, как рот наполнялся вязкой слюной.

Ступени старой лестницы тихо заскрипели, осведомляя, что у неё скоро будет «компания». Хитоми с сомнением воззрилась на своё сокровище, вспомнив об элементарных правилах приличия при приёме гостей. Однако кусочек косточки был слишком мал, чтобы из него получилось больше одной порции супа хотя бы с запахом мяса. Впрочем, делиться Мизуки была не намерена, да и сильно сомневалась, что такое скудное варево может заинтересовать нукенинов. Да и вообще, у неё тут не трактир… А вот «гости» наверняка в этой забегаловке побывали… Так что совесть Мизуки была абсолютно чиста.

Живот продолжало болезненно сводить, и чтобы как-то его успокоить, ей пришлось вновь взяться за кислое яблоко. От которого всё так же першило и перехватывало горло. Тихие шаги стихли, не доходя до зала. А значит, «гость» сейчас, вероятнее всего, наблюдал за ней. Но пока желал остаться незамеченным. Ну и пусть. Свесив ноги с высокого стула, Хитоми принялась сверлить взглядом стоящую на огне посудину. И вот вода в кастрюльке наконец-то закипела, выпустив из-под крышки белёсую струйку пара и весело оглашая кухню своим клокотанием. Хвостик от кислющего яблока был выброшен в мусорное ведро, мясная косточка была тут же отправлена в кастрюлю, а сама Мизуки взялась за любимый нож, которым постоянно пользовалась вот уже четыре года. Повертев инструмент в руке, она всё-таки отложила его в сторону и извлекла из сиротливо стоящей на пустом обеденном столе корзинки пакетик с картофелем, небольшую луковицу и ту самую морковку.

С сожалением оглядев оставшееся содержимое своей «оплаты», Хитоми криво усмехнулась — этого хватит только раза на два… Обернувшись на весело бурлящую кастрюльку, из которой уже вроде бы как пахло мясным бульоном, она тяжело вздохнула. Всё слишком тихо, размеренно и хорошо. В её чересчур длинной, как она сама считала, жизни таких вот спокойных моментов, когда никуда не надо торопиться, было крайне мало. Пожалуй, даже хватило бы пальцев одной руки, чтобы пересчитать их. Поэтому неспешность и спокойствие несколько раздражали. Они давили и прожигали в сознании чёткую мысль — «Так не бывает».

Впрочем, не было и сейчас. Продуктов было всего на два приготовления. Как раз: пообедать и поужинать. А потом… Либо активировать печать… Либо всё-таки хлебнуть внешнего мира за пару дней и… стать частью коллекции кукол из людей… Ведь нукенины собирались покинуть деревню сегодня ночью. Да и Акасуна-но-Сасори чётко дал понять, что выбора-то у неё особо нет.

Имя Кукловода оставляло во рту почти ощутимый горьковато-острый привкус. Словно куснула острого перца. Такого длинного и ярко-красного… Помнится, когда были живы родители, эта специфичная приправа часто водилась в их доме. И даже по малолетству яркие пучки, висящие на кухне под потолком, казались ей чем-то дико аппетитным… До тех пор пока она не стащила один такой у зазевавшегося деда… Поймай её на таком последний, пришлось бы принять жуткое наказание… Потому тонкий маняще-красный стручок был полностью затолкан в рот и очень быстро прожёван.

Мизуки не удержалась и прикрыла лицо рукой. Воспоминание было очень яркое и постыдное. Естественно, пробалтываться о таком приключении было нельзя. Потому маленькой Хитоми пришлось стойко перетерпеть, чтобы больше «не обжигаться» с тем, что внешне выглядит очень вкусно. Кажется, всё во рту тогда болело пару дней. И, наверное, именно это событие пробудило в ней ту самую сумасшедшую регенерацию семьи Мизуки.

Потерев виски, Хитоми выдохнула и, помыв да почистив овощи, принялась их тонко шинковать, звонко орудуя любимым ножом. Готовить она любила. Это занятие, не считая шитья, было глотком свободы среди мертвечины. Правда, после «освобождения» готовить стало резко не из чего… Но всё равно редкие моменты взаимодействия с продуктами и кухонной утварью давали ей ощущение свободы и удовольствия. Вот только будоражащая нос и желудок атмосфера готовки была нарушена появлением одного из нукенинов: холодный, хищный, оценивающий взгляд слишком давил промеж лопаток.

— Вы что-то хотели, Орочимару-сама? — произнесла Мизуки, не поворачиваясь и продолжая ловко нарезать овощи.

— Интересные у тебя книжки, — прошелестел Саннин, как она приметила боковым зрением, подпирая дверной косяк.

— Хм… Ну, спасибо за столь высокое мнение о моей скромной коллекции, — слегка поклонившись, ответила Хитоми и отправила часть овощей в кипящий бульон.

— Ты ведь ирьёнин⁽¹⁾, верно? — нарочито медленно отделившись от косяка, нукенин почти «подплыл» к ней, встав аккурат за спину.

— Могла бы им быть, но на живых как-то не было возможности практиковаться, — меланхолично пожала плечами Мизуки, между нарезкой моркови как бы невзначай подкатав рукав так, чтобы стала видна часть печати дезинтеграции.

— Хех, — хрипло усмехнулся Орочимару, явно оценив её жест. — Смотрю, Сасори уже успел промыть тебе мозги, — прядь его чёрных волос упала Хитоми на плечо. — Он в этом мастер. Знаешь, чем мой спутник занимается? — с лёгкой издёвкой поинтересовался отступник, склоняясь к самому её уху.

— Вы о человеческих марионетках? — спокойно ответила вопросом на вопрос Хитоми, легко выскальзывая из-под гнёта его склонённой фигуры и отправляя остатки овощей в пышущую паром кастрюльку.

— О, я вижу, ты ещё сообразительней, чем кажешься на первый взгляд, — прошипел змеиный Саннин, довольно специфично по-змеиному облизнув губы и выпрямившись.

— Сожалею, но знаю я не так уж и много, — пожала плечами Мизуки, когда прищур жёлтых змеиных глаз остановился на её пальцах. — Симпатичная змейка, кстати, была, — прошествовав к мойке с ножом и разделочной доской, добавила она.

Кукловод без сомнения был хищником. Но куда более прямолинейным и понятным. А вот известный член троицы Саннинов… Производил впечатление большой змеи, которая то ли пытается загипнотизировать взглядом, то ли просто резко выбросить вперёд голову и заживо заглотить оторопевшую жертву. Хотя у этой самой «жертвы» создавалось стойкое ощущение, что у «хищника» жутко чешутся клыки… Но он сдерживается, чтоб резким рывком не вцепиться ей в плечо и не впрыснуть порцию своего яда. Видимо, не зря Акасуна-но-Сасори осведомлялся о последствиях активации печати… Что не особо радовало и наталкивало на весьма нелицеприятные выводы.

— Ты весьма… специфична, — хрипло усмехнулся нукенин. — Так всё же решила выбрать Сасори, даже не выслушав меня?

— Простите, но вся ваша харизма кричит о том, что вы найдёте способ использовать меня так, как это навряд ли понравится мне, — выделив последнее слово, вздохнула Хитоми, вытирая лезвие любимого ножа.

Это орудие её кухонного труда некогда было извлечено из одной из привезённых к ней на экспертизу жертв. Но дело было быстро закрыто ввиду откровенно бытового характера и того, что… Преступник лежал на соседних носилках. Дело отправилось в архив, а орудие убийства осталось «валяться» у неё. Про него никто не вспомнил и через два года. После чего Мизуки со спокойной совестью присвоила сие орудие и пустила в исконное для него дело.

— И всё же, — высокая фигура Саннина вновь нависла над ней, — мы вполне могли бы договориться. Талантливые ирьёнины всегда в цене, ты ведь понимаешь это. Неужели у тебя есть сомнения, что такому, как я, а ты знаешь обо мне достаточно, нечего тебе предложить? — жёлтые глаза лукаво прищурились.

— Орочимару-сама, я нисколько в вас не сомневаюсь, — пальцы привычно прокрутили рукоять любимого ножа. — Но ваш… С позволения сказать, спутник… Довольно чётко дал понять, что живой я не достанусь никому, — наглость с её стороны, но Хитоми совершенно спокойно смотрела в жёлтые змеиные глаза. — Дело с телами тех, кого Сасори-сан отправил на тот свет, я имела. Уж извините, но сомневаюсь, что даже вам под силу будет уберечь меня от перспективы быть отравленной, коли уж этого желает такой специалист по ядам. Так что не вижу смысла дёргаться.

— Весьма проницательно, — неестественно длинный язык вновь скользнул по губам, в то время как пальцы отступника потянулись к её волосам. Причём, судя по выражению лица, с явным намерением выдернуть прядь-другую… Провести анализ генома и пустить на запчасти раньше оппонента…

— Орочимару-сама, если я стану куклой, это ещё не значит, что вы сможете со мною играть, — словно печатая каждое слово, прошипела Мизуки, удерживая его кисть на расстоянии длинным тонким лезвием любимого ножа.

— Ты чересчур смелая девочка, — ядовито усмехнулся Саннин. — То, что мой спутник имеет на тебя планы, ещё не значит, что ты можешь безнаказанно так вести себя со мной…

— Орочимару-сама, — вкрадчиво произнесла Хитоми. — Я не боюсь Смерти. Я знаю, что вы способны превратить даже мгновение в Ад. Но даже это не пугает меня. Какой смысл бояться неизбежного?.. — она, конечно, была уверена в себе, но пальцы всё же сами собой сомкнулись на предплечье. Практически подсознательно уже давно готовая активировать эту чёртову печать.

— Забавно… — ухмылка отступника стала откровенно зловещей.

— Я не боюсь Вас, — по губам Мизуки скользнула столь же ядовитая усмешка. — Вы знаете, вся моя жизнь меня учила не бояться, ибо в страхе нет смысла.

Не было и сейчас. Пальцы медленно соскользнули с того места, где была печать. Любимый идеально сбалансированный инструмент оставлял приятную тяжесть. Она поверхностно выдохнула и… Острое лезвие скользнуло в нескольких сантиметрах от лица Саннина, по рукоять войдя в деревянную доску за его спиной. Орочимару, как и положено шиноби, лишь проследил за её движением и молча усмехнулся. Эти двое… Решили поиграть с ней, сделав из неё жертву. Но, кажется, не учли, что ошиблись адресом… Из стойки был извлечён ещё один нож и столь же лёгким движением был отправлен вслед за первым, а затем к ним присоединился и третий.

— Хитоми, — меланхолично протянул бархатистый голос, заставляя её прервать движение и вернуть четвёртый нож на законное место. — К дому приближается повозка.

— Рановато, — тяжело вздохнула Мизуки, сдвигая кастрюльку с супом подальше от огня.

Нукенины прожигали её заинтересованными взглядами, но не стали ей препятствовать, когда она проскользнула между ними и отправилась открывать входную дверь. Хитоми даже уже успела дойти до последней, когда раздался характерный громкий стук. Узнать стоящего за дверью можно было, пожалуй, из тысячи по одному этому стуку. Хотя она уже успела заметить его худощавую фигуру в кухонном окне, а специфичная обувь так и вообще выдавала с головой. Быстрый, уверенный, звенящий шаг. Так по её территории передвигался только один человек.

— Кэйташи-сан, не рановато ли? — приподняла бровь Хитоми, распахивая дверь.

— Знаю, но коллеги из следственного комитета решили перенести время перевозки, — исподлобья глядя на неё, ответил мужчина, кивнув на двоих, сидящих в повозке, как обычно даже и не вспомнив о приветствии.

— Я этому крайне рада, — иронично хмыхнула Мизуки-Нежить, держась за урчащий живот. — Скажите, пусть пошевеливаются, иначе заставлю ждать час, которой свято имею на обеденный перерыв, — её губы скривились в подобии улыбки.

— Непременно, — всегда сдержанное и мрачное лицо надзорного перекосилось от нехорошей ухмылки.

Прикрыв за собой дверь, Хитоми выудила из неприметного кармана на её балахоне ключ и отправилась отпирать двери в покойницкую. Краем глаза было видно, как побледнели следователи, когда Мураками Кэйташи сообщил им «радостную» новость. Повозка тут же тронулась и встала возле уже распахнутых дверей.

— Прости-ти-те, Не-жить-сан, — выдавил из себя молодой следователь, передавая ей документы и ещё больше бледнея, когда её пустой живот в очередной раз жалобно заурчал.

— Хм… — протянула Мизуки, просмотрев имена клиентов. — Значит, всех за раз… — поймав на себе испуганный взгляд визитёра, она не удержалась и скривила губы в подобии улыбки, что обычно вгоняла живых в суеверный ужас.

Следователь нервно икнул и сделал шаг назад, наступив на ногу своему не менее бледному, но более сдержанному коллеге. Отчего Мураками не выдержал и, пряча всё ещё небритую физиономию ладонью, едко хохотнул.

— Побыстрей, а то сами станете обедом, — выдохнула Хитоми, жестом приглашая представителей закона пройти в покойницкую.

* * *

Спустя два мучительно долгих часа бледные и трясущиеся следователи погрузили в повозку последнее тело. Пустой желудок уже сводило, и он непрестанно урчал. Естественно, этот факт ну никак не добавлял ей дружелюбности. И, видимо, её взгляд был настолько красноречив, что двое заезжих едва не икали под ним. Кэйташи, стоя в сторонке, только криво ухмылялся и подтрунивал над коллегами. Отчего те, очень спешно расписавшись в регистрационном журнале, едва не бегом выскочили из покойницкой.

— Пару дней ни я, ни эти орлы тебя беспокоить не будем, — уже в дверях обернулся надзорный, окованным носком сапога постукивая по полу. — Ну, за тех, кто рвётся на кладбище, я, конечно, тебе гарантий дать не могу, не моё они дело, — его хмурый взгляд скользнул по её лицу. — Ты знаешь, где меня найти, если что, — внезапно тихо и мрачно добавил Мураками, стискивая створку двери. — Не нравится мне всё это… Чёрт его дери…

Хитоми криво ухмыльнулась ему в ответ. У Кэйташи с интуицией всё было в порядке, да и про чужаков он явно слышал. Иначе бы не смотрел так на неё и не бросал косых взглядов на её прибежище. Однако лезть куда не следует он тоже не стал бы. А потому его напряжённая спина тоже вскоре исчезла в глубине повозки. И следователи благополучно удалились.

Мизуки тяжело вздохнула, закрывая двери и наводя порядок в покойницкой. Мураками Кэйташи. Местный надзорный за порядком. Один из тех немногих людей, которым она могла всецело доверять. Даже не взирая на явное его отвращение к её персоне. Ну что греха таить — она сама отлично понимала, что выглядит весьма специфично и занимается не совсем тем, чем занимаются обычные девочки, живущие в деревне. Вообще, у Кэйташи в её мирке был особый статус — как никак он был первым живым человеком, с которым ей довелось общаться после переезда в эту деревню. Правда, не при самых приятных обстоятельствах… Но… Он же был первым, кто признал её и позволил хоть как-то зарабатывать на кусок хлеба. И как бы там ни было, а этому человеку она была безмерно благодарна и нисколько не сожалела об общении с ним в течение последних шести лет.

Из-за постоянно урчащего живота, почему-то вспомнился тот большой и вкусный бутерброд, которым Мураками выманивал её из-под стола в их первую встречу. Странно, но вкус этой еды Хитоми помнила до сих пор. Впрочем, ошарашенное лицо надзорного она помнила тоже. На губы сама собой вползла кривая ухмылка. Это был, пожалуй, единственный случай, когда Мизуки видела его растерянным и испуганным. Сейчас, спустя годы, Хитоми отчётливо понимала и откровенно восхищалась его храбростью и стойкостью. Будь на его месте кто другой… Всё сложилось бы совсем иначе. Так что было абсолютно всё равно, что Кэйташи-сан её никак не называл… То, что он сделал для неё с лихвой покрывало всё.

Правда, дальше ностальгировать не получилось ввиду тошнотворно подступающего острого чувства голода, которое усиливалось ещё и тем, что готовый суп, в общем-то, уже давно стыл на плите. Потому, спешно наведя порядок, Хитоми быстрыми шагами направилась на кухню, постоянно убеждая саму себя в том, что никому и к чёрту не нужно её несолёное и слишком овощное варево…

* * *

Босые ноги привычно скользили по прохладному деревянному полу. Старые половицы иногда поскрипывали, но не сказать чтобы это её раздражало. Голоса отступников она услышала, едва открыв двери в дом из покойницкой. Но разговаривали они не так уж и громко, потому разобрать слова удалось только на подходе к кухне.

По старой привычке обойдя все скрипучие половицы, Мизуки замерла у плиты. Даже здесь было прекрасно слышно каждое слово, произнесённое в гостиной, где сейчас и расположились нукенины. Есть конечно хотелось, но как она поняла, речь у «гостей» зашла о её скромной персоне. Причём беседа выдалась весьма содержательной, на её взгляд.

— Нет, я не собираюсь отступаться, — тихо и мрачно припечатал бархатистый голос Кукловода. — Эта девчонка моя. И если ты с чем-то не согласен, то можешь забыть о нашей договорённости.

— Хах, — хрипло усмехнулся Саннин. — Всё настолько серьёзно? Сасори, что же я не знаю о ней?

— Для тебя, Орочимару, ничего особенного. Свои опыты ты можешь поставить и на ком-то другом, да и насколько я знаю, у тебя хватает талантливых медиков, — раздражённо парировал Кукловод. — Одна девчонка не сделает погоды в твоих исследованиях. Да и стоит ли этот спор возможности получать образцы улучшенных геномов?

— Хорошо, я откажусь от своих притязаний, если она будет включена в список образцов, что ты должен мне передать, — прошелестел змееподобный. — Хотя и предпочёл бы иметь живого ирьёнина под рукой.

— Хм… — задумчиво протянул бархатистый голос. — Возможно, я законсервирую тело, пока не решу, какую марионетку хочу сделать и как. Так что обещать отходы производства в ближайшее время я не могу.

— Сасори, либо я беру образец, когда мне нужно, либо сделаю всё, чтобы ты тоже её не получил, — ядовито хмыкнул в ответ Орочимару. — Печать у неё на руке и впрямь интересная. Если это то, о чём я думаю… То после активации там и от тела мало что останется.

По спине сбежал холодок, а пальцы Хитоми машинально сжали предплечье с нанесённой на него печатью. Как и говорила мать, змеиный Саннин поражал своей эрудицией. Ему хватило пары взглядов, чтобы распознать тип печати. Однако было несколько не по себе слышать, что её уже, считай, расчленили и делят «запчасти». Нежить криво усмехнулась — вот и пришёл тот день, когда и она оказалась практически на месте своих клиентов.

И всё же, самое важное в этом обрывке разговора она уловила. Орочимару… Так значит, его интересует так называемый Кеккей Генкай… В своё время отец и дед что-то рассказывали о нём. Но только общие основы. Помнится, она тоже как-то была связана с этим термином, но воспоминания об этом были слишком смазанными… И в самом деле, этому нукенину лучше бы не знать, что она может быть полезна в исследованиях, где в качестве образчиков «отходы» изготовления человеческих, как она поняла, марионеток…

— Я подумаю, — ядовито усмехнулся Акасуна-но-Сасори, звякнув колокольчиком на шляпе, скорее всего, опять натянув её на лицо…

— Кстати, книги можешь взять себе, — послышалось в ответ тихое, не менее ядовитое шипение, — они конечно интересны, но без девчонки толку в них мало. Хотя тебе с твоим «искусством» они, возможно, будут полезны.

Тяжело вздохнув, Хитоми всё-таки с надеждой пощупала кастрюльку. Ещё довольно тёплая. Вот и хорошо! Найдя ложку, Мизуки, даже не озаботившись поисками тарелки, переставила утварь на стол и, поудобней устроившись, принялась есть прямо из неё. Не очень культурно, но сегодня она решила сделать себе поблажку.

Тем временем итак напряжённая беседа скатилась в «пламенный» монолог Кукловода об истинном искусстве, разбавляемый едкими хриплыми смешками. Кстати, весьма познавательный. Теперь Нежить точно знала, что именно с нею собираются сделать. Точнее, с её трупом… Не особо приятно, но аппетита не испортило.

Когда она закончила и уже начала мыть опустевшую посуду, в дверях кухни появился Саннин, как и прежде подперев собою косяк. Взгляд его жёлтых змеиных глаз колол не хуже куная. Запоздало вспомнив про тройку ножей, ранее запущенных в привычную мишень, Хитоми развернула голову и внимательно осмотрела доску, закреплённую на двери кухни.

Метать ножи, изредко кунаи и сюрикены, её учила мать. До того как она научилась читать… Вспомнить эту науку Нежить решила лет в восемь. Когда пустота заполняла до краёв, и она просто не знала куда себя деть. А живые… Они были настолько омерзительны, что порой хотелось вскрыть и их… Вот в такие моменты особенно хорошо было заниматься такими упражнениями, ведь даже любимая готовка не могла отвлечь… Потому как зачастую проблема была как раз в том, что готовить было не из чего… Правда, портить дверь ей не очень хотелось… Потому она самолично выпилила и прибила толстый деревянный квадрат, сделанный из остатков её старой двери.

Той самой, что она разнесла, пытаясь выбраться из собственной комнаты, ставшей для неё мучительной и смертельной ловушкой. От одного воспоминания об этом случае свело живот. Благо сейчас полный. Вот именно после этого Мизуки старалась делать всё, чтобы перерывы между хоть какими-то перекусами не превышали суток. Умирать голодной смертью… Она больше не хотела.

— И как надолго следователи удалились? — разглядывая её лицо, с лёгкой усмешкой поинтересовался нукенин.

— Дня на два… Но могут притащить кого-то по работе гробовщика, — продолжая разглядывать пустую доску, выдохнула Хитоми, отмечая, что в гостиной воцарилась подозрительная тишина.

— Ты всё слышала, не так ли? — почему-то факт того, что нукенин не сдвинулся с места, не особо обнадёживал, особенно если прибавить ту кривую ухмылку, что сейчас красовалась на его бледном лице.

— Слышала, — меланхолично отозвалась она, убирая кастрюльку на место. — И какого плана образцы вам нужны? — бросив косой взгляд на Саннина, уточнила Мизуки. — Что-то длительного хранения или?..

— Ахах, — прикрыв лицо кистью, хрипло хохотнул отступник. — Ты действительно странная. Но раз уж ты об этом спросила, — пальцы сдвинулись, демонстрируя хищный взгляд жёлтых глаз, — то оба вида.

— Хммм… — задумчиво протянула Хитоми, скрестив на груди руки и отметив, что ножи на законных местах. — И каков минимальный объём «образца»? — её голова привычно склонилась к плечу. — Пряди волос и пробирки крови хватит?

— Хватит, — криво ухмыляясь, прошелестел Саннин. — Ты действительно очень умна. В самом деле жалко тебя отдавать на запчасти для марионеток…

— Благодарю за комплимент, — не менее криво усмехнулась в ответ Мизуки. — Но разве вы, Орочимару-сама, не сделаете того же, только на опыты, если вдруг обнаружите что-то, интересующее вас?

— Ахах, — в очередной раз хрипло рассмеялся отступник. — В логике тебе не откажешь, — чтобы сократить разделявшее их расстояние, хватило пары шагов. — Может, всё же подумаем над вариантом, как обойти яд? — едва слышно добавил он, склонившись почти к самому её уху.

— Но ведь яд это не единственное, что может мне грозить, если брать в учёт дикое разнообразие ран на трупах… кхм… врагов Акасуна-но-Сасори, — в очередной раз выскальзывая из-под его нависшей фигуры, парировала Хитоми.

— Хех, — вместе с хриплым смешком в затылок впился холодный взгляд. — А ты и впрямь чем-то похожа на него… Такая же ядовитая рационалистка… Но всё же, подумай над моим предложением, — пальцы Саннина легко поймали её локон.

— Давайте чуть позже, Орочимару-сама, — столь же легко вытянув прядь из рук нукенина, меланхолично отозвалась Мизуки. — Я сейчас в весьма не лучшей форме. Ваш спутник обещал мне пару дней… — теперь уже затылок прожигал другой не менее хищный взгляд. — Я как раз должна буду восстановиться за это время, — обернувшись, она смогла узреть лишь край соломенной шляпы, виднеющийся в дверном проёме. — Вот тогда я лично соберу и передам вам «образцы». Ну кого опять черти принесли?.. — сухо выдохнула Хитоми, когда послышался едва слышный осторожный, если не сказать боязливый, стук, так некстати вклинившийся в разговор.

— Хорошо, — тихо прошелестел Орочимару, когда она уже почти вышла из кухни, проскальзывая мимо Кукловода, шагнувшего на кухню, дабы покинуть коридор…

Путь до двери был преодолён за несколько больших шагов. А дверь как всегда открыта без единого вопроса. Однако стоящий за дверью посетитель немало удивил Мизуки. Вот уж кого она совершенно не ожидала увидеть…

1) Ирьёнин (Ниндзя-медик) — шиноби, специализирующийся на использовании медико-ориентированных техник для лечения людей.

Вернуться к тексту