Зависть богов (джен)

Найджел Бозгурд, не афишируемый владелец «DEX-company», возвышался по ту сторону необъятного стола, подобно рифу, взрезавшему гребнем морскую гладь. Константин Хронис, тучный багроволицый мужчина, пребывавший по другую сторону офисной принадлежности, чувствовал себя утлым потрепанным суденышком, которому этот риф вот-вот вспорет брюхо. Руль сломан. Грот-мачта треснула. Корабль несет прямо на этот подводный зуб. Будто пасть разверзлась, и невидимое чудовище медленно втягивает в оголодавшую утробу беспомощное искалеченное плавсредство.

Нет, большой босс не кричал, не бил кулачищем в сверкающую столешницу, не изрыгал проклятья, не угрожал. Он смотрел. Смотрел и молчал. Не двигался, не произносил ни слова. Только единожды потянулся за гильотинированной сигарой. Но так ее и не зажег. Держал в полусогнутых пальцах. А директор одного из крупнейших инкубационных центров, принадлежащих корпорации, сам мужчина далеко не мелкий, чувствовал, как с каждой секундой этой затянувшейся паузы, этого громыхающего вербального пробела уменьшается в размерах, сдувается, как подбитый из рогатки воздушный шар. Душа этого прежде внушительного и самоуверенного господина сочилась через поры, висела каплями на висках и стекала между лопаток.

Бозгурд наконец шевельнулся. Щелкнул дорогой зажигалкой в форме старинного пистолета и поднес сигару ко рту.

— Так что там все-таки произошло?

Бозгурд произнес это ровно, без малейших признаков ярости или недовольства. Его слова напоминали круглые гладкие булыжники, которые, чиркнув друг о друга, скатились в мешок. А мешок этот уже лежал у ног Хрониса, любезно расстеленный, с расправленной горловиной. Директору центра оставалось только шагнуть в этот мешок.

— Я… я уже говорил… я следователю объяснял… и вот ему, господину… господину Скуратову. Несчастный случай, пожар… Охладитель реактора отказал. Произошел взрыв. Выброс топлива. Наш техник, Эрни Блюм, погиб. Он как раз внизу, к реактору…

— Вот так просто взял и отказал? — выдыхая дым, вкрадчиво осведомился Бозгурд.

Он уже задавал все эти вопросы, уже звонил следователю, начальнику пожарной части и даже мэру. И все твердили в один голос о несчастном случае и спонтанном возгорании. А что такого? Бывает. Все рано или поздно ломается. Самая надежная проверенная техника. Амортизация, износ несущих частей. Даже понятие такое есть — усталость металла, когда несокрушимая с виду конструкция разлетается, как карточный домик.

Была, правда, еще одна версия, более притягательная для журналистов — теракт. Якобы группа антидексистов, подкупив одного из охранников центра, проникла на территорию, распылила через вентиляционную систему легко воспламеняющуюся порошкообразную смесь, которая осела на все досягаемые для сквозняка предметы, а затем, через ту же вентиляцию, запустила крошечный дрон — «зажигалку».

Эта версия косвенно подтверждалась гибелью охранника. Его нашли в одном из цехов, когда пожар был ликвидирован. Спрашивается, что он делал так далеко от своего рабочего места, контрольно-пропускного пункта, где обязан был находиться согласно штатному расписанию? Любезно провожал своих нанимателей к месту их будущего преступления? А те, разумеется, поспешили избавиться от свидетеля, когда он завершил свое иудино дело. Пресса тут же разнесла эту версию по всем новостным каналам. Ее пересказывали с воодушевлением, с восторгом, с надуманными подробностями. За исключением — да кто бы сомневался! — непрошибаемого «GalaxiZwei».

Эти как обычно остались верны своей холодноватой отстраненной манере. Изложили факты, взяли короткое интервью у пожарных, назвали количество пострадавших, озвучили предполагаемую сумму ущерба. От версий корректно воздержались. Завершили репортаж нейтральным — ведется следствие.

Бозгурд не верил в антидексистов. Да, есть такая секта фанатиков-дикарей, объявивших себя защитниками человечества от наступающего киберапокалипсиса. Временами устраивают демонстрации, орут в микрофоны, размахивают лозунгами. Однажды устроили публичную утилизацию какого-то старого переломанного киборга. Кричали о грядущем восстании машин. Идиоты! Но этих крикунов всего горстка. К тому же все состоят на учете в галаполиции.

Чтобы организовать такую масштабную акцию, как поджог инкубационного центра компании, требуются не только значительные средства, но и способность стратегически мыслить. За ними должен был кто-то стоять, кто-то не менее могущественный и платежеспособный, чем сама «DEX-company». Это закон всех революций и протестных движений. Без тщательной подготовки, без опытных организаторов, без финансовых вливаний, без идеологической обработки народ на демонстрации не выйдет и баррикады строить не будет. Следовательно, если акция запланирована и подготовлена, то у Бозгурда есть тайный недоброжелатель, враг. Или конкурент. Но враг с такими возможностями, с такими средствами не остался бы незамеченным. Служба безопасности «DEX-company» давно бы его рассекретила.

Тогда что же остается, если не антидексисты? Случайность? Сбой оборудования? Как бы парадоксально это ни звучало, но Бозгурд предпочел бы версию журналистов. Пусть кричат о ворвавшихся в цех террористах, чем обвиняют персонал «DEX-company» в некомпетентности. Пусть этот краснолицый Хронис намекнет репортерам о подкупленном охраннике. Прямо не говорит, но промычит в ответ что-то нечленораздельное. Эти борзописцы сами впишут недостающие элементы. Каждый в меру своей фантазии. Особняком держатся только эти твердолобые правдолюбцы с «GalaxiZwei». Задавали вопросы о погибших, об их семьях, о том, будет ли оказана помощь пострадавшим и выплачена компенсация. Да кому это интересно?

— Что скажешь, Лаврентий? — Бозгурд обратился к сухонькому желтому и абсолютно лысому человечку, сидевшему в противоположном углу кабинета.

Шефа службы безопасности «DEX-company» звали Валентин. Но Бозгурд именовал его Лаврентием в честь начальника одной из самых могущественных и беспощадных спецслужб ХХ-го века.

Скуратов не торопился с ответом. Он чиркал стилусом в своем планшете, будто складывал и умножал столбиком, без помощи компьютера. Наконец желтый безволосый шар треснул в области рта.

— Думать надо. Проверять. На случайность не похоже. Импульсный реактор был выведен из строя. Предохранительный клапан взломан. Сам по себе он прийти в негодность не может. Застрять, засориться. Это возможно. А вот вывернуться наружу... Я, конечно, в технике мало что понимаю. Эксперты должны работать. И дать заключение. Я уже распорядился наш техотдел подключить.

Бозгурд перевел взгляд на Хрониса. Тот неудержимо потел.

— А ты что скажешь? Кто-то из твоих?

— Нет, нет! Не может быть! — зачастил директор. — Мы же всех проверяем! Всех просвечиваем!

— Кто отвечал за охладители? — будто не услышал этих сбивчивых оправданий Бозгурд.

— Наш старший техник, Эрни Блюм. Я же говорил, он погиб.

— Ты его знаешь, Лаврентий?

Скуратов поморщился. Прозвище ему не нравилось. Тем более, он знал, на кого прозвище указывает и какой скрывает подтекст.

— По нашему ведомству никаких замечаний, — проскрипел шеф безопасности, явно страдая, что вынужден это признать. — Мы его проверяли, как и остальных сотрудников, допущенных к проекту «Excellence». Послужной список идеальный. Был взят на работу еще на стадии закладки фундамента. Ни прогулов, ни нарушений, ни больничных. Лоялен, неконфликтен. Возможен нервный срыв. Неделю назад от него ушла жена. И вещи вывезла.

Бозгурд хмыкнул.

— Думаешь, из-за бабы? Вот же тряпка.

— Проверяем, — сухо подытожил «Лаврентий», указывая краткостью своего ответа на нежелание продолжать разговор в присутствии свидетеля.

Бозгурд бросил взгляд на потеющего подчиненного. Казалось, капли со лба и кончика носа уже образуют на дорогом ковровом покрытии целый узор.

— Пошел вон, — все так же весомо, по-булыжному, произнес владелец «DEX-company».

Хронис, хватаясь за сердце, кинулся из кабинета. Бозгурд и его шеф безопасности остались наедине. Тщедушный желтый человечек бесшумно выбрался из своего угла и занял кресло по правую руку от босса. Тот продолжал курить, затем спросил.

— Сколько?

— Для прессы — двести тысяч. Учитывая реальный ущерб — миллион. Это приблизительно. Подробного отчета я еще не видел. Будет к вечеру.

— Да черт с ними, с деньгами! — рыкнул Бозгурд. — Что с проектом?

«Лаврентий» помолчал. Потом тихо произнес.

— Все пять клонов погибли. Лично у меня создается впечатление, что удар был направлен именно на них, на проект. Два нейротехника видели этого Блюма за четверть часа до взрыва реактора. Он пялился на заготовки.

— Думаешь, его купили? Но кто? Кто мог знать? Ты же сам всех проверял!

— Люди склонны болтать, — уклончиво произнес Скуратов. — О том, что мы запускаем новую линейку, давно ходят слухи. Это, собственно, не такой уж и секрет. Под неразглашение подпадает только факт применения нейростимуляторов. В официальном пресс-релизе вероятная разумность новых киборгов прямо не упоминается. Упор делается на концептуально новую программу имитации личности. О том, что никакой программы имитации не существует, знаем только мы и…

Скуратов внезапно смолк. Бозгурд ждал. Шеф отдела безопасности не отличался нервической склонностью к преувеличениям. Его оценка понесенных убытков, будь то в живой силе или в денежном эквиваленте, отличалась безэмоциональной машинной циничностью. Во время катастроф, пожаров, наводнений, финансового кризиса, при падении рынка или сбоя прыжкового двигателя он бесстрастно выдергивал вирт-окно с колонками цифр и указывал на сухой остаток, не уточняя, то ли это количество раненых, то ли список поредевших активов.

— Что еще? — тихо спросил Бозгурд, уже по опыту знавший цену этому молчанию.

— Грэг Пирсон погиб. Только что пришло сообщение. Скончался в центральном городском госпитале. Ожоги четвертой степени. Поражение более 60% поверхности тела.

Бозгурд откинулся в своем кресле.

— А вот это уже полный …ец! Какого хера он полез в это пекло?

— Спасал свое детище, — тускло резюмировал Скуратов. — Это же первая партия пригодных к использованию клонов. Все предшествующие не соответствовали стандарту. В отчетах патологоанатома каждый раз указывалось, что их мозг был нафарширован опухолями, как индейка черносливом. Нейростимуляторы, способствуя усложнению и разрастанию нейросетей, так же стимулируют деление и менее значимых клеток. Ну это вроде как сорняки на удобренной грядке. В этом и состоит главный секрет Гибульского — дозировка удобрений. Чтобы морковку вырастить и грядку сорняками не загадить. У Пирсона только с пятой группой получилось без патологий. Он же был единственным, кто начинал с Гибульским, был его учеником. Однако этот наш рэволюционер и от него, своего верного адепта, скрыл львиную долю своих разработок. Позволил поучаствовать только в наладке процессора для «шестерок». А вот как вырастить полноценный, дееспособный мозг под этот процессор — рассказать забыл. Или не захотел.

— Славой не поделился, — проворчал Бозгурд. — И где он теперь со своей славой?

— У Пирсона были свои наработки, свои результаты. Он не с чистого листа начинал. К тому же к его услугам был подопытный экземпляр. Наличие этого экземпляра позволяло ему не теоретизировать, а заниматься практикой. В конце концов, большую часть своих открытий он попросту скопировал.

— Я подозреваю, что сейчас будет увесистое «но», — мрачно предрек Бозгурд.

— Будет. Ты же знаешь этих ученых, Сергей. Да не кипишуй! Если кто и прослушивает твой кабинет, так это я. — Скуратов криво усмехнулся. — А я все твои секреты знаю. Так вот, ученые… Пирсон, как и его предшественник Гибульский, жаждал единоличного обладания философским камнем.

— Чего? Каким еще камнем?

— Это означает, что единой картины проведенных им экспериментов не существует. Он не озаботился все свести к одной универсальной формуле. Все его сотрудники работали обособленно друг от друга, решали узкоспециализированные задачи. Он заносил результаты в центральную базу данных, но помещал кластеры с информацией так, чтобы никто, кроме него, в них не разобрался. Утверждал, что таким образом обеспечивает безопасность. Без универсального ключа, кода, который он держал в голове, особой последовательности соединения данных, вся эта информация всего лишь набор цифр, таблиц и графиков. Чтобы без ключа сложить эти данные в систему, потребуется несколько лет.

Бозгурд в ярости вскочил из-за стола.

— Да черт бы их всех побрал, этих яйцеголовых!

Он ругался долго, вдохновенно, с причастными и деепричастными оборотами, с междометиями и предлогами «на» и «в». Метался по кабинету, пинал несокрушимую черно-белую мебель. Шеф безопасности бесстрастно наблюдал. Наконец Бозгурд выдохся. Открыл минибар и наполнил стакан неразбавленным бурбоном. Залпом выпил. Потный, с лицом багровым, предынсультным, он вдруг стал близнецом Хрониса, проливающего потные солоноватые капли души на дорогое покрытие.

— И что теперь, Валентин? Все к черту?

Скуратов оставался невозмутимым. Он повертел планшет и вдруг сказал:

— К нам тут запрос поступил. От адвокатской конторы «Jus Privatum». Просят дать экспертную оценку поведения киборга для представления в суд.

Обернувшийся к нему Бозгурд напоминал разъяренного быка, перед которым тореадор поигрывает своей мулетой. Бык ворочает налитыми кровью глазами, поводит мокрыми боками, роет песок копытом. Он жаждет растоптать врага, вспороть ему брюхо, но мелькающая перед носом тряпка сбивает с толку. Какой запрос? Какая контора? А Скуратов продолжал.

— Запрос направлен в связи с делом одного из самых уважаемых клиентов фирмы, некого Генри Монмута, баронета. Его сын, Генри Монмут джуниор, юноша девятнадцати лет, обвиняется в нарушении границ частных владений, браконьерстве и злостном хулиганстве. В случае признания его виновным по их планетарному кодексу пацану грозит от пяти до десяти лет в исправительном заведении.

Бозгурд помимо воли отвлекся от мысленно вспоротого живота.

— Это где ж такие законы? Парень зайцев пострелял, и за это в тюрьму? Вон на Эдеме Толян кабана завалил. Здоровый такой зверюга. Ну выследил его лесник, ну сдал шерифу. И что? Заплатил штраф. Какая тюрьма?

— Так это Эдем. Там у них прогресс, демократия. А тут устаревшая общественно-экономическая формация. Феодализм. А знаешь, что на Земле в стародавние времена делали с браконьерами? Вешали. Без суда и следствия. Сейчас у них, конечно, более гуманно поступают с нарушителями, тем более что пойманные браконьеры из наследников. Отправляют в исправительное заведения или в закрытую военную школу. Охотничьи угодья неприкосновенны.

— А что, мне нравится. Я бы там поселился. Ушел бы на покой, прикупил бы землицы.

— Не получится, — вздохнул Скуратов, — прикупить. Это Геральдика, Сергей. Я тебе о Геральдике рассказываю.

Бозгурд продолжал изображать ошеломленного быка. Правда, дышал он уже не так шумно. Бурбон оказывал действие. Название планеты вызывало какие-то смутные ассоциации.

— А это тут… — начал было он и вдруг осекся. — Киборг? На Геральдике?

— Именно так, погулять вышел. А ребятки вздумали пошалить, — продолжал «Лаврентий». — Зайцев пострелять, медведя подразнить, не знаю. У них на Геральдике охота — общепланетная забава, все этим увлекаются. И зверья много. Но все строго по правилам, по договоренности и на своих землях. В соседских лесах только по приглашению, если хозяин пожелает видеть охотника участником травли. Ну, а молодежь, сам понимаешь, ищет приключений на причинное место. Решил этот недоросль в компании таких же наследничков в соседней вотчине пошуметь. В чужих руках, как известно, и медведь толще. Взяли станнеры и отправились. Только вместо медведя затравили киборга. А где киборг, там и хозяин. Вернее, хозяйка.

Зрачки Бозгурда сузились.

— Хозяйка киборга с Геральдики?

Скуратов сделал вид, что не расслышал.

— Они раз пятнадцать по жестянке пальнули, пока хозяйка их из плазменной винтовки не угомонила.

Лицо владельца «DEX-company» стало еще более напряженным.

— Валентин, не хочешь ли ты сказать…

— Теперь папаша этого юного разбойника хочет встречный иск подать. Будто бы детки защищались, а киборг на них напал. Что киборг, как бы это помягче выразиться, действовал самостоятельно.

— Бракованный киборг на Геральдике?

— А хозяйка, та самая, с плазменной винтовкой, превысила пределы самообороны. Киборга защищала!

Бозгурд криво усмехнулся.

— Мне приходит в голову только одно имя. Вооруженная плазменной винтовкой решительная дама с Геральдики.

Скуратов кивнул.

— И киборг тот самый.

— Так это же значит…

— Это значит, что проект «Совершенство» реализуется.