Дверь останется открытой (джен)

Длинный темный коридор уперся в тупик. Уолтер ощупал стену ладонями и наткнулся на глухую железную дверь в половину роста взрослого человека. Из-за двери раздавался тихий монотонный гул. Петли были намертво замурованы в бетон. На гладкой стальной поверхности с хаотичным рисунком сварных швов — ни намека на ручку или замок. Уолтер раздраженно пнул дверь ногой, железо клацнуло об бетонный проем. В этом странном месте, помешанном на секретности — открытый проход, и судя по всему, вел он отнюдь не в заброшенные помещения. Впрочем, куда он вел на самом деле, было неизвестно. В тупик, в мусоропровод, в геенну огненную — Уолтера устраивали все варианты, потому что подвал с его темнотой, галлюцинациями и электрическим сиянием под потолком успел ему изрядно надоесть. Он приоткрыл железную створку, и из узкого темного коридора повеяло свежим воздухом. Мало общего с прохладным весенним ветром, который гулял в лесу, но в сравнении с холодной затхлостью подвала он казался практически кристальным. Уолтер решил, что ему везет. По крайней мере, этот лаз точно не вел в мусоропровод. Он пригнулся, стараясь не удариться об низкий потолок, и пролез внутрь. Взрослому человеку здесь было бы слишком тесно, но худому невысокому подростку коридор был в самый раз, и он пополз вперед на четвереньках, придерживая под мышкой сумку.

Постепенно гул приближался, звучал откуда-то сверху, напоминая шум вертолетного пропеллера, только тише в десятки раз. Оглушительный стрекот огромного пропеллера и ветер, сбивающий с ног — картина, к которой привыкли все жители военного городка. Раз в три месяца с большой земли прилетали продовольственные вертолеты, и их ждали с нетерпением — так же, как ждут любой, даже самой завалящей новости в местах, где ничего не происходит. В городе ничего не происходило — в изоляции дни текли один за другим. Шум вертолета всегда обещал что-то новое, и Уолтер любил наблюдать за приземлением и суетой вокруг нового груза.

Он поднял взгляд в поисках источника шума, но искать не пришлось. Четыре решетки из металлической сетки закрывали лопасти вентиляторов, слаженно гудящих в узких шахтах. Шахты уходили куда-то вверх, теряясь в темноте. Похоже, он проник в технические коридоры вентиляционной системы. Это было неплохо — впереди что-то было, и вряд ли помещение было рядовым, судя по мощности воздуховода. Как и ожидалось, впереди забрезжил свет, и Уолтер расшатал последнюю решетку. Она поддавалась с трудом, и в конце концов с треском выпала, едва не утянув Уолтера за собой. Грохот от падения был бы глупым и бессмысленным фиаско, и он облегченно вздохнул, осторожно опуская решетку на пол.

Просторная комната была погружена красноватый полумрак от ламп резервного освещения. Какая-то конструкция непонятного назначения возвышалась в центре, скрытая за занавесками из матовой пленки. Вдоль стен — металлические шкафы с ящиками, пустой письменный стол, железный табурет. Образцовая чистота, безупречный порядок, которому позавидовала бы любая военная часть. Не хватало только привычного запаха дезинфекции. Тяжелая двустворчатая железная дверь, разумеется, была заперта. Уолтер порадовался, что пробрался сюда с другой стороны — войти сюда с главного входа он бы не смог, к тому же, была немалая вероятность, что он охраняется. Ему везло.

Электрический щиток темнел рядом с входной дверью, ощетинившись десятком тумблеров. Нужен был свет, и Уолтер решил дернуть крайний на свой страх и риск. Шум вентиляции усилился, из дыры в стене ощутимо повеяло свежим воздухом, но на втором рычаге ему повезло. Резервные лампы отключились, и комнату залил слепящий хирургический свет. На несколько мгновений он потерял равновесие — глаза успели привыкнуть к подвальной полутьме. Сфокусировать взгляд и осмотреться удалось только спустя пару минут. Вопреки его опасениям, двери не открылись, и никто не ворвался внутрь с оружием наперевес. Вокруг царила тишина, которую нарушал только ровный гул вентиляторов, и яркий холодный свет.

Глаза слезились. Прищуриваясь, Уолтер подошел к полотнам мутной пленки, свисающей с потолка, сдвинул ее в сторону и увидел куб. Излучая синеватое свечение, он парил в клубах полупрозрачного тумана в большом стеклянном резервуаре с уже знакомой пиктограммой на каркасе. Стальную конструкцию резервуара оплетали какие-то датчики и провода. Он прикоснулся к обжигающе холодному толстому стеклу. Над поверхностью конструкции вспыхивали электрические разряды, воздух искаженно переливался серебристо-голубыми волнами. Обрывки чужих диалогов и лиц мелькали в голове, как каналы сломавшегося телевизора — похоже, именно куб был тем самым радиоприемником, волны которого настигли Уолтера в подвальных коридорах. Сколько секретности, охраны, оборудованный бункер, наверняка, построенный на огромные деньги — и все это ради предмета размером не больше детской игрушки? Уолтер не имел ни малейшего представления о назначении этого странного объекта, но догадывался, что масштабы колоссальны.

Ящики шкафов были заполнены ровными рядами картонных папок и формуляров. Уолтер провел по ним ладонью. Ни пылинки. Целая пачка бумаг легла на стол — он никуда не торопился, а читать всегда любил. Чтение оказалось интересным, и порой даже слишком интересным…

Личное дело отца он нашел почти сразу. Чарльз Ковач. В разводе, детей нет. Уолтер приподнял бровь и заметил новый вкладыш. 1950 год, Уолтер Джозеф Ковач, сын. Мать — Сильвия Ковач, скончалась. Нью-Джерси. Он разозлился. Все это не давало никаких ответов на вопрос, зачем отец забрал его из Америки. Проникся отцовскими чувствами? Поздно сообразил. Страница за страницей, папка рассказывала ему об отце больше, чем он когда-либо знал. Уолтер потерял счет времени и только машинально откладывал в сторону прочитанные листы. Пачка бумаги росла вместе со злостью. Чарльз Ковач покинул Штаты и оставил беременную жену в 1939 году после вербовки в Щ.И.Т Говардом Старком. Старк действительно оказался значительно более влиятельной фигурой, чем казалось в призрачных видениях, вызванных артефактом. Подземное хранилище создавалось при активном содействии и финансировании Stark Industries. За охрану объекта и соблюдение секретности отвечали несколько высших чинов, и отец был одним из них. Уолтер хмыкнул. Папа — хранитель артефакта и участник международной антитеррористической организации. Если бы ему рассказали об этом лет в семь, он был бы в восторге, но время восторгов прошло.

Он продолжал читать. Объект в резервуаре пользовался дурной популярностью — источник абсолютной власти, управляющий временем и пространством. Неудивительно. Артефакт обладал столь колоссальной силой, что его владелец мог с легкостью управлять всем миром. Уолтер присвистнул от удивления. Террористическая организация ГИДРА, о которой мельком говорили в галлюцинациях, во главе с неким Йоганном Шмидтом завладела кубом, однако в противостоянии с агентами Щ.И.Т. потерпела неудачу. Финальная попытка Шмидта захватить куб голыми руками стала фатальной — энергия артефакта уничтожила самолет, террорист телепортировался в неизвестном направлении, а куб был утерян в Атлантическом океане, пока его не нашел Говард Старк. Уолтер перевернул последнюю страницу и закрыл папку. Тессеракт, опаснейшее оружие во вселенной, мирно парил в стеклянном ящике на расстоянии вытянутой руки.

Он решительно поднялся и приблизился к холодному стеклу. Над головой преливалось электрическое сияние — в какой-то иной обстановке его можно было даже назвать красивым… В голове продолжали мелькать отрывочные видения, словно кинохроника, описывающая все, о чем он только что прочитал. Похоже, камень впитывал огромные объемы информации и просто транслировал собственные «воспоминания».

Отец лгал. Все было ложью, театральным фарсом. Ощутив острый укол злости, Уолтер подтянулся на руках и забрался на край широкого стального основания. Теперь он смотрел на тессеракт сверху — куб с сияющим ядром парил в клубах голубоватого тумана. Туман поднимался вверх, сверкая электрическими всполохами. Широкие полосы какой-то белой материи, натянутые над конструкцией, поглощали наэлектризованный дым, и он бесследно исчезал, на время окрашивая ткань в синеватый цвет. Уолтер задержал дыхание и медленно погрузил руки в туман. Если все, что его окружало, было театральной декорацией, самое время разыграть кульминацию спектакля. Собственная судьба его мало волновала — было уже все равно.

Руки обожгло невыносимым холодом. Он приблизил коченеющие ладони к кубу, и тело прошила острая боль, словно от мощного электрошока. Нос и рот заполнились солоноватой кровью с металлическим привкусом. В ушах оглушительно звенело, Уолтер машинально сорвал кусок белой ткани и прижал к лицу, оставляя на материи багровые пятна. Кровь окрашивала белоснежную ткань, впитывалась и исчезала, не оставляя следа, но заметить этого он не успел — комната плыла и растекалась под ногами. Свободной рукой Уолтер обхватил тессеракт. Дверь останется открытой.

* * *

Бесшумная взрывная волна поднялась над лесом огромным шаром ослепительно белого света, снося все на своем пути, расходясь концентрическими кругами, накрывая заброшенный поселок, лес, ненавистный военный городок. Стены заброшенных зданий мгновенно превращались в каменную крошку, с грохотом обрушиваясь на землю в клубах черной пыли. Деревья разлетались в щепки. В считанные секунды взрыв сравнял с землей все живое в радиусе нескольких километров, и все стихло. Теплый весенний ветер обдувал искореженные и оплавленные останки каких-то стальных конструкций.

* * *

Под ухом мяукнул кот, потерся об щеку и равнодушно отошел в сторону. Уолтер открыл глаза. Память подводила — какие-то смутные картины мелькали перед глазами, он не понимал, где находится, и недавние события на севере вспыхивали в мозгу, напоминая хаотичный обстрел. С каждым «выстрелом» картина складывалась четче, однако он не мог быть уверенным, где реальность граничила с больной фантазией.

Он лежал на нагретом солнцем асфальте и смотрел в небо сквозь мутную пелену голубоватого тумана. Редкие облака, паутина проводов, козырьки железных крыш. Кусок ткани, которой он накрывал лицо за секунду до коллапса, все еще был зажат в кулаке. Кот мяукнул еще раз, и Уолтер скосил взгляд. Драный уличный житель грязно-рыжего цвета сидел чуть поодаль и равнодушно сверкал узкими зрачками. Очертания расплывались перед глазами.

— Ты кто? — поинтересовался Уолтер осипшим голосом. Кот, разумеется, не ответил.

Он приподнялся и сел на землю. Вдаль уходили какие-то склады, гаражи и промышленные здания. Обшарпанные кирпичные стены, железные контейнеры, ржавые водосточные трубы. Зрение по-прежнему вело себя странно — серебристо-голубой туман не исчезал, и время от времени полностью ослеплял. Иногда картинка становилась четкой, иногда расплывалась, словно кто-то крутил ручку фокусировки.

Камня нигде не было видно. Похоже, в неизвестность отправлялся только контактер, а значит, тессеракт остался погребенным глубоко под землей где-то на севере. Его это вполне устраивало. Если Говарду Старку будет угодно, пусть откапывает его сам. Сидя на земле, Уолтер непонимающе поднес к лицу кусок ткани, который держал в руке. На белой поверхности проступили темные пятна, медленно перетекающие друг в друга. Пятна меняли форму и почти исчезали, когда он откладывал ткань в сторону. Уолтер в замешательстве разглядывал находку, невольно похищенную из хранилища, поднес ее к глазам и отпрянул от неожиданности. Казалось, будто под воздействием тессеракта вместе с кровью в загадочный материал впиталась его способность видеть и чувствовать. Он видел сквозь белую ткань так, будто она была прозрачной, и зрение возвращалось, однако стоило убрать ее в сторону, и мир вокруг снова начинал расплываться и наполняться клубящейся дымкой.

Какое-то время Уолтер, как загипнотизированный, смотрел на растекающиеся темные кляксы, которые образовывали непонятные узоры и исчезали, появлялись снова, и снова исчезали, и хмыкнул. Это было похоже на тест с чернильными пятнами, который он проходил после уличной стычки в десятилетнем возрасте, еще до переезда на север. Полиция заставила проходить психологическое освидетельствование, и какая-то женщина в очках показывала ему карточки, и он отвечал то, что она хотела услышать. Это было несложно. Кажется, это был тест Роршаха. Что ж… Роршах — так Роршах. Он встал, положил в карман свое новое лицо и помахал коту. Пора идти дальше.

* * *

1971 год, Нью-Йорк

Мир полон фарса. Если ради чего-то и стоит жить, так это ради бескомпромиссной войны с ложью. Безжалостно выжигать вранье и человеческое дерьмо, которое скрывается за фальшивыми декорациями. Я вижу истинное лицо этого города, скрытое под красивыми масками, из-под собственной маски. Таких, как я, не любят. Никто не любит тех, кто видит правду. Уолтер Ковач давно исчез, остался только я. Что вы видите на моем лице, доктор?

* * *

1985 год. Дневник Роршаха.

Сегодня ночью в Нью-Йорке убит Комедиант.