Воровка (джен)

Когда подоспели солдаты, Милли уже увела тви'лекка в соседний зал. Рисса понятия не имела, что на уме у этой малявки, но очень надеялась, что у нее действительно есть план. Потому что объяснять десяти уставшим, злым и местами потрепанным имперцам, чего ради они втроем пытались навешать им лапши на уши, она очень не хотела.

— Почему пошли в гробницу в таком возрасте? Кто пропустил?

Рисса всегда опасалась слишком серьезных людей и людей слишком здоровенных. Командир отряда, совмещавший эти два качества, ей не понравился сразу и, похоже, это было взаимно. Хотя штурмовую винтовку он держал на сгибе локтя, Риссу не отпускало чувство, что он не раздумывая пустит ее в ход, если найдет повод.

— Надзиратель Аргейл приказал, сэр, — милым до приторности голоском отвечала Иллин, старательно трепеща ресничками. — Мы бы никогда не пошли, если бы нам не велели...

Командир отмахнулся от нее, всем своим видом показывая, что спросил для проформы и ему плевать.

— Ладно, не наше дело. О том, что здесь проходит спецоперация вас, конечно же, никто не предупредил?

Иллин широко распахнула глазки и помотала головой.

— Нет, сэр. Клянусь, впервые слышим!

На командира уже начали косо поглядывать подчиненные. С тем же успехом они могли бы бросать укоризненные взгляды на каменного истукана.

— Значит, теперь знаете, — сказал он, так глядя на ребят, будто подозревал каждого из них как минимум в шпионаже на Республику. — В эту гробницу проникли расхитители. Один из них скрылся в этом направлении. Есть что сказать об этом? Имейте в виду, что о вашем содействии будет доложено надзирателю, и вы заслужите поощрение. Вздумаете солгать — причины с мотивами будете объяснять штатному инквизитору Академии.

Риссу прошиб холодный пот. Нестерпимо захотелось вытереть мокрые липкие ладони об штаны. Дернуло же Милли пойти с гробокопателем! Если их поймают вместе, то можно сразу убиться о ближайший валун — быстрее и безболезненнее выйдет, чем объясняться с инквизитором. Сегодня она впервые услышала о том, что такие в Академии есть, но вряд ли они просто попеняют провинившимся послушникам за нехорошее поведение.

Ремис очень подозрительно прочистил горло. Рисса максимально незаметно наступила ему на ногу.

— Мы никого не видели, сэр, но обязательно доложим, если увидим. — Иллин врала как дышала: если не знать, что брешет, можно было легко принять ее за образцовую послушницу и примерную маленькую гражданку Империи. Риссу аж передернуло. — Может быть, он наверх убежал? — Она кивнула на лестницу.

Командир выразительно посмотрел на толстенный слой пыли на ступеньках. Щеки Иллин, осознавшей, какую чушь она сморозила, залились предательским румянцем. Рисса укусила себя за язык, чтобы не матюкнуться. Вот только похвалишь человека!

— Вперед, — коротко скомандовал офицер, махнув рукой в сторону зала, где скрылись Милли с гробокопателем. — И вам, ребята, придется немного задержаться. Что-то не нравитесь вы мне. Держитесь позади и не лезьте под ноги, потом разберемся с вами.

Делать было нечего: ребята покорно поплелись в хвосте отряда. Рисса лихорадочно пыталась придумать, как выкрутиться из этого дерьма, но в голове вместо умных мыслей почему-то крутилась идиотская попсовая песенка про несчастную любовь: "Так уходи, уходи, без тебя проживу..."

Солдаты входили в следующий зал осторожно, держа оружие наготове и напряженно высматривая опасность. Никто не оборачивался, чтобы проверить мелких пленников: то ли импы были уверены, что те никуда не денутся, то ли просто плевать на них хотели. И правда, куда бежать-то? Если ребята сейчас дадут деру, то по возвращении в Академию попадут в заботливые руки инквизиторов и самого доброго надзирателя в галактике.

Эта комната была тупиковой, и смотреть здесь было ровным счетом не на что: только пыль, камни, парочка скучных урн и три саркофага без украшений. На стене висела каменная табличка с выбитыми на ней письменами, но никаких тебе барельефов, статуй и затейливой резьбы. Похоже, здешние мертвецы были не слишком важными, раз на их "комнате" так схалтурили.

Милли и гробокопатель как сквозь землю провалились.

Командир обвел взглядом зал, сурово хмуря брови — видимо, надеялся, что беглецы устрашатся и выйдут с поднятыми руками. Отряд без особого энтузиазма рассредоточился и просветил подствольными фонарями все темные углы.

Ни Милли, ни гробокопателя. Рисса не удержалась, глянула на саркофаги. Да нет, глупость же: тяжеленную крышку даже двум взрослым мужикам было бы сложно сдвинуть, не говоря уже о том, чтобы водрузить ее обратно. Но куда тогда провалились эти двое?

— Значит, не здесь. Ушлая мразь, — командир шумно выдохнул сквозь зубы. Когда он повернулся к ребятам, его лицо сделалось чуть дружелюбнее, чем раньше. По крайней мере, он больше не смотрел на них так, будто готов был пристрелить за шаг в сторону. — Думаете, наверное, что я параноик, а, ребята? Ладно, подозрения сняты. Идите куда шли. Не влипайте в неприятности и смотрите не распугайте нам всех воров, пока будете бродить здесь.

Он гаркнул своим людям приказ выдвигаться, и они ушли. Вот так просто — не стали докапываться и выпытывать, почему Рисса нервно покусывала губы, а Ремис крутил башкой по сторонам с настолько вороватым видом, что любой полицай посадил бы его на десять суток без всякой доказухи. Конечно же, им было наплевать — и на гробокопателей, и на подозрительное поведение детей, — даже командиру, что бы он из себя ни корчил. Небось импы только и думали о том, как бы поскорее отчитаться от выполненном задании и свалить в увольнительную туда, где нет гигантских многоножек и уродского песка.

"Но где все-таки эта малявка?"

— Милли! — позвала Иллин, когда шаги солдат окончательно стихли. — Ну куда ты спряталась, негодница? Можешь выходить!

Рисса уже хотела съязвить, что Милли, видимо, научилась проходить сквозь стены, но тут что-то щелкнуло, заскрежетало, и стена с табличкой отъехала в сторону, взметнув облачко песка и пыли. Из открывшегося проема донеслось тоненькое чихание.

— Там жуть как пыльно, — пожаловалась Милли, утирая мордашку рукавом. — И воздуха совсем нет. Я чуть не задохнулась!

Вслед за ней выбрался гробокопатель — помятый, пыльный, но вполне довольный жизнью.

— Вот вам мудрость на будущее, личинки: даже если кажется, что вам крышка, всегда можно постучать по стенам и поискать потайную дверь. Авось найдется. — Ухмыльнувшись, он покровительственно похлопал Милли по плечу. — А тебе, милашка, подумать бы о нашем ремесле, если раздумаешь становиться ситхом. Никогда не видел, чтобы кто-то так с полпинка взял и нашел нужный кирпичик, по которому надо стукнуть. Талантище!

Он потянулся, залихватски закинул лекку на плечи и деловито огляделся вокруг.

— Ну, ребятки, спасибо, что вытащили. Я тут еще посижу, подожду, пока собаки разойдутся по будкам. А вы бывайте.

Усевшись прямо на саркофаг, гробокопатель достал из кармана пачку сигарет. Покрутил немного в руках, но с видимым сожалением сунул обратно.

Ребята не двинулись с места.

— Дядь, а ты ничего не забыл? — Рисса угрожающе (как она надеялась) нависла над гробокопателем, уперев кулаки в бока. Ремис встал рядом с ней, недвусмысленно сжав рукоять тренировочного меча.

— За тобой должок. — Ремис сурово сдвинул брови и выпятил вперед подбородок. — Или ты хочешь, чтобы мы импов позвали? Они, знаешь ли, не далеко ушли.

— Эк детки какие пошли, а? — Гробокопатель неодобрительно прицокнул языком. — Вам мамочка с папочкой не говорили, что хорошее дело — само по себе награда?

— Моих мамочку и папочку Империя отправила на каторгу, когда мне было шесть. Они не успели меня многому научить. — Иллин очаровательно улыбнулась. — Зато мои имперские хозяева всегда говорили, что на плохих людей надо доносить. Но вы же не поведете себя как плохой человек, правда?

Тви'лекка перекосило. Он злобно дернул верхней губой, поиграл желваками и подозрительно шевельнул рукой — к поясу с кобурой.

— Я умею очень громко визжать, — доверительно сообщила Иллин. — А эхо здесь разносится далеко. Сможете снова найти тот камушек без Милли?

— Да что я, по-вашему, ублюдок конченный — детишек стрелять? — Гробокопатель широко улыбнулся, но взгляд у него был такой, что Рисса бы к нему спиной поворачиваться не стала. — Баш на баш, значит, хотите? У меня должно было немного налички заваляться — только республиканской, не обессудьте. Сойдет?

Порывшись в сумке, он вытащил пригоршню кредитных чипов. Навскидку — сотни полторы. Рисса скривилась: ну вот же жлоб! Так она и поверила, что у него при себе больше нет.

— Засунь это себе знаешь куда, дядя? — Она сердито зыркнула на Ремиса, уже потянувшегося за деньгами. — Мы, может, и личинки, но не тупые. Нам от тебя другое надо.

— Девочка, я чего, так на хатта похож? Нечего мне вам больше дать!

— У тебя корабль есть. — Рисса уставилась ему в глаза. Она пару раз видела, как наемные громилы выбивали деньги из должников: им хватало пристально посмотреть на жертву, чтобы та от страха обделалась и отдала все, что была должна, да еще и "проценты" доплатила. Правда, Рисса не была громилой, и это все усложняло. — А нам нужен билет отсюда. Ни денег не надо, ни хабара, только место на корабле. Высадишь нас в первом же порту, а дальше мы сами как-нибудь проживем. По-моему, нормальная цена за твою шкуру.

Девчонки затаили дыхание. Ремис почему-то нахмурился. Гробокопатель задумчиво почесал лекку, глядя на детей по-новому — с пониманием, даже с сочувствием.

— Вон оно как. Совсем вам здесь несладко приходится, я погляжу?

— Не то слово, дядь, — ответила Рисса уже дружелюбнее. — Ты думаешь, стали бы мы иначе так тебя трясти? Мы для импов ничем не лучше вас. Ходили бы в рабских ошейниках, если б не эта треклятая Сила. Помоги нам, а? По-людски.

— Ребятишки, я бы помог, да я же не один — у меня команда есть. Причем не я главный: босс на корабле остался... Вам билет надо как-то оплатить, смекаете? Не передо мной — перед ними. Иначе вас просто выкинут с трапа, и дело с концом. В нашем бизнесе народ такой... жесткий.

— Что вам нужно? — спросила Иллин. — Мы оплатим. Мы можем бесплатно работать. Мы с Милли хорошо готовим. Ремис и Рисса с детства на улице, они много чего умеют. И я... Иллин скривилась, будто от боли, но все-таки продолжила: — Я уже не маленькая. Мне почти четырнадцать, и я знаю, что нравлюсь мужчинам. Если кто-то из вашей команды захочет...

— Ты дура, что ли?! — Рисса чуть не задохнулась от возмущения. — Перебьются!

Иллин посмотрела на нее очень спокойно и строго, как взрослая — на глупого ребенка.

— Рисса, если нас не возьмут, мы умрем. Может, я о тебе чего-то не знаю? У тебя есть огромный счет в банке? Богатые родители? Нет? Вот и нечего выделываться. А я переживу.

Рисса сжала кулаки. Иллин дело говорила — как, впрочем, и всегда, — но от этого становилось только гаже. Было бы здорово, если бы хоть раз галактика оказалась не настолько дерьмовым местом, как она думала.

Гробокопатель побарабанил пальцами по коленке. Предложение Иллин его заинтересовало или еще что, но в его голове явно крутились какие-то мысли. И вряд ли они были о категоричном отказе.

— Это не мне решать, ребятки, — сказал он наконец. — Но к кораблю я вас, так и быть, проведу. Пусть босс решает, что с вами делать. Подождем только, пока импы свалят. Они почти всю нашу группу положили, так что вряд ли станут долго здесь ошиваться.

— Логично, — кивнул Ремис. — Я пока на разведку схожу. Рисс, ты со мной?

Рисса уже хотела обругать Ремиса — придумал тоже, бросать девчонок наедине с этим типом! — но поймала его взгляд и передумала. Похоже, у приятеля имелись какие-то соображения, которыми он не хотел делиться при их новом знакомом.

— Ага. Девчонки, пошли прогуляемся до соседнего зала. Оттуда обзор лучше. — Она обернулась к гробокопателю: — Дядь, без фокусов, ладно? Мы тут недалеко будем, мимо не проскочите.

— Деточка, да какие фокусы? — Гробокопатель широко улыбнулся. — Вы же к нам бесплатной рабочей силой пойти хотите, а не я к вам. Гуляйте сколько влезет.

Как только они отошли достаточно далеко, Ремис схватил Риссу за плечи и крепко встряхнул:

— Ты вконец мозг растеряла, да?! — зашипел он на нее, брызжа слюной. — Хочешь, чтобы из вас с Иллин корабельных шлюх сделали, а потом нас всех первому попавшемуся работорговцу загнали? Дура совсем?!

Риссу захлестнула злость. Вывернувшись из захвата, она оттолкнула Ремиса и, прежде чем он очухался, впечатала кулак ему в живот. Ремис, сипло выругавшись, согнулся пополам: удар у Риссы был поставлен получше, чем у иных мальчишек.

— Еще раз руки распустишь — я тебе нос подправлю, понял? А теперь слушай сюда. Этот мужик — наш единственный шанс убраться с Коррибана. Или ты хочешь здесь сдохнуть? Валяй! Аргейл будет очень рад тебя видеть, я уверена.

Все еще задыхаясь от злости, Рисса отвернулась. Будто она сама не понимает, что план хреновый! Но другого нет и не предвидится. Нет чтобы поддержать, посоветовать чего дельного...

Ремис положил руку ей на плечо. Рисса сердито дернулась, но Ремис только крепче сжал пальцы.

— Извини. Нет, правда, извини. Я зря на тебя наорал. Но, Рисс, план херовый. Мне это все не нравится.

— А у тебя есть варианты получше, Ремис? — тихо спросила Иллин. — Мы не можем оставаться в Академии. В первый же день по приказу Аргейла Милли чуть не забили до смерти. На второй нас отправили сюда. Дальше что? Думаешь, он угомонится?

— Не думаю. Просто считаю, что мы делаем глупость, доверяясь этому типу. Вы его рожу видели?

— Иногда планировать некогда: надо просто хватать возможность за хвост и смотреть, куда выведет. Мы ведь не знаем, будет ли следующая.

Иллин ободряюще улыбнулась, но Ремис на ее улыбку не ответил. Он стоял, покачиваясь с пятки на носок, и смотрел себе под ноги.

— Значит, решено? Вы идете с ним?

— А чего это "вы"? — Рисса удивленно подняла брови. — Ты чего удумал, а?

Лицо у Ремиса стало совсем непривычным — серьезным не в меру и страдальчески-напряженным, будто он собирался сделать что-то очень неприятное. Отрубить себе больную руку, например.

— Девчонки... Рисс... Не пойду я с вами. И вам не советую.

Рисса остолбенела.

— В смысле? — только и смогла выдавить она. Воздух в груди сперло. Он сделался тяжелым и горячим, подступил к горлу и, наконец, вскипев окончательно, прорвался практически криком: — Ты зассал, что ли?! Решил нас бросить?! Сам только что втирал нам, что с нами могут кучу всякой мерзости сделать, а теперь — в кусты?!

— Да не в этом дело! — Ремис чуть повысил голос. — Рисса, во-первых, вы делаете глупость, и ничем хорошим это не закончится. А во-вторых... Ну, допустим, гробокопатели окажутся нормальными мужиками, и с вами обойдутся честно. А дальше что? Ты забыла, кем мы были на Таларме? Уличным ворьем, Рисса! Не знаю, как ты, а я в заброшках спал. Не жрал целыми днями, в обносках ходил. У меня половина банды с десяти лет на наркоте сидела, а к двенадцати пацаны уже от передоза дохли! Нахуй такая жизнь, Рисс. Если сбежим, все снова будет так. Если не хуже.

Ремис стиснул зубы. Его губы подозрительно дрогнули: похоже, его прошибало на слезы.

— У нас все может быть по-другому. Если не дадим Аргейлу нас сломать, мы наконец станем кем-то, понимаешь? Нам дали шанс, а ты собираешься его взять и выкинуть? Дура ты, Рисска. Да и вы, девчонки, ничем не лучше. Иллин, ты о Милли подумала? Ты о ней как заботиться собираешься? Да ты на улице никогда не жила, ты понятия не имеешь, что это такое!

— Зато я знаю, что такое Империя, — Иллин говорила, как всегда, спокойно и тихо, но в ее голосе прорезалась едва заметная дрожь. — Ремис, послушай меня. Я тоже раньше думала, что надо просто быть хорошей, и все будет в порядке. Моих родителей сделали рабами, потому что они пытались защитить нашу родину от Империи, меня в восемь лет продали, как скотину, но я все равно в это поверила. Смотрела на нашу добрую хозяйку и думала, что не все имперцы плохие. А потом, когда ее сын чуть меня не изнасиловал, она избила меня за то, что я попыталась защититься! Я плакала, кидалась ей в ноги, умоляла меня выслушать, а она — та женщина, которая заплетала мне красивые прически, угощала сладостями, разговаривала ласково, как с дочкой, — сняла тяжеленный ремень с золотом и камнями и била меня им, пока я не отключилась. А ведь она говорила, что любит меня. Говорила, что никогда не накажет, если я буду хорошей...

По раскрасневшимся щекам Иллин потекли слезы. Ее голос сорвался, и она, прижав ладони к лицу, умолкла — только тихонько всхлипывала и прерывисто дышала. Милли молча обняла ее — тем же покровительственным, почти материнским жестом, каким Иллин обычно обнимала ее.

— Они зло, Ремис, — сипло сказала Иллин, немного успокоившись. — Вся имперская цивилизация, и ситхи — в особенности. Они живут за счет того, что заставляют других страдать. Империя такая сильная потому, что уничтожает и порабощает чужие народы. И ты хочешь стать таким же? Подняться, чтобы не ты был рабом, а у тебя были рабы? Ты либо дурак, либо сволочь. Надеюсь, что дурак.

Ремис посмотрел на нее с жалостью. Какой-то снисходительной, почти гадливой жалостью, которая хуже издевки.

— Я не дурак и не сволочь, Иллин. Просто знаю, что на неимперских планетах ничем не лучше. Либо ты, либо тебя. Слабый либо стелется под сильного, либо его растопчут. Где разница-то? Ты ничего, кроме хозяйского дома не видела, вот и думаешь, будто там, где нет Империи, хорошо. Да нифига! Только в Империи люди гордятся тем, что они имперцы. Республика их почти уничтожила, миллиарды людей — ни в чем не повинных в том числе! — в пыль вбомбила, а Империя все равно выжила и стала еще сильнее, чем была. Это круто, Иллин. Имперцы за свой народ и цивилизацию насмерть стоят, а у нас что? Таларму Империи продали! Взяли и продали, со всеми людьми вместе! А до этого хаттские наемники хватали людей прямо на улицах и в рабство продавали, а власти не делали ни-че-го! Это что, не зло? Может, Империя потому к чужакам так и относится, что они лучшего не заслужили?

Рисса слушала этот бред, глупо приоткрыв рот. На Ремиса было противно смотреть: он сейчас походил на сектанта, каких одно время развелось в Старом городе, как крыс. Ей хотелось вмазать ему, чтобы мозги встали на место, но Иллин успела раньше. Хрупкая, нежная и тихая Иллин стремительно шагнула к нему и с размаху ударила по щеке. Да хорошо так ударила — когда ошарашенный Ремис отнял руку от лица, на нем отчетливо виднелся след от изящной девчачьей ладошки.

— Пойдемте отсюда. — Иллин требовательно взяла Милли за руку и строго посмотрела на Риссу. — А этот... Он может оставаться и сдохнуть в своей любимой Империи. Зато сдохнет недоситхом, а не кем-то там.