Из уст подвыпившего слуги: история графа, двух баронов и девицы Женевьев (гет)

Жак и Женевьев могли немного вздохнуть перед бурей, но затишье для них продлилось недолго. Хочешь, не хочешь, а пришлось Генриху III с братом своим мириться, чтобы гражданской войны избежать. Франсуа прощённым в Париж возвратился, а вослед за ним и анжуйцы волной хлынули.

Как вы думаете, мешкал ли Антрагэ? Он со товарищи, первое, что сделали по приезде — королевским миньонам вызов отправили. Потом анжуйцы сами в Лувр явились (только Бюсси загадочно отсутствовал, но они надеялись, что он их по дороге нагонит), и предложили господам Келюсу, Шомбергу, Можирону и д’Эпернону прогуляться до конского рынка. Дошли дворяне до местечка. И давай там оскорбленьями перекидываться. Миньоны хоть сдерживаться старались, а анжуйцев понесло. Особенно барон Антрагэ лютовал. Он всё порывался там на Келюса кинуться, даром, что ростом сам невелик, насилу его рослые Ливаро с Рибейраком удерживали.

— Я, — говорит, — паршивый миньон, тебя голыми руками разорву, станешь у меня филе миньон, не будь я Антрагэ. Жак и Женевьев могли немного вздохнуть перед бурей, но затишье для них продлилось недолго. Хочешь, не хочешь, а пришлось Генриху III с братом своим мириться, чтобы гражданской войны избежать. Франсуа прощённым в Париж возвратился, а вослед за ним и анжуйцы волной хлынули.

Как вы думаете, мешкал ли Антрагэ? Он со товарищи, первое, что сделали по приезде — королевским миньонам вызов отправили. Потом анжуйцы сами в Лувр явились (только Бюсси загадочно отсутствовал, но они надеялись, что он их по дороге нагонит), и предложили господам жребий кинуть и разбиться на пары, а анжуйцы сообщили им, что уже заранее среди них, любимчиков королевских, соперников себе выбрали и обо всём позаботились. Антрагэ кричит:

— Я и без жеребьёвки всякой выбираю вот этого подлеца, — и на Келюса кивает, — который посмел помешать моей будущей семейной идиллии!

— А мне Шомберга подавай! — рычит Ливаро.

— А я Можироном, тем, который маркиз, займусь, — выкрикивает Рибейрак.

— Мы согласны! — кричат в ответ Шомберг и Можирон.

— Позвольте, господа, а как же я? — интересуется д’Эпернон.

— А тобой, брандахлыстом, сам благородный Бюсси займется! — хором сообщают Рибейрак, Ливаро и Антрагэ.

Вот обрадовали…

Тут собственной персоной сам благородный Бюсси пожаловал. По приезде в славный город Париж, он заглянул в одно уютное местечко за углом и принял некую порцию горячительных напитков с утра пораньше. Словом, прибежал он в сильном подпитии со шпагой наголо.

— Кого тут надо в капусту рубить? — кричит. — Где мой пр-р-ротивник? С кем надо драться? Я рад стараться!

— Погоди, благородный Бюсси. — останавливают его друзья-анжуйцы. — Договариваемся пока. Надо господ миньонов отпустить завещания написать.

— Н-ну, как хотите. Ик! Храбрецы, я вс-сегда готов!

И порешили две враждующие стороны встретиться и померяться силами через восемь дней.

— Копай могилу себе, негодяй, ты всё равно, что покойник! От тебя только ремешок с твоей кованой золотой пряжечкой останется! Будет, что в саван завернуть! — выкрикнул Келюсу напоследок Антрагэ.

Хотя, если подумать, то зачем один ремешок в саван заворачивать?

А граф де Келюс тоже вспыльчив был, да и отвечает барону:

— Поумерьте ваш пыл, сударь, ещё неизвестно, кто-кого на ремешки порежет!

— Через восемь дней! — рычат анжуйцы.

— Через восемь дней! — отзываются миньоны.

С тем и разошлись.

— Раньше я вас просто презирал, — добавил ещё Шомберг вослед анжуйцам, — ныне же вы мне просто омерзительны!

— Раньше бы я вас просто убил, — заорал Антрагэ, — а ныне я вас изрублю на куски!