The Guiltless (джен)

Снейп возвращается из своей кладовки и с некоторым облегчением обнаруживает, что Поттер поднялся с пола и сел на одну из скамеек рядом с лабораторно-рабочим местом. Его локти уперты в колени, а руки сомкнуты на затылке, дыхание спокойное, а взгляд устремлен на каменный пол под ногами.

Когда Снейп подходит, он поднимает глаза и изменяется в лице, выражая что-то вроде раскаяния.

— Простите, что я так себя вел, профессор, — говорит он, проводя рукой по глазам. — Я давно уже плохо сплю. Когда я устаю, все кажется другим. Чем-то большим.

Снейпу хорошо знакомо это чувство, но он ничего не говорит, поворачиваясь спиной к мальчику, чтобы распаковать ящик с зельями, который принес с собой в класс. Он выстраивает пузырьки в аккуратный ряд на столе перед собой и поворачивается к Поттеру с палочкой в руке.

— Расслабьтесь, Поттер, — говорит он, когда мальчик напрягается, едва увидев палочку. — Я не собираюсь применять к вам легилименцию. Вместо этого я предлагаю сделку.

— Сделку? — осторожно спрашивает Поттер.

— Полагаю, вы не посещали Больничное крыло, когда прибыли в школу после каникул, по той же причине, по которой вы не хотите, чтобы директор узнал о вашем состоянии. Я прав? — Поттер кивает, и Снейп продолжает говорить: — Тогда я сам залечу ваши раны, насколько смогу, при двух условиях. Во-первых, если я обнаружу, что исцеление ваших повреждений за пределами моей компетенции, мы немедленно отправимся к мадам Помфри — без каких-либо возражений. Во-вторых, если мне придется скрывать это от директора, я буду требовать от вас ответа на каждый мой вопрос, честно и развернуто. Это понятно?

Поттер неловко ерзает на скамье.

— Я ценю это, сэр, но на самом деле вам не нужно беспокоиться. Синяки исчезнут…

— Как они всегда это делают? — перебивает Снейп, скривив губы.

Поттер снова краснеет и отворачивается.

— Никаких возражений, Поттер. Либо вы принимаете мои условия, либо я немедленно вызываю директора. Мне едва ли нужно добавить, что это противоречит моему здравому смыслу не делать этого, что ж…

— Ладно! — поспешно говорит Поттер. — То есть, да, сэр. Спасибо.

— Тогда снимите рубашку.

Поттер замирает.

— Что?

В ответ Снейп протягивает руку, хватает Поттера за больное плечо и сильно дергает, вправляя его на место, отчего Гарри издает пронзительный стон. — Мне нужно посмотреть, с чем я имею дело, если хочу разобраться с этим должным образом.

— Хорошо, — смиренно произносит Поттер, после чего начинает снимать джемпер и галстук. Снейп поворачивается обратно к ряду закупоренных пузырьков, когда Поттер начинает расстегивать свою рубашку. Чувствуя себя достаточно неловко в вынужденной интимной ситуации, он так же не желает смотреть еще и на то, как мальчик раздевается.

Он открывает флакон с мазью от синяков и поворачивается, едва не роняя пузырек, когда видит торс Поттера. Поттер ловит его взгляд, затем смущенно отворачивается.

— Скажите мне, Поттер, — выдыхает Снейп, когда снова может говорить, — ваш дядя... Вы изнасиловали его дочь?

— Что? — произносит Поттер, выглядя ошеломленным.

— Убили его собаку? Украли его денежные сбережения, сожгли его дом дотла, что-нибудь, что хотя бы отдаленно оправдывало бы такую степень повреждений? Спрашиваю только из любопытства, уверяю вас, Дамблдор, без сомнения, будет настаивать на том, чтобы я продолжал и дальше спасать вашу шею, какие бы зверства вы не совершили. Мне просто интересно, был ли хоть какой-то весомый аргумент, оправдывающий такое.

К его удивлению, слабый намек на мрачную улыбку играет в уголке губ Поттера.

— Он думает, что я пытался убить его сына.

— А вы пытались?

— Долорес Амбридж пыталась меня убить. Дадли просто оказался на ее пути.

— Хм-м-м, — единственный слышимый комментарий от Снейпа, однако он смутно осознает, как внутри него начинают вскипать неизведанные эмоции, сильно приправленные гневом. Он запрятывает их в самую глубь своей души. — У вас сломаны ребра, — диагностирует он. — Вы чувствуете боль при дыхании?

— Каждый раз, при вздохе, — признается Поттер, прижимая руку к боку и морщась.

Снейп садится на скамейку напротив него и рассматривает яркие фиолетовые и синие гематомы, украшающие ребра мальчика.

— Говорите, — произносит он, — пока я работаю. Это отвлечет вас от боли.

— Поговорить о... ай! О чем? — Поттер вздрагивает, когда Снейп кладет руку на третье ребро и слегка нажимает.

— Вы намеренно строите из себя идиота? — рявкает Снейп. — Как вы оказались в таком состоянии, конечно?

— Ну, — произносит Поттер, похоже, на мгновение задумавшись, в то время как Снейп проводит своей палочкой по пораженному участку, — я полагаю, самые страшные из них связаны с тем, что меня сбила машина. Позавчера.

Снейп внезапно замирает, его взгляд устремляется вверх, встречаясь глазами с Поттером. — Машина.

— Да. Да, сэр. Ой, извините, я забыл. Автомобили похожи... ну, на кареты, немного, только они...

— Я знаю, что такое машина, Поттер, я волшебник, а не неандерталец. В то время вы шли пешком или были в другом автомобиле?

— Я стоял на подъездной дорожке к дядиному дому, — признается мальчик с явным нежеланием. — Он… я имею в виду, он ехал не очень быстро.

— С тем же успехом вы можете притворяться, что ваш дядя не будет фигурировать в этом разговоре в дальнейшем, — лениво говорит Снейп, завершая диагностическое сканирование и протягивая руку за баночкой с мазью. — Если только вы не хотите, чтобы я поверил, что ваша тетя способна применить такую силу…

— Она способна применить сковородку, — мрачно бормочет Поттер.

Снейп зачерпывает мазь из баночки.

— Вытяните руку вперед, — говорит он и начинает наносить мазь на самые яркие участки. — Она била вас сковородкой?

— Нет, — признается Поттер. — Не с тех пор, как я… — он замолкает и отводит взгляд.

Несколько минут Снейп работает в тишине, толстым слоем нанося травяную массу на сине-фиолетовые кровоподтеки, давая мальчику и себе время подумать, о чем они будут говорить дальше. Есть вопрос, который Снейп не хочет задавать, но чем дольше он думает над ним, тем больше уверяется, что спросить об этом просто необходимо.

— В прошлом году, — наконец говорит он, — во время наших уроков окклюменции я видел множество ваших детских воспоминаний.

Поттер не отвечает, но Снейп чувствует, как напрягаются его мышцы.

— Я видел чулан и… то, как ваш кузен обращается с вами, довольно много случаев, где вас оставляли без еды и многие другие инциденты, которые можно объяснить только возмутительным пренебрежением со стороны ваших тети и дяди. Но я ни разу не видел, чтобы они поднимали на вас руку. Ничего сильнее пощечины или толчка. Как, — спрашивает он, нанося остатки мази и вытирая руки салфеткой, — вы это объясняете, Поттер?

Мальчик моргает. Кажется, он глубоко задумался.

— Честно говоря, я не знаю. Я только… я просто не хотел, чтобы вы это видели, вот и все. Так что я вроде как… ну знаете, запихнул все это в глубину своего сознания.

Снейп долго смотрит на него; затем, преодолевая внезапно нахлынувшее чувство бесконечной усталости, закрывает глаза.

— Запихнул все это в глубину своего сознания, — повторяет он, закрывая лицо руками и зажимая переносицу. — Скажите мне, Поттер. Чем, по-вашему, является окклюменция, как не искусством скрывать свои мысли там, где их не могут найти другие? Я думал, что вы ленивый и недисциплинированный; я понятия не имел, что у вас, на самом деле, повреждение мозга. Вы могли бы закрыть свой разум от Темного Лорда, если бы были вполовину столь же мотивированы, сколь велико ваше желания уберечь своих родственников от возмездия!

Поттер удивленно смотрит на него, широко распахнув глаза.

— Я никогда не думал об этом, — тихо произносит он. — Я просто не хотел, чтобы кто-то знал о плохих моментах.

Снейп недоверчиво смотрит на него.

— Вы не хотели, чтобы я видел плохие моменты?

Поттер пожимает плечами и кивает.

— Поттер, в тех частях, которые вы позволили мне увидеть, было достаточно насилия, чтобы испортить и озлобить десятилетнего ребенка.

Мальчик прищуривается, словно Снейп только что поставил перед ним сложную логическую головоломку. Его голос тихий, нерешительный, и он снова опускает глаза, прежде чем заговорить.

— Простите, сэр. Я понимаю, что вы злитесь на меня.

— Я злюсь не на вас, Поттер! — громко произносит Снейп, изумленно и недоверчиво.

Поттер моргает.

— Вы кричите на меня, сэр.

— Я… — Снейп останавливается, задумывается и чувствует, как его плечи опускаются.

Мальчик, безусловно, прав. Если он не сердится из-за Поттера, то почему чувствует себя так, будто может голыми руками свернуть шею человеку, и дорого бы отдал за эту возможность? Почему мысль о Поттере, неспособном защитить себя от обычной грубой маггловской жестокости, заставляет его дрожать, словно в ярости или отвращении? Что для него Поттер, как не инструмент? Какая разница, провел ли мальчик лето в боли и страхе, если он проживет достаточно долго, чтобы победить Темного Лорда?

«Что тебе до того, что сын Лили страдает? — шепчет его внутренний голос. — Она была твоим лучшим другом, твоим единственным защитником, лояльным к тебе даже после того, как ты продал ее своему хозяину. Из-за тебя ее убили — ты причина, по которой Гарри смотрит на тебя так, словно считает, что не заслуживает прикосновений, разве только для удара».

— Почему вы защитили своего дядю от расправы за его преступления? — резко спрашивает Снейп. — Неужели вы думаете, что заслуживаете с его стороны такого обращения к вам?

Поттер отводит глаза.

— Я не думаю, что заслуживаю этого. Я знаю, что мой дядя немного нерационален.

— Но вы все равно считаете, что жестокое обращение, которому вы подверглись, каким-то образом приемлемо, — перебивает Снейп, вызывая бинты, которые обвиваются вокруг торса Поттера как корсет. — Это неприемлемо. Это возмутительно, и Вернон Дурсль, по крайней мере, заслуживает того, чтобы сидеть в тюрьме. Неужели вы не понимаете?

Поттер неловко ерзает.

— Ему пришлось со многим мириться за эти годы. Думаю, он боится меня, того, что мое присутствие в его доме может навредить его семье, — его глаза темнеют. — И ему есть чего бояться. В тот момент, когда мне исполнится семнадцать, защитные чары спадут, и после этого… Волдеморт может убить их всех, просто потому, что это может расстроить меня. Это слишком: рисковать ради чокнутого ребенка, который вам даже не нравится. Я уверен, он думает, что ему было бы лучше, если бы он никогда не выпускал меня из чулана, — взгляд Поттера устремляется вдаль. — И, возможно, он прав.

Руки Снейпа стягивают бинты так плотно, что Поттер ахает, не в силах вздохнуть.

— Не защищайте его, Поттер. Это совершенно неприемлемо.

— Я не защищаю его! — Поттер протестует. — Я просто… я не могу, не могу не смотреть на это с его точки зрения, — с минуту он сидит молча. — Вы же слышали о дементорах прошлым летом?

— Да, — отвечает Снейп, переводя взгляд с ребер мальчика на плечо.

— Тогда дядя Вернон хотел, чтобы я ушел из дома. И вы действительно не можете винить его за это, из-за меня его сын чуть не погиб. Но Дамблдор прислал вопиллер, чтобы напомнить моей тете об охранных чарах, и она сказала, что я должен остаться, — мальчик шипит от боли, когда Снейп берет его за плечо, проверяя, вывихнуто ли оно или просто напряжено. — Я… я думаю, — продолжает Поттер слегка сдавленным голосом, — что она и мой дядя, скорее всего, заключили сделку или что-то в этом роде, пока меня не было в прошлом году. Что она не станет вмешиваться, что бы он ни сделал со мной, при условии, что он не убьёт меня или не вышвырнет вон. Не то чтобы она когда-либо вмешивалась, но когда она была рядом, все было не так плохо...

— Значит, по вашему собственному признанию, он причинял вам боль в течение многих лет, задолго до инцидента с вашим кузеном в июле прошлого года?

— Ничего страшного, правда, — поспешно говорит Поттер. — В основном он просто позволял Дадли разбираться со мной. Он всегда мог запереть меня в чулане без еды, если действительно был зол. И почти не бил меня, пока я не поехал в Хогвартс.

Снейп останавливается, чтобы взглянуть на мальчика.

— Поттер, вы себя вообще слышите?

Поттер хмурится. Снейп встает, вздыхая, желая, чтобы часть его беспокойства рассеялась. — Встаньте. Мне нужно зафиксировать вашу повязку.

— Мне не нужна повязка, — быстро отвечает Поттер.

— Нужна, если хотите играть в квиддич в этом году, — говорит ему Снейп с наигранным спокойствием.

— Я не могу ходить с повязкой, люди подумают…

— Что они подумают, Поттер? — Снейп хватается за край стола и наклоняется к нему. — Что вы едва избежали смерти или чуть не стали инвалидом, потому что магия заставляет вашего дядю нервничать? Да что с тобой не так, глупый ребенок? Ты так и будешь продолжать этот… фарс?

— А почему бы и нет? — кричит Поттер, вскакивая на ноги, и Снейп уверен, что это действие причинило ему боль. Хотя он этого не показывает. — Послушайте, сэр, я не хочу быть грубым, потому что вы многое сделали для меня, и я ценю это, но я знаю, что вы меня ненавидите. Поэтому я не понимаю, какое вам дело, что случится со мной, если я проживу достаточно долго, чтобы убить Волдеморта.

Они стоят, глядя друг на друга и тяжело дыша. Звук собственных мыслей, исходящих из уст мальчика, слегка пугает Снейпа, потому что они бессердечны и потому что теперь в минуты осознания он видит, что они больше не верны.

А были ли они когда-либо верными?

— Вы до сих пор не объяснили, почему перспектива посвятить директора в вашу маленькую тайну приводит вас в такой ужас, — говорит Снейп, обретая контроль над голосом.

— Да, ну я… — начинает Поттер.

— Говорите человеческим языком, Поттер, — обрывает его Снейп. — Начните сначала, и на этот раз не мямля.

Поттер пристально смотрит на него, затем говорит отрывистым голосом, как будто произносит речь.

— Дом моей тети — единственное место в мире, где Волдеморт не может до меня добраться. Если я пойду куда-нибудь еще, он попытается убить меня, и он убьет любого, кто встанет у него на пути. Мой дядя может порой ударить меня, но Волдеморт сделает намного хуже, поэтому из двух зол я выберу первое.

— Дело не только в этом, — настаивает Снейп. — Вы утверждаете, что директор уже знает…

— Я этого не говорил, — коротко отвечает Поттер. — Но вы сами сказали, что от него нелегко хранить секреты. Если он знает… и все равно позволяет мне там оставаться… что ж, — Поттер глубоко вздыхает, и силы, позволившие ему вскочить на ноги, покидают его. Внезапно он кажется Снейпу совсем ребенком. — Я не могу его винить. Все смотрят на него… ему приходится принимать сложные решения. Но все равно я не хочу об этом знать. Это... все усложнит.

Мгновение спустя, закончив свою речь, он снова опускается на скамью, словно у него нет больше сил держаться на ногах. Снейп смотрит на него сверху вниз, чувствуя себя, как ни странно, разбитым.

— Я должен извиниться перед вами, — резко говорит он через несколько секунд.

Поттер смотрит на него широко распахнутыми глазами.

— Вы были… искренни, я полагаю, когда извинялись за свое поведение в прошлом семестре. Я не верил, что вы говорили всерьёз. Теперь я знаю, что ошибался.

Поттер осторожно смотрит на него.

— Что заставило вас передумать, сэр?

— То, что вы рассказали мне здесь сегодня… то, что я увидел, — Снейп обрывает себя, его рука снова сжимается в кулак. — Никто, являясь столь самонадеянным, кем я всегда вас считал, не смог бы вынести всего того, что вы…— он снова замолкает, чувствуя, что его голос звучит грубо. — И вы думаете, что заслуживаете этого, — заканчивает он шепотом. — Не спорьте со мной, это написано у вас на лбу. Вы придумали объяснения и причины, которые звучат почти убедительно, но все это означает лишь то, что вы считаете, что ваш дядя не заслуживает чьего-либо гнева. А вы между тем думаете, что не заслуживаете чьей-либо помощи.

Лицо мальчика — открытая книга, и сейчас оно рассказывает историю ребенка на грани отчаяния.

Снейп проводит рукой по лицу, чувствуя, что сам приближается к концу какой-то невидимой границы. Он резко садится, берет мазь от синяков и протягивает руку к лицу и шее мальчика, чтобы нанести мазь.

Поттер, смотревший в пол, устремляет свой взгляд вверх как раз в тот момент, когда Снейп поднимает руку. Гарри резко вздрагивает, вскидывая руки, чтобы защититься, и втягивает голову в плечи.

Кажется, будто яростная волна жара обрушивается на Снейпа, но он контролирует ее, оставаясь совершенно неподвижным, с рукой, застывшей в воздухе, в то время как Поттер, покраснев, разворачивается и снова садится прямо. Снейп ждет, пока мальчик придет в себя, затем протягивает руку и начинает наносить мазь на синяки самым нежным прикосновением, на которое он только способен.

Некоторое время он работает молча, прежде чем снова заговорить:

— Вы действуете, исходя из определенных заблуждений, которые я хочу развеять, — говорит он Поттеру, не глядя ему в глаза.

— И каких же, сэр?

— Альбус Дамблдор, — говорит Снейп, — любит вас. Да, Поттер, я совершенно серьезен. Мне ли не знать, я много лет терпел, выслушивая агиографии⁽¹⁾ на тему его любимого мальчика. И даже если он не уделял вам особого внимания, он всегда становится яростным и грозным, когда дело касается безопасности его учеников. Он готов перевернуть небо и землю, чтобы уберечь вас от беды, — Поттер притих, и Снейп добавляет: — И вы должны позволить ему помочь.

Мальчик вздрагивает от этих слов и отшатывается от руки Снейпа.

— Я… профессор, нет, я только что сказал вам...

— Вы не рациональны в этом вопросе, Поттер, иначе бы уже поняли, что дилемма, которую вы создали для себя, является ложной. Вы думаете, что, подвергая себя физическим страданиям со стороны вашего дяди, вы избавляетесь от эмоциональной муки видеть, как вашим друзьям причиняют вред. Это не так. Можно найти другое решение. И оно будет предпринято, как только мы закончим.

— Что… нет! — Поттер снова вскакивает на ноги и начинает пятиться. — Вы не можете… сэр, пожалуйста, а как же наша сделка?

— Я отменяю ее, — спокойно отвечает Снейп, вставая, но не приближаясь к мальчику. — Я понимаю ваши страхи, но они беспочвенны. Вы должны доверять моему мнению по этому поводу.

— Я буду все отрицать, — в голосе Поттер слышится отчаяние. — Я снова наложу маскирующие чары.

— Он тут же все поймет, — произносит Снейп, стараясь изо всех сил казаться терпеливым.

— Нет, профессор, пожалуйста, не делайте этого, — к своему ужасу, Снейп видит, как глаза мальчика наполняются слезами. — Я знаю, что не нравлюсь вам, но я все сделаю, клянусь, я вычищу все котлы, что у вас есть …

— Поттер, — Снейп внезапно чувствует себя очень уставшим. — Я не намерен больше выслушивать ваши пожелания в этом вопросе, так же, как не стал бы слушать человека под Империусом, настаивающего на том, что он хочет принять яд. Я говорил вам раньше: мне доверена ваша безопасность, и что бы вы ни думали обо мне, я серьезно отношусь к этим обязанностям.

— Сэр.

— Вы бы предпочли, чтобы я сам разбирался в этом вопросе? — выплевывает Снейп, внезапно теряя над собой контроль. — Вы можете, по крайней мере, довериться директору, чтобы усмирить вашего дядю цивилизованным способом. Я, в свою очередь, не счел бы себя обязанным соблюдать подобные ограничения.

Мальчик смотрит на него с искренним недоумением.

— Но почему?

— Вы не поймете, — снова произносит Снейп. — хватит об этом. В это время Альбус должен быть в своем кабинете, мы немедленно с ним поговорим.

— Я не пойду, — тут же говорит Поттер, яростно раздувая ноздри. — Я буду сопротивляться вам всю дорогу до самого кабинета.

К своему собственному удивлению, Снейп обнаруживает, что не ухмыляется, а искренне улыбается.

— Я в этом даже не сомневался.

А затем, стараясь держаться на безобидном расстоянии, Снейп проходит мимо него к камину, где хватает горсть летучего пороха и бросает его в огонь.

— Альбус, — говорит он, — вы нужны мне здесь.

Затем он выпрямляется и поворачивается к мальчику, который, побледнев и дрожа, снова опускается на скамью, где сидит, опустив голову.

И ждет.

1) Агиогра́фия — отрасль церковной литературы, содержащая описание жизни святых.

Вернуться к тексту