Как это выгодно Малфоям (джен)

Драко впервые слышит о Гарри Поттере от мамы в пять лет. Они уютно сидят вдвоем на его кровати, шторы давно уже опущены, слабо мерцают заколдованные свечи, а мама рассказывает ему о Злом Темном Волшебнике и Маленьком Мальчике, который смог его победить. Драко не понимает и половины из того, что рассказывает мама, но восхищается маленьким героем.

— Когда я вырасту, хочу быть как Гарри Поттер! — восклицает он, подпрыгивая на подушках.

— Ты никогда не будешь как Гарри Поттер, — очень строго отвечает мама. Драко затихает, когда мама или папа говорят с ним таким серьезным голосом, это значит, что надо слушаться и не спорить.

— Почему? — спрашивает Драко, удивляясь тому, что же плохого в том, чтобы быть героем.

— Потому что ты — Малфой, — говорит мама так, что маленький Драко сразу понимает — Малфоем быть лучше, чем Гарри Поттером.

Когда Драко исполняется семь, отец забирает его на Первый Серьезный Разговор. Тогда юный Малфой впервые заходит в отцовский кабинет, где Люциус предлагает ему сесть в кресло для посетителей. Как взрослому. Понимая серьезность момента, Драко ведет себя чинно и сдержанно, как маленький лорд. Тогда он узнает не так уж и много: что отныне он официально Наследник, что теперь ему можно будет приветствовать гостей вместе с родителями, когда в Поместье будут давать приемы, что у него будут свои компаньоны и вассалы, главное не перепутать, кто есть кто. Но самое главное отец говорит ему в конце их беседы.

— Теперь круг твоего общения значительно расширится. А это значит, что ты должен придерживаться определенной линии поведения.

— Но я же хорошо себя веду, — неуверенно отвечает Драко, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать ковырять обивку кресла.

— Я не об этом, сын, — мягко говорит Люциус и на секунду задумывается, пытаясь подобрать для наследника понятные объяснения, — представь, что существуют два Драко Малфоя. Один — тот, которого видят все, а второй — которого знает только семья.

Драко честно пытается представить, но получается не очень.

— Внутренний Драко — тот, который ты, — отец мягко проводит рукой по его светлым волосам, — это настоящий. Внешний — тот, которым тебя видят, другой. Малфоям надо, чтобы того внешнего Драко, люди видели так, как это выгодно Малфоям.

Драко честно морщит лоб, но Люциус уже и сам понимает, что объясняет совершенно непонятно.

— Я не понимаю…

— Хорошо, сын, мы с мамой будем говорить тебе, каким тебе необходимо быть, — успокаивает его отец, и Драко облегченно вздыхает.

Первое время ему действительно сложно. Новые уроки, дополнительные обязанности. Драко отрабатывает перед зеркалом, как он будет стоять и как говорить. Мама и папа стоят рядом с ним и тоже репетируют. Наверное, со стороны это выглядит смешно, старшие Малфои стоят перед зеркалом и учат младшего строить надменное лицо, недоуменно поднимать бровь, сдержанно улыбаться или выражать взглядом презрение. Драко также узнает, что с Грегори и Винсентом он должен общаться снисходительно и покровительственно, а вот с Ноттом надо говорить на равных. Это же касается Паркинсон и Гринграсс. С Забини тоже можно на равных, но иногда можно позволить легкую надменность.

Быть Внешним Драко Малфоем не так уж сложно, сколько странно. Внешний Драко Малфой капризный и избалованный ребенок. Иногда он может позволить себе то, за что настоящего Драко давно бы уже наказали и высекли. Но только в том случае, если это поведение оправданно и выгодно Малфоям. И самое сложное — чувствовать эту грань, за которую заходить нельзя. Вместе с этим надо еще и скрывать Внутреннего Драко Малфоя. Ведь если кто-то узнает, что Драко спит с плюшевым дракончиком, что он боится заходить на кухню, когда там нет эльфов, что у него аллергия на клубнику — это может негативно сказаться на общем облике семьи.

Но Драко быстро учится, вскоре он меняет маски уже не задумываясь, практически машинально. Он почтительно кланяется старшим, вежливо здоровается и улыбается дамам, а потом незаметно уходит в детскую, поскольку его присутствие требуется только в начале праздника. Он зубрит французские глаголы и часами сидит, переписывая толстым неудобным пером «Этикет для юных лордов» или «Наставления Малфоям», чтобы отработать мелкую моторику пальцев. Он снисходительно улыбается попыткам Забини выдать идеальное английское произношение и привыкает одергивать Кребба и Гойла, чтобы те всегда находились на шаг позади него.

Взрослые говорят о нем, что он «настоящий маленький лорд Малфой» и прекрасно воспитан, дети уважают его право занимать лидирующую позицию в социальной группе, но для Драко это совершенно не имеет значения. Для него важны одобрительные кивки отца и горячий шепот матери перед сном:

— Ты удивительный ребенок, Драко…

Второй Серьезный Разговор случается, когда Драко исполняется девять. Отец с крестным собираются в каминной каждую пятницу, и Драко очень любопытно, о чем же они говорят. Однажды после ужина он вежливо прощается с крестным, желает отцу спокойной ночи, получает дежурный поцелуй от матери, но вопреки правилам отправляется не в спальню, а в каминную, где прячется за портьерой. Ждать приходится долго, и наконец отец со Снейпом поднимаются в комнату, садятся у камина, а старый эльф предлагает им алкоголь и сигары.

— Это оказалось не так уж и сложно, Люциус, — слышит он голос крестного. — Магглы в этом деле давно уже превзошли нас. Это в Министерстве сидят надутые павлины и разводят руками, что поисковые заклятья не работают. Только не говори мне, что у тебя не вышло.

— Почему же, — голос у отца довольный. — Я помню, что ее девичья фамилия Эванс, а также знаю, что она жила в Коукворте. Ваш городок не такой уж и большой, Северус… Пара конфудусов в городском архиве, и нам становится известно, что у Лили была сестра Петуния, которая вышла замуж за некоего Вернона Дурсля. Естественно, после свадьбы она съехала, но установить ее новое место жительства не так уж и сложно.

В каминной возникает пауза. Драко стоит тихо-тихо, боясь даже дышать громко. Он не понимает смысла беседы, но откуда-то знает, что это важно.

— Дамблдор зачаровал место на совесть, — наконец слышит он голос крестного, — совы, заклинания, даже поиск по крови не помогут… Но если знать, где искать, достаточно подстеречь мальчишку в магазине или в школе, поэтому за ним установлено наблюдение.

Люциус только хмыкает в ответ, а Снейп через некоторое время продолжает.

— Люциус, мальчишка затюканный до невозможности! Дамблдор благоразумно не посылает меня, но из того, что я слышу от других наблюдателей, у меня складывается впечатление, что ему выгодно, чтобы из ребенка вырос забитый, покорный щенок…

— На таких людей проще влиять, Северус, — словно маленькому ребенку поясняет отец. — Если твои слова о пророчестве правда, то ему нужно вырастить своего карманного героя, который будет есть у него с руки и послушно следовать указаниям…

В комнате снова становится тихо, слышно только, как трещит огонь в камине. Драко вдыхает горьковатый запах отцовских сигар и думает о Дамблдоре. У него есть карточка из лягушки с его портретом, и тамошний Дамблдор выглядит добродушным и веселым стариком. Но Драко, как никому другому, известно, что это может быть Внешний Дамблдор, а вот Внутренний может быть совершенно другим.

— Драко? Выйди сюда, пожалуйста.

Он даже не понимает, что его выдало, может слишком громкое дыхание, может он случайно пошевелился, но услышав тот самый отцовский тон, Драко послушно выходит из-за портьеры. Отец не требует от него объяснений, не начинает ругать или стыдить. Просто указывает взглядом на двери, и Драко быстро уходит к себе. Когда он засыпает, ему снится Дамблдор, который стоит перед зеркалом в гостиной и меряет маску добродушного старичка.

Следующим вечером отец приглашает его в кабинет. Ему снова предлагают сесть в кресло, как взрослому, как равному, и Драко послушно садится, хотя сидеть ему больно. Крестный понимающе усмехается, но ничего не говорит, и юный Малфой благодарен ему за это. Он знает, что за все приходится платить. И за проступки, и за права.

— Итак, Драко, поскольку ты считаешь себя достаточно взрослым, чтобы присутствовать при разговорах старших, — начинает Люциус, — я подумал, что могу признать за тобой это право.

Драко изумленно поднимает глаза от пола. Сказать, что он шокирован, значит промолчать. Понятное дело, Люциус не даст ему даже половины тех прав, о которых говорит, но само побуждение!

— Смотри сюда, — отец легонько стучит палочкой по фамильному гобелену, который висит на стене, и по старой ткани пробегает серебряная рябь. Вместо лиц и фамилий предков, он видит собственную семью и каких-то других людей, среди которых встречаются и знакомые лица. Все они опутаны странными золотистыми нитями, у кого-то их больше, у кого-то меньше. Даже у самого Драко есть одна, которая тянется от Нарциссы и Люциуса.

— Что это? — хрипло спрашивает он, получив разрешение встать и рассмотреть поближе.

— Клятвы, — коротко отвечает ему отец, — клятвы и обеты, которые связывают нашу семью.