Poor poor Persephone (джен)

Аид вернулся в пятницу утром, принеся целый сверток от Билла, который я чудом успела поймать в сантиметрах от своей тарелки, и устало сел мне на плечо.

— Спасибо, милый, — сказала я, скармливая ему кусочки бекона. — Рада, что ты вернулся.

Аид клюнул меня в палец вполсилы, что, видимо, для него означало «ласково», и, взмахнув крыльями, улетел, держась позади других почтовых сов. Я могла не сомневаться, что вечером найду его на насесте в своей комнате. Для этого оставляла окно открытым каждое утро, пока погода позволяла.

— Мне кажется, — начал Вуд, кое-как подавив зевок, — или с животными ты ведешь себя более мило, чем с людьми?

— Животные мне ничего плохого не сделали, — пожала плечами я, разворачивая сверток.

Вуд закатил глаза. В какой-то момент он стал садиться рядом со мной в большом зале, а еще — на трансфигурации, потому что на остальных предметах рядом со мной были либо Фарли, либо Пенни. Первую пару дней меня это основательно напрягало, а потом легкой болтовне на разные темы все же удалось меня затянуть, и я перестала вздрагивать от громогласного «привет, Уизли!» за завтраком или с утра в гостиной.

Кроме того, за день Вуд не успевал мне надоесть, потому что большую часть его времени все равно занимал квиддич. А теперь еще и попытки учиться хотя бы на «Удовлетворительно».

— А люди?

— А люди пока ничего хорошего не заслужили.

Я передала письма от Билла братьям. Кроме них, в посылке лежала обернутая в пергамент книга, на которой мелким убористым почерком было написано: «Не открывай за столом, если не хочешь, чтобы Фред и Джордж напоминали тебе об этом до конца жизни».

Конверт с письмом для меня тоже был довольно объемным, и я решила оставить его на вечер и убрала в рюкзак вслед за таинственной книгой.

— А я? — не сдавался Вуд, который уже закончил с завтраком, пока я витала в облаках.

— А у тебя галстук криво завязан, — буркнула я.

Одежда Вуда была катастрофой. Он умудрялся выходить из комнаты во всем мятом всегда, как будто на него махнули рукой даже домашние эльфы. После угрозы декана снять с факультета пятьдесят баллов, если Вуд еще хоть раз заявится на ее урок «так, будто ночевал в конюшне», Стивенсон стал следить за ним, но бывали такие дни, как сегодня.

Сегодня наш Авторитетный Староста сам выглядел так, будто пятница была вчера, и отчаянно клевал носом над тарелкой. Такое случалось с ним после патрулирований, хотя я не могла сказать, что оставалось совсем мало времени на сон.

Я вздохнула и достала палочку, чтобы привести в порядок обоих. Заклинания по уходу за одеждой были в конспектах Перси за второй курс — она узнала о них от Молли. Сначала я пренебрегла ими, чтобы не забивать голову, но в начале этой недели, когда все практически поголовно перестали обращать внимание на свой внешний вид, мне пришлось на них подналечь. Я все еще не понимала предназначения кубка школы, но терять баллы из-за такой ерунды не хотелось. Моя внутренняя Перси, подкрепленная перфекционизмом, рвала и метала, и было довольно сложно оставаться спокойной и не перебарщивать.

— Ты же придешь завтра посмотреть на нашу тренировку? Мы собираемся устроить товарищеский матч с Хаффлпаффом после обеда, чтобы новички успели влиться до начала сезона.

Вуд выпалил это на одном дыхании, будто держал в себе весь завтрак и ждал подходящего момента. Например, когда я начну вставать из-за стола, размышляя над тем, стоит ли провести остаток дня после ЗОТИ в библиотеке, чтобы освободить себе завтра немного времени на сон и отдых, или же нужно сначала поднапрячься, а после уже блаженствовать. Вопрос с выручай-комнатой на каникулах оставался открытым, и время, которое я планировала провести там, уже не потратишь на учебу.

— Тренировку? — тупо переспросила я, закидывая рюкзак на плечо. Близнецы что-то говорили вчера о первой серьезной тренировке для Гарри, но я упустила тот момент, что она будет в субботу.

— Каждая вторая и четвертая субботы месяца — это наши дни, когда никто другой не может зарезервировать поле для тренировки. Это знает каждый, кто… — Вуд осекся, потому что неожиданно вспомнил, с кем говорит. С Перси Уизли, которая любит книги больше, чем людей. — Это Чарли придумал, когда стал капитаном, и остальные его поддержали. Но в этом году мы решили, что иногда тренироваться вместе — неплохая идея.

Я замерла. Чарли стал капитаном, когда Перси училась на втором курсе. С середины второго курса у нее стали пропадать субботы.

С конца второго курса она начала копить на похороны.

Было ли это связано с тем, что Чарли физически не мог находиться в замке и присматривать за ней?

— Приду, — пообещала я, чтобы закончить разговор быстро и безболезненно, после чего пошла к выходу из большого зала в одиночестве.

Нужно было о многом подумать.

* * *

Моей излюбленной практикой на работе в прошлой жизни, помимо «потом подумаю», было еще и «оставь, само разрулится». Чаще всего проблемы решались сами собой, пока я судорожно искала ответы в базе знаний, или теряли актуальность со временем. Я не была уверена, что в мире магии это тоже сработает, но все же откладывала те вопросы, ответы на которые не могла получить прямо сейчас, чтобы не прибавлять себе головной боли.

Но один вопрос все же разрулился сам собой в тихой и непринужденной обстановке, в приятной компании Пенни, которая тренировала исчезающие чары на улитках, трансфигурированных из набранных около озера камешков. Я отвлекалась от учебника по заклинаниям каждые пару минут, чтобы посмотреть, какими изящными и красивыми были светло-сиреневые лучи, которые при этом вырывались из ее палочки.

А потом сняла очки, чтобы дать глазам передохнуть, и обнаружила, что те же самые заклинания были невидимыми.

Я начала использовать магию уже после того, как получила очки, поэтому считала, что это что-то вроде этики волшебников — делать видимыми не только боевые заклинания, но и вообще все.

Я не могла вспомнить, было ли то же самое с предыдущими очками, когда колдовал кто-то из родителей. Я не стала брать их с собой в школу, просто засунула на самую дальнюю полку в шкафу, чтобы забыть об этом ужасе поскорее.

Будет ли глупо спустя почти две недели с начала учебы говорить об этом с Пенни?

Она мне нравилась, и я считала, что со временем мы можем перейти на совсем иной уровень общения. Не то чтобы я планировала кому-то раскрывать свое попаданство, но в волшебном мире друзья были гораздо нужнее и важнее, чем в обычном.

— Пенни, — сказала я, снимая очки еще раз, после того как проверила, что мне не показалось. — Хочу кое с чем поэкспериментировать. Поможешь?

Студенты Рейвенкло были достаточно холодны по отношению друг к другу, хотя держались вместе, но напоминали при этом прозрачные соты. Четко ограничивали свое личное пространство невидимым многогранником. Ячейка Пенни была недостроена — а возможно, она сама убрала некоторые грани, и это делало ее совсем непохожей на большинство учеников ее факультета.

Но от слов «эксперимент» и «исследование» глаза у всех рейвенкловцев начинали сиять совершенно одинаково. Эта жажда знаний могла породить гораздо больше темных лордов, особенно вкупе с тщеславием, которое присуще очень многим одаренным людям. Но история о таких лордах умалчивала, возможно потому, что один раз ее уже основательно переписали победители.

— Всегда, — с улыбкой отозвалась Пенни, возвращая оставшимся улиткам исходный вид. — Что нужно сделать?

— Надень, — отозвалась я, протягивая ей очки и доставая палочку. — И скажи, что видишь.

— Что у тебя плохое зрение, — хмыкнула Пенни. — Но дело же не в этом?

Это я и так знала. Мир без очков был неуютным, тусклым и расплывчатым.

В чем дело, Пенни поняла, когда я заставила камешки двигаться. Мои заклинания — те, которые должны быть невидимыми — были светло-зелеными, и я не сомневалась, что она увидит их именно такими.

— Я читала о таком, — кивнула Пенни, осторожно снимая очки и протягивая их мне. — Но увидела впервые. Это было удивительно. Авроры пользуются такими во время вызовов и рейдов, потому что видеть магию очень полезно, но это довольно сильная нагрузка на мозг для тех, кто не привык…

Она замолчала и внимательно посмотрела мне в глаза. Мне нравилось, как Пенни могла мгновенно стать серьезной и включить старосту или рейвенкловку, хотя со мной почти всегда была легкой в общении и смешливой. Я даже не знала, какая из этих двух Пенни реальнее, но в такие моменты начинала проникаться к обеим.

— Как давно у тебя плохое зрение? — спросила Пенни. — Ты уже носила очки на первом курсе.

— Не помню, — пожала плечами я. — С детства.

— И ты всегда видела магию?

— Скорее, — развела руками я, — до сегодняшнего дня я не знала, что ее не видят другие.

Это была правда. Я понимала, что рискую, потому что Перси была гораздо умнее и наблюдательнее меня и наверняка заметила бы, что с очками что-то не так. Я даже не могла ничего спросить у Артура, пока не вернусь домой и не проверю.

Может ли быть, что отец сделал это для Перси, чтобы она могла чувствовать себя особенной, несмотря на выдающихся братьев?

— Не рассказывай никому, — серьезно сказала мне Пенни. — Все люди, которые тоже видят магию постоянно, они немного… необычные. У нас ходят слухи, что профессору Флитвику для этого не нужны никакие приборы, но он полугоблин, возможно, это у него в крови. Это дает тебе серьезные преимущества перед другими, но это станет твоим слабым местом, если узнает кто-то, кто относится к тебе не очень хорошо.

— Ты права, — кивнула я и постаралась улыбнуться. — Спасибо, Пенни.

Она мгновенно вернула смешливую Пенни на место и улыбнулась в ответ.

И все стало хорошо.

* * *

Присланная Биллом книга называлась «Старосты, которые обрели власть». Я смотрела на нее несколько секунд, а потом смеялась так долго, что разбуженный Аид начал рассерженно ухать. Не думала, что из всех совпадений с каноном меня догонит именно такая мелочь, как эта.

Любимая книга старосты Перси Уизли.

«Это не шутка, здесь есть очень полезный раздел про отношения с другими людьми. Все остальное можешь не читать, полная чушь».

Билл все письма начинал без приветствий, похоже, они были не в его духе.

Мне нравилось смотреть на строчки. Они были мелкими и ровными, казалось, что их писали очень старательно. Во всех мелочах, которые делали Уизли по отношению друг к другу, чувствовалась эта старательность. Даже близнецы пакостили кому-то из семьи гораздо более продуманно и изощренно. С любовью и чтобы запомнилось на всю жизнь, как в случае с пауками и Роном.

«Не ожидал получить от тебя столько вопросов, но рад, что ты наконец даешь мне возможность почувствовать себя старшим братом».

Я почувствовала укол совести, и он только усилился после второго и третьего перечитывания. Для того, чтобы Билл почувствовал себя старшим братом, Перси пришлось умереть. Это было очень грустно.

«Твой Аид смотрит на меня так, будто я должен ему денег. Мне кажется, он поладит с гоблинами».

Я уже забралась в кровать и задернула полог, поэтому перечитывала письмо при свете волшебной палочки. В этом было что-то уютное, и я впервые за дни, проведенные в школе, не чувствовала себя одиноко из-за того, что нахожусь не в Норе.

«Быть старостой нелегко, и никто никогда не знает, как делать правильно. То, что подошло мне, может не подойти тебе, но я все же постараюсь помочь. Но тебе нужно знать: оно того стоит. Когда привыкаешь так жить, любая работа перестает казаться сложной. Хотя бы потому, что в большинстве мест нет детей. Я до сих пор не могу понять, кто сложнее — гоблины или дети».

Я все же надеялась, что гоблины хуже детей, но, как оказалось, сложно было сказать.

Из четверых наказанных с заданием справились все, кроме Гермионы, которая, несмотря ни на что, считала себя правой и написала целый свиток об этом. То есть технически к ней нельзя было придраться, а диплома детского психолога и знаний о том, как действовать с подобными защитными механизмами, у меня все еще не было.

Невилл залил слезами то место, где рассказывал о склеенных ногах и своей неспособности что-то сделать, даже вспомнить пароль от гостиной, похоже, для него это было самым унизительным, и я пока не придумала, как решить эту проблему. Ему нужна была помощь, но все же он должен был сам прийти к тому, чтобы попросить ее, чтобы она не выглядела навязанной.

Гарри честно написал, что налажал, но совершенно не понимает, почему Малфой ведет себя таким образом. Я пообещала себе присмотреться к тому, кто раньше метил в мои любимые персонажи, но слизеринский стол в большом зале был дальше всех, а в других местах мы никак не могли пересечься. Этот вопрос пока оставался открытым.

Я сохранила их объяснительные, особенно Рона: «Я был идиотом, меня развели, как идиота. Обещаю больше не быть идиотом». Это было написано, похоже, сотню раз подряд. Если все сложится хорошо, отдам, когда буду выпускаться. Пусть сами решат, насколько выросли за три года.

«И все же быть старостой и одновременно с этим стремиться быть лучшим по всем предметам — это трата времени. Я старался, потому что родители ждали от меня многого и потому что в Гринготтсе очень высокие стандарты. У меня не было времени на то, чтобы дружить с кем-то или встречаться. В свой последний год, если помнишь, я не общался почти ни с кем, кроме вас с Чарли. Я не жалею об этом, но все же тебе стоит решить для себя, хочешь ли ты того же».

Я не планировала с кем-то встречаться. По крайней мере на пятом курсе, а в лучшем случае — вообще никогда, потому что мысль о том, что в это время гораздо сложнее быть одинокой и самодостаточной женщиной и, возможно, ради каких-то целей придется выйти замуж, пугала меня до усрачки. Я не считала Перси страшной и была уверена, что она может рассчитывать на кого-то получше, чем некто отчаявшийся преклонного возраста, и даже что со временем у нее появится возможность выбирать.

Но все же с гораздо большим удовольствием осталась бы частью семьи Уизли, то бишь старой девой до конца дней своих.

Так было бы спокойнее.

«Родители будут гордиться тобой, даже если ты не получишь «Превосходно» по всем предметам. Чарли проверял. Мама очень требовательна, потому что желает нам хорошей жизни, но даже если у тебя что-то не получится в школе, ты всегда сможешь наверстать это потом».

Билл много и тепло написал о своей работе, а после переключился на свои воспоминания о школе, и я уже почти засыпала, когда перечитывала эти моменты.

Возможно, поэтому впервые за последние дни мне снился не плюющийся ядом профессор Снейп, а шумный праздничный ужин в Норе.

Где вся семья была в сборе.