Уклоняясь от тюрьмы и уводя ведьмочек. Книга 1. Месть - это блюдо, которое нужно подавать холодным (джен)

https://leadvone.com/dodging-prison-and-stealing-witches/chapter-eleven-straight-from-the-graveyard-part-one/

Гарри лежал, приминая своим не слишком тяжёлым телом буйно разросшуюся траву, и жевал сладкую травинку. За несколько недель, прошедших после завершения миссии «Книга имён», он дошёл практически до полного исступления. Всего через несколько дней в этом мире должна была появиться старшая версия Джона, и на уме у него вертелось столько разнообразных мыслей, что вечерами он долго не мог заснуть.

Свежий полуночный ветерок взъерошил его волосы. Он встряхнулся и выбросил из головы всё ненужное, собираясь посмотреть на представление. В центре их секретной тренировочной площадки, в свете ярко-синего магического пламени стояли две девочки. Ярко-рыжая причёска против пепельной блондинки. Одна напряжённая, решительная и сосредоточенная, другая расслабленная, непринуждённая и мечтательная.

Он выплюнул одуванчик.

— Бой!

Поднялись четыре руки, из одной исходил чистый белый свет, из трёх — красный.

Джинни прыгнула в сторону, послав две оглушалки в Луну, изящно уклонившуюся от одной и принявшую на щит вторую. Оглушалка Луны прошла над плечом Джинни, ушедшей перекатом и мгновенно ответившей новой парой красных лучей. Щит Луны поглотил второй луч, но лопнул на третьем. Она закрутилась. С её пальцев одновременно сорвались красные, затем жемчужно-белые, затем снова красные лучи.

Гарри любовался, как Джинни уворачивается и ставит щиты против шквала оглушалок и жалящих чар. Её движения были резкими и чёткими. Её глаза горели.

Две ведьмы направились друг к другу. Заклинания проходили всё ближе от них, всё труднее становилось уклоняться, никто не хотел отступать. Луна рванулась к противнику. Два щита появились из её рук, оставив девочку без атакующего потенциала.

Глаза Джинни расширились от осознания своего преимущества.

Глаза Гарри сузились от подозрения.

Джинни на пределе скорости каста перегружала щиты блондинки, подходившей всё ближе. Не получалось: щиты, в которые постоянно поступала энергия, держались под напором. Луна стояла прямо перед Джинни, щит против меча в предельной версии, ни у одной из них не было видимых шансов на победу.

Затем Луна крикнула:

— Сту-пе, — её рот засветился красным, — Фай! — маленький красный огонёк выстрелил из кончика её языка прямо в живот Джинни.

Рыжая побледнела. Затем рухнула в мягкую траву.

Гарри моргнул.

Он снова моргнул.

— Луна... Ты только что выстрелила оглушалкой из своего языка?

— Д-да, Гав-в-ви, — ответила Луна, разминая язык двумя пальчиками.

Он встал и подошёл к Джинни.

— Это просто... Ну ничего себе! Как ты додумалась это сделать?

— Гарри, он же длинный и острый. Ты сам сказал, что поэтому мы и используем пальцы. Бьюсь об заклад, мальчики тоже могут бросать заклинания из своей специфично мальчишеской части тела, — ни капли не смутившись пропела Луна.

Он закашлялся и аж опустил палочку, которой собирался расколдовать Джинни.

— Я не планировал идти в бой голым, — ответил он, старательно отгоняя пришедшие на ум фантазии.

— Как знать…

Он покачал головой и повернулся к Джинни. Иногда Луна просто пугала его тем, насколько ошеломительно взрослым может быть её мышление.

— Эннервейт.

Джинни зашевелилась и перешла в сидячее положение.

— Что случилось?

— Луна достала тебя оглушалкой, которую она выстрелила изо рта.

У Джинни отвисла челюсть.

— Чего?!

— Да, да, я знаю, — он оглянулся на Луну, которая демонстративно показывала им язык, держа его двумя пальцами, и издавала звуки типа «А-Ах-х-х». — Я действительно хотел бы знать, как работает этот ум.

— Я просто хочу победить её. Один раз! — Джинни нахмурилась.

Гарри покачал головой. Несмотря на то, что их навыки порой уравнивались, Луне всегда ухитрялась держаться как минимум на один шаг впереди Джинни.

— Знаешь, у тебя впереди целый год на тренировки дуэлинга с ней. Я чувствую, что ко времени поступления в Хогвартс вы обе доведёте себя до идеального уровня готовности.

Луна уже отошла от них и пустилась бродить по полянке, собирая траву и, похоже, связывая её в странный венок.

Он повернулся к ёрзающей на попе рыжей.

— Ты уверена, что когда Джон вернётся из будущего, ты справишься с ним сама?

Джинни выпрямила спину и гордо подняла голову.

— Я уже говорила об этом. Мне нужно сделать это самой. Я могу справиться с этим. И мы готовились к этому целую вечность.

— Он всё равно будет на пять лет старше тебя.

— Мне всё равно, мне просто нужно это сделать, понимаешь, Гарри! — её шоколадные глаза смотрели прямо в его, как будто заставляя его высказать свое мнение.

Он вздохнул. Он предлагал Джинни снова надеть ожерелье, дающее ему доступ в её разум, чтобы, если дерьмо попадёт на вентилятор, он смог взять ситуацию под контроль, но она отказалась. Она сказала, что если не сможет справиться сама, то какая от неё польза, и добавила, что не хочет быть беспомощной маленькой девочкой, которую вечно нужно защищать. Он попытался объяснить, что это могло стать просто страховкой, крайней мерой, которую можно будет использовать, только если она действительно не сможет с чем-то справиться. Джинни не купилась ни на одно его слово.

— Хорошо, я только хотел убедиться, что ты действительно уверена в себе и своих силах. Помнишь аварийный сигнал для твоего кольца?

Она кивнула и продемонстрировала их условленный сигнал. Он кивнул в ответ.

— Просто не забудь связаться со мной в тот момент, когда почувствуешь, что тебя подцепили на крючок.

Она испустила раздражённый вздох.

— Конечно. Знаешь, тебе не стоит так волноваться. Что он может мне сделать? Он даже палочкой пока воспользоваться не может.

Он закрыл глаза и попытался не показать своим голосом степень испытываемого им беспокойства.

— Мы не знаем, что он будет делать, вот в чём проблема. Он очнётся в ситуации, которая полностью отличается от того, что он помнит. Он только что был убит, затем предстал перед двумя божествами, затем воскрес, и его подруга теперь не хочет иметь с ним ничего общего. На него нахлынет столько эмоций, что он может слегка съехать с катушек и наделать всяких глупостей.

— Я могу оглушать, жалить, выставлять щит и призывать предметы — всё это без палочки. Он ничего не может. Если он попытается что-то сделать, я просто оглушу его.

Он посмотрел на Джинни, стоящую перед ним, всю пылающую праведной страстью и таким же пламенным негодованием, глубоко вздохнул и посмотрел ей в глаза. Он попытался сделать свой голос настолько мягким, насколько мог.

— Просто будь осторожна, хорошо? — тихо сказал он.

Она немного расслабилась.

— Да, Гарри.

— Смотрите!

Они оба повернулись на голос. Луна вернулась к ним. Ожерелье из травы лежало у неё на шее. Травяная корона украшала её волосы.

— Я совсем как твоя невеста, полностью покрыта зелёной травкой! — она улыбнулась мечтательной улыбкой.

Джинни открыла рот, но не произнесла ни слова.

Его взгляд остановился.

— А вообще, если подумать, то может быть, лучше и не знать, что там происходит.

* * *

Наступило утро. Гарри появился на перекрёстке Тисовой улицы и улицы Магнолий. На нём была одета добротно пошитая маггловская одежда — джинсы и футболка. Регулярные физические упражнения, наряду с хорошим питанием и зельями, устранили большинство последствий семи лет недоедания. Он был теперь выше, чем средний подросток за один-день-до-одиннадцатилетия.

Он подошёл к дому за номером четыре и позвонил в дверь.

Он ждал.

Дверь открылась. Это была тетя Петуния, точно такая же, как и в его воспоминаниях четырнадцатилетней давности.

— Ты! — завизжала она и попыталась захлопнуть дверь.

Гарри засунул ногу в щель.

— Ай-яй-яй, тётя. Не так быстро.

От возмущения у неё сорвался голос, и она почти прошипела:

— Что ты здесь делаешь?

Он улыбнулся фирменной улыбкой полного ублюдка.

— У меня к вам с дядей деловое предложение.

— Деловое? Какое дело может быть у такого мелкого урода, как ты, чтобы оно нас заинтересовало?

— Может быть, мне стоит зайти, и мы сможем поговорить об этом внутри, а не орать прямо здесь, у порога? Бьюсь об заклад, все соседи будут очень заинтересованы разговором.

Петунью явственно перекосило, будто она проглотила лимон, однако нежелание быть героиней всех местных сплетен одержало верх, поэтому тётя открыла дверь и впустила его.

— Куда ты вообще сбежал? Ты хоть представляешь, как мы прыгали от… В смысле, волновались, когда ты исчез?

— Да, да, да, — подхватил Гарри. — Я даже не сомневаюсь, что с вас пот вёдрами лился, когда вы поняли, что произойдёт, если уроды, которые оставили меня с вами, догадаются, что вы меня потеряли.

— Это не...

— Ладно, проехали. И да, думаю, будет лучше, если то место, где я был все эти годы, пока что останется неизвестным. О, здравствуйте, дядя.

Дядя Вернон поднялся со своего места за кухонным столом. Его лицо быстро покраснело, а маленькие поросячьи глазки выпучились. Дадли нигде не было видно.

— Пацан! Ты посмел показать в моем доме свою мерзкую рожу? Ты хоть представляешь, через что мы с тётей прошли? — заорал он.

— Дядя, я могу себе это представить, поэтому и хотел бы предложить вам приличную сумму в качестве компенсации.

— Ты думаешь, нам что-то нужно... от... Что ты имеешь в виду? — в его голосе вместо ярости прозвучали злость и любопытство.

— Ну, вы всегда говорили о том, какой обузой я являюсь для вас и насколько я неблагодарен, поэтому я подумал, что должен внести свою лепту, свой вклад в семейную казну, так сказать. В конце концов, вы кормили меня и обеспечивали пристанищем последние десять лет. Так что, думаю, это будет правильно.

— О чём ты говоришь, мальчик? Ты не жил здесь в течение…

Гарри открыл сумку и положил на стол большую стопку двадцатифунтовых купюр.

Поросячьи глазки Вернона неимоверно расширились. Он потянулся к стопке и полистал её.

— Пятнадцать тысяч, дядя. — Гарри снова полез в сумку и вытащил ещё одну стопку, — и еще пятнадцать тысяч вы получите за моё проживание в течение следующих семи лет или пока я не достигну совершеннолетия, которое будет официально признано такими же уродами, как и я, — в зависимости от того, что наступит раньше.

Лицо Вернона искривилось в жадной улыбке.

Гарри притянул к себе первую стопку из рук дяди.

Петуния ахнула.

— Но, — продолжил он, — только если я прожил здесь последние десять лет.

Лицо Вернона снова покраснело; похоже, он разрывался между желаниями поразглагольствовать о разных уродах и прикарманить деньги. В конце концов, он успокоился, сел и посмотрел на Гарри так, словно видел его впервые в жизни.

— Итак, мальчик. Ты хочешь, чтобы мы притворились, что ты никуда не убегал. И это всё?

— Да, это всё, дядя. Мне также понадобится иногда ночевать здесь. Но, наверное, не слишком часто.

— И откуда именно ты взял эти деньги? У таких уродов, как ты, не бывает хорошо оплачиваемой работы.

Слегка озадаченный, Гарри обвёл взглядом дядю и тетю.

— Тётя Петуния, вы никогда не посещали Поттер-манор?

Петуния выглядела весьма смущённой.

— Однажды.

На лице дяди Вернон отразилось недоумение.

— Пет?

Петуния поёжилась.

— Поттеры… Ну, они были не так бедны, как я, похоже, заставила тебя поверить. Просто... — её голос ожесточился., — Яя не хочу иметь с ними ничего общего! Ясно?

Вернон отпрянул от своей негодующей супруги.

— Хорошо, хорошо, дорогая, — он повернулся к Гарри, — итак, эти деньги поступают от твоих уродских родителей?

— Боже правый, нет. Это из-за них я и не хочу, чтобы кто-то узнал, что меня здесь не было. Они наверняка закатят истерику и сделают целую кучу уродских вещей и вам всем, и вашему дому.

Глаза Вернона снова выпучились. Гарри задался вопросом, тренировался ли тот в этом перед зеркалом.

— Скажем так, деньги поступают от богатого покровителя, который заботится обо мне и который не хочет, чтобы его имя стало широко известно.

— М-м-м, — Вернон погладил свои подбородки.

Петуния прикусила нижнюю губу.

— И ты собираешься пойти в эту... Эту школу?

— Да, разумеется. Моё письмо должно прийти завтра, и кто-то, вероятно, явится на следующий день, чтобы отвести меня за покупками. После чего я снова покину вас, и мы не увидимся до следующего лета.

Петуния выглядела так, как будто какая-то мысль прогрызала себе дорогу из её мозга к языку. Она переминалась с ноги на ногу и крутила фартук.

— Почему? — спросила она, в конце концов.

— М-м-м?

— Я сказала Лили, что ты урод. Каждый год, когда ты что-то творил, я посылала ей письмо, в котором рассказывала, что ты сделал что-то странное. Но она никогда не слушала. Она всегда настаивала, что ты нормальный. Теперь, когда ты идёшь в эту школу, они не примут тебя обратно?

— Мои родители прекрасно знали, что я не сквиб. Это был просто предлог, чтобы отослать меня подальше.

Тетя Петуния задохнулась от возмущения.

— Но... Почему?

— Я не знаю. Возможно, их обманули или они убедили себя, что вполне нормально выбрасывать своих детей, как мусор, если вдруг выяснится, что они несколько неудобны.

Глаза Петунии сузились.

— В следующий раз, когда я увижу эту рыжую маленькую мисс совершенство, двуличную сучку...

— Не стесняйтесь в словах. Попытайтесь заставить её чувствовать столько вины, сколько сможете, но не забывайте держать мою ситуацию в секрете, — сказал он со всей возможной серьёзностью.

Петуния моргнула.

— Да, да, конечно. Хорошо, тогда... Гарри, — она поднялась. — вторая спальня Дадли? Ты сильно вырос и уже явно слишком велик для чулана, — говоря последние слова, она даже слегка смутилась.

Гарри улыбнулся, удивляясь, что всё идёт не хуже, чем он планировал. А ведь ему даже не пришлось использовать чары внушения.

Вернон был занят подсчётом купюр в двух стопках.

— Это звучит просто замечательно, — хищно улыбнулся Гарри.

* * *

Тишина. Было тихо. И тепло. Тихо и тепло. И удобно. Тихо, тепло и удобно. Глаза Джона Поттера открылись. Он сел прямо и огляделся. Он был дома. Знакомые красные и золотые цвета его спальни в Поттер-маноре заставили чувствовать себя очень странно. Все равно что увидеть старого друга спустя почти целую жизнь. Он дышал, остро осознавая отсутствие боли, пронзающей всё его тело. Он не чувствовал «Круциатуса». Ну, разумеется! Этого ещё не произошло. Ничего из этого не произошло: Камень, Тайная комната, бегство Петтигрю, Турнир, воскрешение Волдеморта... его смерть — ничего этого ещё не было!

Ему дали второй шанс. Смерть и Судьба избрали его. Его глаза заблестели от восторга. С тех самых пор, как директор посадил его перед собой четыре года назад — то есть это будет через неделю — и сказал, что он на самом деле не Мальчик-Который-Выжил, он чувствовал себя мошенником. Каждый раз, когда кто-то использовал этот проклятый титул, маленькая частичка его съеживалась от ужаса, ужаса, что кто-то, кто-нибудь узнает, и его заклеймят Лжецом-Обманщиком-Прямо-противоположным тому, каким должен быть герой Света. Как сильно он хотел получить шанс проявить себя тем героем, каким его считал мир... И вот теперь ему дали этот шанс! Он на самом деле был избран Судьбой. Конечно, ему придётся быть осторожным. Он не мог никому сказать, что из будущего. Это могло бы слишком сильно изменить ситуацию, а будущие знания были его единственным реальным оружием. Всегда имей план! Гермиона неоднократно так говорила.

Офигеть. Гермиона. Она же в данный момент еще ребенок, не так ли? И Джинни. Его мысли вернулись на несколько часов назад, на целую жизнь назад, в то время, которое не произошло, и к прекрасной девушке, поцеловавшей его и умолявшей вернуться к ней живым из лабиринта четвёртого и последнего задания. Джинни придется снова пройти через весь ужас Тайной комнаты. Он поёжился. Да, жизнь порой — настоящий отстой. Но ведь именно эти события, это прошлое сделало её такой, какой она стала. Его Джинни прошла через Тайную комнату и вышла с другой стороны сильнее и лучше.

Наконец, существовал его брат... Джон чувствовал себя виноватым, когда помогал отправить его в Азкабан, но Дамблдор ясно дал понять ему опасность, которую представлял Гарри, причину, по которой его отправили в то мрачное, вселяющее ужас место. Даже если какой-то части его сознания и было трудно связать испуганного, отчаявшегося, слабого, тощего слизеринца с угрозой мирового масштаба, каким нарисовал его лидер Света. Но он ничего не мог с этим поделать. События должны как можно точнее соответствовать предыдущей временной шкале. Если это означало, что его брат — потенциальный Тёмный Лорд — должен был отправиться в Азкабан, тогда пусть будет так.

С другой стороны, было много мелочей, которые Джон мог бы сделать, которые не изменили бы ход событий слишком уж сильно, но принесли бы ему немалую пользу. Оглядываясь назад, он понимал, что был ограниченным и высокомерным, в основном из-за его неуверенности в себе, от понимания того, то он на самом деле не Мальчик-Который-Выжил. На этот раз он приложит все усилия, чтобы выйти за пределы своего крошечного круга общения из Рона, Гермионы и Джинни.

Он перекинул ноги через край кровати и спрыгнул с неё. Подошел к зеркалу в полный рост и полюбовался своей одетой в ало-золотую пижаму фигурой. Мерлин, какой же он был маленький. Он усмехнулся. Волдеморт ещё не догадывался, от чьих рук он примет свою смерть!

У него заурчало в желудке.

Да! Но сначала надо позавтракать!

* * *

Джон спустился в столовую и был поражён до полного онемения громадной кучей сложенных на столе подарков. Да, конечно же. Это был его день рождения!

Он отодвинул от стола стул и сел.

— Типпи!

Рядом с ним появился домовой эльф.

— Молодой мастер этим утром поднялся очень рано, — сказал эльф, хлопая ушами.

— Да, я просто подумал, что было бы неплохо начать вставать пораньше. У тебя есть чем перекусить? Что-нибудь здоровое и питательное, с высоким содержанием белка?

— Конечно, молодой господин, — Типпи исчез с хлопком.

Через несколько минут на столе появился завтрак: тарелка омлета из яичного белка с морковью и брокколи, небольшой постный стейк, маленькая горка нарезанного, обжаренного сладкого картофеля, миска йогурта со смесью разных фруктов, нарезанным миндалём и изюмом, а также стакан цельного молока. Вот, это совсем другое дело! Он накинулся на еду.

На полпути через гору поглощаемого топлива для мышц и магии прибыл его отец.

— Доброе утро, сынок. Ты так отчаялся ждать подарки, что вскочил настолько рано? — в глазах его отца светилась радость и душевная близость к своему наследнику.

— На самом деле не настолько, папа. Просто подумал, что хорошо было бы начать вставать пораньше, — он проткнул вилкой кусочек стейка.

— Хах, похоже, ты пошёл по стопам твоей матери. Кстати, я вижу, ты решил питаться по-другому. Где твои обычные сахарные хлопья?

— Я подумал, что с этого дня мне лучше перейти на еду с высоким содержанием белка и овощи. Я ведь растущий организм, не так ли? — усмехнулся он.

— Всё правильно, сынок. Рад видеть, что ты так серьёзно относишься к развитию своего тела.

Джон ухмыльнулся.

— Если мы заговорили о развитии, то не мог бы ты мне кое с чем помочь? Я знаю, что вы с дядей Сириусом много тренируетесь…

Отец улыбнулся.

— Хочешь научиться выполнять связки заклинаний! Нет проблем.

Еще какое-то время они болтали о том и о сём, а затем в комнату вошла мать в длинном халате. Она подошла к нему, и Джон погрузился в теплые и ласковые объятия.

— С Днем Рождения, дорогой!

Он помнил, что раньше в этом возрасте стыдился таких проявлений привязанности, но теперь ему было всё равно. Пытки и убийство, безусловно, меняют твой взгляд на жизнь. Он ответил на её объятия.

— Спасибо, мам.

Она выглядела удивленной.

— Не отталкиваешь свою маму? Мне нравится этот новый молодой человек, — она взглянула на груду подарков, — и ты даже не притронулся к своим подаркам. Мне позвать целителя?

Он усмехнулся.

— Может быть, этот новый молодой джентльмен научился терпению и стал ценить семью больше, чем бездушные вещи?

Его мать уперла руки в бёдра и посмотрела на него.

— Ладно, кто ты такой и что ты сделал с моим сыном? Нам стоит дать тебе антидот к оборотному зелью?

Он закатил глаза.

— Есть тут что почитать, «Пророк», например?

Было бы неплохо быть в курсе того, что происходит в мире. Да и целых четыре года прошло, полезно вспомнить многое из того времени... Или теперь следует говорить: из нынешнего?

Отец с гордостью посмотрел на него:

— Тебе нужна стабильность в физическом развитии, иначе мы тебя даже не узнаем по возвращению из Хогвартса.

Лорд Поттер перебросил ему лежащий рядом свежий номер «Пророка».

Джон улыбнулся и раскрыл газету перед собой. Его улыбка исчезла. Лоб нахмурился.

Заголовок гласил: «Лорд Слизерин объявляет о начале строительства Слизерин-манора, чтобы лично увеличить ВНП на три процента в период с 1992 по 1993 год.»

Что это за херня? Он вообще такого не помнил. «Лорд Слизерин?!»

Отец посмотрел в свою копию газеты и поморщился.

— Да уж, из-за этой стройки он получит большую поддержку от разных кланов. Паркинсон, вероятно, получит один из контрактов на строительство. Не то чтобы я был против того, чтобы вытащить из лагеря Тёмных этот род, но готов прозакладывать свою задницу…

— Джеймс!

— Извини, дорогая. Я готов прозакладывать свою... эээ… Своё место, на котором сижу, что некоторые контракты отойдут к сторонникам Света, которые тоже находятся на грани покидания нашего лагеря. Потеря Лавгуда была тяжёлым ударом. Нам больше не нужны бегущие с корабля крысы.

Джон прикусил свою губу. Такого развития событий он совершенно не помнил. Всё было абсолютно не так. Никакого Лорда Слизерина. Он был в этом уверен. Наследником Слизерина был Риддл. И временная линия никак не могла измениться. Он только что вернулся. Что вообще происходит?

Он потёр лицо. Если всё было по-другому, чем то, что он помнил... О Мерлин, что же тогда ему делать? Он не мог полагаться на предзнание. Нет, он не должен паниковать. Пока ничего страшного не случилось, никаких кардинальных изменений не произошло… Он надеялся на это. Ему нужно было знать, что ещё изменилось. Лучше спросить кого-нибудь. Он не собирался встречаться с Гермионой ещё месяц, но Джинни... Джинни могла помочь ему. Да, решено.

— Думаю, мне нужно поговорить с Джинни.

Мать посмотрела на него, тяжело вздохнув. Глаза утратили привычную яркость:

— Сынок, ты уверен, что это хорошая идея?

— Что? — его брови сомкнулись.

— Конечно, хорошая! — настойчиво-утверждающе сказал его отец и усмехнулся. — Лили, я же тебе говорил: Поттеры так легко не сдаются, видишь? Ты разве не помнишь, как развивались наши отношения?

О чём они говорят? Сердце начало болезненно сжиматься в груди от нехорошего предчувствия.

— Да милый, но с нами всё было по-другому, — она выглядела расстроенной, — ситуация с Джинни совсем не похожа.

«Чего?»

— Вздор! Я уверен, что Джон снова сможет завладеть её сердцем. Верно, сынок?

«Снова завладеть?»

— Извините меня... я... я сейчас вернусь.

Он выскочил из зала и побежал вверх по лестнице в свою комнату, ворвался внутрь и бросился к письменному столу. Он потянулся за своим дневником. Его руки дрожали, ладони вспотели. Открыв где-то последние несколько месяцев, он стал читать со случайной страницы.

«23 мая 1991 — Джинни всё ещё ненавидит меня. Я попытался отправить ей сову с приглашением на игру в квиддич, но это не сработало. В её ответе говорилось, что это её не интересует. Она попросила меня перестать пытаться подкупить её. Я отправил ответ, спрашивая, что мне нужно сделать, чтобы снова стать её другом. Она сказала, что это не имеет значения. Что к тому времени, как она научится меня прощать, будет уже слишком поздно. Что я больше не буду собой. Что бы это вообще значило?»

В его глазах стояли слёзы. Что происходит? Казалось, что его вчерашнее «Я» было так же смущено, как и он. Он листал дневник, пока не нашёл то, что выглядело как ключевое событие.

«15 апреля, 1990 — Джинни ненавидит меня, и я не знаю, почему. Я собирался пригласить её покататься на метле, извиниться за то, что мы какое-то время не общались, но когда я вышел в сад, она посмотрела на меня, как на самого мерзкого Тёмного Лорда. Потом она ушла, и я не мог думать ни о чём другом. Что я такого сделал? Я не понимаю. Терпеть не могу, когда меня ненавидят. Я нравлюсь Джинни. Я знаю, что нравлюсь. Мы были друзьями целую вечность. Она не могла внезапно начать кого-то ненавидеть. Я собираюсь спросить её завтра, что случилось. Уверен, это просто недоразумение.»

Чем дальше шли записи, тем сильнее и сильнее дрожали буквы. На пергаменте то и дело попадались чернильные и водяные пятна. Было ясно, что он плакал. Его руки дрожали точно так же, как и сейчас. Что-то изменилось, и Джинни возненавидела его. Это было... нелепо. Джинни не могла его ненавидеть. Только не прекрасный, добрый ангел, который был частью его жизни, сколько он себя помнил. Он вспомнил те тревожные, заполненные влагой шоколадные глаза, которые умоляли его обещать вернуться назад живым, тогда, перед четвёртым заданием, всего несколько часов назад. Его глаза сузились, и он не мог унять дрожь в руках. Что-то тут было нечисто, и он собирался выяснить, что именно.

* * *

Три часа спустя Джон камином попал в Нору. Его родители приготовили для него сегодня вечеринку по случаю дня рождения, и он решил попытаться лично пригласить на неё Джинни. Отцу идея понравилась.

Он спустился в сад.

Среди деревьев он увидел стоящую спиной к нему тонкую девчоночью фигурку, одетую в знакомое синее летнее платье, выцветшее от слишком большого количества стирок и чар подгонки размеров.

— Джинни?

Джинни повернула голову, дав ему полюбоваться профилем её молодого лица, обрамлённого огненно-рыжими волосами. Он тихо ахнул от ужаса. Её глаза выглядели такими острыми, такими НЕ невинными, такими жестокими. В несостоявшемся будущем он не видел такого взгляда на её лице до момента, когда спустя несколько недель после её спасения из Тайной комнаты некоторые слизеринцы публично предположили, что её... Использовали в ЭТИХ целях... Там, внизу.

— Мне было даже интересно, сколько у тебя времени уйдёт на то, чтобы здесь появиться, — с её языка буквально капал яд.

— Джи… Джинни. Что не так? — запнувшись, он попытался начать разговор.

— Не так? А разве что-то не так? Понятия ни о чём не имею. Джон, почему бы тебе не рассказать мне об этом. Что-то случилось?

Мысли не могли выцарапать себе дорогу из глубин сознания. Записи в его дневнике не давали ему ни малейшего представления о том, что произошло.

— Я не знаю. Пожалуйста. Помоги мне понять, — его сердце сжималось от тоски и боли.

То, как она смотрела на него, прожигало дыру в его душе.

Она вздохнула.

— К сожалению, это не вариант. Если ты не можешь разобраться в этом сам, тогда я не могу тебе помочь. Да и не то чтобы мне этого хотелось, — её слова безжалостно полосовали его сердце.

— Пожалуйста, Джинни, — умоляюще прошептал он.

Она повернулась и покачала головой. Половина её волос упала на лицо, другая половина удерживалась декоративной шпилькой.

— Нет, — она подошла к нему. Её глаза ещё сильнее заледенели.

Он боролся с инстинктом выхватить свою ещё не купленную палочку. Её поза излучала враждебность и готовность к атаке. Они стояли напротив друг друга. Глаза в глаза. Затем он увидел то, чего не замечал ранее. Его глаза расширились. Затем сузились.

Она сделала пару шагов и пропала из поля зрения неподвижно стоящего Джона.

— Я предлагаю вам забыть о том, что мы были друзьями. Так будет проще для всех.

Они одновременно, но по отдельности двинулись обратно к Норе.

Он продолжал смотреть вперёд, его глаза ещё больше сузились, ногти впились в ладони рук. Эта шпилька была совсем не обычной. Он видел одну из них раньше. Однажды. Они были чертовски дорогими. И он знал, что у Джинни в прошлой временной линии такой не было. Не было ни единого шанса, чтобы Джинни Уизли — бедная, одетая-в-стиле-секонд-хэнд Джинни Уизли — могла позволить себе уменьшающуюся, супер-редкую, выпущенную ограниченной серией, шпильку «метла Нимбус 1700».

* * *

Джон лежал в постели — сна не было ни в одном глазу. Под ним храпел в койке Рон. Родители обоих были удивлены, когда он попросился переночевать в Норе, но не возражали.

Где-то далеко за Норой заухала сова.

Он весьма сильно и неприятно удивился, когда ни один из его подарков на день рождения не оказался мантией-невидимкой, но он не был уверен, как вообще спросить о ней, не объясняя, откуда он знает о её существовании.

Джон выскользнул из-под покрывала и обулся в домашние шлёпанцы. Без мантии он чувствовал себя словно голым. Он должен как можно скорее научиться дезиллюминационным чарам. Он осторожно прокрался в коридор.

Или им, или ему придется выяснить, где находится мантия. Может, один из эльфов сможет ему помочь. Чёрт. Лучше бы он подумал об этом раньше. Он спустился по лестнице, осторожно переступив через вечно скрипящую ступеньку.

Чем больше он думал о шпильке и странном поведении Джинни, тем больше он думал о втором году его учёбы и о Джинни, которая отдалилась от всех и нервно реагировала на попытки общения. Которая казалась совершенно другим человеком. И о проклятом объекте, который овладел ею, контролировал её.

Он подошёл к двери Джинни. Осторожно, тихо повернул ручку, на каждом дюйме отворяющейся двери ожидая ненавидящих и негодующих вскриков. Не то чтобы это остановило его. Было до боли очевидно, что с Джинни что-то не так. И он собирался спасти её. Он прижался к спинке её кровати и посмотрел на крепко спящего мирного ангела, одна нога которого торчала из-под одеяла. Он перевёл взгляд от Джинни к столику. Ага. Вот оно. Он взял крошечную метлу и положил её в карман. Если именно из-за неё с Джинни что-то было не так, тогда он знал, кто сможет помочь ему.

* * *

Рано утром следующего дня Джон умело прошёл сквозь камин в знакомую гостиную дома рода Блэк. И тут же его поприветствовало самое нежелательное зрелище из всех возможных.

— Что вы здесь делаете, Поттер?

Александра Блэк, обладательница его персонального титула Самая-Выбешивающая-Слизеринка и такая же, как и он, участница Турнира трёх волшебников, сидела в кресле с высокой спинкой, читая толстый древний том. В последний раз, когда он видел эту ведьму, они обменивались проклятиями в лабиринте. Как бы он ни ненавидел признавать это, но только по счастливой случайности он выиграл ту небольшую стычку.

— Алекс, — его тон был не теплее.

Она прищурила глаза.

— Не называй меня так.

— Я буду называть тебя так, как захочу.

Она выглядела удивлённой. Затем её глаза сузились.

— Что это ты распетушился? Не то чтобы это имело значение. Почти все Поттеры жалкие.

— Неважно. Я здесь, чтобы увидеть твоего отца. Где он сейчас?

— Зачем?

— Это тебя не касается.

— Возможно, я хочу, чтобы это меня касалось. В конце концов, это же ты хочешь узнать, где мой отец.

Он стиснул зубы.

— Что тебе нужно?

Она улыбнулась.

— Как насчет обмена книгами между библиотеками наших домов?

— Ты в своём уме? — практически заорал он в ответ и с трудом взял себя под контроль. — Всё, что я хочу знать, это где твой отец. Как насчет коробки шоколадных лягушек?

Она смотрела на него целых две секунды, прежде чем рассмеяться.

— Вау, я действительно не понимаю, что между нами общего. Поттер, твой уровень знания политики и человеческих взаимоотношений соответствует типичному тупому гриффиндорскому кирпичу.

Как он её ненавидел! Даже когда ей было десять — или почти десять — у неё уже был острый и ядовитый язык и безошибочная способность влезть ему под кожу. Увидев её снова такой молодой, он задался вопросом: куда делась маленькая девочка, которая играла в "волшебников и ведьм" с ним, Джинни и Роном.

— Что за вопли с самого утра? — Лорд Сириус Блэк вышел из боковой комнаты, одетый в полную защитную униформу Аврората.

О, слава Мерлину.

Алекс злобно фыркнула в его сторону.

— Доброе утро, Джон. Раненько тебя к нам занесло. Я как раз собирался идти в офис.

— Бродяга, у меня проблема. Могу я поговорить с тобой кое о чём? Это как бы может быть связано с твоей работой.

Сириус пристально посмотрел на него и вопросительно сверкнул глазами.

— Конечно, конечно. Ты о том, что входит в род моих занятий? Твои родители знают об этом?

— И да, и нет. Это всё немного сложно. Мне сейчас нужно мнение моего любимого крёстного отца.

— Ха! — лающе рассмеялся Сириус, — отлично, щеночек, договорились. Увидимся в офисе.

Он нерешительно повернулся к Александре, прежде чем шагнуть в камин, откашлялся и дёрнул себя за воротник.

— Э-э-э, Алекс, веди себя хорошо.

Алекс опустила голову.

— Слушаюсь вас, лорд Блэк.

Сириус поморщился и снова отвернулся.

Джон подождал, пока Сириус исчезнет в зелёном пламени, и, прежде чем последовать за ним, обернулся и ухмыльнулся похожей на куколку темноволосой ведьмочке.

В ответ она зарычала.

* * *

Джон твёрдо приземлился на ноги в департаменте Аврората и прошёл за своим крёстным до его офиса. Ранние пташки только начали прибывать на работу. Их было не так много, но вообще-то в стране и было не так много авроров, всего двадцать шесть. Они были элитой — лучшими из лучших. Никто ведь не мог ожидать, что страна, население которой не превышает двадцати тысяч магов и ведьм, способна выставить большую регулярную армию для сражений с такими, как Волдеморт. Они имели дело с тёмными волшебниками. Повседневную работу по охране правопорядка осуществляли сотрудники ДМП.

Сириус приземлился в свое большое кресло, раздвинул ноги, крепко оперся большими руками о колени, наклонился вперед и посмотрел ему прямо в глаза.

— Давай, малыш, рассказывай. В чём дело?

— Ты знаешь, что в последнее время Джинни вела себя очень странно?

Выражение лица Сириуса стало задумчивым.

— Мне казалось, что она витает где-то вдалеке и почти покинула нас.

— Ты знаешь, что Уизли... — заколебался он. — Не слишком состоятельная семья?

— Да.

— Вчера я заметил, что в причёске Джинни было вот это, — он вытащил заколку для волос и передал её Сириусу. — Это ограниченное издание метлы «Нимбус 1700», которая может быть сжата и использована в качестве заколки для волос. Такие стоят сто галеонов. Это в два с половиной раза больше, чем стандартный «Нимбус 1700».

Сириус присвистнул и внимательно осмотрел заколку для волос, поворачивая её и так и эдак.

— И ты отобрал её у девочки?

— Я хочу убедиться, что на ней нет ничего, что могло бы повлиять на её поведение. Я помню, как ты всегда говорил быть начеку и обращать внимание, если что-то не складывается.

— Да, есть такое, — Сириус потёр короткую бороду. — Хорошо, я посмотрю на это и узнаю, что к чему. Но в следующий раз, я советую тебе рассказывать мне о такого рода подозрениях прежде, чем ты начнёшь хватать вещи голыми руками. Если на этом предмете действительно есть тёмная магия, неизвестно, что она могла с тобой сделать. Кроме того, я не думаю, что должен напоминать тебе, что пока ты не передал его мне по подозрению в том, что объект является тёмным артефактом, то, что ты сделал, по закону было кражей.

Джон пожал плечами.

— Конечно, конечно.

Сириус встал, положил на стол шпильку-метлу и начал махать палочкой, бормоча себе под нос. Движения и заклинания продолжались немало времени. Был вызван второй волшебник, который также махнул палочкой и что-то пробормотал. Они обменялись мнениями. Вновь взмахи палочками и напевы заклинаний. Затем глаза Сириуса расширились от явного потрясения. Потом в них мелькнуло беспокойство. Затем озабоченность и волнение.

Сириус посмотрел на Джона, прежде чем покачать головой, как будто пытаясь избавиться от неуместной мысли.

— Что же, щеночек, метла чистая. Это не значит, что ничего подозрительного не происходит. Я хотел бы знать, в курсе ли Молли и Артур, что кто-то дарит их маленькой девочке очень дорогие подарки.

Джон вздохнул. Наполовину радостно, что Джинни не была под влиянием тёмного артефакта, наполовину печально, что его единственная зацепка оказалась ложной.

— Значит, больше мы ничего не знаем?

Сириусу явно не хотелось говорить следующие слова. Он неуютно поёжился:

— Ну, не совсем так. Мы взломали пароль, который нужен, чтобы изменять размеры метлы.

— И?

— Тот, кто дал Джинни метлу, может быть кем угодно. Но мы знаем, что его могут звать Гарри.

Лицо Джона потускнело.

— Что?

— Пароль «Потрясающая метла Гарри».

Гарри. Его дыхание ускорилось. Образы его тощего, злого брата-слизеринца молнией пронзили его сознание. Адреналин зашкаливал. Этот скользкий маленький ублюдок. Да как он смеет подкатывать к МОЕЙ Джинни? Джинни, которую он любит.

Он успокоился. Гарри означал чистое зло, а значит, в деле могла быть замешана наитемнейшая магия. Джинни могла быть околдована. Любовные зелья, зелья ненависти — существовало так много мерзких злых вещей. Чары Конфундуса, принуждения, легилименция, Империо, тёмное порабощение.

ЕГО Джинни на полу Тайной комнаты, душа истощена, тело холодно как смерть.

Как смеет этот ублюдок! Он разорвет его на куски. Сломает ему все кости. Нет, этого будет недостаточно. Костерост, а потом ломать их все снова, и снова, и снова…

Его мысли рванули далеко вперёд, опережая всё то, что разум пытался сказать о реальных способностях его брата. Руки до боли сжались в кулаки.

— Э-э-э, щеночек, с тобой всё в порядке?

Он судорожно боролся за контроль над собой, прогонял свои эмоции через упражнения на окклюменцию и заставил кусочек рационального мышления принять руководство над его сознанием. Он глубоко вздохнул, и его глаза застыли.

— Да, Сириус. Мне нужно поговорить с родителями, прямо сейчас.