Невидимый свет (джен)

— Ты чего? — сочувственно спросил Абдул.

Сочувственно, потому что уже догадался, «чего».

— Я думал, что… только у рейдеров… а это… — замямлил я.

То, что я видел, и впрямь было не очень приятным сюрпризом.

— Ну-ну, Басир, ты же уже большой мальчик. Мог бы и догадаться, что тут есть невольничий рынок.

Хуже всего было то, что невольничий рынок Сапфира стоял у самых ворот. То есть не проехать через него было невозможно. Рабы в клетках — вот первое, что встречает всякого, решившего заехать в Сапфир, и последнее, что он видит, выезжая за ворота. Город умеет оставить впечатление.

— Эй, богатый господин, в дороге, поди, скучно, а? — закричал торговец, обращаясь к Абдулу.

Рядом с ним стояла клетка с полуобнажённой девушкой, да и тон его не оставлял неясностей. Даже не остановив верблюда, Зульфия критически осмотрела наложницу, а потом кинула на работорговца такой взгляд, что тот сразу же заткнулся.

— Папа-папа, а почему они в клетках?

— Закройте глаза. Оба, — строго отчеканил Абдул.

Я бы и сам с удовольствием закрыл глаза. Но я слишком хорошо помнил, что делают люди, привыкшие закрывать глаза: они забивают женщин камнями. У нас в Соке это редко, но случалось. Мне было пять лет, когда я это увидел: и с того самого момента я поклялся себе ни за что на свете не закрывать глаза (в метафорическом смысле, конечно), чтобы видеть этот мир таким, какой он есть. С того самого момента я твёрдо верю, что если не всё, то уж точно большинство зла в мире происходит из глупости и незнания.

— Блин, О'фаррелл, и тебя сцапали?! — внезапно воскликнул один из наёмников, возглавлявших строй.

Рыжебородый великан, не испытывавший видимого неудобства от своего положения, улыбнулся старому знакомому:

— А я и не жалуюсь. Я, видишь ли, штучный товар. У меня всё в норме, только скучно пиздец.

Даже не само зрелище рабов в клетках поражало меня, хоть и было жалко смотреть. Обескураживал сам факт присутствия здесь работорговли.

— Один из лучших воинов Пустоши! — не теряя надежды продолжал работорговец.

Но караван шёл мимо.

— Интересно, кто всем этим заправляет? — шёпотом спросил я у Абдула.

— Местные шишки. Большие Люди… — глубокомысленно покивал караванщик.

Я-то, дурак, думал, что такими делами промышляют только рейдеры. Я думал, что здесь — цивилизация. И не ошибся: вот она. Цивилизация — одна штука, получите, распишитесь. Тьфу! Как бы самому не оказаться в одной из этих клеток…

Так и пребывал бы я и дальше в своих невесёлых мыслях, но тут моё внимание привлёк широкий манеж. На нём — без клетки, но в цепях — стояла… стояло… эм-м… существо.

— Подходите, подходите! Только сегодня, — зычно орал очередной жирный работорговец, — только у нас! Ужасный монстр из самого Багдада!

Существо было чем угодно кроме того, что представляет себе средний человек при словах «ужасный монстр». Ростом оно было от силы метр-двадцать и выглядело очень похоже на человека… ах, ну вот опять я закрываю глаза! Это и был человек! Девушка — драные лохмотья изредка открывали взгляду едва обозначившуюся грудь. Девушка была неестественно бледна, во многих местах её кожа сильно обгорела. Монстром её, скорее всего, называли из-за того, что на ладонях и ступнях у неё виднелся тонкий серебристый мех. Девушка подняла на караван ненавидящий взгляд: её глаза были очень большими, тёмными, немного раскосыми; короткий нос с неестественно широкой переносицей был словно аккуратно вдавлен в лицо, а уши были заметно больше человеческих, и из-за этого лицо девушки скорее напоминало кошачью мордочку. Всё это — черты ночного существа, поэтому на ещё не слишком ярком рассветном солнце она уже щурилась. Но продолжала смотреть.

Она не закрывала глаза. Это как раз мой подход.

— Алее-е-ей-оп! — работорговец щёлкнул кнутом.

Я вздрогнул: было такое ощущение, что это огрели меня. Девушка взвизгнула и подпрыгнула аж на три метра.

— Видите, какая прыгучая? — довольно констатировал он.

У манежа уже собиралась толпа.

— А на хуй она так же вскочит? — раздался мужской голос, — Гыгыгыгыгыгыгыгы!

Толпа дружно загоготала. Девушка громко обругала торговца на малопонятном суржике из арабского, английского и ещё пары языков, которых я не знаю. Машка тихо зарычала.

Наконец ужасное зрелище закончилось, потому что мы наконец-то начали удаляться вдоль по улице.

— Мутант? Из Багдада?! Совсем страх потеряли… я понимаю, скупать у рейдеров, но лезть за товаром аж к Невидимому Солнцу? — Абдул покачал головой.

Верблюд подо мной взбрыкнул, и только тогда я понял, что слишком сильно сжимаю холку. Караванщик перевёл взгляд на меня:

— Ой, я вас умоляю! Ты что, думаешь, в сказку попал?

Нет, разумеется. Какая уж тут сказка! Но я ничего не мог с собой поделать: меня душил гнев.

— Но это неправильно!

— Пф! Конечно это неправильно! Но тока не надо мне тут так смотреть, будто ты знаешь, что правильно!

Абдул поймал взгляд жены. Та молча призывала его к милосердию.

— Ты пойми, что с таким отношением ты тут загнёшься ни за хрен собачий! Знаешь, кто всё вот это вот устроил? — он обвёл рукой город, — Знаешь?

— Ну…

— Умные Большие Люди. Те, кто знал, как правильно! О, они все знали, как правильно, вот только правильно у каждого было своё, и в результате вся Месопотамия превратилась в радиоактивную пустыню, а что случилось с остальным миром, я даже думать не хочу!

Пауза. Абдул немного успокоился.

— Короче, совет на будущее: если человек ни в чём не сомневается — убегай или убивай. В первом случае — спасёшься сам, а во втором — ещё и окажешь миру услугу.

* * *

Вскоре мы с Абдулом простились. Его помощь закончилась на том, что он купил мне ужин и ночь на постоялом дворе.

Ну что ж, это гораздо лучше, чем два дня назад. Тогда я был совершенно один, без денег, припасов и оружия посреди радиоактивной пустыни. Теперь я был совершенно один, без денег, припасов и оружия, но уже в городе. Посреди радиоактивной пустыни, м-да… грех жаловаться, конечно.

В железной каморке, достаточно широкой и длинной для того, чтобы там уместился матрац, я лежал и проводил мысленную опись своего имущества. Руки — есть; ноги — есть; голова — есть; потроха — есть. Уже хорошо! Правда правая ключица продолжала ныть: быстро такие раны не заживают, а свежих бинтов поблизости что-то не было видно. И даже будь у меня оружие — как бы стрелял левой рукой? Известно, как: плохо. Я и правой-то не очень владею. Большую часть своей сознательной жизни я не держал в руках ничего опаснее граблей: грабли, конечно, очень опасны, если уметь, но всё же…

Вечерело. Та девушка всё не выходила у меня из головы. Нет, не так уж я и влюбчив — особенно, если речь идёт о чём-то вроде неё. Похоже, даже Абдул не подозревал, что в Багдаде ещё остались люди. Это, конечно, если торговец говорил правду, и она действительно была из Багдада. Хотя логично, конечно: бывшая столица государства являлась приоритетной целью во время Войны — оружие людей и магия сошлись там, чтобы трахнуть физику и биологию бутербродиком, так что неудивительно, что выжившие мутировали.

Одна мысль заставила меня злорадно улыбнуться: неужели торговец не догадывается, как фонит от его товара? Существо, родившееся и выросшее в районе Невидимого Солнца, буквально купающееся в его лучах — Невидимый Свет, словно злой дух, делает своим источником всё, чего коснётся. Представляю, как он себя почувствует, достав из расчёски первую прядь!

Нет, не настолько же он идиот., — подумал я, — Наверняка он держит её в свинцовом ящике…

О Аллах! В свинцовом ящике!

Я вскочил так резко, что стукнулся головой о потолок.

Нет. Нет, нет, НЕТ! Что бы там ни говорил Абдул, я должен что-то сделать! Сажать человека на цепь и выставлять на всеобщее обозрение, как редкую диковинку, только потому что… потому что он и есть редкая диковинка, вообще-то, но это не важно! Мне было плевать, правильно это, или нет: это было просто отвратительно!

«Ага… — саркастически хмыкнул мой внутренний скептик. — А выставлять на всеобщее обозрение обычных людей, значит, не отвратительно? Или, может, менее отвратительно? Отдавать кому-то предпочтение только потому, что он — редкая диковинка. Это же лицемерие, милый мой, — вот, что отвратительно!»

Да, но они хотя бы знали, что такая опасность есть. А она?

«До-о-о, благородная дикарка! Наивная и прекрасная! Тили-тили-те-е-есто, жених и неве-е-еста!»

Скептик, это даже для тебя слишком.

«Ну ладно-ладно, признаю: ты не настолько идиот, чтобы совать туда, где счётчик зашкаливает».

Как именно её вытаскивать, сомнений не было: телепорт в клетку — телепорт из клетки — только нас и видели. Но действительно: почему она?

Внутренний диалог приостановился. Я долго искал причину. А потом вспомнил, что она не закрывала глаз. Да: она не боялась видеть тот пиздец, что нас окружает.

«Во-о-от, — доброжелательно протянул Скептик. — Теперь ты наконец честен с собой. Можешь ведь, когда хочешь!»

Вскоре я уже вышел на улицу.

Хорошо, что у меня были хоть какие-то тёплые вещи. Ещё вечером, сидя в каморке на постоялом дворе, я успел немного позаботиться о своей одежде. Починить ботинки, подлатать кофту и вытряхнуть из своего наряда в общей сложности полведра песка. Занимаясь этим, я строил грандиозные планы насчёт пополнения запаса ниток, новых бинтов, а если повезёт — так ещё и стирки. Пока что, однако, я вполне обходился тем, что было. А было у меня только то, с чем меня выперли: одежда, маленький наборчик для её починки, и довоенный нож-бабочка, который я нашёл когда-то давным-давно и прятал ото всех, как редкость.

Перед выходом я надел тёплую кофту серо-буро-какого-то цвета (похоже, до Войны она была оранжевой) и, хоть ночью в этом и не было необходимости, повязал на голову куфию. Я помнил о предупреждении Абдула и не хотел без надобности светить лицом.

* * *

Холодный ночной воздух немного успокоил меня. Какой бы глупой и импульсивной ни казалась мне идея спасать незнакомую мутантку, я от неё не отказался: я лишь понял, что наскоком проблему не решить, и нужно всё спланировать. Кроме того мне нужно было оружие, а чтобы его купить, нужны были деньги. Я вполне допускал вариант развития событий, при котором я зажимаю лоха в тёмном переулочке и отбираю нужную сумму. Нарушением закона это не является, поскольку единственный закон Иракской Пустоши — бей или беги. Но у меня не было никакого опыта в таких тёмных делишках, а кроме того действовать пришлось бы в совершенно незнакомой среде — я никогда ещё не бывал в большом городе.

Вариант второй: с моим опытом сельхозработ я мог бы легко продать свои услуги кому-нибудь из окрестных фермеров. Но с простреленным плечом я не особенно наработал бы, и кроме того — мне не хотелось надолго задерживаться в городе.

Огнестрел, ради которого это всё и затевается, кроме покупки можно было, опять же, украсть. С моими талантами это просто, нужно только разведать расположение и устройство какой-нибудь оружейной лавки. Впрочем даже в случае успешной кражи из-за своего плеча я мог рассчитывать только на какую-нибудь мелкокалиберную пукалку, да и ту — под левую руку. Будем честны: короткоствол был мне нужен скорее для успокоения нервов.

Кроме того оставалась ещё и основная задача: попасть в Урук. Отсюда до него было недалеко — километров двадцать. Пешком — ночь пути, если не меньше, на верблюде — около часа. Однако одинокий пеший путник, да ещё и ночью — отличная мишень. Рейдеры, предположим, даже не ожидают, что кто-то, памятуя о недоброй славе Урука, пойдёт туда по доброй воле — так что их вряд ли встретил бы. Но вот мутантам это побоку — им кушать хочется. Срезать дорогу, примазавшись к какому-нибудь каравану, — не вариант: торговцы обходят Урук десятой дорогой.

Был у меня ещё один вариант, но совсем экстремальный: телепортация. Этот трюк я осваивал долго и, как понял только потом, с риском для жизни. Энергозатраты этого заклинания зависят только от веса, который собираешься перенести; дальность же ограничена только дальностью обзора. Проблема в том, что столько энергии мне было не достать: на один-два телепорта меня, положим, хватило бы. Но что потом? Даже если бы я использовал их не для спасения девушки, а только на путь до Урука, я всё равно остался бы на приличном расстоянии от цели, да ещё и выжатый.

И всё-таки девушку надо было спасти в первую очередь: она, хоть и пробыла какое-то время в рабстве, должна была стать хорошим подспорьем в драке, раз она так прыгает. Кроме того она, вероятно, знала город лучше меня.

Идти до невольничьего рынка было недалеко — всего несколько кварталов.

Что можно сказать про ночной Сапфир… Абдул не врал: это действительно был огромный торговый центр. Тут торгуют на каждом шагу.

— Свежее мясо! Свежее мясо! Подходите, пока свежее!

— Ахмед, я тя уже который раз спрашиваю — чьё?

— Что ты, что ты, дорогой! Как ты мог подумать, что оно не свежее?! Та шоб меня зарезали, если Ахмед аль-Достабия продаёт несвежее мясо!

Я усмехнулся, проходя мимо. Подле ларька уже собралась небольшая толпа.

— Оружие. Патроны, — монотонно гундосил какой-то старик за другим прилавком, — э-э… патроны. Оружие.

С фантазией у него явно было туговато.

— Мандарини, дарагой, пакупай мандарини!

— Пст, эйпарень, эйпарень, слышь? — какой-то мутный тип, весь замотанный в чёрное рваньё, буквально выдал пулемётную очередь тихим шёпотом, подойдя вплотную ко мне. — Пст, эйслышь? — он шмыгнул носом, — Полетать хошь? — нервно оглядываясь, он резко откинул полу халата, обнажив изрядный ассортимент баночек, пакетиков, шприцов и ампул.

— Нет, спасибо, — ответил я, подавив острое желание дать незнакомцу по роже.

Мама всегда говорила мне быть вежливым. Вежливость нынче — большая редкость, а редкости всегда в цене. «Дергунчик» не сдавался:

— Нудавай, нудавай, эйслышь? — шмыг, — Нудавай!

Что ж, похоже на такие редкости нюх не у всех. Я оглянулся по сторонам и наклонился к его уху:

— Пошёл на хуй, — вежливо прошептал я.

Похоже, мы наконец-то нашли общий язык, потому что Дергунчик моментально растворился в толпе. Продолжив свой путь, я вскоре учуял кислый запах пота, бывший здесь сильнее, чем в остальном городе — приближался невольничий рынок.

Он стоял на главной улице Сапфира, так что это был проходной район. Затеряться в толпе не составило труда. Какофония криков не смолкает в этом городе никогда: она просто меняет тон и содержание в зависимости от места.

— Кр-р-репкие ребята! Рабочие руки! Оптом дешевле!

Меня аж перекорёжило. Оптом, блять.

— Лучшие наложницы Пустоши!

Если вы, конечно, считаете, что ваш идеал — это пленная разбойница, которая не упустит возможности отгрызть вам причиндалы и сбежать с вашим добром.

Наконец я увидел манеж, на котором днём показывали виновницу торжества. Даже ночью у него собралась небольшая толпа, хотя он был пуст. Мысленно прокручивая в голове: «я маленький, я серенький, кому я нафиг сдался» (как будто это хоть когда-нибудь работало), я влился в толпу. Несомненно, девушка была где-то рядом. Скорее всего — в задних помещениях лавки.

— Ну что ты, ну в самом деле!

— Давай сюда чудовище!

— Мы тебе заплатим!

Работорговец уже сам вышел на манеж, прикрываясь пухленькими ручками и успокаивая толпу.

— Господа, господа, чудовище не железное, ему тоже надо отдыхать. На следующий день шоу продолжится, я вас уверяю!

Толпа ответила на его слова всё тем же недовольным гомоном. Я почувствовал, что сейчас взорвусь. Когда я уже готов был развернуться и уйти, чтобы хоть чуть-чуть успокоится, я увидел кое-что интересное.

К манежу вплотную подошла высокая женщина в белоснежной парандже. Словно по волшебству (что, с учётом магической составляющей нашего мира, — не пустой звук), это белое видение мигом охладило мой пыл. За мыслью о белоснежном из глубины сознания сама-собой полезла мысль о снеге — это то, что идёт в горах вместо дождя, такое, как песок, только белое, холодное и превращается в воду. Её ровный приятный голос был тих, но я почему-то прекрасно слышал его, несмотря на городской гул.

— Это… чудовище. Я бы хотела купить его.

Ситуация становилась всё интереснее. В глазах торговца заиграли искорки. Я решил похитить девушку, пока он будет занят торгом. Знать бы только, где она конкретно.

— Пять тысяч, — в переводе с языка интонаций, мимики и жестов это означало: «Попробуй, конечно, но я буду торговаться до последнего».

Справа есть небольшой проход за прилавок. Толпа слишком увлечена.

Странно, что я раньше этого не заметил.

— Ваш монстр вымотан и озлоблен, а мне с ним ещё дело иметь. Четыре с половиной.

Я направился по проходу.

За углом слева дремлет охранник. Его винтовка лежит рядом.

Ну да, такой музыкальный храп просто невозможно было не услышать! Очевидно, что винтовку этот бездарь поставил сбоку. Странно, что я раньше не слышал этого храпа…

— Ханым-эфенди, оно же из Багдада! Одна только экспедиция туда стоит тысяч семь минимум! Четыре-восемьсот.

Подкрался к охраннику. Он сидел в густой тени на раскладном стуле. Взял винтовку, ударил прикладом: теперь он наверняка не мог проснуться раньше времени

Ключи от входной двери — на поясе.

Вполне логично. Отыскал ключ и тихонько открыл дверь. Заднее помещение магазина представляло из себя грубо сколоченный большой барак.

— Да, и оно с ног до головы в радиоактивной пыли, а вы даже не удосужились его дезактивировать. Заниматься этим снова придётся мне. Четыре-шестьсот.

У-у-у-ф-ф-ф… за такую антисанитарию этот хрен должен бы скинуть минимум тысячу.

— Поймите, ханым-эфенди, я не могу торговать себе в убыток, и это при том, что монстр приносит мне деньги, даже просто находясь здесь!

— В этой грязнущей дыре, где другие рабы могут подхватить от него Аллах знает что?

Присмотрелся: клетка с девушкой стояла в дальнем конце барака. При моём приближении она вскочила, ухватилась за прутья и угрожающе зашипела, оскалив маленькие остренькие зубы. Должно быть, приняла меня за охранника.

— Чш! Тихо! — сдавленно прошептал я, подбираясь к клетке.

— Иттаада, уёбок! Солфа ютрик да шит аута я, маймуна верешвилло! — злобно выплюнула она таким же громким шёпотом.

Становилось немного сложнее, чем я надеялся. Смысл фразы, похоже, сводился к следующему: «Уходи, уёбок! Я из тебя дерьмо-то выбью, обезьяна сын осла!».

Я застыл: какой-то слишком точный перевод… не мог же я сам так точно перевести эту тарабарщину.

Конечно не мог, не отвлекайся, я ещё потяну время.

Стоп! Кто потянет? Какое время?! Это что ещё такое? Сельский врач, помню, что-то говорил о… ши. фрез… как там…

Нет, это не шизофрения. Не отвлекайся.

Бляха-муха… ну ладно… — то ли подумал я, то ли ответил невидимому собеседнику. Оставалось только отнять у пленницы последнюю возможность усомниться в моих благих намерениях. Встал перед клеткой. Девушка замолкла, но, судя по виду, всё ещё готова была оттяпать мне голову.

— Как можно, почтеннейшая?! Вы оскорбляете моё доброе имя! Вы хоть знаете сколько стоит поддержание товара в надлежащем виде?

Да нихрена оно тебе не стоит, — мысленно огрызнулся я. Нужно было сосредоточиться. Теоретически можно телепортировать предметы и не касаясь их, но у меня так даже с мельчайшими камушками не выходило.

Пол клетки.

Мне. Нужен. Пол. Клетки.

Закрыл глаза, сделал шаг.

Девушка замахала руками. Сгрёб её в охапку. Снова представил дверь и шагнул.

Мутантка вырывалась у меня из рук. По счастью мы уж были снаружи, и я мог её отпустить. Она быстро огляделась.

— Так, а теперь слушай вни…

Бам!

Следующие несколько минут я наблюдал над собой неизъяснимо прекрасное звёздное небо, и далеко не сразу понял, что не лечу, а лежу на земле, а мутантки и след простыл. Голова кружилась. Я тяжело поднялся, куфиёй промокая кровавое пятно под носом.

— Всегда пожалуйста…

Похоже, как только я выпустил девушку, она дала мне пяткой в нос и убежала. Вот тебе и спас принцессу, блин…

Ты в безопасности. Оставайся на месте. Нам надо поговорить.

Обернувшись, я увидел в проходе женщину в белой парандже.