Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

Когда гости покинули поместье, Генриетта уже спала, и леди Малфой не удалось выполнить данного ей обещания. После услышанных разговоров она пребывала в подавленном настроении и, чтобы уснуть, прияла большой бокал Снотворного зелья до того, как Люциус успел вернуться из ванной.

Благодаря магическому отвару Гермиона спала без снов.

Пробудившись утром одна и выкурив на балконе подряд три сигареты, она всеми силами отогнала от себя тоску и поспешила в комнату дочери.

Там Гермиона отпустила Рут и сама занялась утренним туалетом Етты.

— Мамочка, — лепетала та, пока ее одевали и причесывали, — мы с Озом вчера ждали тебя, долго-долго!

— Прости, дорогая. Зато у меня есть для тебя подарок от внучки министра.

— Подарок?! — запрыгала на месте Генриетта.

— Сиди спокойно, пока я заплетаю твои волосы. Да, тебе понравится.

— А мы пойдем гулять по саду?

— Если хочешь, дорогая. А еще во вторник вечером приедут в гости близняшки и Скорпиус.

— Ура! — снова подскочила Генриетта. — Я ведь могу играть с Тэей и Клио, но не играть со Скорпиусом, мама? — серьезно спросила она затем.

— А вы не можете поиграть всё вчетвером?

— Ну, ладно, — покорно вздохнула девочка. — Просто он очень скучный. Знаешь, мама, а мне сегодня снилась гимназия bon-papá! — продолжила она без перехода, как это свойственно активным маленьким детям. — Только мне снилось, будто это очень нехорошее место.

— В каком смысле? — нахмурилась Гермиона.

— Не знаю. Мне было неприятно там находиться, но я должна была. Там было много дурных людей, и мне хотелось быть подальше от них. Меня ждала в далеком саду прекрасная волшебница: не обычная ведьма, а настоящая сказочная кудесница — белокурая, голубоглазая и очень-очень красивая. Я хотела убежать далеко-далеко от гимназии bon-papa и никогда туда не возвращаться, а всё время играть с этой волшебницей, которая меня ждала. Но на самом деле я не хочу ни в какой сад, я хочу с тобой в гимназию к grands-parents, и я хочу снова поговорить с Нагайной: она такая большая, мама, это так здорово! — закончила Генриетта, округлив свои огромные зеленые глаза и захлебнувшись воздухом.

Потом она засмеялась, вскочила на ноги — прическа была завершена — и побежала к зеркалу.

— Здорово, мама! Я такая красивая! А ты возьмешь меня с собой в гимназию?

— Я спрошу у grand-père, ты же не хочешь, чтобы он оказался занят, когда ты навестишь его?

— Ничего, я могу поболтать с Нагайной!

— Я бы не очень хотела, чтобы ты много болтала с Нагайной, дорогая.

— Ну, маааама! Она такая большая, просто огромная! — взмахнула руками Етта с бьющим через края восхищением. — Это так здорово! А мы отправимся в гимназию с порталом, мама?

— Нет, милая, поедем на машине.

— Почему? Я хочу с порталом! Так здорово: у-уххх! — и Генриетта весело захлопала в ладоши.

Чтобы отвлечь ее, Гермиона презентовала стеклянную шкатулку Мэлани, и юная ведьма пришла в полный восторг от разноцветных волшебных бабочек.

— Гляди, гляди! — радовалась она. — Сколько их! Мама, они сели на твои волосы! А как же мы соберем их назад? Мы будем их ловить или ты их заколдуешь?

— Нужно просто медленно закрыть шкатулку, — ласково пояснила Гермиона.

— Здорово! Тогда давай возьмем их с собой в сад, они же не улетят, правда? Вот Рут будет бушевать — она так любит порядок, а они такие... такие... такие непорядочные!..

Прогулка по саду с «непорядочными» волшебными бабочками Мэлани продлилась до самого обеда. Потом Етта занималась с мадам Рэйджисон, и Гермионе пришлось их покинуть. Девочке, которой совсем недавно исполнилось пять лет, предстояло уже через год начать свое домашнее немагическое образование, как было заведено в мире волшебников, и сейчас она усиленно к этому готовилась.

До отбытия в школу-интернат малолетние колдуны и колдуньи занимаются с родителями или наемными преподавателями, которые обучают их сначала читать и писать, а затем — дают основные знания по математике, географии, искусству и литературе, иностранным языкам, посвящают в основные вехи истории магглов и прочие премудрости. В аристократических семьях принято также учить детей танцам, игре на музыкальных инструментах, верховой езде и другим полезным навыкам.

Сейчас Етта, у которой пока не было других учителей, кроме гувернантки, занималась с последней чтением, счетом и письмом. Гермиона предпочитала не мешать им.

* * *

Вечером субботы в гости заглянул старый школьный приятель Люциуса Волден Макнейр, служивший палачом Комиссии по обезвреживанию опасных существ при Министерстве магии и, разумеется, состоящий в рядах Пожирателей Смерти.

Гермионе, которая спустилась к беседующим в гостиной мужчинам не сразу, показалось, что своим появлением она прервала разговор, который в ее присутствии не возобновляли.

— Кадмина как всегда прекрасна, — поприветствовал вошедшую Макнейр, вставая и целуя руку Гермионы.

— Привет, — улыбнулась та, опускаясь на небольшой диванчик. — Кажется, я вам помешала?

— Отнюдь, — возразил гость, пристально на нее глядя, — ты весьма кстати, мы уже заждались.

По лицу сидящего в кресле Люциуса блуждало непонятное выражение. Повисла пауза, во время которой Макнейр не отводил от леди Малфой внимательных и как будто изучающих глаз.

— Что? — не выдержала Гермиона через минуту.

— Всё хорошо, моя дорогая, — подал голос Люциус, бросая на нее странный взгляд. — Скажи, ведь ты сможешь развлечь нашего гостя? Мне нужно закончить несколько срочных писем.

— Я... Да, разумеется, — удивилась Гермиона, и Люциус тут же поднялся.

— Тогда мне не о чем переживать, — с усмешкой закончил он. — Приятного вечера.

— Что это с моим мужем? — изумленно спросила молодая ведьма у Макнейра, когда они остались вдвоем.

— Ничего, — заверил тот, наполняя для нее бокал белым эльфийским вином. — Немного озабочен кое-какими делами. Ничего серьезного.

Внезапно Гермионе вспомнился вчерашний разговор Люциуса с Яксли, и она, помрачнев, закусила губу. Волден встал, подавая бокал, и опустился на диван с ней рядом.

— А вот что происходит с тобой? — спросил он.

— Со мной? — Гермиона кривовато усмехнулась. — Немного озабочена кое-какими делами, — пошутила она. — Ничего серьезного.

— Ну-ну, — он поднял бокал, — за хорошее настроение.

Гермиона едва пригубила вино, но новая мысль о вчерашнем разговоре подтолкнула ее осушить всё до последней капли.

— Вот ты говоришь «ничего серьезного», — продолжал Макнейер, снова наполняя ее бокал, — а ведь в этом-то и проблема.

— Проблема? — удивилась Гермиона.

— О да, Кадмина. Тебе скучно.

— Да что ты, Волд, у меня почти нет свободного времени! — рассмеялась в ответ молодая женщина, вновь пригубливая вино. — Я занята в гимназии, у меня подрастает дочь, я посещаю массу светских раутов и постоянно устраиваю приемы. Какая здесь может быть скука?

— Это не то. Тебя заела рутина. Всё, что ты делаешь — слишком однообразно.

— Я пока не жалуюсь на однообразие.

— А зря, — он дотронулся до ее бокала своим, — время от времени нужно и поплакаться. Чтобы выговориться, снять душевное напряжение. Человеку свойственно жаловаться. А еще время от времени нужно совершать глупости.

С этими словами Макнейр поставил бокал на стол и положил правую руку на ее колено. Гермиона добродушно рассмеялась.

— Ты пристаешь ко мне? — игриво спросила женщина. — А как же Люциус? — наигранно-страшным голосом добавила она.

— Люциус пишет письма, — хмыкнул Волден, скользнув вверх по ее ноге.

— О, вот она — шаткая мужская дружба! — картинно вздохнула Гермиона, опуская свою ладонь поверх руки Макнейра и тем самым не давая ей двигаться дальше. У него были очень холодные пальцы. — Ай-ай-ай! — погрозила ведьма на манер недовольной мамаши.

— Мы, Пожиратели Смерти, любим преступать за рамки дозволенного, — невозмутимо произнес он в ответ. — Тебе тоже следует попробовать нечто подобное, — добавил маг, свободной рукой обхватывая ее талию и подсаживаясь ближе.

— Осторожнее, мой занятый письмами супруг может прийти справится у нас о чем-то, и тогда придется проводить дуэль в саду у фонтана, — шуточно пригрозила Гермиона.

— Какая заманчивая перспектива! — хохотнул Макнейр, ловким и резким движением рванув ее на себя за талию так, что женщина оказалась полулежащей у него на руках.

— Волд, перестань! — хихикнула леди Малфой. — Где твои манеры? — Она попыталась встать, но он крепко удерживал ее за плечи правой рукой. — Волден, пошутили и будет.

— Расслабься, Кадмина. Тебе понравится совершать глупости, — заверил друг ее мужа, левой рукой скользнув под подол задравшейся мантии ведьмы.

— Волден, я сейчас начну верещать, — полусерьезно пообещала Гермиона, снова пытаясь освободиться. — Что ты себе позволяяяя.. Ох! — выдохнула она от совершенно бесстыдных движений под ее одеждой. Макнейр нагнулся и поцеловал свою жертву в губы, но она протестующе завертела головой. — Да ты с ума со... шел... Волд, прекра... ти, это... не смеш... но... Проклятье!

Гермиона опять попыталась вырваться, ловя себя на мысли, что всё происходящее доставляет ей физическое удовольствие.

— Волд, перестань! — простонала она. — Ну что ты делаешь?! Ну сейчас же Люциус вернется...

— Не вернется, — задыхаясь, прошептал Макнейр, уткнувшись в ее шею, — он дал нам целый час, чтобы развеять твою скуку.

— ЧТО?! — оторопела Гермиона, даже перестав противиться происходящему.

Макнейр воспользовался этим и впился в ее губы. Несколько секунд женщина не двигалась от неожиданности, а потом резко дернулась, села и схватила его за плечи.

— Что ты сказал?! — повторила она.

Волшебник засмеялся, прижимая женщину к себе той рукой, которая находилась у нее под платьем.

— Никаких дуэлей, заверяю тебя! Просто дружеская услуга.

— Ты что?! Ты издеваешься надо мной?! — Она отстранилась, упирая выпрямленные руки в его грудь. — Не попросил же он...

— Да чтобы я без разрешения прикоснулся к жене своего друга?! За кого ты меня принимаешь?! — расхохотался волшебник.

Гермиона вытаращила глаза. Пользуясь ее замешательством, он прижал наследницу Темного Лорда к себе и сделал несколько весьма недвусмысленных движений рукой под ее одеждой.

Гермиона с силой вырвалась и вскочила на ноги.

— Ты или рехнулся, или... — задыхаясь, выпалила она.

Волден веселился вовсю, глядя на растрепанную, возмущенную ведьму.

— Какая верная жена! — похвалил он. — Люциус будет тронут!

Не слушая больше, Гермиона выскочила из гостиной и, миновав коридор, в ярости ворвалась в кабинет своего мужа.

— Какого дьявола?! — взревела она, распахивая дверь с такой силой, что петли жалобно скрипнули. Люциус, невозмутимо восседавший за столом, с задорным интересом посмотрел на нее.

— Двадцать три минуты, — объявил он. — Зачем же ты так рано убежала?

— Ты...

— Не ценишь отеческой заботы...

— Ты!..

— Вот так: решаешься сносить все муки ревности ради возлюбленной, — горестно посетовал он, — а она так легкомысленно отвергает все твои...

— Сумасшедший негодяй!!! — закричала Гермиона.

— Какой взрыв эмоций! Какие чувства! — Люциус развалился в кресле, закинув ногу на ногу и взирая на нее с насмешливым восхищением. — Браво! Наш маленький план увенчался грандиозным успехом! О, только не нужно плакать. Ведь я забочусь только о тебе...

— Мерзавец, — простонала Гермиона, попятившись, — ты... ты просто... Это ни в какие ворота...

— Натурально словно заново родилась! — подытожил Люциус с наигранным восторгом.

Гермиона развернулась и выскочила из кабинета.

— Ты ко мне, дорогая? — осведомился Макнейр, на которого ведьма налетела в холле.

— Сожри вас всех квинтапеды! — зло бросила она, почти бегом поднимаясь по лестнице.

В комнате разъяренная женщина первым делом схватилась за сигареты. Но она пылала сейчас настоящим бешенством и больше всего хотела выговориться. А еще уж точно не собиралась оставаться на ночь в одной с Люциусом спальне. Потому, затушив окурок, она наспех привела себя в порядок, досадливо вытирая злые слезы, и трансгрессировала в Даркпаверхаус, в главный круг у поста привратника.

В холле оказалось людно и шумно: было около семи часов вечера, гимназисты спешили на ужин. Гермиона торопливо вышла из трансгрессионного круга и, коротко постучав, вошла в привратницкую.

Рон сидел у деревянного стола и при свете тусклой свечи чистил от воска большие серебряные канделябры. При виде Гермионы он улыбнулся с радостным недоумением, отложил замысловатый подсвечник и встал.

— Вот так сюрприз! Ты не дома?

Гермиона не сдержалась и всхлипнула.

— Эй, что случилось?! — встревожился Рон, подходя ближе. — Гермиона, на тебе лица нет! Садись.

Она послушно опустилась на деревянную кушетку у стены. К горлу комком подступала обида, губы предательски задрожали.

— Я... Я снова буду надоедать тебе своими проблемами, — предупредила она с вымученной улыбкой, стараясь взять себя в руки.

— Да ради Мерлина — тут не очень-то весело, — хмыкнул Рон. — Будешь сливочное пиво?

— Уж лучше огневиски, — буркнула Гермиона.

— Эй, да что случилось? — подозрительно спросил рыжий верзила, вытаскивая с антресолей початую бутыль.

За время работы в гимназии Рон окреп и поздоровел, из-за чего, благодаря своему высокому росту, смотрелся настоящей громадиной. Его довольно длинные и пребывающие в постоянном беспорядке волосы потемнели, приобретя стойкий терракотовый с проседью цвет, а выцветшие во время мытарств с Гарри веснушки, отдельно почти неразличимые, придавали лицу неравномерный медный оттенок. Рон, не отличавшийся особой аккуратностью, таскал засаленную, напоминающую старый халат мантию грязно-оливкового цвета, огромные стоптанные башмаки и помятую остроконечную шляпу, напоминающую скорее ночной колпак и чаще выступающую в роли тряпки, чем в качестве головного убора.

Привратник опустил на стол мутную бутыль с огневиски и вопросительно посмотрел на Гермиону, рукавом протирая измазанное мелом (он натирал смесью мела с каким-то раствором серебро) лицо.

— Даже не знаю, как сказать, — пробормотала молодая женщина, скривившись. — И притвори дверь плотнее, пожалуйста: я буду курить. — Рон послушался. — А теперь налей мне огневиски.

— Да что стряслось, Гермиона?! Дома что?

— Дома, — мрачно кивнула она, закуривая. — Мой муж меня «развлекает».

Рон нахмурился. Вообще-то он терпеть не мог Люциуса с тех самых пор, как довольно неожиданно узнал об их с Гермионой, тогда еще не узаконенных, отношениях. Рон был неприятно поражен своим открытием, но сдерживался довольно долго. Однако когда подруга объявила о своем приближающемся замужестве, он не выдержал и попытался даже протестовать.

Тогда наследница Темного Лорда рассказала всю историю своих давних взаимоотношений с Люциусом Малфоем.

Сказать, что Рон был поражен — значит не сказать ничего. Он впал от этой новости в какое-то подобие ужаса и, Гермиона это прекрасно видела, совершенно не мог такого понять.

Вообще за время своей работы в гимназии Гермиона очень сблизилась с Роном. Он был для нее чем-то вроде отдушины, старым верным другом, к которому можно было приходить, чтобы, тайком запершись в привратницкой, напиваться сливочным пивом и вспоминать прошлое. С ним было просто, не нужно было играть и как-то светлело на душе.

Но вот всё, что касалось Гермиониного супруга, Рона ощутимо напрягало. Когда-то они пытались беседовать на эту тему, но так и не нашли взаимопонимания. Теперь, при упоминании Люциуса, Рон опять помрачнел.

— Ты, кажется, не шибко этому рада, — заметил он, отвечая на ее реплику.

— О да! — в сердцах бросила Гермиона. — Он, знаешь ли, решил, что я скучаю! Что моя жизнь не блещет разнообразием! — с каждым словом Гермиона говорила всё более высоким голосом. — Что мне нужны новые эмоции!

— Смотрю, вызвать их ему вполне удалось, — осторожно заметил Рон.

— О oui! Еще как удалось, разорви меня грифон!

— М-да? И что же он сделал? — хмуро спросил ее приятель, разом осушая рюмку огневиски.

— О, он попросил Волда...

— Это еще кто? — перебил Рон.

— Волден Макнейр, ты, может быть, вспомнишь его: Волд работает палачом в Комиссии по обезвреживанию опасных существ и приходил когда-то в Хогвартс с Фаджем и тем старикашкой, чтобы казнить Клювокрыла. Помнишь?

Послышался похожий на мычание звук, долженствующий, видимо, показать, что Рон Макнейра помнил.

— И о чем же он попросил его? — мрачно спросил затем ее приятель.

— Развлечь меня! — гневно выпалила Гермиона, раздавливая окурок в пустой старой чернильнице, которую Рон заботливо поставил на стол вместе с рюмками и бутылкой огневиски.

— Это как же?

— О-о! — всплеснула руками Гермиона. — Он попросил его со мной переспать!

— ЧЕГО?!

— Да-да! Именно так! Мой собственный муж! Мы только что пили с Волдом вино в гостиной поместья, и он...

— Он — что?! — сквозь зубы прорычал Рон.

— О, он попытался выполнить это любезное поручение! Черт, я ненавижу его!

— Старый мерзавец! Он что, полез к тебе прямо у вас дома?!

— Волд был очень мил. Химерова кладка, я его просто ненавижу! Как ему в голову пришло, это... Это... Знаешь, что он мне сказал?! Он сказал, что это — отеческая забота!

— Кто сказал? — совершенно запутался Рон.

— Люциус! Утащи меня гриндилоу! Он только посмеялся над моим возмущением! Он сказал, что я не ценю его заботы! Заботы! О, Рон, я готова была его убить! К дементорам такую заботу! Ты только представь себе!

Совершенно огорошенный Рон молчал, сжимая свои внушительные кулаки. Гермиона разом осушила полную рюмку огневиски и сама налила себе новую.

— Забота! — досадливо повторила она. — Забота!

— Негодяй, — прорычал рыжий верзила.

— Идиот, — всхлипнув, поправила Гермиона. От частых возлияний она уже чувствовала, как начинает кружиться голова. — Отеческая забота! — снова повторила женщина. — Если ему нравится спать с кем попало, почему он считает, что и меня это должно развлекать?!

— Он изменяет тебе?! — с нарастающей яростью выпалил Рон.

— Ха! — иронически выдохнула ведьма в ответ. — Но не в том дело!

— Мерлиновы яйца! Это уму непостижимо!

— Вот-вот! Заботится он обо мне, — добавила Гермиона тише. — Заботливый такой!

— И... где же ты теперь будешь жить? — после паузы, продлившейся некоторое время — Гермиона задумчиво пускала кольца сигаретного дыма — спросил Рон. — Здесь? А Генриетта?

Молодая женщина подняла на него рассеянный непонимающий взгляд.

— Впрочем, замок большой, и...

— Эм, Рон... — осторожно сказала она, поднимая левую бровь, — я... буду жить в поместье.

— В каком? — не понял ее собеседник.

— В своем. В поместье Малфоев.

— ЧТО?! Неужели ты сможешь вернуться туда после...

— Ну, я, конечно, разозлилась... — прервала его Гермиона рассудительным и куда более спокойным тоном. — И это — настоящее свинство... Но...

— Да ты рехнулась! Ты хочешь вернуться к старому мерзавцу, который тебе изменяет и который пытается подкладывать тебя под своих друзей?!

— Ну что ты так грубо? — смутилась молодая женщина. — Они, вообще говоря, ничего плохого не хотели.

— НЕ ХОТЕЛИ?!

— Ну, не кричи, Рон. Это была глупость, согласна. — Сейчас, когда бурно негодовала уже не она, а ее приятель, распаленный яростным возмущением, собственный гнев в Гермионе стал быстро стихать. И ситуация показалась даже забавной. А, видя растущее негодование Рона, захотелось защитить и Люциуса, и Волдена. Всё произошедшее больше не казалось ей ужасным. — Эх, нужно было не отталкивать Волда — посмотрела бы я тогда на этого экспериментатора! Впрочем, вряд ли бы его это задело.

Гермиона поймала вытаращенный взгляд Рона и рассмеялась.

— Успокойся! Всё не так страшно.

— Ни хрена себе «не страшно»! — выдохнул тот. — Ты хоть понимаешь, что произошло?!

— Да ничего же не было!

— Еще не хватало! Гермиона! Твой муж считает тебя шлюхой!

— Ничего он такого не считает, — рассердилась молодая женщина. — Просто хотел сделать мне приятно.

— ПРИЯТНО?!

— Ну, как придумал... Всем свойственно ошибаться...

— ОШИБАТЬСЯ?! Гермиона!!! Да ты прибежала сюда почти в слезах!

— Я растерялась. Это было... Весьма неожиданно. Я же не говорю, что это правильно, просто... Ничего особо страшного...

— Ты не видишь тут ничего страшного?! — прохрипел Рон, в порыве негодования осушая очередную рюмку огневиски. — Обалдеть можно! Ты что же, вообще себя не уважаешь?!

— Это тут не при чем, — возразила слегка задетая Гермиона. — Просто ты смотришь на этот поступок со своей позиции. А с моей...

— А с твоей он в сто раз хуже!

— Ты не прав.

— Это подлость... Низость... Это мерзость, это просто...

— Да ну успокойся, Рон, что тут такого?!

— ЧТО ТУТ ТАКОГО?!

— Я согласна, что Люциус переборщил...

— Какой кошмар ты говоришь, — в ужасе прошептал Рон, хватаясь за голову. — А если бы он тебя изнасиловал?!

— Да никто бы меня не насиловал! — отмахнулась досадливо Гермиона. — Если бы Волд хотел меня изнасиловать, я и не вырвалась бы...

— Великий Мерлин! — простонал Рон. — Ты с таким спокойствием об этом говоришь!

— Ну, это, положим, не было бы так уж особо ужасно, и...

— Гермиона! Мне страшно тебя слушать!

— Уймись, праведник! Ты, если мне не изменяет память, тоже в свое время пытался меня изнасиловать. И ничего.

Рон покраснел до самых корней волос и уткнулся в стол пристыженным взглядом.

— Успокойся, я не сержусь.

— А зря, — буркнул он.

Гермиона снова рассмеялась, и тут кто-то требовательно постучал в дверь.

— Кого еще химеры приволокли?! — досадливо пробормотал всё еще смущенный Рон, вставая.

Гермиона осушила очередную рюмку огневиски. Перед глазами плавали забавные сиреневые разводы, а комната начала покачиваться.

— Тебе чего тут надо?! — гневно прорычал тем временем привратник Даркпаверхауса, открыв дверь.

— Кадмина здесь? — услышала она невозмутимый голос своего мужа.

— Иди ты знаешь куда?..

— Здесь твоя Кадмина! — громко и весело крикнула молодая женщина. — Рон, пропусти, что ты как маленький...

Рон свирепо посторонился.

— Пьешь? — осведомился Люциус, проходя в комнатушку и окидывая Гермиону взглядом.

— Пью, — кивнула она. — Как тут не выпить? Будешь? Рон, дай, пожалуйста, еще одну рюмку.

— Пошли домой, Кадмина.

— Как? Вот так вот сразу? А меня там ожидает Волд? Надеюсь, он не сильно обиделся?

— Он это переживет. Пойдем, — Люциус прищурился и усмехнулся, — или ты больше не приблизишься к негодяю и мерзавцу?

— Каков нахал, — добродушно заметила Гермиона, откидываясь на деревянной кушетке. — Мне стоило бы собрать вещи и уехать с детьми к Maman.

— Детьми? Я чего-то не знаю?

Гермиона рассмеялась — в большинстве своем оттого, что заметила выражение лица Рона, всё еще стоявшего у двери.

— Много-много детей, — заявила она. — И вместе со всеми ними я буду жить в комнате Maman здесь в гимназии. Вот она обрадуется!

— Она будет тронута.

— Ты еще и сердишься на меня?! — возмутилась Гермиона. — Люциус, это уже наглость!

— Напиваться в подсобке с привратником — моветон, — насмешливо обронил он.

— Эй, полегче! — зло буркнул Рон. — Этот привратник всё еще здесь.

— Тысяча извинений, мистер Уизли, — не поворачиваясь, бросил Люциус. Рон позеленел от бешенства.

— Давай еще подерись с моим привратником! — захохотала Гермиона. — Вот это будет зрелище!

— Пойдем домой.

— Я боюсь! — порывисто прижала она руки к груди. — Ты меня продашь в наложницы своим друзьям!

— Сегодня больше никаких друзей, — заверил в ответ Люциус.

— Сегодня? — опять захихикала молодая ведьма. — А Волд ушел? Какая досада! Я только стала сожалеть о своей излишней нравственности!

— Мы позовем его, если ты захочешь, когда будем дома.

— А кого еще мы позовем? Выпей, милый! Рон, я возьму твою рюмку, ладно?

— Кадмина, перестань.

— Что? — невинно удивилась Гермиона. — Я что-то не то сказала? Ох, прости меня, я такая легкомысленная. Волден не идет у меня из головы...

— И долго еще продлится этот спектакль?

— Ни грамма раскаяния. Впрочем, зря я буду дожидаться от тебя извинений. Придется идти так, ибо вряд ли Maman обрадуется мне и детям сегодня ночью. Хотя, если она в усадьбе, я бы могла занять ее комнату... — Гермиона встала и пошатнулась. Люциус поддержал супругу.

— Куда это ты ее ведешь? — возмутился Рон, преграждая дверь.

— Смею напомнить, мистер Уизли, что это моя жена.

— Следовало помнить об этом раньше!

— Я постоянно об этом помню, уверяю вас, — блеснул глазами Люциус.

— Рон, не сердись, — примирительно протянула Гермиона, облокачиваясь на плечо своего супруга, — всё хорошо, правда. Мне лучше пойти домой.

— Вы слышали, чего хочет леди Малфой? — осведомился Люциус, делая ударение на последних словах.

— Гермиона!

— Рон, я к тебе завтра вечером зайду, — пообещала молодая женщина, — не сердись. И спасибо, что выслушал.

— Сколько я должен твоему исповеднику?

— Люциус, перестань! Рон, ну не расстраивайся...

— Я не расстраиваюсь, — угрюмо бросил рыжий верзила, посторонившись.

— До свиданья, мистер Уизли, — насмешливо обронил Люциус, уводя Гермиону к трансгрессионному кругу.

— Ублюдок, — еле слышно выдавил Рон, сжимая кулаки, и с силой захлопнул дверь.

— Ну вот, я его обидела, — огорченно пробормотала Гермиона, покачиваясь. — Это всё из-за тебя и твоих идиотских выходок!

— Разумеется.

— Волд ушел? — спросила она перед тем, как трансгрессировать, положив руки мужу на плечи. В холле гимназии было совсем пусто.

— Ушел-ушел. Не волнуйся, — сверкнув глазами, ответил Люциус, и через миг они оказались в спальне.