Дитя Дурмстранга (гет)

Мариса чистила метлу, сидя в углу комнаты. Окно было открыто, легкий ветерок щекотал девушке лицо. Внезапно все стихло.

В середине комнаты появился седовласый. Пожалуй, волосы — единственное, что от него осталось — все остальное съели трупные черви.

— Дамби, старый пидарас! — Мариса улыбнулась. — Как Чистилище? Жаль, ты не можешь занять очередь.

— Мариса Бастинда Бустаманте, девушка из прекрасного Буэнос-Айреса, когда вы перестанете мне грубить? — прошептал седовласый чуть слышно.

— Так я чувствую, что мне не страшно, — ответила Мариса, поежившись. — Зрелище то еще, я тебе скажу. Кстати, из всех наших общих знакомых ты пока единственный, кто хоть как-то сохраняет свое человеческое «я». Поэтому я стараюсь представлять, что трупные черви не отъели тебе полбашки и ты вполне себе живой. А с живыми я обычно не слишком вежлива.

— Мариса Бастинда, что я могу? Всего лишь напомнить тебе пророчество.

— Я эти несколько абзацев почти полгода пыталась перевести с гребаного старо-румынского! Этот язык непрошибаемый, как Мерлиновы яйца. Я сраное пророчество уже наизусть выучила и поняла, что спасти вас нет никакой возможности. Только одна жизнь. Единственная. Жизнь Фреда.

— Мариса, — старец воздел полусгнившую руку к потолку. — Против любого заклинания есть контр-заклинание, против любого яда — противоядие, против любого пророчества — способ его обойти.

Старик медленно растаял в воздухе.

Метка Марисы слабо вспыхнула, она тут же произнесла заклинание.

— Тьфу, Дамби. Он при жизни был чокнутый. Смерть этого ни капли не изменила.

Мариса устало походила по комнате. Внезапно в окно влетела большая коричневая сова и бросила на пол сверток. Мариса заметила криво наклеенную маггловскую марку с лицом футболиста Диего Марадоны. Только ее мать, будучи чистокровной волшебницей, могла свято верить, что письмо не дойдет, если не наклеить марку нужной стоимости.

Мариса разорвала плотную бумагу.

«Дорогая! — гласило послание, написанное витиеватым почерком. — Мы с Толей сейчас в Буэнос-Айресе. Он вот уже три дня пьет водку — я все-таки призналась ему, что ведьма. Хорошо, что отпуск — иначе российское правительство его бы уволило. Твои сестры в Шармбатоне, Инна стала охотником команды по квиддичу своего факультета. Надеюсь, ты в порядке и носишь теплую мантию — по телевизору сказали, что у вас в Британии холодно. Прости, знаю, ты никогда не доверяла маггловским сводкам. Целую тебя, дорогая. В посылке — последнее волшебное издание «Гарри Поттера и Даров Смерти». Увы, аргентинское министерство все-таки объявило запрет на книгу. Хоть ты никогда не верила, что эти книги могут подарить мир двум культурам, тебе нравилось их читать. Пусть последний экземпляр будет у тебя. Мама».

—Маааааааааама, — протянула Мариса с улыбкой. — Такова уж ее мать, вечно одержимая утопичными идеями и попытками найти гармонию в мире волшебников и магглов.

Она взяла в руки тяжелый черный том.

«Гарри Поттер и Дары Смерти. Книга, призванная помирить волшебников и магглов. Джоан К. Ролинг, кавалер Ордена Мерлина 2 степени, кандидат наук по маггловедению, специалист по древним языкам, обладатель премии «Волшебное перо». Издано в Буэнос-Айресе с разрешения Министерства Магии Аргентины и Международной Конфедерации Магов. Издатель — Луиса Бустаманте»

— Так-так, запрещенная литература! — хмыкнула Мариса.

Как в далеком, почти забытом детстве, она зажгла свечу, залезла с ногами в кресло и открыла первую страницу:

«Los dos hombres aparecieron de la nada, a unas yardas de distancia en un sendero angosto e iluminado por la luna. Por un segundo se quedaron quietos, apuntándose con las varitas el uno al pecho del otro: luego, habiéndose reconocido, las guardaron bajo sus capas y se pusieron a caminar, lado a lado, en la misma dirección…»

* * *

Гермиона Грейнджер в тот момент тоже сжимала в руке книгу, присланную по почте. Письмо пришло из Министерства Магии, и в нем говорилось, что мисс Гермиона Грейнджер, являясь аврором Министерства , имеет полное право пользоваться министерскими архивами и библиотекой. В связи с этим ей, пишущей научную работу по Темным Искусствам двадцатого века, высланы все материалы касающиеся волшебника Грин-де-Вальда и его деятельности на территории магического мира.

Все материалы — это пять толстых фолиантов, включающие в себя полную родословную, участие в маггловских войнах и поражение от Альбуса Дамблдора. Однако Гермиону привлекла не эта книжка, а небольшая, тоненькая, на старорумынском. Ее также завернули в посылку, видимо, никто не взялся перевести непонятный текст. Нутром Гермиона почувствовала, что это именно оно — на форзаце красовались треугольник, который разрезала напополам медиана и вписанный в него круг — символ Даров Смерти.

Гермиона открыла первую страницу. Там было две записи черными чернилами — обе на английском.

«Это слова Геллерта Грин-де-Вальда, написанные им Ради Всеобщего Блага.

Был Дар, Дар побеждать смерть, каменный и беспомощный. И каждый мог взять его и победить смерть, и призвать мертвых, и стать правителем Темных сил. Но убоялся Темный Волшебник, что дар сгинет, и сказал, что будет этот Дар не только мертвым, а вселится в живое и будет у чистокровного, самого темного и опасного. И когда Темные силы покинут тело, пробьет час икс, встанет чистокровный и победит Смерть и воскресит Темного. Но если умрет живое, умрет и мертвое, и наоборот. И если умрет мертвое, то умрет Темное.

И это есть Дар, опасный Дар, дающийся чрез десять поколений, Дар возвращать к жизни мертвых и даровать им часть души своей и править ими, и повелевать. Но раз чистокровный отвернется от темной миссии и вернет живого, порог не преступившего, или отберет душу у темных сил, навеки Дар потеряет и проклят будет Темным Лордом и каждым другом его, и приспешником. И чистая кровь виновного станет хуже крови самого последнего грязнокровки…

— Ничего не пойму, — Гермиона покачала головой. Она перевернула страницы — все остальное — сплошной румынский. Во всяком случае, она подозревала, что это был именно он. — Мертвое, живое, живое, мертвое. В чем смысл? Тут явно только Гарри поможет.

* * *

Сонная, Мариса захлопнула книгу, задула свечу и уставилась в пустоту. Джоан Ролинг, выпускница Гриффиндора, одержимая про-маггловскими настроениями, тоже обладала темным даром — особой формой легилименции, позволяющей не только беспрепятственно проникать в чужое сознание, но и видеть события на расстоянии — чьими угодно глазами. Тот факт, что этот тяжелый дар был направлен на доброе дело — поддержание маггло-магического равновесия, долго давал Марисе надежду на то, что все можно изменить и любое зло — обернуть во благо. Однако все провалилось — в волшебном мире книги признали причиной того, что магглы чуть не обнаружили волшебников, и запретили. В маггловском — люди, в основном подростки, срывались с крыш на швабрах и вениках, выпивали «волшебные зелья» из уксуса и краски для волос, безнадежно влюблялись в придуманных героев, мечтали, осознавая, что их мечтам никогда не суждено сбыться. Попытки обернуть зло во благо ни к чему не привели — и это в случае, где никого не атаковали мертвецы и видения чужих похорон.

— Ну что ж, «Дары Смерти», пора вам в камин. Сохранила бы для потомков, только потомков у меня нет, — Мариса посмотрела на книгу. — Вот так, Бузинная Палочка, Мантия-невидимка и Воскрешающий камень — кому вы теперь нужны?

— Стоп, — сказала Мариса сама себе. — Строчки из пророчества, которые она всегда считала метафорой, говорящей о предназначении ее дара, сами собой зазвучали в ее голове:

«…Был Дар, Дар побеждать смерть, каменный и беспомощный. И каждый мог взять его и победить смерть, и призвать мертвых, и стать правителем Темных сил. Но убоялся Темный Волшебник, что дар сгинет, и сказал, что будет этот Дар не только мертвым, а вселится в живое и будет у чистокровного, самого темного и опасного…»

— Дар побеждать смерть. Каменный и беспомощный. Воскрешающий камень, — Мариса медленно подняла голову. В ее глазах, светящихся безумием, плясали отблески каминного пламени.