Дитя Дурмстранга (гет)

Солнце нещадно светило в окно. Мариса приоткрыла один глаз — кто-то ткнул ее палочкой в бок. Девушка пробормотала что-то, зажмурилась и отвернулась к стенке.

— Бастинда Малфой! — строгий голос прогремел над ее ухом. — Я приказываю вам проснуться.

Зевая и потягиваясь, Мариса разлепила глаза. Голова трещала, несмотря на открытое окно, в комнате несло перегаром.

— Чудный выдался вечер! — подумала Мариса и аккуратно, держась за голову, поставила ноги на пол. Заснула она в том же, в чем была вчера — в футболке, джинсах и накинутой сверху мантии.

— Ох, клянусь мамой Мерлина, я не буду больше пить, — заныла Мариса. — Не буду.

Она подняла глаза и увидела то, чего боялась — профессор МакГонагалл стояла перед ней, еле сдерживая гнев.

— Моя. Фамилия. Бустаманте! — ответила Мариса, четко выговаривая каждое слово.

— Как вам угодно, — МакГонагалл поджала губы. — Но после того, что вы вчера устроили, как смеете вы диктовать свои условия?

— А что вчера было? — простонала Мариса, окидывая комнату в поисках воды.

— Что вчера было? — МакГонагалл повысила голос настолько, насколько ей позволяли правила приличия. —Вот что вчера было!

Она бросила на колени Марисы стопку газет.

«Двое неизвестных покончили жизнь самоубийством, бросившись с колеса обозрения London Eye»

«Очевидцы утверждают, что видели, как мужчина и женщина, держа в руках неизвестные продолговатые предметы, бросились в Темзу»

«Тел не нашли, ведется следствие»

«Остается неизвестным, как люди могли забраться на самое высокое колесо обозрения в мире, высота которого составляет 443 фута. Скорее всего, они остались в кабинке после закрытия аттракциона. Тогда возникает другой вопрос — как они выбрались из полностью герметичной капсулы?»

Мариса подавила смешок.

— Весь Лондон на ушах. Скотланд-ярд ломает голову, как такое могло произойти.

— Скотланд-ярд никогда не разгадает это дело, профессор, — Мариса посмотрела МакГонагалл в глаза.

— Как посмели вы, во время нарастающей маггловской угрозы, подставить все Министерство Магии?

— Ваше министерство — не мое, — равнодушно пожала плечами Мариса.

— Что вы прикажете делать? Наложить заклятие забвения на весь город? — МакГонагалл была в шоке. Казалось, она ожидала любой реакции, но только не такой.

— Кажется, вы уже это делали. Так сделайте еще раз.

— Вас должны отправить под суд. Знаете, что вам светит? Лет десять в Азкабане.

— Так отправьте, и вам скажут, что Министерство Магии в Англии не проводит суды над аргентинскими волшебниками. Точнее, по таким пустяковым вопросам, как магглы.

— Я отправила сову в ваше министерство!

— Сову? — Мариса изобразила недоумение. — Волшебники вообще имеют понятие о географии? Вы в курсе, что бедное животное не сможет перелететь океан и сдохнет где-нибудь по дороге? Но даже если вам повезет, и она долетит до Аргентины, вы знаете, что вам ответят? Вам ответят, что их не касается то, что произошло не на их территории. И то, при условии, что найдется какой-нибудь умник, который переведет ваше письмо на испанский. А такой человек вряд ли найдется. И доказать, что это сделала я, невозможно. Кстати, а как вы узнали?

— При всех других более изящных методах самый простой — это посмотреть на снимки в маггловских газетах. На них явно видно ваше лицо.

— А я там хорошо получилась?

МакГонагалл проигнорировала это замечание.

— Очень умно, мисс Бустаманте, однако вы забыли о самом главном — Международной Конфедерации Магов. Вы нарушили Статут.

— Валяйте. В Азкабан можно захватить чистую пару носков?

МакГонагалл молчала. Было видно, что она не хочет ничего говорить, однако профессор сделала над собой усилие и произнесла:

— Вас не посадят в Азкабан.

— И почему?

— Есть некоторые послабления…для…

— Для кого? Неужели в Международной Конфедерации Магов так же, как и в правительстве США, одержимы идеей толерантности к латиноамериканцам? Или у меня есть еще какое-нибудь послабление? Что же, например, это может быть? — Мариса притворно задумалась — А, точно, они впечатлены тем, как я круто держусь на метле и готовы простить мне нарушение всех статутов мира, если я соглашусь играть за сборную Англии!

— Хватит, Бастинда! Прекратите ерничать! — негодуя, МакГонагалл посмотрела на девушку.

Бустаманте тяжело поднялась и прислонилась спиной к подоконнику.

—Профессор МакГонагалл, вы врете, и врете бездарно. Вам нужно, чтобы я была в Хогвартсе, потому что у нас с вами есть маленькая тайна, верно? И вы хотите, чтобы эта тайна так и осталась только между нами. Правда, ума не приложу, как вы ее раскрыли, поэтому я тоже хочу остаться в Хогвартсе, чтобы это выяснить. И вы готовы сделать все, чтобы меня не отправили в места, не столь отдаленные. Верно я говорю?

— Да если о вашей тайне хоть кто-нибудь узнает, развяжется война. Ваш собственный отец начнет на вас охоту.

—Тоже не верите, что мой папуля отрекся от своих крамольных идей после Битвы? Правильно, и я не верю, — хмыкнула Мариса.

— Бастинда, — почти взмолилась МакГонагалл. — Вы же чуть не убили Уизли!

— Да ладно, его же тоже не посадят?

— Нет, — МакГонагалл поджала губы. — И мне стыдно за вас — вы же отлично знали, что вы оба будете осуждены. Если вас попадание в Азкабан совершенно не волнует, подумали бы о бедном мальчике, которому вообще не стоит с вами видеться.

— Все просто, как раз два три, профессор. Я и собиралась под суд. Я бы с радостью подтвердила, что подвергла Фредерика Уизли заклятию Империус, заставила нарушить Статут и прыгнуть с колеса. Вкупе с тем, что я преподавала Темные Искусства, вполне возможный вариант. Знаете, на сколько бы я тогда попала в Азкабан? Пожизненно! — округлила глаза Мариса.

МакГонагалл молчала. В самом деле, что можно было ответить на слова о желании загреметь в Азкабан пожизненно.

— А знаете, что, профессор? — продолжила Мариса, задумчиво посмотрев в окно. — Там, на самой верхушке London Eye, я подумала, а что, если Уизли не успеет сесть на метлу? Что, если он упадет в Темзу и умрет? Вряд ли конечно для такого хорошего игрока в квиддич, как он, но все-таки? Вдруг? И тогда я сказала: «Боже, если год назад я пошла против Твоей воли, пусть это буду я, кто убьет Уизли». Но Уизли жив, значит, все было правильно.

МакГонагалл в ужасе отшатнулась.

— Не доверяете мне, профессор, а жаль. Хотя на вашем месте я бы тоже себе не доверяла.

— Покажите руку, — вдруг властно сказала профессор.

— Руку? — удивилась Мариса. — Зачем?

— Руку! Акцио! — повторила МакГонагалл, и левая рука Марисы под действием заклинания выбросилась вперед.

МакГонагалл подошла и резким жестом подняла рукав мантии, на всякий случай держа палочку наготове.

— Что вы ищете? — улыбнулась Мариса.

МакГонагалл не ответила.

— Что это? — спросила профессор, увидев коричневый след от ожога, покрывающий внутреннюю часть предплечья девушки.

— Ожог третьей степени. Я не дружу с газовой плитой, а у моей матери точно такая.

— Не врите мне.

Мариса подняла глаза на МакГонагалл. Та была готова к атаке. Если что, у безоружной девушки не было абсолютно никаких шансов.

— Профессор, — мягко сказала Мариса. — У меня нет Метки. Я не Пожиратель Смерти. Однако вы знаете обо мне кое-что, что позволяет вам сразу же отправить меня в Азкабан. И это кое-что похуже прыжка с колеса обозрения. Но задумайтесь — а что бы вы сделали на моем месте? Неужели в такие минуты думаешь о запрещенности каких-то заклинаний?!

— В общем, нет, — наконец сказала МакГонагалл. — У вас не было выбора. Завтра вам нужно быть в Хогвартсе в восемь вечера. Экспресс отходит…

— Я доверяю только своей метле.

— Не показывайтесь магглам. В Хогвартсе вы будете под моим руководством. И я взвалю на вас столько работы, сколько это возможно.

— Чудненько, — улыбнулась Мариса. — Счастливой трансгрессии! И, напоследок, скажите мне, почему поезд в Азкабан отходит без нас? Вы знаете мою тайну — так дайте мне узнать вашу.

— Сегодня утром в Темзу были подброшены тела двух беспризорных магглов, сбежавших из детдома накануне и найденных мертвыми на улице, и две метлы маггловского производства. Международная Конфедерация официально заявила, что имел место случай фанатизма, весьма распространенного после выхода книги. Двое юных магглов, фанатов Джоан Ролинг, под действием алкоголя, совершили самоубийство, видимо, понадеявшись, что метлы летают. Было также выявлено, что у верхней кабинки London Eye была сломана дверь, так что ее можно было легко открыть.

— Ой, как мило, профессор, — улыбнулась Мариса. — Вы, что, собственноручно тащили в Темзу маггловские трупы и распиливали дверь кабинки? Не зря вы закончили Гриффиндор — проделанное требует большой отваги. И все-таки, неужели Международная Конфедерация Магов так неосмотрительна?

— Ничуть. Вас никогда не удивляло, что, постоянно творя магию в магглонаселенных районах, вы никогда не получали предупреждений? Что после того, что вы сделали в прошлом году, не началось никакого следствия?

— Иногда, — Мариса пожала плечами. — Я всегда объясняла это долгой дорогой для сов и своим хорошим заклинанием забвения.

— Так вот объясните теперь это тем, что я председатель Международной Конфедерации Магов, глава Отдела магических происшествий и катастроф и это далеко не все мои титулы. И благодаря им я покрывала вас долгое время. Но этому пришел конец.

— Теперь-то я от вас никуда не денусь, верно, профессор? — улыбнулась Мариса. — В Хогвартсе вполне безопасно. Вы можете быть уверены, что я под присмотром и не попаду в Азкабан, где сразу же узнают мою тайну с помощью любой, даже криво сваренной, сыворотки правды.

— И я могу быть уверена, что снова не начнется война. Прощайте, Бастинда. И бросьте пить.

МакГонагалл коротко кивнула на прощание и исчезла.

Мариса осталась одна, схватилась за больную голову и наконец-то дотянулась до стоящего на столе стакана с водой. Она не знала, как относится к тому, что ее не посадят. И не знала, действительно ли ей хотелось попасть в самую страшную тюрьму на свете, где дементоры высосут ее душу до последней капли.

— Да, — подумала она вслух, делая маленький глоток. — Потому что если они высосут мою душу, они заберут с собой и мои кошмары, и они…они больше не придут.

И тут возник он. Бледный. Весь в трупных пятнах, он тянул свои руки к Марисе и шептал:

— Спаси меня, дочь Малфоя. Спаси!

Пустые глазницы впились в лицо девушки. Кое-где кожа отставала, саван давно сгнил.

Мариса замерла в ужасе.

— Отстань от меня! Я не могу тебя спасти! Я не могу!

Мертвец начал качаться в воздухе и шептать странным холодным голосом, который пробирал Марису до костей:

— Спаси меня, дай моей душе покой! Покой…Дай мне покой

Мариса смотрела, как безумная.

— Убирайся к праотцам, я ничего не могу сделать! Ничего! — закричала она в исступлении.

Схватив стул, она бросила его туда, где стоял мертвец. Он прошел сквозь него, как привидение.

— Покой, дочь Малфоя! Покой…

— Я сказала, вали отсюда! — крикнула Мариса. — Вали отсюда, Диггори! Я явно не та, кто спасет твою заблудшую душу!

И Мариса замахала руками, словно отгоняя от себя наваждение. Ожог на ее руке взорвался столбом огня.

Спохватившись, девушка резко вылила на руку воду из стакана. Мертвец, все так же медленно покачиваясь, растворился в воздухе.

Баюкая дымящуюся руку, Мариса до крови закусила губу и стала искать волшебную палочку, чтобы произнести лечебное заклинание.