Walk the Shadows (джен)

Было душно — воздух через наглухо заколоченное окно едва ли проникал в комнату. Гарри лежал на тонком матрасе своей кровати и, свернувшись калачиком под грязной простынёй, дрожал. На его лбу блестели капельки пота. Он спал, но сон его был наполнен видениями и кошмарами, а дрожь и судороги сотрясали тело. Его спина все еще горела после той взбучки, что устроил ему дядя сразу по возвращению на летние каникулы. Простыня была покрыта желтыми корками и пятнами гноя. Раны кровоточили, и в них явно попала инфекция.

Из-за голода желудок нестерпимо болел. Это продолжалось с того момента, как Гарри приехал сюда, но он едва ли осознавал это, пока не понял, что кожа обтянула кости так, что их можно было пересчитать.

Он умирал.

После стычек с Волдемортом, василиском, гриндилоу и драконами, Пожирателями Смерти, после битвы в Отделе Тайн было в высшей степени иронично умереть от голода и нехватки пенициллина.

А, может, это было просто жалко.

Сколько уже прошло времени, как кто-нибудь открывал дверь и просовывал еду через кошачью дверцу? В общем-то, это было не так уж и важно, ведь даже если тетя и проталкивала еду, Гарри все равно не мог до нее добраться. Ему просто не хватало сил доползти так далеко.

Да и с тех пор, как он понял, что обречен, это перестало его волновать. Он сожалел лишь о том, что не может прихватить с собой Волдеморта, и чувствовал себя виноватым. Именно это и заставляло его продолжать бороться за свою жизнь. Ему просто нужно было продержаться до тех пор, пока Орден не пошлет кого-нибудь, а они пошлют, ведь так? Ведь было оговорено, что Гарри будет писать, а он этого не делал… Если он сумеет продержаться, то все будет в порядке. Он вернется в школу, продолжит тренировки, и все вернется на круги своя.

Вот только Сириус все равно будет мертв.

Эта мысль была подобна пощечине, и его зрение затуманилось новыми слезами. Но, как и все слезы, наполнявшие его глаза в последние дни — недели? — они не успели упасть, так как он сморгнул их раньше. Это на нем лежала ответственность за смерть Сириуса, он не заслуживал оплакивать его.

Но, Мерлин, это причиняло столько боли.

И он так устал.

Слабый свет, проникавший в комнату сквозь заколоченное окно, начал бледнеть, тени удлинились — должно быть, наступал вечер. Еще один день подходил к концу. Еще один день в надежде на скорое освобождение.

Даже если он этого и не заслуживал.

* * *

Но его освободителями стали те, кого он вряд ли хотел видеть. Ночь была темной и тихой. Гарри дрейфовал где-то на грани между сном и явью, когда снаружи раздался резкий треск, длившийся не дольше секунды. Затем другой и третий. Аппарация. Они пришли!

Подтянувшись, Гарри задержал дыхание и попытался пододвинуть ноги к краю кровати, но был слишком слаб. Голова болела, а из-за головокружения перед глазами всё плыло. Движение вызвало резкую вспышку боли, отозвавшуюся во всем теле. Но если его заберут отсюда, то ему понадобятся палочка и мантия невидимка, в данный момент спрятанные в нише под кроватью. Он не мог оставить их здесь.

Жадно глотнув воздуха, он скользнул к краю кровати, затем упал с неё с глухим стуком, практически заглушенным звуком открывающейся внизу входной двери.

Больше Гарри ничего не слышал, продолжая прикладывать усилия, чтобы поднять паркетную дощечку. Наконец, когда он уже достал свою палочку и почти дотянулся до мантии, он услышал, как открываются замки на двери в его комнату. Первый, второй, третий, четвертый — очень быстро. Должно быть, они воспользовались заклинанием.

Гарри прикрыл глаза и, прислонившись спиной к кровати, заставил себя сесть прямо. Когда дверь открылась, он задвинул боль в голове и теле подальше, чтобы улыбнуться своим освободителям. Но, поняв, кто стоял на пороге его комнаты, он не смог сдержать вздоха ужаса при виде черных мантий и белых масок.

Пожиратели смерти!

Не тратя времени на размышления, Гарри направил палочку на первого из вошедших и сказал:

— Expelliarmus! — и хотя вырвавшиеся слова были не громче шепота, палочка Пожирателя пересекла комнату и оказалась в руке Гарри, все еще не утратившего быстроты реакции.

Истеричный смех, раздавшийся из коридора, поверг Гарри в трепет. Он знал этот смех. Его владелица оттолкнула первого Пожирателя с дороги и легко блокировала следующее заклятье Гарри.

— Ах! Обмочившийся Малыш Поттер фыглядит таким удифленным*, — злорадствовала Беллатриса. — Как нехорошо! — зарычав, она отбила еще одно проклятье, а затем направила на него палочку: — Crucio!

Гарри не успел вдохнуть столько воздуха, чтобы хватило на крик, но его спина выгнулась дугой, а конечности задергались. Во рту появился металлический привкус. Каждый нерв в его теле был охвачен огнем, острые иглы беспрестанно вонзались в него, а по венам словно текли осколки стекла. Из глаз брызнули слезы, и он заскреб пальцами по полу, пытаясь найти опору. Прекратите, пожалуйста, прекратите это. Он слышал лишь ее смех и свое собственное прерывистое дыхание.

— Достаточно, — сказал другой голос, и проклятие сняли. По телу пробежала дрожь, но, к счастью, он хотя бы смог дышать. Язвы на его спине открылись, и пол под ним был залит кровью. Он слабо закашлялся — его грудь болела. Возможно, несколько ребер были сломаны.

— Ты испортил все веселье, — заныла Беллатриса.

— Он принадлежит Темному Лорду и не предназначен для твоих забав, — ответил кто-то. Ни боль, ни закрытые глаза не помешали ему узнать этот голос. Снейп. Его сердце ухнуло вниз.

Не обращая внимания на дрожь в руках, Гарри поднял палочку и направил ее в сторону дверного проема.

— Stupe…

Беллатрис снова рассмеялась и прошипела:

— Protego, — проклятье срикошетило в него. Он был слишком слаб, чтобы уклонится, и нашел себя распластанным на спине. Палочка все еще была зажата в его руке, но теперь это уже было неважно. В поле его зрения появился Снейп и, присев рядом, с трудом вытащил ее из его пальцев.

— Глупо, Поттер, — пробормотал Снейп. — Очень глупо.

Он поднес что-то ко рту Гарри. Глаза мальчика расширились, и он попытался отвернуться, но не смог — он совсем не мог двигаться. Любое движение причиняло боль. Его дыхание участилось, когда пришлось прикладывать усилия, чтобы сдержать рвотные позывы.

— Все еще сопротивляетесь, — проворчал Снейп, и Гарри почувствовал, как что-то прохладное коснулось его губ. Пузырек. Зелье. Снейп пытался напоить его зельем.

— От боли, — прошептал мужчина, но Гарри не поверил ему, пока жидкость не потекла по его горлу, слегка уменьшив дрожь в руках и позволив, наконец-то, нормально вздохнуть. — Еще одно, — сказал Снейп. Он достал другой пузырек, и в этот раз Гарри не сопротивлялся. Рука Снейпа проскользнула под его шею и приподняла голову, удерживая ее ровно так, чтобы второе зелье свободно прошло в горло. Гарри начал постепенно погружаться в темноту. Едва слышные слова Снейпа достигли его слуха, не предвещая ничего хорошо. — Засыпай, Гарри.

Гарри сопротивлялся, а как иначе? Беллатрис была рядом. Она или убьет его, или будет мучить, или придумает нечто столь же извращенное. Но зелье было сильнее, да и он очень устал. С тихим вздохом он заснул, внезапно осознав, что Снейп, впервые на памяти Гарри, назвал его по имени.

* Белла намеренно коверкает слова, как бы подражая лепету ребенка

Гарри очнулся, сразу же поняв, что лежит на холодном полу, а его тело сотрясает дрожь. На то, чтобы открыть глаза, ушло несколько минут. Его веки были плотно сомкнуты и покрыты коркой, и попытка протереть их причинила боль. Хотя в помещение все равно было слишком мало света, чтобы что-то разглядеть. Все расплывалось — он где-то потерял свои очки. Но от увиденного ему снова захотелось потерять сознание.

Камера была маленькой, не многим больше его собственного распластанного тела, с серыми каменными стенами без окон, с одной лишь дверью. На стенах в разной степени пригодности висели приспособления для пыток: кнуты, цепи, ножи всех видов, а так же кое-что, что напомнило Гарри о фильмах об Инквизиции. Но мальчик подумал, что они здесь, должно быть, большей частью для устрашения. Волдеморту и его Пожирателям Смерти нравилось использовать для своих игр, пыток и, в конечном счете, убийств узников магию. Через свой проклятый шрам Гарри не раз видел их собрания и знал, как они обращаются с пленниками. Но вот в магглов эти инструменты наверняка бы всели страх.

Гарри вынужден был признать, что перспектива пыток (как с помощью волшебства, так и с помощью маггловских приспособлений) его пугала. Хотя он и знал, что заслуживает смерти и что ему придется умереть, чтобы исполнить чертово пророчество, он искренне не хотел этого.

Ему всё ещё было тяжело дышать, и каждый вздох пронзал легкие. Ребра, вспомнил он. Возможно, сломаны. Он по-прежнему чувствовал во рту привкус крови и хотел выплюнуть её, но был слишком слаб, чтобы повернуть голову. Болело все, особенно, в районе шрама. Должно быть, Волдеморт был где-то рядом.

Так что он сглотнул кровь и опустил голову, гадая, когда же начнется представление. Ему не пришлось долго ждать.

Услышав эхо приближающихся шагов, Гарри приподнялся, чтобы перевернутся на спину, и, опираясь на локти, прислонился к стене. Дверь открылась, и в камеру проскользнула закутанная в мантию фигура. Он не узнал вошедшего и потому лишь молча скосил глаза.

— Выглядишь немного изможденным, Поттер, — произнес ровный, вежливый голос. Люциус Малфой шагнул внутрь, с презрением оглядывая камеру. Его белые волосы были распущенны, и Гарри порадовался тому, что не видит глаз Малфоя-старшего, что каждый раз заставляли его дрожать. — Как жаль, что твои родственники оставили нам так мало работы.

Гарри собрал все свои силы и принял сидячее положение. Стена была сырой и холодной, но он едва ли это заметил. Прижав руку к болевшей груди, он снова покосился на Малфоя.

— Как будто меня это волнует, — прокряхтел Гарри.

— Тебя это будет волновать, Поттер, — усмехнулся Пожиратель Смерти, — когда Темный Лорд заставит тебя кричать.

— Делайте, что хотите, — сказал Гарри и замолчал, чтобы перевести дыхание. — Мне все равно.

Это, похоже, выбило почву из-под ног Малфоя, и Гарри вознаградил себя, позволив глазам закрыться. Должно быть, он заснул, потому что, когда он вновь открыл их, дверь камеры была заперта, а Малфой ушел. Чудно. Одного сделали. Осталось лишь семнадцать тысяч.

* * *

Следующий посетитель не был так любезен. Гарри очнулся ото сна, когда дверь со скрипом открылась и он услышал визгливое хихиканье, которое могло принадлежать только одному человеку. Кому-то, кого он ненавидел больше, чем кого-либо еще в этом мире.

— Обмочившийся Потти снова грустит? — промурлыкала Беллатрис.

Гарри пытался её игнорировать, но она проскользнула в камеру, словно тень. Он закрыл глаза, когда она пнула его мыском ботинка. Беллатриса наклонилась к нему так близко, словно собиралась поведать великую тайну, он даже чувствовал её дыхание. А затем она прошептала:

— Куда они уехали?

Прислонив голову к стене, Гарри облизал сухим языком потрескавшиеся губы и отвернулся.

— О, милое дитя, — Беллатриса, усмехаясь, напевала стишок, — Они сбежали от тебя, внутри дома твоего совсем оставив одного.

Она схватила его за подбородок и повернула лицом к себе. Её глаза горели безумием, и когда она склонила голову так, что их лица почти соприкоснулись, Гарри на мгновение почудилось, что она собирается его поцеловать. Эта жуткая мысль заставила его желудок сжаться. Но Беллатрис лишь снова промурлыкала:

— Ох, малыш Поттер, они, должно быть, очень-очень колебались, прежде чем уехать из дома, прихватив с собой всё свое добро, кроме тебя.

Несмотря на данное себе обещание ни в коем случае не слушать Беллатрис, последнее высказывание его напрягло. Его рот открылся против воли:

— Что?

Беллатрис пронзительно расхохоталась, брызжа на Гарри слюной. Она потрепала его по щеке, словно он был маленьким мальчиком.

— О! Они даже не сказали тебе! Твои родственники съехали и оставили тебя там гнить. Твой дом был пуст!

— Нет, — прошептал Гарри. Они бы не уехали без него. Он знал, что они его ненавидят и всегда ненавидели его, магию и всё, что с ней связанно. Но они бы никогда не сделали этого.

— Да! — взвизгнула Беллатриса. Она металась по камере, как бешеный зверь, размахивала руками, словно представляла себя птицей, и смеялась своим безумным смехом.

Гарри снова закрыл глаза, желая, чтобы она ушла. Дурсли уехали, оставив его умирать. Должно быть, это правда. Они бросили свои опекунские обязанности за одно с домом, на защиту которого Дамблдор так рассчитывал. Как иначе Пожиратели смерти смогли найти Гарри? Как они проникли в дом?

— Нет, нет, нет, — сказала Беллатриса тихо. Она снова вернулась к нему и, опустившись на колени, стала слегка раскачиваться в такт музыке, которую слышала лишь она одна. Кончики её пальцев почти что нежно пробежали по его щеке, и он вздрогнул. — Хватит спать, детка.

Гарри отбросил ее руку, но это было бесполезно. Он знал это, но все же должен был попытаться. Она подняла его на ноги, будто он ничего не весил. Вероятно, так оно и было. Как давно Дурсли уехали с Тисовой улицы? Гарри потребовалось некоторое время, чтобы поймать равновесие, но он все равно был слишком слаб, и ей пришлось его поддержать. Схватив его за предплечье, Беллатриса грубо толкнула его к выходу. Он споткнулся, и она почти что вытащила его в коридор, где их ждали ещё двое Пожирателей Смерти.

— Темный Лорд желает видеть его, — сказал один из них. Беллатрис толкнула Гарри вперед, и один из Пожирателей подхватил мальчика прежде, чем тот успел упасть. Человек в маске раздражено вздохнул, но резко обернулся и вместе с напарником повел Гарри по коридору. Им пришлось помочь ему подняться по лестнице, а последние тридцать метров до богато украшенных дверей даже нести его.

Хотя Гарри едва ли внес какой-либо в клад в свое передвижение в течение этого маленького путешествия, он дышал часто и тяжело. Позади него Беллатриса продолжала тихо напевать, и от этих звуков волосы на голове у Гарри встали дыбом.

— Он ждееее-оооот, — пропела она всем и никому. — Это будет нечто особенное.

Тот Пожиратель, что говорил прежде, кивнул и, постучав в дверь, открыл её, не дожидаясь ответа. Гарри протолкнули вперед, прямо в центр огромного зала, заполненного Пожирателями Смерти.

Шрам мучительно вспыхнул болью, как только Гарри увидел Волдеморта. Лорд ждал, восседая на троне, словно король, принимающий своих подданных. Гарри упал на колени, и Пожиратели Смерти протащили его вперед. Мальчик схватился за голову, сжав челюсть, чтобы сдержать крик.

Толпа расступалась перед ними, сделав их путешествие к трону гораздо быстрее, чем оно могло бы быть. Но сознание Гарри занимала боль. Мальчик держался за голову, чтобы она и вправду не раскололась. Он едва ли заметил тот момент, когда Пожиратели бросили его на пол, к ногам Лорда Волдеморта.

В Ордене Феникса царил хаос. Прошло лишь несколько дней с начала летних каникул, а череда событий вынудила весь старый состав жить без сна и перерывов на еду. В результате побега из Азкабана, спланированного, без сомнения, Волдемортом, на свободу вырвались все, кто был схвачен Министерством лишь неделю назад. В первой половине июля в южной части Англии произошло не менее семи атак на магглов и магглорожденных, за которые были ответственны деменоторы, перешедшие на сторону Волдеморта и больше не охраняющие тюрьму. Орден делал все, что мог, чтобы помочь Министерству в его попытках сдержать существ и скрыть следы их пребывания. Но присутствие дементоров вызвало среди населения волну страха, связанную с тем, что эти безликие монстры оставляли после себя либо мертвых, либо бессознательных жертв, на телах которых не было никаких видимых ран.

И, несмотря на все усилия Министерства, паника продолжала охватывать население. Люди переносили свои отпуска на как можно более ранние строки и уезжали из страны, а те, кому это не удалось, начали перебираться на север. Но это лишь отсрочило неизбежное. К середине июля и маггловские, и волшебные газеты сообщали об атаках в Бордерсе, Озёрном крае и долинах (п.п.: северо-западная часть Англии).

Дамблдор сидел в своем кабинете, тратя заслуженные пять минут на то, чтобы подумать в тишине. Слишком уж быстро все происходящее перешло из разряда «плохо» в разряд «хуже не придумаешь». И только что он получил самую плохую новость. Он медленно снял очки и потер лоб, пытаясь прогнать головную боль, что не оставляла его все эти дни. Закрыв глаза, он пытался привести мысли в порядок. Магглы, которым была доверена забота о Гарри, были среди тех, кто оставил свои дома, даже несмотря на то, что в Суррее им было бы гораздо безопаснее.

В связи с текущими событиями Дамблдор отозвал часть наблюдателей с Тисовой улицы — решение, о котором он вскоре пожалел. Он даже не осознавал всей сути проблемы, пока три дня назад Арабелла Фигг не связались с ним по каминной сети, чтобы сообщить, что дом абсолютно пуст. Сначала он предположил, что, хоть само по себе это и было небезопасно, Гарри уехал вместе с Дурслями. Но после проверки, проведенной Тонкс, Грюмом и Шеклболтом, в комнате мальчика были обнаружены следы борьбы и кровь, часть из которой была свежей.

Исходя из состояния остальной части дома, было ясно, что родственники мальчика уехали уже некоторое время назад, бросив его там. После чего кто-то забрал его оттуда и, скорее всего, силой. А в отсутствие какой-либо информации о местонахождении мальчика они не могли его спасти. Ухудшало положение то, что он уже несколько дней не мог связаться с Северусом Снейпом. Соединив оба факта, он заключил, что мальчик был у Волдеморта. Если это действительно было так, то он едва ли мог сделать что-то, кроме как надеяться на лучшее.

Водрузив очки обратно на кончик носа, Дамблдор встал и направился к камину. Время поговорить с остальной частью Ордена о том, каким глупцом он был.

* * *

За сотни миль оттуда, в большом зале одного из владений Волдеморта Гарри лежал на полу, куда его бросили Пожиратели Смерти. Он заставил себя не обращать внимание на жгучую боль во лбу, затолкав ее за что-то, что ужасно напоминало дверь чулана, которую он закрыл поплотнее. И хотя его голова все еще пульсировала, словно по нему прошлась дюжина гиппогрифов, боль больше не слепила его. Его мутило, и даже если бы у него и было бы что-то съедобное, он бы извергнул это обратно в тот же момент. Быстро и тяжело дыша, он смотрел, как поднимается со своего трона Волдеморт. Мужчина смерил его взглядом, но его странно гладкое, змееподобное лицо слишком расплывалось, чтобы разглядеть выражение его лица. «Тем лучше», — подумал он. — «Как будто мне нужно видеть большее безумие сейчас.»

Склонившись к нему, Волдеморт покачал головой.

— Бедный, бедный мальчик, — сказал он, и его голос звучал почти что печально. — Моя Белла сказала, что отвратительные магглы оставили тебя умирать в одиночестве.

Гарри стиснул зубы, ничего не ответив, но постарался подтянуть ноги к груди, чтобы хоть как-то избавиться от ужасного чувства незащищенности. А после нескольких неуклюжих движений он ухитрился перевернуться на бок.

— Это правда? — спросил шипящий голос. — Они били тебя, морили голодом и заставляли плакать? Или это состояние — результат нежной заботы моих подданных?

Продолжая упорно молчать, Гарри снова прижал руку к груди, просто пытаясь дышать и удивляясь, к чему все это было. Честно говоря, он ожидал, что к этому моменту его уже убьют.

— Северус, — тихо прошипел Волдеморт, и одна из черных фигур, склонив голову, шагнула ближе к тому месту, где лежал Гарри. — Я обнаружил слабые следы Круциатуса на мальчике. Я знаю, что у тебя есть причины ненавидеть его... Это твоих рук дело?

— Мой Лорд, — голос Снейпа был сдержанным и почтительным. Гарри был абсолютно уверен, что никогда не слышал, чтобы мужчина с кем-нибудь так говорил. — Я дал мальчишке зелье, чтобы облегчить судороги. Я не знал, перенесет ли он перемещение с помощью портключа.

— Прекрасная работа, — сказал ему Волдеморт. — Но тогда скажи мне, кто наложил проклятье, ведь я приказывал не причинять ему вред? — он больше не смотрел на Снейпа, обратив свой взгляд к Пожирателям Смерти, среди которых была и Беллатрис Лестрейндж.

— Мой Лорд! — воскликнула она, упав на колени перед Волдемортом. Она прижалась лбом к полу рядом с ногами Волдеморта. Но ее голос, тем не менее, был похож на рычание. — Я лишь защищалась! Он может выглядеть слабым, но с палочкой в руках… Я не могла позволить ему сбежать и тем самым нанести вам оскорбление!

— Белла, Белла. Когда я отдаю приказы, я ожидаю, что их выполнят. Ты разочаровала меня.

Беллатрис резко вздохнула, но не подняла головы.

— Я молю о прощении, мой Лорд. Я в вашей власти.

— О, да, я так люблю слушать твои мольбы, милая Белла, — тихо сказал Волдеморт. Слегка взмахнув палочкой и пробормотав Crucio, он заставил ее извиваться. Через несколько мгновений она уже билась в агонии на холодном каменном полу, крича и моля о пощаде.

Гарри зажмурился. Было легко управлять болью во лбу, и он немного обрадовался, чувствуя надежду, которую дало ее отсутствие. Слушая звуки, которые издавала рядом с ним Беллатрис, получившая наказание за причиненную ему боль, он, как ни странно, не чувствовал удволетворения. Он слишком хорошо знал эту боль и, хотя он однажды попытался наложить его, не мог вообразить, что делает это снова.

Когда проклятье было снято, крики Беллатрис прекратились, и она, задыхаясь, жадно глотала воздух. Гарри открыл глаза и увидел, что Волдеморт спустился со своего небольшого возвышения, чтобы пнуть ее в бок так же, как она пнула Гарри в его камере. Полная смена их позиций была так неожиданна, что ему пришлось сдерживать внезапный смех.

Волдеморт направил свой острый взгляд на него.

— Что-то развеселило тебя? — спросил он, и в голосе его слышалось удивление.

Гарри покачал головой, но поднял глаза, чтобы встретиться с взглядом мужчины.

— Просто… продолжайте, — прошептал он.

— О, все непременно, — пообещал Волдеморт. — Но сначала я бы хотел, чтобы ты ответил на несколько моих вопросов.

— Вы должны… знать… лучше, — сказал ему Гарри в перерывах между судорожными вздохами. — Ничего… вам…. не скажу.

— Ты не понял меня, дорогой Гарри, — это прозвучало почти по-дружески, и, не предвидя ничего хорошего от подобных изменений, Гарри украдкой посмотрел на него. — Я не воображаю, что какой-то там мальчишка может поведать мне что-то ценное об интригах и попытках старика помещать мне. Нет, я хочу услышать о тебе.

Сделав объявление, Дамблдор, сидящий во главе стола на кухне дома номер 12 по Гриммолд Плейс, замер в ожидании неизбежного взрыва. Который не замедлил случиться через какую-то пару секунд.

— Как вы могли! — Ремус Люпин вскочил на ноги, его глаза уже наполовину пожелтели. Это был плохой знак.

Следующей была Молли Уизли. Ее резкий голос, которым она не раз ругала нашкодивших мальчишек, пресек голос Люпина, как нож разрезает шоколадную лягушку.

— Не может быть! Альбус, вы оставили мальчика совсем одного, без какой-либо защиты наедине с этими ужасными магглами, когда в этой комнате найдется десяток людей, которые могли бы взять его к себе. Я не могу в это поверить…

— Тише, тише, Молли, — начал ее муж Артур, тон его был примирительным, но вот во взгляде, который он бросил в сторону Дамблдора, читалось глубокое разочарование. — Я уверен, мы найдем его.

Аластор Грюм фыркнул в свой стакан огневиски и покачал головой.

— Мы не видели тела, и это хороший знак… — начал он, но его прервал вздох изумления от Молли. Грюм пронзил ее взглядом и продолжил: — Если бы он умер, то этот старый ублюдок уже возвестил бы об этом на весь. Нет, он все еще жив, и пока это так, мы должны постараться исправить ситуацию. Но чем дольше его нет, тем меньше шанс, что он вернется назад… целым.

Люпин все еще стоял, дрожа от ярости. Выглядел он так, как будто его разбудили ото крепкого сна: мешки под глазами, мятая одежда — было очевидно, что он все еще восстанавливался после полнолуния. Но его обманчиво помятый вид скрывал сильное желание защищать, особенно когда дело касалось Гарри.

— Что тогда ты предлагаешь делать? — прорычал он.

— Искать его во всех местах, которые известны нам по прошлой войне, — внес предложение Дедалус Дингл. Он вертел в руках свою шляпу, кивая другим, словно его утверждение было очевидным.

— Прошлая война… но таких мест слишком много, — возразила Моли. — Наверняка не меньше сотни.

— А я и не говорил, что будет легко, — сказал Дедалус, пожав плечами.

— У нас нет людей на поиски таких масштабов, — тихо сказал Грюм. Дамблдор обрадовался, что не пришлось говорить об этом самому, но все же ему было стыдно за свою трусость перед лицом разгневанных Уизли и Люпина. Все лица обратились к Грюму. — Дементоры, — напомнил он им, — их все еще много и они причиняют большой ущерб. Атаки на магглов с каждым днем становятся все хуже, все чаще и…

— Мы поняли, — прошептал Люпин. Он упал обратно на стул и спрятал лицо в руках. — У Гарри нет ни единого шанса на спасение.

— Это не так, — сказал Дамблдор и сделал паузу, дожидаясь, пока все не обратили к нему свое внимание. — Не стоит забывать про Северуса.

* * *

Гарри уставился на Волдеморта, судорожно дыша, а Темный Лорд тем временем отвернулся и небрежно взмахнул рукой.

— Проследите за тем, чтобы его исцелили. Я не хочу, чтобы мой разговор постоянно прерывался этими хрипами.

Гарри смотрел на бледного, худого мужчину, пока тот вновь поднимался к своему трону, и пытался понять, не спит ли он. Был ли он по-прежнему на Тисовой улице? Все также в бреду? Что могло побудить Волдеморта исцелить его… разве что, он хотел иметь «стоящего противника», как он утверждал той ночью, когда умер Седрик Диггори. Он вернул Гарри палочку и отвязал от надгробия, просто чтобы показать своим слугам, что он может победить Гарри Поттера, что все произошедшее тогда в Годриковой впадине было счастливой случайностью.

Должно быть, так и есть, решил Гарри. Несколько Пожирателей Смерти подняли его с пола и вывели из зала. Волдеморт просто хотел доказать себе, что он самый сильный волшебник в мире. Но он не мог этого сделать это, казнив кого-то, кто уже и так на пороге смерти.

Гарри был все еще слаб из-за голода, а ребра отзывались болью, пока его снова тащили по коридору. Из-за головной боли стены коридора плыли перед глазами. И когда до места их назначения оставалось всего несколько шагов, тело Гарри сотрясла сильная судорога и он извергнул наружу все, что было в его желудке. Не то чтобы там было что-то крови, теперь краснеющей на полу, стенах и даже двери, но его рвало снова и снова. И все утонуло в темноте.

* * *

А в большом зале поместья Топшэм Северус Снейп с ужасом смотрел, как уводили Мальчика-Который-Выжил. Он, конечно же, знал, что делает Темный Лорд, но не был уверен, что может сделать хоть что-то, чтобы предотвратить это. Он хотел пойти с Поттером, чтобы проследить за тем, что приказ Темного Лорда будет выполнен, но был вынужден остаться и продолжать играть свою роль. И не важно, сколь сильно волшебный мир по своей глупости зависел от дальнейшего существования пятнадцатилетнего мальчишки, никто не должен был видеть, как он по своей воле помогает ему.

Сказать, что он был встревожен состоянием, в котором они нашли мальчика в доме его родственников, было бы огромным преуменьшением. Его мир перевернулся с ног на голову за какую-то долю секунды. Это был не испорченный мальчишка, которого он ожидал найти в окружении носящей его на руках семьи. Нет, этот мальчик умирал от голода и был оставлен гнить заживо среди собственных испражнений.

Но когда Поттер все равно сумел поднять палочку и, едва слышно прошептав заклинание, разоружить Нотта, Северусу захотелось закричать от облегчения. Несмотря на свой вид, мальчик не сломался. Конечно, Северус не мог подбодрить его, и не сделал бы делать этого, даже если бы и знал как, но ему удалось сделать кое-что получше: наказать Беллатрис Лестрейндж. Никогда прежде ему так сильно не хотелось причинить кому-то боль, чем в тот момент, когда она подняла свою палочку, чтобы проклясть мальчика. Он слышал, как из-за действия проклятья сломались несколько костей, хотя мальчик и перенес всю это боль, не издав практически ни единого звука. Но и после этого он пытался наслать Ступефай на Лестрейндж. О, у этого мальчика был крепкий стержень. Но, увы, он потерял много крови, что нанесло еще больший ущерб его поврежденным легким. А учитывая инфекции, можно будет считать это чудом, если он когда-нибудь вернет себе было здоровье.

Теперь же, в большом зале Лорд Волдеморт заставил своих последователей подойти к нему. Один за другим они целовали край его мантии, пресмыкались и благодарили его за оказанное внимание. Когда настал черед Северуса, он исполнил свою роль, даже позволив Темному Лорду вторгнуться в его разум. Он снова показал ему воспоминания об измене Беллатрис; возможно, Волдеморт накажет ее еще раз. Кроме того, он показал воспоминания о Хогвартсе и раздражающем поведение сопляка, демонстрирующего высокомерие, которое всегда так сердило Северуса, а также привкус смущения относительно планов Волдеморта в отношение мальчишки. Темный Лорд примет эти воспоминания как подтверждение лояльности, но Северус и вправду был немного обеспокоен этими планами.

Темный Лорд будет пытаться повернуть Поттера против своего кукловода, разрушить позиции Дамблдора, держащиеся на лояльности мальчика. Сделает это хитростью, а не силой, в чисто слизеринском стиле. Если Лорд Волдеморт посеет сомнение в правильности вещей, сыпля похожей на правду ложью об интригах и махинациях Дамблдора, и напомнит мальчику о том, кто действительно спас его от смерти этим летом.… Ну, Северус был обеспокоен не столько о физическом состоянии Поттера, сколько о его душе.

Во имя света и в знак уважения Мальчику-Который-Не-Сломался-Когда-Очевидно-Должен-Был Северус защитит Поттера от тьмы или умрет, пытаясь это сделать.

* * *

Прошло три дна, прежде чем Гарри снова увидел Волдеморта. Три дня обезболивающих, исцеляющих зелий и различных медицинских чар. Три дня легкой еды, чтобы облегчить его желудку возвращение к нормальному состоянию. Сначала был только мясной бульон, затем хлеб, размоченный в бульоне, потом жидкая овсяная каша. Так что к третьему дню ему предложили обед из разбавленного чая, отварной картошки и горошка. Хотя у него было несколько надсмотрщиков — в числе которых он ни разу не видел ни Снейпа, ни Беллатрис, за что был крайне благодарен — Гарри не позволял им помогать ему с едой. Чем больше он мог делать для самого себя, тем лучше. Он не позволит использовать его слабость против него. Как только ему станет лучше, он сразился с Волдемортом, он знал это и просто хотел, чтобы все это, наконец, закончилось.

Пожиратели Смерти разместили его в спальне, являющей собой полную противоположность его комнате на Тисовой улице. Здесь у него была высокая двойная кровать (чтобы взобраться на нее, ему, к сожалению, приходилось прибегать к посторонней помощи) с синим пологом, пышными подушками и периной, такими мягкими, что ему казалось, что он спит на облаке. Сон был занятием, за которым он проводил большую часть времени в эти дни. Когда он не спал, он либо ел, либо, закутавшись в одеяло, сидел в одном из кресел перед маленьким камином. Ему казалось, что в комнате было недостаточно тепло, хотя лето и было в самом разгаре. Гарри также дали одежду: мантии, рубашки, шерстяные брюки, свитера и несколько комплектов нижнего белья — но он все равно постоянно мерз и кашлял, даже несмотря на постоянный уход его личных «медсестер».

Дверь в одной из стен вела в удобную ванную, в маленьком, встроенном в пол бассейне которой Гарри долгое время отмокал, успокаивая свои больные кости. Он осторожно вымылся с помощью мягкой губки и мыла, отказавшись принимать чью-либо помощь. Это вызвало первый его спор с Пожирателями-медсестрами, и только Волдеморт разрешил его, очевидно, решив все в его пользу. По крайней мере, Гарри заключил, что это так. Он не позволил Нотту и Эйвери находиться с ним в одной ванне и был так напуган их неуклюжими попытками заставить его сделать это, что у него случился выброс спонтанной магии. Все стеклянное в спальне, начиная с зеркал и ламп и заканчивая высокими окнами, взорвалось, осыпав всех, кроме Гарри, осколками. Эйвери выбежал из комнаты, а когда вернулся обратно несколько минут спустя, бледный и дрожащий, сказал:

— Поттер будет принимать ванну самостоятельно.

Возможно, это была маленькая победа, но она обрадовала Гарри. Хотя выброс неконтролируемой магии стоил ему, по крайней мере, одного лишнего дня выздоровления.

Другая победа пришла, когда Гарри, наконец, полностью самостоятельно оделся без какой-либо помощи и был избавлен от проблем с дыханием. Это было утро четвертого дня.

После завтрака, состоявшего из яблочного пюре и гренок с чаем, Гарри сидел в кресле перед камином. Тяжелое стеганое одеяло укрывало его ноги. Когда дверь открылась, он оглянулся и увидел, как в комнату входит Волдеморт в сопровождении еще двух Пожирателей Смерти, чьи лица, в отличие от лиц его сиделок, были скрыты за масками. Жестом Волдеморт показал его надсмотрщикам уйти. Нотт поклонился и поторопился выйти, за ним последовал Руквуд. Два новых охранника встали около двери, а Волдеморт, с ног до головы закутанный в черное, подошел ближе.

Гарри почувствовал силу, окружающую мужчину, а шрам в виде молнии на его лбу внезапно обожгло огнем, практически лишив его возможности дышать. Он прижал руку ко лбу и согнулся. Волдеморт, продолжая молчать, наблюдал за Гарри, пока тот пытался справиться с болью, сжимая ее в тугой комок и запихивая в особый чулан в глубинах сознания. Вновь обретя способность видеть, он, замедлив дыхание, поднял взгляд на своего тюремщика.

— Простите, что не встаю, — тихо сказал он, решительно встречаясь взглядом с этими красными глазами.

— Мне сказали, что твое выздоровление проходит успешно, — ответил Волдеморт. — Меня ввели в заблуждение?

— Нет, — сказал Гарри. — Мне лучше… — и поторопился высказаться до того, как потерял последнее мужество. — Как долго мне еще осталось?

Волдеморт нахмурился, скривив тонкие губы и сдвинув свои почти белые, безволосые брови.

— До чего?

— До того, как вы решите, что я достаточно здоров, чтобы убить меня. Ведь вы поэтому делаете это, не так ли? Чтобы вы могли сразиться со мной, как с достойным противником, а не со слабаком.

Тень улыбки скользнула по губам мужчины.

— Если тебе нравится так думать.

Что, черт возьми, это был за ответ такой? Гарри снова уставился на Волдеморта, игнорируя боль в висках и проигрывая в голове их последнюю встречу. Тогда поведение Волдеморта уж точно нельзя была назвать вежливым. Он овладел разумом Гарри, пытался убить его бесчисленное количество раз. Он был грубым, холодным и безжалостным. Гарри напомнил себе, что ничего не изменилось, что это тот же человек, который убил его родителей и послужил причиной смерти Седрика и Сириуса…

В конце концов, он вздохнул и отвернуться, предпочтя не отвечать. Он слишком устал для этого. Низкий, сдавленный смех заставил его задрожать, но он все равно не поднял взгляда, поудобнее устраивая одеяло. Секунду спустя темный волшебник опустился в другое кресло и закинул ногу на ногу, словно его ожидала дружеская, ничего не значащая беседа с другом.

— Я хочу, чтобы ты сказал мне, юный Гарри, — начал он тихим, шипящим голосом, — как много ты помнишь о ночи, когда умерли твои родители.

Гарри поднял голову, широко раскрытые зеленые глаза встретились с красными. Его охватила внезапная ярость. Руки задрожали. Он вцепился в одеяло, покрывающее его ноги, пытаясь справиться с собой. Он посмел говорить о той ночи? СЕЙЧАС? Именно в этом месте?

Его взгляд не покидал бледное, змееподобное лицо. Гарри глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

— Почему вы спрашиваете? — он повысил голос и был вынужден сделать над собой усилие, чтобы справиться с ним и сохранить видимость вежливости. Он на территории Волдеморта и не должен испытывать его терпения, ему нужно помнить об этом. — Вы были там.

— Так же, как и ты. Несмотря на это, никто из нас не знает всей правды. — Волдеморт по-змеиному склонил голову и посмотрел на Гарри так, словно тот был капризной птичкой. — Если помнишь, мы с тобой немного говорили об этом в ту ночь, когда я возродился.

Если бы он мог забыть! Пустые, мертвые глаза Седрика, Круциатусы, его мать, советующая ему, как лучше выбраться оттуда, ее дух, освобожденный из палочки Волдеморта при помощи Приори Инкантатем. Он вспомнил кое-что из того, что Волдеморт говорил той ночью о защите, данной ему его матерью при смерти, но он ни за что не признается в этом, только не этому человеку.

— Я был немного занят, — сказал Гарри вместо этого. — Кричал, кажется. Из-за Круциатусов и всего остального.

Волдеморт отмахнулся от этого утверждения.

— Это было позже, я уверен в этом. — Он окинул Гарри оценивающим взглядом. — Я был первым, кто дал почувствовать тебе это, не так ли?

— Что?

— Это был твой первый раз, да? Агонии от Непростительного проклятья.

Гарри не мог поверить в это. Он почувствовал такое отвращение, что громко засмеялся. Затем он покачал головой. Волдеморт пытался вытащить из него признание? Возможно, стараясь увидеть, насколько контролируема его стихийная магия под воздействием стресса? Он напряженно ответил:

— Да.

— Что ж, тогда я впечатлен. Многие волшебники гораздо старше тебя и более уверенные в собственном мужестве не выдержали бы и первой волны агонии. После второй я, безусловно, не ожидал, что ты сможешь подняться снова. И для твоего первого раза…

— Ага, ну, я хорошо умею справляться с болью. — У него был большой опыт, полученный во многом после поступления в Хогвартсе. Казалось, каждый год его, так или иначе, калечили: профессор по Защите, Дементоры, квиддич.

Волдеморт наградил его изучающим взглядом, а затем отвернулся к камину и некоторое время смотрел на огонь.

— Позволь мне спросить тебя тогда, ночь, когда твои родители умерли…

— Ночь, когда вы убили их, — заметил Гарри.

— Как скажешь. Ты знаешь, почему тебя оставили там… как называется это место? Литтл Уингинг?

— Ага. Защита крови. Как вы и сказали.

Волдеморт кивнул.

— Но это не дает надлежащего результата, если те, чья кровь должна защищать тебя, бросают свои обязанности.

— Вы имеете в виду тот факт, что они оставили меня одного, а сами сбежали. Вы на это намекаете? — Гарри сжал кулаки, почувствовав тесноту в груди.

Последовала долгая пауза.

— Ты любишь своих родственников, Поттер?

Гарри нахмурился. Что, черт возьми, здесь происходит?

— Почему вы хотите знать об этом? Неважно. Мне все равно. Это абсолютно неважно, я никогда не вернусь туда.

Волдеморт издал какой-то неопределенный звук, и красные змеиные глаза снова обратились к Гарри, тот невольно отшатнулся. Он довольно неплохо держал под контролем боль в шраме, но иногда она была достаточно сильной, чтобы преодолеть его барьеры.

Голова снова начала пульсировать. Гарри пристально посмотрел на мужчину.

— Почему вы здесь?

— В этой комнате или в этом мире?

— Первое. Я знаю, почему вы здесь, — сказал Гарри гневно и сделал знак, подразумевающий всю действительность. — Вы хотите абсолютной власти.

— И бессмертия, — сказал Волдеморт тихо. — Не забывай об этом.

— Правильно. Так почему вы в этой комнате, со мной? Вы думаете, я собираюсь разделить с вами горести и плакать на вашем плече, потому что меня не понимают и мое детство было таким же гадким, как и ваше? Думаете, меня волнует, что вы выросли в приюте, потому что ваш ублюдок отец бросил вас и вашу мать умирать? Есть только одна вещь, которая меня волнует, это то, что вы убили моих родителей и моего крестного и хотите убить меня. Все остальное чепуха.

Гарри сильно трясло к концу его тирады. Огонь в очаге взметнулся так высоко, что лизнул камни кладки, почерневшие от сажи. Кувшин на маленьком столике между креслами задрожал, предвещая недоброе.

Волдеморт улыбнулся.

— О, прекрасно. Ты помнишь. Мне бы не хотелось повторяться.

— Вы слушаете меня? — вскипел Гарри. Мерлин, он хотел задушить этого мужчину. — Почему вы здесь?

Внезапно Волдеморт встал.

— Я полагаю, мы оставим это на другой раз. Возможно, когда ты будешь достаточно здоров.

Рычание застряло у Гарри в горле. Только одна вещь удержала его от того, чтобы наброситься на Волдеморта и ударить его по уродливому лицу: он снова начал дышать с трудом. Тот факт, что Волдеморт знал о его неспособности продолжать их разговор, разозлил его еще больше, что и ослабило его дыхание, из-за чего он начал кашлять, брызгая слюной и прижимая руки к животу.

Не сказав больше ни слова, Волдеморт ушел вместе со своими Пожирателями. Дверь за ними закрылась.

Возвращая ярость и магию назад под слабый контроль, Гарри пытался дышать медленнее и размереннее, но не достиг большого успеха. Улыбка Волдеморта сильно досадила ему. Как если бы он думал, что Гарри исполнил какой-то сложный трюк. И он исполнил, ведь так? Когда кричал и взметывал огонь. Он устыдился того, что поддался на такую очевидную наживку. Он был таким глупым! Его раздражительность снова показала себя с лучшей стороны, впрочем, как всегда, и он показал своему врагу, где было его слабое место.

Но он устал, так устал. Устал думать о Седрике и Сириусе, родителях, о всех тех, кто умер за него, из-за него и он просто не хотел слушать то, что Волдеморт мог сказать о них. Пытаясь не думать о триумфальном взгляде на лице своего захватчика, он оперся головой на руки. Когда появились слезы, он позволил им течь.

* * *

За пределами комнаты Поттера, Северус Снейп скрывался в тени ниши, наблюдая за тем, как удаляется Темный Лорд с двумя слугами. Ожидая, пока они скроются из поля зрения, он обдумывал короткий разговор, который подслушал. Он был озадачен словами Волдеморта.

Он мог бы позже использовать легелименцию на одном из двух Пожирателей Смерти, которые были в комнате и слышали весь разговор, но предпочел Подслушивающие чары, накладываемые многими родителями на детей. Он наложил Империо на Нотта, чтобы тот поставил эти чары на комнату с вечера, а затем стер ему память. Это сработало прекрасно. А также позволило ему знать, что это был первый раз за последние дни, когда Поттер был один.

Как только Темный Лорд и двое охранников скрылись на лестнице, ведущей в большой зал, Северус быстро переместился к двери. Он все еще слышал хрипы Поттера и, открывая дверь, уже доставал пузырек с зельем, чтобы облегчить его дыхание. В следующий момент он проскользнул внутрь.

Поттер, свернувшийся в кресле перед огнем, поднял на него взгляд, и то, что Северус увидел, заставило его отступить на шаг. По лицу мальчика текли слезы, а его глаза были такими заплаканными, что в отблесках огня светились почти что красным. Он начал заикаться, пытаясь безуспешно выровнять дыхание.

Так как мальчик спрятал лицо и быстро утер его, Северус шагнул вперед, протягивая зелье.

Кажется, Поттер узнал его только тогда, когда Северус скинул черный капюшон мантии, эффективно скрывающий его лицо. Взгляд глаз мальчика немедленно наполнился ненавистью, и Северус подавил вздох. Это была правда, он ненавидит мальчика так же сильно, как и он его… или ненавидел, по крайней мере, до недавнего времени. Но он был достаточно честен с самим собой, чтобы понимать: враждебность между ними была спровоцирована им, а не мальчиком. И они должны были оставить это в прошлом, чтобы вытащить его отсюда. Они не смогут работать вместе, имея разные цели, это будет хуже смерти для них обоих.

Сдерживая свои собственные эмоции, он предложил зелье снова. Поттер все еще не брал его.

— Это не зелье, — прошипел он. — Это поможет вам дышать.

Воздух шумно входил и выходил из легких Поттера, подтверждая лживость его следующих слов.

— Мое… дыхание… в порядке, сэр.

— Конечно, оно в порядке. Тогда это поможет вам спать.

Поттер закатил глаза, и Северусу захотелось дать ему подзатыльник. Вместо этого он прорычал:

— Выпейте это. Если бы я хотел убить вас, я бы мог это сделать в доме вашего дяди. — Опасаясь, что кто-то может подслушивать, он добавил: — Темный Лорд желает этого.

В течение следующей долгой минуты Поттер вглядывался в его глаза, и только силой воли Северус заставил себя не использовать легелименцию на мальчике, чтобы преподать ему урок о взглядах. Но затем он вытянул дрожащую руку, и Северус отдал ему зелье. Поттер скорчил гримасу после того, как проглотил его, и протянул обратно пустой пузырек.

— Лучше? — спросил его Северус, хотя в этом не было необходимости. Лицо Поттера снова приобрело цвет, и он больше не издавал хрипящих звуков, исходящих из груди. Мальчик кивнул, разглядывая свои руки.

Северус оглянулся через плечо на дверь. Не может быть, что больше никто не наблюдал за комнатой, так что он должен был вести себя очень осторожно здесь и надеяться, что мальчик сможет понять его намек. Он задавался вопросом, способны ли они оставить прошлую обоюдную враждебность на достаточно долгий срок, чтобы это сработало? Что он мог сказать, чтобы показать свое намерение помочь мальчику?

Зная, что у него есть лишь минута до того, как его обнаружат, Северус сказал:

— Я хочу принести мои соболезнования... — он застыл и продолжил, — потери Нюхалза.

Чистый шок на лице мальчика мог бы позабавить его в другое время, но он боялся, что совершил ужасную ошибку, так как лицо Поттера немедленно покраснело.

— Вы? Вы приносите мне соболезнования?

— Ну же, Поттер, расслабься. Твое дыхание…

— К черту мое дыхание! Как вы можете… вы… после того, что вы сделали ему… это… это невероятно!

— Поттер! — крикнул он. — Контролируйте себя. Здесь не место для этого спектакля.

— Не место для… это смешно! — мальчик поперхнулся, икнув, и снова спрятал лицо. — Я бьюсь об заклад, что вы смеетесь над этим все время, не так ли? Над его смертью и над тем, каким придурком я был, что попался на эту глупую уловку. Вы ненавидели его и ненавидите меня, и…

— Нет, — сильное слово положило этому конец, мальчик прекратил свою тираду и снова начал вглядываться в него. Северус должен прекратить этот приступы до того, как они абсолютно выйдут из-под контроля. Мальчик, казалось, разваливался, такая неприязнь к Северусу и чувство вины из-за смерти Сириуса не принесут ему ничего хорошего.

Он спрятал руки в складках мантии и покачал головой.

— Я не ненавидел… Нюхалза. Не по-настоящему. И… Я не смеялся над этим.

— И все остальное, — пробормотал Поттер, осторожно смотря на лицо Северуса.

Он пошутил? Возможно, не все было потеряно.

— Да. Что ж… — он сделал шаг ближе к мальчику, который нахмурился и сжал губы. Затем, бросив взгляд на дверь, мальчик беззвучно произнес:

— Мы можем сбежать?

Северус порывисто вздохнул, мальчик был проницательным, как Соплохвост. Но он кивнул, все еще удерживая взгляд Поттера.

Что-то, что причиняло мальчику сильную душевную боль, отпустило его, и Поттер обмяк в кресле, смотря с облегчением. Казалось, его тихое отчаянье отступило. По крайней мере, пока.

— Я продолжу варить для тебя зелья, — сказал он самым успокаивающим голосом, каким мог. — Темный лорд хочет, чтобы ты был здоров.

— Вы это уже говорили. Это будет иметь гораздо больший смысл, когда он убьет меня, — мальчик снова закусил губу, что, понял Северус, означало, что он думает. — Я уже почти выздоровел. — Его зеленые глаза сверкнули такой откровенной надеждой, что было больно это видеть. Казалось, мальчик понимал, что когда он будет достаточно здоров, они сбегут.

Северус ненавидел лишать его, хоть и маленькой, но надежды. Но для них обоих, он должен был это сделать.

— Я думаю, до того момента, когда вы полностью выздоровеете, пройдет еще достаточно времени, — до того момента, когда он составит какой-нибудь план, который не приведет к их смерти. — Ваши родственники оказали вам плохую услугу.

— Ага, ну, так же как и Беллатрис.

Хороший мальчик, — подумал Северус. И это снова напомнило о Волдеморте.

— Кажется, она страстно увлечена причинением тебе боли, — пробормотал он. Еще один взгляд на дверь, и он отступил назад, чтобы уйти.

— Спасибо, сэр, — сказал Поттер до того, как он ушел.

— Хм? — остановился Северус, держа руку на дверной ручке, надеясь, что мальчик не был полным глупцом.

— За зелье. Оно помогло.

Сдавленно вздохнув, Северус кивнул, одобряя и подтверждая их код.

— Я дам тебе еще одно, на крайний случай, — пообещал он. И с этим он вышел, уже прокручивая в мозгу возможные варианты побега.

Прошло еще пять дней, пока комнату Гарри посетил кто-нибудь кроме Пожирателей Смерти. Однообразие дней действительно помогло ему, особенно после того, как его дыхание снова пришло в норму и он начал чувствовать себя лучше. Большую часть времени его все еще знобило, но он снова начал набирать в весе, и чтобы согреться ему теперь хватало и простой одежды… ну, нескольких слоев одежды, если быть честным, но, по крайней мере, дело не доходило до одеял. Просиживая уже пятый по счету день без какого-либо дельного занятия и выслушивая ворчание стражников по поводу того, какой пустой тратой времени был присмотр за выздоровлением «мальчишки», Гарри не выдержал — ведь, помимо прочего, он ненавидел, когда его так называли.

Ничто не досаждало ему больше этого обращения. Обычно так называли его дядя и тетя, исключение составляли только те случаи, когда они были в очень плохом настроении. Но Гарри больше не мог с этим мириться. И когда Нотт сделал резкое замечание, касающееся тех условий, в которых они нашли его в доме родственников, и намекнул, что они должны были попросту оставить его там гнить, Гарри взорвался.

— Замолчи! Замолчи! Я не просил вас забирать меня, я не просил приносить меня сюда и я определенно не хотел, чтобы меня откармливали на убой. Так что, будь добор, просто ЗАМОЛЧИ хотя бы на пять минут!

Нотт выглядел почти ошеломленным, пока Эйвери не ухмыльнулся ему. Затем он вскочил на ноги и приблизился к Гарри, попутно доставая палочку.

— Здесь ты единственный, кто должен держать свой язык за зубами, мальчишка. Возможно, мне стоит напомнить тебе об этом.

— О, прекрасно, — презрительно усмехнулся Гарри. — Ты не смог до меня добраться, когда у меня была палочка, но я прекрасная мишень для тебя теперь, когда я безоружен? Трус.

Зарычав, Нотт бросился на Гарри, сжимая палочку в руке и выкрикивая какое-то незнакомое мальчику заклинание. Голова словно взорвалась от боли. Подобная огню агония была хуже Круциатуса. Ножи атаковали его лицо, шею и глаза. Внезапно Гарри почувствовал пустоту во рту — его язык пропал! Он скорчился на полу, кровь струилась изо рта, ушей и носа. Она текла по его лицу, горячая и вязкая, словно его ударили перезревшей дыней. Он не мог кричать, не мог дышать, а боль все продолжалась и продолжалась…

Рядом раздался шум, дошедший до него словно через толщу воды. Гарри свернулся клубочком, руками защищая голову от ударов и заклинаний, летающих вокруг него, и пытаясь затолкнуть боль подальше в чулан своего разума. Он снова и снова сглатывал скапливающуюся во рту кровь, что появлялась на том месте, где когда-то был его язык. Живот скрутило, и его стошнило кровью и желчью. О, Мерлин. Пожалуйста… Сделай так, чтоб это закончилось…

Казалось, минула вечность, прежде чем чья-то рука коснулась его плеча. Его перевернули, вызвав новую, опаляющую волну агонии. Он сжался сильнее, желая всем сердцем, чтобы боль, наконец, прекратилась.

— Гарри, позволь мне помочь тебе. Мне нужно взглянуть на повреждения.

Голос принадлежал Снейпу и по-прежнему доносился, словно со дна глубокого озера.

Собрав волю в кулак, Гарри слегка опустил руки. Он пытался открыть глаза, но они не слушались, и мальчик задался безумным вопросом: а сможет ли он видеть снова?

Увидев повреждения, Снейп издал низкий шипящий звук, но сразу же наложил несколько заклинаний, снявших большую часть боли. Гарри попытался спросить его на счет глаз и языка, но не смог произнести и слова. Единственное, что он умудрился из себя выдавить, был странный хрюкающий звук, так что он закрыл рот, желая, чтобы все закончилось.

* * *

— Великий Мерлин, — прошептал Снейп, смотря на результат чар Нотта. Он сжал голову Гарри и приподнял ее, поднеся зелье к окровавленным губам мальчика. Половина жидкости снова пролилась мимо, стекая ручейком по лицу ребенка. Но, по крайней мере, хотя бы часть ее попала внутрь — это поможет справиться с болью. Наложенные Северусом заклинания должны были вернуть большинство тканей и органов — Нотт действительно отсек язык мальчика! — в ближайшие дни. Для мальчика это будет утомительная и полная боли ночь.

— Не пытайся открыть глаза, — сказал он, заметив, что мальчик напряженно старается это сделать. — Они повреждены, и если сейчас на них попадет свет, это уже нельзя будет исправить. Вот, — он наколдовал повязку и закрепил ее поверх глаз мальчика, — это должно помочь.

Северус почувствовал, как Гарри кивнул, и внезапно осознал, что до сих пор прижимает мальчика к себе. Он почти оттолкнул его, но вовремя вспомнил, что здесь не было никого, кто мог бы их увидеть. Нотт мертв, Эйвери оглушен и обездвижен, а дверь закрыта. Но все-таки Северусу стоило быть более осторожным.

— Так, — сказал он и встал, держа мальчика на руках. Поднять его не составило особого труда — тот все еще был ужасно легким, даже несмотря на хороший аппетит. Сделав два больших шага, Северус добрался до кровати и положил Гарри на нее. Затем он потратил секунду, чтобы с помощью трех Scourgify убрать кровь. Мальчик, кажется, заснул, хотя его тело все еще судорожно дрожало. Северус вздохнул. Насколько же глупым мог быть этот ребенок? Провоцировать Пожирателя Смерти и где, в плену у Волдеморта!

Закончив очищать Гарри от крови, он взглянул на тело Нотта и скривился. Ему придется заплатить за это.

Эйвери только-только пришел в сознание, как дверь открылась и вошел Темный Лорд, сопровождаемый, как и прежде, двумя слугами. Волдеморт переступил через тело Нотта, словно и не заметив его, и направился к кровати.

— Ты услышал, что случилось, Северус? — спросил Темный Лорд. — И пришел помочь мальчику.

Это было более чем очевидно, и Северус не посмел лгать.

— Да, мой Лорд. Признаюсь, я был рядом и услышал крик. Когда я понял, какие чары наложил Нотт, я испугался, что сопляк умрет от потери крови. Я знаю, что вам бы это не понравилось.

— Да. Мне бы это не понравилось, — Темный Лорд поднял белую, длинную руку и прикоснулся к щеке мальчика, а затем пробежал пальцами по поврежденным, ослепленным глазам. Снейп заметил, что Волдеморта старался не касаться злополучного шрама. — Прекрасная работа, Северус, — сказал он и перевел взгляд на Эйвери, поднимающегося на ноги, и на лежащее на полу тело Нотта, — хотя я бы предпочел, чтобы ты оставил за мной право наказывать моих подданных. Но я сохраню тебе жизнь.

— Конечно, мой Лорд. Как скажете.

— Однако, Северус, позволь мне напомнить тебе. Crucio!

Его мир наполнился болью, и он закричал. Когда действие проклятья закончилось, он понял, что стоит на коленях, упираясь руками в пол и тяжело дыша. Волдеморт ушел.

Эйвери, опершийся на стену, наградил его опасным взглядом и медленно поднялся на неустойчивые ноги.

— Темный Лорд сказал, что теперь ты будешь присматривать за мальчишкой, Снейп. Здесь ты будешь находиться постоянно, так что в следующий раз ты сможешь вовремя остановить того, кто захочет причинить ему вред. — Затем Эйвери, презрительно ухмыляясь, подошел к телу Нотта, поднял его и направился к двери. — Удачи тебе.

Дверь захлопнулась, скрипнув напоследок, и Северус внезапно осознал, что теперь он тоже был узником.

Прошло 24 часа, прежде чем мальчик пришел в сознание и смог произвести хоть какой-то звук, кроме жалких стонов и мычания, в отсутствие языка заменивших речь. Первое же, что сказал ему Снейп, было:

— Как можно быть настолько глупым?

— Простите, — прошептал мальчик, вопреки его ожиданиям, и умолк без каких-либо самооправданий.

Но Северус еще не закончил.

— Нотт мертв. Я убил его ради тебя, потому что это был единственный способ остановить действие заклинания. — Тень боли пересекла видимую часть лица мальчика, так что Северус поспешил закончить: — Темный Лорд узнал об этом, и, хотя я был в праве удержать Нотта от твоего убийства, теперь я должен оставаться здесь с тобой, пока ты не будешь достаточно здоров. Дверь заперта и охраняется, так что я такой же узник, как и ты. Вот что случается, когда ты теряешь самообладание и не контролируешь свои эмоции.

— Я уже извинился, — сказал мальчик все таким же тихим и спокойным голосом.

— Извинения нам не помогут, — сказал Северус раздраженно. Он не знал, что могло бы помочь им теперь. Он не мог трансгрессировать из-за заклинаний, наложенных на поместье, не мог даже вытащить их из комнаты так, чтобы Темный Лорд сразу же не узнал об этом. Он не был уверен, поверил ли Темный Лорд его словам о том, почему он оказался рядом с мальчиком и почему вмешался. Похоже, он был под еще большим подозрением, чем обычно. Это определенно было так. Из-за Эйвери.

В то же время он беспокоился, что мальчик потерял способность сражаться.

— Я знаю, сэр, — прозвучал еще один тихий ответ — Что я могу сделать?

— Просто отдыхай, — сказал ему Северус. — Чем больше ты отдыхаешь, тем быстрее вылечатся повреждения.

— Я… я смогу снова видеть?

В этот раз в голосе проскользнул страх. Северус не хотел еще больше расстраивать ребенка, но и лгать ему не хотелось тоже.

Но Гарри принял его сомнения как ответ.

— О… о, нет…

— Подождите, Поттер. Существует большая вероятность, что вы вернете свое зрение, но глаза сильно повреждены. Это может занять некоторое время.

— Насколько велики шансы, сэр?

— Остаться слепым навсегда? — вздохнул Северус и продолжил. — Не более 20 процентов, я полагаю. Если бы у меня был доступ к моим зельям, у меня было бы больше возможностей помочь, но я не могу призвать что-либо сюда и мне не разрешено посылать за вещами из моих комнат. — По крайней мере, у него все еще была его палочка, так что оставалась надежда, что он сможет сохранить свою позицию шпиона.

Мальчик молчал.

— Завтра мы снимем повязку. А сегодня, — закончил Северус тихо, — просто отдыхай.

* * *

Гарри лежал на кровати, окруженный темнотой, и страдал, чувствуя себя более пристыженным, чем когда-либо в жизни. Он знал, что есть важная грань между мужеством и откровенной глупостью, и он пересек ее, когда спровоцировал Нотта. А теперь из-за него Нотт был мертв, и Снейп тоже пострадал. Ведь именно благодаря Снейпу Беллатрис сняла с него Круциатус, и из-за Снейпа же с ним обращались лучше, чем это было у Дурслей (или вследствие этого). Черт, благодаря Снейпу он выжил на первом курсе во время квиддичного матча. А теперь над профессором нависла угроза разоблачения, потому что Гарри был слишком тупым, чтобы держать свой рот на замке.

У них был очень неприятный период, когда Гарри пытался контролировать свои мысли и чувства, а Снейп пытался научить его Оклюменции. Гарри никогда по-настоящему не хотел учиться, он думал, что эта связь с Волдемортом будет полезной и с ее помощью он сможет увидеть что-нибудь важное. Не помогло, конечно, и то, что Снейп, казалось, не хотел объяснять, ожидая, что он уже будет все знать. Так же в свое время он ожидал, что в первый же день учебы Гарри будет знать, что такое безоар, но ведь это было невозможно, учитывая его магглвское воспитание.

Но, на самом деле, это не было виной Снейпа.

Гарри дрейфовал в темноте своего разума. Его мысли кружились так быстро, что он с трудом улавливал их суть. Одни и те же вопросы возникали снова и снова. Почему Волдеморт просто не убил его? Было ли это только из-за того, что он не знал остальную часть пророчества или в этом таилось нечто большее? Что-то даже более зловещее? И как Гарри собирался выбраться теперь, когда Снейп был заперт вместе с ним? Его единственной надеждой на спасение была помощь Снейпа из вне, а теперь не было и ее. Гарри просто не был готов продолжать эти игры разума с Темным Лордом. Он не знал, чего хотел Волдеморт, и перспективы были мрачны.

А теперь он был слеп. Возможно, не навсегда. Восемьдесят процентов вернуть зрение назад. Как он сможет сражаться с Волдемортом, если будет слепым? Как он вернется назад в Хогвартс? Как, в конце концов, он сможет колдовать?

Отчаянье накрыло его, как крышка гроба, и он провалился в темноту, где оно всегда ждало его, тихое, скромное и абсолютно одинокое.

* * *

Довольно долго Северус позволял мальчику молчать. Он получал еду от Эйвери дважды в день и накрывал на стол, заставляя мальчика есть, когда его очевидная апатичность могла помешать этому.

— Картошка на 3 часа на твоей тарелке, — говорил он, или: — Запеканка на девять, — надеясь, что мальчик покажет некоторую склонность помочь самому себе. Когда Поттер не сделал этого, Северус решил не препятствовать, но спустя день понял, что так больше не может продолжаться.

— Возьмите это, Поттер, — прошипел он, когда мальчик не сделал ни единого движения в сторону стоящей перед ним еды.

Молчание.

— Отвечайте мне, Поттер! Или вы так высокомерны, что считаете себя выше таких мелочей?

Мальчик лишь покачал головой, прошептав:

— Нет, сэр.

Раздраженный — он никогда не позволял себе беспокойства — Северус прорычал:

— Если бы ваши родители или ваш любимый крестный видели вас сейчас, что бы они подумали о своем драгоценном мальчике?

— Замолчите, — сказал Поттер, но в его голосе не было чувств.

Северус нахмурился.

— Они пожертвовали всем ради тебя. Своими жизнями, Поттер. И вот как ты решил им отплатить? Сдавшись? Закрывшись от реальности? Ты так слаб?

Но мальчик никак не отреагировал. Поттер лежал на кровати, обратив перевязанное лицо к стене, и игнорировал его.

Они должны выбраться отсюда, и поскорее.

Но ни одной привычной колкости не последовало от мальчика, как это должно было бы быть. Поттер лежал на кровати, обратив перевязанное лицо к стене, и игнорировал его.

Они должны выбраться отсюда, и поскорее.

* * *

А в своем кабинет Альбус Дамблдор стоял у окна, из которого были видны все земли Хогвартса до самого Запретного Леса, и пытался не впадать в отчаянье. Все полученные знаки указывали на то, что Гарри все еще находится у Волдеморта и пока жив. Единственное, что его сейчас волновало, было то, что Волдеморт пытается убить Гарри другими, немагическими способами. Возможно, моря голодом или пытая. Какая еще у Волдеморта может быть причина удерживать мальчика так долго? А в Ежедневном Пророке — где он владеет частью издательства — не было опубликовано ни одной злорадной фотографии, и никто из его ближайшего окружения не сказал ни слова бахвальства? Люциус Малфой, к примеру, был необычайно тих в последние несколько недель, и это бесконечно тревожило Дамблдора.

Орден хорошо справлялся с ситуацией, даже учитывая множество атак дементоров, которые по большей части были сосредоточены в одном месте. Это позволило выделить несколько человек на поиски его «двух мальчиков». Его чрезвычайно беспокоило то, что от Северуса не было ничего слышно. Ни единой весточки, ни единого слова. За почти что две недели. Всегда, всегда Северус отсылал послание с помощью патронуса, или совой, или как-то еще, когда он уходил на более длительный срок, чем ожидалось. А его не было с того дня, когда пропал Гарри.

Отвернувшись от окна, Дамблдор встретился взглядом с другим человеком, находящимся в кабинете — Минервой МакГонагалл. Она была ужасно терпеливой с ним, учитывая, что у нее были свои собственные, требующие внимания обязанности, а он тратил ее время, просто стоя у окна. Но он использовал это время мудро: он думал. И у него родился план.

— Минерва, — сказал он, взглянув на нее поверх очков-половинок. — Как много ты знаешь о динамике населения?

* * *

За много-много миль оттуда Северус Снейп сидел перед огнем в комнате, в которой было слишком тепло и слишком скучно. Позади него на кровати дремал Золотой мальчик, и хриплое дыхание было единственным напоминанием о его присутствии. Северус был зол на него, и не столько из-за того, что тот спровоцировал Нотта или что Северус был вынужден убить, чтобы спасти его жизнь, и даже не потому, что глаза мальчика не казались исцеляющимися правильно. Нет, он был зол потому, что мальчик не делал никаких усилий, чтобы преодолеть свое уныние.

О, Северус понимал, что это отчасти подростковое желание быть угрюмым. Черт, Северус любил предаваться угрюмым мыслям также сильно, как и он. Но они не могли позволить себе этого сейчас. Не там, где они находились, не под носом у Темного Лорда, следящего за каждым их движением. Это был только вопрос времени до того, как….

Его мысли были прерваны криком, и Северус сразу же подскочил на ноги. Мальчик по-прежнему лежал на кровати, но его руки были прижаты к лицу, все еще покрытому повязкой… нет, они были прижаты ко лбу. Он выгнул спину, словно находился под действием Круциатуса, и кричал! Мерлин! Как раненый кролик. Северус подошел к кровати и схватил мальчика за руки, чтобы не дать ему раздирать шрам ногтями. Несмотря на то, что в последние он был слаб, паника сделала мальчика сильнее, и он высвободил руки из хватки Северуса. Его спина была все еще сильно выгнута, и Северусу стало страшно от мысли, что она может сломаться.

Кровь из разодранной ногтями кожи потекла по рукам мальчика, все еще продолжавшего царапать ее и кричать.

Северус снова схватил его, но в этот раз за плечи, и притянул ближе, повернув так, чтобы прижать спину мальчика к своей груди, а руки к бокам.

— Закрывайся, Гарри, — прошептал он в ухо мальчика. Вряд ли кто-нибудь услышит его сквозь крик. — Очисти свой разум. Ну же, сейчас. Вытолкни его. — Но мальчишка, казалось, не слышит его или не может сделать этого. Прошло несколько долгих минут, и ужасающий крик стал тише, но только потому, что голос мальчика охрип. А затем тяжелое дыхание и тишина дали понять о конце испытания, и Северус ослабил хватку.

Он, конечно же, слышал, что мальчик страдал от кошмаров и видений о Темном Лорде, но никогда не видел этого. Действительность оказалась намного хуже, чем он предполагал. Мальчишка все еще дрожал от постэффектов Круциатуса. Он знал эти симптомы слишком хорошо. Северус задумался. Раз или два за прошедший год, он, казалось, видел что-то подобное, когда встречал мальчика в темном коридоре или в кабинете Дамблдора поздней ночью после одного из таких «кошмаров», но тогда он думал, что такое невозможно. А теперь он знал. Он узнал, что вещи переставали быть невозможными, когда дело касалось Гарри Поттера.

Он знал, что дрожь постепенно пройдет, но этот процесс был бы быстрее, если бы он дал мальчику одно из своих зелий, специально разработанных для этой цели. Он засомневался, не стоит ли попросить разрешения сходить за ними, но решил не делать этого. Возможно, Темный Лорд не осознает в полной мере их связи с мальчишкой… и если это действительно было так, то зелье наведет его на такую мысль.

Через несколько минут он понял, что мальчик вцепился в него и в данный момент сжимает в кулаке рукав мантии Северуса. Но по-прежнему молчит. Северус тихо сказал:

— Видение?

Мальчик кивнул, прижавшись к его груди, и порывисто вздохнул.

— Это снова была Белла. Он все еще сердится.

Северус удивился дикой улыбке триумфа, появившейся на его губах. Ему никогда не нравилась холодная, сумасшедшая сука, так что ее падение в немилость было для него желанно.

— Что-нибудь еще?

Гарри покачал головой, но вдруг застонал: движение, очевидно, причинило ему боль.

— Просто не двигайся некоторое время, — сказал ему Северус. — Это пройдет.

— Я знаю. — Голос звучал так устало, так покорно, что Северус был ошарашен. Знал ли кто-нибудь из них, в действительности, через что прошел мальчик? Особенно за последние пять лет. Он в общих чертах был осведомлен, что случилось, когда Поттер столкнулся с Квиреллом в комнате с зеркалом, и что он как-то сражался с василиском и призраком Тома Реддла и снова победил. Он знал, что Поттер противостоял дементорам чаще, чем кто бы то ни было другой, не заключенный в Азкабан, и снова столкнулся с Волдемортом на кладбище, где тот возродился. Но, честно говоря, он никогда не думал об этом как о чем-то большем, чем просто абстрактных фактах. Теперь же он задумался над тем, какой удар все эти сражения и спасения нанесли психике мальчика.

Если план Темного Лорда заключался в том, чтобы показать мальчику доброту и заполучить его доверие, чтобы вместе с тем использовать его для своих целей… возможно, это сработает.

Но в то же время…

— А теперь вам нужно подняться и умыться, Поттер. Вам давно пора это сделать.

Мальчик замер, очевидно, глубоко обиженный, а Северус продолжил:

— Сколько дней прошло с тех пор, как вы принимали ванну?

Пожатие плеч. Кстати, куда пропала его апатичность?

— Вот что, Поттер, либо ты встаешь и идешь в ванну, или я брошу тебя туда в одежде.

Мальчик подскочил, вырываясь из объятий Северуса.

— Вы не сделаете этого!

— Сделаю. Самое время вам избавиться от этого… этого уныния. Вы потратили достаточно времени, валялась в кровати.

— Валяясь!

— Да, валяясь, — ухмыльнулся он. — Директор высокого мнения о вас. Чтобы он сказал, если бы увидел тебя таким?

— Он увидел бы, что я слеп, Снейп! И…. и…

— И?

— И то, что я здесь, и что я один как и всегда.

— О, ради всего святого, прекрати это. Ты не одни. Я здесь, запертый также, как и ты.

— Нет, не как я! — краска залила шею и щеки Гарри. Он повернулся к кровати так, чтобы стоять лицом к Снейпу, не смотря на то, что его глаза были все еще перевязаны. Стоя на коленях и сжав руки в кулаки.

— В конце концов, что вы знаете? Вы думаете, вы знаете меня, но вы не имеете понятия, какой я или что случилось со мной.

Учитывая, что Северус только что думал о том же, он издал уклончивый звук, который, при желании, можно было бы интерпретировать, как звук веселья. Как он и ожидал, мальчик взорвался.

— Смеетесь, конечно! Разве это важно для вас, что все, кто когда-либо заботился обо мне, мертвы? Что мои родственники ненавидят меня и бросили умирать? Все, что вас волнует, это то, что я выгляжу как мой покойный отец, который был гадким, когда вы были детьми. Я никогда не делал ничего такого, но вы всегда ненавидели меня. Вы обращались со мной, как с грязью, так же, как делали и они.

— А что на счет вашего фанклуба? — спросил Северус, все еще подстрекая мальчика озвучить то, что его тревожило.

Мальчишка и вправду зарычал на него.

— Тот же самый фанклуб, который перешептывался обо мне каждый раз, когда Скитер печатала свои статьи? Тот же, что думал, что я превращаю студентов в камень и пытаюсь убить их, и кто думал, что я говорю ложь, чтобы привлечь внимание. Эти фанаты?

— Я имел в виду Мисс Грейнджер и Мистера Уизли.

— О. Они. — Мальчик снова затих. — Гермиона всегда заступается за меня. Всегда. Рон… — он вздохнул. — Не всегда.

Удивительно, хотя это действительно должно было быть так, полагал он — младший Уизли был гораздо инфантильнее. Северус надавил еще немного:

— Не так беспокоится о вас, как она?

Теперь уже Поттер фыркнул, выражая свое недовольство.

— Он завидовал мне, завидовал, когда мое имя вылетело из того чертова кубка на четвертом курсе. Завидовал, что Пожиратель Смерти пытался убить меня. Я говорил ему, что он может забирать себе проклятую славу, слухи, глупые статьи Ежедневного Пророка и все остальное. Я просто хотел быть нормальным, а не каким-то уродом.

То, как он сказал это, заставило Северуса нахмуриться.

— Уродом? — повторил он.

Мальчик сгорбился, опустив голову на руки и спрятав лицо. Он пожал плечами и покачал головой.

— Не берите в голову.

О, нет, так не пойдет, подумал Северус. Не теперь, когда я так близок, чтобы разобраться в оборотной стороне твоей дерзости.

— Кто называл тебя так? — спросил он, уже догадываясь об ответе.

Мальчик лишь пожал плечами.

— Дурсли. Но мне все равно.

— Да?

— Да! — Поттер снова поднял лицо, выглядя разъяренным. Хорошо. — И вам тоже, так что оставьте меня в покое!

— Я бы очень этого хотел, — сказал Северус. — Но, увы, мы застряли здесь вместе, ты и я, и мы должны использовать это время с пользой.

Поттер снова фыркнул и отвернулся, перекатившись на кровати.

— Плевать.

— Я предупреждал тебя… — Северус использовал палочку, чтобы левитировать мальчика, орущего в негодовании из-за того, что его подняли с кровати. С шорохом и звуками борьбы он отправил мальчишку в ванну и последовал за ним, чтобы повернуть краны и отрегулировать температуру. Все еще держа палочку наготове, потому что Поттер выкрикивал протесты с потолка, Северус набрал необходимое количество воды, а затем с плеском опустил мальчика в нее.

Отплевываясь, Поттер откинул волосы с лица.

— Ты глупый, противный….

— Мерзавец?

— Да! — сказал он свирепо.

— Действительно. А теперь будет гораздо лучше, если ты снимешь свою одежду… или ты хочешь, чтобы это я тоже сделал за тебя?

— Нет! Я сам, — и сразу же начал снимать свою насквозь промокшую рубашку.

С довольным видом Северус направился к двери.

— Я ожидаю, что ты не будешь стесняться и воспользуешься мылом, Поттер. Мы сменим повязку на твоих глазах, когда ты закончишь, но в любом случае постарайся не намочить ее

Когда он закрыл дверь в ванную, мальчик пробормотал:

— Ага, ну, тогда зачем нужно было меня окунать…

Северус вернулся на свое место перед огнем и улыбнулся.

* * *

Гарри бормотал и ворчал на протяжении всего времени, что принимал ванну, хотя и старался использовать мыло и не намочить повязку на глазах. Его не страивали шансы на то, чтобы видеть снова, и он определенно не хотел делать что-то, что принесет им еще больший вред. Но Снейп был таким мерзавцем! И придирчивым! А еще саркастичным, язвительным и абсолютно черствым!

И он пытался поговорить с Гарри сквозь его видение, пытался оградить его и помочь сквозь боль. Это не сработало, конечно. Волдеморт был слишком близко, рассуждал он, а его гнев слишком суровым. И, кончено, Гарри был безнадежен в Оклюменции.

Но Снейп пытался. И он действительно беспокоился о том, чтобы Гарри помылся. И Гарри был вынужден признать, что мастер зелий был прав на счет этого: он был грязным. Сколько дней прошло с тех пор, как его глаза были повреждены, с тех пор, как умер Нотт? Он не знал. Было трудно следить за ходом дней, когда он не мог видеть, и еще боле трудным, потому что он отказывался есть и не мог нормально спать. Он проваливался в черную дыру с гладкими стенами, по которым он не мог подняться, и хотя он все еще не знал, как выбраться оттуда, он, по крайней мере, понял, что кто-то приглядывал за ним из вне и был способен бросить ему веревку.

Возможно.

Усиленно намыливая волосы и одновременно пытаясь оставить лицо сухим, он снова опустился в воду, держа лицо над поверхностью, чтобы намочить их и промыть. Возможно, что-то и осталось, но без палочки, он не мог наложить нужных чар, чтобы полностью очистить волосы. Не то чтобы ему было разрешено использовать магию на летних каникулах, пока ему не исполнится семнадцать…

Его ошарашила внезапная мысль, заставив непрекращающуюся дрожь от Круциатуса усилиться. Он использовал магию у Дурслей, когда Пожиратели Смерти пришли за ним. Если ничего не случится, если он выберется отсюда живым, а его зрение восстановится, ему недолго придется ждать исключения из школы или такого же разбирательства, как и в прошлом году.

Ярость и безысходность боролись внутри него, когда он закончил мыться, сильно натирая кожу, сжав зубы и все мускулы. Постепенно его ярость утихла, оставив пустоту внутри. Когда он закончил, он встал в неустойчивое положение в ванной и на ощупь отыскал полотенца там, где, как он помнил, они были до этого. Мягкая ткань была приятна коже, и это успокоило его, по крайне мере, немного. Он обернул полотенце вокруг бедер и вышел в другую комнату, ориентируясь по стене.

— Профессор?

— Да, Поттер? — голос Снейпа, как показалось Гарри, пришел со стороны камина и звучал очень нейтрально, но, на сколько он мог слышать, без снисхождения, которое он слышал так часто и ожидал услышать сейчас.

— Не могли бы вы… — он вздохнул, пытаясь усмирить свою гордость. — Не могли бы вы помочь мне почистить одежду, сэр?

— Да, Поттер.

Он слышал, как Снейп поднялся и подошел к шкафу, открыл его и затем достал что-то. Мгновение спустя рядом раздалось:

— Подойдите сюда, Поттер. Идите на звук моего голоса. Я положил вашу одежду на кровать.

Нерешительно, Гарри подчинился, вынужденный доверять мужчине, который ненавидел его так охотно и ревностно. Он сделал два шага: один маленький, а другой чуть больше. Затем еще один и еще, и его руки коснулись изголовья кровати. Также на ощупь он нашел одежду: рубашку, джемпер, брюки и все остальное.

— Все в порядке? — спросил Снейп. И, когда Гарри кивнул, продолжил: — Тогда оставлю тебя одного, чтобы ты мог одеться.

Гарри слышал, как закрылась дверь в ванную, и поторопился натянуть сухую одежду, задаваясь вопросом, что стало с монстром, обитавшим в этом язвительном мужчине.

Несколько минут спустя Снейп усадил его в кресло перед огнем и сменил повязку на глазах. Он заставил Гарри ненадолго открыть их, чтобы проверить повреждения. Гарри смог различить свет, но не очертания предметов, а свет причинил ему боль. Поттер быстро закрыл глаза, потому что они начали слезиться от боли. Снейп довольно долго хранил молчание. Он поднял одно веко и что-то рассматривал, затем проделал то же самое с другим, заслоняя его глаза от света своим телом.

— Ну как? — спросил Гарри, спустя секунду, когда его веки были снова опущены. — Повреждения проходят?

— Медленно, — сказал Снейп. — Пройдет какое-то время, прежде чем мы узнаем точно.

Гари кивнул, сглотнув комок, застрявший в горле. Это было из-за его собственной глупости. Все это.

— Было бы гораздо лучше, если бы у меня был доступ к моей лаборатории. У меня есть идея на счет зелья, способного тебе помочь. — Его голос был очень тихим, и Гарри было трудно расслышать его слова, но их значение было понятно.

— Он не позволяет вам варить здесь зелья?

Веселое фырканье в этот раз было понятным.

— Не для моих собственных нужд. А теперь и для других тоже. — Пауза. — Ты чувствуешь себя лучше?

Гарри вытянул руку. Дрожь все еще пробегала по ней, но было уже не так плохо, как сразу после видения.

— Да, сэр.

— Хорошо.

Рука схватила его за локоть и потащила в ванную, где Северус повернул водопроводные краны раковины и в ванной, а затем спустил воду в туалете. Сквозь шум текущей воды тихий голос прошептал ему на ухо:

— Мы уходим сегодня вечером.

— Хорошо.

— Мы уходим сегодня вечером.

* * *

Предупреждение: в главе содержатся не самые лицеприятные сцены

Минерва МакГонагалл присела на углу каменного дома, смотря, как ее «информаторы» убегают в сторону рощи и фермерских земель. Восемь таких ночных встреч дали ей больше информации, чем что бы то ни было еще. Особенно это касалось городка Топсхамов и поместья, носящего тоже имя и располагавшегося в его предместьях. Было уже почти два часа ночи — время очередного отчета.

Минерва изогнула спину и по-кошачьи потянулась, последний раз махнув хвостом в наступившей темноте, а затем трансформировалась в свою обычную форму. Спустя несколько аппараций и перемещений по каминной сети, она вошла в кабинет директора Хогвартса.

Альбус был там, также как и Нимфадора Тонкс, делающая свой отчет.

— Никаких изменений на южном побережье, и лишь небольшие колебания в окрестностях Суиндона. (1) Но они слишком малы, чтобы указать на использование какого-либо значительного темного проклятья.

Женщина посмотрела, как Альбус вычеркнул еще несколько названий из списка, лежащего перед ним, затем перевел взгляд на Минерву, молча ожидая ее доклада. Она рассказала ему о трех местах, которые она посетила со времени их последней встречи, и смотрела, как он снова вычеркивает названия из списка. Затем она обратилась к Топсхаму.

— Насколько ты уверена?

— Вполне, — она выпрямилась и поправила шаль из шотландки. — В соответствии с моими источниками, колебания вокруг поместья Топсхамов указывают на очень темную магию внутри. В последние две недели излучение увеличилось в десять раз, а число существ, постоянно обитающих в округе, резко уменьшилось. Я уверена, что мы найдем его там.

Альбус кивнул, его взгляд был задумчивым и не видящим ничего вокруг.

— Хорошо. Прекрасная работа, дамы.

Тонкс отвернулась от Минервы, и непокорной выражение пересекло ее изменчивые черты.

— Я хочу участвовать в спасении.

— Также как и я, — вставила Минерва. Уж этот случай она не упустит.

Но Альбус покачал головой, взяв еще одну лимонную дольку из никогда не пустеющей вазочки.

— Мне нужно, чтобы вы позаботились о школе, — сказал он мягко.

— Альбус! Вы не можете позволить себе послать кого-то другого. А как же запланированная атака на Лидс, о которой ты говорил? (2) Школа может позволить это себе на несколько часов.

Директор склонил голову и так долго хранил молчание, что она была уверена в его намерении отказать им. Но затем он, в конце концов, кивнул.

— Это так, — сказал он, и его ярко-голубые глаза встретились с глазами Минервы. Но в этот раз в них не было привычного блеска. — У меня нет никого, кого бы я мог приберечь для этой миссии. Большее, что я могу сделать для вас, это попытаться снять все щиты и чары с поместья, чтобы вы могли войти туда. — Он внимательно поглядел на обеих женщин. — Мне нужно напомнить вам, что это не единственная опасность, но если вас поймают…

— Нас не поймают, — сказала ему Минерва. — Но если это нежелательное событие произойдет, мы не будем ждать помощи из вне.

Тонкс, стоящая рядом с ней, кивнула, и Альбус потратил следующие несколько минут на создание для них портключей из старых банок из-под лимонных долек. Портключи были предназначены, чтобы забрать их оттуда. Плюс был создан еще один, ведущий напрямик в лазарет Хогвартса.

Они проговорили довольно долго, обсуждая конечный план, а затем Альбус прогнал их из кабинета, пообещав сообщить, когда чары с поместья будут сняты. Минерва и Тонкс аппарировали от ворот Хогвартса на окраину городка Топсхамов, и Минерва повела молодую женщину к поместью, где они будут ждать сигнала.

* * *

Ночь была теплой, и пока они ждали, луна переливалась серебром над соседними холмами. Первые слабые лучи рассвета успели коснуться их прежде, чем камень в зачарованном кольце Минервы вспыхнул оранжевым.

Время идти!

* * *

Сразу после полуночи Северус, открыв воду в раковине и ванне, провел тихое обсуждение с Мальчиком-Который-Выжил. Мальчик был бледен и снова дрожал. Видимо, запланированное нападение на Лидс было не слишком удачным для Пожирателей Смерти. Они были прерваны Аврорами и членами Ордена Феникса и несколько из них были убиты и арестованы. Темный Лорд был зол.

Из-за его гнева Поттеру пришлось снова принять ванну, потому что перед тем, как потерять сознание, он запачкал своей рвотой себя и постельное белье. Шрам в виде молнии на его лбу сильно кровоточил и был ужасно красным по сравнению с остальной бледной кожей мальчика. Северус был вынужден еще раз обдумать их побег, по крайней мере, потому, что он не мог заставить упрямого мальчишку согласиться на что-либо! Прямо сейчас он пытался убедить глупца воспользоваться портключом, который Северус хранил для непредвиденных ситуаций. Проблема, из-за которой мальчик продолжал гнуть свое, была в том, что портключ был предназначен только для одного человека, так Северус мог избежать того, что кто-то, кто хочет причинить ему вред сможет последовать за ним. Также это означало, что не могло быть и пассажиров.

— Я смогу самостоятельно выбраться ты, заносчивый ребенок! — прошипел Северус.

Сидя на краю ванны, Поттер повернул лицо к мастеру зелий. Северус трансформировал чайную чашку в темные очки и уменьшил повязки на глазах мальчика так, чтобы они были скрыты за очками. Он наделся, что никто, кого они встретят, не поймет, насколько Гарри был слеп. Они должны использовать все возможные преимущества.

— И кто теперь заносчивый? — прорычал мальчик тихо. — Как вы выберетесь? Я вас не оставлю.

— Как будто у тебя есть выбор!

Мальчик сжал челюсть, и Северус едва сдержался от того, чтобы схватить его и встряхнуть.

— Я могу выбрать не уходить.

Сузив глаза, Северус думал о мальчишке и его крайне вызывающем поведении. Пока он находил решимость Поттера продолжать играть в спасителя весьма раздражающей. Но ему было приятно узнать, что у мальчика в запасе есть мужество и он не будет уворачиваться и убегать при первой возможности. Однако Северус не собирался нести ответственность за его смерть. Он вздохнул и объяснил:

— Мне нужно, чтобы ты выбрался за пределы антиаппарационного барьера, или портключ не сработает. Затем ты воспользуешься им, а я аппарирую. Теперь у тебя есть возражения?

— Нет, сэр, — Поттер задрал подбородок. — Но я хочу, чтобы вы пообещали мне, что вы сделаете это.

— Сделаю что?

— Аппарируете. Пообещайте, что вы не останетесь позади и не будете пытаться больше шпионить.

Северус подивился смелости мальчишки. Во что он теперь играет? Не было похоже на то, что заносчивому щенку было безразлично, выживет его противный мерзавец профессор или нет.

— Я не могу сделать этого, — сказал он в конце концов.

— Тогда он убьет вас, — слова сорвались с губ Гарри, напугав Северуса своим спокойствием.

— Нет. Ему нужен зельевар, Поттер, и шпион в Ордене. — Его будет ждать ужасное наказание за то, что он позволит сопляку сбежать, но его не убьют. Возможно. И если есть что-то, что может спасти его от полного провала, то ему лучше поскорее найти это. Он был в неоплачиваемом долгу перед Альбусом.

Мальчик молчал достаточно долго, чтобы заставить Северуса думать, что тот уступил. И все же он удивился, когда Поттер кивнул.

— Мне будет нужна ваша палочка. Если вы останетесь, то будет лучше, если я возьму ее.

— Нет. Абсолютно точно, нет, — как он даже посмел предложить…

— В таком случае я остаюсь. Он все равно узнает. Как бы я смог одержать верх над вами, даже не имея палочки?

— Прекрасно! — раздраженно воскликнул Северус, наконец-то теряя терпение. Этот мальчишка мог довести его до смерти. — А теперь послушай меня. Смена охранников будет меньше чем через пять минут. Еще через десять минут я отопру дверь и оглушу их. После этого у нас будет немного времени, тревога прозвучит…

* * *

Так или иначе, это был глупый план, порожденный безысходностью и имеющий кучу неточностей, которые могли привести к провалу. Но, по крайней мере, они смогли уйти довольно далеко — до заднего входа в поместье. Одной рукой Поттер сжимал палочку, а другой держался за мантию Северуса. Палочка была направлена Северусу в спину, как будто Гарри держал старшего волшебника в заложниках и заставлял его помочь ему выбраться. И хотя Северус был осторожен как никогда, что говорило о многом, Поттер почувствовал чужое присутствие первым и дернул его за мантию, чтобы остановить, за несколько секунд до того, как Северус заметил их сам. За несколько секунд до того, как вспышка красного света пронеслась там, куда бы он ступил, не останови его Поттер.

Черт, черт, ЧЕРТ!

Северус не хотел отдавать палочку потому, что знал, что мальчишка не способен в полной мере использовать ее, будучи слепым. Но сопляк удивил его снова, направив палочку на трех Пожирателей, появившихся из тени. Крикнув "Expelliarmus!", он обезоружил одного из них.

Проклятья и контрпроклятья летали туда и обратно, а у мальчишки, казалось, было сверхъестественное чутье на то, откуда приходят чары и куда их нужно посылать. Он избегал их все, уклоняясь или ставя блоки. Он послал проклятье пут в еще одного Пожирателя Смерти и прицелился в третьего, когда Северус услышал грохот большого количества ног. Очень большого.

— Наружу! — крикнул он мальчику. Он схватил Поттера за плечо и потащил к двери. Они сделали лишь несколько шагов, когда более дюжины Пожирателей Смерти появилось позади них, собравшись, казалось, со всего поместья. Еще больше вышло из теней на земле. Они были окружены (пятнадцать против одного), а до края барьера оставалось более сотни ярдов. (3)

Северус толкнул мальчика на землю, потому что в их сторону устремились чары. Заклинания Пожирателей Смерти срикошетили и ударили в стены поместья, деревья и в другие места. В ногу Северуса, задев колено, попало режущее проклятье — боль от раны растекалась по всему телу. Сжав зубы, он схватил мальчишку за рубашку и поднял на ноги, заставляя уйти с того места, куда Пожиратели направляли свои проклятья.

Но вместо того, чтобы бежать, Поттер взмахнул палочкой и снова прицелился. Он пустил еще несколько проклятий:

— Expelliarmus! Stupefy! Petrificus Tot…

Поразительно, два проклятья нашли свои цели, но затем мальчик споткнулся об неровную землю и потерял равновесие. Яркая желтая вспышка настигла его бок. Он рухнул и остался лежать. Северус по инерции запнулся об него, но умудрился ухватиться за рубашку Поттера и, так или иначе, потянул за собой. И хотя мальчишка висел мертвым грузом, он был достаточно легким, чтобы Северус мог, пошатываясь, двигаться дальше, перекинув его через плечо.

Он знал, что это было поражение, что они проиграли, и теперь было понятно, что он шпион. Но он все еще пытался вытащить их оттуда. Вернув себе палочку, он послал проклятье назад и еще одно в сторону, по-прежнему продвигаюсь вперед. Если бы мальчик не висел на его плече, Северус смог бы уклоняться от проклятий, которые, в конце концов, настигли его. Но рассуждения на тему «что если» были бессмысленны в ту секунду, что разделила свет и тьму, борьбу за свободу и знание о том, что он провалился. Падая, он оттолкнул мальчишку, даже теперь надеясь, что тот сможет преодолеть последние футы. Но и здесь он потерпел неудачу и испытал истинное отчаянье, когда пронзительный смех Беллатрисы достиг его ушей перед тем, как темнота накрыла его.

* * *

Гарри медленно приходил в себя, и боль наполняла его. Он слышал голоса вокруг, но не мог разобрать, кому они принадлежат. Его глаза были снова слеплены, хотя повязка пропала, так же как и специальные очки, которые Северус трансформировал для него. Голова пульсировала, а когда он прикоснулся к виску, то его пальцы нащупали что-то липкое, что, как он предположил, было полузасохшей кровью. Каменный пол был холодным, и в следующий момент он осознал нечто еще более ужасное: он был абсолютно нагим.

Было еще три, нет, четыре человека в комнате. Он не мог понять, как узнал об этом, как не понимал и того, как ему удавалось чувствовать местонахождение Пожирателей Смерти во время их побега. Он просто знал, как если бы мог видеть пульсацию их магии, невзирая на свои ничего не видящие глаза. Возможно, это было из-за того, что он не мог видеть их обычным зрением. Неважно. Он знал, что Снейп тоже находится здесь, но все еще был без сознания и лежал на полу недалеко от него.

— Он очнулся, — послышался высокий, холодный голос, которого Гарри так страшился. Он сфокусировался на пульсации магии и почувствовал прошедшую через тело темную волну, пытающуюся подмять его.

Магия, исходившая от волшебника, давила на него отовсюду и мешала вздохнуть полной грудью. Его шрам пульсировал в такт с магией в постоянном ритме агонии. Волдеморт шагнул в его сторону, и Гарри заставил себя сесть, подтянув колени к груди, чтобы хоть как-то защититься, и уставился в направлении темного мага.

— Вы злоупотребили моим гостеприимством, Мистер Поттер, — сказал Волдеморт, и Гарри содрогнулся от угрозы в его голосе. — Я очень разочарован.

Гарри слегка поднял подбородок, не желая показывать страх.

— Ага, ну, привыкай к этому, — сказал он, и был удовлетворен, услышав вздохи двух других Пожирателей Смерти, находящихся в комнате и отреагировавших на его наглость.

Но Волдеморт не заглотил наживку.

— Еще больше, должен заметить, меня разочаровало предательство моего мастера зелий. У меня были подозрения, но…

— Позвольте мне убить предателя для вас, мой лорд, — предложил возбужденный голос. Беллатрис. Гарри снова содрогнулся, но это было явно не из-за холода. — Пожалуйста. Я сломаю его для вас! Я должна быть одной…

— Тихо! — проревел Волдеморт. — Я решу, кто удостоится чести исполнить это приятное задание, Белла. — Мужчина немного повернулся, и Гарри мог чувствовать возрастающую в нем силу, подобную поднимающемуся морскому приливу. — Также мне нужно преподать урок манер нашему маленькому слепому другу. Люциус, подведи его ко мне.

Гарри почувствовал, как приблизился Люциус Малфой, и занес его магическую подпись в память, так же как он сделал с подписями Беллатрис и Волдеморта. Тихо посмеиваясь, Люциус прошептал ему: «Ты мой, Поттер», а затем схватил его за волосы и поволок, в то время как Гарри пытался подняться на ноги.

Но это было бесполезно, так как в следующий момент его снова кинули на пол. Первое Круцио заставило его корчится от боли и было лишь слабым отголоском того, что ждало его впереди. В какой-то момент, Гарри почувствовал, что Снейп очнулся, но не мог ничего сделать, чтобы помочь ему. Но все же ради профессора Гарри попытался скрыть боль в том темном чулане своего разума; это было почти невыполнимое задание. В конце концов, Волдеморт позволил Люциусу изнасиловать его под глумливый смех Беллатрис, а затем и сам взял Гарри. Он окончательно сломался, крича и моля их о прощении.

Но они не слушали его.

В конце концов, его голос окончательно стих, а он был покрыт кровью из внешних и внутренних ран. Он едва ли мог вспомнить свое имя, и не было ничего, что заставило бы его думать, что он может сластить от этих монстров. Все, что он знал — все, что он заслуживал — была боль.

* * *

Уже почти рассвело, когда им, наконец, удалось сломать мальчишку. Северус был искренне удивлен, что тот продержался так долго. Лежа на боку, полностью связанный, он не мог перевернуться, не мог даже закрыть глаза, видя мучения мальчика. Он знал, что Поттер понял, что Северус очнулся, на это указывали изменения в его поведение и в том, как он все упорнее боролся и пытался отделиться от ужаса, происходящего с ним. Отчасти его восхищала мысль о том, что Поттер хочет выглядеть храбрым перед его гадким мерзавцем профессором, но в большей степени он был убит тем, что это садистичные ублюдки делали с ним.

Так продолжалось до тех пор, пока Люциус и Темный Лорд из отвратительного желания получить удовольствие не взяли мальчика силой, несмотря на мольбы и рыдания Поттера, просящего у своих насильников прощение снова и снова.

Северус обнаружил, что он зол так, как никогда еще не был зол в своей жизни. Он не отличался способностями к беспалочковой магии, хотя и мог выполнить простейшие Lumos и Scourgify. Но слабые мольбы мальчика, лежавшего на полу рядом с ним, сопровождаемые отвратительным смехом сумасшедшей Беллатрис, возвели его гнев на новый уровень. Его магия бурлила в нем, накаляя его кровь, кости — все. Путы, державшие его, исчезли со вспышкой света и звуком, напомнившим раскат грома, который заглушил все остальное. В наступившем хаосе он метнулся к мальчику, снял тонкое кольцо с мизинца левой руки и, надавив на камень, всунул кольцо в кулак Поттера. Если это сработает, то произойдет это через три секунды, две, одну…

К его большому удивлению, мальчик исчез.

Северус оскалил зубы в неком подобии улыбки и медленно поднялся, повернувшись к Темному Лорду. Несколько секунд спустя он был снова шокирован — но бесспорно приятно — увидев Профессора МакГонагалл, появившуюся перед ним и схватившую его руку. Со знакомым рывком под ложечкой портключ Заместителя Директора унес его оттуда.

(1) Swindon (Суиндон) — город в графстве Уилтшир на юго-западе Англии, административный центр унитарной единицы Суиндон.

(2) Leeds (Лидс) — город в Йоркшире; пятый по величине город Великобритании

(3) Ярд (англ. yard) — британская и американская единица измерения расстояния, равная трём футам (36 дюймам) или 0,9144 метра (точно).

К его большому удивлению, мальчик исчез.

Северус оскалил зубы в неком подобии улыбки и медленно поднялся, повернувшись к Темному Лорду. Несколько секунд спустя он был снова шокирован — но бесспорно приятно — увидев Профессора МакГонагалл, появившуюся перед ним и схватившую его руку. Со знакомым рывком под ложечкой портключ Заместителя Директора унес его оттуда.

Второй портключ унес его, и Северус ударился об пол лазарета:

— Где он? — спросил Снейп у МакГоногалл, хотя она вряд ли могла знать больше него, прибыв в Хогвартс одновременно с Северусом.

Однако она кивнула на кровать в пяти шагах от него, над которой склонилась Поппи. Ни о чем не думая, он преодолел расстояние за два шага, одновременно наколдовывая себе мантию. Он одним движением натянул одежду через голову и принялся за бледного и неподвижного Мальчика-Который-Невероятно-Как-Всё-Ещё-Жив, лежавшего под белой больничной простыней, которой его поспешно укрыли. Теперь было видно только его лицо, возможно, единственная часть тела, на которой не было повреждений, не учитывая воспаленного шрама на лбу.

— О, звёзды! — сказала МакГоногалл, прижав руку ко рту. Она взглянула на Северуса, прося ответы, которые, он знал, не сможет дать. — Что с ним произошло?

— Ничего хорошего, — коротко ответил он. Он взглянул на Поппи, которая игнорировала его, сосредоточившись на проведении диагностики, как всегда. Тем не менее, он вызвал стул с другой стороны комнаты для Минервы, почти уронив при этом палочку. В конечно счете, гнев отнял у него очень много сил.

Мгновение спустя в лазарете появилась испуганная и взъерошенная Нимфадора Тонкс, сжимавшая в руке потертую банку из-под лимонных долек. К ней подошла МакГоногалл, и они начали тихий разговор, к которому Северус пытался прислушиваться. Затем, бросив эту затею, он приблизился к медсестре. Она взглянула на него, затем опустила взгляд на его босые ноги и нахмурилась:

— Тебе что-нибудь нужно? Ты ранен?

Он покачал головой. Его нога нуждалась в осмотре, но он разберется с этим сам, позже.

— Как далеко ты продвинулась? — спросил он тихо.

— Сколько раз? — спросила она в ответ, её голос был даже тише, чем у него. Что ж. Она знала.

— Дважды, — сглотнул он, — Люциус, а потом и сам Темный Лорд.

Она резко вздохнула, а затем мрачно кивнула, просто принимая это, будучи профессионалом:

— Тем лучше, значит, он не осознает лечение, которое я должна провести. Ты можешь огородить нас ширмой, не так ли?

Северус подчинился, а затем покачнулся, как будто адреналин поспешно оставил его и все поплыло перед глазами. Теперь они были в безопасности. Они вырвались из этого ужасного поместья-тюрьмы, и теперь они в безопасности. Он никогда больше не сможет быть шпионом, так как теперь Темный Лорд знал о его истинной приверженности... он никогда больше не сможет быть шпионом.

Возможно, в конце концов, из этого может выйти что-то хорошее.

Снаружи того места, где был скрыт Поттер, Макгоногал схватила Северуса за руку прежде, чем он успел упасть, и усадила на стул, который он призвал для нее. Северус потер лицо руками, его злоба уступила место усталости.

— Ты тоже ранен, Северус, — сказала МакГоангалл. — Твоя нога...

— Ничего страшного, — сказал он и уставился на занавеску, за которой было скрыто изломанное тело спасителя Волшебного мира. Он знал, он знал, что такой опыт мог бы сделать с мальчиком. Переживет ли он это, или это станет для Поттера последней каплей? Как он уже заметил несколько дней — или недель? — назад, этот мальчик пережил на столь много за такой короткий срок, что, откровенно говоря, удивительно, что это всё не повлияло на его рассудок. Или, по крайней мере, это было так до последних событий.

Лицезрение того, как Темный Лорд давал мальчику уроки "манер", было одной из самых тяжелых картин, которых Северусу приходилось видеть. Он потерял счет Круциатусам, которые накладывали на Гарри Люциус, Беллатриса и Волдеморт, так же, как и количеству режущих, колющих и всех остальных проклятий. Но что бы они не делали, мальчик держался лучше, чем любой из волшебников и магглов, которых Северусу приходилось видеть. Мужество и стойкость Гарри были бесспорны. Поттер терпел всё это до самого конца.

— Что они сделали с Гарри? — пробормотала Тонкс достаточно громко для того, чтобы Северус её услышал.

— Всё, — сказал он, почти не дыша. — Все, что они смогли придумать для того, чтобы сломать его. — Пока Миневра и молодой аврор смотрели на него с широко раскрытыми глазами, он поднялся на ноги. Он обещал сварить зелья для глаз Гарри. Если он приступит к этому прямо сейчас, то сможет закончить ещё до того, как Поттер проснется. Если он проснётся.

Нет. Он не будет становиться фаталистом в этом вопросе. Не сейчас, даже не смотря на то, что именно из-за него все это произошло. Это был его план, по его вине их поймали. Не было бы для них лучше просто оставаться пленниками Темного Лорда, уютно утроившись в их комнате? Если бы он знал, что случиться что-то подобное, он никогда бы не стал разрабатывать план побега. Никогда. Ах, Мерлин!

Ненадолго заглянув за ширму, он сказал Поппи:

— Дай мне знать, когда он проснется. Я мог бы . . . Я мог бы помочь.

Она кивнула в ответ и вернулась к работе. Северус успел заметить раны как от хлыста на окровавленной спине Поттера до того, как она вновь скрыла мальчика от его глаз. Северус покинул лазарет, и только легкая хромота замедляла его шаг.

* * *

Прошло почти двадцать четыре часа прежде, чем мальчик очнулся. Северус уже приготовил зелье для глаз. Он промыл и вылечил рану у себя на ноге, и даже проспал несколько часов беспокойным сном. А последние три часа он сидел у кровати Поттера, наблюдая за ним, ожидая. Он не знал точно, почему чувствует необходимость дежурить у кровати мальчика, но все же сидел здесь.

И он не был уверен, чего ожидал от пробуждения Поттера, но явно не ненадолго нахмуренного лба, затем вновь сменившегося абсолютным отсутствием эмоций.

Глаза мальчика, вновь перевязанные Поппи, по-прежнему были закрыты, но Северус знал, что он очнулся.

— Поттер, — тихо произнес он, но был проигнорирован.

Он кисло скривил губы прежде, чем заставить себя сказать:

-Гарри. Я знаю, ты очнулся. Я хочу... — Он оборвал себя, решив высказаться иначе. — У меня есть зелье для твоих глаз. Тебе нужно выпить его.

Ответа не последовало, будто бы мальчишка был не только слепым, но и глухим.

Его захлестнуло разочарование, смягченное... пониманием? Но он не мог позволить, чтобы это продолжалось.

— Очень хорошо, — сказал он. — Я не хочу применять силу, но это зелье очень важно для тебя. Или же ты предпочитаешь остаться слепым?

Ответа не последовало.

Пусть будет так. Северус устроил шоу, громко открывая пузырек. Со скоростью снитча он просунул руку под голову Поттера и поднёс зелье к его губам. Хотя Северус всё ещё ожидал хоть чего-то, он не был готов к такой дикой реакции Поттера. Мальчишка вскинул руку, выбив зелье из пальцев Северуса, и отпрыгнул на несколько футов, подальше от него.

— Не надо! Отойдите! — тело Поттера дрожало так же сильно, как и голос. Он стоял возле кровати, одетый в больничную пижаму, выставив перед собой руку, чтобы защитить своё личное пространство.

По крайней мере, он хоть как-то отреагировал. Да и у Северус имелось в запасе ещё несколько пузырьков с зельем.

— Гарри, — сказал он снова, но в это раз на много тише, чем до этого. — Я хочу, чтобы ты выпил это зелье. Пожалуйста.

Мальчик, не переставая качал головой, но это могло быть последствием Круциатуса. Северусом не мог сказать точно.

— Нет? Позаботься объяснить мне, почему "нет"?

— Я-я не знаю, — Поттер обхватил себя руками. — Устал.

— Я в этом уверен, — согласился Северус, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более убедительно. — Но это не значит, что тебе не следует принимать зелья. Оно для твоих глаз. Как только ты выпьешь его, ты сможешь снова заснуть, ладно?

— Я... — мальчик сглотнул и пожал плечами, но, в конце концов, кивнул. — Хорошо, да. Ладно.

— Ты хочешь сначала вернуться в кровать?

Засомневавшись на мгновение, чтобы вспомнить насколько его расстраивает слепота, Поттер нащупал одеяло и откинул его, чтобы забраться на кровать.

Северус подождал, пока мальчик устроится, и откупорил другой пузырек.

— Зелье около твоей левой руки. Ты возьмешь и выпьешь его, а потом я оставлю тебя в покое. — Но ненадолго.

Наблюдать за тем, как дрожащая рука Поттера тянулась к пузырьку, было поучительно... и тревожно. Но мальчик залпом выпил зелье, поморщившись от его вкуса, а затем протянул пустой пузырек. Северус был осторожен и старался не косаться его, принимая бутылочку из его рук. Одного такого инцидента было более чем достаточно на сегодня.

— Что ж, подождем несколько часов, а потом я вернусь и проверю, как оно подействовало, — сказал ему Северус. Но его вновь проигнорировали. Поттер повернулся на бок и прижал ноги к груди. Поколебавшись, он все же решил попытаться, не взирая на то, сколько внимания уделялось его словам. — Если тебе что-то понадобиться раньше или ты захочешь, чтобы кто-то посидел с тобой... просто дай знать Мадам Помфри, и она пошлет за мной.

Он остановился у кабинета Поппи и сказал ей, что мальчик поскорее должен принять зелья для сна без сновидений. Она кивнула, но изучала его с нечитаемым выражением лица, пока он не отвернулся. Покончив с текущими обязанностями, Северус вернулся в свои комнаты и попытался ни о чем не думать. Совсем.

* * *

Гарри лежал в темноте и старался не думать. Если бы не было так темно, если бы он только мог видеть, он бы не чувствовал себя так, будто они прикасались к нему, он мог бы увидеть, что их здесь нет и что он лежит в кровати, в Хогвартсе. Но он не мог видеть и был уверен, что они здесь, ждут, пока он ослабит защиту. И они смеялись. Страшный, отвратительный смех заставлял его сжимать зубы так, что ему хотелось выплескивать все из себя, снова и снова, до полного опустошения.

Пока ничего не останется внутри.

Он плотнее прижал ноги к груди и опустил голову на колени. Он был маленьким. Он был невидимым. Никто больше не сможет его увидеть. Никто больше не прикоснется к нему. Никто! Они не здесь, они не могли быть здесь. Никто не сможет прикоснуться к нему, никто не сможет увидеть его, пока он находится глубоко внутри своего чулана.

О, Мерлин! Снейп видел, видел всё! Лицо Гарри сгорало от стыда и унижения, а внутри всё будто переворачивалось. Его сломали. Он плакал и умолял их, своих тюремщиков, а Снейп всё это видел. И потом, потом он приходил сюда и он . . . Он не смеялся.

Голова всё ещё кружилась, Гарри едва ли заметил, как кто-то подошел кровати, но в том момент когда они заговорили — она заговорила — он отдернулся. Но это была всего лишь Мадам Пофмфри. Ее голос успокаивал и в то же время поддерживал.

— А теперь сядьте, Мистер Поттер, вы же послушный мальчик. У меня зелье для вас . . .

Но он не мог понять смысл ее слов. Было похоже, что они проходили через его голову, не касаясь ушей. Он был в чулане, за плотно закрытой дверью, и это было единственное безопасное место, которое он знал. Темное и тихое, здесь не было криков, и никто не мог найти или потревожить его тут снова. Даже если они проклянут его и заставят истечь кровью, даже если притронутся к нему руками и будут смеяться над его болью и криками, его не будет здесь на самом деле. Только его тело. Не он. Он был скрыт далеко-далеко отсюда.

Но он не мог понять смысл ее слов. Было похоже, что они проходили через его голову, не касаясь ушей. Он был в чулане, за плотно закрытой дверью, и это было единственное безопасное место, которое он знал. Темное и тихое, здесь не было криков, и никто не мог найти или потревожить его тут снова. Даже если они проклянут его и заставят истечь кровью, даже если притронутся к нему руками и будут смеяться над его болью и криками, его не будет здесь на самом деле. Только его тело. Не он. Он был скрыт далеко-далеко отсюда.

Еще несколько часов спустя Северус не мог больше оставаться в тишине своих комнат, не имея для этого ни повода, ни права, ведь он еще даже не доложил обо всем. Днем ранее, когда Дамблдор ненадолго появился в лазарете, чтобы проведать Гарри, он пересказал ему наиболее яркие моменты или, в действительности, наиболее темные. Поэтому, в конце концов, он отправился в кабинет директора.

— Шипучие Дракучки, — сказал он гаргулье, и она пропустила его на лестницу, которая медленно подняла его ко входу во владения Дамблдора. Дверь открылась сама. Он ненавидел, когда она так делала, это подчеркивало осведомленность Дамблдора о всех, кто приходил и уходил из школы, включая и его самого.

Он осторожно закрыл за собой дверь и подошел к столу директора, уже не в первый раз чувствуя себя одним из тех недоумков, которых учил. Или пытался учить.

— Я пришел, чтобы сделать полный доклад, сэр, — сказал он.

Дамблдор кивнул, вымученно улыбнувшись.

— Я высоко ценю это, Северус. Но, если хочешь, это может подождать.

— Нет, я не могу и не хочу откладывать это. Темный Лорд поделился своими планам со мной и другими его слугами, на которых он полагается.

— Эти сведения ты получил до или после того, как был раскрыт? — голос директора был тих, но Северус мог закричать от того, какую боль они причинили ему.

— До, — тихо признался он. — Я извиняюсь за потерю моего… статуса в его рядах, директор. Но мальчик был ранен, и я подумал, что это слишком большой риск оставлять его в таком состоянии. Его зрение…

— Я полностью согласен, — прервал его Альбус. — Мне только жаль, что мы не смогли забрать вас раньше. — Он замолчал и взял из никогда непустеющей вазочки сладости. — Лимонную дольку? Нет? Сядь, пожалуйста, по крайней мере, Северус. Поппи сказала мне, что ты продолжаешь навещать Гарри и беспокоишься о его состоянии.

Не чувствуя себе достаточно уверенно, Северус сел, но от сладостей отказался. Мысль о том, что он пообещал себе никогда так не поступать, захватила его разум и затянула его в свою безрадостную глубину.

— Беспокоюсь? Конечно, черт возьми, я весьма обеспокоен. Любой, у кого есть совесть, забеспокоился бы. Любой, у кого есть человечность. Если ему суждено стать чертовым Избранным, который уничтожит Темного Лорда, я очень сомневаюсь, что его безжизненное состояние будет работать в нашу пользу.

— Следи за своим языком, Северус.

Мастер зелий ухмыльнулся, но склонил голову.

— Мои извинения, директор.

Альбус вздохнул и потер переносицу под очками. Затем он положил руки на стол, сцепил их вместе и всмотрелся сквозь стекла в Северуса.

— Я распорядился, чтобы его забрали в Святого Мунго, там о нем позаботятся.

Северус вскочил на ноги.

— Что? Вы ведь шутите! Пресса пронюхает об этом раньше, чем вы сможете сказать «Мальчик-Который-Сошел-С-Ума». И там он не будет в безопасности от Темного Лорда, я могу заверить вас в этом.

Вскинув руки, Альбус сказал:

— Что ты хочешь, чтоб я сделал, Северус? Его семья сбежала, его крестный тоже покинул нас. Я не могу отправить его к Уизли, потому что беспокоюсь об их безопасности, и он просто не может оставаться в больничном крыле до полного выздоровления.

Это было правдой. Он не был уверен, почему в нем возникло такое праведное негодование о судьбе мальчика, но ничего не мог с этим поделать.

— Он не может отправиться в Мунго. Они не имеют понятия, как помочь ему. И кто будет там за ним следить, ведь, если верить словам Минервы, все крайне заняты?

Во взгляде Альбуса смешались боль и непреклонность.

— Северус…

— Я позабочусь о нем, — предложил Северус, и сразу же подумал: Что? Но его губы продолжали шевелиться. — Он останется в моих комнатах, и я прослежу, чтобы он пришел в себя. — Или умрет, пытаясь сделать это.

Слабый намек на улыбку появился на губах Директора — тень его привычного веселья.

— Если ты думаешь, что это сработает…

— Это может быть единственным реальным шансом, который есть у мальчика, — тихо сказал Северус, мысленно ударив себя.

* * *

Час спустя у кровати Поттера Северус был готов снова побить себя за то, что вообще предложил это. Мальчик все так же тихо лежал. Он не отреагировал даже тогда, когда его приподняли, чтобы напоить зельем. Поппи сказала ему, что ребенок не двигался с тех пор, как Северус дал ему то зелье для глаз.

Несколько кошмарных секунд он думал, что по невнимательности отравил мальчика какими-то токсинами, поражающими нервы. Но в настоящее беспокойство это не переросло: он трижды мысленно проверил и зелье в целом, и его состав, прежде чем удовлетвориться тем, что не был напрямую виноват в нынешнем состоянии мальчика.

Но вот не напрямую…

Несомненно, частично его предложение забрать мальчика было вызвано виной, грызущей его изнутри, и чувством, что он должен был сделать больше — или меньше — чтобы предотвратить то, что сделали с ним Волдеморт и его двое главных приспешников. А он ненавидел вину, ненавидел ее с никем не замечаемой страстью, кроме, возможно, неприкрытой ненависти к Сириусу Блэку, неважно, что он сказал Поттеру во время их заключения. Он просто не относился к тому типу людей, что поощряли самобичевание. Если бы он мог смягчить свою вину помощью мальчишке, то было бы гораздо лучше.

Вздохнув, Северус заставил себя вновь вернуться к работе и встал.

Рядом с его локтем появилась Поппи.

— Я могу отменить мою поездку, — сказала она снова.

Северус покачал головой, нагнулся над кроватью и прижал худого ребенка к груди. Он не почувствовал веса тела, как будто ничего не было внутри. Никого не было дома. Северус распрямился, держа Поттера на руках.

— Нет. С нами все будет в порядке. А ты должна повидаться со своей семьей.

— Северус… ты уверен, что это хорошая идея? — ее обеспокоенный взгляд был направлен в той же степени на него, что и на мальчика, и это насторожило профессора ненадолго.

— Нет, — ответил он. — Но это должно быть сделано.

Она неуверенно кивнула, и он понес надежду магического мира, маленького сломанного ребенка, в свои комнаты.

После того, как он уложил мальчика в наколдованную ранее кровать, стоящую в только недавно созданной комнате, Северус отошел и бросил взгляд на Поттера… Гарри. Он полагал, что если ему предстоит заботиться о мальчике, они должны общаться немного более неформально. Но, тем не менее, он не потерпит никакого неуважения! Никакой дерзости…

Ненадолго прикрыв глаза, Северус вздохнул. Сейчас у него не было причин злиться на мальчика. И он не мог достаточно хорошо выразить свою усиливающуюся злость на Люциуса и Волдеморта — своих врагов, неважно, что мальчик был легкой мишенью для него в прошлом.

Он заметил, что Поппи прекрасно справилась со своей работой и исцелила физическое тело мальчика… по крайней мере, ту его часть, что не была скрыта больничной пижамой и доступна его взору. Розовые шрамы пересекали руки, но было видно, что со временем они пропадут. Однако его больше беспокоил живот мальчика. Он поднял его рубашку и проверил. И был рад тому, что многие шрамы под ней тоже исчезнут. Некоторые из них выглядели отвратительнее остальных и, вероятно, были делом рук Беллы. Он мог бы попробовать на них зелья.

Что касается разума мальчика… что ж.

Но сначала самое необходимое. Еда, вода, сон. Плюс одежда, кров и безопасное место. Остальное придет со временем.

Ни о чем не думая, он отпустил пижаму, а затем откинул непокорные пряди черных волос с глаз мальчика. Его пальцы коснулись шрама в виде молнии на лбу Гарри, и он покачал головой. Так много боли.

Поступал ли он правильно? В действительности, он не знал, как заставить мальчика чувствовать себя лучше, не знал, может ли ему вообще что-то помочь. Но если они хотят победить в этой войне, то для борьбы им нужен избранный боец. Ненавидя себя за размышления о мальчике как о залоге победы — а не о том, каким он был, чистым и простым, также как и сам Северус когда-то — он знал, что должен сделать то, что лучше для Волшебников, но это не значит, что так будет лучше для Гарри.

— Возвращайся к нам, дитя, — прошептал он, аккуратно взяв голову мальчика в руки и начав поглаживать его виски. — Я знаю, что ты не хочешь, но ты нужен нам здесь.

Ответа не последовало. Не то чтобы он на самом деле ждал его, но это был бы приятный сюрприз.

* * *

В темноте чулана Гарри спокойно плыл по волнам, таким же тихим, как луна. Он был один здесь, как ему и нравилось. Ничто и никто не мог прикоснуться к нему. Даже когда он почувствовал прикосновение, он знал, что это были просто пауки и ничего другого. Пауки плели свои паутины, занимались своими собственными делами и не намеривались давать ему знать, что они здесь. У него не было проблем с пауками.

Здесь не было боли, а ощущения были приятными. Годами, день за днем, это место было частью его тела, его жизни. Здесь ему было удобно и спокойно. После долго периода покоя, он смог даже услышать чей-то голос. Тихий и странно свистящий, шепчущий ему, что все в порядке, что с ним все в порядке и что больше ничто не причинит ему боли. Он так сильно хотел верить этому голосу, что когда тот прошептал, что позаботиться о нем, если он только позволит ему, он не смог отказать.

— Просто позволь мне, — шептал голос, обещая безопасность, тепло и заботу, каких он никогда не знал.

— Никакой боли, — прошептал Гарри в ответ.

— Никакой боли, — согласился голос. — Безопасность, мой дорогой, милый мальчик. И любовь.

Он не стоил любви, никогда не стоил. Так давно, как он мог вспомнить, там, в чулане и темноте, никто никогда не говорил ему эти три маленьких слова, слова, которые он страстно желал услышать… Я люблю тебя. И он знал, что был ничем, никчемным, жалким уродом, и все-таки… он так сильно хотел, чтобы его любили.

Прошло много времени, насколько много он не мог сказать, и, в общем-то, ему было все равно. Но, наконец, он уступил утешающему, скользкому голосу и разрешил ему проникнуть сквозь его последний барьер, впустил внутрь.

И ненадолго воцарилось спокойствие.

* * *

Северус был вне себя. Больше недели прошло, а изменений в состоянии юного гриффиндорца не было. Северус кормил его, поил зельями и чаем, очищал мальчика заклинанием и одним взмахом палочки растворял жидкость из мочевого пузыря. Свою прежнюю палочку Северус заменил на ту, что он хранил на непредвиденные ситуации, ведь его собственная осталась в том ужасном поместье. Он следил за тем, чтобы мальчику было удобно в кровати ночью и в течение утра, когда он готовил зелья для Гарри и для школьного лазарета, а днем укладывал мальчика на диван перед огнем в главной комнате, так как ему казалось, что мальчику нравилось это в Топсхаме.

Из-за того, что Гарри продолжал оставаться таким безразличным, Северус не мог быть даже уверенным в состоянии его глаз. Хотя он дал мальчику еще несколько порций разработанного им зелья, он не имел понятия, сможет ли тот снова видеть. Но каждый день Гарри устремлял взгляд на огонь и смотрел на него, почти не моргая, по-видимому, завороженный пламенем. Так что, по крайней мере, Северус продолжал хранить большие надежды.

Несколько раз губы Гарри двигались, но с них не слетело ни единого звука. Кроме единственного случая, вспоминания о котором до сих пор заставляли Северуса морщиться. Несколько дней назад, когда мальчик лежал на диване перед камином, Северус вслух читал статью из нового журнала о зельях, надеясь, что Гарри наконец-то отреагирует на звук его голоса, и услышал приглушенное шипение. Больше всего это напоминало проклятый Парселтанг, который доставил мальчику столько неприятностей на втором курсе. Но звук длился лишь секунду, и, когда он встал, подошел к мальчику и присел перед ним, встретив пустой взгляд, он не был уверен, что вообще что-то слышал.

Если Гарри и произвел какой-то шум, то теперь он снова замолчал.

Вот почему он был так ошеломлен, когда, заняв свои привычные места (Гарри на диване, а он в кресле) и читая вслух исторический журнал о волшебниках, он услышал тихий голос:

— Пожалуйста, немного воды?

Северус чуть не выронил журнал. Но удержав его в руках, поторопился отложить его и вскочил на ноги.

— Гарри? — спросил он, вглядываясь в мальчика.

Зеленые глаза устало уставились на него, и искра в них была слабее, чем он когда-либо видел — кроме, возможно, той ночи, когда умер Седрик Диггори — но она была.

— Ты можешь видеть меня?

Гарри тяжело моргнул, но кивнул.

— Расплывчато.

— Твои очки, — оглянулся Северус, найдя ужасные очки-велосипеды на соседнем столике. — Вот, позволь мне, — продолжил он, когда мальчик попытался высвободить руки из-под одеяла, и надел очки на Гарри. — Лучше?

— Да, сэр. — Его голос был неуверенным и тише шепота. Если бы в подземельях не было так тихо, Северус бы ни за что не расслышал.

Через мгновение он призвал небольшой стакан с водой и подождал, пока Гарри высвободит руки, чтобы взять его. Руки мальчика все еще дрожали, когда он брал напиток, но уже не так, как в лазарете, просто слабая дрожь. Как оказалось, новое зелье против последствий Круциатуса, которое он разработал для тех, кто подвергся длительному воздействию, успешно работало. Он отправил образец в Святого Мунго.

Гарри пил воду — первое самостоятельное действие, которое он сделал со времени их заключения, и Северус смотрел на него со странным удовлетворением.

Когда мальчик выпил почти половину стакана, он остановился и снова закрыл глаза.

Северус забрал у него стакан и отослал на кухню.

— Гарри? — сказал он снова. — Есть что-нибудь еще, что я могу для тебя сделать?

— Устал, профессор, — сказал мальчик, и не открыл глаза вновь, хотя и натянул одеяло повыше и завернулся в него. — Просто устал.

Что ж.

Это было начало.

Да-да, я сама в шоке от того, как мы быстро справились с очередной главой. Так что наслаждайтесь =)

— Устал, профессор, — сказал мальчик, и не открыл глаза вновь, хотя и натянул одеяло повыше и завернулся в него. — Просто устал.

Это было начало.

Лежа на удобном диване, Гарри устало наблюдал, как профессор расхаживает по своим комнатам с грацией, обычно присущей кошкам. Он и другие гриффиндорцы часто называли Снейпа Сальным Мерзавцем или Большой Летучей Мышью Подземелий, но, по правде говоря, он был совершенно не похож на летучую мышь или ужасного мерзкого… было ли «мерзкий» словом? Гарри обдумывал это, радуясь тому, что в его сознания нашлось что-то, не связанное со Снейпом и его комнатами, на чем можно было сфокусироваться. (прим. переводчика: в англ. языке не сущ. как такого слова gittish (от git — мерзавец), чего не скажешь о русском. Так что получается такая вот заминочка. Учтите здесь и дальше по тексту)

Немного поразмышляв, он решил, что если «мерзкий» и не было словом, то оно должно было им стать. Хотя Гермионе, казалось, весьма не любившей слова, которые нельзя было отыскать в книгах, будет непросто пережить это.

Если уж на то пошло, он все еще не имел понятия, почему находился в комнатах Снейпа, да и вообще в Хогвартсе. Снейп не сказал ему. Он вообще не отличался разговорчивостью с тех пор, как Гарри очнулся вчера утром… если это можно было так назвать, ведь, в действительности, он чувствовал себя как будто он спал с открытыми глазами… долгое время. Но он очень, очень устал, а в мозгу было полно неясностей, что ему совершенно не нравилось, но Снейп не дал никаких объяснений, совсем. Прямо сейчас профессор наблюдал за взаимодействием зелий. Казалось, его совсем не заботило, говорил Гарри или нет, что вполне устраивало мальчика. И, казалось, Снейп не был против того, чтобы Гарри просто лежал, свернувшись в клубочек, перед огнем.

Конечно, прошлой ночью он настоял на том, чтобы Гарри отправился в кровать в «разумное время», и даже дал ему ужасное на вкус Зелья Для Сна Без Сновидений перед тем, как Гарри почистил зубы (новой щеткой!). А утром Снейп спросил его, что тот хочет на завтрак, помогая ему встать с кровати, хотя Гарри думал, что может просто остаться лежать. Но большую часть времени он был очень немерзким. Очень не похожим на «настоящего» Снейпа. Гарри не знал, что думать обо всем этом.

Но, по крайней мере, профессор, казалось, нашел то, что искал, и вернулся к креслу, которое он занимал вчера, несся книги разных размеров. Гарри уютно устроился под своим одеялом на диване, наблюдая, как Снейп время от времени переворачивает страницы.

В конце концов, мужчина поднял взгляд на Гарри, который притворился, что рассматривает книжный шкаф.

— Ты голоден? — спросил он, оглядывая его острым взглядом темных глаз. — Хочешь пить?

— Нет, сэр.

— Есть что-то, о чем ты хочешь поговорить, Гарри?

Гарри чувствовал себя неуютно, но покачал головой. Насколько странно то, что профессор называл его по имени? Что с ним случилось? Почему он так внезапно изменился?

— Нет, сэр.

— Очень хорошо.

Профессор снова замолчал, и в комнате не было слышно ни звука, кроме шуршания переворачиваемых страниц. Мужчина так низко склонял голову над книгой, что его ястребиный нос почти касался страниц, словно шрифт заставлял его щуриться. На Гарри со всей силы нахлынуло воспоминание, которое ему даже не принадлежало.

— Простите, — внезапно сказал он.

Снейп поднял взгляд и встретился с глазами Гарри, и было в его взгляде что-то, что Гарри не мог разобрать. Беспокойство? Забота? Он не был уверен, но знал, что этому не полагалось быть на лице Снейпа, чем это ни было.

— О? За что?

— За то, что смотрел, — Гарри сцепил руки вместе и не мог не опустить взгляд. Но он же гриффиндорец! Так что ему пришлось взглянуть в лицо своим прошлым ошибкам. Ведь он был так обязан Снейпу. Профессор выглядел лишь смущенным, а не разозленным, так что Гарри пояснил: — В ваш Омут Памяти. В прошлом году. Я вообще не должен был этого делать, простите.

Снейп вздохнул и закрыл книгу. В его глазах сверкала такая ярость, какую Гарри помнил с последнего урока Окклюменции, но в этот раз профессор не кричал и не бросал ничего, а спустя мгновение покачал головой. Его голос был странно… спокойным, когда он сказал:

— Что сделано, то сделано, Гарри.

— Я просто подумал… — Гарри покачал головой, повторяя жест профессора. Он не будет оправдываться, не в этот раз. Он был настолько глуп, что залез в мысли профессора, и лишился всех шансов научиться чему-то важному из-за простого любопытства. — Мне все еще жаль, — пробормотал он.

Но Снейп нахмурился.

— О чем ты думал?

Зажмурившись на мгновение, Гарри пожал плечами, а затем снова уставился на свои руки.

— Я думал, вы скрывали что-то важное от меня, Вы и Дамблдор. Что-то, что могло бы помочь мне выяснить о тех глупых снах, которые Вол… — комок застрял у Гарри в горле, и он не смог закончить. Его желудок снова скрутило, и он поднял руки, закрывая лицо.

— Гарри? — Снейп был гораздо ближе в этот раз, и Гарри инстинктивно вжался в диван. — Что такое?

Гари не ответил. Внезапно он почувствовал такой страх, какой еще никогда не испытывал, а его шрам вспыхнул, и он не был точно уверен из-за чего. Он просто знал, что не должен двигаться и говорить, иначе он закричит и уже не сможет остановиться, а он действительно не хотел этого.

Тихий голов внутри него успокаивал:

— Шшш, все в порядке. Ты не можешь доверять ему, но все хорошо. Я никому больше не позволю причинить тебе вред... — и Гарри немного расслабился.

Прогнулся диван — профессор сел рядом с ним. Гарри немного потер свой шрам и глубоко вздохнул перед тем, как открыть глаза. Несколько долгих минут они оба хранили молчание, пока Снейп не сказал самым нейтральным тоном, который Гарри когда-либо слышал от него:

— Ты просто подумал о Темном Лорде?

— Да, сэр, — сказал Гарри. — Почему?

Глаза Снейпа сузились, и Гарри еще немного отклонился назад.

— Что ты помнишь о том, как попал сюда? — спросил профессор.

— В Хогвартс?

— Да. И в мои комнаты.

Гарри пожал плечами.

— Я точно не знаю. Должно быть мне было нехорошо. Я был у Дурслей, и они… — вновь боль пронзила его, и он остановился, скорчившись от боли в животе.

— Они уехали, — сказал Снейп очень тихо, как будто Гарри мог сбежать, заговори он громче.

— Ага. Да, сэр. — Гарри взглянул на него. — Поэтому я здесь? Потому что они уехали?

— В том числе.

— Я останусь здесь до конца лета? — С вами, не произнес он вслух.

Снейп кивнул.

— Вероятнее всего, — профессор поднялся и начал перекладывать книги, одну за другой, занимая этим свое время и выглядя при этом чем-то обеспокоенным. Затем он вернулся и встал перед Гарри, который осторожно уставился на него в ответ. — Я полагаю, что ты вытолкнул несколько своих воспоминаний, так чтобы не было необходимости справляться с ними. В этом нет ничего хорошего ни для тебя, ни для твоего выздоровления. Более того… — он сделал паузу и достал палочку. — Я помогу тебе их восстановить.

— Что? Нет! — Гарри поднял руки, будто бы это могло остановить Снейпа. — Нет, я не… вы не можете шарить у меня в голове.

Вопреки его ожиданиям, на лице профессора не появилось усмешки, когда тот сказал:

— Нет, могу. Тебе будет лучше… потом. Ну а сейчас это… Я извиняюсь за то, что это может причинить тебе боль.

— Видишь! — воскликнул голос внутри него. — Я знал, что он причинит тебе боль. Ты не можешь доверять ему, только мне…

— Нет! Я не позволю вам! — сказал Гарри и вскочил с дивана, отвернувшись, чтобы избежать взгляда мужчины. Он пытался обогнуть Снейпа, чтобы добраться до комнаты, в которой спал прошлой ночью.

Но Снейп был быстрее, почти как ловец, он схватил Гарри за руку и развернул.

— Вы избегали этого несколько дней, Поттер…

— О, посмотри, как он разозлился, и так быстро! — предупредил голос. — Присматривай за ним, держу пари, он может ударить!

— …я и не позволю тебе больше прятаться.

— Позвольте мне уйти, — крикнул Гарри и дернул рукой, пытаясь вырваться из цепкой хватки Снейпа. — Пожалуйста! Дайте мне уйти!

Но Снейп толкнул его на диван.

— Сядь и посмотри на меня — приказал он.

— Не позволяй ему! Он только причинит тебе вред! Ты слышал его, он не беспокоится о тебе, только о том, что он может сделать с твоим разумом.

— Я знаю! — прошипел Гарри в ответ. — Я не позволю ему…

Краски исчезли с лица Снейпа, а рука, державшая Гарри, пропала.

— С кем вы разговариваете, Поттер? — сказал он тихо. — Отвечайте мне!

— Я… я не… Не ваше дело! Ни с кем. Просто оставьте меня в покое! — Гарри снова кинулся мимо Мастера Зелий, и в этот раз Снейп даже не пытался поймать его. Гарри добрался до своей комнаты, захлопнул ее за собой, осмотрелся и снова насторожился, когда понял, что его палочка пропала.

Где она? Ее забрал Снейп?

Холод накрыл его, снова заполнив желудок, но он согрелся от звука тихого голоса внутри, когда тот тихо спросил:

— Разве тебе нужно спрашивать? Ты знаешь, что он сделал это. А теперь, позволь мне показать тебе, как запереть дверь без палочки.

* * *

Ошеломленный Северус позволил мальчику сбежать. Позади него захлопнулась дверь, и этот звук вывел его из ступора. Он не мог ошибиться. Мальчик снова говорил на Парселтанге, а был только один человек с которым он мог говорить на нем. Он связался с Дамблдором через камин, а затем перенесся в кабинет директора и рассказал о том, что его тревожит.

Однако вместо того чтобы выказать какое-либо беспокойство, Альбус, казалось, был… поглощен решением многочисленных вопросов, требовавших его внимания: новым Министром Магии, ежедневными сражениями с Пожирателями Смерти и их союзниками в различных городах по всей территории островов.

— Он получил доступ к разуму мальчика! — почти прокричал Северус после десяти минут попыток убедить старика в страшности ситуации. — Поттеру всегда с трудом давалась защита разума, но в этот раз… он совсем не защищался. Я могу только догадываться, что Темный Лорд сказал ему, чтобы проникнуть в его разум, что он пообещал ему сделать.

— Тебе нужно найти способ прекратить это, Северус, — сказал Дамблдор, его лицо было серым и изможденным. — Иначе тебе придется переменить свое мнение и отослать Гарри в Мунго.

— Конечно, нет! Все равно это не поможет. Если вы, конечно, не хотите вырастить еще одного Темного Лорда…

Взгляд Дамблдора похолодел.

— Я не верю, что мы обсуждаем это.

Северус покачал головой.

— Вы абсолютно не имеете понятия! Я видел, на что способен мальчишка. Как много боли он может вынести, и сколько ее потребовалось, чтобы сломать его. Он довольно легко отбрасывает свои человеческие чувства, когда с ними слишком сложно справиться. И он практически впитывал каждое слово, которое Темный Лорд говорил ему, просто потому, что тот стал тем, кто добровольно спросил, что он чувствует и чего он хочет. Как часто вы делали это. Альбус? Когда это делал хоть кто-нибудь?

— Но Том отвернулся от него, в конце концов.

— Это неважно! — воскликнул Северус, заскрежетав зубами и буйно жестикулируя. — Сейчас у мальчика нет воспоминаний о том, что случилось, и он не разрешил мне проникнуть к нему в разум, чтобы я мог показать их. Перед нашим побегом он доверял мне достаточно, так что что-то или кто-то настраивает его против меня. А если прибавить к этому разговорами на Парселтанге, то выходит, что он позволил Темному Лорду войти, и его воспоминания о том «предательстве» пропали.

Альбус вздохнул.

— Как я уже сказал, все остается на твое усмотрение.

— Прекрасно! — крикнул Северус и направился обратно к камину, зачерпнув горсть летучего пороха. — Я просто думал, что вы должны знать.

Когда пламя поднялось вокруг него, он увидел, что директор спрятал лицо в ладонях.

Дверь в комнату мальчика была закрыта, а когда Северус попытался открыть ее, то понял, что она была заперта с помощью волшебства. Невозможно! У мальчика не было палочки. Волдеморт забрал ее сразу после того, как его поймали. И сейчас она, возможно, была уничтожена. Конечно, как он уже говорил себе, мало что было невозможным, когда дело касалось Гарри Поттера.

— Alohamora, — приказал он, но дверь осталось запертой. Зарычав от раздражения, а не от беспокойства, он наложил еще несколько чар на дверь и был удивлен, поняв, что то из них, которое сработало, являлось одним из самых сильных, что он знал.

Он переступил через порог и столкнулся с очень злым Гарри Поттером. Он стоял безоружный, но, подняв одну руку так, как будто держал палочку, а в его глазах был намек на красноту.

— Гарри, — начал он, но был сразу же прерван.

— Уходите отсюда, профессор. Я не позволю вам проникнуть в мой разум.

Северус усмехнулся своей лучшей усмешкой.

— Но ты позволил Темному Лорду получить доступ?

— Нет! Никому.

— Тогда с кем ты говорил на Парселтанге? Скажи мне с кем, если не Темным Лордом, тогда я уйду и оставлю тебя в покое.

— Это не так!

— Откуда ты знаешь?

— Знаю! Я просто… я не…

— Откуда. Ты. Знаешь?

— Я… — мальчик схватился за голову в районе шрама, снова прошипев что-то сквозь стиснутые зубы.

— Скажи мне, что происходит. Гарри! Не говори с ним! — Северус кинулся к мальчику, так как тот начал оседать на пол, и подхватил его. Он опустился с мальчиком на пол, держа худое, дрожащее тело, как если бы это могло помочь.

— Нет… — вырвался тихий шепот из уст мальчика. — Сказал… никакой боли… обещал… никогда больше…

— О, дитя, — вздохнул Северус. Он прижал мальчика теснее, надеясь хоть немного его успокоить. — Он солгал.

Одна из моих любимых глав...

— Нет… — вырвался тихий шепот из уст мальчика. — Сказал… никакой боли… обещал… никогда больше…

— О, дитя, — вздохнул Северус. Он прижал мальчика теснее, надеясь хоть немного его успокоить. — Он солгал.

* * *

В конце концов, Поттер снова заснул, но Северус не был уверен: хорошо это или нет. Он держал подростка большую часть дня, оставаясь с ним даже тогда, когда он перестал бороться, лягаться и размахивать кулаками, будто маленький тролль. Он вымотался за час. Северус попытался пробиться к нему сквозь недавно выставленный блок, но Поттер больше с ним не разговаривал.

К тому же, что еще больше сводило Северуса с ума, Поттер все еще шипел на Парселтанге в те моменты, когда едва слышно не напевал себе под нос глупый мотив, который Северус почти что узнал. Даже погрузившись в полузабытьё, мальчик все еще тихо продолжал шипеть и напевать, что весьма беспокоило Северуса. Что он говорил? И что отвечал ему Тёмный Лорд?

У Северуса было несколько идей на счет того, как узнать об этом наверняка, но ни одна из них не была ни приятной, ни легкой, и, по крайней мере, одна обещала печальный исход для него и Поттера. Но когда мальчик внезапно совсем перестал реагировать на голос Северуса, мужчина понял, что должен срочно что-то предпринять, или мальчик будет потерян для светлой стороны. И хотя нынешнюю ситуацию отягощало отсутствие у Поттера психической стабильности, Северус не мог позволить Темному Лорду ускользнуть после содеянного.

Но сначала ему самому нужно успокоиться. Голова трещала, а ничего из того, что он придумал, не могло исправить положение. И это не измениться, если он не сконцентрируется. Так что, оставив Поттера на кровати, он вернулся в главную комнату, налил себе немного Огденского виски и выпил его в два глотка. Горло приятно обожгло. Затем он призвал бутылочку Успокоительной настойки и опустошил ее. Переждав десять минут, он вернулся в комнату Поттера.

Лицо Пот… Гарри, бледное и истощенное, было покрыто потом и искажено болью, будто мальчик вел внутреннюю борьбу. Если это действительно так, то хорошо. Северус мог с этим работать. Губы мальчика безмолвно шевелились, но когда Северус приблизил руку ко рту Пот… Гарри, то почувствовал лишь его тихое дыхание. Но не шипение. Тоже хорошо.

Прежде всего, необходимо, чтобы чертов Темный Лорд убрался прочь. Северус предпочитал иметь зрительный контакт для подобного, но это было абсолютно не обязательно. Вместо этого он положил руку на лоб Гарри и пробормотал:

— Legilimens.

* * *

Солнечные лучи полностью освещали карусель, где разукрашенные кентавры скакали рядом со старомодными, зависшими в воздухе коврами и цветастыми драконами. Гарри сидел на узкой деревянной скамейке, наблюдая, как кружится карусель, а легкий ветерок доносил до него запах сладостей. Окружавший мальчика парк был чистым и просторным. Гарри никогда раньше не видел таких красных и желтых цветов, такой пестрой зелёной лужайки и такого ярко-голубого неба. Дети смеялись и что-то кричали друг другу, залезая на драконов и кентавров, а звук веселой, доносившейся с карусели мелодии поднял ему настроение. Молодой черноволосый человек с темными глазами, сидевший рядом с ним, закинув руку на спинку скамьи, казалось, тоже был заворожен этой картиной.

Гарри не мог вспомнить, как попал сюда, но здесь было так спокойно и умиротворяющее, что ему не хотелось слишком сильно задумываться над этим. Его спутник по большей части молчал, иногда вставляя замечания с причудливой полуулыбкой на лице: «Какая прелестная погода» или «Какой прекрасный вид» — которые заставили Гарри согласно кивать.

Но все-таки Гарри знал, что что-то не так. День был слишком идеальным, а дети слишком невинными, чтобы быть настоящими. В тот момент, когда он подумал об этом, облака заволокли солнце, и Гарри вздрогнул. Всё погрузилось во мрак. Умирающее эхо детского смеха задержалось на мгновение и замолкло. Дети исчезли.

Он повернулся к молодому человеку рядом с ним, чтобы указать на это, а тот уставился на него, за его черными зрачками почти не было видно белков.

— Только ты можешь вернуть их назад, Гарри Поттер, — сказал он.

— Как? — Он не мог отвести взгляд от странных глаз. Он не хотел этого.

— Солнце. Если ты разгонишь облака, дети вернутся. Они невинны, Гарри. Такие счастливые и беззаботные. Ничто не может причинить им вред, пока они здесь, помнишь? — Молодой человек улыбнулся. — Ты хочешь вернуть их?

— Конечно, — сказал Гарри и сосредоточился на облаке, и оно уплыло, открыв солнце и вернув смех и детей. Счастье. Тени покинули его разум.

Молодой человек откинулся на спинку скамейки, слегка прикрыв глаза, и любовался пейзажем. Гарри снова расслабился. Как близко, — подумал он. Я должен избавиться от сомнений и страха. Только так я могу сохранить это.

* * *

Северус очутился на поляне среди желтых и красных цветов. Ветер донес до него звуки веселой музыки, и он обернулся. Музыка была знакомой… Ох. Та мелодия, что Гарри напевал. И действительно, на скамейке перед каруселью сидел Мальчишка-Котрый-Выжил, а рядом с ним молодой человек… чья внешность заставила Северуса вздрогнуть. Они оба выглядели расслабленно, наблюдая за движущейся платформой и пестрыми фигурами.

Северус направился к скамейке, быстро сокращая расстояние длинными шагами. Когда он приблизился к паре, то еще раз взглянул на карусель. На месте, где он раньше видел смеющихся детей на единорогах, драконах и метлах, были Инфери. Их мертвая плоть свисала кусками. Когда он подошел ближе, их пустые глазницы обратились к нему, обвиняя в неизвестных ему преступлениях.

В тот же время, что он увидел истинный облик «детей», цветы, среди которых он шел, обратились сухостоем, высушенным палящим солнцем. Деревья, голые и почерневшие от гнили, тоже обнажили свой лик. Ветер не шевелил их ветви, а земля превратилась в выжженный песок.

Но он был уверен, что Гарри не видел ничего этого. С его губ не сходила улыбка, а глаза были странно пусты и неподвижны. Он, как и молодой человек рядом с ним, был одет в школьную мантию, на которой отсутствовала эмблема факультета.

— Поттер, — позвал он.

Ответа не последовало. Ох, только не снова.

— Поттер, — уже крикнул он, — Гарри!

Мальчик обернулся. Его глаза расширились.

— Профессор?

Молодой человек — юная версия Темного Лорда — положил руку на плечо Поттера… Гарри. Мальчик дернулся, но не стал вырваться.

— По… Гарри. Иди сюда. Отойди от этого человека.

Глаза молодого Темного Лорда вспыхнули красным и снова потемнели, он прошипел что-то непонятное. Выражение лица Гарри ожесточилось.

— Я не знаю, что он тебе сказал, — сказал Северус быстро, — но он не желает тебе добра. Он лжет. Я говорил тебе об этом. Всё это ложь.

Гарри покачал головой. Солнце сверкнуло в его волосах, создав странное золотое кольцо над его головой. Ярко-зелёные глаза сузились, с подозрением глядя на него.

— Оглянись вокруг! — Северус сделал ещё один шаг вперед. — Здесь нет счастливых детей. Это не пасторальный воскресный день. Ты не можешь просто так скрыть истину за приятной ложью и надеяться, что все пройдет. Это не сработает. У жизни другие правила.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — сказал Гарри. — Вы не можете видеть то, что вижу я. Вы не знаете…

— Я вижу правду, Поттер, — ещё один шаг. — И я кое-что знаю о жизни. Даже то, что хотят скрыть. Но это не ты, Гарри. Ты Гриффиндорец, — он знал, что последняя фраза, взывающая к приверженности мальчика к его дому, была для него соломинкой. Но если это был единственный способ воззвать к его мужеству…

Гарри пробормотал что-то непонятное и похожее на "Шляпа хотела в Слизерин", но Северус не обратил на это внимание, тем более что Темный Лорд, принявший вид харизматичного, красивого и требовательного Тома Риддла, протянул Гарри руку, снова что-то прошипев, и Гарри ответил ему в той же манере.

Северус сделал еще один шаг к ним. Сейчас он был достаточно близко, чтобы схватить Гарри, если это потребуется, но продолжал держать руки при себе.

— Оглянись, Пот… Гарри, — попросил Северус. — Посмотри на истину вокруг.

Мальчик не предпринял ни единой попытки выполнить его просьбу. Вместо этого он снова прильнул к Риддлу, словно прося поддержку.

— ПОСМОТРИ!

Но Поттер по-прежнему ничего не предпринимал, а Риддл усмехнулся Северусу. Он ближе наклонился к Гарри и что-то шепнул на ухо мальчику. Тень скользнула по его лицу, но он продолжал смотреть на Северуса. Внезапное предчувствие заставило сердце Северуса пропустить удар, но он устоял. Потом Риддл обвил руками спину Поттера и прижался к телу мальчика, пытаясь показать Северусу, насколько сильно он контролирует Гарри.

Но он зашел слишком далеко.

Облака закрыли солнце, темные и сердитые, как и выражением ужаса на лице Поттера.

* * *

Гарри вскочил на ноги.

— Не прикасайся ко мне, — прошипел он молодому человеку, который вдруг показался до отвращения знакомым.

— Раньше ты не возражал, — ответил тот. Его голос, низкий и сладострастный, проникал в самое сердце.

Гарри сглотнул.

— Я… — растерявшись, Гарри отступил от него. — Ты… Я не помню того, что было раньше.

— Всё порядке. Я помогу тебе, — молодой человек обезоруживающе улыбнулся. — Подойди и сядь со мной снова, и мы будем наблюдать, как играют дети.

Небо совсем потемнело и затянулось тучами. Гарри не мог вспомнить. Ему не нравилось, что он не помнит. И хотя раньше человек на скамейке казался славным, он заставлял кожу Гарри чесаться. А потом был ещё Снейп…

— Профессор? — сказал он все еще неуверенно, надеясь на какую-нибудь помощь.

— Оглянись назад, Гарри. Пожалуйста.

Эта просьба, в конце концов, всё изменила. Гарри никогда не слышал таких интонаций у Снейпа, ни разу. Он обернулся к карусели, вглядываясь в то, что должно было быть картиной невинности, счастья и радости детства. Но все было другим, не таким, как за мгновения до этого.

Бледная, гниющая плоть и мертвые глаза. Безмолвие вместо смеха. Волна страха окатила Гарри при виде Инфери. Они сидели на обломках и двигались между ужасными фигурами демонических лошадей с горящими глазами, смотревших на своих всадников, а изо ртов их шла кровавая пена.

Гарри, спотыкаясь, отпрянул назад, подальше от кошмарного зрелища. Подальше от… Тома Риддла, подскочившего и схватившего его. Гарри снова с отвращением отпрянул от него. К горлу подступила угрожающе удушливая желчь. Его руки потянулись к горлу, и он почти кричал, когда сильная рука сжала его плечо. Он отдернулся, но снова задержал дыхание, потому что голос Снейпа призывал слушать и запоминать. Руки Снейпа снова опустились на его плечи, но в этот раз Гарри позволил ему это. Том взглянул на него, затем перевел взгляд на Снейпа, и ненависть в глазах Темного Лорда заставила Гарри принять решение, которое, возможно, было правильным.

— Помни, ребенок, — сказал Снейп. Его голос был странно успокаивающим, лишенным обычного сарказма. — Это трудно, я знаю, но тебе необходимо вспомнить.

Гарри закрыл глаза и кивнул.

— Что… что случилось, профессор? — спросил он.

Руки Снейпа сильнее сжали его плечи.

— Твои родственники сбежали, оставив тебя. Ты помнишь это? — когда Гарри снова кивнул, Снейп продолжил. — Темный Лорд отправил своих слуг схватить тебя, когда защита пала. Я думаю, это произошло через несколько дней после того, как Дурсли уехали. Я был там, и пытался помочь тебе, дать тебе зелье, после того, как Белла… после того, как она наложила на тебя Круциатус. Теперь ты вспоминаешь?

Гарри задрожал, нервно кивая. Он помнил это, и смех Беллатрис, и попытку обезоружить одного из Пожирателей, и зелье Снейпа. А затем он вспомнил… НЕТ!

Снейп продолжал, крепко его держа:

— Ты был пленником, и Темный Лорд пытался запутать тебя, получить твое доверие и поддержку. Но после того, как я убил Нотта, а ты потерял зрение, мы пытались сбежать от него, ты и я. Нас поймали, — Снейп остановился, его голос был таким тихим, что Гарри было почти его не слышно. И он не хотел его слышать, не хотел. Но он знал, что если убежит сейчас, то потеряет все. Но все же слезы потекли по его щекам, незаметно, безостановочно, и дрожь в ногах грозила подкосить его.

— Он… наказал тебя, — сказал Снейп. — Он, Люциус и Беллатрис. Они проклинали и пытали тебя, а потом изнасиловали. Вспомни, сейчас, Гарри. Перешагни через это, ты должен. Темный Лорд завладел твоим разумом, потому что твоя защита была слаба, и только ты можешь снова вытолкнуть его отсюда.

Гарри сжал зубы и прошипел.

— Нет… вы лжете.

— Я не лгу. Я знаю, ты не хочешь верить в это, но ты должен. Избегая правды, ты только помогаешь ему. Он причинил тебе боль, я знаю. Я видел, — Снейп сделал паузу. — Мне жаль.

— Вы ВРЕТЕ!

— Нет, Гарри, — голос Снейпа был таким сочувствующим, что внутри него что-то сжималось, — Я бы хотел, что бы это было так.

— Я не могу… Нет. Не заставляйте меня…

— Ты можешь. Ты сильный. Ты уже так много вынес. Посмотри правде в глаза.

Гарри судорожно вздохнул.

— Нет. Я не могу… Я не могу справиться с этим один.

Теплое дыхание Снейпа коснулось его шеи.

— Я здесь, ребенок. Тебе не придется столкнуться с этим в одиночку.

Взгляд Гарри был затуманен слезами, когда он уступил, но он все еще мог видеть все достаточно ясно. Мерзкая карусель медленно вращалась посреди темного и пустынного пейзажа. Пред ним стоял Волдеморт в своем нынешнем обличии: белая кожа, красные глаза и отсутствующий нос. Костлявая рука потянулась к нему.

— Убирайся от меня, — завопил Гарри. Комок застрял у него в горле, и он закричал, чтобы избавиться от него. — Убирайся! Уйди и ОСТАВЬ МЕНЯ ВПОКОЕ!

Красная вспышка накрыла все вокруг, она была ярче солнца и в десять раз горячее его кожи. Его пронзила боль от шрама, магический ветер окружил его подобно циклону. Ветер очистил его разум от видения. Карусель, скамейка, Темный Лорд — всё пропало.

Пусто. Всё прошло.

Единственным, что удерживало Гарри от падения, были руки, державшие его, словно якорь в этом вихре. В полной тишине, Гарри повернулся в этих руках, прильнув к своему профессору, и заплакал.

* * *

Вернувшись в спальню Гарри, держа прильнувшего к нему и плачущего мальчика, Северус отступил от его разума. Мерлин. Всё болело. Голова гудела, он чувствовал себя старой консервной банкой. Но теперь Гарри все помнил, и Темный Лорд покинул его сознание. Вот, что было важно. Северус полагал, что Волдеморту понадобится поменять тактику после насильственного изгнания из разума мальчика.

Однако сейчас Северус нужно утешить малька по мере его сил, чтобы тот мог выплакаться.

Прошу прощения за шероховатости в тексте. Мне очень не хватает Совенка.

Вернувшись в спальню Гарри, держа прильнувшего к нему и плачущего мальчика, Северус отступил от его разума. Мерлин. Всё болело. Голова гудела, он чувствовал себя старой консервной банкой. Но теперь Гарри все помнил, и Темный Лорд покинул его сознание. Вот, что было важно. Северус полагал, что Волдеморту понадобится поменять тактику после насильственного изгнания из разума мальчика.

Однако сейчас Северусу нужно утешить мальчика по мере своих сил, чтобы тот мог выплакаться.

* * *

— Где он?

Ремус никогда не выглядел таким злым, отметил Альбус. Даже когда Сириус пытался использоваться его в той выходке, которая чуть не закончилась смертью Северуса пятнадцать лет назад. И когда в конце третьего года обучения Гарри из-за побега Петтигрю невиновность Сириуса не могла быть доказана. И даже когда он узнал, что это Долорес Амбридж наслала на Гарри дементоров прошлым летом. Но здесь и сейчас он выглядел совершенно не способным контролировать внутреннего волка, и Альбус, впервые с тех пор, как познакомился с маленьким одиннадцатилетним Ремусом, боялся его.

Немного.

— Он в порядке, Ремус, — сказал он, зная, что в какой-то степени это было правдой.

— Это мне ни о чем не говорит! Это продолжается больше трех недель. Прошло три недели с тех пор, как он пропал, как мы узнали об этом, а все, что вы можете мне сказать, что он в порядке? Он все еще в плену у Вы-Знаете-Кого? Скажите мне хоть что-нибудь.

— Он свободен, Ремус.

Альбус предложил разозленному мужчине, только что кричавшему на него, сладости. Ремус даже не взглянул в их сторону. А директор отправил лимонную дольку в рот и начал посасывать ее, обдумывая свои дальнейшие слова.

— Его освободили неделю назад, но до последнего времени мы не были уверены, насколько он был травмирован. Пока мы не знали этого, мы не могли никому сказать. Ты знаешь, что вероятность того, что неверная информация просочится за пределы Ордена, слишком велика.

— Кто это «мы»? — взгляд Ремуса не мог соперничать со взглядом Северуса, но за последнюю минуту тоже достиг впечатляющих результатов. — Очевидно, вы могли сказать кому-то.

— Мадам Помфри, я и Севеурс, кончено, — он не втягивал в разговор с оборотнем остальных, не видя причины, чтобы они тоже имели дело с гневом Люпина.

— Почему «конечно»? — Ремус мерил шагами пространство перед столом Альбуса. — Он действительно был с Гарри все это время?

— Да. И до того, как ты спросишь, — сказал Альбус, подняв руку, — он не виноват в том, что случилось с ним. Он дал мне исчерпывающий доклад о заключении и освобождении Гарри и о своих действиях тоже.

Низкое рычание вырвалось из горла Ремуса.

— Я хочу увидеть его.

— Это невозможно.

— Альбус! Сейчас, в сущности, я являюсь его официальным крестным. Вы не имеете права…

— У меня есть все права! — Альбус попытался справиться с собой, наблюдая с достаточно близкого расстояния, как сильно его взрыв повлиял на молодого мужчину. Ремус выглядел пораженным, но не подозрительным. Хорошо. — Мы все еще не знаем, насколько сильно Волдеморт повлиял на защиту Гарри. Это все еще может быть опасно… и не только для него самого.

Ремус уже снова открыл рот, но закрыл его, скрипнув зубами. Его пожелтевшие глаза были по-прежнему сужены.

— И как же вы определяете уровень влияния? У Гарри все еще болит шрам? Или что-то хуже?

— Мне жаль, Ремус, но я больше ничего не могу тебе сказать. Когда его состояние улучшится и он сможет принимать посетителей, я дам тебе знать.

И хотя Ремус выглядел так, словно хотел продолжить спор, он удовольствовался простым сердитым покачиванием головы.

— Если вы еще раз допустите, чтобы ему причинили вред, я никогда не прощу вас.

Когда Ремус прекратил бушевать, Альбус подтвердил клятву. Он уже не был уверен, сможет ли он когда-нибудь простить себя.

* * *

А внизу, в комнатах Мастера Зелий три дня спустя после того, как Волдеморт был выгнан из его сознания, Гарри Поттер медленно восстанавливал силы.

Он был сыт по горло зельями. Он ненавидел их вкус, запах, внешний вид — все, что с ними было связано. Он ненавидел то, что был заперт в комнате без окон, в подземельях, без своей или любой другой палочки, без друзей и без какой-либо одежды, кроме той, что была выдана ему из личной коллекции черных рубашек, черных штанов и черных свитеров Снейпа.

И он ненавидел Глупого Сального Мерзавца.

Прямо сейчас он ненавидел Снейпа потому, что мерзавец не оставлял попыток заставить его принимать зелья против его желания и не убирался без того, чтобы о чем-нибудь напомнить ему, или спросить его о чем-то, или рассказать что-нибудь! Он уже разбил одно укрепляющее зелье о стену и был близок к тому, чтобы поступить так и с едой.

— Достаточно! — проревел Снейп и использовал свою палочку, чтобы призвать еще одну бутылочку с зельем. Поймав ее в воздухе, он взглянул на Гарри, словно тот принадлежал к виду жуков, который он никогда прежде не встречал.

Гарри взглянул на него в ответ, обхватив себя руками.

— Оставьте меня в покое!

— Это мое самое большое желание, Мистер Поттер, но вы должны принять зелье, это не обсуждается.

— Я. Не. Хочу. Больше. Чертовых. Зелий!

— А я не хочу, чтобы вы пачкали мои стены. Но жизнь это не всегда то, что мы хотим.

Гарри и сам мог бы это сказать.

— Что такое, Мистер Поттер? Вы потеряли дар речи…

— Я сказал и могу повторить это! Если бы я когда-нибудь получал то, что хотел, я бы жил с Сириусом вместо того, чтобы торчать с людьми, которые бросили меня; а еще лучше с мамой и папой! И я, черт возьми, был бы нормальным, а не глупым, избалованным, заносчивым, маленьким уродом! — он ударил кулаком по столу, бросив в лицо Снейпу его собственные слова, обрадовавшись, увидев, что мужчина почти что поморщился, услышав их. Остальные слова принадлежали дяде Вернону, и Гарри слышал их достаточно часто, чтобы увериться в их правдивости. — Я не буду пить противные, гадкие, ужасные зелья, чтобы избавиться от последствий Круциатуса и глупых кошмаров, или… или есть овощи, или отправляться в кровать в установленный час, или делать мою домашнюю работу, или еще что-нибудь!

К концу совей тирады он кричал. И несколько следующих минут он потратил на выравнивание дыхания. Его голова снова начала болеть, что случалось всегда, когда он, как называл это Снейп, слишком «перенапрягался». И его глаза тоже.

— Ты закончил?

Открыв рот, Гарри понял, что больше не может говорить или кричать. Так что вместо этого он просто кивнул.

— Хм, — приблизился Снейп. — В этот раз неплохо. Меньше десяти минут. Никаких самобичеваний. Никаких порезов, я полагаю? Ушибы?

Гарри покачал головой, смотря на руки. Он высказал все, что хотел, и поэтому уже успокоился. В холодном воздухе подземелий легкая дрожь сотрясла его.

— Одеяло? — спросил Снейп.

Кивнув, Гарри принял тот факт, что их «сражение» окончено, что он все сказал. Спустя минуту Снейп принес ему стеганное одеяло из его комнаты и накинул ему на плечи.

— Посмотри на меня, — сказал мужчина, и Гарри подчинился. Профессор вгляделся в его глаза: сначала в один, затем в другой — рассматривая их, и, в конце концов, кивнул. — Что-нибудь болит?

— Нет, сэр. Ну… немного.

— Подробнее.

— Они просто болят. Но не сильно.

— Очень хорошо, — вздохнул он. — Послушай, Поттер… Гарри, я знаю…

— Простите, сэр, — сказал Гарри, пытаясь избежать лекции. — Что потерял над собой контроль. — Снова.

— Многие вещи очень злят тебя. Так что не удивительно, что тебе захотелось немного понеистовствовать. — Снейп замолчал, а потом продолжил: — Но я заметил, что хотя ты и ругал зелья, которые помогают тебе справиться с твоей дрожью от Круциатусов, ты, к примеру, не имел ничего против самих проклятий.

Только не снова…

— Профессор, я не хочу говорить об этом.

— Да, я могу представить. Но ты помнишь, что я говорил до этого? О жизни и желаниях?

Гарри вздохнул.

— Можно… можно мне немного чая или еще чего-нибудь сначала?

Снейп кивнул и ушел в свою маленькую кухню, где он налил воды в чайник и поставил его на плиту. Пока он был занят, Гарри начал грызть ноготь большого пальца и кожу вокруг него, пока не появилась кровь. Маленькая ранка немного болела, и Гарри опустил руки на колени, когда Снейп вернулся с двумя чашками, кувшинчиком со сливками и маленькой сахарницей. Гарри положил немного сахара в свой чай и подул, чтобы слегка остудить жидкость. Снейп ждал, держа в руках свою собственную чашку и наблюдая за ним.

— Я не знаю, что вы хотите от меня услышать, — сказал Гарри через некоторое время.

— Возможно, тебе стоит начать с чего-нибудь простого. Например, почему твои родственники бросили тебя, когда сбежали из Суррея?

— О, и это легко? — проворчал Гарри.

Снейп красноречиво пожал плечами, и Гарри понял, что сейчас мужчина не мог придумать более простого вопроса. Гарри знал, что это правда, но ему это все равно не нравилось.

— Прекрасно. Они оставили меня, потому что ненавидели.

— Ты уже говорил это прежде. В чем это выражалось?

Теперь была очередь Гарри пожимать плечами.

— Я не знаю.

— Поттер…

— Ладно! Они ненавидели все, что связано с магией, а значит, и меня тоже. Они думали, что мои родители были уродами. Вместо того, чтобы рассказать мне правду об их смерти, они обвиняли моего отца в том, что он был пьян за рулем, что и привело к аварии, в которой они погибли. А я ничего не знал, пока в мой одиннадцатый день рождения Хагрид не рассказал мне.

Снейп кивнул и знаком показал ему продолжать.

Гарри бросил на него взгляд, снова начиная злиться.

— Что еще вы хотите знать? Что они думали, что, заставляя меня жить в чулане в течение десяти лет, они избавят меня от моего уродства? Что они отдали мне вторую спальню Дадли только после того, как пришло письмо из Хогвартса, просто потому, что они боялась, что кто-то, наконец, начал наблюдать за тем, как они обращались со мной? Или как они заставляли меня работать, словно я был домовым эльфом, и позволяли мне есть только объедки, если вообще не оставляли меня без еды? — он поднял руку к голове и закрыл глаза, пытаясь унять боль. — Они ненавидели меня. Вот и все.

— Понятно, — сказал Снейп медленным и нейтральным голосом, словно очень осторожно подбирая слова, — как сильно тогда тебя могли задевать упреки о твоей… избалованной жизни от тех, кто и понятия не имел.

— От вас, например? — спросил Гарри, подняв голову.

Снейп склонил голову. Его глаза очень хорошо скрывали его истинные мысли, а Гарри не нравилось незнание того, мог ли Снейп действительно сожалеть о сказанном.

— Так, — продолжил профессор, — расскажи мне об этом чулане.

В этот раз Гарри опустил голову на руки, лежащие на столе, и застонал.

— Я не хочу…

Снейп в ответ лишь поднял брови.

— Ты сам упомянул его.

— Прекрасно! Мой чулан под лестницей. Он был моей спальней до того, как я получил письмо, — Он тяжело вздохнул и поднял голову, посмотрев Снейпу в глаза. — Но вы уже должны были знать об этом или… Кто пишет Хогвартсские письма?

— Автоматическое перо. А что?

— На моем был адрес «Чулан под лестницей». Именно поэтому они отправили меня жить в комнату. Кто бы мог подумать, что они были такими же глупцами, как и я. Но я всегда думал, что Дамблдор знал обо всем с тех пор, как пришло мое письмо.

Снейп покачал головой.

— Я сомневаюсь, что он знал, как плохо обращались с его Золотым Мальчиком.

— И все-таки, — Гарри сделал еще один глоток. Это был довольно хороший чай с добавками корицы и апельсина. Легчайшая улыбка коснулась его губ. — Понимаете, я на самом деле не знал, что что-то было не так, пока не стал старше. По крайней мере, до начальной школы. Я думал, все уродливые кузены живут в шкафах.

Ответ Снейпа в виде полунасмешливой улыбки показал, что тот знал, что Гарри шутит. По большей части.

— Какую работу по дому делают домашние эльфы в Суррее?

Гарри снова пожал плечами. Ему довольно неплохо получалось уходить от ответа, и Снейп позволил ему это делать, иногда. А иногда — нет. Когда мужчина поднял брови, Гарри вздохнул. Это был не тот случай.

— Ну, вы знаете, уход за садом, поливка, подрезание живой изгороди и деревьев, стрижка лужайки. Хм, вытирание пыли, пылесос, готовка, уборка ванных и спален, подметание. Ну, вы знаете, домашняя работа.

С нечитаемым выражением лица, Снейп сказал:

— Вы делали всю эту работу?

— Ну да. Я начал с таких мелочей, как вытирание пыли и все-такое. Но к тому времени, как мне исполнилось четыре или пять, я уже мог готовить. А когда я пошел в начальную школу, я выполнял уже большую часть наружной работы. А что? — Гарри усмехнулся над своей чашкой. — Вы думали, я был ленивой толстой задницей?

Похоже, это было именно тем, что думал о нем профессор, по крайней мере, он не стал ничего отрицать.

— А отсутствие правильного питания, я полагаю, было ответственно за то, что, возвращаясь после каникул, ты всегда выглядел более костлявым, чем когда уезжал отсюда?

— Я не костлявый!

— И тем ни менее, — Снейп вернулся к своему чаю и сделал большой глоток, его лицо ничего не выражало, за исключением легкого блеска в глазах.

Гарри попытался справиться со своим возмущением и попытаться ответить на вопрос. Но костлявый! И это говорит худой, похожий на летучую мышь, сальный…

— Поттер!

Вздохнув, Гарри продолжил.

— Ну, дяде Вернону нравилось кричать, когда у меня что-то не получалось. Но, по большей части, именно тетя Петуния оставляла меня без еды. Хотя обычно я ел каждый день.

— Обычно?

— Иногда, нет. Если я делал что-то действительно ненормальное. Я мог провести несколько дней в чулане без всего.

— Сколько тебе было лет? Когда они отправляли тебе в твой… чулан?

Гарри сузил глаза.

— Я уже говорил. Пока мне не исполнилось одиннадцать.

— Запирали?

— Хм, ну да.

— А туалет?

— Что! — он не собирался обсуждать это со Снейпом. Никогда! Ни за что!

— Я скажу по-другому, если хочешь. Они разрешали тебе выходить в туалет?

— Нет! Я был вынужден использовать ведро! Теперь вы счастливы?

Снейп опустил свою чашку и незаметно поднял палочку, словно ожидая, что придется что-то чинить вскоре. Но его голос был спокойным, когда он произнес:

— Неужели ты действительно думаешь, что я такой великий садист, чтобы получать удовольствие от такого?

Сквозь сжатые зубы Гарри процедил:

— Нет, сэр.

Опустилось долгое молчание, во время которого они оба выжидали, сможет ли Гарри разжать челюсть самостоятельно. Когда стало ясно, что этого не произойдет, Снейп сказал:

— Ты хочешь разбить чашку, Гарри?

Гарри сжал упомянутый предмет в руках. Он легко смог представить, как глупая чашка летит к стене и разбивается об нее на миллион глупых, чертовых, острых, восхитительных кусочков. Это было замечательно.

— Да, сэр.

— Очень хорошо, — Снейп почти неслышно вздохнул. — Но сначала допей свой чай.

Извините, глава ужасна. Все эти наводнения в Европе, жара здесь, в России, и вероятность срыва поездки оказали на мой мозг не очень благотворное влияние. Возможно, я смогу выложить еще и 16 главу до отъезда, все-таки у меня будет пара свободных дней в Питере.

Гарри сжал упомянутый предмет в руках. Он легко смог представить, как глупая чашка летит к стене и разбивается об нее на миллион глупых, чертовых, острых, восхитительных кусочков. Это было замечательно.

— Очень хорошо, — Снейп почти неслышно вздохнул. — Но сначала допей свой чай.

* * *

Это становилось смешным, решил Альбус. Он тоже мог бы сделать заявление перед журналистами: «Мальчик-Который-Выжил спасен! Прекратите докучать директору!» Но, увы, это вряд ли бы положило конец явному давлению со стороны Скримджера, хотя и могло бы приостановить поток обеспокоенных посетителей, приходивших к нему со страстными речами в попытке выяснить местонахождение Гарри. Он взглянул поверх очков на Рубеуса Хагрида, который надеялся передать мальчику некоторые из его любимых сладостей.

— Боюсь, Гарри еще не совсем готов принимать посетителей, Хагрид, — сказал он полувеликану. Наверняка это Молли подбила его на это. Ведь только вчера она пообещала Альбусу, что будет надоедать ему всеми возможными способами, пока он не сознается, где мальчик! Конечно, она сказала это в более вежливых выражениях, но суть от этого не поменялась.

— Я прост беспокоюсь о нем, — признался Хагрид. — Не видел его с тех пор, как он уехал. Да и никто не видел.

— Ах, здесь ты ошибаешься, — заверил его Альбус, натягивая самую подходящую улыбку. — Я сам навещаю его и пристально слежу за его прогрессом. — Через наблюдателя. — А сейчас, если ты меня извинишь, мне нужно встретиться с представителями Министерства по поводу происшествия в Уэллсе (1) на прошедших выходных.

— Конечно, сэр. Ужасные дела творятся, ужасные. Передадите эт Гарри, ладно? Ему нравятся эти кексы.

— Конечно, Хагрид. Доброго дня.

После ухода полувеликана, в распоряжении Альбуса было десять минут, которые он собирался потратить на подготовку к очередному запланированному нападению со стороны Скримджера. После встреч с этим, напоминающим льва мужчиной он всегда чувствовал легкое недомогание, и порой хотелось проклясть Министра, чтобы положить этому конец. Но политика требовала соблюдения определенных правил, ведь он не может позволить еще большее, чем в прошлом году, вмешательство в дела Хогвартса. По крайней мере, эту ведьму, Амбридж, упрятали в безопасную палату в Мунго для прохождения лечения.

Несколько минут ушло на размышления о мальчике, которого он по-прежнему хотел отправить в госпиталь на обследование. Северус был очень сдержанным в вопросах своего прогресса с Гарри и сказал лишь, что они сумели избавиться от Волдеморта. Это было маленьким чудом, учитывая состояние Гарри сразу после освобождения.

— Министр в пути, — сообщил ему портрет Эварда.

— Спасибо, — пробормотал Альбус и поставил на стол свежую вазочку с лимонными дольками. Не то чтобы это когда-нибудь помогало — Руфус был почти таким же параноиком, как и Северус — но надежда была.

* * *

Уже несколько минут мальчик молча вертел в руках перо, и, наблюдая за этим, Северус подавил очередной вздох. Он дал Гарри тетрадь, в которой тот должен был выражать свои мысли в течение двадцати минут каждый день. Ему казалось, что этот способ прост и в дальнейшем не потребует применения магии для исправления последствий его использования. Но прошло двенадцать минут, а мальчик так и не коснулся пером пергамента. Вместо этого он, сгорбившись над маленьким письменным столом, сидел и пожевывал то кончик пера, то ногти на руках, уставившись в пространство. Подобному поведению должен был быть положен конец. Северус находил все происходящее — взгляды, настороженность, ковыряние пальцем ноги в ковре — в крайней степени неприятным.

И в то же время…

— Поттер, — мальчик подпрыгнул, и, когда он обернулся, Северус постарался продолжить говорить тем же тихим и твердым голосом. — Я даю тебе выбор. Либо ты пишешь, либо мы обсуждаем твои кошмары прямо сейчас.

Гарри стиснул зубы, но Северус лишь приподнял брови, продолжая смотреть на него, пока мальчик, вздохнув, не вернулся к чистой тетради. Он даже обмакнул кончик пера в чернила, которые Северус зачаровал от проливания — и от бросков, если мальчик будет не в настроении — но ничего не написал. Северус подождал еще три минуты, а затем, закрыв свою собственную книгу («Наиболее исчерпывающий перечень ингредиентов для приготовления Глотка Мира и его преобразования и дополнения последних лет»), поднялся со стула, стоящего возле камина. Ради Гарри он все еще поддерживал в нем небольшой огонь, так как мальчику, казалось, было холодно даже в середине лета.

Гарри замер, когда Северус прошел позади него, чтобы поставить книгу на полку, а его рука дрогнула, сжав перо.

Вернувшись на свой стул, Северус прочистил горло.

— Подойди сюда, — сказал он, используя тот же тон, что и для испуганной собаки или, возможно, немного глупой коровы.

Сжав губы — еще одна раздражающая Северуса привычка, от которой он страстно желал избавить мальчика — Гарри повернулся к нему, затем, словно зомби, поднялся со стула и потащился к дивану, на который и плюхнулся с самым несчастным видом. Его лицо было бледнее, чем Северус когда-либо видел, а шрам все еще был разодранным и краснел на лбу. К тому же мальчик толком ничего не ел — не считая ногтей, которые имели малую питательную ценность для растущего организма — и поэтому, вопреки надеждам Северуса, выглядел гораздо более хрупким, чем это должно было бы быть после двух недель пребывания здесь.

— Я хочу выйти на улицу, — заявил Гарри, и это прозвучало почти как нытье. Северус усмехнулся.

— А я хочу, чтобы ты писал в своей несчастной тетради.

— Почему? Непохоже, что от этого будет какой-то прок. Сэр.

Северус подавил еще один вздох. Иногда это переходило все границы.

— Откуда ты можешь знать это точно? Ты еще ничего не написал.

— Я просто знаю, хорошо?

— Нет, в действительности, это не «хорошо». Так как сегодня ты отказался писать, ты расскажешь мне о своем сне, из-за которого с криками проснулся в полчетвертого утра. Если твой ответ меня удовлетворит, то ты сможешь выйти на тридцать минуть. Понятно?

Поттер, казалось, немного оживился.

— Я могу пойти полетать?

— Мне казалось, что твой пожизненный запрет все еще в силе.

Бросив на него сердитый взгляд, в котором проглядывал стыд, Гарри проворчал:

— Нет, это касается только квиддича. Я все еще могу просто летать.

Хм. Похоже, это больной вопрос.

— Возможно, завтра, — он поднял предупреждающий палец, — но только если ты потратишь двадцать минут на свою тетрадь. И три раза нормально поешь.

— Но…

— Никаких исключений. Сегодня ты поужинаешь, а завтра позавтракаешь и пообедаешь. И потратишь 20 минут на свои мысли, которые должны быть перенесены в эту тетрадь. Тогда тебе будет позволено полетать завтра днем.

На какое-то мгновение ему показалось, что Гарри продолжит спорить, но он расслабился и наградил Северуса полуулыбкой.

— Спасибо, сэр.

Северус склонил голову. Он мог использовать этот козырь и в будущем, к тому же он не сказал, как долго мальчику будет позволено летать.

— Ну а теперь, твой кошмар.

— Я… я не хочу говорить об этом.

— Мы заключили сделку, Поттер, — зарычал Северус.

Гарри побледнел еще сильнее, если такое вообще было возможно. Обе его руки дрожали.

— Я знаю, сэр, я просто… я не могу.

Коснувшись губ указательным пальцем, Северус задумался. Похоже, кошмар был связан с событиями, произошедшими в Топшэме (2), и он был уверен, что Гарри еще не готов обсуждать этот вопрос. Но он смог найти компромисс в сложившейся ситуации.

— Тогда мы обсудим темы на мой выбор.

— Л-ладно.

Как легко было им манипулировать. И как легко было бы Северусу окончательно добить его неправильным словом или грубым тоном. Не в первый раз он проклял Альбуса за то, что тот возложил на него эту ношу, а затем, тоже не в первый раз, напомнил себе, что он сам выбрал это, а Альбус уже ожидал хоть каких-то результатов.

Хотя, если учесть возлагаемые директором на мальчика надежды в отношении пророчества, это можно было понять.

— Хорошо. Тогда расскажи мне, что это за ужасающе толстый мальчик, который гнался за тобой в парке, когда ты был младше.

— Сэр?

— Это достаточно простой вопрос, Поттер. Кто это…

— Мой кузен Дадли. Почему вы хотите знать о нем?

Северус проигнорировал вопрос. В конце концов, ему был совершенно неинтересен этот Дадли, но ему нужно было как-то подвести Поттера к разговору о прошлом.

— Он всегда был таким… огромным?

— Хм, ну да. С тех пор, как я себя помню. Я имею в виду, что, очевидно, он был меньше, когда был действительно маленьким, но он всегда был слишком большим для своего возраста.

Поттер начинал расслабляться. Хорошо.

— И как называлась игра, суть которой заключалась в твоей поимке?

Немного краски вернулось на щеки Поттера.

— Охота на Гарри, — пробормотал он.

— Хм, и он был опытным охотником?

— Простите, сэр?

— Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.

Поттер вздрогнул и попытался сжаться.

Северус нахмурился.

— Ну же, или сегодня ты не выйдешь на улицу.

Мальчик вздохнул, но подтянул колени к груди и положил на них подбородок.

— Ну, он был неплох в этом. Хотя я и знал пару укромных мест.

— Например?

— О, переулки, деревья, а иногда мне удавалось забежать в магазин. Был один небольшой книжный магазинчик, в котором я мог скрываться часами, — он тихо хихикнул. — Дадс никогда бы не заглянул в место, где он мог бы соприкоснуться с книгой.

— Ты упоминал, что переехал в его «вторую спальню» после получения письма из Хогвартса. Зачем ему были необходимы две спальни?

— Ну, они ужасно его баловали, — сказал Гарри, и в его голосе вновь прозвучала ненависть. — Давали ему все, что он просил, и даже больше. Так что, когда ему надоедали игрушки или он ломал их, они отправлялись в его вторую комнату. — Его руки сильнее обвились вокруг колен. — Именно оттуда были все мои игрушки.

— Объясни.

Мальчик сжал челюсть и зажмурился.

— Нет, это глупо.

— Поттер. Отвечай, если хочешь…

— Ладно! Они никогда не покупали мне ничего, так что мне доставались только остатки от игрушек Дадли, как это было и с едой.

Северус уставился на него, задаваясь вопросом, было ли это преувеличением, и понимая, что он должен задать соответствующий вопрос.

— Несомненно, они покупали тебе хоть что-нибудь. Одежду, например, сладости на Рождество…

— Вы издеваетесь? — зарычал на него Гарри. — Одежда мне тоже доставалась от Дадли. Вещи, порванные на коленях, с потертыми манжетами или не понравившиеся ему по цвету. А, как вы уже заметили, он был гораздо больше меня, так что до того, как я отправился в Хогвартс и купил мои собственные мантии, у меня никогда не было одежды, подходившей мне по размеру. Но я никогда не мог одеть хороших вещей в их доме, потому что они бы захотели узнать, на что я их купил. А узнав, они бы захотели денег, и у меня бы не осталось ничего из того, что оставили мне мои родители! — он перевел дыхание. — ВЫ хотя бы видели те обноски, которые были на мне, когда вы забрали меня оттуда?

Северус кивнул, избегая очевидной наживки.

— Видел. Но что на счет Рождества, Дней Рождения…

— О, правильно, я был так чертовски избалован, что они, очевидно, осыпали меня подарками.

— Отвечай на вопрос…

— Просто заткнитесь, ладно? Я устал говорить, — он спрятал лицо в коленях, свернувшись в маленький комочек. — Все равно это глупо. Словно мне это должно волновать.

— Что? — спросил Северус тихо. Он страшился каждого такого момента в их разговорах. Обычно дальше следовали либо слезы, либо ярость. Он никогда не мог определить точно, но предпочитал второй вариант, потому что знал, что справится с ним лучше.

Послышался тихий, хлюпающий звук. Что ж, в этот раз слезы.

— П-подарки. Никогда до… Первый я получил от Хагрида. Он п-подарил мне Хед… Хедвиг.

Впервые Северус осознал, что не видел сову мальчика. Он пытался восстановить в памяти то, что увидел, когда он, Беллатрис и Нотт забирали его из дома Дурслей. Темная комната с заколоченными окнами, тонкие грязные простыни, покрытые кровью и гноем из ран на спине мальчика. И он вспомнил пустую птичью клетку, лежащую на покореженном комоде.

— Где Хедвиг, Гарри? — он почти не узнал свой голос, настолько он был тихим. Он был уверен в том, что скажет мальчик. Но все равно вздрогнул, когда услышал это.

Плечи Гарри сотрясались, а голос был приглушен рыданиями.

— О-он убил ее. Дядя В-вернон убил ее. Убил потому, что она производила чертовски много шума. Я пытался остановить его, но он даже больше, чем Дадли… он ударил меня, и я… я упал… он пинал меня, а она кричала… а затем все пропало, и ее не стало.

О, Мерлин.

Северус потер переносицу и склонил голову. Первый питомец. Первый подарок, близкий друг, убитый маньяком, к которому год за годом Альбус отправлял мальчика. Он не чувствовал ничего, кроме презрения к маггловским родственникам Гарри. Он знал Петунию, а после того, что Гарри рассказал о своей жизни дома, он не сомневался, что ублюдок убил полярную сову просто из-за простого уханья.

Гарри все еще рыдал, и Северус неохотно поднялся и приблизился к дивану. Он положил руку на плечо Гарри, предлагая поддержку — в конце концов, он знал, какого это, потерять дорого и близкого друга — но был не готов к реакции мальчика.

Гарри поднял голову и переместился со своего места, коротко вскрикнув.

— Не прикасайтесь ко мне! Никогда… никогда больше не прикасайтесь ко мне! Никто! Никогда, никогда больше!

Северус поднял руки, чтобы они было ясно видны.

— Никто не касается тебя, Гарри, — сказал он спокойным голосом, совсем не соответствующим тому, что он чувствовал. — Я собираюсь присесть. Предлагаю тебе сделать то же самое, — следуя своим словам, он вернулся на прежнее место рядом с камином, не сводя глаз с Гарри.

Но мальчик обхватил себя руками и сгорбился. Он снова заплакал, сотрясаясь всем маленьким телом. Продолжая всхлипывать, он сильнее обнял себя и начал слегка раскачиваться. Подобное поведение Северус частенько наблюдал у детей, которым их опекуны отказывали в утешении в годы становления. Мальчик начал что-то шептать, не прерывая поток слов ни на секунду. Северус пытался расслышать его слова.

— Ненавижу его, ненавижу его, ненавижу его, ненавижу его…

— Кого ты ненавидишь? — спросил Северус, желая знать, на кого была направлена злость мальчика. В конце концов, было довольно много вариантов на эту позицию. Слишком много.

— Дядю, — кашель. — Вернона. Ненавижу его, — хрип. — Ненавижу. Его. Ненавижу. Его. — До того, как Северус понял, что он собирается делать, Гарри повернулся к стене и начал сопровождать каждое слово ударами кулаков об серые камни. — Ненавижу. Его!

Проклятье! Он ударил три раза правым и два раза левым прежде, чем Северус добрался до него и схватил за руки, скрестив и прижав их к груди мальчика.

— Прекрати, Гарри. Не надо больше!

— Отпустите меня! Отпустите!

Но Северус лишь сильнее сжал неистово дергающегося мальчика.

— Я не сделаю этого, пока ты не успокоишься и не перестанешь причинять себе вред. Мы договорились!

Но Гарри едва ли слушал его, выкручиваясь из хватки Северуса и крича невообразимо высоким голосом, который раньше Северус считал недоступным человеку.

— Отпустите! Отпустите меня! Я ненавижу вас, ненавижу! Уберите от меня свои руки, я убью вас!

Северус просто продолжал держать его, пытаясь тихим, спокойным голосом и ничего незначащими словами успокоить Гарри так же, как он делал это утром, позволяя мальчику выплакаться.

— … Убирайтесь! Я убью вас, вы умрете! Все умирают. Все… — раздался еще один всхлип, и Гарри камнем упал на пол, и только объятия Северуса удержали его от удара. — Все. Я убиваю всех. Все... все моя в-вина.

— Чепуха, — сказал ему Северус все тем же тихим голосом. — Ты никого не убивал… — и снова у него было впечатление, что на самом деле Гарри не слушал его. Он знал, что им придется обсудить этот вопрос позже, когда они оба успокоятся. Вскоре мальчик прекратил кричать, его всхлипы стали стихать, пока совсем не пропали, а дыхание выровнялось.

Тогда Северус помог Гарри добраться до дивана и сесть, а затем взглянул на руки мальчика и быстро опухающие костяшки. Он покачал головой и призвал мазь от синяков.

— Сожми кулак, — сказал он, а затем открыл баночку и нанес мазь на ободранную кожу Гарри. — Даже не верится, что ты ничего не сломал. В этот раз. Но ты мог бы и не доводить себя до такого вновь. Мы обсуждали правила твоего пребывания здесь. Если ты не сможешь их соблюдать, я буду вынужден отправить тебя в госпиталь.

— Нет, — прошептал Гарри. — Пожалуйста. Простите меня, сэр. Я больше не буду так делать, клянусь.

— Я прослежу за этим, — сказал Северус строго. — Для меня не составляет проблемы убрать кусочки посуды, но твое лечение — это уже совсем другой разговор. Зачем мне это делать, если ты не уважаешь мои старания? И до того, как ты спросишь, я просто не позволю тебе лечиться самостоятельно. Еще один такой инцидент, и мы отправимся к директору.

— Да, сэр. Мне жаль.

— Я знаю это, Гарри, — он ненадолго прикрыл глаза, а затем поднялся, закручиваю крышку на баночке с мазью. — Я тоже. О твоей сове. Я знаю, что она для тебя значила.

Гарри кивнул, выглядя уставшим, и Северус не мог винить его в этом. Он и сам сильно вымотался.

Возможно, завтра день сложиться получше.

(1)Уэллс (Wells) — небольшой епархиальный город административный центр округа Мэндип в английском графстве Сомерсет, южнее Бата, знаменитый своим готическим собором.

(2) Topsham — все-таки такое прочтение вернее. Можно разбить на top (верхний, первый, самый главный) и shame ( подделка, обман, притворство). За эту подсказку благодарю Altera_pars. Потом заменим и в остальных главах

6 Августа

Почему я вообще должен это делать? Я сказал ему, что от этого не будет никакого толку, но разве он когда-нибудь меня слушал? Нет! Пиши, сказал он. Двадцать минут, если бы у меня было достаточно мыслей на все это время. Даже давая мне задания, он оскорбляет меня. Я ненавижу его и его глупую тетрадь. Не собираюсь писать в ней что-либо важное, если он, черт возьми, потом собирается читать это. Хотя он и сказал, что не будет этого делать. Но кто ж ему поверит.

Просто продолжай писать, говорит он. Пиши хоть что-нибудь. Прекрасно! Как на счет… главных ингредиентов зелья старения: асфодей, истолченный рог двурога, нарезанные корни маргариток и крысиная селезенка. Главные ингредиенты Амортенции: яйца пеплозмея (1), любисток (2), волос единорога и лепестки златоглазки…

Спустя двадцать минут Гарри закрыл тетрадь и взглянул на профессора Снейпа, сидящего, по гарриным предположениям, в своем любимом кресле — он никогда не позволял Гарри садиться в него — и читал. Для развлечения. Почти сразу Снейп поднял на него взгляд.

— Закончил?

— Да, сэр. Можно мне теперь полетать?

Снейп вложил закладку меж страниц, отложил книгу и встал.

— Да, конечно. Я возьму наши метлы.

— Наши… наши метлы?

— Именно. Ты же не думал, что я позволю тебе летать везде, где захочется, учитывая, что есть люди, желающие причинить тебе вред?

Гарри надеялся именно на это, так что промолчал, и Снейп ушел за метлами. Он не собирался срывать свой первый со времени прибытия сюда выход наружу. Казалось, что прошло много лет с тех пор, как он был на улице, хотя, по заверениям Снейпа, прошло лишь несколько недель. И он сделает что угодно ради полетов, даже если это означает пребывание под строгим надзором Снейпа.

Мог ли он по-прежнему летать? Он постоянно задавался этим вопросом. Что если он больше не способен на это, потому что теперь его палочки нет… или потому что его магия ослабела после всего, что случилось этим летом. Снейп сказал, что он сможет получить новую палочку перед началом учебного года и что все должно быть в порядке, в магическом плане, но что если…

Его мысли прервал Снейп, вернувшийся с Нимбусом и Молнией Гарри. Мальчик вздрогнул, взглянув на метлу, подаренную ему Сириусом. Ему было тяжело даже думать о крестном, ведь он умер чуть больше месяца назад, умер, чтобы спасти Гарри, умер, потому что Гарри был слишком глупым, чтобы разобраться в обмане.

— Ты в порядке, Поттер?

Гарри сжал челюсть и протянул руку к метле. Он не будет плакать. Не снова. Не перед Снейпом.

— Да, сэр.

Снейп все же засомневался на мгновение прежде, чем отдать ему Молнию.

— Тогда пойдем.

Небо было ярким и чистым, а солнце согрело его своими лучами сразу же, как они вышли через боковую дверь, ведущую к самой быстрой дороге до стадиона. Дул легкий ветерок, принося с собой запах скошенной травы и мшистых камней.

Они прошли лишь несколько метров, когда Снейп остановил его и поднял палочку. Гарри отпрыгнул от него.

— Что вы делаете?

— Легкие маскирующие чары, чтобы скрыть твои воздушные выкрутасы ото всех, кто не должен знать, что ты здесь. Это не больно, — добавил Снейп насмешливо.

Гарри приготовился бежать, если потребуется.

— Кто не должен знать, что я здесь?

— Все, кроме меня, Мадам Помфри и директора. Так что, если ты не против…

Ну, он был против, но разве можно спорить с человеком, от которого зависела судьба его разрешения на полеты, когда он был уже так близок к ним?

— Ладно, — вздохнул он.

Снейп громко фыркнул и наложил чары. Так или иначе, Гарри заключил, что они были наложены. Он не чувствовал никакой разницы.

— Работает?

Закатив глаза так, что гордился бы и сам Рон, Снейп сказал:

— Конечно, работает. Ну что, ты так и собираешься стоять здесь остаток утра или…

— Нет! Нет, сэр. Пожалуйста, пойдемте, — Гарри направился к квиддичному стадиону, отчаянно желая подняться в воздух.

Широко шагая, Снейп легко держался рядом с Гарри, но в тот момент, когда они достигли поля, мальчик запрыгнул на метлу и оттолкнулся от земли, оставляя все ужасное позади. Глупую тетрадь и мысли о Сириусе, кошмары и острые взгляды Снейпа. Груз всех этих вещей спал с его сердца. Все что теперь существовало — это ветер на его лице, ощущения от поворотов, виражей и кувырков, выбросы адреналина, когда он приближался к земле быстрее феникса и взлетал в последний момент. Ничего, кроме воздуха, метлы и Гарри.

Только спустя некоторое время он понял, что Снейп летел рядом с ним. Он слегка ухмыльнулся профессору и снова заложил вираж, задаваясь вопросом, справится ли Снейп с этим финтом. Что ж, когда он снова взметнулся к небесам, Снейп нагнал его, хотя скорость профессора была меньше, да и выглядел он немного позеленевшим.

Но он не сказал Гарри остановиться.

Хотя и жадно глотал ртом воздух, словно страдая от простого пребывания на метле, а его лицо покрылось потом. Он не говорил — или даже не просил — Гарри остановится.

Это заставило мальчика ненадолго вернуться к простым поворотам и маневрам. На самом деле он знал, что Снейп делал все, чтобы помочь ему справится с происходящим, хотя порой и был настоящим мерзавцем.

К примеру, его правила. Гарри вздрогнул от одной мысли о них и причин, по которым они появились. Снейп настоял, чтобы Гарри принял правила, иначе профессор будет вынужден отправить его в Мунго, как того хотел директор. И тогда профессор не сможет ни доверять ему, ни помочь. Приведенные аргументы раздражали Гарри, но он пообещал подчиняться правилам. Кроме того, Снейп предложил кое-что взамен: никогда не использовать на нем каких-либо связывающих чар и вознаграждения, подобные полетам.

Правило номер один запрещало ему валяться в кровати. Он должен был вставать, завтракать и не возвращаться в кровать до наступления ночи. Хотя Гарри и думал, что это было самое глупое правило, он знал, если бы не оно, он бы просто снова начал сворачиваться клубочком на кровати, укрываться одеялом и игнорировать весь мир, как делал первое время после того, как очнулся в подземельях. Но Снейп не позволил ему, и он был благодарен. Возможно. Где-то глубоко внутри.

Правило номер два предписывало ему принимать все зелья, которые Снейп посчитает необходимыми и в любое время, которое он укажет. Без объяснений. О, как же ему это надоело. С другой стороны, Снейп был очень опытен в зельях, и, по крайней мере, физическое выздоровление Гарри протекало очень хорошо.

Правило номер три касалось причинения вреда самому себе. Когда Снейп в первый раз озвучил его, Гарри очень разозлился просто от мысли о необходимости подобного правила. Но теперь он понимал. Его руки — в данный момент сжимавшие рукоятку метлы — все еще болели после вчерашних ударов об стену. И он знал, что хотел большего. Намного больше, если быть честным. Он хотел бить, пинать и кричать, пока его голос бы не превратился в хрип.

Внезапная мысль пронзила его. Костяшки пальцев побелели, и ему пришлось напрячься, чтобы разжать челюсть. Он хотел убить их, убить их всех. Всех, кто когда-либо причинял ему боль. Но сначала он хотел, чтобы они страдали так же, как и он. А больше всего он хотел, чтобы все это просто… закончилось.

Господи, он ненавидел это.

Встряхнув головой, он направил метлу в небо и сорвался с места подобно пуле, стремясь к солнцу, за теплом, которого он теперь почти никогда не чувствовал.

* * *

Северус был благодарен за короткую передышку, которую дал ему сопляк, после нескольких слишком-близких-к-земле-чтобы-чувствовать-себя-комфортно поворотов и финтов. Теперь они застряли на средней высоте и средней скорости. Он никогда особо не беспокоился о путешествиях на метле. Это занимало слишком много времени, и приходилось постоянно терпеть такие вещи, как сопротивление ветру и погодные условия. Бах. Аппарация отвергает все это.

К тому же, до последней минуты ему не нравилось думать о себе, как о жалком увальне, сидящем на метле. Но Поттер действительно был довольно талантливым. И это при всем том, что жизнь приберегла для него. Но он не позволит сопляку скрыться с его глаз. Последнее, что ему сейчас было нужно, это чтобы Поттер внезапно решил вдребезги разбиться о землю, посчитав это самым простым способом избавиться ото всех трудностей. Он не думал, что мальчик был самоубийцей, но нельзя было не учитывать этой возможности. Так что он продолжал следить, как Поттер, словно сумасшедший, закладывает петли и виражи.

Когда Поттер внезапно направил мету почти вертикально вверх и ускорился, сердце Снейпа бешено забилось. Он направил в след свою более старую и менее мощную метлу. Он знал, что это было бессмысленно, но он не мог не попытаться.

Гарри склонился над своей метлой, почти лежа на ней, и Северус практически не видел его в отблесках солнца. Черт!

Он поднимался все выше и выше, и воздух постепенно становился холоднее. Внезапно Северус понял, что почти не чувствует рук и лица. Яркое солнце заставило его глаза слезиться и болеть, а лед покрыл щеки. Но он все еще продолжал лететь, не замедляясь, хотя уже давно не видел мальчика. Вверх, вверх и вверх… пока дыхание не сменилось болью в горле и легких, а зрение не затуманилось, сменившись чернотой.

— Гарри, — позвал он, зная, что не было никакой надежды, что мальчик услышит его.

Последнее, о чем он подумал, было: Ха, никогда бы не подумал, что это будет несчастный случай с метлой…

TBC . . .

(1) Ashwinder (Ашвиндер, пеплозмей — от ash — зола, пепел; winder — вьющееся растение, вьюн) — прочитать о нем можно здесь: http://altengland.ucoz.ru/publ/22-1-0-136

(2) Lovage — любисток — http://ru.wikipedia.org/wiki/Любисток

Последнее, о чем он подумал, было: Ха, никогда бы не подумал, что это будет несчастный случай с метлой…

Гарри давно закрыл глаза, подставив лицо восхитительным солнечным лучам, словно они были единственным светом в мире и ему наконец-то позволили их почувствовать. Как и тогда в Топшэме, он смог ощутить магическую энергию, следующую за ним и принадлежащую, несомненно, Снейпу. На мгновение его охватило удивление, что профессор все еще пытался лететь за ним.

Чем выше он поднимался, тем холоднее становился воздух, и он начала осознавать, что по настоящему никогда не достигнет солнца, не важно как быстро и как высоко он взлетит. Ничто не сможет помочь ему избавится от груза, тянущего его к земле. Да, Сириуса больше нет. Как и родителей и Седрика. А то немногое, что оставалось от его невинности, было отнято у него Волдемортом и Малфоем. Но, несмотря ни на что, он все еще был жив. И хотя он отчаянно желал почувствовать любовь, подобную любви Сириуса и его родителей, он знал, что ее просто не существовало, для него. Его предназначением было убить Волдеморта, чтобы другие люди могли быть счастливы и любимы.

Чтобы другие люди могли быть в безопасности.

Например, Снейп, спасавший его раз за разом.

В следующую секунду он осознал, что пульсация магии Снейпа, которую он до этого ощущал, пропала, словно туман, развеянный сильным ветром. Сердце Гарри пропустило удар, и он сразу же круто повернул налево, направив метлу вниз так резко, что его почти снесло с нее. Он разогнался до такой скорости, которую редко, если когда-либо вообще, достигал, пытаясь снова отыскать магию Снейпа.

Он мчался вниз сквозь облака, леденея от окружающей его влаги, но это чувство меркло перед осознанием того, что он мог быть повинен в смерти профессора. Вода застлала очки, и он протер их тыльной стороной руки, продолжая вглядываться в землю под собой. Но не мог ничего разглядеть.

Он абсолютно ничего не чувствовал.

Он был слеп в поместье, когда ощутил пульсации магии других, Малфоя и Волдеморта, например. Возможно, он не мог чувствовать, пока мог видеть… Гарри зажмурился и попытался снова. Есть! На краю сознания, довольно далеко от него, было свободно падающее тело профессора. Продолжая держать глаза закрытыми, он слегка повернул и направил метлу в нужном направлении, нацелившись в ту точку, которой достигнет Снейп к тому времени, как Гарри приблизится.

Руки профессора распростерлись в воздухе, словно он подражал птице, хотя и падал он камнем. Гарри стрелой мчался под ним. Протянув руки, чтобы поймать тело, он все еще не был готов к тому, с каким ударом этот мертвый груз свалился на него. Его метлу дергало из стороны в сторону, почти сбрасывая их обоих. Сжав колени, он вцепился в профессора, пока они спускались.

Лицо Снейпа было абсолютно белым, за исключением посиневших губ, и Гарри не был уверен: жив он или мертв. Покинув стадион, он на полной скорости полетел к замку. Когда он достиг дверей, он стянул Снейпа с метлы, покачнувшись под весом внезапно навалившегося тела. И хотя в действительности Гарри никогда не был слабаком, это лето слишком сильно ударило по нему, и он еле-еле смог удержать Снейпа. Как он собирается подняться в лазарет, путь до которого пролегает через несколько этажей и лестниц?

Если бы только у него была палочка!

Но если бы желания были лошадями, то бедняки оседлали бы их, как любила говорить тетя Петуния. Так что он делал, что мог, и потащил профессора ко входу в холл и началу лестницы. Ноги профессора волочились по полу, пока Гарри тащил его наверх, обхватив Снейпа поперек груди и сцепив руки в замок. Каждый шаг отдавался болью в гаррином плече, которое он потянул еще в воздухе, ловя профессора, но Гарри игнорировал боль, продолжая идти.

Шаг, тяжелый рывок, чтобы подтянуть профессора, еще шаг и еще рывок. Они медленно продвигались, но когда Гарри преодолел почти половину первого лестничного, его нога соскользнула во время очередного трудного шага, и он упал на попу. Они скатились на несколько ступеней, словно на санях.

Гарри почти заплакал от отчаянья. Он даже не мог сказать, дышит Снейп или нет, а лицо профессора по-прежнему оставалось очень бледным. Он умрет — если уже не сделал этого — и это все будет виной Гарри! Он был таким глупым! Абсолютно не замечающим ничего в округе. Эгоистичным.

Гнев и стыд боролись внутри него, когда он пытался снова подняться. Его ноги дрожали, а грудь тяжело вздымалась при каждом вздохе. Он не позволит Снейпу умереть! Не позволит! Тихо зарычав, он стиснул зубы и еще раз потянул изо всех сил. Профессор взмыл в воздух и замер, словно поднятый с помощью Левиосы. Гарри изумлено уставился на него, а затем схватил за мантию и побежал, таща его, теперь уже поднятого в воздух, в лазарет.

Возле дверей Больничного крыла он столкнулся с выходящим оттуда профессором Люпином, уставившимся на Снейпа, словно на привидение.

— Что за?..

— Ремус! Помоги мне затащить его внутрь, — взмолился он.

Но Ремус не смотрел на него и ничего не говорил, а просто обернулся назад и позвал:

— Поппи! Скорее сюда! — и Гарри вспомнил о чарах, наложенных на него Снейпом, когда они только вышли на улицу.

Мадам Помфри вроде бы знала о нем, значит, она должна быть способна видеть и слышать его.

— Мадам Помфри! — крикнул он. — Профессору Снейпу плохо!

Медсестра выбежала из своего кабинета и устремилась к ним.

— Позвольте мне, Мистер Поттер, — сказал она и с помощью палочки перенесла Снейпа на одну из множества пустых кроватей, опустив его на нее. Ее палочка уже делала пассы на телом Снейпа, и она не подняла взгляда на Гарри, когда произнесла.

— Что случилось?

— Он упал. Мы летали, и я не понял, что он последовал за мной, мы взлетели слишком высоко, и он упал. Простите! Он мертв? С ним все будет в порядке?

В то же время Ремус сказал:

— Я не знаю. Постой, что ты сказала? Гарри здесь?

— Не сейчас, Ремус, — сказала Мадам Помфри. — Профессор все еще жив. Идите, оба. Я позабочусь о нем, — после чего она установила ширму вокруг кровати Снейпа, и Гарри больше ничего не мог увидеть.

Шатаясь, он дошел до стены и облокотился на нее. Снейп все еще жив. Он не убил его. Мадам Помфри поможет ему, она должна. Его сердце трепыхалось в груди, словно маленькая колибри, и он знал, что если сейчас же не сядет, то попросту упадет от нахлынувшего облегчения. Он медленно сполз по стене, расположив голову между коленей и ожидая, пока тошнота пройдет.

Стоя перед ним, Ремус продолжал оглядываться по сторонам с ошеломленным выражением лица.

— Гарри? На тебе твоя мантия? Я не могу тебя видеть.

Гарри не имел понятия, как долго продержаться чары и как он мог дать Ремусу знать, что он здесь. К тому же, он все еще был в состояние аффекта. Так что он просто сел и стал ждать. Спустя несколько минут, Ремус тоже сел, но на стул, призванный с другого конца комнаты.

— Я не знаю, тут ли ты еще, Гарри, — сказал Ремус тихо. — Но если ты здесь и боишься, что я увижу тебя, я бы хотел, чтобы ты этого не делал. Я так рад, что с тобой все в порядке. Что ты в безопасности. Я пытаюсь увидеться с тобой уже несколько дней, — тут он резко засмеялся, почти причинив боль ушам Гарри, — но Дамблдор отказался говорить мне, где ты.

Ремус уставился на свои руки.

— Мне так жаль, Гарри. Я подвел тебя.

Гарри поднял голову и, хотя и знал, что Ремус не может услышать его, сказал:

— Нет. Это не так!

— Я должен был быть с тобой после того, как Джеймс и Лили умерли. Я должен был проверять твое состояние и убеждаться, что о тебе хорошо заботятся. Они… Министерство не позволило бы мне забрать тебя, не в моем… положении,— еще один ужасный смешок, — но я все равно должен был попытаться.

— Это не твоя вина, Ремус! Ничего из этого!

— Я желаю…. Я хочу быть здесь с тобой сейчас, Гарри. Я желаю, чтобы ты знал, как сильно я забочусь о тебе. Как я горжусь тобой и тем, какой ты сильный. Мне просто жаль, что меня никогда не было рядом, как того хотели бы твои родители. Они бы тоже тобой гордились. Я знаю.

Нет, это не так, подумал Гарри. Не после того, как он почти убил профессора. Не после того, как он убил Сириуса.

Ремус замолчал, И Гарри был рад этому. Он не был уверен, что сможет справиться с еще большими ошибочными заявлениями в его сторону. Они ждали и ждали, пока, наконец, Ремус не взглянул на него в шоке, вскочив со своего стула.

— Гарри!

— Привет, Ремус, — Гарри напрягся, потому что казалось, что Ремус хочет обнять его. Но бывший профессор остановился в последнюю минуту.

— Ты… Как ты, Гарри?

— Устал, — признался он. — А ты?

Ремус тихо рассмеялся и опустился на пол рядом с ним. Он не касался Гарри и держал почти в футе от него, так что все было в порядке. Гарри не думал, что смог бы объяснить, почему он вдруг начал вопить посреди лазарета.

— Как и следовало ожидать, учитывая, что я так беспокоился о тебе. Где ты был?

Гарри махнул в сторону ширмы, за которой Мадам Помфри все еще колдовала над профессором.

— С профессором Снейпом.

— Что? Я знал, что вы вместе были в плену, Гарри, но разве это действительно лучшее место для тебя? Я имею в виду, он…

— Он помогает мне, Ремус. Он… он знает, что случилось там и помогает, — тошнота вернулась, и Гарри сглотнул. Он не собирался показывать свою слабость перед Ремусом.

— Что случилось? — спросил Ремус тихо. — Ты можешь рассказать мне обо всем.

Гарри покачал головой.

— Я не хочу говорить об этом.

— Не сейчас или не со мной?

— И то, и другое. Прости, Ремус. Я просто…

— Все в порядке, Гарри. Правда, — слова Ремуса успокаивали, но в них прозвучала боль и небольшое разочарование.

Сердце Гарри пронзила боль, но он не мог разговаривать о том, что случилось в Топшэме. Не сейчас. Возможно, никогда. Но если он когда-нибудь сделает это, то с кем-то, кого знает, кому доверяет, кто поймет и не будет притворяться, что все просто прекрасно, и кто позволит ему кричать и плакать, и делать другие вещи, так необходимые ему. С кем-то вроде Снейпа.

* * *

Первой вещью, которую Северус сказал, проснувшись, было: «Гарри!»

Поппи был рядом с ним мгновение спустя, ее суетливость и деловитость успокоили его.

— Он в порядке, Северус. Как он сумел дотащить тебя сюда — большой вопрос. Мальчик просто кожа да кости, ты вообще его кормишь? Но он будет рад узнать, что ты снова выкарабкался.

Она поднесла зелье к его лицу, и он проглотил его. Несвойственное ему облегчение заставило его почувствовать слабость. Он был уверен, что мальчик умер. Не смотря на все его предосторожности и наблюдение, он был уверен, что Гарри покончил с собой и это будет виной Снейпа.

— Я в порядке, женщина. Избавь меня от этого.

— Ну-ну, — хмыкнула Поппи. — похоже, ты чувствуешь себя лучше, раз уже ворчишь. Но я не отпущу тебя из лазарета, пока ты полностью не согреешься. А теперь выпей!

Раздраженно вздохнув, Северус взял бутылочку Перечного зелья и опустошил ее. На него нахлынуло знакомое тепло, а из ушей повалил пар. Когда он снова смог дышать, то прорычал:

— Довольна?

— Я не знаю, почему вообще беспокоюсь о вас, — пожаловалась медсестра. — Выбирая между тобой и Мистером Поттером, я не знаю, с кем труднее справиться, когда вы попадаете под мою опеку.

— Поттер, — сказал ей Северус.

— Нетушки, Профессор Снейп, — сказал Поттер, чья голова выглядывала из-за края ширмы.

Снейп фыркнул и скрестил руки на груди, чувствуя легкое головокружение, абсолютно неестественное для него, видя, что мальчик не ранен. Может быть, у него был сердечный приступ?

— Вынужден не согласиться. Я скорее узник, а не пациент. Вы же напротив неисправимы.

— Неис… что? — мальчик полностью вышел из-за ширмы, нахмурившись.

— Ты когда-нибудь встречал словарь, Поттер? Если нет, то мне стоит вас познакомить.

— Смешно. Очень смешно, — мальчик слегка улыбнулся. — Я имею в виду, очень смешно, сэр.

Северус вздохнул и махнул рукой в сторону ширму.

— Ты не против? Я бы предпочел выбраться отсюда как можно скорее, но предпочитаю некоторую приватность, чтобы одеться.

— Ох! Простите, сэр, — покраснев, мальчик повернулся и скрылся за ширмой.

Северус приподнял брови, посмотрев на Поппи, и с еще одним презрительным фырканьем она покинула его. Он медленно оделся, несмотря на Перечное зелье и все остальное, что еще Поппи впихнула в него, он был уставшим. Но довольно скоро он был готов отодвинуть ширму и столкнуться с миром — ну или с маленькой его частью — снова.

Гарри сидел сразу за огороженным пространством, а рядом с двойной дверью, ведущей в коридор, был Люпин. Северус наградил оборотня усмешкой, но его сердце этого не чувствовало. Ничто другое, кроме опыта смерти, не заставляет увидеть истину довольно ясно. К ней относилось и осознание того, что жизнь была слишком коротка, чтобы тратить слишком много энергии на поддержание старой вражды.

— Пойдем, Гарри, — сказал он, направляясь к двойным дверям и свободе.

Гарри уставился на него на мгновение, но сделал так, как он сказал, и последовал за Снейпом к выходу из Больничного крыла.

— Еще увидимся, Гарри? — сказал Люпин, когда они проходили мимо.

— Эээ… да, Ремус. Ладно, — но плечи мальчика дернулись, когда он произносил это. Северус знал, что ему некомфортно от идеи чьего-либо присутствия. Ну, это пройдет со временем, как и все остальное. Но, к сожалению, время играло против них. Занятия начнутся снова менее чем через четыре недели, и к тому времени Гарри нужно быть готовым столкнуться с другими студентами.

Они спустились в подземелья, не проронив ни слова. Он немного поколебался, остановившись перед входом в свои комнаты. Гарри никогда не приходил этим путем, по крайней мере, не в сознании, и он не был до конца уверен, что хочет, чтобы мальчик знал пароль. Но… ну, если Гарри собирается остаться здесь до 1 сентября, то, возможно, он должен знать, как войти внутрь.

— Протяни руку, — сказал он, и Гарри искоса взглянул на него. — Я не собираюсь кусаться. Дверь должна запомнить тебя, а для этого ты должен приложить руку к определенному месту. Или ты хочешь просиживать в коридоре всегда, когда меня не будет на месте, чтобы впустить тебя?

— Нет, сэр! Я имею в виду, да, сэр, — Гарри вытянул руку.

Северус взял ее и приложил большой и указательный пальцы мальчика к двум почти незаметным углублениям.

— Serpentia extremitas, — пробормотал он, и дверь потеплела от прикосновения нового человека. — Теперь тебе позволено входить, — сказал он Гарри. — Просто приложи эти два пальца снова и скажи пароль. Ясно?

— Да, сэр. Спасибо.

— Ну, и чего же ждешь? Попробуй.

Гарри испугался, но прижал пальцы и пробормотал фразу на латыни — Мерлин, его акцент ужасен! — дверь открылась, пропуская их в гостиную.

— Чаю? — спросил Северус, когда дверь за ними закрылась. Им было необходимо поговорить, и ему казалось, что будет лучше, если у мальчика в руках будет что-то, на чем он мог бы сфокусироваться.

— Да, сэр. Спасибо, — прекрасно осведомленный о заведенном порядке, Гарри плюхнулся на диван, уже выглядя напряжено.

Северус подавил вздох и ушел делать чай для них. Он взглянул на мальчика, пока ставил чайник на плиту, и задался вопросом, что происходило в этой лохматой голове. Очередные самообвинения, он был уверен.

Вернувшись в гостиную, он подождал, пока мальчик добавит в свой чай сахар и сливки, немного перемешает его, сделает небольшой глоток на пробу и, наконец-то, встретится с ним взглядом.

— Что ж, — сказал Северус. — Это было приключение, которое мне бы не хотелось повторять.

— Простите, сэр, — выпалил Гарри. — Я не понимал, что вы… я не знал, что ваша метла… Простите за то, что почти убил вас.

— Осмелюсь сказать, что это в вашей интерпретации это звучит не очень хорошо.

Гарри снова изумлено уставился на него. Это уже начинало входить в привычку.

— Вы… вы шутите?

— Естественно. Буду надеется, что эта версия будет вашей меньшей заботой в случае моей преждевременной кончины.

— Да, сэр! Я не хотел подвергать вас опасности, я просто…

— Ты просто что, Гарри? — спросил он тихо. — Чего ты добивался, летая подобным образом?

Мальчик уставился в свою чашку с таким напряжением, которое он редко когда у него видел.

— Мне просто так холодно, Профессор. Все ощущается… Такое чувство, что я в подземелье. Его, подземелье, и никогда не могу согреться. Я просто хотел снова почувствовать тепло.

— Понятно, — он глотнул чаю, позволим ему задержаться во рту, прежде чем сглотнуть. — Ты, конечно, понимаешь, что чем выше ты поднимаешься, тем разреженнее воздух и тем холоднее становится.

Два одинаково красных пятна появились на щеках мальчика.

— Да, сэр. Я знаю. Или… я знал это, но… это не казалось реальность, пока я не почувствовал, что вы пропали.

Северус нахмурился.

— Что ты имеешь в виду под этим?

— Я точно не знаю. Просто когда я был слеп, и мы были там, я мог сказать, где находились другие волшебники из-за их магических… подписей, я полагаю. Это то, как я это называю. Как будто я знал, куда целиться, когда мы пытались сбежать.

— И так потом ты узнал, что я очнулся, — сказал Северус тихо.

— Да.

Северус подождал, но, похоже, мальчик пока был не готов продолжать разговор о Топшэме.

— Значит, сегодня…

— Сегодня я почувствовал, что вы последовали за мной, но я не понимал этого, пока вы не остановились, а я не осознал. На счет солнца, я имею в виду, что его нельзя на самом деле коснуться, — Гарри крутил чашку в руках. — Это было странно, то, что я чувствовал. Но затем, когда вы пропали… Я просто испугался.

— Испугались, что убили меня.

Гарри кивнул, продолжая молчать.

— Ну, что ж. Я тоже частично ответственен за это, — заметил Северус. Когда мальчик шокировано взглянул на него, он слегка взмахнул рукой. — Мы не установили никаких ограничений на высоту. Я должен был сделать это, чтобы избежать любых затруднений. Но, уверяю тебя, я исправлю это перед тем, как мы снова отправимся летать.

Мальчик открывал рот, словно большая рыба.

— Вы… вы серьезно? Я почти убил вас, а все, что вы говорите, это что должны были сказать мне не делать этого?

— Не совсем. Я должен был сказать тебе не подниматься выше, чем на тысячу метров, к примеру. Тогда было бы правило, которое ты мог бы нарушить, и мы могли справиться с последствиями этого. Это, — он снова взмахнул рукой, — было всего лишь недопонимание.

— Вы собираетесь меня отослать? — эмоции Гарри были написаны на его лице, он никогда не был силе в Оклюменции. Они поработают над этим. — В Мунго?

— Ты нарушил какое-то правило?

— Н-нет, сэр.

— Тогда почему я должен тебя отослать?

Гарри покачал головой, словно пытаясь осознать его слова.

— Потому, что я почти убил вас!

— Но вы не сделали этого. К тому же, я уверен, что Мадам Помфри, к примеру, под впечатлением от того, что вы спасли мне жизнь. Так что, — он склонил голову, — спасибо.

Лающий смех вырвался из горла мальчика, и он выглядел разрывающимся между тем, чтобы снова рассмеяться, или расплакаться. На всякий случай Севеурс приготовился чинить что-нибудь.

— Я никогда не пойму вас, профессор, — наконец, сказал Гарри.

— Хорошо, ответил Северус. Это никогда не будет предсказуемым.

TBC . . .

Ну, все, господа. Я удаляюсь до 25 числа на заслуженный отдых, чего и вам желаю.

7 августа.

Он сумасшедший. Я имею в виду, что до сих пор мне казалось, что это я, но, в действительности, единственный сумасшедший здесь это он. Он смеялся сегодня. Это жутко. У него действительно кривые зубы, и когда он смеется, можно увидеть их все, а это не слишком приятно. Хотел бы я знать, что, черт возьми, он хочет, чтобы я делал с этой тетрадкой, а эти глупые разговоры, которые мы ведем? Он думает, что, подавая мне чай, он может заставить меня излить душу. Когда я спрашиваю, он просто смотрит на меня, поднимает брови, будто это что-то значит, и ждет, пока я не становлюсь таким же психом, как и он.

Так, что у нас там дальше. Главные ингредиенты Глотка Живой Смерти: асфодей, полынь, дремоносные бобы и корень валерьяны. Главные ингредиенты Глотка Мира: измельченный лунный камень, настойка чемерицы…

И снова спустя двадцать минут Гарри закрыл тетрадь и выжидающе взглянул на профессора. Он не был уверен чего именно стоило ожидать, но был уверен, что это будет… интересно. Снейп был в странном настроении, даже учитывая вчерашний инцидент, и Гарри это не нравилось, совсем не нравилось. Ему нравилось, когда его профессор был предсказуемым, угрюмым, противным и снисходительным. А это… он не был уверен, как вести себя в этой ситуации.

Гарри почти вздохнул от облегчения, когда Снейп проигнорировал его и продолжил читать. С этим он мог справиться. Он прекрасно знал, что делать, когда его игнорировали. Но Снейп просто закончил читать страницу, закрыл свой фолиант и посмотрел Гарри в глаза.

— Полагаю, ты хотел бы снова полетать сегодня.

— Я бы хотел, сэр, но…

— Но? Ну же, Поттер, выкладывай. Я не собираюсь весь день ждать, пока ты соберешься с мыслями.

Ох, голос Снейпа просто сочился презрением, о котором Гарри знал и которое принимал.

— Но я не хочу беспокоить вас. Не после вчерашнего. Я… я знаю, Мадам Помфри сказала вам, что я спас вашу жизнь, но ведь это не так. Это был несчастный случай. Я имею в виду… на самом деле, я ответственен за то, что вы чуть не умерли.

— Ясно, — Снейп поднялся и направился на кухню.

Гарри вздохнул. Только не снова!

— Вы хотите поговорить? Не могли бы вы просто… наказать меня или что-нибудь еще?

Снейп всмотрелся в него сквозь почти непроницаемый занавес волос, в то же время отмеряя чай и засыпая его в чайничек. Его темные глаза напоминали отполированный оникс и были такими же теплыми, как этот камень.

— Какое наказание, по твоему мнению, Поттер, ты заслуживаешь за свое вчерашнее поведение?

— Вы могли бы… — он заставил себя произнести эти слова, хотя отчаянно желал не делать этого, — вы могли бы забрать мою метлу, сэр.

— В этом случае ты научишься самоконтролю?

— Самоконтролю?

— Ты попугай? Неважно, — Снейп поставил чайник на плиту и облокотился на один из кухонных столов, скрестив руки на груди. — Пойми вот что: это отвратительная недостача самоконтроля заставила тебя быть таким безрассудным вчера. Это некая пресловутая гриффиндорская черта.

Гарри сжал челюсть, хотя вина и стыд переполняли его. Если бы он был способен контролировать себя, свою импульсивность, то Сириус по-прежнему был бы жив, а его друзья не пострадали бы в Министерстве. Он был ответственен за них, как и за все остальное. Ему очень повезет, если они простят его за то, что он подверг их смертельной опасности, если они вообще станут с ним разговаривать.

— Верно. Да, сэр. Я хочу научиться самоконтролю.

Снейп снова рассмеялся. В этот раз это был сдавленный смех, скрытый презрительной усмешкой, но он был направлен на Гарри, который рассердился еще до того, как услышал резкие слова мужчины.

— Давай, я просто забуду, что ты вообще это произнес? Мы оба знаем, что это неправда.

— Нет, правда. Я… Как я уже говорил вам… Я убиваю всех, кто мне близок, всех, кто рядом со мной. Моих родителей, Сириуса…

— Все они мертвы, потому что Темный Лорд хотел этого. Избавь меня от мелодрам, Поттер. Ты не можешь контролировать его действия. Только свои.

— Но если бы я не отправился в Министерство, Беллатрис… — его пронзила резкая боль, проникнувшая к нему в голову и захватившая каждую мысль о женщине, убившей Сириуса и мучавшей его, смеявшейся над его криками. Он все еще иногда мог слышать ее смех, когда было тихо. Когда он пытался уснуть. В своих снах…

— Гарри? — слова было произнесено очень близко к нему, и он инстинктивно уклонился и поднял руки, чтобы защититься от любого, кто подойдет ближе. Он дрожал от холода, лежа в темноте на каменном полу в огромном помещении. Если он сосредотачивался на смехе, он не слышал криков.

— Гарри. Скажи мне, что сейчас происходит. Где ты?

— Холодно, — сказал он. — Я не могу согреться.

— Здесь тепло, — произнес тихий голос. — Пойдем, сядешь рядом с огнем.

Кто-то попытался прикоснуться к нему руками, он отпихнул их и попятился, пока не ударился спиной о стену. Он не смеет трогать его!

— НЕТ!

— Ладно. Все в порядке, Гарри. Рядом с твоей рукой чашка чая. Возьми ее.

Он нащупал чашку и поднес ее ко рту, ничего не видя. Все было в темноте, как будто была полночь в новолуние. Но чай был горячим и немного согрел его, хотя и не до конца. Этого никогда не хватало, чтобы согреться.

— Сделай еще глоток.

Он подчинился, это было так легко. Но чашка в его руках тряслась, и он пролил немного горячей жидкости себе на подбородок. Он едва ли почувствовал это, хотя и утерся свободной рукой, трясясь словно глупый, испуганный ребенок. Его глаза наполнились слезами, он мог чувствовать их, горячие и обжигающие солью, но он посмел не позволить им упасть. Смех станет еще противнее, а он не считал, что сможет справиться с этим. Гарри зажмурился.

— Поговори со мной, Гарри, — сказал другой, тот, чья магия было столь непоколебимой рядом с ним. Затем другой вложил маленькое полотенце в его руку, чтобы Гарри мог промокнуть пятна на брюках. — Скажи мне, что происходит.

— Больно, — прошептал Гарри и судорожно вздохнул, сжав полотенце в руках и прижавшись спиной к стене. Если бы он мог просто прекратить кричать, все было бы в порядке.

— Что больно? Гарри?

— Все, — он больше не мог сдерживаться, даже чтобы прекратить ужасный, визгливый смех, который, как он знал, последует за этим. Слезы побежали по его щекам, и он не мог остановить их. Его горло и голова болели, как и все остальное… он просто хотел, чтобы все закончилось. Он сжался в маленький комочек, чтобы избавиться от боли, чтобы положить ей конец. — О, господи, больно, он причиняет мне боль.

— Кто? Гарри, кто причиняет тебе боль? — рука коснулась его.

Прикосновение обожгло и будто разорвало его на куски, казалось кости расплавились, превратившись в раскаленные осколки стекла, и он кричал. Кричал из-за каждой пролитой капли крови и каждой сломанной кости. Кричал из-за отвратительного смеха и высокого, холодного голоса, восторженно вопившего: «Давай посмотрим, как он поведет себя, если мы еще и Круциатус на него наложим, Люциус. Его агония сделает это более приятным для тебя?». А затем кто-то, задыхаясь, прошептал рядом с его ухом, вызвав у него тошноту: «О, да, мой Лорд. Пожалуйста».

— НЕТ! — пронзительно закричал Гарри. — Пожалуйста, пожалуйста, прекратите, мне жаль. Пожалуйста, мне жаль! Я буду хорошим, я обещаю! Пожалуйста, не причиняйте мне больше боли…

Рука пропала, так же как и утешавший голос, который пытался одурачить его, чтобы он остановился и послушал. Все, что осталось, это холодный камень, смех и боль.

* * *

Северус сидел на коленях перед тихо плачущим Мальчком-Который-Выжил и чертыхался. Он думал, что они совершили некоторый прогресс. Если не считать падения во время вчерашних полетов, не было никаких слез и срывов за почти что 48 часов, и он полагал, что это значительный шаг вперед. Но сейчас Гарри отступил на два гигантских шага назад: первый он сделал, когда закрылся в себе и умолял, что бы вся боль прекратилась, а второй, когда начал раскачиваться взад и вперед, обхватив себя руками и ни на что не реагируя. Чертова надежда чертового волшебного мира.

Флэшбэк. Он знал, из кое-какого своего опыта, что самое лучшее, это постараться вернуть Гарри здесь и сейчас. Но он не был уверен, сможет ли мальчик хотя бы выслушать его вновь, и он определенно не собирался пытаться и прикасаться к мальчику снова. Ему не нужно, чтобы этот крик повторился, большое спасибо.

Вместо этого он снова начал бормотать пустые слова, с помощью которых он надеялся как-нибудь преодолеть новую стену.

— Ты в гостиной, Гарри, в моих комнатах. Мы в Хогвартсе. Ты на шерстяном ковре, ты чувствуешь это? Здесь тепло, рядом огонь. Гарри, открой глаза и оглянись. Это моя гостиная в Хогвартсе…

Через чуть меньше получаса мальчик моргнул и взглянул на него.

— Профессор?

— Я здесь, — ответил Северус, хотя это было очевидно. — А теперь ты бы не хотел подняться с пола?

Поттер оглянулся вокруг, все еще щуря свои большие зеленые глаза за стеклами очков.

— Мы… мы в Хогвартсе?

Северус кивнул и даже не воспользовался прекрасной возможностью уязвить мальчика за недостойный размер его умственных способностей. Он должен был улыбаться в его преклонном возрасте… или быть нестерпимо сентиментальным.

— В моих комнатах. А теперь тебе не кажется, что пол с трудом подходит для того, чтобы на нем сидеть? Так что, если ты хочешь?..

— Да, сэр. Простите, — Поттер заставил себя подняться на ноги, не сделав ни единого движения, чтобы воспользоваться рукой, протянутой Снейпом, и принять помощь. Северус не был уверен, что он вообще ее заметил. Он немного качнулся, но устоял, и Северус заставил себя не хватать его за руку, чтобы поддержать. — Я… я немного устал, профессор. Могу я немного полежать?

— Ты знаешь правила, Поттер, — лучше всего продолжать держаться в установленных границах.

— Да, сэр. Простите, сэр, — Поттер провел рукой по глазам, затем слегка отдалил ее, словно удивляясь, что он может видеть ее. — Простите, я… я вроде как потерял его. Я не знаю, что случилось.

— Иди и умойся, Поттер. У тебя лицо грязное. Я сделаю чай.

Его слова были встречены слабой улыбкой признательности, и, сказать по правде, это было лучшее, на что Северус мог надеяться в данный момент. Он нашел себе занятие на кухне, пока мальчик умывался и, вероятно, переодевался. Когда Гарри вернулся, он накрыл на стол и поставил бутылочку с полупрозрачной зеленой жидкостью перед мальчиком.

— Пей. Это успокаивающая настойка.

— Да, сэр, — пробормотал Гарри и сделал так, как ему было велено, а затем пододвинул к себе одну из чашек с чаем и добавил туда сливки и сахар прежде, чем взять бисквит и откусить от него кусочек.

Северус подождал несколько минут, чтобы убедиться, что успокоительное подействовало, а мальчик выпил немного чая, прежде чем снова заговорить.

— Твои кошмары, — начал он непринужденно. Плечи Гарри напряглись, а пальцы сильнее обхватили чашку, даже несмотря на зелье.

— Да, сэр?

— Они не прекратились.

— Нет, сэр, — вздохнул Гарри и посмотрел на дно своей чашки, словно мог увидеть в ней даже больше, чем чудаковатая Трелони. — Мне жаль, если… если я продолжаю вас будить.

Северус пренебрежительно махнул рукой.

— Я упомянул это по другой причине. Ты должен защищать свой разум, когда ложишься спать. Упражнения по медитации очистят твой разум и помогут избавиться от кошмаров.

Взгляд зеленых глаз быстро переметнулся на него.

— Медитация… что?

— Ты что ничего не запомнил с наших прошлых уроков? — зарычал Северус. — Я говорю о том, когда ты очищаешь разум. При помощи дыхания, или представляя, как волны набегают на берег, или как ты там это делаешь. Медитация, мальчик!

— Я… начал Гарри, ощущая смесь шока и злости. — Но вы никогда не говорили мне ничего об этом! Дыхание? Все что вы когда-либо мне говорили, это что я должен взять эмоции под контроль и очистить свой разум! Откуда я должен был знать, как это сделать?

Северус взглянул на него в ответ.

— Я предполагал, что ты будешь искать способы сделать это вне наших уроков, которые были предназначены для более важных аспектов изучения Окклюменции, с которыми ты не смог бы справиться самостоятельно, — он наклонился вперед и ткнул пальцем в сторону мальчика. — К примеру, ты мог бы провести исследование о методах очистки разума, возможно, с помощью всезнайки, с которой проводишь так много времени. Несомненно Мисс Грейнджер смогла бы найти для тебя в библиотеке большое количество книг о технике медитации, если уж ты не способен воспользоваться своим мозгом размером с горошину, чтобы собрать данные!

В кой-то веки Гарри молча уставился на него. Но было бы слишком, надеется, что это продлится долго, однако, Сопляк-Который-Выжил открыл свой рот и пробормотал:

— Вы могли бы упомянуть об этом.

Сквозь сжатые зубы, Северус процедил:

— Ты впустую тратил мое время. Ты никогда не воспринимал тренировки серьезно и имеешь наглость критиковать меня?

В миг все лицо, шея и уши мальчика покраснели, и он сгорбился над своим чаем, снова что-то пробормотав.

— Что такое, мальчишка? Говори!

Задержав дыхание, Поттер посмел поднять взгляд на Северуса и каким-то чудом удержать его.

— Я сказал, что сожалею, сэр, — в его голосе смешались раскаянье и стыд, и Севеурс поднял брови. — Мне правда, жаль. Вы правы. Мне… мне жаль, что я такая пустая трата времени. Если бы я смог все исправить, я…. — он сжался, и в этот раз Северус ничего не сказал по этому поводу.

— Ты не пустая трата времени, — сказал он, после затянувшего молчания, в течение которого он снова брал свой гнев под контроль. — Но твой недостаток самоконтроля над эмоциями и разумом делает тебя ответственным за твоих друзей, за себя и за то, за что мы сражаемся.

— Да, сэр.

Мальчик выглядел совершенно запуганным, но в его покорности не было ничего удивительного. Гарри был сломлен, напомнил Северус самому себе. А ему не нравилось играть со сломанными вещами.

— Возможно… — Северус вздохнул и опровергнул свое лучшее суждение. — Возможно, я мог бы поручить тебе читать материл, который мог бы направить твои попытки очистить разум. Ты все еще можешь прочитать и использовать эту информацию, и мы могли бы еще раз попробовать с Окклюменцией.

— Правда? — мальчик выпрямился, сидя на стуле. Надежда светилась в его глазах. — Я имею в виду, это было бы здорово, сэр. Спасибо!

Так легко, вновь подумал Северус. Было бы так легко обратить мальчишку против всех и вся, будь у него чуть больше желания. Потребовалось бы лишь пара добрых дел и мягких слов. И все же, если он был их единственной надеждой… Что ж. Если это действительно так, то Северусу нужно удостовериться, что Поттер снова встанет на ноги и в его распоряжении будет все возможное оружие.

Он просто хотел, чтобы у него было больше времени.

TBC . . .

Прошлым вечером он дал мне книгу под названием «Тысяча и один способ сконцентрировать силу разума», которая была бы чертовски полезной, ох, не знаю, примерно шесть месяцев назад! Не хотелось бы заморачиваться на эту тему, потому что он в отвратительном настроении с тех пор, как предложил мне снова заниматься Окклюменцией, а я не хочу снова почувствовать, что мою голову словно откусили. Честно говоря, он меня немного беспокоит, потому что не ведет себя мерзко (вот тебе, Гермиона!) (прим. пер.: см. 12 главу) все время, что действительно странно. Но сейчас он снова вернулся к своей отвратительной, мерзкой натуре (и если вы читаете это, профессор, я не имею в виду ничего плохого, как вы могли подумать), так что я могу расслабиться. Немного.

Итак. Главные ингредиенты Удушающего газа: истолченный рог граптолита, сок из пиявок, крысиные селезенки и измельченные скарабеи…

Двадцать минут прошло, однако Гарри не торопился закрывать тетрадь. Вместо этого он написал в конце: Почему всё всегда так сложно?

Гарри уставился на только что написанное предложение, а затем перечеркнул его и с хлопком закрыл тетрадь. Он не будет себя жалеть, сокрушаться и уж точно не будет повторять чертово нытьё! И его не волновало, насколько сильно Снейп изводил его или же не делал этого.

— Профессор? — спросил Гарри, повернувшись к столу спиной. — Могу я сегодня полетать?

Оторвавшись от своей книги, Снейп взглянул на него, но сразу ничего не сказал.

— Пожалуйста?

— Очень хорошо, — наконец, ответил профессор. — Полагаю, ты будешь ещё более никчемным во время нашего урока, если я не удовлетворю твою потребность побыть на свежем воздухе. Но после мы выпьем чаю, — его губы почти незаметно дернулись — Если я не буду слишком плохо себя чувствовать.

Это должно быть шутка? Гарри нахмурился. Несомненно, Снейп бы не стал шутить о своей, можно сказать, гибели! Опять, подумал он, вспомнив, как мужчина подшучивал над гарриным списком смертельных ситуаций. Может быть, Снейп считает естественным, смеяться над вещами, касающимися смерти и умирания.

Гарри почти мог это понять. Если бы он не смеялся над некоторыми вещами, то, несомненно, кричал бы. Ох, конечно, такие события, как встреча с троллем на первом курсе или даже меч, вытащенный из шляпы, на втором, не казались забавными в то время. Но сейчас? Сейчас он мог оглянутся назад и рассмеяться. Вроде. Как же это все было безрассудно: он сражался с василиском, который был тяжелее его на миллион тонн и вдобавок имел ядовитые клыки, простым острым кусочком метала? Даже если чудовище было слепо? Теперь он лучше других знал, что слепота не делает тебя беспомощным.

В любом случая, не совсем.

Безжалостно затолкав мысли об этом под камень, он кивнул:

— Ладно. Если я вас не убью, то мы можем попить чай после.

Снейп приподнял бровь, и его рот снова нервно дернулся — может у него развивается тик? — перед тем, как он встал и отложил книгу.

— Моя метла? Мне сложно представить, что ты смог поймать и её тоже.

— Нет, сэр. Но вчера, когда вы готовили зелья в лаборатории, ее доставили через каминную сеть. Думаю, Дамблдор отыскал ее.

— Ах. И куда ты её поставил?

Гарри кивнул в сторону ближайшего к двери книжного шкафа.

— В углу.

Он встал и потянулся, напрягая плечи в недавно ушибленных местах.

— Это неплохая метла, сэр. Но она ничто, по сравнению с Молнией.

— Я уже понял это, — Снейп взял метлу и взглянул на Гарри. — Во избежание недоразумений, ты должен оставаться в пределах поля по горизонтали и не превышать кольца более, чем в два раза. Я ясно выразился?

— Да, сэр, — он запнулся, а затем продолжил: — Могу я воспользоваться снитчем из школьного набора? Я хотел бы попрактиковаться. Это не настоящий квиддич, просто… просто погоня за снитчем.

Снейп поджал губы.

— Я думаю, нет, — он поднял руку, когда Гарри собрался возражать. — Не в этот раз. Снитч не может соблюдать рамки, которые я установил. А чтобы защитить тебя, мне, по крайней мере, нужно видеть тебя.

Гарри стиснул зубы и сумел — еле-еле — не начать спорить. Он знал, что профессор прав. Хотя это и не означало, что ему это нравилось. Так что он ухватился за сказанные Снейпом слова:

— Вы сказали «не в этот раз». Как-нибудь вы мне позволите?

— Я обсужу этот вопрос с директором.

— Но вы…

— Я обсужу это с ним, Поттер. Я не буду давать тебе ложных обещаний.

Это остановило его. Таков был Снейп. Он не давал обещаний, если не знал, сможет ли их сдержать. Это было одно из тех качеств, которые Гарри на самом деле ценил в этом человеке. Это и то, что он всегда обращался с ним как с личностью, пусть даже инфантильной и высокомерной, а не просто как со знаменитостью со шрамом.

— Да, сэр, — повторил он, отправившись за метлой.

* * *

Полёты были великолепны! Иногда, как и в последнее время, они были единственным, из-за чего стоило вылезать из постели, а так же лучшим событием повседневной жизни. Во время полетов он словно… дышал, но вдыхал веселящий газ, потому что он едва ли мог сдержать улыбку, находясь в воздухе, сжимая метлу между колен, взмывая над землёй так, чтобы ветер бил в лицо, и совсем ничего не могло его побеспокоить.

Сдержать обещание и остаться в — чисто случайных, подумал он — границах, установленных Снейпом, было сложно, но он справлялся, и ничто не могло помешать ему наслаждаться полётом. Ни надзор Снейпа, ни его редкие окрики «Следите за скоростью, Поттер».

Все закончилось слишком быстро, и Снейп фактически насмехался над ним — юношу встревожило, что вид этой усмешки успокоил его — когда сказал, что каждый день Гарри может проводить в воздухе столько времени, сколько он тратит на свой дневник.

Гарри застонал, но ведь он еще не преодолел и половины алфавитного списка зелий. Он легко завтра мог бы растянуть их переписывание на час или даже больше!

Вернувшись обратно, Гарри занял свое привычное место за столом и заерзал, в то время как Снейп готовил чай. Он по-настоящему ненавидел эти беседы. Ему не нравилось терять контроль над чувствами, когда Снейп заставлял его говорить больше, чем ему бы хотелось. Всё внутри него переворачивалось, когда он чувствовал, что мерзавец словно отрывает пластырь, тщательно скрывающий его раны, и выставляет их напоказ.

Так что Гарри был почти приятно удивлен, когда Снейп, сделав первый глоток, сказал только:

— Расскажи о Сортировочной Шляпе.

— Что?

— Ты как-то упомянул, что Шляпа было другого мнения о том, куда тебя отправить. Мне любопытно узнать, что ты имел в виду.

Несколько долгих мгновений Гарри пристально всматривался в него, а затем пожал плечами. Могло ли это причинить боль?

— Шляпа хотела отправить меня в Слизерин. Но я не захотел, так что вместо этого она определила меня в Гриффиндор.

Снейп замер, не успев поднести кружку ко рту и распахнув свои черные глаза шире, чем Гарри когда-либо видел:

— Почему, скажи мне на милость?

Вздохнув, Гарри признался:

— Ну, Хагрид говорил, что все плохие волшебники учились на Слизерине, и в тот день я только узнал, что мои родители были убиты Темным Лордом, поэтому я не хотел стать похожим на него. — Было тяжело, очень тяжело удерживать все мысли об этом монстре под толстым слоем камня, но если он не будет этого делать, то, говоря на чистоту, он развалится на куски.

— А кроме того, Малф… — он вздохнул, ощущая сильное головокружение. Комната поплыла перед глазами, и он покрылся потом, словно таскал камни. Его тошнило, он, правда, правда, был…

— Дыши, Гарри, — голос раздался так близко, что Гарри чувствовал колыхания воздуха на лице. — Сделай один вздох, давай. Вдохни.

Он с трудом подчинился, но его внутренности болели, и он прижал руки к животу и полностью поднялся с пола. Он попытался вздохнуть, но это только снова вызвало тошноту. Камень, он должен заключить в камень эти воспоминания, иначе просто лишится внутренностей. Он продирался к нему через болото воспоминаний, затягивавших его в темноту. Он едва заметил шепотом произнесенное «Scourgify», не говоря уж о «Просто дыши, черт тебя подери», в то время как его пальцы, наконец-то, отыскали неровную поверхность камня и затолкали под серую плиту ужас недавних событий.

И тогда он вздохнул.

Задыхаясь от кислой желчи, пока кто-то — О, да. Снейп. — не протянул ему стакан с водой, чтобы он прополоскал рот. Гарри приложил руку к глазам. Он ненавидел это. Он ненавидел Снейпа, и чай, и глупые, дурацкие воспоминания — все!

Стакан был гладким на ощупь, и Гарри сжал его сильнее, желая, чтобы Снейп сейчас же ушел и оставил его в покое.

— Сейчас всё в порядке? — спросил Снейп, и Гарри почти запустил в него стаканом.

— Ага, просто замечательно. Спасибо за беспокойство.

Ответом на его угрюмые слова было молчание, и это дало ему возможность поднять взгляд. Снейп нахмурился — большой сюрприз — но не казался злым, просто… встревоженным?

— Правда, — сказал Гарри, пытаясь положить конец этой теме. — Теперь со мной все в порядке.

— Сегодняшний случай был гораздо короче вчерашнего.

— Да? — на самом деле, Гарри не хотел об этом знать, но ему было немножко любопытно. Болезненно, можно сказать. — Сколько это продолжалось?

Снейп холодно взглянул на него.

— Вчера прошло почти пол часа прежде, чем ты вспомнил, где находишься. Сегодня всего пятнадцать минут.

— Ну, хорошо. К началу учебного года, я буду сходить с ума всего на пару минут в день.

— Ты не сумасшедший, — сказал Снейп, и ещё больше нахмурился.

— Можете продолжать меня дурачить, — Гарри сделал большой глоток воды, который помог уменьшить жжение в горле. — Послушайте, не могли бы мы больше не говорить об этом?

— Конечно, — Снейп скривил губы в своей привычной усмешке. — Но ты мне объяснишь до конца, почему не пожелал быть на моём факультете.

Гарри попробовал вздохнуть. Он просто заставил себя вспомнить, что Драко не его отец. Ладно, он может это сделать. Он выдохнул и опустил взгляд на полупустой стакан.

— Я встретил… Драко, когда с меня брали мерки, чтобы пошить мантию, и он был очень похож на моего кузена Дадли. Он завел разговор о том, как, в обход правилам, пронести в школу метлу, если уговорит родителей купить ее, а потом начал смеяться над Хагридом, который, как я уже говорил… — его горло сжалось и он не смог продолжить.

— Купил тебе первый подарок. Я помню.

— Э, да, — Гарри покачал головой и отбросил воспоминания. — Так вот, Mа… Драко был уверен, что попадет в Слизерин, куда и должны попадать все хорошие, выращенные не магглами волшебники, а «другой сорт» даже не заслуживает того, чтобы посещать Хогвартс. После он сказал ещё несколько других неприятных вещей, и я решил, что не хочу быть с ним в одном доме. Таким образом, я позволил шляпе отправить меня на любой факультет, кроме вашего. Я не хотел, чтобы меня и в новой школе ненавидели.

— Понятно, — когда Гарри снова поднял взгляд, он увидел, что Снейп вернулся на своё место и положил руки на стол, сцепив их в замок. — Полагаю, теперь ты понял, что не все «плохие» волшебники учились на Слизерине.

— Ну да. Вроде Петтигрю.

— Да, — что-то изменилось во взгляде Снейпа, и Гарри не мог подобрать этому точного названия. — Кроме того, не все слизеринцы собираются быть плохими.

— Я знаю это, — он не стал добавлять «теперь», так как был уверен в том, что Снейп в любом случае это поймет.

— Мм, — Снейп наклонился вперед и устремил взгляд на Гарри, пока тот не отвернулся, после чего снова откинулся на спинку стула. — Я думаю, ты должен был позволить шляпе определить тебя туда, куда она и хотела.

— О, да? Зачем?

— Во-первых, — протянул Снейп, — мы бы смогли избежать многих... недоразумений между нами. Как ваш декан я нес бы личную ответственность за твое благополучие.

Гарри, фыркнув, рассмеялся.

— Вы и так частенько это делали. Вы спасли меня от Квирелла на первом матче по квиддичу, и от Ремуса, когда тот превратился в волка. И от… вы знаете.

Снейп кивнул.

— И все же, будь ты в Слизерине, я мог бы получше сдерживать свою...

— Ненависть? Брезгливость? Или ошеломительное, всепоглощающее отвращение, которое появляется у вас при упоминании Поттеров, в сочетании с желанием увидеть мою голову в вашей лаборатории?

— Именно, — губы Снейпа снова дернулись.

Приподняв брови, Гарри одарил его самой нахальной улыбкой, на которую только был способен.

— Да, это было бы неплохо.

ну, мы почти уложились в "раз в неделю" =) следущая глава будет быстрее, обещаю

9 августа.

К черту все. Я не собираюсь больше писать в этом проклятом дневнике. Иди ты, Снейп, к чертям собачьим!

Гарри снова с хлопком закрыл тетрадь.

— Проблемы? — спросил Снейп, и Гарри чуть ли не запустил в него тетрадкой.

— Нет. С какой стати?

Снейп приподнял бровь.

Гарри терпеть не мог, когда он так делал. Мальчик скрестил руки на груди, ожидая, что Снейп что-нибудь скажет. В конце концов, в эти глупые игры разума можно играть и вдвоем. Но Снейп продолжал молчать — это Гарри тоже ненавидел. Он посмотрел на профессора, выражение лица которого не изменилось. Наконец, Гарри отпихнул от себя тетрадку.

— Я больше этим заниматься не буду.

— О.

— И что же это должно означать?

— То, что я принял твое заявление к сведенью, — Снейп приподнял другую бровь. — Я и не знал, что столь незначительные слова так сильно тебя беспокоят.

— Просто кончайте уже это!

— Тебе бы не помешало почаще вспоминать о рамках приличия, Поттер.

— Ага, ну, так и отвяньте от меня с этими вашими приличиями. Я не стану больше писать в этой дурацкой тетрадке.

— Ты уже это говорил.

— И что же вы сделаете?

Выражение лица Снейпа не изменилось, но он встал, и взгляд его стал более угрожающим.

— Ничего. Все это носит чисто добровольный характер. Конечно же, если ты не будешь писать, ты не будешь и летать…

Гарри стиснул зубы, желая избить Снейпа, или заставить его кричать, или сделать ещё что-нибудь в том же духе. Он терпеть не мог ситуации, когда не знал, чего ожидать от мужчины, и ненавидел его за это.

— А вы знаете, что я вас ненавижу?

Профессор склонил голову немного на бок и взглянул на него как на кучу дерьма.

— Я не имею понятия о твоих чувствах, Поттер.

— Ну да, — ответил Гарри, ощущая странное замешательство. Но почему? Ведь он действительно ненавидит Снейпа? Этот человек держит его здесь взаперти, не позволяет ему летать, заставляет говорить о том, о чем он бы не хотел говорить, и есть, когда он не голоден. А еще он не кричит на него и не бьет…

— Я просто подумал, что вы должны знать.

— Теперь я знаю. Может, в таком случае, ты хочешь заняться своей домашней работой или еще почитать о техниках медитации?

— Нет! Я ничего из этого не хочу! — он схватил тетрадь и бросил ее в камин. Снейп просто наблюдал, как она плюхнулась в огонь, и не сделал ничего, чтобы помешать Гарри. — А как на счет того, чтобы вы прекратили быть таким... таким чертовски понимающим? Почему вы не кричите на меня, не бьете, не называете «чертовым испорченным уродом», не надираете мне задницу? Вы обращаетесь со мной, как будто я поврежден, но ведь это не так!

Бросив на Гарри взгляд, Снейп отвернулся.

— Уверяю вас, мистер Поттер, что не собираюсь называть вас «чертовым испорченным уродом», — сказал он, скривившись при этих словах. — И я не бью детей.

— Я никогда не был ребенком! — прокричал Гарри, его глаза сузились до красной щелки. — Выкиньте это из головы! Я был мешком для битья, козлом отпущения, домовым эльфом и гребенным Избранным, но я никогда не был ребенком! Поэтому вы можете бить меня, если хотите. А вы хотите, ведь так? Вам бы понравилось пороть меня, признайтесь в этом!

Снейп покачал головой и лишь сделал шаг в сторону Гарри, который стоял, сжав кулаки так сильно, что ногти его впивались в кожу. Снейп сделал еще один шаг.

Гарри тяжело дышал и до скрежета стиснул зубы. Он не может принять это, не от Снейпа. Предполагалось, что мужчина будет ненавидеть его до скончания времен.

— Ударь меня! — он поднял подбородок, предоставляя Снейпу прекрасную мишень. — Ну же. Сделай это!

— Я не собираюсь тебя бить, Гарри.

— Пошел ты! — Гарри рванул к Снейпу, будучи злым как никогда. — Не называй меня так, большой сальный мерзавец! Ты же ненавидишь меня, помнишь? Я же избалованный, высокомерный сын того, кто издевался над тобой, помнишь? Я одна сплошная неприятность, и никто никогда обо мне не заботился, потому что я грязный маленький урод, и я только сам себя убью, что будет только к лучшему, своей глупостью, высокомерием, испорченность…

— Прекрати, Гарри, — сказал Снейп, и его голос был мягок, очень мягок, и Гарри замахнулся кулаком.

— ЗАТКНИСЬ!

Снейп поймал его запястье и отвел руку в сторону, чтобы он не смог больше ударить.

ОТПУСТИ! — он поднял другой кулак.

— Прекрати сейчас же, Гарри, — сказал Снейп, поймав второе запястье и отведя его в сторону.

Гарри попробовал освободиться, но Снейп был сильнее.

— Я тебя ненавижу, ненавижу! ОТПУСТИ!

— Я не могу сделать этого, Гарри.

— Перестаньте меня так называть, — Гарри высвободил руки и попытался ударить Снейпа, но тот повернул его, обхватил руками и прижал к себе.

— Пусти. Я тебя ненавижу! Пожалуйста, отпусти меня!

— Я не буду бить тебя, Гарри, чтобы ты ни сделал, — его голос звучал прямо над ухом Гарри, и мальчик зажмурился. У него болела голова и грудь, ему хотелось просто лечь и умереть. Вместо этого, он начал вырываться еще сильнее. Но Снейп просто усилил хватку так, чтобы не причинить ему боль, но удержать и не дать уйти. Придурок.

— Просто оставьте меня в покое.

— Я определенно не сделаю этого.

— Я вас ненавижу.

— Я знаю.

* * *

Стоя на кухне, Северус наблюдал за Гарри, который, сгорбившись, сидел на диване, прижав руки к голове. Слава Мерлину, крики и поток ругательств прекратились, но еще два часа после последнего срыва ему пришлось присматривать за Гарри.

Два часа этого самобичевания было вполне достаточно.

Северус принес чай в гостиную и пододвинул чашку к мальчику. Гарри не поднял взгляда, даже когда чашка мягко стукнула его по лбу. Северус откашлялся. Все еще не поднимая головы, Гарри поднял руку, схватил чашку за тонкую ручку и опустил. Тем временем Северус сел в свое любимое кресло и подождал, пока Гарри размешает свой чай.

Северус ничего не сказал и сделал глоток из своей собственной чашки. Как только мальчик последовал его примеру, и они были готовы к их «ритуалу», Северус сказал:

— Чьим мешком для битья ты был?

— Ничьим, — последовал угрюмый ответ. Гарри все еще не показывал лица.

— Ты упомянул это, Поттер. Позволь тебе напомнить, что ложь здесь запрещена.

— Подумаешь.

Северус понаблюдал за ним еще несколько минут. Он мог бы легко снова вызвать у мальчика приступ ярости, но сегодня это определенно ничего им не даст. Он сделал еще дин глоток и задумался.

— Ты хочешь вернуться к занятиям в сентябре?

— Конечно.

— Тогда тебе нужно заканчивать впадать в ярость из-за малейшей провокации. Ты думаешь, твои друзья обрадуются твоей язвительности?

Пожатие плеч, вздох, а затем:

— Нет. Полагаю, что нет.

— Именно. Так что пока я не удостоверюсь, что тебе не причинят вреда и ты не сделаешь того же другим, боюсь, мы застряли здесь, где ты будешь отвечать на мои вопросы и подчиняться всем нашим правилам. Это понятно?

— Да, сэр.

Ответил, не задумываясь. Возможно, из-за «заботы» его родственников, подумал Северус, усмехнувшись. Хотя в этот раз это могло быть правдой.

— Надеюсь, что это так. А теперь, кто использовал тебя как мешок для битья?

Еще один вздох, мальчик дернулся, почти пожав плечами, но сказал:

— Дадли.

— В этой «охоте на Гарри»?

Гарри вздрогнул.

— Да, сэр. Или когда его друзья хотели посмеяться. Или если он заставал меня за разговором с кем-нибудь, или когда я отвечал на вопрос учителю, или слишком медленно гулял, или просто когда ему хотелось этого, — он провел рукой по лицу и, наконец-то, взглянул на Снейпа. — Я привык к этому.

— Неужели никто не остановил его… повышенное внимание, хотя бы когда вы были в школе?

Гарри наградил его недоверчивым взглядом.

— А зачем им это? Не то чтобы я кого-то волновал. К тому же обычно он был осторожен и не бил меня, если поблизости был кто-то из учителей.

— И ты никому не говорил?

Громко засмеявшись, Гарри покачал головой.

— О, да. Конечно же, они бы мне поверили, — он почесал шрам, а затем пожал плечами и отвернулся. — Ну, ладно-ладно. Однажды я попытался рассказать учителю, что Дадли и его друзья побили меня в туалете. Мисс Килдер. Однажды она дала мне лед, чтобы я приложил его к глазу. Но потом тетя Петуния пришла в школу, крича и называя меня ужасным маленьким лжецом, который всегда делает гадости ее чудесному Дадлику, говоря, что я должен быть наказан за свои россказни. Она сказала, что я сам нанес себе все синяки и что все, что я рассказал, следует игнорировать. Когда мы вернулись домой, я получил ремня от дяди и был посажен в чулан на неделю, — он повел плечом. — Я не глупый. Я учился.

Северус сделал еще один глоток чая, чтобы скрыть свое беспокойство.

— Сколько тебе было лет?

— Семь. Может, шесть. Сложно вспомнить.

— И как часто такое случились?

— Что? Дадли бил меня? Постоянно. Каждый день в начальной школе он находил что-то, за что меня ударить. Он даже бил других детей, если они были милыми со мной, — Гарри снова пожал плечами — один из самых потерянных жестов, что Северус когда-либо видел. — Через некоторое время это перестало меня волновать.

— Неужели? — он слегка подался вперед и заметил, что Гарри сжался, хотя якобы смотрел в другую сторону. — Ты не был против того, чтобы не иметь друзей?

Еще одно пожатие. Северус приподнял бровь, и Гарри сдался.

— Ну ладно, мне это не нравилось. Но я не мог ничего сделать и научился обходится без этого, как я уже говорил вам.

— А как часто ты «получал ремня»?

Гарри сузил глаза и поднял подбородок, но снова уступил.

— Когда я заслуживал этого, сэр.

— Это не ответ.

— Нет, ответ, — он вздохнул. — Я не знаю. Пару раз? Дядя Вернон больше стремился выбить из меня дурь. Тетя петуния предпочитала пощечины, — он выдавил жалкую полуулыбку и потер щеку, словно все еще мог чувствовать удар. — Если мы были не на кухне, и у нее не было под рукой подходящей сковороды. Я научился уворачиваться.

Северус уставился на него.

— Кажется, ты принял как данность множество условий своего детства, в то время как большинство людей посчитали бы их неприемлемыми.

— Ага, ну, я же урод.

— Это то слово, которое использовали твои родственники.

— И что?

— Возможно, они ошибались?

Гарри невесело рассмеялся.

— Правильно. И вы собираетесь сказать мне…

— Я не собираюсь говорить тебе этого больше, Поттер, и я не хочу больше слышать, что ты говоришь об этом, так что слушай внимательно. С тобой все в порядке.

— Ну да, конечно, — он усмехнулся, это была правда.

— И это не твоя вина.

— Откуда, черт возьми, вам знать?

— Я знаю достаточно. — Северус всмотрелся в глубину зеленых глаз, которые повидали столько ужаса за такую недолгую жизнь, и продолжил: — Я знаю, что жестокость может сделать с ребенком. Я знаю, каково это, чувствовать себя нежеланным, заброшенным. Нелюбимым. И я говорю тебе, Гарри, это не твоя вина.

Гарри скрестил руки на груди и взглянул на него.

— Я знаю это.

— Нет. Я так не думаю, — вздохнул Севеурс. — Но надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь.

— Со мной все в порядке, подумаешь.

— Думаю, я должен изъять это слово из твоего лексикона.

— Какое? «В порядке»?

— И его тоже. Ты очевидно не в порядке, так что продолжать использовать это ужасно неуместное слово оскорбительно.

— Лингвистика?

Северус усмехнулся.

— Именно. Так что мы составим список слов, запрещенных во время наших бесед.

Он призвал свиток пергамента и перо с незаканчивающимися чернилами. Кто знает, сколько слов им придется вписать.

Гарри смотрел на него в изумлении.

— Вы серьезно?

— Не сомневайся. Так, мы договорились, что «в порядке» не должно использоваться в значении…

— Мы не договаривались! Вы решили использовать на мне всю эту лингвистику.

— Ну, кто-то же должен был.

Задохнувшись от гнева, Гарри пробормотал что-то на счет Гермионы и полиции слов, но Северус проигнорировал его.

— Ладно. Но тогда вы больше не будите говорить «высокомерный».

Северус добавил это слово в список.

— Никто из нас. Так же как и «подумаешь», «урод» и… — он задумался, — «понятия не имею». Они ужасны, тебе не кажется?

— О, понятия не имею, — сказал Гарри с усмешкой, которая сделала бы честь и Слизерину. — Они мне типа нравятся.

— И «типа», — пробормотал Северус, строча, как сумасшедший. — Возможно, на всякий случай, стоит включить все «составные» слова, заканчивающиеся на «а».

TBC…

10 августа.

Ну вот, я сказал это. Теперь ты счастлив, Снейп?

Вздохнув, Гарри закрыл тетрадь, которая этим утром чудесным образом снова появилась на письменном столе. Ну, не так уж чудесно, счел он, учитывая, что все, что нужно было сделать Снейпу, это достать ее из камина и положить обратно на стол. Но тем не менее. Он был почти… рад этому, правда. Он все еще не был абсолютно уверен, что Снейп украдкой не читает то, что он написал, но нельзя быть чересчур мнительным. Честно говоря, его немного беспокоила последняя запись. Он не хотел писать о таком личном. Но это было легче, чем обсуждать их с профессором. По большей части.

Наконец, Снейп поднял на него взгляд, и Гарри уже почти встал на ноги, прежде чем мужчина сказал:

— Полеты, я полагаю?

— Да, сэр, — сказал он со всем энтузиазмом, который смог наскрести. — Пожалуйста.

— Очень хорошо, — Снейп пометил страницу, на которой остановился, — он читает так же много, как и Гермиона, честно! — и поднялся, чтобы взять их метлы.

Следующий час прошел для Гарри спокойно.

Когда они вернулись в замок, Снейп удивил его тем, что не принес чай, уже ставший их традиционным времяпрепровождением после полетов. Он предположил, что мужчина предпочитает иметь с ним дело, когда он в хорошем настроении от пребывания на улице. Но в этот раз Снейп принес широкую чашу и поставил ее в середине стола

Омут памяти.

Гарри сглотнул, разглядывая безобидную на вид каменную чашу. Это был тот же сосуд, в который он залез в прошлом году и в котором увидел спрятанные от него воспоминания Снейпа. Он взглянул на профессора сквозь челку, и тот вернул ему взгляд. В нем не было ненависти, но Гарри все еще содрогался, вспоминая ее. Это был единственный случай, когда он по-настоящему боялся Снейпа и его легендарного характера. Что бы между ними ни происходило, об этом он жалел больше всего.

— Профессор…?

Снейп кивнул, все еще сверля его взглядом.

— Мне действительно жаль. Правда.

Снейп вздохнул.

— Я знаю, Поттер. Ты уже говорил. И я… принимаю твои извинения. А теперь давай начнем.

— Что… — Гарри прикусил губу. Он отметил, что его беспокоит мысль о том, чтобы практиковаться в Окклюменции со Снейпом. В прошлый раз это всегда причиняло ему боль, словно его снова и снова били бладжером по голове. И еще из-за уроков его шрам болел, а он совсем не хотел думать о чем-либо, связанном с ним. Неважно, что прошлой ночью он с криком проснулся от кошмара, пытаясь расцарапать лоб. — Что мы будем делать?

— Ты перенесешь некоторые свои… потенциально проблематичные воспоминания в Омут памяти прежде, чем мы продолжим.

— Потенциальные… ох… — он почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Ему придется вспомнить о том, о чем он так хотел забыть, вспомнить со всей ужасающей ясностью.

— Я не знаю, смогу ли я сделать это.

— Я буду здесь, рядом с тобой, — сказал Снейп успокаивающим и даже добрым голосом, который он использовал, когда думал, что Гарри собирается удрать или что-нибудь бросить. То, что он обычно был прав, нисколько не уменьшало страхов Гарри.

— Угу, но…

— «Угу» внесено в черный список.

Это заставило его слегка улыбнуться.

— Да, сэр, — начал Гарри снова. — Я знаю, вы будете… — на мгновение он замолчал и позволил себе поверить в это. Снейп будет с ним. И он знал это. Ему не придется сталкиваться с воспоминаниями в одиночку. Сальный мерзавец, мастер зелий, который всегда на Гаринной памяти ненавидел его. Эта мысль ошеломила его, когда он впервые осознал это. Он глубоко вздохнул и всмотрелся в Снейпа, нахмурив брови.

Снейп наградил его ответным взглядом, скрестив руки на груди и подняв бровь.

Внезапно Гарри рассмеялся.

— Вы должны научить меня делать эти штуки с бровями.

— «Штуки», Мистер Поттер?

— Простите. Научить меня. Как. Приподнимать брови подобным образом.

— И почему я должен это делать? — спросил Снейп с ухмылкой. — Обучение неопытного, дерзкого подражателя не принесет мне никакой выгоды.

Гарри хихикнул.

— Возможно, мы сможем сторговаться.

— Вряд ли у тебя есть привычки, которые бы мне захотелось перенять.

— Очень смешно. Я сказал, возможно, у меня есть кое-что еще, что вам бы хотелось заполучить, — он небрежно пожал плечами. — А, может быть, и нет.

— Мы отклонились от темы, — рявкнул Снейп. Он протянул блестящую и на вид новую палочку из темного дерева. — А теперь возьми ее и приставь к виску.

— Вашу палочку?

— Именно.

— Не будет ли это… Я имею в виду, что использование не своей палочки, может причинить вред.

Снейп раздраженно закатил глаза.

— Только если, что подтверждает опыт кое-кого из твоих экс-профессоров, палочка неисправна. Любой волшебник может использовать любую палочку, Поттер. Конечно, если использовать палочку более соответствующую магическому ядру, то результат будет гораздо лучше, — он снова протянул свою новую палочку. — Возьми.

Гарри протянул дрожащую руку, и тепло, коснувшись пальцев, распространилось по руке, уменьшая его боль. Прошло слишком много времени с тех пор, как он последний раз держал палочку в руке, и до сих пор он не понимал, как сильно скучал по этому чувству. Он позволил теплу распространиться внутри, позволил оставаться в груди, пока не достиг полного умиротворения. Непрошеные слезы подступили к глазам, и он сморгнул их, зажмурившись на минуту, чтобы восстановить дыхание.

Наконец, когда его чувства улеглись и снова встали под контроль, он открыл глаза.

— Все нормально, Поттер?

— Вы… вы можете называть меня Гарри. Если хотите.

Что-то промелькнуло в глазах профессора, но это был лишь миг.

— Очень хорошо… Гарри. Ты готов начать?

— Да, сэр.

Повисла долгая пауза, в течение которой профессор даже не шелохнулся, а после сказал:

— Скорее всего, тебе будет трудно, а я не хотел бы причинять тебе боль. Так что, я спрашиваю тебя, могу я ли положить ладонь на твою руку, чтобы направлять тебя?

Гарри снова закусил губу, так сильно, что почувствовал вкус крови. Снейп просил. Не приказывал. Он быстро кивнул, пока не утратил присутствие духа.

Обойдя стол и приблизившись к Гарри, Снейп положил руку ему на плечо. Насилу заставив себя не дергаться, Гарри еще раз глубоко вздохнул.

— Вот так, — сказал Снейп. — Попытайся расслабиться, будет легче. А теперь поднеси палочку к виску и сосредоточься на воспоминании, которое ты хочешь убрать, — его пальцы сильнее сжали плечо Гарри, как только мальчик поднял палочку. Дерево в его руке дрожало, и внезапно он почувствовал вспышку… чего-то. Озарения?

Что если он просто сотрет себе память?

Не было ли это самым лучшим решением? Он не будет помнить ничего: ни поместье, ни бледные руки Волдеморта, ни пробирающий шепот Люциуса… он бы ощутил поистине душевное спокойствие. Ему больше не причинят боли. Рука еще сильнее затряслась, он собрался с духом, и слова почти сорвалось с языка, когда Снейп внезапно схватил его за запястье.

— Что ты делаешь? — зарычал мужчина и отдернул палочку от его головы.

— То, что уже давно должен был сделать, — сказал ему Гарри и вырвал руку из хватки мастера зелий. Палочка по-прежнему была у него. Это уже что-то.

— Глупый ребенок! Ты хотя бы знаешь, как накладываются эти чары? Ты хочешь подчистую вытереть свою память?

— Мне все равно! Да какая вообще разница?

Снейп взглянул на него, в его черных глазах пылал огонь.

— Если тебе действительно все равно, то пожалуйста. Вперед. Сотри себе память. Откажись от своей жизни, своих друзей, всего волшебного мира. Стань сквибом, возвращайся назад к маггловской жизни или начни новую с чистого листа, если тебе действительно все равно.

Откуда-то из горла вырвался полный боли крики, и Гарри прижал ладони к глазам. Ему не было все равно, совсем наоборот, черт возьми. И это всегда было его проблемой. Мог ли он вычеркнуть из памяти все воспоминания о первых и самых лучших друзьях, воспоминания о Роне и Гермионе? Мог ли он забыть Хагрида, Ремуса или… или Сириуса? Нет, это невозможно. Ему была дорога память о них, но остальные воспоминания мешали ему спокойно жить.

— Тогда сделаете это за меня! — закричал он и протянул палочку Снейпу. — Вы знаете эти чары, вы можете забрать только… только эти несколько недель.

Снейп не сделал ни единенного движения, чтобы взять палочку.

— Гарри… это нехорошо. Ты можешь стереть эти воспоминания, да, но это не избавит тебя от чувств, связанных с ними. Ты не будешь знать почему не хочешь, чтобы к тебе прикасались, не говоря уже о том, что идея физической близости будет заставлять тебя дрожать и плохо себя чувствовать. А еще ты не можешь стереть воспоминая у тех, кто знает о том, что случилось, кто умышленно или неумышленно может напомнить тебе.

— Что? Вы не… — внезапно Гарри ощутил сильный холод. И тошноту. Почувствовал себя абсолютно беспомощным. — Вы имеете в виду Малфоя.

Очень тихо Снейп сказал:

— Я не говорил конкретно о Драко, но, да, это то, на что я намекал. Мне сложно представить, что Темный Лорд или Люциус будут держать в секрете то, как они… обращались с тобой.

— О, господи, господи. Меня сейчас стошнит… — не сделав и двух шагов в сторону ванной, он упал на колени и извергнул остатки ланча на коврик перед камином. Он корчился на полу, пока не ощутил абсолютную опустошенность. Остались только кислый привкус рвоты и соль слез.

* * *

Опустившись на колени, Севеурс убрал грязь взмахом палочки и думал, что неплохо бы наколдовать ведро. Но тошнота мальчика, похоже, прошла, и теперь он просто трясся, обхватив себя руками. Чтобы убедиться, что это не очередной приступ, Северус положил руку на его спину, и хотя Гарри дернулся как норовистый жеребенок, он не отскочил в сторону, как делал это раньше.

Северус расценил это как прогресс, ведь мысль, что другие студенты могут узнать о случившемся в Топшэме, не заставила Гарри вновь погрузиться в пучину страха и ужаса. Неужели мальчик совсем об этом не думал? Это абсурдно. И все же… возможно, он был слишком зациклен на выздоровлении и поэтому не уделял слишком много времени мыслям о будущем?

Возможно, так и было, хотя ему с трудом в это верилось. Казалось, Гарри чрезмерно беспокоит его будущее, по крайней мере, та его часть, что касалась сражения с Темным Лордом. А еще он периодически думал о прошлом. Возможно, в этот раз проблема заключалась именно в этом: он не мог справиться с новыми проблемами из-за того, что и без того хватало старых.

Он еще подумает над этим. А пока… он призвал стакан воды и протянул его.

— Гарри. Возьми стакан и выпей. Это поможет тебе почувствовать себя лучше. Или хотя бы твоему горлу.

Гарри машинально потянулся за стаканом, и его рука задрожала, когда он стал подносить его ко рту. Когда мальчик сделал глоток, Северус понял, что не знает, что делать дальше и начал круговыми движениями растирать спину мальчика. Казалось, это сработало: мальчик немного расслабился, и, когда его дрожь утихла, его щеки снова обрели краски.

— П-простите, сэр, — прохрипел он, выпив половину стакана.

— Не извиняйся. Давай поднимемся с пола.

— Вы же не будите теперь всегда говорить «мы» словно нянька? — пробормотал Гарри.

Северус тихо фыркнул.

— Наглый паршивец. Я буду так делать, если мы вскоре не встанем. Мои колени не так молоды, как твои. Кстати, ты оштрафован за использование слова из черного списка. Снова.

— Какого, «нянечка»?

Лишь зарычав в ответ, Северус поднялся на ноги и протянул Гарри руку. После короткого, почти мимолетного сомнения, Гарри принял ее и поднялся. Он все еще выглядел бледным, и его рука была холодной и влажной, но было ясно, что он преодолел этот конкретный случай.

Так же было совершенно ясно, что необходимость Окклюменции резко возросла.

— Пойдем, сядем за стол, — сказал Северус и махнул Гарри на стул, который тот занимал несколько минут назад. Он снова отдал палочку Гарри и положил руку ему на плечо. Глаза мальчика горели решимостью, что нравилось Северусу гораздо больше его покорности, и неважно, что он еще пожалеет об этом, когда начнутся занятия. — Держи ее у виска и сосредоточься. Когда воспоминание будет полностью под твоим контролем, извлеки его с помощью палочки. Будь осторожен и не торопись, чтобы оно не прервалось.

Гарри кивнул, затем закрыл глаза и стиснул зубы. Он прижал палочку к голове прямо над ухом, но теперь его рука не дрожала, что порадовало Северуса. Он осознал, что мальчик вызвал в памяти одно из «трудных» воспоминаний, когда его лицо исказилось от боли и он сильнее зажмурился.

Северус сжал его плечо, дав ему знать, что он не один.

— А теперь вынь его, Гарри, — подбодрил он, и рука мальчика медленно начала двигаться. Показался край воспоминания — жидкое серебро растягивалось во все более длинную нить, пока палочка тянула его от головы. — Медленнее, вот так. — Гарри начал тяжело дышать, дрожа всем телом, но продолжал крепко держать палочку. — Легче, легче, — говорил ему Северус, а потом воспоминания закончилось, и Северус направил его к Омуту Памяти.

Воспоминание дергалось и извивалось, словно живое, прежде чем переместиться в каменную чашу. Гарри осел на стуле. Пот струился по его лицу.

Северус протянул ему воду.

— Выпей, а потом мы попробуем заняться еще одним, — Гарри бросил на него короткий взгляд, и он поправился: — Ладно. Ты попытаешься, а я буду тебя морально поддерживать.

Губы мальчика изогнулись в одной и его редких, язвительных улыбок, которая почти коснулась его глаз.

— У вас есть мораль?

— Дерзкий паршивец, — прорычал Северус, но он был доволен.

TBC . . .

13 августа.

Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно…

— Гарри.

Гарри не поднял взгляда, продолжая снова и снова писать одни и те же три слова, строча, как сумасшедший.

— Гарри, посмотри на меня, пожалуйста.

Эта просьба подействовала. Снейп никогда не говорил ему «пожалуйста». Он прекратил писать и поднял взгляд на профессора, стоявшего в паре шагов позади него, но не выражающего своим видом угрозы, как это иногда бывало.

— Что ты делаешь?

Гарри попытался изогнуть одну бровь, как делал профессор, но добился только того, что обе брови скрылись под челкой.

— Пишу в моей тетради, — сказал он, словно это было самой очевидной вещью в мире. Собственно, такой она и должна была быть.

— Ты занимаешься этим уже почти три часа. А после того, как ты вырвал вчерашнюю запись, я хочу убедиться….

— Что со мной все хорошо? Я в порядке, — ухмыльнулся Гарри. — Вперед, снимайте баллы.

— Может мне стоит заварить чай?

— Нет, — Гарри снова повернулся к тетради. Итак, на чем он остановился? Ах, да… Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все равно. Мне все…

— Гарри, я хочу, чтобы ты отложил перо.

Гарри сжал его сильнее.

— Вы хотели, чтоб я писал, и я пишу!

— Я предложил тебе писать, чтобы выразить себя, не доводя дело до криков и крушения вещей. Но я не знаю, есть ли от этого хоть какой-то толк в данный момент.

— Поверьте мне, есть, — прорычал Гарри, все еще строча в тетради с безумной скоростью, — и если вы запретите мне это делать, я порву все, что написал, и сожгу!

Он почувствовал движение профессора до того, как услышал его и смог сделать хоть что-то, кроме как завопить, а Снейп уже схватил тетрадку и призвал с помощью Акцио перо. Гарри схватил чернильницу, но не смог отодрать ее от стола, сколько бы усилий ни прикладывал.

— Это нечестно!

— Мои извинения за то, что не желаю видеть, как твои примитивные художества украшают мои стены, — Снейп говорил резким, раздраженным голосом, который Гарри особенно возненавидел за последнее три дня.

— Вам не жаль!

— Да, это так.

Гарри уставился на него.

— Да какая вам вообще разница, что я пишу?

Лицо Снейпа осталось бесстрастным, и Гарри захотелось по нему ударить. Ударить его. Сильно. Он еле-еле справился со своим порывом. Большую часть последних дней он провел в своей комнате, куда его отправили за то, что он «вел себя как трехлетка». Ха! Когда ему действительно было три года, его жестоко избивали за вспышки гнева. Так что прозябание в комнате было сущим пустяком.

Кроме того, он закончил свою домашнюю работу и даже прочитал материал наперед по нескольким предметам. Он сдал все СОВы, за исключением Прорицаний и Истории Магии. Он получил П по Защите, Трансфигурации и, что удивительно, Зельям, и В по остальным предметам. Снейп был… достаточно любезным, чтобы одолжить ему книги за шестой курс, так как идея о посещении Косой Аллеи до сих пор не казалась Гарри удачной.

— Так как ты не пользовался своей тетрадью в последние дни…

— Я делал это! Я писал вчера…

— И быстро избавился от всех следов того, что написал. Да?

Ну и что, что он выдрал листы, порвал их и сжег в камине.

— И что с того?

— А то, что ты расскажешь мне, что там было.

— Что? Нет! Вы сказали, что я не обязан делиться этим с вами, — Гарри подскочил на ноги, и если бы он мог ломать вещи, просто взглянув на них, то Снейп бы уже кусками лежал на полу. — Не могу поверить, что вы не сдержите свое слово!

Снейп скрестил руки на груди и сузил глаза, но не закричал, что, на самом деле, было… удивительно.

— Я говорил тебе, что не буду читать твой дневник. И я не буду. Однако… Гарри, у нас осталось лишь две недели до начала занятий, а ты даже не можешь зайти в Большой Зал, где присутствуют только профессора.

Гарри скопировал позу Снейпа, хотя его плечи были напряжены. Он знал, что профессор был прав, но все равно ощетинился.

— Вы сказал, что я могу не делать этого, пока не буду готов.

— Да, я говорил это, — согласился Снейп.

— А… а я не готов.

— Я знаю, что ты так чувствуешь, но если ты собираешься вернуться к учебе вместе со всеми, тебе необходимо привыкнуть, что рядом буду не только я, но и другие люди, и в менее контролируемой обстановке. И первый шаг к достижению этой цели — это довериться мне и рассказать, что беспокоит тебя последние несколько дней.

К тому время, когда Снейп закончил, Гарри дрожал, а его ладони были мокрыми от пота. Он сжал их в кулаки.

— Нет, меня это не волнует.

— Что тебя не волнует?

— Посещение занятий. Мне не нужны глупые Чары, Магические Создания и вся остальная чушь. Я могу… я могу просто пойти в библиотеку и прочитать все самостоятельно. Как насчет этого?

Снейп покачал головой, и Гарри так сильно сжал кулаки, что не был уверен, что сможет их разжать снова.

— Прости, Гарри. Чтобы сдать ТРИТОНы, тебе потребуется регулярно посещать занятия, или, на крайний случай, иметь наставника, который поможет тебе справиться с учебной программой.

— А что, если я не хочу сдавать ТРИТОНы?

С секунду Снейп пристально смотрел на него, выражение его лица не изменилось, только лишь голова слегка склонилась набок.

— Тогда чего ты хочешь?

Наступил тот самый момент, когда он должен сказать это и признать, что стал монстром. Было почти что приятно, наконец, произнести это вслух.

— Убить их. Заставить их страдать так же, как они заставили страдать меня, — он сделал паузу. — Но, по большей части, убить.

Снейп кивнул, словно он не ожидал ничего другого от глупого, высокомерного гриффиндорца, раздражавшего его последние пять лет. Но Гарри не собирался брать свои слова назад, и неважно, в каком свете они его выставляли. Эта была правда, а он не любил врать.

Он выдержал долгий взгляд мастера зелий и был удивлен, что Снейп не попытался применить к нему Легилименцию. Они смотрели друг на друга, и никто из них не кричал.

В конце концов, Снейп сказал:

— Сядь. Я заварю чай.

Гарри мог бы закричать. Но он не сделал этого.

* * *

Несколько часов спустя они все еще сидели за обеденным столом. Снейп уже четыре раза вскипятил чайник, и Гарри казалось, что он переполнен чаем. Он уже несколько раз ходил в туалет, и каждый раз, умываясь, он подставлял голову под струи холодной воды.

Он чувствовал жар и легкое недомогание вперемешку со стыдом и замешательством, и только благодаря холодной воде он мог оставаться достаточно спокойным, чтобы продолжать их «беседу». Хотя, по мнению Гарри, их разговор не был настоящей беседой. Снейп как обычно задавал вопросы, а Гарри отвечал на них.

Он ненавидел это.

Но он все еще не рассказал Снейпу о посещающих его кошмарах, в которых присутствовал Люциус Малфой и смех, от которого у него мурашки бежали по коже. Теперь в его снах присутствовали Драко и Эйвери, а в самом страшном из них были еще и Рон с близнецами, и даже Сириус, они все знали, издевались над ним и причиняли ему боль, а он убегал, но никак не мог выбраться, всегда просыпаясь с криком.

Но он рассказал Снейпу о ночах, когда его шрам мучительно болел, словно на него снова наложили Круциатус. Профессор кивнул и сказал, что следующим утром они снова займутся Окклюменцией, потому что теперь большая часть плохих воспоминаний Гарри была в Омуте Памяти, а книга прочтена.

А потом Гарри спросил, сколько раз они накладывали на него Круцио в ту последнюю ночь в поместье.

Снейп удивленно посмотрел на него и попытался сменить тему, но Гарри просто бросил на него ответный взгляд и произнес:

— Мадам Помфри должна была вам сказать.

Прежде чем ответить, Снейп сделал еще один глоток чая, бросив на него взгляд поверх чашки, и Гарри старался изо всех сил, чтобы не занервничать.

— Меня интересует, почему ты спрашиваешь об этом.

Гарри — буквально — прикусил язык, чтобы удержаться от фразы «это не ваше дело», и выдержал взгляд профессора, зная, что тот это оценит.

— Я хочу знать точно, сколько я им задолжал.

Снейп вздохнул и опустил чашку.

— Месть — это темный путь, Гарри.

— Я знаю.

— Неужели? Ты ведь понимаешь, что именно из-за мести Том Реддл стал Темным Лордом? Мести магглам, которые отказались от него так же, как и его отец, людям, что причиняли ему боль, мести тем, кто пренебрегал им в том приюте, где он вырос, и тем, кто теперь стоит на его пути к власти.

— Я… — на самом деле, Гарри не знал об этом, но в этом был смысл. Хотя в данный момент, это его не особо волновало. С ним этого не произойдет. — Я просто хочу знать. Вы мне расскажете?

Губы Снейпа сжались в тонкую полоску, и он еще раз наградил его своим взглядом. Потом снова вздохнул. Его голос был странно ровным, когда он начал перечислять:

— По словам Мадам Помфри, за двадцать четыре часа, предшествовавших нашему освобождению, на тебя было наложено сорок три Круциатуса, двенадцать Диффиндо, четыре Энгоргио [1], четырнадцать Энервейт, одиннадцать Эписки, семь Флэграйт [2], один Фурункулюс…

— Ладно, ладно! Прекратите! Пожалуйста.

Гарри почувствовал себя нехорошо. Большую часть из этого он даже не помнил. Когда они наслали на него фурункулы? И как Снейп смог запомнить все эти числа?

— Это еще не все, если ты хочешь узнать весь список…

— Возможно… — Гарри зажмурился и попытался избавиться от внезапно возникшей перед глазами картины применения Энгоргио. Он сильно сжал зубы, чтобы сдержать рвотные порывы, уж слишком часто случавшиеся на этой неделе. — Возможно, позже.

— Ну, если ты уверен…

— Да!

— Очень хорошо, — Снейп сделал ровно такую паузу, во время которой Гарри успел перевести дыхание, словно заранее рассчитал ее, мерзавец. — Расскажи мне, как ты получил этот интересный шрам на тыльной стороне руки.

Гарри застонал и опустил голову на лежащие на столе руки.

— Я больше не хочу говорить о том, каким глупым был Гарри Поттер.

— О, ты меня заинтриговал. Рассказывай.

Гарри бросил на него взгляд сквозь полуприкрытые глаза.

— Я не мог держать свой большой рот на замке.

— Очаровательно, — Снейп скосил взгляд на руку Гарри. — Там написано «Я не должен врать», ведь так?

— Ага, ой, простите… Я хотел сказать, да, сэр, — Гарри провел большим пальцем левой руки по словам и вспомнил, каким злым он был в прошлом году и как ему было горько от того, что все, включая Дамблдора, назначившего ему эти ужасные, противные уроки Окклюменции с человеком, которого он в последнюю очередь хотел пускать в свой разум, избегали его.

Вздохнув, он добавил:

— Это была Амбридж. Отработки. Она назначила мне их, потому что я, черт возьми, не мог просто сидеть и слушать, как она заверяла всех, что Вол… ээ, простите, что Тот-Кого-Нельзя-Называть не вернулся и что я все это понарассказывал из-за того, что был противным маленьким лжецом. Я не мог этого вынести, особенно, после смерти Седрика. Я не мог позволить, чтобы она запятнала память о нем.

— Но ты позволил ей вырезать эти слова на своей руке? — Снейп выглядел на самом деле удивленным, это немного испугало и ошеломило Гарри.

Он пожал плечами.

— Все из-за пера. Я писал, а оно резало мою руку и использовало кровь как чернила. Потом порезы заживали, и я снова должен был писать строчки.

— Снова и снова?

— Да, сэр.

— И ты никому не рассказывал? Ты хотя бы понимаешь, что Кровавое Перо причисляется к Темным Искусствам?

— Я выяснил это и попытался рассказать профессору МакГонагалл, но она просто сказал мне держать рот на замке и не высовываться, — он спрятал голову в руках. — Ну, мы оба знаем, как чертовски хорошо это сработало.

— Ты… ты рассказал МакГонагалл? И она не прекратила это?

Теперь, без сомнения, Мастер зелий был напуган. Странно, что после всего, что Гарри ему рассказал, именно эта деталь повергла его в такое состояние.

— Нет, — он пожал плечами, глядя на мужчину сквозь челку. — Почему она должна была это сделать? В том, что мне назначили отработки, была только моя вина.

— Потому что это абсолютно незаконно! И потому что ты один из ее драгоценных гриффиндорцев, не говоря уже о твоей опостылевшей избранности! Она должна была защищать тебя.

Гарри грустно рассмеялся.

— Ну да, конечно.

Глаза Снейпа сузились.

— Объясни.

Выпрямившись, Гарри избегал взгляда Снейпа, обратив свое внимание на заусенец на большом пальце рядом с погрызенным ногтем.

— Просто когда дело касается Мальчика-Который-Выжил, все эти «должны» улетают в трубу.

— Например…

Гарри раздраженно вздохнул.

— Например, Дамблдор должен был рассказать мне о пророчестве раньше. Или вместо того, чтобы игнорировать меня весь прошлый год, он должен был сказать, что Старой Змее, — он проигнорировал тот факт, что Снейп подавился чаем, — нравится шататься в моей голове, и, несомненно, я должен был знать о видениях. И они оба, Дамблдор и МакГонагалл, должны были выслушать меня, когда я раз за разом спрашивал, не могу ли я остаться здесь на лето, потому что очень не хотел проводить его с Дурслями. И я не должен был сталкиваться с полным составом Визенгамота только из-за того, что защищался от Дементоров во время летних каникул. И меня не должны были заставлять участвовать в Турнире Трех Волшебников, учитывая, что, по крайней мере, Дамблдор знал, что кто-то другой подбросил мое имя в Кубок. А МакГонагалл должна была слушать, когда я рассказал ей, что Философский Камень в опасности, а Дамблдор не должен был оставлять школу без присмотра, и тогда бы мне не пришлось столкнуться с Пушком и всем остальным… — он остановился и на минуту переключил свое внимание на чашку с чаем. — Ну, это так, к примеру.

Снейп долгое время молчал, и единственным звуком в комнате был треск огня в камине. Гарри нравился этот звук и тепло огня, он был рад, что Снейп продолжал разжигать его, хотя в этом и не было особой необходимости летом. В подземельях не было жарко, но и не было так уж холодно, чтобы разжигать камин.

Внезапный треск от просевших поленьев и взлетевшие в воздух искры привлекли внимание Гарри, и он немного испугался, когда Снейп, наконец, заговорил.

— Кажется, я снова должен извиниться перед тобой.

Гарри нахмурился. Снейп смотрел на него задумчивым взглядом, и это заставляло его нервничать.

— Из года в год я так старался, чтобы ты выжил во всех этих сражениях, что даже и не представлял, что все это время прямо под моим носом мои коллеги так подводили тебя. Поверь мне, если бы я знал об этом, то предпринял бы некоторые меры гораздо раньше.

— Что вы имеете в виду, говоря «гораздо раньше»? Гораздо раньше чего?

— Чем сейчас. Гарри, я собираюсь подать прошение в Министерство о передаче мне опеки над тобой.

TBC . . .

[1] Энгоргио — раздувающее проклятье. К примеру, использовалось лже-Грюмом в КО на пауке

[2] Флэграйт — воспламеняющее заклинание, применялось в ОФ (только не спрашивайте где, я не помню, но источники утверждают, что было)

ну, и как вам такое?))

извиняемся за долгую задержку. дальше лучше, ибо 24 и 25 уже переведены и ждут редактуры и вычитки.

13 августа, продолжение

Он, должно быть, издевается надо мной…

* * *

Флэшбек.

— Чем сейчас. Гарри, я собираюсь подать прошение в Министерство о передаче мне опеки над тобой.

— Вы, должно быть, издеваетесь надо мной.

— Ни в коем случае. Тебе, как и любому другому молодому человеку, совершенно очевидно требуется надлежащая опека и даже сверх того. В прошлом твои . . . опекуны подвели тебя. Со мной так не будет.

— Вот как, — Гарри скрестил руки на груди. Ему только что исполнилось шестнадцать — в действительности, это случилось в Топшэме, но он осознал это факт лишь несколько дней назад — а это означает, что ему придется провести целый год под опекой Снейпа. Эта мысль заставила его вздрогнуть. — И с чего вы взяли, что я вообще этого хочу? Да что уж там, что я хочу именно вас? — Снейп изогнул бровь, что только еще больше разозлило Гарри. — Прекратите это делать!

Голос Снейпа был абсолютно ровен, когда он приподнял бровь ещё выше:

— Мы могли бы заключить сделку.

— О, ага, типа я позволяю вам стать моим опекуном, а вы учите меня этим трюкам с бровями? Вы думаете, я настолько глуп? Постойте, не отвечайте.

— Очки, Мистер Поттер, за использование двух запрещенных слов. — Гарри нахмурился, а Снейп добавил: — И, нет, я не считаю тебя глупым. Просто… плохо подготовленным.

— Плохо подготовленным к чему? — спросил он, решив проигнорировать скрытый комплимент и пытаясь удовлетворить свое любопытство.

— К жизни.

Гарри весело фыркнул.

— Возможно, учитывая обстоятельства, оно и к лучшему.

— Прости?

— Ну, я вряд ли доживу до преклонных лет… да уж, представляю, как я, будучи стариком, встречаюсь с Как-Там-Его-Имя, — это был лишь легкий выпад в сторону имени Волдеморта, но так ему не нужно было уж очень сильно думать об этом монстре, что было как нельзя кстати.

— У меня нет никакого желания наблюдать, как ты погибнешь в этой битве. Я подготовлю тебя и к этому.

— Ну да. Вы слышали пророчество?

— Только часть, — признался Снейп, выглядя несколько неуверенным.

Гарри перегнулся через стол. Это было новостью.

— Правда? Вам рассказал Дамблдор?

— Не совсем.

— Тогда как вы узнали?

Снейп вздохнул и сложил руки на столе. Он посмотрел Гарри в глаза, и в его взгляде мальчик увидел печаль с толикой… опасения.

— Я хочу, чтобы между нами не было лжи. Я расскажу тебе кое-что, что, несомненно, тебя расстроит. Но лучше мы поговорим об этом сейчас, чем ты узнаешь это от кого-то другого. Я не горжусь тем, что сделал, и я… я действительно сожалею о том, к чему это привело… — долгое время он смотрел в сторону, и Гарри даже задержал дыханье.

— Я подслушал пророчество Сибилы. Когда оно было произнесенное впервые. Но только первую часть, и поэтому Темный Лорд так страстно желает услышать окончание

О Господи.

— Это вы . . . ВЫ ему рассказали? Вы передали ему слова пророчества? — голос Гарри почти сорвался на крик.

— Гарри, я…

— Заткнись! Как ты посмел говорить о моей защите и опекунстве, ведь из-за тебя убили моих родителей! — Гарри дрожал от ярости, он слышал дребезжание флаконов с зельями и треск книжных шкафов, становясь всё злее и злее…

Лицо Снейпа застыло.

— В этом виноват не только я, если ты помнишь. Питер Петтигрю тоже приложил к этому руку.

— Но в хранителе тайне не было бы необходимости, если бы ты ничего не рассказал!

— Это не совсем так. Я признаю, что Темный Лорд не узнал бы обо всем так быстро, если бы в тот день я не оказался в Кабаньей Голове, но полагаю, что довольно скоро он услышал бы это из уст Питера.

— Он полагает! О, какое облегчение!

— Поттер! — Снейп впился в него взглядом. — Я был неправ. Я признаю это. Слова пророчества, переданные мной Темному Лорду, лишь добавили пару штрихов в общую картину той ситуации, что привела к смерти моего лучшего друга. Как ты считаешь, я сожалею об этом?

— Я не знаю, о чем ты там сожалеешь. Ты сказал… — в глазах Гарри появились злые слезы, но он смахнул их прежде, чем они успели упасть. — Вы сказали, что хотите защитить меня, но то, что произошло в… в поместье… я… никто . . . — он вдохнул воздух, но тот застрял в горле. В ушах слышался странный гул, а лицо горело. Кто-то коснулся его руки, но он отдернул ее. — Не могу… — он задыхался, все еще будучи не в состоянии вздохнуть.

— Дыши, Гарри, — произнес тихий голос, и он каким-то образом знал, что это Снейпа, но ему было все равно. — Ну же. Просто дыши. Вдох. Выдох.

Гарри тяжело захрипел и попытался еще раз. Его голова казалась такой легкой, словно он плыл по волнам. — Помогите…

И снова его коснулась рука. В этот раз он ухватился за нее и сильно сжал, в отчаянной попытке дышать.

— Гарри, я рядом, всё в порядке? Сожми мою руку. Вздохни ради меня, ты сможешь.

На грудь словно положили мешок кирпичей, который давил на нее и мешал дышать. Было тяжело. Слишком тяжело. Снейп не защитил его. Никто его не защитил сейчас и никто не сделал этого в Топшэме. Никто не защитил его от Волдеморта. По щекам побежали слезы, и внезапно он понял, что смотрит в темные обеспокоенные глаза.

— Впусти меня, Гарри, — сказал Снейп. — Я могу помочь.

Несмотря на сомнения, Гарри нервно кивнул, и в следующее мгновение раздался шепот:

— Legilimens, — и Снейп проник в его разум.

* * *

Вихрь картин прошлого промелькнул у Северуса перед глазами, пока он пробирался сквозь воспоминания Поттера, ища способ его успокоить… Гарри не мог видеть, но хлесткие удары невидимых плеток оставляли на его груди раны, из которых по рукам и ногам струилась теплая кровь. И хотя он уже корчился от Круциатуса, он попытался сопротивляться, кусая губы и внутренние стороны щек. Но и они уже превратились в клочья. Было слишком много крови — останется ли от него хоть что-нибудь после этого заклинания? — и он закричал. В темной дымке слепой агонии он осознал, что магическое поле в комнате поменялось. Снейп очнулся! Он не мог. . . он не мог знать. Это не его вина! Снейп не должен узнать, насколько Гарри больно, он не должен думать, что это его вина, и поэтому Гарри прекратил кричать, заперев боль внутри, но теперь он больше не мог дышать…

— Нет! — вскрикнул Снейп и оттолкнул воспоминание прочь, но на его месте сразу возникло другое… Его ненавистный двоюродный брат сидит на его груди, снова и снова нанося удары по его лицу. Кровь уже наполнила рот и нос. Трое других мальчиков держат руки Гарри и сидят на его ногах, а один из них паучьей хваткой сжимает его горло.

Это было единственное счастливое воспоминание о детстве Поттера, которое Северус видел, и он использует его, чтобы заставить мальчика расслабиться и дышать. Он говорил тихим голосом, положив ласковую руку на плечо стоявшего рядом семи— или восьмилетнего Гарри, успокаивая его и вдыхая вместе с ним морозный воздух, он улыбался ему, посмеивался над его шалостями, поддерживая воспоминание. Дыши. Вдох. Выдох. Полюбуйся клубами пара… а теперь вдохни их.

* * *

Это заняло много времени. Северус покинул сознание Гарри. Долю мгновения, что разделяет удары сердца, он был уверен, что пробыл там слишком долго, что мальчик умер из-за недостатка кислорода. Но часть разума, сохранившая способность мыслить рационально, напомнила ему о невозможности подобного исхода, что в тот момент, когда Гарри потерял сознание, его паническая атака* должна была закончиться, а тело вернуть контроль над дыханием. Но страх никогда не бывает рациональным.

Положив Гарри на диван, Северус на всякий случай дал ему успокаивающей микстуры и сел в ногах, рассматривая его лицо. Даже во сне мальчик беспокойно хмурился, от чего его лоб пересекли глубокие морщины, а уголки рта были напряжены, словно он постоянно испытывал боль.

Как они уже не раз замечали в этой комнате — жизнь не была честна со всеми.

Сейчас он знал достаточно о жизни Гарри, чтобы понять, что тот не был избалованным, заносчивым болваном, каким был Джеймс Поттер. На самом деле, Гарри часто — а возможно и всегда — ставил нужды других людей выше своих собственных. Он не смолчал в классе у Амбридж, когда ее слова навлекли тень на память о Седрике. Он помчался сражаться с василиском, потому что Уизли была в опасности. Даже когда он сетовал о несправедливости этой жизни, он скорее думал о других, чем о себе.

Северус вздохнул, а ведь в Топшэме мальчик даже пытался скрыть свою боль, потому что он не хотел, что бы его профессор расстроился.

Мерлин, какими же они были дураками.

Внезапно он осознал, что смотрит в разглядывающие его зеленые глаза. Мальчик дышал нормально, и не было похоже, что он испытывает боль, хотя морщинки на его лбу никуда не делись.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Северус, мысленно дав себе подзатыльника за то, что задал такой глупый вопрос.

Но Гарри лишь слегка пожал плечами и отвернувшись к огню в камине.

— Чаю? — когда Гарри резко покачал головой, Северус сказал: — Тогда воды?

— Да, сэр, пожалуйста, — прозвучал слабый ответ.

Призвав стакан с водой и дав мальчику напиться, Северус спрятал свои эмоции за привычной маской.

— Я бы хотел, чтобы мы снова поговорили на эту тему, Гарри, — сказал он. — Но в этот раз, мы оба должны видеть нынешнее положение вещей.

— Мне не охота.

Северус наградил его насмешливым взглядом.

— Похоже, ты уже три раза использовал запрещенные слова.

— А, может, и два, — Гарри позволил себе слабую улыбку. Но Северус решил идти до конца.

— Хм, напоминаю еще раз: наши желания не всегда совпадают с действительностью.

— Профессор, я устал, — сказал Гарри.

— Я знаю, — он замолчал ненадолго, а затем продолжил: — Лили была моим единственным другом в Хогвартсе. Я имею в виду, настоящим другом, а не просто знакомой или одноклассницей. Мы знали друг друга еще до того, как пошли в школу, — он ухмыльнулся в ответ на гаррино удивление. — Ты, конечно, не мог об этом знать, но в детстве мы жили недалеко друг от друга. И да, мы были друзьями первые несколько лет в Хогвартсе, даже после того, как меня распределили в Слизерин, а ее — в Гриффиндор, и после того, как она начала проводить время в обществе Мародеров, — он усмехнулся. — Даже когда они начали задирать меня и насмехаться. Я отвечал им тем же, и после инцидента в Визжащей хижине они поубавили свой пыл, хотя и не до конца. По большей части, они просто перестали это делать на глазах у других.

Он видел, что Гарри был захвачен его рассказом о годах учебы в Хогвартсе так же, как он был захвачен воспоминаниями о них. Он быстро понял, что, будучи полукровкой, он никогда не впишется в круг Слизерина и всегда будет в стороне, наблюдая. Поэтому он проводил время с Лили, изучая основы магии, делясь впечатлениями о занятиях и наслаждаясь ее компанией.

— Для нас все изменилось, когда… когда я назвал ее тем ужасным словом. — Он пристально смотрел на мальчика, пока тот не кивнул, и продолжил: — Думаю, она посчитала, что я слишком углубился во Тьму. Я сказал ей те слова, но не смог объяснить ей всей ситуации, что сложилась в тот день на школьном дворе, что по мне быть спасенным девчонкой было хуже любой насмешки. Но я думал, что она… Я пытался извиниться…

Северус замолчал и понял, что рассматривает свои руки. Те же руки, что были запачканы годами смешивания зелий и ядов, те же, что когда-то касались рук Лили… Он перевел взгляд на Гарри, и когда он снова заговорил, чтобы закончить свой рассказ, его голос стал глуше.

— После этого все изменилось. Я присоединился к Пожирателям Смерти. Она вышла замуж за Джеймса. Но я никогда, никогда не мог подумать, что то, что я рассказал Темному Лорду причинит вред ей, не говоря уже о тебе и твоем отце. Я никогда не хотел этого.

В ответ Гарри наградил его таким долгим взглядом, что Северус почти желал, чтобы мальчик снова на него закричал или что-нибудь бросил. Он никогда ни с кем этим не делился, кроме Альбуса, и то только в тот день, когда сменил сторону. Но Гарри должен был знать. И ему не хотелось врать.

Наконец, мальчик вздохнул. Его зеленные глаза наполнились слезами, и Северусу было больно за него, за то, каким он был, за ту боль, что он перенес.

— Я верю вам. И… и я подумаю над вашим предложением, — сказав это, Гарри поднялся с дивана и ушел в свою комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Стол, где обычно лежала тетрадь, был пуст.

Сказать по правде, это была самая лучшая реакция, какую он мог ожидать.

Конец Флэшбека

* * *

…Должно быть, он сумасшедший. Да зачем вообще ему нужен такой испорченный ребенок, как я? Кроме того, он все еще не знает остальную часть пророчества. А когда узнает, он больше не захочет иметь со мной дела.

TBC…

*те, кто читал "Марусю" меня поймут. для остальных скажу, что это не "деревянная калька"

14 августа.

Это уже перебор.

Закрыв тетрадь, Гарри опустил голову на руки. Проведя большую часть прошлого вечера в своей комнате за размышлениями, которые время от времени (хотя ему жутко это не нравилось) прерывались слезами, он снова вернулся в гостиную. Он и вправду не любил плакать, но все говорило о том, что отныне его телу было наплевать на его желания, и оно просто начинало вырабатывать слезы всякий раз, когда он думал об определенных вещах. Вроде Сириуса или Волдеморта. Или пророчестве.

Он не хотел становиться убийцей, так что, похоже, при следующей встрече с Волдемортом ему достанется роль того, кто не спасется. Только благодаря помощи других людей, он все еще был жив. Благодаря помощи МакГонагалл и Тонкс, которые пришли за ними, благодаря помощи Снейпа в борьбе за освобождение его сознания от Волдеморта. Он не знал, как ему до сих пор удавалось спасаться, но зато он знал кое-что другое. У него не было намерения выжить в последней битве

Минут десять Снейп не обращал на него внимания, а потом встал, отложив свою книгу, и направился в сторону кухни. Гарри застонал про себя. Он знал, что во время разговора чай всегда помогает ему отвлечься. Но такими темпами он вскоре будет просто ненавидеть этот напиток…

Да, в конце же концов, чего Снейп хочет?

— Так чего вы, в конце концов, хотите? — спросил он.

Снейп, возившийся с чайником, бросил на него взгляд сквозь сальные волосы.

— Мира во всем мире, — ответил он с ухмылкой.

Гарри тихо фыркнул.

— Ага, хм, я согласен. Но это не то, что я имел в виду.

— Я знаю, — мужчина поставил чайник на плиту и облокотился о стойку, слегка прикрыв глаза в ожидании пока вода закипит.

Со своего места за письменным столом, Гарри наблюдал за лицом Снейпа, размышляя над тем, что — кроме нескольких разговоров — профессор всегда оставалось почти безэмоциональным. Если что-то смешило его, уголок его рта дергался, словно он заставлял себя не смеяться. На долю секунды Гарри представил, как бы выглядел смеющийся Снейп, но затем решил, что это, возможно, ознаменовало бы конец света и не стоит того, чтобы думать об этом. Когда профессор внимательно слушал, он почти незаметно наклонялся вперед. Когда его что-то беспокоило — что случалось нечасто — он сцеплял пальцы вместе, почти не двигая ими, а когда пытался что-то выяснить, то он часто повторял этот же жест, только его большие пальцы слегка постукивали друг о дружку.

И, конечно, когда он был зол… ну, на самом деле, у Снейпа было много выражений неудовольствия. У него был кислый вид, как бы говорящий «Я чувствую что-то глупое, о, это ты, Поттер», и «Я собираюсь содрать с тебя кожу живьем и использовать твое все еще бьющееся сердце для моих зелий» вид, и гаррин любимый «Я готов убить тебя и всех, с кем ты когда-либо говорил, так что лучше беги» вид.

Также в его арсенале была холодная ярость, которая заставляла Гарри на самом деле бояться его. Ее, в общем-то, было сложно описать. В такие моменты лицо профессора, абсолютно спокойное и неподвижное, не выражало ничего, а вот взгляд его мог бы заморозить и Таити.

Поднос с чаем с тихим скрежетом коснулся стола, и Гарри на автомате взял свою чашку и добавил в нее немного сливок. Он подул на чай, а затем поднял взгляд, чтобы через мгновение встретится глазами со Снейпом.

— Теперь вы мне расскажите? — спросил он. — Сэр?

Снейп выжал лимон в свой чай и неспешно, словно смешивая ингредиенты зелья, помешал его.

— У меня есть целый ряд причин, По… Гарри. Среди которых не последнее место занимают те, о которых я рассказал тебе вчера. Ты был на попечении ряда некомпетентных опекунов, которые предоставили тебя самому себя без цели, дисциплины и безопасности. Я бы мог помочь тебе с этим.

— Но что вы получите с этого? — надавил Гарри. Он отказывался думать о том, что ему только что предложили, по крайней мере, в данный момент.

— Я выполню клятву, по которой обязан защищать тебя.

— Что?

Снейп опустил чашку, крепко обхватил ее руками.

— Когда я только сменил сторону, я поклялся, что буду защищать тебя в меру моих сил. Пока что, к моему огромному сожалению, я этого не сделал. Но планирую исправить это недоразумение.

— О, — Гарри уставился на свой чай. Ему следовало этого ожидать. Снейп хотел не его, а просто исправить недоразумение. Подумаешь. — Ясно.

— И, конечно, я хочу помочь тебе в подготовке…

— К очередной встрече со стариной Волди, — всем нужно лишь совершенное оружие. Никому не нужен Гарри.

— Нет. Я бы помог тебе с этим в любом случае. Помощь, которую я предлагаю это нечто более… личное. Я бы хотел подготовить тебя к тому дню, когда ты покинешь Хогвартс и будешь вести самостоятельную жизнь. Я знаю, что теперь тебе принадлежит дом Блэков, но что ты знаешь о том, как вести домашнее хозяйство? Или как следить за балансом твоих активов, или как подобрать гардероб? Если ты не планируешь жить в этом старом доме, то знаешь ли ты, как найти квартиру, обеспечить надежную помощь или наложить домашние чары?

Гарри снова фыркнул при упоминании гардероба, размышляя, что довольно иронично, слышать от человека, носящего только черное, что чей-то еще выбор одежды не соответствует нужному уровню. Он снова взглянул на мужчину.

— Значит, вы бы были…

— Твоим опекуном, Гарри. Конечно, у меня бы были и правила, которым я бы хотел, чтобы ты следовал. Например, если оглянуться назад, касающиеся комендантского часа.

— Конечно, — пробормотал Гарри.

— И я был бы тем, к кому бы обратились профессора в случае, если бы они посчитали, что у тебя есть трудности в учебе или если бы у тебя были сложности с… другими студентами.

Вроде Малфоя, подумал Гарри, и ему снова пришлось бороться с приступом тошноты. Он молчал некоторое время, еще раз все обдумывая, а затем сказал:

— Вы хотите услышать остальную часть?

Глаза Снейпа ненадолго сузились прежде, чем он опустил ладони на поверхность стола.

— Пророчества, я полагаю?

Гарри кивнул.

— Очень хорошо. Теперь это не должно представлять опасности, так как у Темного Лорда уже нет возможности вытащить информацию из моей головы.

— Поэтому он никогда не говорил вам?

— Эта та причина, которую приводил мне директор.

Гарри услышал то, что Снейп не сказал: директор мог просто оправдываться. Не считаясь ни с чем, он рассказал Снейпу полную версию так, как он ее запомнил, когда прокрутил в своей голове столько раз, что мог рассказать ее, разбуди его кто-нибудь среди ночи. Он сделал особый акцент на строке «И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой» и наблюдал за реакцией Снейпа.

К сожалению, единственное, что он смог разглядеть, это злость профессора.

— И директор рассказал тебе это?

— Да, сэр.

— Когда?

— Ночью, когда мы вернулись из Отдела Тайн.

Повисло молчание. А затем, почти шепотом:

— Ночь, когда убили Блэка.

Гарри сглотнул и заставил себя кивнуть, не доверяя словам.

Лицо Снейпа было таким же бледным, как и у Сэра Николаса, но огонь в его темных глазах полыхал жизнью.

— Этот… ублюдок. А он не подумал, что ты уже и так перенес достаточно той ночью? — изумлено смотря на профессора, Гарри откинулся на спинку стула, потому что мужчина бурно жестикулировал. — Насколько же у него железные нервы? Рассказать ребенку, что он должен стать…

— Я не ребенок! — прервал его Гарри. — И я хотел знать пророчество. Он скрывал его — мою цель — от меня так долго… Шар был уничтожен в Отделе Тайн, и я думал, что оно было утрачено, а затем он показал мне воспоминание с профессором Трелони и все остальное. У него есть Омут Памяти.

— Я знаю это, — огрызнулся Снейп. — Я просто думаю, что было абсолютно неуместно сбрасывать это на твои плечи, когда ты уже горевал по шавке.

Вспомнив беспорядок, который он устроил в кабинете Дамблдора, он сказал:

— Ну, хм, у меня было несколько минут, чтобы высказаться, прежде чем он рассказал мне.

— О?

— Я, возможно, разгромил его офис. Немного.

Снейп произвел удивленный звук, похожий на фырканье, и обе его брови взлетели вверх.

— Я был зол.

— Понятно.

— На него.

— Очевидно.

— Я все еще не извинился.

— Мы быстро исправим это, — Снейп сделал паузу, и его губы сделали это характерное движение. — К тому же мне кажется, что я нашел еще одно слово для нашего списка. Возможно, его стоит вписать туда под заголовком «Как Не Следует Называть Директора В Его Собственной Школе, Если Хочешь Сохранить Работу».

Слегка кивнув, хотя он и удивился, опять, сдержанному юмору Снейпа, Гарри поджал губы. Он задавался вопросом, что думает Снейп обо всем этом теперь. Понимал ли он, почему Гарри не особо задумывался о своей жизни после Хогвартса? Или почему он не давал отпор, как ему следовало, дяде? Или другим… После того, как человек узнает, что он должен умереть, что-то в его отношении к жизни непоправимо и ужасно меняется.

— Что такое, Гарри?

Избавившись от этих мыслей, он решил просто спросить.

— Я много думал об этом, о пророчестве. Как вы думаете, оно действительно значит, что либо убью я, либо убьют меня?

На протяжении долгой минуты Гарри думал, что, возможно, Снейп не ответит, что он так и будет смотреть на Гарри этим, слегка ошеломленным взглядом. Но затем мужчина сказал:

— Значит, вот что ты думаешь?

Гарри снова кивнул.

— Так же как и Дамблдор. Мне так кажется. Поэтому он и не хотел говорить мне об этом раньше, когда я был просто ребенком. Он не хотел, чтобы я знал, что должен буду стать убийцей или, вы знаете, умереть.

Снейп вздохнул и уставился на свои руки. Он сцепил их сильнее, и костяшки пальцев побелели. Гарри не был уверен, о чем это говорит.

— Это не твоя цель, Гарри, — сказал он, наконец.

— Простите?

— Убить Темного Лорда, исполнить пророчество, вся эта чушь. Это не твоя цель.

— Уверен, что так оно и есть. Иначе, почему я все еще жив? Я имею в виду, после того, как умерли мама и папа. А с тех пор как Червехвост использовал мою кровь в ритуале, который вернул Волдеморта назад, я единственный, кто может убить его.

— Это возможно, но это. Не. Твоя. Цель. — Снейп наградил его холодным, оценивающим взглядом. — Тебе пятнадцать лет…

— Шестнадцать.

— Шестнадцать лет, и у тебя еще вся жизнь впереди, — он тыкнул пальцем в сторону Гарри. — И ты потратишь ее на нечто большее, чем выяснение всех возможных путей, ведущих к падению Темного Лорда.

— Что, например?

— Например, на эту ужасную игру, которую ты…

— Нет, я имею в виду, какое множество путей? Я не знаю, как собираюсь убить его. Я сомневаюсь, что это вообще возможно, ведь гораздо более сильные волшебники не могут этого сделать. — Его голос и взгляд были очень спокойными, когда он сказал: — Я не жду, что буду тем, кто спасется.

Ноздри Снейпа расширились, и он вскочил со стула. Нависнув над Гарри, он заговорил очень тихим голосом, в котором было скрыто что-то, что Гарри не смог распознать.

— Я приложу все усилия, чтобы этого не произошло. А ты приложишь все усилия, чтобы выучить то, что я вынужден преподавать. Но так же ты будешь делать и другие вещи. Ты не оружие, чтобы убирать тебя в коробку…

— Или в чулан, — пробормотал Гарри.

Ноздри снова всколыхнулись. Могло ли это говорить о праведном гневе?

— Или в чулан, а потом доставать и направлять на врага.

Гарри задрал подбородок, пытаясь встретить взгляд мужчины. Но это было сложно, когда он был так близко. Он задавался вопросом, было ли происходящее чем-то возмутительным для него? Или для его неисполненной клятвы?

— И куда же вы меня тогда разместите, профессор?

Кажется, Снейп внезапно понял, что нависает над ним, и сделал шаг назад. Пустая маска вновь появилась на лице.

— У тебя уже есть комната здесь, Поттер. Полагаю, что так все и останется. Конечно, пока ты посещаешь занятия, я ожидаю, что ты будешь оставаться в факультетских комнатах… разве что, это не будет возможно по какой-то причине.

Гарри отвел взгляд. Он не представлял, как будет спать в одной комнате с четырьмя другими мальчиками. Да и вообще с кем-либо. Он не чувствовал бы себя защищенным во время сна. Но только Снейп знал, почему его это беспокоило.

В общем-то, Снейп был единственным, кто знал обо всем. О чулане, о Хедвиг, Охоте на Гарри и голоде, о том, как он сломался под пытками. И все же он все еще был здесь и пытался ему помочь. Даже когда Гарри ломал его вещи и кричал на него, бил, обзывал. Он позволял Гарри изливать душу, позволял ему плакать и практически не ругал.

А если он делал это не потому, что должен был? Могло ли так быть, что в этот раз, кто-то действительно заботился о нем.

— Ладно.

Снейп нахмурился.

— Поясни. Что значит «ладно»?

— Я сделаю это. Я имею в виду, вы можете быть моим опекуном, подум… — он улыбнулся, и Снейп ухмыльнулся в ответ. В общем-то, Гарри было все равно, потеряет он баллы после этого, но это был вопрос принципа. Кто-то — Снейп — принял его, позволил ему быть частью… своего рода семьи. — Вы можете быть моим опекуном.

TBC . . .

15 августа, 8.30

О, господи. Что он скажет, когда узнает о том, что Снейп собирается стать моим опекуном? Вот черт! Что скажет РОН

* * *

Обменявшись любезностями с директором и сохраняя внешнее спокойствие, противоречившее клокочущей внутри ярости, Северус сел. Человек, сидящий напротив него, пренебрег своим долгом перед Гарри и подвергал его опасности столько раз, что Северус не брался сосчитать. Возможно, все это было для того, чтобы подстегнуть мальчика в изучении магии, или чтобы проверить его и его способности, или по какой-то еще причине, но в конечном итоге это означало, что благополучие Гарри больше не могло быть доверено Альбусу, Минерве или кому-то еще.

Размышляя обо всем, в чем Гарри сознался, обо всем, что должно было быть для него сделано — так же, как и для любого другого ребенка, Северус был уверен! — он еле сдерживался, чтобы не дать старому волшебнику в нос. Конечно, тогда бы ему пришлось паковать вещи или, что проще, сразу отправляться к Волдеморту — результат был бы одинаковым.

Поэтому он предпочел сосредоточиться на чашке с чаем, который никогда бы не стал пить, и разговорах о погоде и об участившихся атаках Пожирателей Смерти — настолько частых, что магглы начали понимать, что происходит что-то действительно странное — отказываясь смотреть в глаза единственному человеку, превосходившему его в легелеменции.

Наконец, когда он вернул над собой контроль, он поднял взгляд.

— Я хочу быть опекуном Поттера. И он согласился.

Выражение лица Дамблдора было бесценно. Хотя ему понадобилась доля секунды, чтобы снова вернуть себе вид заботливого дедушки.

— Как он себя чувствует под твоей опекой?

Подавив рвущийся в ответ на очевидную уловку директора рык, Северус все же скривился.

— Он… лучше, чем я ожидал. Но мы еще не коснулись многих вопросов. Я не думаю, что он готов вернуться к занятиям через две недели.

— Нет? Ну, мы должны сделать все возможное, чтобы исправить это. Его враги не должны думать, что что-то не так.

О, нет, это точно ни к чему не приведет. Северус отвел глаза, чтобы у директора не было возможности прочесть его мысли. Он задавался вопросом, а знал ли Альбус, что он играл именно ту роль, что Гарри ему приписал. Роль, в которой он был старым манипулятором, а Гарри лишь пешкой, оружием, которым воспользуются, а потом отбросят за ненужностью. Был ли Северус единственным, кто видел в Гарри нечто большее? Ведь после всего Альбус хотел отправить Гарри в Мунго. Может, он просто не хотел смотреть в глаза правде? Не хотел видеть результат своих манипуляций?

Директор продолжил говорить, ничего не заметив.

— Ты не думаешь, ему будет полезно побольше общаться с остальным персоналом? Ремус просил о встрече с ним, и Хагрид тоже.

Северус нахмурился. Последнее, что ему было нужно, так это оборотень и великан в его комнатах.

— Я не думаю, что он готов к этому.

Взгляд голубых глаз стал пристальнее.

— Я заметил, что он уже несколько дней не был на улице.

Старый чудак должен был заметить что-то вроде этого. Но Северус не собирался рассказывать Альбусу, что последние несколько дней мальчишка был не в духе: кидался вещами, выкрикивал оскорбления, вырывал страницы дневника и сжигал их.

— У нас есть кое-какие… договоренности. Если он им следует, то ему позволены соответствующие привилегии. Но когда нет… — Северус развел руками, словно говоря «что я могу поделать?».

— Вот как, — долгое время директор хранил молчание, словно тщательно подбирая слова. Он даже бросил взгляд на Фоукса, но, похоже, что сегодня феникс не был настроен на исполненные мудрости трели. Старик вновь перевел взгляд на Северуса и произнес:

— Тебе не кажется, что Гарри слишком сильно привязался к тебе?

— Извините?

— Кроме тебя он практически ни с кем не контактировал со времени… его плена. И хотя я не сомневаюсь в том, что ты очень ему помог, я не могу не задаться вопросом, не стал ли он зависим от тебя.

— Это вполне возможно, директор, — и, несомненно, полезно. Северус продолжал держать свой гнев на коротком поводке. Сейчас ему нельзя срываться. К тому же он не мог не взглянуть на директора, пусть даже его голос и понизился чуть ли не до шепота. — В общем-то, я бы удивился, если бы это было не так. Я знаю, что случилось с ним и в Топшэме, и в Суррее и не осуждаю его за это. В отличие от всех остальных, я утирал ему слезы и успокаивал, когда он просыпался после кошмаров, я спас его от самобичевания. Он открыл мне несколько своих глубочайших страхов и самых страшных воспоминаний, и я один осудил то, как обращались с ним те магглы. А теперь я предложил ему безопасное и стабильное место, дом, которого у него никогда не было. Так почему же ему не привязаться ко мне?

Он хотел, чтобы Дамблдор ответил, извинился за отсутствие у себя беспокойства о гаррином благополучии и безопасности, опроверг то, что он ни разу не утешал ребенка, что он не всегда ставил благополучие Волшебного мира над нуждами его спасителя. А еще он хотел бросить все это в лицо директору, показать ему, как повлияли пятнадцать лет пренебрежения на хрупкое чувство самоуважения и доверие к взрослым, как они заставили ребенка думать, что он не стоит ничьей любви и заботы, что ему не позволено чувствовать радость и умиротворение.

Но Дамблдор просто сидел за своим столом, внезапно постарев на много лет, и все, что Северус смогу почувствовать, это отвращение.

— Полагаю, что ты даешь свое благословение, Альбус, — сказал Северус, поднимаясь со стула и ставя чашку с нетронутым чаем на край стола. — Я проведу сегодня всю бумажную работу для Министерства. Я буду очень признателен, если ты упомянешь, что я действую ради блага Гарри, когда они придут побеседовать с тобой. Мы можем приукрасить ту информацию, что они захотят получить, ну, или которую ты захочешь им дать. Но в любом случае нам стоит облачим ее в заранее продуманные утверждения о том, как хорошо я могу помочь мальчику с его целью. Но не ошибись и в этот раз, все это я делаю ради его блага.

Казалось, что Дамблдор, наконец, сдался, и, встретившись со стариком взглядом, Северус усмехнулся. Этот этап войны свалил на его плечи тяжелый груз, это правда, но это не извиняло его слабости.

— Конечно, Северус. Я сделаю все, что смогу, чтобы убедиться, что все пройдет гладко.

— Спасибо, — кивнул Северус и покинул кабинет. Его грудь болела, а шаги были тяжелы, когда он держал обратный путь в подземелья. Он был ранен стариком, наставником, старейшим другом, тем, кто был для него подобен спасителю, когда все другие отвернулись от него. Он не заберет обратно своих слов, потому что они были правдой, которую так редко можно было встретить в последнее время. А Альбусу нужно было услышать правду хотя бы раз.

Когда он вошел в свои комнаты, Гарри сразу же оторвался от тетради. Он долго изучал выражение лица Северуса, а потом закусил нижнюю губу. Северус научился довольно неплохо определять настроение мальчика, особенно, учитывая, что глаза Гарри выдавали его. Зеленые глаза цвета Смертельного проклятья, прекрасного решения для убийства, которые так сильно напоминали ему о Лили, были окном во встревоженную душу подростка. Сейчас в них мерцала надежда смешанная с тревогой и сомнением.

— Как, хм… как все прошло?

— Довольно неплохо. Директор не будет выступать против моего запроса, и он пообещал поддержать нас, если понадобится.

— Вы думаете, он будет, сэр? Я имею в виду, против этого?

Северус подавил вздох.

— Не сомневаюсь, — он решил не говорить ничего о вопросах зависимости Гарри, не сейчас, когда директор показал ему, что больше обеспокоится о способности Избранного выступить против врагов, чем о том, как Гарри справляется с травмой. Он знал о зависимости Гарри, и они еще коснуться вопроса последствий этого позже. — Но я заверил его, что все это ради твоего же блага.

— Да? — тень улыбки коснулась губ мальчика. — Что вы сказали?

— Это неважно, — сказал Северус, устало махнув рукой, однако бросил многозначительный взгляд на тетрадь. — А теперь мне пора заняться бумагами, которые нужно отправить по нашему запросу в Министерство. Но, полагаю, что ты готов немного полетать? Ты предпочитаешь пойти сейчас или когда я закончу бумажную работу?

Целую минуту Гарри, покусывая губу, обдумывая возможные варианты, и Северус уже раз десять был готов принять решение за него. Но он ждал так терпеливо, как только мог — возможно, давая Гарри право самому принимать незначительные решения, в будущем он сможет помочь ему почувствовать большую уверенность в более значительных ситуациях — пока, наконец, не получил ответ.

— Сначала бумаги, сэр. Пожалуйста.

— Очень хорошо. Надеюсь, ты найдешь, чем себя пока занять.

— Да, сэр. Могу я одолжить одну из ваших книг?

Глаза Северуса сузились. С тех пор, как он начал держать поистине Темные тексты под замком, у него осталось не так уж много книг, которые выходили бы за пределы знаний почтишестикурсника. Но все же несколько книг было, и Поттер, вероятно, нашел одну из них.

— Которую?

— О… эмм… — Гарри поднялся, подошел к книжному шкафу и выбрал довольно объемный том в зеленой, кожаной обложке с золотыми буквами названия. — Эту. «Практическая защитная магия и ее использование против Темных Искусств». Я уже читал ее… — он проглотил комок, застрявший в горле, и отвернулся.

Пораженный внезапной переменной Северус подошел к мальчику.

— Гарри?

— Просто… Сириус подарил мне эту книгу на Рождество в прошлом году. Она пришлась кстати, ну, вы знаете, со всей это ситуацией с Защитой, — он втянул воздух. — Полагаю, что ее больше нет.

— Нет?

— Аг… да, сэр. Она была в моем сундуке вместе со всеми остальными школьными вещами, — он взглянул на Северус, надежда наполнила его глазам странным светом. — Возможно, они все еще у Дурслей?

Он покачал головой, хотя и ненавидел себя за это.

— Боюсь, что нет, Гарри. Пожиратели Смерти обыскали дом и забрали все, что, по их мнению, могло принадлежать тебе. Думаю, они надеялись использовать что-нибудь из этого.

— О, — Гарри слегка кивнул и пожал плечами, выражение его лица не изменилось, и Северусу почти захотелось подойти к нему и встряхнуть. Как много людей за всю свою жизнь теряли все, чем они владели за один раз? Он решил убедить Гарри в скором времени посетить Косую Аллею.

— Тогда ладно, — сказал Гарри, его лицо было пустой маской. — Могу я взять эту?

— Ты закончил читать книгу по фокусировке разума?

— Да, конечно.

— Тогда, да, можешь.

— Спасибо, сэр.

Северус наблюдал за ним еще несколько минут. Гарри свернулся в калачик на диване и открыл книгу на оглавление прежде, чем выбрать нужную страницу. Он восхитился стойкостью мальчишки. Как он и сказал Дамблдору, он был откровенно удивлен тем, как хорошо Гарри справляется, и это после недели безжизненного состоянии и проникновения Риддла в его разум. Он отошел от этого всего за несколько дней, в течение которых у него было всего несколько приступов паники.

После обеда они займутся Окклюменцией, и он увидит, на самом ли деле Гарри прочитал — и, что более важно, понял — книгу.

* * *

Северус стиснул зубы и толкнул сплошную стену внутри сознания Гарри. Она была похожа на ужасный, необработанный камень. Поверх стены были раскиданы всякие мелочи вроде, что он ел на завтрак, беспокойства о том, что ему, возможно, понадобится больше ингредиентов для зелий, когда занятия начнутся — ничего важного. Где мысли о полетах или воспоминания о состоявшемся перед обедом разговоре? Он действительно так хорошо защищался, что мог вот так управлять любопытством Северуса? Так ли хорошо работала эта каменная плита? Это казалось невозможным.

Он сосредоточился на краях серой поверхности, отвлекая внимание Гарри на слабые попытки проникнуть вглубь его сознания через не скрытые воспоминания. Это сработало. Гарри был слишком занят слабыми толчками и не заметил его более хитрых и вертких действий в тени. В отличие от остального грубого и изъеденного камня, края стены были гладкими, и именно на них он сосредоточил большую часть своих усилий. Он направил свой разум сквозь маленькую щель рядом с краем, двигаясь медленно, чтобы Гарри не заметил, осторожно пробираясь через щит, скрывающий остальные воспоминания.

Наконец, прорвавшись под камень, он успел лишь мельком увидеть темный, крутящийся, разрывающийся молниями вихрь, подобный огням ада, и был силой выкинут из сознания Гарри.

— Нет, — Гарри задыхался, согнувшись пополам, когда Северус, наконец, опомнившись, подскочил к нему и попытался выяснить чему, черт возьми, он только что был свидетелем. Этого не может быть… не могут все пытки, ярость, страхи быть скрыты подобным образом… Невозможно.

Глаза мальчика были плотно закрыты, и легкая дрожь пробежала по его телу. Но его голос был ясным, когда он сказал:

— Нет. Вам сюда нельзя.

TBC . . .

а мы тут незаметно перевалили через серидину фика...

хочу видеть отзывы. много отзывов. кхм... пожааалуйста)

Предупреждение: эта глава содержит полуграфичные описания пыток и отсылки на насилие.

15 Августа, 18.30

Черт.

Флэшбек.

Глаза мальчика были плотно закрыты, и легкая дрожь пробежала по его телу. Но его голос был ясным, когда он произнес:

— Нет. Вам сюда нельзя.

— О, нет, ты этого не сделаешь, — зарычал Северус. Его терпение подходило к концу. Если бы ему пришлось задуматься над тем, почему его так разозлили слова Поттера, то он бы признал, что не любит, когда ему перечат. Или даже просто пытаются перечить. Но в тот момент, он убедил себя, что делает все это, чтобы помочь мальчику исцелиться.

— Legilimens.

Сразу же возник камень, все такой же изрытый, и Северус вспомнил об упражнении из книги, которую он дал Поттеру, касающейся отдельных способов защиты сознания. Но если мальчик воспользовался этими знаниями, чтобы скрыть все свои воспоминания, то это было… нездорово. И усугубляющее. Кроме того, сейчас его худшие воспоминания должны были находиться в Омуте памяти. Насколько же ужасными они могли быть в действительности?

С этой мыслью Северус атаковал.

Гарри бросил все силы на защиту своей каменной стены. Снейп был зол — Гарри каким-то образом чувствовал это, но не мог впустить его. Камень защищал его, позволял ему держаться, дышать и оставаться в сознании. Без него… Он просто не мог позволить Снейпу войти.

— Убирайся, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Убирайся отсюда.

Но Снейп не слушал, он нападал на камень, словно в его руках был отбойный молоток. Он наносил удары по верхнему слою, из-за чего в защите появлялись слабые места и трещины.

Гарри чувствовать решимость Снейпа и воспользовался жалким страхом в свою пользу. Это придало ему сил. С каждым вздохом он укреплял камень, быстро создавая все новые и новые уровни защиты. Быстрее, чем Снейп успевал разрушать их. Но в этой спешке у него не получалось следить за всеми трещинами, создаваемыми Снейпом, и он упустил одну из них.

Снейп, однако, не пропустил его ошибки. В то же мгновение он бросился сквозь трещину в тщательно созданной броне Гарри. На него нахлынул поток воспоминания, но в том разозленном, раздраженном состоянии, в котором он пребывал, он не смог защититься от него. Гарри почувствовал его попытку отступить, но теперь это было бесполезно. Абсолютно бесполезно. Там, под камнем, он был в ловушке.

Карусель медленно вращалась по кругу, Инфери с их мертвой плотью и мертвыми глазами сидели на спинах летящих грифонов и драконов и передразнивали детей. А Темный Лорд под маской своей ранней версии — Тома Риддла — стоял перед ними и улыбался.

— Никогда не говори никогда, малыш Гарри, — глумилась Беллатрис, накладывая еще одно режущее проклятье, в то время как боль от Круциатуса только возросла. Он стучал пятками по каменному полу, невозможно выгибая спину и пытаясь ухватиться сломанными пальцами за что-то, хоть что-то, что сможет удержать его. Но он слеп, одинок, под их абсолютным контролем.

— Ты такой приятный на вкус, Гарри, — и внезапно ему стало ужасно плохо, а смех все продолжался…

С родившейся из отчаянья силой Северус, наконец, вырвался из воспоминания мальчика, выбрался из-под сломанного и треснутого камня и опустился на колени посреди гостиной, ловя ртом воздух. Через несколько долгих мгновений он осознал, где находится, и его взгляд упал на Гарри, свернувшегося в комочек и тихо раскачивающегося с плотно закрытыми глазами.

Дерьмо.

Северус потер переносицу и несколько раз глубоко вздохнул. Что ж. В этот раз он действительно перегнул палку. О чем он думал, поднимая эти воспоминания со дна? Возможно, он только что уничтожил труд нескольких недель.

Неужели только камень удерживал Гарри от срыва? С такими воспоминаниями — многие из которых он видел впервые — неудивительно, что мальчик хотел скрыть их. Но это было нездорово, и им пришлось работать над этим. Хотя возможно, что ему хотелось справляться с ними медленно, постепенно. Но теперь это уже невозможно.

Все еще стоя на коленях, он медленно двинулся к Гарри, пока — но не совсем — не коснулся его.

— Гарри, — сказал он тихо. — Открой глаза, пожалуйста.

По телу мальчика прошла дрожь, но больше никакой реакции не было. Подбадривая себя, он сказал резким тоном, пытаясь подойти с другой стороны:

— Давай вставай, Поттер. Кончай бездельничать.

Мальчик резко прекратил раскачиваться и напрягся.

Восприняв это как хороший знак, Северус продолжил в том же духе:

— У нас еще много работы. Это ужасно бессовестно с твоей стороны вот так отлынивать.

Гаррина голова склонилась в кивке, и он, наконец, открыл глаза.

— Простите, дядя, — прозвучал напряженный шепот. — Простите… — Гарри неуклюже уперся руками в пол, пытаясь подняться. — Сорняки? — спросил он. — Или полить лужайку? Мне жаль, я забыл…

Северус испугался и потому ответил не сразу. Что, черт возьми, происходило на этот раз? Когда Гарри повернулся лицом, его взгляд был не сфокусирован. Северус неуклюже поднялся и приблизился к нему, чтобы поднять и его.

Руки мальчика взлетели вверх в защитном жесте быстрее, чем он успел это осознать.

— Простите, дядя Вернон, я… я помню. Поливка, да? Пожалуйста, дядя, мне жаль….

— Гарри, — сказал Северус, стараясь говорить спокойно, несмотря на растущую тревогу. — Я не твой дядя.

При других обстоятельствах смущение на лице мальчика могло бы быть забавным. Но в данный момент это очень тревожило.

— Просто иди сюда и сядь, — сказал он, и то, что мальчик поднялся на ноги, стало для него наградой. Но спустя мгновение, которое было подобно маленькой жизни, Гарри плюхнулся на пол в углу и, обхватив колени руками, уперся в них лбом. Все его тело — и даже сцепленные вместе пальцы — было напряжено.

Северус наблюдал за ним несколько минут. Гарри заменил один способ избавиться от воспоминаний другим, и это … никуда не годилось. Несмотря на все иллюзорные способности этого раненого ребенка, он отказывался принимать ту реальность, где его дядя-маггл запирал его в чулане и морил голодом. Это…

Небольшими шагами он приблизился к мальчику и присел рядом с ним.

— Гарри, — сказал он резким, командным тоном, который, казалось, работал. — Посмотри на меня. Это профессор Снейп.

Гарри поднял голову, вспышка гнева мелькнула в его глазах.

— Если бы вы мне только сказали, дядя, я мог бы сделать работу. Пожалуйста, я сделаю все правильно, клянусь.

— Я не твой дядя, — снова сказал Северус. — Ты в моих комнатах, в Хогвартсе, ты уже некоторое время не на Тисовой улице. Слушай меня.

— Я слышал вас, — упорствовал Гарри. — Но я все еще не знаю…

— Я не давал тебе работы, — Северус взял его за руку и заглянул в глаза.

Реакция последовала незамедлительно. Гарри поморщился и попытался вывернуться, но стена и хватка Северуса помешали ему.

— Нет, пожалуйста! Я буду хорошим, дядя, простите. Я не хотел раздувать вашу сестру. А Дадли в порядке, видите? Дементоры не забрали его. Пожалуйста, не надо…

— Поттер! — воскликнул Северус. — Ты не на Тисовой улице. А я не твой дядя Вернон! Посмотри на меня. Посмотри на меня.

— Нет, нет, нет, — Гарри покачал головой. Он слабо дергал руками, пытаясь вырваться из хватки Северуса. Дрожь в его руках увеличилась, словно на него недавно накладывали Круциатус. — Не прикасайтесь ко мне, пожалуйста, пожалуйста, не надо. Я сдаюсь, клянусь. Я сдаюсь, простите. Я буду называть вас Хозяином. Только не надо, пожалуйста… — внезапно он замер, и мгновение, в течение которого это продолжалось, показалось вечностью.

А затем он закричал.

Северус, словно обжегшись, машинально отпустил его, но с места не сдвинулся. Он быстро призвал чайное полотенце и прижал его к гарриным рукам. Ему было необходимо оторвать их от головы мальчика, потому что он расцарапывал ими свои глаза. Северус обернул полотенце вокруг тонких пальцев Гарри, из-за чего тот сразу начал отчаянно выкручиваться, перестав причинять боль самому себе.

— Гарри, сейчас прекрасный, ясный день. Солнце играет лучами на твоем лице. Ты чувствуешь его тепло? Рядом… рядом с тобой океан, и ты чувствуешь холодный, мокрый песок под ногами. Если ты повернешься к солнцу, то увидишь летящих птиц. Здесь красиво и спокойно, здесь ты в безопасности…

Он не мог сказать, как долго повторял эти слова, но продолжал делать это, даже когда крики Гарри перешли в хрип, и потом, когда он просто дрожал, прислонивший спиной к стене.

Северус стоял на коленях, снова и снова повторяя тихие слова и пытаясь понять, что еще можно сделать, когда Гарри, наконец, заговорил.

— Нет, — его голос был таким же хриплым, как и в воспоминании, и Северус вздрогнул.

— Что нет? — спросил он устало.

— Здесь не красиво. Здесь холодно и влажно, больно.

Северус тяжело вздохнул.

— Скажи мне, что причиняет тебе боль, Гарри.

Слезы пересекли лицо мальчика, но, кажется, он даже не заметил этого. Его глаза были очень яркими, и Северус не мог понять, был ли он по-прежнему захвачен воспоминания или нет.

— То, что они делают. Эмм…. То, что они делали. Бел… — он сглотнул. — Беллатрис смеялась надо мной…

— Да.

— И я слышал ее… ее другие проклятья. Так много крови… — полотенце смялось, а слезы все продолжали падать. Он снова сглотнул, почти подавившись, но откинул голову назад, к стене, пытаясь справиться с этим. — А Люциус… он…

— Скажи мне, Гарри. Все в порядке.

— Господи, это так отвратительно. Я такой отвратительный. Как он мог… — Гарри покачал головой, зажмурившись. Северус был почти что уверен, что его больше не надо будет подталкивать, но все же снова был удивлен. — Он изнасиловал меня. Ему нравилась кровь, — прошептал Гарри. — Он думал она… хороша на вкус, и насиловал меня.

Севеурс кивнул, а затем громко сказал для Гарри:

— Да, он сделал это. Мне жаль.

— Я знаю, — признался Гарри еще тише, его было еле слышно. — Я знал, что вы были там, и пытался…

— Ты пытался скрыть свою боль от меня, — закончил Северус за него, когда понял, что не услышит продолжения. — Но тебе больше не надо этого делать. Я здесь ради тебя, и ты можешь говорить мне, когда тебе больно или когда тебе нужна помощь, — он сделал паузу. — Как сейчас, например.

Гарри моргнул и открыл глаза, воспользовавшись полотенцем, чтобы вытереть слезы и сопли, но все еще не поднимая взгляда на Северуса.

— Мне жаль. Я никогда не хотел, чтобы вы видели эти… эту ерунду.

— Нет.

— Что?

Ярость Снейпа всколыхнулась, словно живое существо, и только понимание того, что гнев лишь еще больше испугает мальчика, заставило его следить за своей интонацией.

— Не извиняйся за то, что они сделали. Никогда. Ничто из того дерьма, которое произошло в том месте, не было твоей виной, и я не хочу, чтобы ты чувствовал, что это так.

— А что на счет Нотта?

По крайней мере, Северус воздержался и не рявкнул ничего в ответ.

— Нотт неправильно среагировал на насмешку. Он почти убил тебя и покалечил. И все равно это не было твоей виной. Если бы тебя там не было с самого начала…

— Я бы умер в кровати, — кажется, это мысль по какой-то причине позабавила Гарри, и он, прижав руку к лицу, хрипло рассмеялся. — Неужели это слишком большая роскошь?

Хотя он и с опаской относился к этому всплеску юмора, Северус кивнул.

— Именно. Вся усердные попытки Темного Лорда убить тебя оказались бы пустой тратой времени.

Гарри опять рассмеялся, хотя слезы вновь пересекли его щеки.

— Скажи мне, о чем ты думаешь, — сказал Северус.

Тряхнув Гловой, Гарри все же сказал:

— Он и правда был странным, вам не кажется?

— Хм?

— В-Волдеморт. Когда он… приходил поговорить и все такое. Я думал, он просто хотел убедиться, что я готов к настоящей битве, но это было не так, да?

— Да. Думаю, что причина была в другом, — на лице Гарри отразилось множество эмоций, но Северус вряд ли мог сказать, что узнал и четверть из них. — Мне кажется, что он хотел убедить тебя, не знаю каким образом, присоединиться к нему и его делу.

— Ну… — Гарри сжал челюсть и смахнул последние слезы тыльной стороной руки. — Он типа в пролете.

— Да, — согласился Северус, даже не потрудившись снять баллы за использование запрещенного слова. — С тех пор, как он вернул себе тело, он стал более…

— Сумасшедшим?

Он послал Гарри слабую улыбку.

— Сумасшедшим, да, но я размышлял над тем, что с тех пор, как он вернулся, он постоянно зацикливается то на одной, то на другой идее, не обращая внимание на все остальное до тех пор, пока что-то не начинает идти не так. Так что, возможно, он думал, что сможет переманить тебя на свою сторону, но когда мы помешали ему и в некоторой степени предали его, он отбросил эту идею и решил сломать тебя.

— Что он собственно и смог сделать.

— Ты думаешь, у него получилось? — спросил Северус.

— Сломать меня? — Гарри, наконец-то, повернулся к нему, его брови были нахмурены, а глаза покраснели. — Ну да.

— Нет, — сказал ему Севеурс и понял, что это, возможно, был самый важный их разговор за это лето. А еще он осознал, что то, что он собирался сказать, было абсолютной правдой, и что им обоим нужно поверить в это. — Ты не сломлен. Ранен, да. Поврежден и чувствуешь боль — несомненно. Но это поправимо. Ты все еще здесь, — он указал пальцем на грудь Гарри чуть выше его сердца, а затем на его голову: — и здесь. У тебя все еще есть чувство юмора, хоть и странное, ты можешь смеяться, наслаждаться полетами на этой чертовой метле. Ты читаешь ради удовольствия и с нетерпением ждешь встречи с друзьями. Ты ешь — хотя и недостаточно, по моему мнению, но все же — а еще продолжаешь умываться и одеваться каждый день. Так что надежда не потеряна.

В глазах Гарри было так много страха, смешанного с надеждой, что Северусу хотелось прижать его к себе и не отпускать, пока его боль не отступила бы. Но он знал, что мальчик не будет благодарен ему за это.

— Да, твое выздоровление будет трудным. Да, нам еще далеко до него. Но я не ошибусь, если скажу, что ты преодолеешь это, Гарри. Я обещаю тебе это.

— Ладно.

— И мы еще поработаем над твоей новой защитой взамен камня.

— Ну, вообще-то это вы виноваты, вы сломали его.

Северус наградил его острым взглядом и был рад увидеть слабый намек на улыбку в уголках его губ. Так что он спокойно ответил:

— Именно так, — он оглядел гостиную и заключил: — Пойдем отсюда. Я думаю, нам обоим не помешает сменить обстановку.

— Куда? — спросил Гарри.

— На улицу или, может, мы поужинаем в Большом зале этим вечером? — Северус почти задержал дыхание, дожидаясь ответа.

— А… а Ремус все еще здесь?

— Думаю, да, — поборов изначальное побуждение, он не ухмыльнулся, когда произнес: — Ты бы хотел увидеть его?

— Я не… я не знаю.

— Почему бы тебе не пойти и не умыться, а за одно и подумать об этом, — Северус поднялся и протянул руку. И в этот раз Гарри долго смотрел на него прежде, чем взяться за руку, принимая предложение помощи. Северус мог бы себе поаплодировать.

— Ладно, — Гарри направился в сторону своей спальни, но около двери остановился. — Профессор?

— Да, Гарри?

— Спасибо.

Северурс вздохнул. Он хотел сказать, что в этом не было необходимости, что любой, у кого есть хоть толика порядочности, сделал бы то же самое. Но Гарри, казалось, уделял очень большое внимание деталям, и, кроме того, он знал, что зачастую обычной порядочности было недостаточно.

— Не за что, — ответил он и подождал, пока Гарри возьмет себя в руки. Снова.

Конец Флэшбека

15 августа, 18.30, продолжение…

Надеюсь, Ремус рядом.

TBC . . .

15 августа, 18.30, продолжение

Ну, Снейп ждет, так что я лучше пойду…

Гарри быстро умылся и уставился на свое отражение в зеркале. Господи, он выглядел кошмарно. Простая перспектива разговора с Ремусом заставляла его ужасно беспокоиться. Он плеснул еще холодной воды на лицо, сознательно не закрыв глаза, позволяя воде освежить и их тоже. Затем он направился в гостиную, где его ждал Мастер Зелий.

— Ты уверен, что готов? — спросил Снейп.

— Аг… хм… Я имею в виду, да, сэр, — он повел плечом. — Все будет в порядке.

Снейп что-то одобрительно промычал, но Гарри не потрудился спросить его, что он хотел этим сказать, просто последовав за мужчиной в сторону лестницы, ведущей к выходу из подземелий.

— Сэр, как вы полагаете, когда мы узнаем? — спросил он.

Снейп посмотрел на него.

— Узнаем что?

— Одобрило ли Министерство вас как моего опекуна.

Слегка вздохнув, Снейп сцепил руки.

— Я не уверен, Гарри. Они, несомненно, пришлют кого-то, чтобы опросить тебя…. и понять, в своем ли я уме, что хочу подписаться на это, — Гарри весело фыркнул, а Снейп продолжил: — и, возможно, захотят какое-нибудь подтверждение тому, что я не замыслил ничего гнусного по отношению к тебе.

Гарри наградил его косым взглядом.

— Ну, я постараюсь не упоминать то время, когда вы обещали использовать меня в своих зельях.

Губы Снейпа дернулись в знакомой почти улыбке, и Гарри был рад ее увидеть.

Когда они почти дошли до второго этажа, Гарри понял, что они направляются к кабинету Защиты от Темных Искусств. Он снова взглянул на Снейпа и обнаружил, что Мастер Зелий наблюдает за ним.

— Люпин…?

— Профессор Люпин, — сказал Снейп с намеком на ухмылку. — Снова.

— О, ух ты. Здорово! — он остановился и обеспокоено посмотрел на Снейпа. — Я имею в виду…

Лицо Снейпа стало еще более непроницаемым.

— Даже не пытайся заставить меня поверить в то, что ты не рад тому, что твой волк здесь, — заворчал он. — Не получится.

Гарри закусил губу, будучи неуверенным, что сказать. Он знал, что Снейп хотел вести ЗОТИ, все так говорили… хотя он никогда не слышал, чтобы Снейп сам упоминал об этом. Подготовив себя к неизбежному взрыву, он рискнул спросить:

— Ну, а разве вы не хотели преподавать Защиту?

Снейп покачал головой, и выражение его лица немного смягчилось.

— Как я посмотрю, мои попытки породить слухи не прошли даром.

— Чего?

— Твой словарный запас как обычно поражает, Поттер. И с тебя несколько баллов за неправомерное использование запрещенного слова. И отвечая на твой… твою недофразу и невнятный вопрос, у меня никогда не было желания преподавать Защиту. Однако мне нужно было, чтобы определенные люди думали, что это так, и считали, что только недоверие со стороны Дамблдора удерживает меня от этой позиции.

Гарри попытался переварить эту информацию. В общем-то, это имело смысл.

— А теперь вам больше не надо изображать это, — сказал он тихо.

— Именно так.

Они дошли до двери, за которой слышался шум, и Снейп подождал, пока Гарри не постучит в нее.

В ответ послышалось:

— Войдите!

Снейп начал разворачиваться, когда Гарри поймал его за рукав. Профессор бросил взгляд вниз на свою руку, и Гарри поспешно отпустил ее, прошептав:

— Останьтесь, пожалуйста.

Снейп нахмурился, изучая его несколько долгих мгновений, в течение которых Гарри пытался не отводить взгляд. Наконец, он сказал:

— Очень хорошо, — и указал подбородком на дверь, чтобы Гарри открыл ее.

Ремус уже почти дошел до двери, удивляясь, почему кто-то постучал, но не вошел, но, увидев их, расплылся в широкой ухмылке.

— Гарри! Рад тебя видеть!

— И я вас, профессор, — Гарри сделал шаг назад, когда Ремус подошел к нему настолько близко, что можно было подумать, что он хочет обнять его, и быстро посмотрел на него. Ремус выглядел более потрепанным и усталым, чем обычно, а в его волосах за неделю прибавилось седины.

Ничем не показав, что он заметил его неприязнь к прикосновениям, Ремус сделал шаг назад. Гарри был ему очень благодарен.

— Вижу, ты слышал, — сказал Ремус, взглянув на Снейпа, который скрестив руки на груди, прислонился к стене недалеко от двери.

Гарри улыбнулся.

— Ну, да, а еще ты в этом кабинете

— О, да. Это хорошая подсказка, — Ремус повернулся и жестом пригласил их за стол, за которым он разговаривал с Гарри о квиддиче, дементорах и о гарриных папе и маме в те времена, когда был профессором. — Проходите и присаживайтесь, я заварю чай.

Гарри сел, но, взглянув на Снейпа, сказал:

— Спасибо, но чая надо, — он мог бы поклясться, что губы Снейпа снова дернулись.

— Нет? Ну, тогда, возможно, бисквитов? Я могу попросить домашних эльфов прислать их.

— Было бы неплохо, профессор, спасибо.

— Гарри, ты по-прежнему можешь обращаться ко мне по имени, по крайней мере, когда пока не начнутся занятия.

Улыбнувшись, Гарри сказал:

— Ладно, спасибо.

Через несколько минут домашние эльфы доставили тарелку с имбирными бисквитами и с двумя видами песочного печенья — с шоколадом и без. Гарри выбрал шоколадное и уже отгрыз кусочек, когда Ремус спросил:

— Северус, ты к нам не присоединишься?

Вздохнув так, словно его принуждают делать то, что он больше всего ненавидит, Снейп согласно кивнул и сел рядом. Он протянул руку, когда Ремус предложил ему тарелку с бисквитами. Размышляя об этом, Гарри не смог припомнить, чтобы он когда-либо видел, чтобы Снейп снисходил до сладостей. Он задался вопросом, будет ли Снейп, когда станет его опекуном, позволять ему есть их. Надо будет потом спросить его об этом. А пока он будет есть столько бисквитов, сколько захочет.

— Как твои дела, Гарри? Я несколько раз просил Дамблдора о встрече с тобой, и он сказал, что с тобой все в порядке, но…

— Я хорошо справляюсь, Ремус, — он закусил губу, бросив быстрый взгляд на Снейпа. — Как я уже говорил тебе, профессор Снейп помогает мне.

Ремус наклонился вперед.

— С чем, Гарри? Пожалуйста, я хочу понять. Ты можешь мне обо всем рассказать.

Не об этом, подумал Гарри.

— Это… эээ… На самом деле, я не могу говорить об этом.

— Тебе причинили боль, когда ты был в плену, ведь так? Что они тебе сделали?

— Я… Я не могу…

— Люпин. Оставь его в покое, — голос Снейпа, холодный и резкий, спас Гарри от приступа, хотя он уже чувствовал тесноту в груди и жар, ударивший в лицо. — Он расскажет тебе об этом, когда захочет, или не сделает этого никогда.

Ремус потрясено откинулся на спинку своего стула и покачал головой.

— Прости, Гарри. Не буду настаивать. Я просто очень беспокоюсь.

— Все в порядке, Ремус, — Гарри сглотнул, мысленно поблагодарив Снейпа за его вмешательство. Правда, теперь он жалел о съеденных бисквитах, потому что испытывал ужасную сухость во рту. — Честно, мне уже лучше.

— Хорошо, это хорошо.

— Хм, будет здорово снова увидеть тебя среди профессоров. Ты был лучшим преподавателем по Защите.

Ремус печально улыбнулся ему.

— Очень надеюсь, что действительно заслужил эту похвалу.

Гарри немного расслабился.

— Ну, возможно. Ведь ты единственный, кто не хотел убить меня.

— Хотя я все еще могу, — Ремус с очень серьезным выражением лица снова подался вперед. — Я буду регулярно принимать свои зелья.

— Посмотрим, как ты будешь это делать, — сказал Снейп все еще холодным голосом. — Ты больше не подвергнешь мальчика опасности.

— Я знаю, знаю… — он посмотрел на Снейпа проницательным взглядом. — Ты воспринимаешь его защиту несколько близко к сердцу, да, Северус?

Снейп сердито посмотрел на него в ответ:

— Исключительно настолько, насколько это требуется.

— И что же это должно означать?

— Это не твое дело, волк.

Глаза Ремуса сузились.

— Что здесь происходит… Гарри?

Снейп же просто послал Гарри взгляд из-под приподнятых бровей, словно напоминая ему, что решение рассказать Ремусу о новом положении вещей принадлежало ему. Гарри вздохнул. Пусть уж лучше это всплывет сейчас.

— Профессор будет моим опекуном. По крайней мере, он сейчас занимается бумагами.

Потребовалось несколько минут, чтобы Ремус осознал сказанное. Он сидел с открытым ртом, переводя взгляд с него на Снейпа и обратно. Наконец, он сказал:

— Что?

— Твои умственные способности делают тебе честь, — усмехнулся Снейп. — Хотя, возможно, тебе стоит проверить слух.

— Гарри…

— Я говорю правду, Ремус. Он предложил мне свое опекунство до моего совершеннолетия, и я согласился. — Пожалуйста, не устраивай скандала, Ремус, мысленно умолял его Гарри, даже осознав, что Сириус уже вопил бы во всеуслышание. Но если бы он был здесь, то Гарри бы остался с ним. Но как бы Сириус справлялся с ним, сидя в своем поместье? А особенно в эти последние недели…? Он вздрогнул от этой мысли.

Теперь Ремус устремил свой взгляд на Снейпа.

— Северус?

— Могу заверить тебя, Поттер не лжет, — он бросил на Гарри язвительный взгляд, скривив губы. Словно говоря «в этот раз», но не произнес этого, что показалось Гарри странно успокаивающим.

— Но почему?

— Потому что до сих пор его опекуны были ужасающе некомпетентны, когда дело касалось его защиты от магглов, Темного Лорда и его последователей или даже от всяких преподавателей Защиты, которых можно отнести в разряд «другие», — Снейп наградил Ремуса одной из своих самых снисходительных улыбок. — И думается мне, что я справлюсь лучше.

— Значит, ты расцениваешь это как свое преимущество? Все еще пытаешься превзойти Сириуса?

— Я не рассматриваю гаррино благополучие как соревнование, Люпин. Однако могу представить, что пес мог бы нуждаться…

— Пожалуйста! — воскликнул Гарри, прекращая обмен колкостями. — Пожалуйста, сэр, не надо спорить об этом. Ремус, я хочу, чтобы профессор Снейп стал моим опекуном. Честно. Я доверяю ему и…

— И не доверяешь мне, — ответил Ремус тихо. — Мне жаль, Гарри, за все, что я сделал…

— Ты ничего не сделал! — закричал Гарри.

— И в этом, я уверен, и заключается главная трудность, — Ремус закрыл золотые глаза и опустил голову на руки. — Не знаю, слушал ли ты меня в тот день в Больничном крыле, когда ты принес туда профессора Снейпа, а я не мог тебя видеть, но я признался, что никогда не проверял, как ты живешь у тех магглов. Меня не было там рядом с тобой, когда это требовалось. После того, как Джеймс и Лили умерли… я просто был сам не свой, — он, наконец, поднял глаза. — И я глубоко сожалею об этом.

— Это была не твоя вина, — Гарри протянул трясущуюся руку и коснулся колена Ремуса, и мужчина накрыл его руку своей. — Просто… многое пошло не так. Но в этом никто не виноват. А теперь, когда Дурсли уехали, мне все равно больше не надо возвращаться туда.

— Спасибо, Гарри, — Ремус все еще был печальным, но он не попытался удержать Гарри, когда тот отдернул руку. — Ох! Я почти забыл, — он подскочил и направился к своему столу, где открыл один из ящиков. — Я проверил дом сразу после того, как мы узнали, что тебя поймали, пытался найти что-нибудь, что могло бы помочь нам найти тебя, — он достал свернутую мантию и книгу и протянул их Гарри. — Большая часть дома была пуста, но я нашел это в твоей комнате под кроватью.

О, господи. Его мантия невидимка. И Альбом с фотографиями родителей, которые Хагрид собрал для него и в который он в течение этих лет добавлял фотографии себя, Рона и Гермионы, по большей части сделанные Колином Криви. Его руки тряслись, когда он забирал свои вещи из рук Ремуса.

— Спасибо, — выдохнул он. — Я думал, что потерял их…

— Пожиратели Смерти обыскали дом, — объяснил Снейп более спокойным тоном. — Ты, должно быть, пришел туда незадолго до них.

— Возможно, — сказал Ремус, в то время как Гарри рассматривал первые страницы альбома, положив мантию себе на колени. — Но они были очень хорошо спрятаны. По крайней мере, альбом был в секретной нише в полу.

Не особо задумываясь над тем, что говорит, Гарри произнес:

— Ага, могу поспорить, ты нашел там еще и остатки пирогов. Прости, они наверняка уже обратились в камень.

— Я действительно нашел их, — Ремус сделал паузу. — Почему ты хранил окаменевшие пироги под своей кроватью?

— Это все, что осталось от посылки миссис Уизли, — он пробежал кончиками пальцам по фотографии со свадьбы папы и мамы. Они выглядели такими счастливыми. Они улыбались друг другу и махали ему. Что-то у него в груди отпустило. Он и не понимал, как сильно скучал по этому альбому, пока снова не взял его в руки.

— Посылки?

— Мммм… Думаю, Рон рассказал ей, что они не особо кормят… кормили меня в течение лета. Вы знаете. Так что она отправила мне пирожки с мясом, пару больших тортов и еще кое-что, и если я был осторожен, у меня получалось перекусить ими. Хотя я и не получил ничего в этом году из-за решетки на окнах и всего остального, — он поднял взгляд и увидел, что мужчины уставились на него. — Что?

— У меня сложилось впечатление, Мистер Поттер, — сказал Снейп, и его лицо было абсолютно лишено эмоций, а слова отрывисты, — что отвратительная тенденция этих магглов плохо обращаться с вами закончилась, когда вы поступили в Хогвартс.

— Надо бы занести «Мистер Поттер» в наш лист, — пробормотал Гарри.

— Это не предмет для шуток, — огрызнулся Снейп.

Гарри сжал челюсть.

— Возможно, но мне не нравится, когда вы меня так называете. Вы обычно делаете это, когда злитесь. К тому же, я никогда не говорил, что они стали обращаться со мной лучше.

Снейп сердито на него посмотрел.

— Ты говорил, о чулане…

— Ну да, я получил вторую спальню Дадли, но больше ничего не изменилось, — он ухмыльнулся Снейпу. — Вы думаете, они хотели вознаградить мое уродство? Особенно после того, как Грюм пригрозил моему дяде на станции перед всеми? Ни за что. Я знал, что так и будет. Я имею в виду, первый раз решетки появились на моих окнах летом после первого курса, и это только из-за упавшего пудинга. Иногда они проталкивали мне маленькую плошку супа через чертову кошачью дверку. Ну, вы знаете, когда они вспоминали об этом. Рон и близнецы вытащили меня оттуда. В этом году… решетки появились еще до того, как я приехал туда. Они, должно быть, были рады уехать, бросив меня там, и даже не потрудились кормить.

Гарри перевел взгляд на Ремуса.

— О, кстати, ты можешь передать мою благодарность Ордену за то, что они с ним поговорили и пообещали проверять меня, если не будут получать от меня письмо каждые три дня. Не могу передать словами, как он этому обрадовался. Но мне все еще кажется, что прошло больше трех дней, прежде чем заявились чертовы Пожиратели Смерти.

— Гарри, я…

— Не надо, ладно? — Гарри поднялся со стула. — Я не нуждаюсь в очередной порции извинений, — он посмотрел на Снейпа. — Я возвращаюсь в ваши комнаты, если вы не против, — и когда Снейп молча кивнул, Гарри убежал.

TBC . . .

15 августа, 20.30

Что ж, могло бы быть и лучше, подумал Северус.

Люпин уставился на дверь, за которой скрылся Гарри. Его лицо исказилось в почти карикатурной гримасе мучения, и Северус подавил свой порыв пойти за Гарри и заставить его вернуться и извиниться. Во-первых, потом для этого еще наверняка найдется время, а во-вторых, он должен был признать, что рад тому, что Гарри настолько уверен в себе, что ругает кого-то помимо себя.

Хотя не то чтобы у мальчика не было на это причины.

О, он, конечно, разговаривал с Дамблдором и слышал объяснения того, почему никто не пошел проверить Гарри после того, как он вернулся к магглам. Дементоры и Пожиратели Смерти атаковали чаще и безрассуднее, нападая на маггловские города даже при свете дня. Министерство и Орден были по уши в работе. Но если то, что сказал Гарри, было правдой — а у него не было причин сомневаться в этом — то, по крайней мере, Грюм и Люпин пообещали присматривать за ним и следить за тем, что он будет связываться с ними каждые три дня.

Северус не был уверен в том, сколько прошло времени с момента, как магглы уехали, а он и другие Пожиратели Смерти поняли, что защита пала, и отправились за Гарри. Но они похитили мальчика через три недели после начала каникул. Что, черт возьми, было явно дольше трех дней.

Наблюдая за тем, как Люпин пытается взять себя в руки, Северус и сам старался сделать это. Гарри, осознал он, имеет полное право выходить из себя, и Северус был более чем готов выразить от его лица часть этого гнева.

— Кто там был? — спросил Северус. Его голос был убийственно спокойным, и он был вознагражден, увидев, как Люпина передернуло прежде, чем он поднял на него взгляд, смущенно нахмурившись. — На Кингс-Кросс, — пояснил Севеурс. — Кто учинил разнос Дурслям?

— Ну, я думаю, больше всех постарался Грюм. Но еще там были я, Тонкс, Молли и Артур, — Люпин вздохнул. — Мы не думали, что делаем только хуже, Северус. Мы честно пытались помочь. Он только потерял С-Сириуса, и я знал, что для него это лето и так будет нелегким без…

Люпин оборвал сам себя, а Снейп оскалился, обнажив зубы.

— Ты уже знал, как они с ним обращаются?

— Ну, не совсем. Он никогда ни о чем толком не рассказывал.

Северус сердито посмотрел на волка. Когда Гарри дали достаточно времени и подтолкнули к разговору, он в избытке рассказал, как вели себя с ним его родственники. Нет, ему никогда не уделяли времени и внимания.

— Но, — продолжил Люпин, — когда мы, Передовой Отряд, пришли за ним прошлым летом, он был заперт в комнате. Магглы тогда тоже уехали. Он, казалось… испугался, когда увидел нас, но я подумал, что он просто был на грани из-за того, что случилось на кладбище и Седрика.

— Замки были с внешней стороны его двери, — тихо сказал Севеурс.

— Да, как…

— Значит, это вызвало у тебя некоторую настороженность?

— В то время я не очень об этом задумывался.

— Могу представить, — Северус закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он до недавних пор тоже мало задумывался об этом. К тому же он был занят попытками спасти мальчика от Беллатрис.

— Хотя потом, когда у меня появилось время поразмыслить над этим, я поговорил с Сириусом. Он, конечно, был в бешенстве, но не мог ничего с этим поделать. Он хотел, чтобы Гарри остался с ним, если бы его исключили за незаконное использование магии, и, думаю, Гарри бы согласился. Мы и так провели там рождество, и Сириус пытался убедить Дамблдора дать свое согласие на то, чтобы Гарри остался на лето с ним, когда он… — Люпин вздохнул и развел руками. — Так или иначе, мы просто пытались помочь. Было очевидно, что Гарри не был счастлив там, мы не хотели, чтобы магглы воспользовались его горем.

— И все-таки никто из вас не проверял его.

Люпин спрятал лицо в руках.

— Нет, — донеслось приглушено. — Ты не представляешь, как я сожалею.

— Меня это не волнует, — Северус сделал паузу, снова пытаясь умерить свой гнев. — Единственный, кто нуждается в твоих извинениях, это Гарри.

— Я извинюсь, когда он даст мне шанс. Ты с ним поговоришь?

— Не хочешь смотреть ему в глаза? Думаю, нет.

Люпин устало кивнул. Они молчали довольно долго, а потом он сказал:

— Он выглядит лучше, чем неделю назад. По крайней мере, не такой бледный и трясущийся. И, кажется, вы неплохо уживаетесь.

Северус усмехнулся.

— Если таким образом ты хочешь затронуть вопрос опекунства, то меня начинают беспокоить твои навыки шпиона в кругу оборотней.

— Мои извинения, Северус, за попытку вести себя осмотрительно с тобой, — Люпин, наконец, поднял взгляд. — Ну, тогда, как ты добился этого от Гарри? Очевидно, что он уважает тебя, — он не сказал «сейчас», но в любом случае они оба это услышали.

— Поразительно, что могут сделать честность и постоянство, — сказал Северус с иронией.

— И это все?

— Все? — Северус был ошарашен.

— Ну…

Прежде, чем напасть на оборотня в его же собственном кабинете, Северус на мгновения очистил разум и сцепил руки в замок, чтобы не сжимать их кулаки. Он оставил палочку в рукаве, чтобы избежать каких бы то ни было… несчастных случаев.

— Ты бы понял, — сказал он самым спокойным тоном, на который был способен, — если бы провел с мальчиком хоть какое-то время, что честность и постоянство — это две вещи, которых ему определенно не хватало при общении с теми, у кого была власть. Всю его жизнь ему лгали, ожидая от него очень много. В последние две недели я установил для него четкие правила, которым он, по большей части, подчинялся. А если он этого не делал, его ждали заранее известные последствия. Это то, на что он откликается, то, что я предлагаю ему как его опекун.

Глаза Люпина расширились, и он откинулся на спинку своего стула, уставившись на него янтарным взглядом.

— Это все, что ты ему даешь?

— А каких глупостей еще ты от меня ожидал? — огрызнулся Северус. — Ты же знаешь, что я не настолько сентиментален, чтобы заявлять о своей любви.

— Я не прошу тебя любить его, просто заботиться о нем.

— Конечно! Он же Избранный, ведь так? — конечно же, все остальные его чувства были хорошо скрыты. Нельзя позволять вашим врагам узнать о том, как вас волнуют жизнь и благополучие тех, о ком вы хоть немного заботитесь.

— Ах, значит, ты просто следишь за безопасностью и послушанием Оружия Дамблдора.

— Если тебе хочется так думать.

— Правильно. Значит, ты сделаешь его своим подопечным на год. Но ты ведь, несомненно, знаешь о том, что больше всего Гарри желает иметь настоящую семью. Дашь ли ты ему это, Северус, сможешь ли относится к нему как к сыну?

Северус почувствовал, как от его лица отлила кровь, и подскочил так быстро, что опрокинул стул.

— Ты смеешь… Ты, наглый… — он не смог придумать достаточно оскорбительный ответ, и это само по себе на миг шокировало его. Прежде чем он осознал, что делает, он схватил волка за мантию. Его лицо было так близко к лицу Люпина, что он почувствовал свое собственное неровное дыхание. — Не играй со мной в эти игры, — выплюнул он. — Мы оба знаем, как легко ты бросил его после смерти его родителей. Если ты вообще хочешь занимать хоть какое-то место в его жизни, то, я полагаю, тебе стоит проглотить эту чертову мародерскую гордость и быть готовым ползать за ним, прося о прощении.

Он оттолкнул Люпина и вышел из кабинета, чтобы немного прогуляться и разобраться в своих мыслях. Гарри не стоило видеть его в таком состоянии.

Северус вернулся в свои комнаты по прошествии часа, обретя, наконец, относительный контроль над собой. Он думал, что найдет Гарри в его комнате в мрачном расположении духа, и был приятно удивлен, обнаружив мальчика вместе с книгой по защитным чарам, которую он одолжил у него, на диване. Когда Северус вошел, Гарри поднял на него взгляд и сразу же закусил нижнюю губу.

— Ты ел?

Гарри был озадачен вопросом, но все же ответил:

— После обеда нет, сэр. Насколько большие у меня неприятности?

Ах, вот она — причина смущения. Он ожидал, что сначала ему устроят головомойку.

— Сначала ты поужинаешь, а уж потом мы обсудим твое поведение.

Гарри слегка расслабился и сказал:

— Я мог бы что-нибудь…

— Просто позови домашнего эльфа. Уже поздно.

— Да, сэр. Вам что-нибудь заказать?

Северус хотел покачать головой, но передумал.

— Я бы не отказался от тостов и, возможно, фруктов.

Через несколько минут на их столе появились несколько тарелок с тостами, фруктами и маленькими сладкими кексами. Северус поднял брови, смотря на третью тарелку, и Гарри почти что дерзко ему улыбнулся.

— Ну, я не знал, будут ли у нас какие-то правила на счет сладкого, и решил есть его до тех пор, пока вы не запретите.

— А ты не подумал, что я могу запретить его сейчас? — Северус сумел произнести это достаточно сухим тоном, чтобы, по его мнению, Гарри не смог уловить юмора.

Увы, улыбка паршивца стала шире.

— Думаю, если бы вы тип… я имею в виду, вы бы уже сделали это. Но у вас могут быть другие правила, когда вы станете моим опекуном.

Тот факт, что он был прав, сделал тон Северуса еще суше.

— Именно. Однако мне не кажется, что сладости подходят для того, чтобы есть их за ужином. А одно из наших правил гласит, что ты будешь есть подходящую пищу и делать это постоянно, ведь так?

— Да, сэр, — сказал Гарри, и радость на его лице слегка поутихла. — Но я еще съем фрукты. Сначала, я имею в виду.

— Посмотрим, как ты это сделаешь.

Они не разговаривали, пока ели. Прежде чем взяться за один из маленьких, покрытых глазурью кексов, Гарри съел два нарезанных яблока, апельсин и, помимо того, тосты.

— Вы любите сладкое, сэр? — спросил он, разделавшись с глазурью и принявшись за сам кекс.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ну, я не смог вспомнить ни одного случая, когда бы видел, как вы едите какой-нибудь пирог или бисквит, и мне стало интересно, — Северус скривил губы и вытер пальцы салфеткой.

— Нет, я равнодушен к сладостям, — сказал он, наконец, — к большому неудовольствию директора, — он подавил улыбку, когда мальчик рассмеялся. — Хотя и есть кое-что, что, признаюсь, доставляет мне удовольствие.

— Что?

— Клубничное мороженое.

— Правда?

— Ты полагаешь, что я увиливаю?

— Эмм, нет. Просто… — Гарри ухмыльнулся.— Ну, знаете, мороженое. Ой, эй! Нам следует навестить Флориана Фортескью, когда мы отправимся за моими книгами перед началом семестра.

Северус преувеличено вздохнул.

— Возможно.

— Когда мы сможем отправиться за моими книгами? И палочкой?

— Скоро. Может быть, на этих выходных.

— Это… через два дня?

Северус склонил голову и заметил, что Гарри уже доел. Если бы этот прием пищи продлился чуть дольше, он бы просто не выдержал.

— Убери здесь, — сказал он мальчику. — Я буду ждать тебя в гостиной.

Гарри кивнул, сказав «да, сэр», но прошло почти пятнадцать минут, прежде чем он появился в комнате и со вздохом опустился на небольшой диван.

— Почему так долго?

Выглядя болезненно смущенным, мальчик сказал:

— Долго? Мне жаль. У меня не было намерения тянуть время.

— Неужели у тебя ушло столько времени на то, чтобы вызвать домашнего эльфа? — его тон был несколько резок, но его терпение и так подверглось большому испытанию сегодня.

— Я… эээ… домашнего эльфа?

Внезапное осознание заставило Северуса направить проклятия теперь уже на самого себя.

— Ты вымыл посуду сам?

Гарри кивнул, закусив нижнюю губу, в глазах плескалось беспокойство.

— Да, сэр.

— Я должен принести свои извинения, Гарри. Я не хотел, чтобы ты сам убирал на кухне, но теперь понимаю, как мои слова могут быть неправильно поняты, — он слегка покачал головой. — И нет, это не было долго, учитывая какую работу ты проделал.

— Спасибо, сэр, — выражение облегчения на лице Гарри заставило Северуса почувствовать себя даже хуже, но он знал, что этим вечером им предстоит коснуться еще многих неприятных вопросов.

— Полагаю, ты ждешь, что я буду ругать тебя за то, что ты сказал профессору Люпину, — сразу перешел он к делу.

Гарри напрягся.

— Хм… да, сэр.

— Хорошо. Я живу, чтобы обманывать твои ожидания, — мгновение он наслаждался смущением на лице мальчика, а потом продолжил: — В самих словах не было ничего плохо, однако манера, с какой они были сказаны, оставляет желать лучшего.

— Мне жаль, сэр. Я знаю, что не должен был кричать.

— Да, не должен был. Уважай тех, кто старше тебя, особенно, тех, кто наделен особой властью, например, профессоров. Ты всегда должен помнить об этом, — он позволил уголкам рта слегка приподняться и сказал: — Просто помни, что когда ты используешь уважительный тон и форму общения, то содержание твоей оскорбительной речи гораздо чаще имеет успех.

Гарри все еще хмурил брови, обдумывая сказанное, и Северус почти что видел, когда до него дошло.

— Я… ладно, я понял.

— Я в этом уверен, — он подождал, пока Гарри на него посмотрит, и сказал: — Подозреваю, что в ближайшие день или два Люпин предложит тебе свои собственные извинения.

— Правда? Почему?

Ну, по крайней мере, Северус сумел сдержаться и не закатить глаза, когда произносил:

— Несмотря на то, что твой способ высказаться и не соответствовал необходимому уровню вежливости, твои слова все же были услышаны. Люпин хочет облегчить свою вину.

Гарри лишь открывал и закрывал рот, так ничего и не сказав. То же самое было и с Северусом, когда он понял, что не ощущает уверенности в том, сможет ли и дальше сражаться с волком этим вечером.

— Но не думай, что твой недостаток уважения к волку останется незамеченным мной, — напомнил ему Северус, наблюдая, как выражение лица мальчика становится настороженным. — Из уважения к некоторым твоим обстоятельствам я не предпринимал никаких действий по отношению к твоим эмоциональным всплескам здесь. Но, боюсь, что я не могу допустить, чтобы это происходило за пределами этих комнат. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду?

Гарри, чьи уши и шея покраснели, пробормотал:

— Да, сэр.

— Очень хорошо, — Северус бросил взгляд на часы. — Тогда отправляйся в кровать пораньше. Используй дополнительный час на то, чтобы очистить свой разум с помощью дыхательных техник, описанных в книге. Никакого камня. Вопросы?

— Нет, сэр, — Гарри встал и направился в свою комнату, остановившись перед дверью. — Спокойной ночи, — на пробу сказал Гарри.

— Спокойно ночи, Гарри, — ответил Северус и, вспомнив произошедшие раннее днем события, подумал, что у мальчика, возможно, будут кошмары. Он быстро призвал зелье из своей комнаты и протянул его Гарри. Он знал, что мальчик узнает его, ведь тот принимал его достаточно часто. — Думаю, тебе стоит принять его, когда ты будешь готов лечь спать.

Остаточная дрожь прошла по телу Гарри, и он слегка улыбнулся.

— Спасибо, сэр.

Северус махнул рукой и прикрыл глаза, когда за мальчиком тихо закрылась дверь. Только две недели до начала занятий. Настоящей проверкой будет посещение Косого переулка. Если Гарри справится с этим без приступа паники и флэшбэков, у Северуса будет больше поводов думать, что когда придет время, Гарри сможет войти в класс. Но пока это не представлялось возможным, хотя и… он просто не знал.

TBC . . .

17 августа, 9.30

Вчера я не писал. Не было настроения. Так что Снейп сказал «никаких полетов», и я не был против, потому что и к ним меня не тянуло. Но затем он продолжил, сказав «хватит хандрить», и разозлился, когда я накричал на него. Я выдал что-то вроде того, что я не хандрю, что он, черт подери, должен просто оставить меня в покое и кто его вообще спрашивал?

Так что, эм, могу сказать, вчера я неплохо ознакомился с внутренним содержимым моей комнаты.

И Ремус не пришел.

Гарри закончил писать и убрал свой дневник в прикроватный столик, а затем схватил шапку, которою ему предстояло сегодня надеть, и вышел в гостиную. Снейп сидел в кресле перед камином и листал Ежедневный Пророк.

— Вы действительно читаете эту жалкую газетенку?

Снейп поднял на него взгляд.

— Знай себя и своего врага, — процитировал он.

— Кто это сказал?

— Сунь Цзы.

— Кто?

Он поднялся и отложил газету.

— Сунь Цзы. Китайский генерал и известный волшебник, описавший философию войны.

— О...

— Как всегда кратки, Мистер Поттер. Ты закончил валять дурака на сегодня? Готов, наконец, отправиться на Косую Аллею?

Гарри слегка улыбнулся ему.

— Я готов. Но, хм, я будут выглядеть как почти-шестикурсник с длинными волосами, шапкой и без очков, а что намерены предпринять вы? Гнойный нарыв на левой щеке...

Рука Снейпа взлетела, и Гарри отпрыгнул на шаг назад, когда Мастер Зелий указал на него своим длинным пальцем.

— Закончишь этот вопрос, и у тебя будут большие неприятности, — предупредил он.

Гарри сглотнул, подумав, что он, возможно, зашел слишком далеко. Но на самом то деле он не был уверен, где это самое «слишком далеко» начиналось, и время от времени проверял это.

— Хм, ладно-ладно. Я закончил.

— Да уж надеюсь на это, — повернувшись к своему столу, он достал маленькую бутылочку с похожей на грязь жидкостью и слегка встряхнул ее. — Кроме того, это доложен был быть мой костюм на Хэллоуин.

И когда Гарри в изумлении уставился на него, пытаясь понять, шутит Снейп или говорит всерьез — что иной раз было сложно сделать — зельевар откупорил бутылочку и сделал глоток.

Должно быть, это было Оборотное зелье. Гарри зачаровано смотрел, как на его глазах менялся облик Снейпа. Его черные волосы стали короче и поменяли цвет на каштановый, глаза приобрели более мягкий и теплый оттенок, лицо расширилось, и он потерял несколько дюймов в росте.

Люпин.

Гарри уставился на него, чувствуя, как что-то застряло в горле.

— Вам бы надо... вам стоит надеть другую мантию, Профессор. Ремус не носит черного.

Ремус... Снейп закатил глаза и ушел в свою комнату, выйдя оттуда через несколько минут одетым в ту же одежду, что и Ремус несколько дней назад.

— Пойдем, — сказал он голосом Ремуса и направился к камину. — Сначала перенесемся в комнаты директора, а уже оттуда на Косую Аллею. Понял?

— Да, сэр. Мне же не три года.

Рему... Снейп коротко и резко вздохнул. Взгляд, который он бросил на Гарри, не произвел привычного эффекта, потому что исходил из янтарных глаз. Он зачерпнул летучего порошка и бросил его в огонь, четко сказав:

— Кабинет Дамблдора.

Гарри потребовалось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки. Он все еще чувствовал ужасную вину за то, что накричал на Ремуса. Хотя Снейп уже не раз говорил ему, что он имел право дать волю своим истинным чувствам и ощущать, что его подвели те, кому он доверял. Он не осознавал того, что ему предстоит пройтись по магазинам вместе с Ремусом, хотя... на самом то деле это и не был он. Так или иначе, это будет тяжело.

Наконец, посчитав, что на сегодня он истратил весь запас терпения Снейпа, Гарри зачерпнул горсть порошка и перенесся в кабинет Дамблдора. Как всегда неуклюже выпав из каминной сети, он был пойман двумя сильными руками, предотвратившими его столкновение с полом.

Все еще слегка дезориентированный он запаниковал и отскочил, вырываясь из крепкой хватки, попутно наткнувшись на стул.

— Нет!

— Поттер. Гарри, все в порядке.

— Пожалуйста, не надо, Рем... — он покачал головой, пытаясь избавиться от мелькавших перед глазами белых точек, и вспомнил, с кем он на самом деле говорит. Господи, будет ли он когда-нибудь в порядке? — Я имею в виду, простите, сэр.

Снейп взглянул на него, скрестив руки Ремуса на груди. Кроме них в кабинете никого не было, и он был рад тому, что сегодня ему не придется столкнуться еще и с Дамблдором. Гарри не был здесь с той ночи, как разнес эту комнату... Он оглянулся вокруг: кажется, большая часть хрупких, бьющихся, бесценных предметов была восстановлена и вернулась на свои места. Он не знал, что чувствовать... здесь, несомненно, должны были остаться хоть какие-то доказательства его всеразрушающему гневу той ночи.

— Ты уверен, что ты готов к этому, Поттер? — спросил Снейп-Ремус, нахмурившись.

— Конечно, — вздохнув, Гарри кивнул. — Но вы должны перестать называть меня так, особенно сейчас. Ремус не зовет меня Поттером. Ох, хм, как вы будете меня называть?

Снейп криво усмехнулся. На лице Ремуса это выглядело не слишком приятно.

— Сегодня твое имя Николас. Я пойду первым. Постарайся больше не падать. Нам лучше не привлекать к себе внимания.

— Простите, сэр.

Снова кивнув, Ремус-Снейп шагнул в камин и перенесся на Косую Аллею. Гарри сразу последовал за ним, убедившись в правильном произношении, чтобы снова не очутиться в Лютном Переулке. Меньше всего ему сегодня хотелось очутиться в Горбин и Бэркс. Но, похоже, в этот раз он все сделал правильно, так как вышел он из камина в Дырявом Котле. Хотя Снейпу снова пришлось ловить его.

— Ты прекрасно летаешь на метле, но не можешь воспользоваться камином без того, чтобы не упасть на землю? — пробормотал Ремус-Снейп, снова ставя его на ноги.

— У меня было не так уж много практики, — возразил Гарри. Он отряхнул золу с мантии, позаимствованной из гардероба Снейпа. Больше всего ему хотелось снова иметь свою собственную одежду.

— Если я помню правильно, когда ты первый раз сел на метлу, ты поймал брошенную напоминалку, спикировав с высоты в сотню футов. МакГонагалл была впечатлена.

— Ага, ну, это было по-другому.

— Просвети меня, — сказал Ремус-Снейп, когда они покинули Дырявый Котел и направились вверх по улице к магазину Оливандера.

Они решили, что на данный момент Гарри больше всего нуждается в палочке, и если им по какой-то причине придется уйти раньше запланированного, он должен успеть обзавестись ей. А когда Гарри заметил, что ему сначала нужно посетить Гринготтс, чтобы взять деньги на покупку палочки, Снейп сказал, что как опекун, он несет ответственность за покупку ему палочки, одежды и книг. Гарри напомнил Снейпу, что тот пока что не является его опекуном, на что мужчина, прекращая их препирательства, сказал: «Временные соотношения в этом вопросе не играют для меня большой роли, Мистер Поттер. Мы не будем тратить время на посещение Гринготтса».

Пожав плечами, Гарри натянул шапку на самый лоб.

— Я был зол, и она принадлежала Невиллу, его бабушка прислала ее ему, а М-м-малфой был таким придурком.

Ремус-Снейп быстро взглянул на него, но ничего не сказал о том, что он запнулся на имени. Гарри был благодарен ему за это. Если бы он мог пережить этот день без всяких неприятных ситуаций, он бы знал, что готов к занятиям. Но его беспокоило то, что за все лето он ни разу даже не поговорил с Роном и Гермионой. Он не знал, были ли они в курсе того, где он был или что случилось, он даже не мог представить себе этот разговор.

На улице было еще больше людей, чем в Дырявом Котле, но никто не обращал на них внимания, и они спокойно шли мимо магазинов. Лавка Оливандера находилась в дальнем конце Аллеи, и по дороге они были вынуждены пройти мимо Гринготтса. Гарри не стал закатывать глаз, вздыхать или как-то еще показывать свое неудовольствие, когда они, не останавливаясь, продолжили свой путь.

Наконец, войдя в слабо освещенное помещение магазина, Гарри подошел к стойке, стараясь не привлекать к себе внимания и не смахивать упавшие на лицо волосы. Но большие, луноподобные глаза Оливандера все равно исследовали его довольно тщательно, прежде чем он перевел взгляд на Ремуса-Снейпа.

— Ах, Ремус Люпин. Дуб, не так ли? Шестнадцать дюймов, достаточно гибкая, жила из сердца дракона.

Снейп-Ремус улыбнулся и кивнул.

А затем эти странные глаза вновь вернулись к Гарри, и мальчик попытался не ежиться.

— Нуждаетесь в новой палочке, да?

— Да, сэр. Моя, хм, сломалась.

— Ах, это ведь я ее вам продал, так?

— Хм, возможно. Это был дуб. Я думаю...

Оливандер широко улыбнулся.

— Мистер Поттер, вам не кажется, что мы можем обойтись без этих уловок? Это был остролист, одиннадцать дюймов, гибкая, с пером феникса, правильно?

— Эм, да, — Гарри покраснел, и Снейп слегка придвинулся к нему. — Но у меня ее больше нет, и мне нужна новая.

— Конечно. Давайте посмотрим... Ох, попробуйте вот эту. Красное дерево, девять с половиной дюймов, волос единорога, — он протянул Гарри коробку, из которой мальчик достал палочку и взмахнул ею, но ничего не произошло. — Нет? Ладно, тогда как на счет...

Он опробовал тринадцать палочек прежде, чем нашел ту, что ему подошла. В этот раз она была из тиса, длиной в одиннадцать дюймов, с обломком клыка василиска внутри. После того, как Оливандер описал ее, Гарри чувствовал почти что отвращение, касаясь ее. Но когда он, наконец, достал ее, палочка согрела его руку, и он почувствовал себя... хорошо. Красные и золотые искры вылетели из ее конца, когда его пальцы обхватили ее.

— Да. Интересно, — сказал Оливандер тем же зловещим тоном, что и в прошлый раз, когда Гарри покупал у него палочку. — Символ смерти и воскрешения, — добавил он. — Я делаю не так уж много подобных палочек. И уже очень давно никто не покупал их.

Гарри почувствовал тяжесть в груди и хотел перебить производителя палочек прежде, чем он скажет что-нибудь еще, но был бессилен сделать это. Однако он знал, что мог бы сказать те же слова, что мгновением позже произнес старик:

— Палочка Того-Кого-Нельзя-Называть сделана из тиса.

Конечно, это было так. Тисы росли на кладбище, где умер Седрик. И в Запретном Лесу, где Хагрид держал тестралов. Смерть окружает их.

— И возрождение, Мистер Поттер, — сказал Оливандер, и Гарри понял, что последние слова он произнес вслух. Улыбка мужчины стала немного кривой. — Так же, как и феникс. Всегда перерождается после смерти. Не забывайте, что есть две стороны.

На его плечо опустилась рука. Он едва не дернулся, но затем вспомнил. Снейп. Когда рука почти заботливо сжала его плечо, Гарри понял, что дрожит, и попытался совладать с собой, замедлив дыхание и сфокусировавшись на том, что происходило здесь и сейчас.

Раздался голос Ремуса:

— Очень хорошо. Сколько с нас? — он расплатился, не отпуская плеча Гарри, а затем вывел его на улицу. Ощущение тяжелой руки, лежащей на его плече, помогло Гарри снова взять себя в руки.

Когда они вышли наружу Ремус-Снейп посмотрел ему в глаза. Гарри и раньше видел беспокойство в глазах Ремуса, так что это не было так уж обескураживающее. Было сложно напомнить себе, видя взгляд этих янтарных глаз, что на самом деле это Снейп.

— Этого достаточно? Мы можем заказать остальное по совиной почте.

— Нет, все в порядке, — кивнул Гарри. — Я в порядке.

Ремус-Снейп сжал губы и спустя мгновение кивнул. Еще раз стиснув его плечо, Снейп опустил руку и двинулся по улице, держась рядом с Гарри. Когда они снова прошли мимо Гринготтса на пути в магазин Мадам Малкин, Гарри тихо сказал:

— Я вам все верну.

Ремус-Снейп пристально взглянул на него.

— Ты не сделаешь ничего такого.

— У меня много денег...

— Которые меня совершено не волнуют.

Гарри очень хотелось спросить, что же тогда волнует Снейпа, но был почти уверен, что ответ будет содержать что-то в духе «долга», «безопасности» и «победы в войне против монстра», а ему не хотелось слышать ничего подобного. Так что он просто ускорил шаг и, не оглядываясь назад, вошел в магазин одежды.

Коренастая, улыбающаяся ведьма сразу приблизилась к нему.

— Хогвартские мантии, дорогой?

— Да, мадам, — сказал Гарри. — Мои... слишком малы, — он просто хотел, чтобы это было так. За последние пять лет он вырос лишь на несколько дюймов.

— Конечно, конечно. Ну, иди сюда, дорогой, встань на стул, а я сниму мерки.

— Ему так же нужна повседневная одежда, — раздался голос Ремуса, в котором слышалась толика юмора. Гарри посмотрел на него. Ухмылка Ремуса не произвела столь же сильного эффекта, кого обычно добивалась ухмылка Снейпа, но все же и она вызвала у Гарри раздражение. — Рубашки, брюки, носки, майки. Зимняя мантия, ботинки и две пары туфель. Перчатки, шляпа, свитера...

Это будет стоить целое состояние. Раздражение Гарри только усилилось, как и ухмылка Ремуса-Снейпа. Не было никакой необходимости покупать все это сейчас, и Снейп знал это. Но Гарри вернет ему все, каждый кнат.

— Прекрасно, прекрасно, — сказала Мадам Малкин. Она достала свою измерительную ленту из глубокого кармана мантии и отправила ее снимать с Гарри мерки, в то время как она собирала в большой пакет вещи для него. Когда все было готово, она уменьшила одежду и протянула ее Снейпу.

Гарри покинул магазин уставшим и с большим желанием где-нибудь присесть.

Снейп указал на столики у кафе Флориана Фортескью на другой стороне улице.

— Мороженого?

Гарри улыбнулся.

— Клубничного?

— Именно.

В магазине мороженого Гарри упал на стул и стал наблюдать за прохожими, следя за теми, кто приближался к нему. Он знал, что вел себя как параноик, но последнее чего ему хотелось, так это чтобы кто-нибудь подкрался и либо атаковал его (вариант для Пожирателя Смерти), либо набросился на него (вариант для Гермионы или Миссис Уизли). Он не хотел ни того, ни другого, но теперь, когда у него была палочка, ему было сложно сказать, что из этих двух возможных вариантов было бы хуже.

Снейп, как он и говорил, похоже, действительно наслаждался мороженым, но на лице Ремуса улыбка не выглядела такой уж натянутой. Гарри ел шоколад со взбитыми сливками, но его хватило только на несколько ложечек, после чего он отодвинул его от себя. Его голова гудела, и он чувствовал холод и жар одновременно. Улица было слишком шумной, и вокруг него было слишком много людей, чтобы уследить за ними всеми.

— Кажется, — сказал Снейп, вытирая рот бумажной салфеткой и поднимаясь на ноги, — что нам пора возвращаться в замок.

— Нет, все в порядке. Мы еще не купили книги.

— Мы легко можем получить их через сов. Пойдем, Николас.

— Я в порядке.

— Ты. Не. В. Порядке, — угрожающе навис над ним Ремус-Снейп. — Ты рискуешь раскрыть себя, так что мы уходим до того, как это произойдет. Не вынуждай меня тащить тебя до Дырявого котла за ухо словно непослушного ребенка.

Он этого не сделает, подумал Гарри. Но, вглядевшись в непривычно хмурое лицо Ремуса и взвесив его слова, Гарри понял, что он сделает это. Он тоже вытер рот и поднялся с места, сгорбившись и засунув руки в карманы. Снейп-Ремус слегка покачал головой и направился к проходу через камин.

Гарри и Снейп стояли перед камином, ожидая пока пройдет средних лет ведьма и двое ее маленьких детей.

Снейп наклонился поближе к Гарри и сказал:

— Тебе нужен пароль, чтобы вернутся в кабинет директора. Это... — но остальные его слова пропали в шуме взметнувшегося зеленого пламени, из которого вышел высокий мужчина, одетый во все черное за исключением серебряных застежек на мантии и серебреной головы змеи на конце трости, которую он держал в руке.

Гарри отступил на шаг назад, отчаянно пытаясь справится с собой и не убежать. Низкий вопль вырвался из его горла. Люциус Малфой по-королевски стоял перед ним.

TBC . . .

предупреждение: ненормативная лексика (ну, это громко сказано)

17 августа, 9.30

Больше никаких записей за эту дату.

Гарри отступил на шаг назад, отчаянно пытаясь справится с собой и не убежать. Низкий вопль вырвался из его горла. Люциус Малфой царственно возвышался над ним.

Северус подхватил Гарри прежде, чем тот успел упасть и опрокинуть стол, заполненный посетителями, и затащил его к себе за спину, умоляя всех известных богов, чтобы мальчик не сделал ничего глупого. Дыхание Гарри участилось, что Люциус не мог не заметить. Потратив лишь долю секунды на то, чтобы оценить ситуацию, Северус приветливо улыбнулся Малфою-старшему — но он был уверен, что на лице Ремуса, которого Малфой знал не понаслышке, это будет выглядеть так, словно он скалит зубы — и махнул ему, пропуская к выходу на Косую Аллею.

Но Люциус был не из тех, кого можно было обмануть. Он мельком взглянул поверх плеча Северуса, а затем перевел свой странно веселый взгляд на него самого.

— Ремус Люпин, — сказал он ровным и вежливым голосом. — Как хорошо, что мы снова встретились.

Поскольку Северус знал, что в последний раз Люциус виделся с Ремусом в отделе Тайн, его улыбка стала чуть более натянутой, и он сказал:

-О, я в этом очень сомневаюсь.

Казалось, что стоящий позади него мальчик был готов утонуть в отчаянье. Он ухватился за мантию Северуса, словно тот был последней соломинкой. Его дыхание стало тише, но Снейп не взялся бы сказать, в чем именно была причина: в нехватке кислорода или в том, что мальчик успокоился.

— Скажи, — продолжил Люциус, делая шаг вперёд, в результате чего он оказался нос к носу с Северусом. Приторный запах его дорогого одеколона оказался слишком резким для чуткого носа Ремуса. Северус почувствовал отвращение и постарался вдыхать как можно реже. Губы Люциуса изогнулись в холодной, хищной улыбке, вызвавшей у Северуса желание вцепиться ему в глотку, даже несмотря на то, что оборотень в нем возник лишь из-за оборотного зелья. — Это, случаем, не Гарри Поттер прячется за твоей спиной? Почему? Кажется, я не видел его целую вечность… по крайней мере, одетым.

Малфой даже не успел закончить, как Северус с рыком, достойным волка, нацелил свою палочку ему в сердце.

К его удивлению, Гарри сделал то же самое.

Не прошло и секунды, как рядом с ними уже никого не было. Волшебники — особенно такого положения и круга достающие свои палочки в столь небольшом помещении, создавали ситуацию, в которую никто не смел вмешиваться ради своего же блага.

Северус слышал скрежет стиснутых зубов мальчика и не совсем понимал, как тот смог еще и сказать что-то, но тем не менее…

— Я убью тебе на том месте, где ты стоишь, Малфой, так что лучше не нарывайся.

Люциус не двинулся, но уголок его губ дернулся в усмешке.

— Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься. Моя любимая золовка, помнишь ее? Она рассказала мне несколько непростительно забавных история о твоих неудачах в этой сфере.

Рука Гарри дрожала, а его новая палочка тряслась из стороны в сторону, словно снитч в бурю.

— О, думаю, в этот раз я нашел весомый повод.

Люциус приложил руку к сердцу.

— Ах, ты ранишь меня, Гарри. Я то думал, что нам было так хорошо вместе. Или ты просто просишь о еще одном прикосновении? Не думаю, что мой Лорд в достаточной мере насладился прекрасным звуком твоих криков.

Это зашло слишком далеко, решил Северус и схватил Гарри за руку. В то же самое мгновение мальчик прокричал:

— Ты, грязный кусок дерьма! — а потом: — Avada...

Прежде, чем он успел закончить проклятие, Северус аппарировал.

Ноги Гарри едва коснулись земли, когда он упал на четвереньки и его начало рвать. Наружу полезло шоколадное мороженное и тосты с мармеладом, которые он съел на завтрак, затем розовая жидкость и желчь, обжегшая его горло так, что из глаз выступили слезы. Он продолжал задыхаться и кашлять, пока в нем не осталось и намека на спокойствие. А затем его схватили за руки и снова поставили на ноги. Но кто бы это ни был, он вскоре отпустил его и довольно резко толкнул вперед по направлению к большой белой двери с латунным дверным молоточком в середине.

— Ну же, Поттер, — послышался спокойный голос, до ужаса напоминающий голос Ремуса. Но этого не могло быть, потому что Ремус был зол на него и его здесь не было, и кроме того… где бы это здесь не находилось. Они стояли на кирпичном крыльце, по углам которого располагались четыре толстые, белые, увитые плющом колонны, поддерживающие крышу. Широкие каменные ступени спускались к дорожке из гравия. Какого черта? У Гарри кружилась голова, и он не мог сориентироваться, он гадал еще несколько секунд…

Пока не вспомнил.

Утерев рукавом глаза и рот, Гарри, чуть покачиваясь, сделал еще один шаг к двери. Ремус-Снейп направил свою палочку на дверь и резким жестом указал ему подойти ближе, что он и сделал. Бросив быстрый взгляд через плечо, Рем… Снейп ткнул своей палочкой в дверной молоточек и что-то едва слышно пробормотал. Замок щелкнул, и Снейп толкнул дверь, а затем практически втащил за собой Гарри внутрь.

Они оказались в холодной темной комнате с высоким потолком и шестиугольными окнами, верх которых был отделан кусочками цветного стекла. Солнечный свет, проходя через них, окрашивался в оттенки зеленого, желтого, голубого и красного. Прихожая была обшита каким-то темным, красноватым деревом, от которого исходил слабый запах кедра.

Позади них с хлопком закрылась дверь, и Снейп-Ремус еще несколько раз взмахнул палочкой. Пространство вокруг них осветилось желтой дымкой, которая постепенно рассеивалась, в то время как Снейп, порывисто вздохнув, опустил руку.

А затем он поднял голову и сердито посмотрел на Гарри. Шагнув к нему, Ремус-Снейп прорычал:

— Глупый ребенок! Какого лешего ты там вытворял?

Гарри отшатнулся, подняв руку с зажатой в ней палочкой, чтобы защититься, если что.

— Я… я не думал…

— Вот именно! Ты совершенно не думал! Смертельное Проклятье? Ты окончательно рехнулся?

Гарри ощетинился.

— Он заслуживает смерти!

— Ну, конечно, заслуживает. Идиот, не в этом дело! Как ты думаешь, что бы случилось, если бы ты закончил это маленькое заклинание, а? Разве Министерство сняло бы с тебя вину только потому, что Малфой заслужил смерти? Возможно, тогда бы Волшебному миру сообщили, что проклятый Гарри Поттер способен наложить Непростительное перед десятком свидетелей, и все, черт подери, было бы нормально, потому что, по словам того же Мистера Поттера, мертвец был исключительно отвратительным человеком?

— Нет, я…

— Я не хочу этого слышать. Просто… — Ремус-Снейп поднял руку к лицу и потер переносицу, слегка покачав головой, словно у него болела шея. Этот жест был настолько снейповским, что Гарри вздрогнул, услышав голос Ремуса: — Просто замри на месте хотя бы на секунду. Никуда не уходи. Я на пару минут… — и с этим он ушел прочь через дверной проем в противоположной стене, оставив Гарри одного.

Снова.

И тогда его начало трясти.

В подвале родового поместья Принцев Северус прислонился к двери своей лаборатории и зажмурился, пытаясь справиться с собой прежде, чем снова вернуться к Гарри. В тот момент, когда он решал, куда аппарировать, он, вместо того, чтобы отправится напрямую в Хогвартс, сосредоточился на этом месте, где уже несколько лет никто не бывал. В Хогвартсе им бы пришлось еще пройти через ворота, и если бы Люциус Малфой последовал за ними… Что ж. Было гораздо быстрее пройти через переднюю дверь дома, а затем укрепить чары, чем бежать наперегонки до замка с обезумевшим и жаждущим чужой смерти подростком на руках.

Черт, черт, черт, черт, ЧЕРТ!

Раз за разом повторяя это, Северус бился затылком о твердую дубовую дверь, будто это могло помочь ему избавиться от лишних эмоций, бушующих в его голове. Голове Ремуса. А, неважно.

Но все было тщетно.

Разве что у него разболелась голова.

И, похоже, он заработал сотрясение

Глупый, глупый, глупый ребенок! Из всех опрометчивых, дурацких, саморазрушительных, нелепых способов он выбрал быть пойманным на чем-то нелегальном и неэтичном! Не говоря уже о том, что он отравил бы себе всю жизнь, если бы ему действительно удалось осуществить свои намерения и исполнить проклятье. Северус знал, что Гарри не убийца. Он провел достаточно времени с мальчиком, чтобы понять это. Ради Мерлина, мальчик едва ли верил, что он заслуживает большего, чем то, что доставалось ему от тех магглов, что испоганили все его детство. Большую часть времени Северус был абсолютно уверен, что Гарри считает, что он заслужил каждую секунду тех страданий, через которые они заставили его пройти.

Как бы он стал жить дальше, если бы лишил кого-то жизни, пусть даже и Малфоя…

Разум Северуса сразу же ухватился за мысль о пророчестве, которым Дамблдор нашел подходящим поделиться с Гарри в ту ночь, когда последний член его настоящей семьи умер. И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой...

Проклятье.

Неужели именно эта строка пророчества на самом деле беспокоила Гарри? То, что он либо убьет, либо будет убитым, и что Гарри знал, что он не будет тем, что сможет убить?

Внезапно он понял, почему Гарри был так неуверен во время их разговоров о жизни после школы, или после смерти Волдеморта, или даже после конца следующего семестра, словно мальчик знал, что его дни сочтены. И лишь осознав это, Северус смог до конца понять отчаянное желание Гарри наложить Непростительное на Малфоя. Как бы глупо это ни звучало, мальчик пытался доказать самому себе, что он способен на это. По мнению Гарри, понял Северус, пока он не умеет убивать, он не более чем ходячий труп.

Да чтоб это все...

Секундой позже действие оборотного зелья внезапно закончилось, с силой ударив по Снейпу. Ему пришлось опереться о стену, чтобы не упасть, в то время как к нему возвращался его истинный облик. Руки сузились, а пальца удлинились, нос резко вырос, а волосы потемнели, и он, наконец, стал собой. А вот головная боль никуда не делась.

Ах, черт. Северус призвал болеутоляющее зелье из своих запасов и выпил его, чтобы загнать боль подальше прежде, чем отправится обратно наверх. Как он мог быть настолько слепым?

Казалось, прошла вечность. Ошеломленный и задыхающийся Гарри сидел на холодном, мраморном полу прихожей, уставившись на свои руки. В них он держал палочку: тис, одиннадцать дюймов, с обломком клыка василиска внутри. Тис, как и у Него. Он посмотрел на свои руки: маленькие, узкие, ловкие — ими хорошо было ловить снитчи. А затем перевел взгляд на палочку, которой он пытался убить, палочку, которую он держал этими руками.

У Гарри поплыло перед глазами. Внутри что-то оборвалось, и мир словно сузился до…

…стекла цвета крови, проходя через которое, свет оставлял на темном полу яркие полосы...

...а теперь тьма окружала его, и мальчик чувствовал над ухом горячие дыхание Малфоя, чьи руки схватили его за бедра так сильно, что наверняка останутся синяки…

…он направил тисовую палочку на мужчину, приготовившись нанести смертельный удар…

…запах пота, крови, спермы и обжигающе сладкого одеколона наполнил его нос и рот, из-за чего его рвало снова и снова…

…яд растекался по венам, от чего внутри всё горело, и он был беспомощен: ему пришлось позволить им вытворять с собой это, впустить их в себя…

…Беллатрис и Волдеморт все смеялись и смеялись над ним…

— Поттер! — крикнул кто-то, схватив его за плечи и сильно встряхнув.

Мир снова приобрел привычные очертания, и перед его глазами предстало лицо Снейпа. Тот не отпустил его, но сказал:

— Дыши, Гарри. Медленнее. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Хорошо. Продолжай, вдох-выдох…

Гарри вцепился в руки Снейпа и покачал головой, его трясло так сильно, что он едва ли мог чувствовать свои пальцы, едва сдерживался от слез. Он должен был сказать, должен был дать ему знать. Мир был обречен, и это было его виной.

— Что такое, Гарри? — спросил Снейп. Его голос, такой спокойный и наполненный пониманием, положил всему конец. Это была его погибель.

Гарри захватили разрывающие, сдавившие грудь, страшные рыдания, и он вцепился в мантию Снейпа, отказываясь отпускать ее.

— Я не могу это сделать, профессор. Я пытался и не смог, мне жаль. Мне очень, очень жаль…

— Я знаю, — сказал Снейп и прижал его к груди, обхватив руками и продолжая тихо шептать бессмысленные, ничего незначащие слова. Не для него, они никогда не будет ничего для него значить.

Потому что он не знает, пока еще нет. И Гарри должен рассказать ему.

— Вы должны знать, профессор. Пожалуйста, вы должны рассказать им. Я не могу убить его. Не могу, простите. Пожалуйста, скажите им, что мне жаль. Вы ведь сделаете это, правда? Дамблдор должен знать.

— Тише, Гарри. Все в порядке. Я знаю.

Мантия Снейпа промокла от нескончаемого потока гарриных слез, но он не мог остановиться, он знал, что будет плакать, пока внутри не останется ни единой слезы, и тогда все закончится.

— Я знаю, — снова сказал Снейп. — Но клянусь, я не позволю тебе столкнуться с этим в одиночку.

Гарри покачал головой, прячась в темноте влажной, шерстяной мантии. Снейп был не прав, очень, очень не прав. Мальчик прошептал:

— Я всегда один. Я всегда сталкиваюсь с ним в одиночку.

Он едва ли заметил, что руки сжали его сильнее. Ему было важно лишь то, что кто-то, наконец-то, знал.

TBC…

_____________________________

Просим прощения за столь долгую задержку. Кажется, в учебных заведениях иногда забывают, что нам нужно свободное время. =(

18 августа

Я просто еще не знаю, буду ли я готов.

В понедельник утром Гарри проснулся в поместье Принцев, в спальне, которую ему выделил Снейп. Прежде чем подняться, он некоторое время разглядывал потолок. Комната была выдержана в светло-голубых и кремовых тонах, а теплый ветерок, проникающий в ней через ближайшее к кровати окно, слегка шуршал шторами, успокаивая его. Интересно, будет ли он жить в этой комнате, если они еще когда-нибудь приедут в этом дом на каникулы, когда… если Гарри станет подопечным Снейпа. Эта комната нравилась ему даже больше той, в которой он жил в школе, потому что… ну, потому что та была в подземельях.

Наконец, когда дальше уже просто нельзя было тянуть, он поднялся и отправился принимать душ и переодеваться в новую одежду. Хотя ему и не хотелось этого признавать, он был рад, что Снейп настоял на покупке всех этих вещей, потому что Гарри не был уверен в том, захочет ли он возвращаться на Косую Аллею в ближайшее время. Да и вообще делать это, пока Люциус Малфой жив. На Гарри накатила тошнота, и ему пришлось несколько раз сглотнуть, пока его желудок слегка не успокоился.

Он надел пару добротных брюк и рубашку, а так же новую обувь, чтобы выглядеть прилично перед людьми из отдела опеки. Служащие Министерства собирались встретиться с ними в Хогвартсе сразу после обеда, но им нужно было прибыть туда несколько раньше, чтобы убедиться, что в их апартаментах чисто и подготовить все необходимое к прибытию гостей.

Гарри было интересно, заставляло ли предстоящее интервью Снейпа нервничать так же, как и его самого.

Сорок пять минут спустя он встретился со Снейпом в маленькой, менее формальной столовой рядом с кухней, где они завтракали. Лишь вчера он понял, что в поместье был домашний эльф по имени Турнер, сморщенный, маленький ростом даже для эльфа, с огромными серо-голубыми глазами. Турнер редко говорил, возможно, потому, что он жил в этом доме один в течение многих лет. Или, возможно, потому, что ему просто не нравилось разговаривать с людьми.

Турнер накрыл на стол. Сегодня завтрак состоял из горячей каши, тостов, бекона, вареных яиц, чая и сока. Тем не менее, Снейп пил кофе, а Гарри, про себя радующийся тому, что в этот раз чай не означал «разговоров», выпил две чашки, не забыв добавить сахар. Северус изогнул бровь, следя за его действиями, но ничего не сказал.

После этого они, воспользовавшись камином в гостиной поместья Принцев, перенеслись обратно в кабинет Дамблдора. В этот раз директор был там.

Вылетев из каминной сети, Гарри снова чуть не упал, но был пойман Снейпом. Он уставился на свои ботинки, а затем перевел взгляд на стену, чтобы не смотреть старику в глаза.

Но, кажется, в этот раз Гарри не удастся так просто уйти отсюда. Спустя пару минут молчание прервал тихий голос Дамблдора:

— Рад тебя видеть, Гарри.

«Так ли это?», подумал Гарри. Или Дамблдор просто поддерживает формальную беседу? Снейп кашлянул, и Гарри понял, что ведет себя грубо. Он взглянул на директора, все еще не встречаясь с ним взглядом — подобно тому, как Дамблдор отказывался смотреть на него в прошлом году, хоть причина и была совершенно другой — и сказал:

— И я вас тоже, сэр.

— Надеюсь, мы вскоре увидим тебя на обеде в Большом Зале, — сказал Дамблдор.

Гарри пожал плечами.

— Возможно, я…

— Он сделает это, когда будет готов, — жестко сказал Снейп, и Гарри был рад его поддержке.

— Я понимаю, мой дорогой Северус, — Дамблдор замолчал на несколько долгих мгновений, и Гарри рискнул взглянуть ему в лицо, обнаружив, что директор, сузив глаза, уставился на него, словно через маггловский микроскоп. Он покраснел и отвернулся, почти услышав осуждение — в дружелюбном тоне, конечно, — за свои действия на прошедших выходных. — Возможно, мы тогда просто поговорим с глазу на глаз здесь, в моем кабинете, ну, скажем, этим вечером?

Снейп промолчал и, повернувшись к нему, тихо сказал:

— Гарри?

С трудом сглотнув, Гарри сумел кивнуть. Рано или поздно ему бы все равно пришлось это сделать. Он задавался вопросом, имело ли почти исполненное Непростительное такой же смысл, как и полноценное проклятье.

— Ладно.

— Хорошо, хорошо, — Дамблдор хлопнул в ладоши, словно был по-настоящему рад, и они покинули кабинет, направившись в подземелья.

Гарри хотел просто упасть на кровать и зарыться под одеяло на год или два, но Снейп, конечно, не позволит ему этого, напомнив об их правилах. На секунду Гарри захотелось сказать ему, чтобы он засунул эти правила куда подальше. Но миг прошел, и Гарри принялся расставлять книги, укладывать свою новую одежду в шкаф и слегка прибираться в комнате. Хогвартские эльфы делали большую часть уборки, но Снейп настаивал на том, чтобы Гарри и сам следил за чистотой в своей комнате.

Вскоре пришло время обеда, во время которого Гарри лишь вертел в руках сэндвич и гонял по тарелке овощи, так растянув этот процесс, что Снейп снова напомнил ему о правилах, касающихся еды. Гарри сердито на него посмотрел, но все же съел половину сэндвича и горсть горошка, после чего отодвинул от себя тарелку.

— Что вы собираетесь им сказать? — спросил Гарри, в то время как Снейп доедал свой обед.

— Правду. Предлагаю тебе сделать то же самое.

Правда. Смех то какой. Разве ему кто-нибудь поверит? Кто-нибудь кроме Снейпа?

Посуда только-только пропала — тут явно не обошлось без домашних эльфов — а в дверь уже постучали. Снейп встал и направился к ней, а у Гарри скрутило. Он встал из-за маленького столика, за которым они ели, и отошел к дивану, откуда он мог наблюдать за приходом министерских сотрудников. Он так не нервничал с тех пор, как столкнулся с Венгерской Хвосторогой…

И тут он просто не мог не рассмеяться. Было всего несколько человек, которых он боялся, и среди них определенно не было сотрудников Министерства.

Он все еще хихикал, когда Снейп пригласил войти и представил ему слегка унылую на вид женщину с седыми волосами и морщинистым лицом, одетую в темно-синюю мантию.

Бровь Снейпа снова взлетела вверх. Он дождался, пока Гарри перестанет смеяться, и сказал:

— Мадам Финеас, это Гарри Поттер. Гарри, это Мадам Финеас из министерского Отдела Опеки.

— Как поживаете, Мистер Поттер? — сказала женщина, протягивая ему руку.

— Нормально, спасибо, — сказал он и пожал ее руку, заметив, что, несмотря на возраст, у нее была неплохая хватка. — Но зовите меня Гарри, пожалуйста.

— Очень хорошо, — она не предложила называть себя по имени, но Гарри было, в общем-то, все равно.

— Могу я предложить вам чай? — спросил Снейп тоном, характерным для нормального, доброжелательного хозяина, а не для сурового Мастера Зелий и бывшего Пожирателя Смерти.

— Спасибо, Мистер Снейп, — сказала она, садясь на указанное мужчиной место.

— Профессор, — сказал ей Гарри.

— Простите?

— Профессор Снейп, а не Мистер.

— Понятно. Мои извинения, профессор.

— Все в порядке, — сказал Снейп, наградив Гарри странным взглядом, который тот вернул ему с лихвой. Затем, вместо того, чтобы готовить чай самостоятельно, Снейп позвал домашнего эльфа и закал его. Гарри немного расслабился, решив, что это чаепитие не будет означать обсуждение каких-либо неприятных тем.

Но час спустя он понял, как же сильно он ошибался.

В течение первого часа Мадам Финеас расспрашивала Гарри о Дурслях и о том, как они с ним обращались. Первые несколько ответов он сопровождал фразой «Но их больше нет здесь, так что какая разница?».

Но и Снейп, и Мадам Финеас заверили его, что это имеет значение для официальных документов и опекунства. Так что ему снова пришлось рассказать о чулане, недостатке еды, периодических побоях, Охоте на Гарри, кошачьей дверке и обо всем остальном. Все это время он смотрел на свои руки и впервые порадовался, что уже рассказывал об этом Снейпу и поэтому ему не нужно было беспокоится о том, что профессор подумает о нем и его неспособности защитить себя от глупых магглов.

Впервые Снейп не сказал и слова, что тоже помогло Гарри.

— Значит, ты был «освобожден» тремя сыновьями Уизли летом после твоего первого курса в Хогвартсе? — спросила Мадам Финеас. Она постоянно делала пометки в блокноте, а сейчас, кажется, просто просила о пояснении.

— Ага… я имею в виду, да, мадам. Они воспользовались фордом Англия их отца, чтобы сорвать решетки с окна, а затем мы улетели в Нору. Я оставался там до конца лета, — за исключением решеток это было его лучшее лето.

— Ммм-хм, — несколько минут она рылась в своей папке, а затем снова взглянула на Гарри, протягивая ему свиток пергамента. — У меня есть письмо от Артура и Молли Уизли, которое они отправили в наш отдел в том году, протестуя против твоего размещения у дяди и тети.

— Правда? — Гарри подался вперед, чтобы взглянуть на письмо, но Мадам Финеас положила его обратно в папку. Ему всегда было интересно, почему они никогда не обсуждали то лето с ним или с Дамблдором, словно им было все равно, что он был заперт, лишь бы оставался в безопасности.

Губы женщины дернулись.

— Правда. Однако здесь есть примечание от директора Хогвартса, гласящая, что по причинам безопасности тебе требовалось оставаться на Тисовой улице 4.

Гарри откинулся назад.

— О.

— Поэтому раньше мы никогда не связывались с вами, чтобы обсудить этот вопрос лично, — тихо сказала она, смотря ему в глаза. — Вы были в самом конце списка инспекции, в котором состоит большинство детей волшебников, которых растят магглы, неважно магглорожденнные они или усыновленные. Магглам нечасто позволяют иметь дело с детьми-волшебниками.

— И это вы мне говорите, — пробормотал Гарри.

Мадам Финеас криво улыбнулась.

— Нет, думаю, в этом нет необходимости, ведь так? Так или иначе, в вашем случае это допустили, что очень необычно, но тогда были проблемы… с Вы-Знаете-Кем… Что ж, — она пролистала еще несколько страниц в своей папке прежде, чем снова на него посмотреть. — Это лето было своего рода испытанием, ведь так?

Он повел плечом, снова пустив взгляд на свои руки.

— Магглы оставили тебя одного, как я вижу… — она что-то пометила, а затем ее голос напрягся. — У меня сообщения од директора о похищении… — начала она, уставившись на него в ожидании.

Гарри сжал губы и не ответил, просто снова пожав плечами. В конце концов, она продолжила:

— И несколько последних недель вы живете с профессором Снейпом.

Это вопрос был легче.

— Да, мадам.

— И как вам?

— Нормально.

— Гарри. Мне нужно немного больше деталей, — она взглянула на Снейпа и сказала: — Может, тебе будет удобнее, если мы погорим наедине?

Гарри посмотрел на Снейпа, чье лицо не выражало абсолютно ничего. Но затем мужчина слегка качнул головой, словно поощряя его принять решение самостоятельно. Он подумал о том, как будет пытаться описать их отношения со Снейпом в последние несколько недель в его присутствии, и ему пришлось вытереть внезапно вспотевшие ладони о брюки.

— Эээ, хорошо.

Не сказав ни слова, Снейп поднялся и ушел в свою личную лабораторию. Гарри смотрел ему вслед и не был уверен, что не задел чувств профессора… а затем он был вынужден подавить еще один не слишком рациональный порыв рассмеяться при этой мысли.

— Ну что ж, — сказала Мадам Финеас, — расскажи мне побольше о том, как вы общаетесь с профессором.

— Я… ну, он действительно хорош. Во всех отношениях. Даже когда я злюсь и ломаю его вещи.

— Ты часто «ломаешь его вещи»?

— Больше нет, — пожал плечами Гарри. — Сейчас я по большей части кричу. Не то чтобы я кричал все время, — добавил он быстро. — Но иногда… это действительно…

— У тебя сейчас трудный период, — сказала она тихо.

— Ага, — он покачал головой. — И профессор Снейп действительно мне помогает. Он заставляет меня говорить о разных вещах, дал мне дневник, у нас есть правила, которым я должен следовать, чтобы иметь возможность летать.

— Что заставило тебя согласиться с тем, чтобы он стал твоим опекуном?

— Ну, он сказал… — Гарри сглотнул и заставил себя посмотреть ей в глаза. Они были теплого, карего оттенка, почти как у Ремуса. — Он сказал, что будет защищать меня и… и…

— И? — подтолкнула она.

— И что я гожусь не только для того, чтобы убить В-Волдеморта, знаете? Что у меня есть право на жизнь, — он не рассказа ей о том, как он узнал, что не выживет в этой битве. Было достаточно и того, что об этом знал Снейп. — Я думаю… я думаю, он просто хочет, чтобы я был в безопасности, но еще и…счастлив, — и в тот момент он понял, что это правда, хотя Снейп и не говорил этого напрямую. — Больше никто не предлагал мне этого. Для него я не просто оружие. Или обуза.

— Понятно, — сказала она, сделав еще несколько пометок прежде, чем закрыть папку. — Сейчас я несколько минут поговорю с профессором, а затем оставлю вас. Думаю, мы примем решение на ваш счет к концу дня.

— Так быстро?

Она улыбнулась.

— Ну, твой случай немного особенный. Так же у меня есть рекомендации от директора Дамблдора, поддерживающие запрос профессора Снейпа.

— О, хорошо.

Мадам Финеас встала, и Гарри поднялся вместе с ней, а затем подошел к двери лаборатории и постучал. Она открылась так быстро, что Гарри понял, что на самом деле Снейп не работал над зельем, а просто дожидался момента, когда наступит его очередь.

— У Мадам Финеас есть к вам несколько вопросов, сэр, — сказал ему Гарри.

Снейп кивнул и прошел в гостиную.

— Вы хотите, чтобы я ушел? — спросил Гарри.

— Это не обязательно, — сказал Снейп и сел сразу же после Мадам Финеас.

Она открыла свою папку. Следующие несколько минут она просматривала информацию, которую Снейп включил в свое заявление, а затем задала те же вопросы, что и Гарри.

На счет того, как они уживаются вместе, Снейп сказал:

— У Гарри сейчас сложный период, и я сделал так, чтобы условия его проживания, соответствовали его текущим потребностям. Я не допущу никаких попыток причинить себе вред, не говоря уже о попытках изоляции, а так же любого другого, что может помешать его выздоровлению. Ему так же требуется полноценный сон и хорошее питание.

— Да, — сказала Мадам Финеас, — но как вам живется вместе?

Снейп бросил на Гарри такой долгий взгляд, что тот почувствовал себя пришпиленной букашкой, но он был честно заинтересован в ответе. Наконец, Снейп сказал:

— Наши взаимоотношения удовлетворительны.

Гарри подумал, что это, наверно, самый большой комплимент, который он когда-либо получал от Снейпа, и ухмыльнулся. А вот Мадам Финеас нахмурилась. Но затем уголок рта Снейпа дернулся, и выражение лица женщины смягчилось, и она улыбнулась почти что дамблдоровской улыбкой. Гарри понял, что все будет хорошо.

TBC . . .

ну все. у меня во вторник первый экз, так что права перевода следующей главы переходят к Совенку. так что ждите подарочек ближе к нг =)

19 августа

Но, может, он просто хочет, чтобы я знал, что он не позволит мне угодить в Азкабан ради этого треклятого всеобщего блага, как он сделал это и со Снейпом… Хм. Интересно, мог бы я быть шпионом, а не убийцей? Могу поспорить, уровень смертности был бы таким же.

— Можно я пойду полетаю? — cпросил Гарри. — Я написал.

— Разве у тебя менее чем через десять минут не назначена встреча?

Гарри вздохнул.

— Возможно.

Снейп посмотрел на него, в его темных глазах невозможно было что-либо прочесть. А вот его слова… говорили сами за себя.

— Гарри. Я был там, когда ты согласился на это время. Если ты не хочешь встречаться с директором, тогда так и скажи ему.

— Что, правда?

— Нет. У тебя до этого была возможность отказаться. Теперь это будет просто грубо.

— Ну, ладно! Ладно! — он закусил губу. — Вы пойдете со мной?

— Думаю, что мне лучше остаться здесь. — И снова в течение минуты Снейп всматривался в него, прежде чем сказать: — Я верю в то, что в кабинете директора ты сможешь держать себя в руках.

Заупрямившись, Гарри про себя пытался решить: проигнорировать ли напоминание о своей последней выходке в том кабинете или пуститься во все тяжкие, вообще наплевав на самоконтроль. Но Снейп был прав, очередная вспышка гнева, какое бы удовлетворение она ни могла принести, никак не поможет ему во взаимоотношениях с директором. И все же….

— Верите?

— Да.

Гарри ответил ему слабой улыбкой.

— Спасибо.

Снейп отмахнулся и взглянул на часы.

— Полагаю, что тебе уже пора.

— Да, сэр, — Гарри, хоть и с большим трудом, сумел воздержаться от очередного вздоха.

— Ты хочешь, чтобы я проводил тебя?

На мгновение Гарри захотелось сказать «да»… но в будущем ему придется привыкнуть к тому, что Снейп не будет опекать его каждую секунду, чтобы убедиться, что его никто не поджидает в засаде. И, кроме того, с кем он может тут столкнуться? Лучше попробовать сделать это самостоятельно до того, как прибуду студенты.

— Нет, но спасибо. Со мной все будет хорошо.

— Замечательно, — Снейп вновь обратил свое внимание к журналу по зельям. Он не поднимал взгляда, хотя Гарри и продолжал стоять на прежнем месте. Однако спустя минуту Снейп, прочистив горло, сказал: — Медля, ты лишь откладываешь неизбежное и играешь на моих нервах. Так что иди уже.

— Да, сэр.

Гарри выскользнул из апартаментов Снейпа и направился к кабинету директора. В школе было очень тихо, казалось, что пропали даже привидения. Коридоры были тускло освещены, и до блеска отполированные предметы ярко блестели. Похоже, Филч был весьма занят в последнее время. Добравшись, наконец, до второго этажа, Гарри осознал, что он еле плетется, и прибавил шагу. Он не хотел быть грубым, но — если быть честным до конца — он и правда очень нервничал из-за предстоящей встречи.

Дойдя до горгульи, он остановился и, собравшись с силами, сказал, слегка подавшись вперед:

— У меня назначена встреча с директором.

Горгулья отскочила в сторону, открывая проход на винтовую лестницу. Гарри шагнул на первую ступеньку, и она начала поворачиваться, что сопровождалось схожими процессами у него в животе. И вот он уже стоит перед дубовой дверью с латунным молоточком. Но прежде, чем он успел постучать, он услышал, как Дамблдор воскликнул:

— Входи, Гарри.

Гарри ужасно не любил, когда он так делал.

Он глубоко вздохнул и открыл дверь, проскользнув внутрь. Первым, что он заметил, был Фоукс, чье богатое оперение весело играло красками. Феникс несколько раз махнул своими широкими крыльями, в то время как Гарри закрывал за собой дверь. Затем краем глаза мальчик заметил движение, принадлежавшее, как он понял после того, как повернулся, Ремусу.

Гарри поспешно опустил взгляд, чувствуя, что краснеет. Он слышал, как Ремус поднялся и двинулся к нему, и заставил себя не пятиться.

— Гарри?

— Я думал, это будет разговор с глазу на глаз, — пробормотал мальчик.

— Мои извинения, Гарри, — сказал Дамблдор — Профессор Люпин уже уходит.

— Ааа…

Ремус подошел ближе, но Гарри все равно не смог заставить себя взглянуть на человека, на которого он кричал несколькими днями ранее. Он заметил носки туфель Ремуса, выглядывающие из-под его преподавательской мантии, и уставился на них, размышляя о том, какие же эти туфли изношенные и как Ремус всегда добирался до сути дела. В конце концов, он был оборотнем, обращенным еще в возрасте пяти лет. Если бы кто-нибудь знал, что значит жить его жизнью, когда все вокруг ненавидят и дискриминируют тебя. Да еще и, когда все твои лучшие школьные друзья, за исключением одного, предавшего всех остальных, умерли… ну, Ремус заслуживал гораздо большего, нежели неистовой ярости Гарри. Гораздо больше, чем глупого, подверженного вспышкам гнева почти-крестника.

— Гарри, — тихо сказал Ремус. — Я…

— Прости, Ремус, — прервал его Гарри, наконец-то, подняв голову. Светло-карие глаза мужчины были наполнены теплом, а не злостью, и Гарри с трудом сглотнул. — Мне действительно жаль. Поверь, я говорил не серьезно. Я просто рассердился, и сильно вышел из себя, но я не должен был…

— Тише, сынок, — он хотел прикоснуться к Гарри, но вместо этого ему пришлось отдернуть руку назад, как только мальчик отстранился от него. — Все в порядке. Я не сержусь на тебя. Я все понимаю. Ты имел право злиться на нас. На меня. Я подвел тебя. Надеюсь, ты сможешь меня простить.

Гарри закусил губу и кивнул.

— Угу, ладно.

Ремус слабо улыбнулся ему.

— Спасибо.

Слегка пожав плечам, Гарри отвернулся, не желая больше продолжать этот разговор.

— У нас ведь еще будет время поговорить подольше, да, Гарри?

— Конечно, Ремус. Но я не… Я не…

— Я не буду просить тебя говорить о том, о чем ты не хочешь говорить, договорились? — он слегка усмехнулся. — Профессор Снейп весьма ясно выразился по этому вопросу. Но я все равно не стал бы ни на чем настаивать. Я сожалею о том, что сделал, Гарри. Ты же знаешь, что я просто беспокоился о тебе, верно?

— Угу, — Гарри вздохнул и быстро заглянул Ремусу в лицо, которое, как и всегда, было открытым и добрым. — Но я уже лучше справляюсь, как я и сказал.

— Я верю тебе, — он снова улыбнулся, на этот раз немного шире. — Но ты пришел сюда, чтобы встретиться с директором, а я отнимаю ваше время. Увидимся позже.

— Увидимся, — сказал Гарри, наблюдая за тем, как Ремус покидает кабинет. Дверь закрылась, и он остался наедине с Дамблдором.

— Все в порядке, Гарри? — спросил директор.

Гарри снова вздохнул и подошел к одному из кресел, стоящих перед столом Дамблдора, чтобы присесть.

— Да, сэр.

Дамблдор уставился на него сквозь очки-половинки, и Гарри почувствовал себя несколько неуютно под этим взглядом.

Затем, вопреки данному Снейпу обещанию, он ощутил, как эмоции берут верх над ним.

— Вы как обычно собираетесь провести со мной одну из этих бесед, во время которых вы вечно впариваете мне, что моей величайшей силой является моя способность чувствовать боль? Не хочу вас расстраивать, но не думаю, что я сейчас в том настроении, чтобы говорить об этом.

На долгое время повисло молчание, хотя в этот раз Гарри не стал отводить глаз. Поразительно, но Дамблдор сделал это первым, повернувшись к Фоуксу и потрепав перышки на его груди указательным пальцем, и лишь потом он вновь обратил свой пристальный взгляд к Гарри. Взгляд голубых глаз ни на секунду не оставлял его. Но долю секунды Гарри почувствовал легкое прикосновение к своему разуму, сразу же выставив в защиту своих мыслей каменную преграду. Ощущение пропало, и Гарри едва воздержался от сердитого взгляда на Дамблдора за его попытку применить к нему легилименцию.

Дамблдор заговорил, словно ничего и не случилось, лишь его взгляд стал более напряженным:

— Кажется, в прошлый раз я уже говорил тебе, что совершил много ошибок, касающихся тебя, — сказал он. — И что я не был откровенен, хотя порой мог бы поделиться с тобой некоторой информацией. Но все это потому, что твое благополучие всегда стояло на меня на первом месте, — его голос был спокойным, а не холодным. Но сейчас, в отличие от того, что Гарри слышал в июне, в нем не было даже и намека на раскаянье.

Гарри кивнул.

— Да, сэр.

— Я хочу, чтобы ты знал, Гарри, что я тоже человек и что я совершаю и буду совершать ошибки, хотя мне и хочется надеяться, что они не приведут к катастрофе.

— Мне тоже, — пробормотал Гарри. Смерть Сириуса и так была настолько большой катастрофой, что он едва ли мог с ней справиться.

Дамблдор криво улыбнулся.

— Я извлек много уроков из ошибок, которые я совершил по отношению к Тому Риддлу, и я надеюсь не повторить их с тобой.

— Но вы уже это сделали! — с болью в голосе сказал Гарри. — Вы отсылали его обратно в приют, даже когда он умолял оставить его здесь на лето. А потом вы точно так же отправляли меня обратно к Дурслям.

— Я очень сожалею об этом.

— Да вы что? Думаю, вам легко говорить об этом теперь, когда вы больше не можете отправить меня туда.

— Гарри, я никогда не хотел, чтобы тебе причинили столько боли…

— Не хотели? Тогда почему вы не рассказали мне о… — Гарри замолчал. Он не собирался прямо сейчас предъявлять директору весь список его уловок, как реальных, так и придуманных. Он и так чертовски устал от всего этого. — Неважно, — закончил Гарри равнодушно. — Простите за то, что накричал на вас, — он сделал паузу. — И за то, что поломал ваши вещи в прошлый раз.

Дамблдор кивнул.

— Я понимаю. Той ночью ты был расстроен. У тебя был на то весомый повод.

— Угу. Ну, я все еще сожалею об этом, — вот так, теперь у Снейпа будет меньше поводов докучать ему.

Директор молча наблюдал за ним несколько минут.

— Как ты справляешься с этим, Гарри?

— Вы имеете в виду со смертью Сириуса? — резко спросил Поттер.

Когда директор кивнул, Гарри прорвало:

— А вы как думаете? Я так сильно по нему скучаю, что даже думать о нем не могу, потому что мне хочется кричать, ломать все вокруг или делать все это одновременно. А хуже всего то, что это я виновен в его смерти. Я знаю, вы, да и Снейп тоже, говорили, что это не так. Но тут все, как и в случае с Седриком, и моими родителями, и всеми остальными, кого он убил с тех пор, как взял мою кровь на том кладбище. Если бы не я, они бы были живы! Так как, вашу мать, вы думаете?

Гарри тяжело дышал, ловя ртом воздух при любой возможности и сердито смотря на Дамблдора, все так же невозмутимо взирающего на него. Этот спокойный, непоколебимый взгляд только еще больше разозлил мальчика. Он больше не мог этого терпеть, просто не мог.

В тот момент ему захотелось причинить директору столь же сильную боль, какую он сам испытывал сейчас. Он хотел, чтобы тот понял, через что ему пришлось пройти в поместье, когда его сначала ослепили, потом пытали и, в конце концов, изнасиловали. Хотел, чтобы он узнал о тех ужасных вещах, что его тетя и дядя говорили ему изо дня в день. Чтобы он услышал его крики во время кошмаров, что снились ему все эти годы, когда пытки Волдеморта огнем проходили по его венам. Чтобы почувствовал, как Дадли бил его, чтобы знал, что значит быть нежеланным, на что это похоже, когда тебя морят голодом и заставляют чувствовать себя уродом в течение десяти долгих лет.

Так что в следующий момент, вместо того, чтобы развернуться и уйти или хотя бы просто закатить очередную истерику, Гарри показал ему. Он вытащил на поверхность все возможные воспоминания и сжал их в одну натянутую, узкую, острую, как бритва, ленту. Используя каждую имеющуюся у него крупицу магической энергии, он направил копье воспоминаний на Дамблдора через связь, которую директор по средствам легилименции пытался использовать немногим ранее.

Острое лезвие вонзилось прямиком в сознание детектора. Не успел он даже подумать, как Дамблдор замер, а на его лице застыла болезненная гримаса, в которой смешались страх и испытываемые им муки. Лишь глаза продолжали двигаться, отражая ужас проносящихся перед ним картин, что прежде были доступны лишь гарриному взору; только вот мальчик прошел через всё это, прочувствовал и испытал каждую секунду. Гарри вместе с ним заново вспоминал каждую минуту пытки, каждое грубое слово, каждый синяк, порез и проклятие, и только установившаяся между ними связь удерживала его от несмолкаемых криков…

Но теперь… теперь Дамблдор мог понять его боль.

Прошло некоторое время. Волна воздуха, вырвавшаяся из-за громко распахнувшейся позади двери, коснулась гарриной спины, и взметнувшаяся черная мантия внезапно скрыла директора от его глаз.

Снейп. Каждый резкий жест и движение выдавали его страх и сильный, еле сдерживаемый гнев. Он схватил директора за подбородок и заставил старика отвернуться от Гарри и взглянуть в его собственные глаза, резко прерывая их связь.

Гарри пошатнулся и, чтобы не упасть, ухватился за кресло. Должно быть, в какой-то момент он встал, хотя он и не помнил этого. Он едва ли мог дышать: грудь болела так, словно он бежал несколько часов подряд, горло драло, словно он еще и кричал все это время. Голова трещала, как если бы по ней прошлась армия троллей. Он зажмурился, прижав руки тыльной стороной к глазам и плотно сжав челюсть, чтобы справиться с болью.

Он только начал отходить, когда кто-то схватил его за руки и развернул. Он поднял взгляд и посмотрел в пылающие темным пламенем глаза Снейпа, но смог лишь прислониться головой к груди мужчины — так был измотан. Гарри еще никогда не видел Снейпа таким злым, даже после того инцидента с Омутом памяти. Но у Гарри не был сил, чтобы думать еще и об этом.

— Какой черт в тебя вселился? Глупый, глупый ребенок! Ты мог убить его! Убить себя!

Все еще тяжело дыша, Гарри покачал головой, но это потребовало слишком много усилий, и он перестал. Он не мог ничего сказать, не мог оттолкнуть Снейпа, не мог стоять без его поддержки… ему хотелось просто лечь и, наверно, никогда не вставать.

— Сядь, — рявкнул Снейп и толкнул его в кресло. Он упал в него, радуясь тому, что снова сидит, и склонил голову пониже. Снейп продолжал что-то говорить, но его голос отдавался в ушах гудением. Гарри не мог даже сосредоточиться, но лицо мужчины было так близко, что брызги его слюны долетали до его щек.

— Я даже и не думал, что это возможно, но я ошибался. Ты, кажется, вообще не способен завести с кем-нибудь беседу, чтобы это не закончилось очередной истерикой! Ты хотя бы представляешь, что ты наделал? У меня ушло пятнадцать минут, чтобы заставить его отозваться на собственное имя!

Гарри снова покачал головой. Слишком устал. Он слишком устал для этого.

Вспышка огня в камине возвестила о чьем-то послании, и Снейп, отстранившись от него, ушел, чтобы подобрать с пола туго перевязанный голубой ленточкой свиток. Гарри воспользовался этой возможностью, чтобы опустить голову на руки. Тем временем Снейп разломил печать. Гарри не поднял головы и не открыл глаз, когда Снейп удовлетворено хмыкнул.

— Министерство одобрило мой запрос, Мистер Поттер. Теперь вы мой подопечный. Полагаю, что прежде всего нужно решить, какие нам предпринять меры в отношении столь явного недостатка в вас здравого смыла. Пожалуйста, следуйте за мной.

TBC...

Всех с наступившим!!! Наш запоздалый подарочек =)

19 августа

— Министерство одобрило мой запрос, Мистер Поттер. Теперь вы мой подопечный. Полагаю, что прежде всего нужно решить, какие нам предпринять меры в отношении столь явного недостатка в вас здравого смыла. Пожалуйста, следуйте за мной.

Темная Магия. Мальчишка использовал Темную Магию против директора. Добравшись до горгульи, стоящей в конце лестничного пролета, Северус почувствовал, как бурлит вокруг темная энергия. Она пульсировала рядом подобно сердцебиению демона. А затем, в самом кабинете… хриплые крики мальчишки, белое лицо Альбуса… И у того, и у другого по щекам бежали кровавые слезы, а глаза были неподвижны, словно они были погружены в какой-то кошмарный транс… Отвратительная, пульсирующая магия мальчишки наполняла комнату.

В данный момент Северус сердито смотрел на Поттера, который развалился в кресле, даже не пытаясь подняться. В зельеваре росло желание хорошенько встряхнуть его. О чем только думал этот идиот? Если бы Фоукс не нашел Северуса, преследуя его на протяжении всего пути до кабинета директора — камин был блокирован, что, несомненно, было вызвано потоком магии Поттера — то, скорее всего, эти двое уже были бы мертвы.

— Поднимайтесь, Мистер Поттер! — крикнул Северус, которому сегодня уже порядком надоело сюсюкаться с мальчишкой. — Не заставляйте меня делать это за…

Голова Поттера откинулась назад. Его кожа, и так бледная из-за явного недостатка солнца в последние пару недель, теперь выглядела серой и какой-то безжизненной. А затем он безвольно соскользнул с кресла.

Черт!

Северус кинулся к мальчику и подхватил его прежде, чем тот оказался на полу.

— Глупый, безмозглый ребенок. Глупые, дурацкие поступки, — бормотал он, пытаясь нащупать слабый пульс и проверяя, дышит ли мальчик. Еще раз выругавшись, Северус поднял ребенка на руки и кинулся к выходу. Здесь запасы зелий были не так хороши, как в его комнатах, особенно после того, как он поработал над Альбусом. — Я еще никогда не встречал такого невероятно упрямого и глупого ребенка со столь поразительной силой, но лишенного и толики здравого смысла…

Шагнув в камин, Северус бросил взгляд на фальшивый книжный шкаф, который скрывал лестницу, ведущую на верхние этажи башни. Сейчас рядом с директором, в его спальне была Минерва, пообещавшая проинформировать его, если состояние старика изменится. Насколько он мог сказать, сейчас Альбус просто спал. Хотя в тот момент, когда он только избавился от насланного Поттером проклятья, все обстояло по-другому. Он поудобнее перехватил весящего мертвым грузом у него на руках мальчика и зачерпнул горсть летучего пороха, бросив его под ноги и выкрикнув название своей квартиры и пароль.

Оказавшись в своей гостиной, Северус опустил мальчика на диван, заклинанием призывая зелья, которые, как ему показалось, могли пригодиться. Кожа Поттера была холодной и липкой — его нужно было согреть. Проведя дополнительную диагностику, Северус понял, что это нужно было сделать гораздо раньше вместо того, чтобы без разбора кричать на ребенка. Но теперь уж ничего не изменишь.

Глаза Поттера по-прежнему были открыты, но безжизненны и едва ли реагировали на свет. Однако спустя полчаса, после принятия среди прочих средств Перечного зелья, Зелья Рассудка и полдозы Глотка Мира, он выглядел уже гораздо лучше.

Отойдя на несколько шагов от дивана, Северус наблюдал, как Гарри постепенно приходит в себя: его будто совиные глаза приоткрылись, лоб наморщился.

— Сэр? — голос мальчика был хриплым, словно он долго кричал… что он, собственно, и делал на протяжении непонятно какого количества времени, прежде чем Северус сумел избавиться от чар. Сам по себе этот звук был способен лишить его спокойного сна. Какого же черта Поттер творил там?

— Сэр? Профессор, вы здесь?

Северус все еще пытался совладать с собой, когда спустя минуту глаза Поттера наполнились слезами. Но вместо того, чтобы дать им скатиться, мальчик со злобой вцепился в собственное лицо, до крови расцарапывая щеки. Это так ошеломило Северуса, что он бросился к дивану — воспоминания об увиденном в кабинете Альбуса были еще слишком свежи. Он схватил мальчишку за запястья и отвел руки от лица.

— Прекрати это, Поттер. Поттер… Гарри! Прекрати немедленно!

Поттер свернулся в клубочек, притянув колени к груди, но Северус продолжал удерживать его запястья.

— О, господи, о, господи, о, господи, о, господи, о, господи…

— Поттер. Гарри. Немедленно прекрати истерику. Успокойся сейчас же. Мне нужно узнать, что случилось.

Он сильнее сжал запястья мальчика, а затем хлопнул всеми четырьмя руками в ладоши. Резкое движение и звук нужны были, чтобы привлечь внимание ребенка.

Это сработало. Мальчик, наконец-то, поднял взгляд. Его глаза были расширены и по-прежнему слегка расфокусированы, а еще он стучал зубами.

— Простите, простите, я не хотел…

— Гарри, остановись, — вздохнул Севеурс. Его гнев уже практически сошел на нет. Зельевар тряхнул головой, пытаясь не обращать внимания на щеки Поттера, которыми можно будет заняться несколько позже. Он кивнул на стоящий на столе пузырек с остатками Глотка Мира и, получив ответный кивок, медленно отпустил одну из рук Гарри и дотянулся до зелья. Он сразу же дал бутылочку мальчику и подождал, пока тот опустошит ее. Следя за тем, чтобы Гарри не делал резких движений, Северус сказал:

— А теперь, ты можешь извиняться за все, что угодно. Но сначала расскажи мне, что ты наделал, чтобы я смог помочь директору.

— Он… Я же не… Он ведь не умер?

— Нет, не умер. Но он ранен. Что. Ты. Сделал?

Поттер покачал головой, словно был смущен, а затем откинулся назад на диван, очевидно успокоившись благодаря зелью.

— Я показал ему.

Северус нахмурился.

— Показал ему что?

— Все. Он сказал, что понимает, но как это возможно, если он даже не знал? Так что я показал ему, — Поттер напряженно вздохнул. — Господи, как же больно.

Прикрыв глаза, Северус почувствовал необходимость потереть лоб пальцами. Больно. Ну, это было довольно очевидно. Он снова посмотрел на мальчика.

— Как ты это сделал?

— С помощью разума.

Северус нахмурился еще сильнее.

— Какие чары ты использовал?

— Я не знаю. Я просто собрал все это воедино и послал ему, — Поттер устало махнул рукой, не открывая глаз. — Хотел, чтобы он знал обо всем, что произошло, чтобы почувствовал все это, услышал… Он говорил, что моя боль делает меня человеком. И у меня было достаточно боли…. И я поделился ей.

Северус почувствовал, как его одолевает неприятное чувство. Альбус сказал это? Как… бессердечно. А уж после этих выходных и насмешек Люциуса…

Ему стоило быть там. Альбус специально попросил об этой встрече, чтобы поговорить с Гарри наедине. Северус не мог больше откладывать это, не вызвав гнева директора… но он должен был настоять на своем присутствии, особенно учитывая «дружескую беседу» мальчика с Люпином на прошлой неделе. Было очевидно, что в данный момент Гарри слишком… хрупок… нет, это неверное слово… скорее нестабилен, чтобы справиться со стрессом из-за необходимости общения с кем-то еще помимо Северуса. Этот факт и сам по себе вызывал проблемы, но в купе с Темной Магией… так что же он все-таки сделал?

— Гарри, — сказал он резко, выводя мальчика из ступора. Зеленые глаза тяжело открылись. Северус помахал рукой у него перед глазами, следя за реакцией. — Гарри, ты использовал легилименцию на профессоре Дамблдоре?

— Нет, — едва слышно сказал мальчик. — Это он ее использовал.

— Объясни, — почувствовав себя нехорошо, Северус подался вперед, приблизившись к лицу мальчика. — Директор применил к тебе легилименцию?

— Пытался. Но я выставил камень.

Что Альбус мог и не распознать как защиту, если не проводил тщательного исследования. Возможно, он…

— Гарри, послушай меня! Как ты показал Дамблдору свои… мысли? Ты сам использовал легилименцию?

Усталый кивок:

— Мм-хм… все еще была…. Его магия, его, он хотел их, так что он их и получил, мои воспоминания, все.

Ох, Мерлин.

— Все, Гарри?

Еще один кивок.

Ох, Альбус. Будь осторожен в своих желаниях. Ты же сам меня этому учил. Все воспоминания мальчика, вся его боль за один раз. Не удивительно, что старик так боялся и почти что впал в ступор из-за страха и стыда, когда, наконец, пришел в сознание. Северус откинулся назад и закрыл глаза, а дыхание мальчика тем временем стало глубже. Профессор сделал несколько дыхательных упражнений, чтобы успокоится и подумать о том, что же делать дальше с — возможно, необратимо — напуганным Гарри Поттером, чья душа была покрыта шрамами.

* * *

В личных комнатах директора, на третьем этаже относительно его кабинета, располагалась спальня, выполненная в цветах всех факультетов, что очень напоминало гардероб Альбуса. В мягком кресле, пододвинутом к широкой кровати с ярким балдахином, сидела Минерва МакГонагалл, наблюдая за человеком, которого она знала почти всю свою жизнь: сначала как студентка, затем как коллега, а потом и как друг — и пыталась понять, кого же дьявола произошло с ним и Гарри.

Северус Снейп, лояльный как к Альбусу, так и к Гарри Поттеру, будучи другом для одного и защитником для другого, был крайне не в духе этим вечером… а Северус просто так никогда не доходил до такого состояния. К тому же ему не слишком нравилось, когда из него выбивали ответы на вопросы. Особенно, когда он и сам их не знал. Он никогда не разговаривал с ней с такой злостью, как сегодня вечером, даже в шутку. Так что она не противилась его решению оставить ее здесь присматривать за Альбусом. Она пообещала немедленно дать ему знать, если состояние директора изменится.

Она мечтала о том, чтобы здесь была Поппи. Поппи бы знала, что делать… ну, или могла бы составить ей компанию. Тогда бы ей не пришлось сидеть здесь одной в полной тишине и смотреть в напряженное и бледное лицо человека, которого она уважала и даже любила вот уже шестьдесят с лишним лет. Но медсестра все еще была в отпуске и должна была вернуться только к началу семестра.

Сильнее укутавшись в шаль, что укрывала ее плечи — скорее для комфорта, нежели потому, что ей было холодно, так как температура в комнатах Альбуса регулировалась круглый год — она откинулась назад и посмотрела на директора из-под полуприкрытых век. Что-то случилось между ним и Гарри этим вечером, и, как она подозревала, это было результатом событий, которые Гарри пережил в начале лета. Минерва кое-что слышала об этом, так как она сама и Нимфадора Тонкс прорвались в то поместье Топшэме… Она всегда будет помнить запах — и вкус!— этого места. Воспоминание о бедном обнаженном и окровавленном мальчике, лежащем в ногах у своих мучителей, навсегда врезалось в память ее кошачьей формы. А еще о том, как Северус бросился к нему с порталом и вызволил его оттуда. Она знала, что зельевар заботился о нем, и пыталась понять, что же такого могло сегодня произойти, чтобы вызвать у одного из сильнейших разумов, которых она знала, подобную реакцию.

Поняв, что сегодня она ответов не получит, Минерва углубилась в книгу, которую ей прислала сестра. Книга касалась таинственной маггловской легенды о кошке, раскрывающей преступления. В следующие двадцать четыре часа Альбус просыпался несколько раз, но только для того, чтобы сделать несколько глотков чая или лимонада, а потом снова заснуть.

И лишь следующим вечером он сказал «Ари?».

Минерва наклонилась вперед, чтобы он мог ее видеть. Его глаза, все еще наполненные страхом, искали этого самого Ари. Она знала, что у Альбуса была сестра по имени Ариана, но еще она знала, что девочка умерла много лет назад.

— Нет, Альбус, это Минерва. Ты хочешь еще чаю?

Наконец, его взгляд сфокусировался, и он ее увидел. Со вздохом с его губ сорвалось:

— Минни.

Она сдержано улыбнулась, услышав свое прозвище, от которого отказалась еще до того, как закончила Хогвартс.

— Минерва, Альбус. Что такое?

Несколько секунд его губы двигались, но слова никак не могли сорваться с них, но затем….

— …мой мальчик?

— Ты имеешь в виду Северуса? Он в своих комнатах, я… — она умолкла, когда он покачал головой.

— Гарри, — прошептал он еле слышно, содрогнувшись.

— Думаю, он с Северусом, — она поджала губы. — Ты объяснишь мне, что случилось между вами двумя? Северус был не слишком разговорчив после того, как нашел тебя.

— Скажи… мне…

— Что тебе сказать, Альбус? Я не знаю, как Гарри. Но, думаю, Северус бы мне сказал, если бы там было о чем беспокоится. Он попросил, — приказал, — меня остаться с тобой. Так что мне бы очень хотелось получать кое-какие ответы. И прямо сейчас, если ты не против.

Но Альбус снова заснул и проснулся уже только следующим утром. За это время успел прийти Северус, чтобы проверить его состояние. Однако его осмотр продлился менее пяти минут, а сам мужчина все так же держал рот на замке, сказав лишь, что почти все это время Гарри тоже спал.

Когда Альбус снова проснулся, то выглядел гораздо лучше, да и глаза его были ярче. Минерва дала ему поесть и напиться, пересказав новости о Гарри. Но затем, не желая больше ждать, она потребовала, чтобы он ей все рассказал.

Теперь, уже сидя в кровати, он доедал булочку с джемом, готовясь выполнить перед ней свой долг.

— У меня была встреча с Гарри, — сказал он тихо. В его голосе была мягкость, которую она не слышала уже много лет.

— Да, я догадалась.

— Я заставил его поговорить со мной, рассказать, как он справляется со смертью Сириуса.

— Ох. Альбус, только не это! Разве он мало пережил этим летом?

Альбус устало кивнул.

— Он тоже напомни мне об этом. И еще о многом другом.

— Что ты имеешь в виду?

— У Гарри… была не слишком легкая жизнь. И не только в последние годы, но даже и до поступления в Хогвартс, — он закрыл глаза, и по его телу прошла дрожь. Этот признак слабости испугал Минерву даже больше событий последних дней. — Я так сильно подвел его. Я никогда не знал… никогда не понимал, насколько они… — он покачал головой и посмотрел Минерве в глаза. — Я не знаю, как он выжил.

Минерва прищурилась.

— Что он сделал с тобой?

— Ничего, чего бы я не заслуживал, Минерва, даже близко. Я оставил его там. Я никогда не проверял, никогда не спрашивал, просто предположил, что крови будет достаточно…

— Магглы, — ее рот превратился в тонкую линию. — Я говорила тебе, что они ужасны.

Он вздохнул, откинув голову.

— Я должен был прислушаться.

— Ммм, — промычала она согласно. — Расскажи мне.

Кивнув, Альбус потратил следующие два часа, чтобы со слезами на глазах поведать ей обо всем. Это продолжалось до тех пор, пока и она не расплакалась, проклиная тот день, когда Сибила Трелани появилась на свет.

В конце концов, когда они оба снова пришли в себя, погрузившись в собственные мысли, Альбус сказал:

— Полагаю, я больше не буду пытаться убедить Северуса в том, что Гарри необходимо чаще появляться на людях. Думаю, он сам решит, когда мальчик будет готов к этому…

Минерва кивнула. У нее было тяжело на сердце от осознания того, что существовали вещи, которые не могла исправить даже магия.

— Думаю, это мудрое решение.

TBC . . .

24 августа

О, черт, занятия начинаются всего через неделю.

— Ты уже сделал домашнюю работу, заданную на лето? — спросил Снейп, утерев рот салфеткой, а затем положив ее рядом с тарелкой.

Гарри, который больше наблюдал за ним, чем действительно ел, кивнул.

— Еще неделю назад.

— Я взгляну на нее сегодня. Принесешь ее после того, как доешь. К завтрашнему вечеру я верну ее тебе на исправление.

Лицо Гарри вытянулось, и он, стараясь, чтобы это не было похоже на нытье, сказал:

— А вам и вправду нужно это делать?

Снейп посмотрел на него, изогнув бровь.

— Да, нужно.

— Почему? Это какие-то опекунские штучки?

— Разве никто раньше не проверял твою домашнюю работу?

Теперь уже была очередь Гарри поднимать бровь. (Хотя у него по-прежнему выходило поднимать только обе брови сразу. Но он научится этому трюку, научится!)

— А как вы думаете? — Снейп вздохнул и прикрыл глаза, словно ему было больно. Гарри смягчился. — На самом деле, Гермиона иногда просматривала мою работу, но только тогда, когда я просил ее. Ну, или давал ей взятку.

— Понятно. Однако теперь, когда я несу за тебя ответственность, я должен быть уверен, что твоя домашняя работа соответствует определенным стандартам качества.

Гарри вздохнул, про себя подумав, что это небольшая плата за то, что теперь у него был настоящий опекун.

— Ладно-ладно. Зелья тоже нести?

Снейп по-настоящему улыбнулся, хотя его улыбка была скорее хищной.

— Вообще-то, не могу дождаться того момента, когда увижу эту работу.

— Угу, я и не сомневался. — Гарри повозил курицу в каком-то красном соусе и водрузил ее на горку картошки, в результате получилась розовая кашица. Он отложил вилку. — Можно я пойду?

Снейп, склонив голову, сказал:

— Можно, но при…

— Да-да, моя домашняя работа, я понял.

— Похоже, пора снять с вас баллы за постоянное использование запрещенных слов. Наглость ни к чему вас не приведет, Мистер Поттер.

Гарри встал и скрестил руки на груди, даже не потрудившись указать на то, что на самом деле Снейпу нечего снимать. Они так и не решили с этим, хотя он сам немного поразмыслил над этим. Возможно, они могли как-то связать это с обязанностями по дому. Он предположил, что теперь, когда он стал настоящим подопечным Снейпа, у него будут обязанности. Но сначала…

— Послушайте, вы не могли бы, пожалуйста, меня так не называть? Даже когда мы здесь, ладно? Каждый раз, когда вы так делаете, мне кажется, что вы принимаете меня за моего отца. А я знаю, что по отношению к вам он вел себя, как засранец, и мне это не нравится. Но вы ведь знаете, что на самом деле я это не он?

Пронзив его взглядом, Снейп откинулся назад в своем кресле и тоже скрестил руки, выглядя гораздо более непринужденно, чем Гарри предполагал. Гарри почувствовал, что краснеет, словно это он должен был уступить, но в это раз он не собирался этого делать. Наконец, Снейп кивнул.

— В будущем мне следует избегать подобного обращения.

— Тогда какое вы будете использовать в замен?

Снейп фыркнул, и уголки его рта дернулись.

— Полагаю, что, что бы я не решил, замена будет более подходящей.

— Угу… или вы можете, ну, не знаю, просто звать меня Гарри.

Снейп покачал головой.

— Слишком обыденно.

— Правильно. Это еще один способ обмануть мои ожидания?

— Именно. — Снейп допил вино, которое ему подали, и наградил мальчика почти что терпеливым взглядом. — Твоя домашняя работа.

— А, точно, — Гарри ушел за ней, по дороге мечтая о том, чтобы эти эссе были хоть чуточку более приличными, особенно то, что по зельям. Он протянул свитки Снейпу и отошел, словно пергамент мог воспламениться.

— Спасибо, Гарри, — сказал Снейп. Гарри вытаращился на него. И «спасибо», и его имя? В одном предложении? Должно быть, в аду сейчас снег пошел.

— Не… не за что.

Увенчал свои странности Снейп настоящей улыбкой, на которую Гарри, хоть и неохотно, был даже готов ответить. Ну, если б сейчас наступал конец света.

Так что вместо этого он взял книгу из шкафа Снейпа — он уже перечитал копию той, что Сириус подарил ему на Рождество, и выписал из нее несколько замечательных котнрпроклятий для дуэлей — и сел перед камином. Ему это нравилось. Почти… почти как настоящий дом.

Отложив гаррину домашнюю работу, Северус с минуту понаблюдал, как тот читает, а затем вернулся к своим делам. Он был удивлен, как быстро мальчик согласился, чтобы его старый, угрюмый профессор проверил его работу, и был рад тому, что на этот счет не пришлось пререкаться. Они и так слишком часто повышали голос в последние несколько дней. К счастью, после того, как он дал Гарри шанс проклинать его столько, сколько тому угодно, стало немного лучше. Хотя, конечно, сначала мальчику нужно было продраться сквозь все его щиты и блоки.

Вчера, когда Гарри, потный и усталый, почти улыбнулся, Северус понял, что дуэлями надо было заняться уже давно. Кончено, Гарри только-только получил новую палочку, но все же… Просто его поразило, насколько спокойнее мальчик казался этим вечером.

Насколько они оба были спокойнее.

Северус вынужден был признать, что в последние дни он и сам не подарок был. Но, черт возьми, у него был на то весомый повод! Его наставник, почти отец, был практически убит мальчишкой, которого он только что сделал своим подопечным. Северус просто заходился в праведном гневе! И был в крайней степени испуган. За них обоих. И хотя сейчас с Альбусом все было хорошо, Северус не был уверен, что он когда-нибудь до конца оправится. А Гарри…

Мерлин, кошмары и вспышки воспоминаний мальчика, его самообвинения и сопливые извинения… Обеспокоенный Северус сидел рядом с ним. Потом он даже смутился, когда понял, насколько сильно был обеспокоен. Конечно, ведь этот мальчишка теперь был его подопечным… Но в эти дни, унимая дрожь мальчика, успокаивая его, разговаривая с ним о последнем происшествии, он чувствовал настоящую боль в сердце. Прошло уже много времени с тех пор, как он чувствовал такую боль из-за кого-то. И когда он уже думал, что худшее позади, Гарри описал, что же на самом деле произошло между двумя волшебниками, выдавив это, словно яд из раны.

После всего Севеурс просто не мог обвинять его за то, что случилось. Альбус был назойлив и слишком сильно давил, а Гарри просто был не в том эмоциональном состоянии, чтобы с этим справиться. Так что не удивительно, что он взорвался. И что Альбус не казался встревоженным тем, что магия Гарри обернулась Темной стороной. Старик просто кивнул, даже немного печально, если говорить на чистоту, и сказал:

— Учитывая все, через что он прошел, это чудо, что его магия такая светлая.

Но теперь обязанностью Северуса было убедиться, что подобное больше не повторится.

Он подошел к Гарри и встал перед ним, дождавшись, пока мальчик поднимет на него взгляд.

— Вот, — сказал Северус и протянул нечто, обернутое в коричневую бумагу.

— Что это?

— Сверток.

Гарри усмехнулся — неужели он научился этому у Северуса? Святые небеса! — и взял прямоугольный сверток.

— Я догадался.

— Я взял на себя смелость заказать это для тебя, — сказал Северус тихо. Он знал, что Гарри будет воротить нос, воспринимая его подарки как подачки, так что добавил:

— Если хочешь, ты можешь рассматривать это, как подарок на становление моим подопечным.

Гарри нахмурился, и его брови сошлись на переносице в форме буквы V.

— Но я вам ничего не дарил.

— Не я вхожу под опеку, — Северус сделал паузу. — Просто открой, Гарри.

Как он и ожидал, использование имени мальчика заставило того отбросить неуверенность и сделать так, как ему было сказано. В тот момент, когда Гарри развернул сверток, его рот округлился. Он с силой стиснул книгу, уставившись на блестящую, кожаную обложку «Практической Защитной Магии и ее Использования Против Темных Искусств», копию книги, подаренной Гарри Шавкой на прошлое Рождество.

— Вы… вы купили это для меня?

— Я не знаю больше никого по имени Гарри, — сказал Северус, начиная чувствовать себя неловко. — Я просто подумал, что тебе может понравиться копия, так как твоя… больше недоступна.

— Я… я просто… — он оторвал взгляд от книги, и эти зеленые глаза — глаза Лили — посмотрели на него с таким потерянным смущением, что Северус просто был захвачен врасплох, окунувшись воспоминания более чем двадцатилетней давности.

А затем, поняв, как его слова могли быть интерпретированы, он поднял руки ладонями вперед, словно отгораживаясь от гнева мальчика или любой другой нежелательной реакции.

— Можешь не сомневаться, это просто книга. Я знаю, что она тебе нравится. У меня не было намерений занять место Пса. Я знаю, что просто невозможно быть тем…. кем бы он для тебя ни был.

— Крестный.

— Ну, да, — согласился Северус с некоторой досадой. Нет, ну правда, зачем ему вообще понадобилась поднимать эту тему? Он же даже думать о нем не мог без того, чтобы начать злиться.

— Но он не… — Гарри покачал головой.

— Он не что?

— Никогда не сражался за меня. Не так, как это делали вы.

Северус нахмурился.

— Конечно же, он делал это.

— Нет, — Гарри сглотнул и снова уставился на книгу, медленно водя указательным пальцем по обложке. — Я имею в виду, он сражался, чтобы добраться до Питера, но не за меня, не совсем. За целый год, когда все мы думали, что он злой, он ни разу не попытался связаться со мной, сказать, кем он был и что он рядом. Если он знал, что Короста была Питером и жила с Роном, то почему он не сказал мне?

Вздохнув, Северус присел на краешек кресла напротив Гарри и провел рукой по лицу.

— Я не знаю, — сказал он тихо. О, Мерлин, неужели ему сейчас придется защищать объект своей ненависти! Насколько ниже он еще мог пасть? — Но я знаю, что этим летом через Люпина он боролся с Министерством, чтобы восстановить свои права, как твоего крестного отца. Я сомневаюсь, что… До событий прошлого месяца и с отъездом Дурслей, я сомневаюсь, что такое бы вообще произошло. Директор ведь был так уверен, что зашита крови была достаточно сильна, чтобы защитить тебя от Темного Лорда. Но тебе нужно знать, что Пес заботился о тебе, Гарри.

Дыхание мальчика сбилось, и Северус было приготовился призывать стопку носовых платков, но Гарри удивил его, просто кивнув и сказав:

— Хорошо. Спасибо.

Северусу хотелось кричать о победе.

Несколько минут прошло в приветливой тишине, пока не прозвучало:

— Мы не могли бы пойти полетать, сэр?

Молния была еще одним подарком Шавки, вспомнил Северус. Он попытался понять, захотел Гарри пойти полетать из-за того, что ему просто хотелось летать, или из-за слезливых воспоминаний о своем крестном-псе? А потом понял, что это, в общем-то, неважно и мальчику в любом случае надо отвлечься. К тому же они уже несколько дней не летали. Да и не собирался он вступать в соревнование с проклятой Шавкой за привязанность и расположение Гарри! Ни сколечко, ну вот совсем!

— Иди, возьми свою метлу.

Гарри ответил ему улыбкой, которая могла бы осветить всю комнату. Но единственное, что она осветила, это настроение Северуса, которое можно было даже назвать хорошим.

TBC . . . .

* Narro Proprie Potion — сверка с англо-латинским словарем дала мне возможность предположить, что это что-то вроде зелья, заставляющего правильно выражаться.

proprie: exclusively, particularly, peculiarly, properly.

narro: to make known, say, speak, narrate.

26 августа

В общем…. Сегодня утром, во время дуэли, я малость злился. У меня не получались щиты, зато я определенно попал в Снейпа отменным фурункулюсом. Надеюсь, у него найдется подходящее зелье на этот случай.

— Как продвигается твое сочинение?

Гарри прервал свои размышления о том, можно ли было оставить хоть что-нибудь из этой пародии на сочинении по трансфигурации, и повернулся к Снейпу, расположившемуся с книгой в кресле у камина. Гарри тоже было сел рядом, но пламя то и дело привлекало его взор, и за почти что час он едва ли написал хоть слово. Так что Снейп заставил его пересесть за письменный стол.

— Не знаю.

— Не знаешь? Над чем ты сейчас работаешь?

— Над трансфигурацией.

— Хм, — Снейп вложил в книгу закладку и поднялся. — Помнится мне, это сочинение было немного…

— Ужасающим?

— Я хотел сказать, что оно было немного нечитабельным. Но, думаю, можно сказать и так.

— Спасибо. — Снейп приподнял бровь, и Гарри покраснел. — Простите.

Снейп отмахнулся от его извинений, но все же подошел к гарриному столу.

— Что, по-твоему, тебе мешает?

Гарри пожал плечами, но Снейп продолжал сверлить его взглядом, так что он сказал:

— Мне трудно сосредоточиться.

— На это есть конкретная причина?

— Я… — Вздохнув, Гарри решил, что лучше выложить Снейпу все, как есть. В противном случае тот от него не отвяжется. — Я вроде как переживаю насчет начала учебного года.

— Мм-хм… И что именно в этом тебя так тревожит?

— Я еще не привык к другим людям… всем этим людям…

— Ты уже разговаривал с Мисс Грейнджер и Мистером Уизли? Полагаю, они горят желанием помочь тебе преодолеть эту трудность.

— Нет… Я не получал от них известий. Ничего с конца учебного года. Вы… вы думаете, они больше не хотят со мной дружить?

Снейп прищурился.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что обычно они мне пишут. Ну, после первого курса я тоже не получал писем, но только потому, что их перехватывал Добби. А так они всегда мне пишут. Я просто подумал… Как вы считаете, они знают?

Некоторое время Снейп молчал, словно пытаясь для себя что-то решить, а потом покачал головой.

— Я тебе уже говорил, что о случившемся в Топшэме знаю только я, Мадам Помфри, а теперь еще и директор.

— Это не так уж и мало. — Ведь, как он и сказал Снейпу, с помощью этой странной связи он вывалил на Дамблдора все воспоминания о Топшэме. Так что, могло статься, что директор знает куда больше остальных.

— Ну, да.

— Так почему тогда они мне не писали?

Снейп скривился, словно съел что-то кислое.

— Не могу ничего сказать о Мисс Грейнджер, но что касается Мистер Уизли, то, как ты знаешь, его родители — члены Ордена. Так что они, по меньшей мере, осведомлены о том, что ты был похищен. Когда мы совершили побег, директор попросил, чтобы тебя никто не «беспокоил». Признаюсь, до сих пор мне это в голову не приходило, но, похоже, его запрет все еще действует.

— Значит, Дамблдор держит мою почту у себя? — Гарри не понравился тот пронзительный звук, что вырвался из его рта, но честное же слово! Это же его почта!

— Да, но только до тех пор, пока он не удостоверится, что ты готов получить ее. Думаю, мне стоит поговорить с ним на счет этого?

Слегка успокоившись, Гарри сказал:

— Да, пожалуйста. Спасибо, сэр.

— Что еще относительно школы тебя беспокоит?

Гарри сжал кулаки, опустив их со стола на колени.

— Вы знаете… мы уже говорили об этом. О… о детях, которые… — он с трудом сглотнул, на мгновение потеряв дар речи. Но он же гриффиндорец, так? А значит, должен быть храбрым. Так что он поторопился выдавить из себя слова прежде, чем погрузиться в глубокие раздумья. — Студенты, чьи родители — Пожиратели Смерти. Они будут знать, — быстро сказал он. — И они никогда не дадут мне забыть об этом, особенно… особенно Малфой.

Снейп надолго замолчал, по-прежнему не сводя с Гарри глаз. Было похоже на то, что он пытается что-то отыскать в нем или ждет, что Гарри скажет что-то еще. Но мальчику больше не о чем было рассказывать. Наконец, Снейп провел рукой по лицу и вздохнул.

— Это будет для тебя испытанием, — сказал он тихо.

— У вас что, «испытание» — это слово дня?

— Что?

— Простите, — сказал Гарри. — Маггловские штучки. — Он заставил себя разжать пальцы и отодвинул сочинение подальше, нарочно отвернувшись, чтобы не встречаться с проницательным взглядом Снейпа. — Ну и каким образом я должен пережить встречу с ними?

— Так же, как пережил и все остальное, я полагаю… — он замолчал, чтобы пододвинуть к столу еще один стул и сесть. Когда он снова заговорил, в его голосе слышался легкий упрек. — Хотя и с чуть меньшей жестокостью, надеюсь. Это дети не несут ответственности за грехи своих родителей.

— Нет… но если они будут наслаждаться моей болью, то буду ли я в вправе причинить им ее в ответ?

Снейп как-то по-особенному вздохнул. Гарри не смог определить: был ли это смех или нет. В его намеренья веселье уж точно не входило.

— Ты действительно этого хочешь?

Да, он хотел, особенно если они будут высмеивать и унижать его перед всей школой, но… но это было только на уровне инстинктов. Он знал, что попытается навредить им только в том случае, если его жизнь будет в опасности. Он не хотел, чтобы месть затмила его сознание. Произошедшее на Косой Аллее и в кабинете Дамблдора преподало ему урок. Он мог бы отомстить, но потом очень и очень сожалел бы об этом. Он опустил голову на руки, уперевшись локтями в стол.

— Нет, не думаю.

Рука Снейпа легко коснулась его плеча, но Гарри вздрогнул, хотя и не так сильно, как раньше.

— Рад это слышать. Ты справишься с этим, Гарри. Клянусь.

— Спасибо, — в этот раз в его голосе не было сарказма. Гарри на минуту прикрыл глаза, рука Снейпа так и осталась лежать на его плече. Она дарила ощущение тепла и… спокойствия.

— Как мне вас называть?

— Прошу прощения?

Гарри уставился на него сквозь челку, скрывающую глаза.

— Теперь вы мой опекун. Мне вас так и звать профессором?

— На уроке, а так же при других студентах и преподавателях, ты, конечно же, будешь продолжать называть меня профессором. Ну, а когда мы здесь… ты можешь позволить себе некоторую фамильярность.

— Что, если говорить нормальным английским языком, означает…

Уголки рта Снейпа дернулись, и он сказал:

— Ты можешь звать меня Северусом.

Гарри ухмыльнулся.

— Не Севом?

— Определенно, нет!

Выражение абсолютного ужаса на лице Снейпа заставило Гарри рассмеяться.

— Простите! — сказал он, когда Снейп насупился еще пуще. — Но вы выглядели… — не в силах бороться с собой Гарри снова рассмеялся. — Это было забавно.

— Могу тебя заверить, что в этом имени нет ничего забавного.

— Угу.

— Ну, ты и нахал.

— Да, сэр. Вы поможете мне с домашним заданием?

— Я его проверю, когда ты закончишь. В очередной раз. Если у тебя есть какие-то конкретные вопросы, то я приложу все усилия, чтобы помочь тебе отыскать ответы.

Гарри вздохнул.

— Ладно. Можно мне получить письма от Рона и Гермионы?

— Получишь, когда закончишь с домашней работой.

— А вам не кажется, что, если я прочитаю хотя бы одно письмо, то я буду меньше нервничать и получу большую мотивацию к работе?

Снейп прищурился и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку кресла.

— Я дам тебе прочесть по одному письму от каждого из твоих друзей, мой маленький слизеринец. Но потом ты вернешься к работе над своими сочинениями.

— Надеюсь, это был комплимент, — сказал Гарри.

Снейп приподнял одну бровь.

— Именно так.

1 августа

Гермиона.

Здорова, Гарри,

Рон.

Гарри отложил письма, что дал ему прочесть Снейп, и постарался не думать о Хедвиг, о пропущенном Дне Рождении и обо всем остальном. Он почувствовал, как что-то сдавило грудь, и несколько раз сглотнул, прежде чем аккуратно сложить и убрать письма. А потом, как он и обещал, Гарри взял перо и вернулся к работе.

Пару часов спустя, когда он устал настолько, что уже не различал даже собственные каракули, не говоря уж о замечательном почерке Снейпа, Гарри убрал пергамент и закрыл чернильницу. Затем он встал и направился в гостиную, где со вздохом опустился на диван.

— Люпин спрашивал, не хочешь ли ты с ним снова повидаться.

Гарри поднял голову и пристально посмотрел на Снейпа.

— Он спрашивал?

Не отрывая взгляда от книги, Снейп кивнул. За завесой его черных волос лица было практически не видно.

— Кажется, он считает, что ты можешь отложись свои дела на какой-нибудь другой день и выпить с ним чашечку чая.

— Эм… понятно. Я… думаю, это было бы неплохо.

— Тогда после ужина можешь сходить к нему.

— Спасибо, сэр.

Снейп снова кивнул и перевернул страницу своей книги.

— Как поживает твоя домашняя работа?

— Нормально, — ответил Гарри, но, когда Снейп многозначительно кашлянул, он быстро добавил: — Лучше, чем раньше. Думаю, теперь я понял то, что было задано по чарам.

— Что ж, переписывание сочинений явно принесло свои плоды.

Гарри тихо хихикнул.

— Мы будем ужинать?

Снейп взглянул на него.

— А ты и вправду голоден?

— Аг… да, сэр. Думаю, что так.

— Ох, что-то будет!

— Смешно, очень смешно. Ну, так что… поедим?

Снейп фыркнул от смеха — Гарри показалось, что в последнее время тот делал это немного чаще, и пытался понять причину подобных изменений. Может быть, теперь, когда Гарри стал его подопечным, тот чувствовал себя более спокойно? Или, возможно, причина была в том, что ему больше не нужно было быть шпионом? Через несколько минут они уже сидели за обеденным столом, на котором расположилась пастушья запеканка*, свежевыпеченный хлеб со сливочным маслом и тыквенный сок. Гарри съел двойную порцию каждого блюда.

— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой к Люпину? — спросил Снейп, когда они поели. — Удивительно, что ты все еще хочешь удостоить его своим присутствием.

— Эм… Нет. Думаю, все будет хорошо.

Снейп вгляделся в него, а потом кивнул.

— Помни о дыхательных упражнениях и не забывай считать про себя, а то я не ручаюсь за твой темперамент, ладно? И возвращайся домой раньше, если почувствуешь такую необходимость.

Гарри улыбнулся Снейпу… Северусу. Возможно, это был первый раз, когда кто-то предложил ему думать о каком-либо месте, как о доме.

— Хорошо, спасибо.

— И постарайся вернуться до одиннадцати.

— Да, сэр.

— И не забывай…

— Писать? Я ухожу всего на пару часов, Северус. Я не пропаду.

— Хм. Тогда иди, иди и повидайся со своим оборотнем.

Нахмурившись из-за шутливого тона Снейпа, Гарри наблюдал, как он покидает комнату. Но затем мальчик пожал плечами и направился к двери, взяв курс на комнаты Люпина, что были расположены на третьем этаже.

Ремус быстро открыл дверь на его стук. При виде Гарри лицо мужчины моментально сменило выражение с удивления на радость. Гарри подумал, что решение прийти было удачным.

— Гарри! Как же хорошо снова тебя видеть. Входи, входи.

— Спасибо, Ремус, — он боком протиснулся в дверь и окинул взглядом гостиную, так отличавшуюся от той, что была в комнатах Снейпа. Здесь были окна, выходящие на квиддичное поле, странно яркий янтарный цвет, а на широком диване были разбросаны подушки. Комната была отделана в кремовых, коричневых и серых тонах, которые очень соответствовали Ремусу.

— Присаживайся, Гарри. Хочешь чаю?

— Нет, спасибо. Я только что поужинал. Может быть, немного какао?

— Это можно устроить. — Мужчина позвал домашнего эльфа, и вскоре перед ними уже стояли чашки с горячим шоколадом. Ремус пододвинул их поближе к ним, а сам пересел в мягкое кресло рядом с диваном. — Северус сказал, что вы с ним сражаетесь.

— Словесно? Или ты имеешь в виду дуэли?

Ремус рассмеялся.

— Ну, я говорил о дуэлях, но… вы нормально уживаетесь?

— Ага, он замечательный. Честно.

— Хорошо. Я… — он покачал головой. — Расскажи мне о дуэлях. Ты научился чему-нибудь, что можно будет попробовать в твоем клубе по защите?

— Хм, ну… Я не уверен, что буду вести его в этом году.

— Почему нет? Я слышал, он имел огромный успех.

— Но… мы занялись этим только потому, что Амбридж вела себя как последняя жаба.

— Тут я не могу с тобой не согласиться, — Ремус ухмыльнулся и добавил: — Но ты этого не слышал. Думаю, тебе не стоит бросать эту затею с клубом. Насколько я знаю, пятикурсники, состоявшие в АД, получили гораздо более высокие баллы за свои СОВы по защите, чем все остальные. Да даже семикурсники справились лучше со своими ТРИТОНами. И, как твой учитель защиты, я могу помочь тебе с этим, если захочешь.

У Гарри пересохло во рту. Он не был уверен, что готов посещать уроки, не говоря уже о том, чтобы вести один из них. Он не знал, хватит ли ему теперь храбрости на такое.

Когда Ремус вновь заговорил, его голос был тише.

— Просто подумай об этом, Гарри. Тебе не нужно ничего решать прямо сейчас.

— Ладно. — Гарри отпил немного шоколада. Удивительно, когда бы он ни пил этот напиток, это придавало ему сил. — Но, да, я кое-чему научился. Например, Geminivisio и Plures Proeliator.

Кивнув, Ремус сказал:

— Они оба хороши, когда надо отвлечь врагов. Ты выучил контрзаклятья…

Спустя пару часов Гарри спешил обратно в подземелья, чтобы успеть вернуться до одиннадцати. Во время их разговора Ремус дал ему несколько советов насчет сочинений, рассказал о тактике дуэлей, а еще они выпили такое количество шоколада, что Гарри просто не понимал, как оно в них поместилось. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше, почти что… почти что нормально. Он не был испуган или зол, не хотел свернуться в клубочек и умереть.

Возможно, он сможет справиться с этим. Возможно, все будет не так уж и плохо.

Он открыл дверь в их комнаты и тихо позвал:

— Привет, я дома.

TBC...

* пастушья запеканка — картофельная запеканка с мясным фаршем и луком

Вторник, 27 августа, 8.15

О, Господи, я не могу его разбудить. Почему он не просыпается!..

Воспоминание

Когда Гарри ушел повидаться с Волком, Северус связался с Дамблдором якобы, чтобы узнать об остальной гарриной почте. Но, на самом деле, ему было куда интересней узнать, как поживает директор. В последние дни, когда Северус помогал Гарри оправиться от последствий последней «встречи» со стариком, он видел Альбуса лишь тогда, когда приходил осведомиться о его самочувствии. Но Гарри, кажется, уже оправился и даже удивил Северуса своим желанием повидаться с Люпиным. Так что зельевар подумал, что и сам может нанести визит директору. Он знал, что Минерва непременно сообщит ему, если состояние старика ухудшиться, так что особенно и не беспокоился за него. Ну, не то чтобы очень.

Однако вместо того, чтобы направится в кабинет директора, Северус настоял, чтобы Дамблдор сам к нему спустился, на случай, если Гарри вернется раньше. Ему нужно было быть рядом, если он вдруг понадобиться мальчику. Ощущение того, что он кому-то нужен, было для Северуса в новинку, и он не хотел все испортить.

Директор прямо таки был рад уступить ему и благополучно воспользовался каминной сетью. Он был одет в свою глупую, безвкусную мантию и шляпу волшебника. Мантия была пурпурной с золотыми снитчами, махающими крылышками, а шляпа — золотистой с пурпурными… динозаврами? Северус решил не спрашивать и просто поставил на стол чай и бисквиты.

— Похоже, ты сегодня настроен довольно решительно, — сказал Альбус. Северус предложил ему молоко к чаю, но старик отказался. Зельевар не был настроен на дружескую беседу после того, что случилось с Гарри, и не слишком расстроился из-за того, что они сразу перешли к делу.

— Гарри неплохо справляется, — сказал он, позволив себе слабо улыбнуться, вспоминая об успехах мальчика за прошедший месяц. — Он немного успокоился. Думаю, наши дуэли помогли ему избавиться от излишней агрессии. К тому же он продолжает делать успехи в Окклюменции, что, если б вы спросили меня год назад, я бы счел невозможным. Сейчас он у Люпина. — Он замолчал, чтобы сделать глоток чая. — Осталось всего несколько дней, но, надеюсь, он будет в состоянии посещать уроки, когда придет время.

— Это хорошие новости, — вздохнул директор. — Я рад, что мальчик поправляется. Он заслуживает шанса закончить школу.

Он заслуживает шанса… Северус резко перевел взгляд на директора.

— И что же это должно означать?

— Увы, у нас возникло… препятствие.

— Препятствие? Что еще за препятствие?

— Люциус Малфой.

Северус замер.

— Что он сделал?

— Он обвинил Гарри в применение магии и использовании непростительного проклятья, которое угрожало его жизни.

— Альбус, именно его поведение по отношению к Гарри было непростительным!

— Я знаю, Северус. Но крики нам ни чем не помогут, — глаза директора были усталыми, и он склонил голову еще ниже. Никогда прежде Северус не видел его таким изнуренным. — И это нечестно, и неправильно, но разве честность и правота когда-то что-то значили в жизни Гарри?

— Но, — выплюнул Севеурс, — но он же на самом деле не накладывал это проклятье! Какое уж тут применение магии?

— Люциус припомнил другой случай. Тот раз, когда Гарри пытался защититься от похитителей.

Севеурс прикрыл глаза.

— Против Беллатрис, Нотта и меня.

— Да.

— Мерлин. Это ведь никогда не кончится?

— Том Риддл сделает все, что в его силах, чтобы уничтожить Гарри, — сказал Альбус устало. — Даже прибегая к слабым местам нашего собственного законодательства.

Северус покачал головой.

— Но это была самозащита! Они не могут обвинять его в этом!

— Год назад они сделали то же самое, если помнишь.

— Но Фадж идиот! И разве дементоров послала не Амбридж? С Гарри сняли обвинения. Разве Скримджор не должен быть лучше?

— Он политик, Северус. К тому же только что избранный на свой пост.

— Но место Люциуса в Азкабане! Как он может выдвигать против кого-то обвинения, если и сам… — он остановился и покачал головой. — Он как-то вывернулся из-под собственного обвинения, ведь так? — спросил он голосом, лишенным эмоций.

— Да, — Альбус вздохнул и сделал небольшой глоток чая. Его пальцы пробежались по краю чашки. Он не встречался глазами с Северусом.

Зельевар присмотрелся к нему: лицо старика было подобно пустой маске.

— Нет.

Альбус прикрыл глаза.

— Ты должен понять…

— Что я понимаю, так это то, что вы ждете, что я отвернусь от моего подопечного и отдам его суду, где его будут судить те, кто желают ему смерти. Но я не допущу этого.

— Я… — Альбус снова вздохнул. — Я и не ожидал от тебя этого.

— Хорошо. Тогда мы друг друга поняли, — это был не вопрос, и Альбус ничего не ответил. Северус продолжал сердито на него смотреть, и когда он снова заговорил, тон его был ледяным: — Я не знаю, как вы вообще могли рассматривать такой вариант. Что с вами случилось?

— Это… сложно.

— Ну, так разъясните мне.

— Орден подвергается нападкам со стороны Министерства.

— Снова. В этом нет ничего нового.

— Северус, пожалуйста, ты просишь объяснений.

Северус слегка кивнул и махнул рукой, пытаясь понять, что же после всего случившегося между ним и Гарри заставило Альбуса решиться на еще большую глупость… хотя, может, в этом и была причина. Возможно, он боялся за самого себя и свою власть и решил пожертвовать Гарри — снова! — чтобы убедиться, что его позиция в рядах Света не пострадает. Нет. Северус не хотел в это верить, но все же… это тот же человек, что хотел отправить Гарри в Мунго, когда они только вернулись из Топшэма. Он был вполне способен на нечто подобное. И он боялся, Северус знал это, боялся Гарри и той силы, которую мальчик проявил на прошлой неделе, силы, которая навредила им обоим.

— Как я сказал, Орден подвергается нападкам. Если мы не будем иметь доступа к информации Министерства, то наша способность реагировать на атаки будет очень ограничена. Люциус выдвинул эти, без сомнения, ложные обвинения, припомнив все, что только может заинтересовать суд. Если ты и Гарри все опровергните, то лицо потеряет не только он, но и Скримджер тоже.

Северус покачал головой.

— Нет, Альбус. Ты прекрасно знаешь, что у Темного Лорда шпионы повсюду, включая и Министерство. Все, чего они хотят, это чтобы я и Гарри появились где-нибудь за пределами безопасных стен Хогвартса, где нас обоих можно будет схватить и убить. — После всего произошедшего он мог лишь наедятся, что его просто убьют. Но он знал, что, скорее всего, Темный Лорд приказал похитить их, чтобы продолжить начатое в Топшэме.

— Вам обеспечат всю необходимую защиту…

— Этого недостаточно! Гарри останется в Хогвартсе столько, сколько потребуется, или пока Скримджер не будет смещен, а Темный Лорд не умрет. Я не отдам его этим монстрам!

В голубых глазах не было привычного мерцания. Оно пропало еще после «разговора» Альбуса и Гарри. Старик даже и не пытался выдержать взгляд Северуса. Его усталость была столь очевидна, что зельевар надеялся, что его абсолютное безразличие к благополучию Гарри можно было списать на это.

— Конечно, ты прав, Северус. Гарри нужно оставаться в безопасности.

Северус кивнул и потянулся к чайнику, чтобы налить еще чая, когда его левое предплечье вдруг пронзила резкая боль. Он уронил чашку, словно в замедленной съемке наблюдая за тем, как она закатилась под стол. Он вцепился правой рукой в левую и сжал зубы, пытаясь справиться с горящей Темной Меткой, боль в которой с каждым мгновением только усиливалась. Из-за жара от скрытой под правой рукой кожи, пошел дым, и Северус прямо таки почувствовал, как она вздувается под его пальцами. Задрав рукав рубашки, он ужаснулся при виде Метки: выжженная на предплечье змея терзала его плоть.

— Северус?

Тяжело дыша, он выдавил:

— Он… зовет… очень… сильно…

В действительности, его связь с Темным Лордом уже очень давно не причинила такой боли. Возможно, это было несколько лет назад. А может, такого и вовсе не бывало. Складывалась впечатление, что Он сосредоточился на одной единственной цели — причинить с помощью Метки боль Северусу. Когда они только выбрались из Топшэма, Темный Лорд несколько раз посылал ему импульсы, достаточно сильные для того, чтобы показать, как он зол. Но этот случай не шел ни в какое сравнение! Казалось, что его охватила смертельная агония.

Он всегда закрывал сознание, и это обычно защищало его разум от последствий даже самой сильной боли и помогало принимать решения. Но в это раз он не смог даже просто думать. Метка жгла. О, Мерлин! Его кожа покрылась волдырями, а змея скользила сквозь его плоть. Желудок скрутило, и к горлу подступила тошнота, которую он не смог сдержать.

Боль от Метки затмила все: запах обуглившейся плоти, ощущения от перемещения змеи, мучительная боль из-за обожженных мускулов и кожи. А еще чей-то жалобный скулеж….

Внезапно он почувствовал холод, так контрастирующий с огнем, словно Северус с головой окунулся в ледяную воду. Изменение его так ошеломило, что с губ его сорвался крик, а в глазах потемнело. Он покачнулся, вновь почувствовав рвотный позыв и необходимость призвать… что-то? От боли?

Звук тяжелого, прерывистого дыхания заглушал мысли.

— Северус, ты меня слышишь?

Звук словно доходил с другого конца длинного туннеля. Он попытался ответить:

— Ургх…

— Хорошо, хорошо. У меня есть для тебя зелье, мой мальчик. Оно от боли. Вот, выпей, — пузырек прикоснулся к губам. Он принюхался, пытаясь вспомнить, зачем это делать, но просто не смог сосредоточиться. — Все хорошо, Севеурс. Пожалуйста, выпей, это поможет избавиться от боли.

Просьба привлекла его внимание, с трудом пытаясь докричаться до его воспоминаний. «Пожалуйста» — это что-то значило. Но боль мешала ему понять. Он выпил зелье. Как и обещал печальный, глухой голос, боль отступила, и Северуса поглотила темнота.

* * *

Гарри закрыл за собой дверь и направился в гостиную.

— Северус? Я дома, — снова позвал он. Но ответа не последовало. Странно. Хотя, может, Снейп работал в лаборатории. Он наверняка еще не спал, так как всегда засиживался допоздна. Да и, кроме того, он же хотел убедиться, что Гарри вернется домой после визита к Ремусу. Ведь так?

В воздухе витал странный запах похожий на запах паленого мяса. И тут Гарри увидел закатившуюся под стол чашку и пятно на ковре. Вторая чашка стояла нетронутой на столе. Какого черта? Он нагнулся, чтобы подобрать чашку, и нахмурился, когда из-за дрожи, прошедшей по пальцам, он снова ее уронил.

Краем глаза уловив движение, он поднялся и направился к небольшому коридору, ведущему в спальни. Он разинул рот, когда увидел Дамблдора, прикрывающего за собой дверь в комнату Снейпа.

— Что вы… где Северус?

— Гарри… — голос директора был мягок, но он не поднял глаз, чтобы встретиться взглядом с мальчиком. — Он отдыхает. Произошел…

— Что такое? — его не было всего пару часов. Что с ним случилось и как это могло произойти здесь?

Дамблдор покачал головой, выглядя усталым.

— Волдеморт пытал его через Темную Метку. Он ударил гораздо сильнее обычного. Его кожу словно сжирал огонь…

Гарри пронесся мимо него по коридору и толкнул дверь в комнату Северуса. Его опекун лежал в кровати, глаза его были закрыты, а дыхание прерывисто, но он, несомненно, был жив. Его левая рука была перевязана от кончиков пальцев до локтя, кисть правой также была обмотана марлей. В комнате пахло антисептиком.

— Что случилось с его правой рукой? — тихо зашептал Гарри, уловив при этом панические нотки в своем голосе.

— Он схватился за Темную Метку. Ладонь и пальцы были сильно обожжены, но нервным окончаниям не было нанесено непоправимого ущерба.

— А его левая рука? С ним все будет в порядке, или ничего нельзя поделать?

— Я не уверен, Гарри. Я сделал все, что смог, чтобы помочь ему.

О, Господи. В данный момент Снейп, кажется, просто мирно отдыхал. Да и Гарри все равно не смог бы ничего сделать. Он не знал раздела магии, относящегося к целительству. Но все это было странно. Ему казалось, что все это не по-настоящему. Ладно, думай. Ему было просто необходимо подумать.

— Вы давали ему средство для восстановления нервных окончаний?

— Да, конечно, — сказал Дамблдор с легким упреком. — Я почти так же компетентен в вопросах обращения с ранами, как и Мадам Помфри.

— Простите, — сказал Гарри. — С ним все будет хорошо?

— Еще слишком рано судить об этом. Когда он проснется, мы сможем лучше понять, какие принимать меры.

Гарри кивнул. Пытался ли Волдеморт убить Снейпа при помощи Темной Метки? Если да, то почему он не попробовал этого раньше? Почему сегодня? А если нет, то почему в этот раз все было так плохо? Гарри знал, что несколько раз со времени их побега Метка причиняла Снейпу боль. Обычно это случалось по ночам, после чего Снейп пребывал в особенно ворчливом настроении, хотя мужчина обычно справлялся с этим. Так почему в этот раз все было по-другому?

— Что изменилось? — пробормотал он.

— Хм?

Гарри забыл, что Дамблдор все еще здесь, и поэтому испугался.