Освобождаясь от пут (гет)

Северус был прав, — печально заметил Гарри. Это была третья ночь за две недели, когда он просыпался из-за непрекращающихся атак Волдеморта. Пока ему везло: атак и убийств было намного больше, но он видел только те, которые сердили Волдеморта сильнее, чем обычно. Он снова начал ненавидеть ночи из-за мысли о возможных кошмарах или видениях, которые были ничуть не лучше, чем его ужаснейшие кошмары. Он не чувствовал физической боли, но эмоциональное и физическое напряжение этих ночей тяжким грузом висело на нем – как сейчас.

Он бросил быстрый взгляд на другую кровать и увидел, что Северус мирно спит. Гарри улыбнулся ему и, осторожно выскользнув из кровати, вышел из спальни. Нет, он не хотел будить Северуса, если хоть однажды мужчине повезло, и он не проснулся. В основном, именно Снейп будил мальчика во время кошмаров и видений, и к настоящему моменту он провел много часов без сна с Гарри, пока тот снова не засыпал. Поэтому он заслужил мирный сон.

Гарри растянулся на диване и открыл книгу, которую читал вечером. Он нашел ее в библиотеке, когда искал информацию о темных волшебниках для эссе по истории – это был исторический роман, снова о «Двойной войне» в Европе в середине 20 века. В ней много говорилось о магловских битвах против немецкогоо диктатора и указывалось на то, что они проходили в местах битв волшебников. Гарольд Поттер и Дамблдор играли в романе важную роль, и Гарри понял, что все еще считает Поттеров своей семьей.

Глупая ситуация.

Очевидно, я все еще не могу идентифицировать себя, — горько подумал он.

Он перевернулся на живот и плотнее обернул одеяло вокруг плеч; подземелья всегда были слишком прохладными, на его вкус. На самом деле, он ненавидел подземелья, но любил достаточно Северуса, чтобы терпеть их. И, на самом деле, апартаменты Северуса были вовсе не плохи. Гарри нравились комнаты, кухонька, ванная, раскрашенная в теплые цвета: коричневый, красный, оранжевый, коричневато-красный, черный, кое-где темно-зеленый. Она была прекрасна и казалась теплой. Но не была – просто казалась.

Взгляд Гарри остановился на камине, а затем на каминной полке, и он широко улыбнулся. Там было много фотографий: одна с Северусом и его братом (все еще было легче думать о нем таким образом), и, по крайней мере, пять с Гарри или Гарри и Северусом вместе. За последние три месяца его фотографировали больше, чем у Дурслей за 15 лет, и Северус решил размещать эти фотографии на каминной полке и на своем рабочем столе (Гарри видел две из них даже в его кабинете). Гарри заметил, что Северус был совсем как тетя Петуния со своей страстью – наполнить их дом фотографиями своего приемного сына.

Это было так странно... Северус никогда не казался сентиментальным, но был – усмехнлся Гарри. И сейчас он был одержим по отношению к Гарри. С тех пор, как Невилл признал его племянника, Снейп поменял свое отношение даже к нему. Северус перестал ругать и обижать его, и через несколько недель даже предложил позаниматься с ним, совместно с Гарри, к безмерному ужасу Невилла. Гарри засмеялся, когда подумал о выражении лица мальчика после предложения Снейпа.

-Квайетус, если ты мой настоящий друг, пожалуйста, помоги мне как-нибудь избавиться от этого... Я не хочу, чтобы со мной дополнительно занимались...

Но Гарри был беспощаден, и через неделю совместной работы Невилл успокоился, и даже его страх по отношению к Северусу немного уменьшился.

Гарри, наконец, выработал постоянную дневную рутину, которая включала периоды работы с Невиллом, Гермионой и Северусом, и он был полностью этим доволен – или почти полностью. Он все еще скучал по Рону и был очень опечален отношениями с Аресом. Северус, после нескольких серьезных споров, наконец, запретил ему дружить с мальчиком. Он был не прав, Гарри был полностью уверен, но он достаточно уважал и любил мужчину, чтобы посчитать мир между ними важнее слизеринского мальчика.

На самом деле, он не полностью игнорировал Ареса, они вместе сидели на арифмантике, и тот много раз присоединялся к ним (Гарри и Гермионе) в библиотеке. Но Арес ощущал отдаленность Гарри, и сам в ответ держался немного отчужденно. Гарри ненавидел это: не Ареса, но войну и взаимное недоверие между людьми, которое было ее прямым следствием.

Война... Гарри зевнул и вернулся к книге. Она была действительно хорошо написана, но через некоторое время его глаза начали уставать, а голова стала тяжелой. Он снова зевнул и положил голову на открытую книгу.

Когда он проснулся утром, то лежал в своей постели, и его одеяло было плотно подоткнуто. Гарри негодующе фыркнул. У Северуса не было права приносить его сюда, как маленького ребенка! Если он спал на диване, то мог оставаться там до утра. Он дымился от злости, когда вошел в гостиную, но не был зол по-настоящему. Тот факт, что Северус принес его назад в кровать, был явным знаком заботы, однако зачастую Гарри хотел, чтобы его воспринимали как взрослого (ему уже было 15, ради Бога!). Но ему нравились забота и ласка.

— Ты заслужил это, Квайет. Ты достаточно страдал в своей жизни. Я не думаю, что испорчу тебя, не волнуйся.

И Гарри не волновался.

Но Северуса не было в гостиной. Там был только листок пергамента, лежащий на столе:

После завтрака зайди в кабинет директора. Он ждет тебя. С.

Так значит, он узнал, что у него снова было видение, — ухмыльнулся Гарри. Теперь он был шпионом светлой стороны, со своими идиотскими видениями, и хотя он страдал от недостатка сна, это было намного менее опасно, чем отправлять кого-то снова в круг к Волдеморту, особенно если этот «кто-то» был Северус. Гарри забрал свою сумку со стола – он был в противоположном углу от стола Северуса, рядом с окном – и пошел в Большой Зал, чтобы позавтракать.

Там он испугался. Обычный гудящий звук отсутствовал, и все сидели в тишине. Гарри сел рядом с Аресом.

— Эй, приятель, что происходит? – прошептал он, не собираясь привлекать внимания.

— Ты-Знаешь-Кто вчера совершил нападение. Он убил всех обитателей Мерсака, маленькой деревни около Ливерпуля, — объяснил тот. – Там также жило много волшебников, и у многих студентов там были родственники.

Гарри, застыв, кивнул. Там были и волшебники! Это многое объясняло: отчаянную тяжесть сражения и количество выпущенных проклятий, которые он видел в своем видении – не только сторонники Волдеморта выпускали их, но и жители деревни, защищавшие себя.

И он, естественно, увидел только несколько сцен сражения – только те части, которые видел сам Темный Лорд. Вместо сражения он был вынужден смотреть, как группа девочек была доставлена к злому ублюдку... Он потряс головой, стараясь отбросить ужасающие картины своего ночного видения. Волдеморт все еще искал ту девочку, так же неистово, как раньше стремился добиться смерти Гарри.

Он думал об этом во время разговора с директором.

— Вы не знаете, сэр, кем может быть та девочка, о которой он всегда говорит? – в конце концов спросил он, после того, как Дамблдор закончил свои расспросы.

— Северус думает, что это маленькая Энни, и я с ним согласен из-за очевидного совпадения фактов. Но у нас нет идей, почему она так ему нужна.

Гарри, который уже собирался уйти, сел обратно, задумавшись.

— А почему, сэр, он до этого хотел убить меня? – наконец задал он вопрос, ответ на который он хотел узнать долгие годы.

Лицо Дамблдора неожиданно показалось усталым.

— Это, Гарри, э... интересная история. Это его ошибка, но... очень странная ошибка. Я расскажу тебе пример. Ты знаешь, бывают случаи, когда ты пытаешься решить математическую задачу и делаешь ошибку в счете – но все равно получаешь правильный результат, просто случайно. Таким был твой случай.

— Что вы имеете в виду, сэр? – Гарри был уверен, что не понял ни слова из сказанного.

— Существовало общеизвестное пророчество о ребенке света и магглорожденной, который уничтожит зло. «Светом» был, очевидно, твой отец, Квайетус, который, как тебе уже много раз говорили, был самым сильным светлым волшебником столетия. Твоя мать была предсказанной магглорожденной. Но Волдеморт ничего не знал о твоем отце – когда он схватил его, Квайетус не показал ему свою силу, наоборот, он показал слабость и пожертвовал собой ради брата, и, я думаю, также ради своих родителей. Так что Волдеморт ничего о нем не знал, так же как и Северус. Но он был слишком параноидальным, чтобы позволить ребенку вырасти и победить его, поэтому он систематически убивал каждого ребенка, родившегося у могучего светлого волшебника и магглорожденной ведьмы. Джеймс – как сын Гарольда Поттера – считался одним из таких. Их было немного, всего три пары с детьми, которые более или менее подходили пророчеству: это были две девочки и ты. Северус предупредил нас о плане Волдеморта, но мы были слишком медлительны, и, прежде чем мы задумались о том, как их защитить, одна из девочек уже была убита. Затем он, рискуя быть раскрытым, лично предупредил Поттеров и помог спрятать другую девочку за границей.

Гарри кивнул, погрузившись в мысли. Наконец он мог понять, почему директор хранил это в секрете долгие годы. Его отец... Квайетус был причиной. САМЫЙ сильный волшебник столетия.

Который умер, чтобы его брат нашел путь в жизни.

Гарри почувствовал волну благодарности к нему за жизнь Северуса и тепло улыбнулся. Кто-то на земле считал старого ублюдка достойным спасения – как и Гарри. Возможно, у него действительно было что-то общее с отцом. По крайней мере, забота о Северусе.

Но затем ему в голову пришла другая мысль.

— И... возможно, это значит, что один из родителей Энни был светлым волшебником, и...

— Нет, Квайетус. Родители Энни были магглами. Я дважды тщательно расспрашивал маленькую девочку, и ее ответы не оставили сомнений в том, что ее семья была абсолютно обычной маггловской семьей, как и многие другие на Британских островах.

Гарри все еще обдумывал слова Директора, когда пришел на урок Ухода за магическими существами. Он опоздал, но знал, что Дамблдор извинился за него, и Хагрид достаточно любил мальчика, чтобы не ругать за задержку. В тишине, он присоединился к классу и встал рядом с Невиллом.

— Что происходит?

— Снова новые создания. Хагрид называет их Эльфоплюями-шпороносцами.

— Что? – Гарри не мог не вскрикнуть. – Но... Такого вида животных не существует!

Невилл пожал плечами и улыбнулся.

— Должно быть, они как Взрывастые драклы. Я надеюсь, они будут менее опасными и более полезными.

Некоторые в классе рассмеялись.

— Они такими не кажутся, — сказала Парвати.

Гарри пришлось с ней согласиться. Создания выглядели как результат скрещивания дикобраза, червя и скорпиона, и они сердито плевались в любого, кто осмеливался к ним приблизиться.

— Хагрид сказал нам, что они растут очень быстро, и уход, которым мы должны их обеспечить, — это чистить их садок.

— Вот еще и новые возможности наказания, — фыркнул кто-то.

— Вместо Филча вы можете прийти и вычистить их дом.

— Почему вместо? Вы можете прийти и чистить вместе с Филчем.

В этот раз смех был громче, чем раньше. Эльфоплюи выглядели грязными и воняли. Хагрид показал, как кормить отвратительных созданий, но через некоторое время все заметили, что те ели без всяких усилий со стороны студентов. Так что они оставили животных в покое и вместо этого болтали о событиях войны. Теперь никто не смеялся. Даже обычное трио – Малфой, Крэбб и Гойл – не пересмеивались и не ухмылялись друг другу. Должно быть, это было предупреждение Вольдеморта, подумал Гарри. С тех пор, как тот наказал старшего Малфоя за поведение его сына, Драко изменился. Гарри не мог решить, было ли это последствием наказания или за этим стояли другие причины. Драко никогда не был хорошим актером, и в последние недели он вел себя почти... скромно. И Гарри также с тех пор не видел в своих видениях Люциуса Малфоя. Что случилось той ночью, после того, как Северус его разбудил?

Иногда Гарри очень хотел спросить Малфоя, но боролся с этим желанием. Нет. Это была проблема блондина. Он не должен был о ней волноваться.

Но... насколько бы он ни ненавидел эту мысль – и даже Малфоя, – они были родственниками. Его троюродный брат... Имело ли это какое-то значение?

Гарри вздохнул. Он не хотел спрашивать Северуса об этом – тот был действительно уязвлен поведением своего крестника в последние месяцы. Он заботился о мальчике, но Малфой теперь ненавидел его из-за Гарри. Если бы Гарри не существовал... Нет. Он не мог продолжать думать об этом. В последний раз, когда он сказал что-то подобное, мужчина пришел в такую ярость, что нервно кричал на Гарри полчаса о его глупости и отсутствии понимания элементарных вещей. Ну... Северус не изменился. У него все еще был мерзкий характер. Гарри широко улыбнулся.

* * *

— Гермиона, ты видела мои вычисления по Арифмантике? – Гарри просматривал беспорядок на их столе. – Я нигде не могу их найти.

— Они здесь, — указала она на пергамент. – Я просто проверила твои равенства, но я думаю, это было бессмысленно. Я могла бы и догадаться, что они будут идеальны.

— Ты преувеличиваешь, Гермиона, — Гарри слегка покраснел.

— Нет, Квайет, — Гермиона покачала головой. Она решила использовать это прозвище после того, как однажды услышала, как Северус назвал его так, и Гарри не возражал. Он уже к этому привык. – Я серьезно. Несмотря на то, что ты никогда раньше не изучал арифмантику, ты не без причины стал любимцем профессора Вектор. Ты превосходен.

— Нет, — несчастно простонал Гарри. Ему не нужно было поклонение Гармионы, а она резко сказала ему:

— О, Квайет, не будь таким глупым! Вспомни свои последние эссе и контрольные! Все на Превосходно! Он бы не оценил тебя так, если бы ты этого не заслужил!

— Я не так умен...

— Стоп! Ты действительно не так умен, если говоришь подобные вещи. Но мнение учителей о тебе очень высоко! – она опустила книгу и очень серьезно посмотрела на него.

— Они ошибаются, — пожал плечами Гарри.

— Нет!

— Послушай, Гермиона, я расскажу тебе один секрет. Я никогда не был хорошим студентом, никогда в своей жизни. Но теперь из-за моего отца и его брата учителя пристрастны по отношению ко мне, и они оценивают меня выше, чем я заслуживаю, — он печально посмотрел на нее. – Поверь мне, я не настолько хорош...

— Вы сошли с ума, мистер Снейп! – Гермиона закричала так громко, что в библиотеке на секунду наступила тишина, однако никто не мог увидеть их в скрытом углу, но Гарри был уверен, что на них смотрят сквозь полки. Она покраснела и уже тише продолжила. – Квайет, ты не прав. Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хорош и талантлив. Ты думаешь, профессор Вектор поставила бы тебе «П» за контрольные, если бы ты этого не заслужил? Что профессор МакГонагалл разрешила бы тебе практиковаться и изучать вне программы заклинания трансфигурации просто из-за твоего отца? А как насчет профессора Биннса? Я уверена, что он даже не знает, кто твой отец, но ты единственный, кого он знает по имени, за все время моего обучения здесь! Он не знает даже МОЕГО имени!

Гарри улыбнулся. Его недавно обнаруженная страсть к истории также не оказалась незамеченной смертельно скучным профессором истории. В самом деле, со времени знаменитых событий в комнате секретов Гарри был единственным, кто прерывал ход урока исправлениями и замечаниями о гоблинских восстаниях, а позже – о темных волшебниках девятнадцатого столетия.

Когда он впервые так сделал, это положило начало очень интересному разговору между ними.

Профессор Биннс перечислял имена гоблинских правителей, когда Гарри прочистил горло и поправил его.

— Это не был Ульрик Безобразный, профессор. Это был Ульрик Немытый, его племянник, — тихо, но твердо сказал он.

После этого настал напряженный момент. Кто-то фыркнул во сне. Гермиона подняла голову от своей домашней работы по зельеделию (она всегда использовала уроки истории таким образом) в сильном удивлении, а Дин негромко проворчал:

— Разве это не одно и то же, Снейп?

Профессор Биннс, однако, был так напуган, что просто открывал и закрывал рот несколько минут, прежде чем ответил.

— Ваше имя....? – он с неуверенностью глядел на Гарри.

— Квайетус Снейп, сэр, — вежливо ответил тот.

Профессор Биннс моргнул.

— Интересно, я был уверен, что вы закончили школу три года назад...

Гарри сильно покраснел от сдерживаемого смеха.

— Двадцать лет назад, сэр, и это был не я... – начал он, но профессор махнул рукой, заставляя мальчика замолчать.

— Я вижу, каков отец, таков и сын, мистер Снейп, — сказал он, заметно погрузившись в мысли. – Но вы, тем не менее, правы. Это был Ульрик Немытый, сын Годрика Проклятого.

— Он был моим дядей, а не отцом.

Глаза профессора расширились.

— Кто? Годрик Проклятый?

Расхохотался весь класс, даже Гарри, только профессор удивленно мигнул.

Но с того урока он запомнил имя Гарри, и они даже обсудили несколько интересных (и много скучных) деталей исторических событий на последующих уроках.

Гарри вынырнул из своих мыслей и посмотрел на Гермиону.

— Я понимаю твою мысль. Но я думаю, что знаю причину: я провожу все свободное время в учебе, с тобой или моим отцом... Я больше ничего не делаю. Однако...

— Здравствуй, Гермиона, привет, Квайетус, — у их стола остановился Невилл.

— Привет, — неуверенно ответил Гарри. – У нас сегодня нет дополнительных занятий по зельеделию, — добавил он.

— Я знаю, — Невилл улыбнулся. – Но сегодня мой день рождения, и я планировал маленькую вечеринку в гостиной Гриффиндора, и сейчас я хочу пригласить туда тебя и Гермиону...

Гарри неуютно поерзал и бросил взгляд сначала на Гермиону, затем на Невилла.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — наконец сказал он.

— Что? – простодушно спросил Невилл.

— Я – в общей комнате Гриффиндора, — нахмурившись, объяснил Гарри. – Я не хочу нарушать твой день рождения глупой ссорой...

Невилл пожал плечами.

— Мне все равно, что они скажут. Я хочу, чтобы ты там был, и все. Я уже спросил профессора МакГонагалл, и она согласилась...

— О нет, — Гарри покачал головой. Все оборачивалось ОЧЕНЬ плохо. – Таким образом, даже она будет знать о том беспорядке, который произойдет... Невилл, я не хочу, чтобы отец проклял половину гриффиндорцев.

— Все будет хорошо, Квайетус, вот увидишь, — обнадеживающе сказал Невилл, но ни Гарри, ни Гермиона не казались убежденными.

— Я не знаю, Невилл... – начала Гермиона, но не закончила предложение.

Лицо Невилла печально потемнело.

— Квайетус, пожалуйста...

Гарри кивнул, но у него было тяжело на сердце, когда он встал. К тому времени, когда они достигли портрета толстой леди в розовом, Гарри чувствовал на себе все последствия паники. Его сердце быстро билось, ладони были потными, горло сжалось, и он с трудом мог дышать. Он бросил отчаянный взгляд на Гермиону, которая в ответ посмотрела с таким же отчаянием в глазах.

— Я действительно не хочу этого, — пробормотал он ей, и она понимающе кивнула.

— Я это вижу по тебе.

— Это так очевидно? – Гарри попытался сглотнуть.

Гермиона не ответила, просто кивнула. Это не успокоило Гарри.

Когда они вошли, вся комната замерла. Нет, не в первый момент – всем потребовалось какое-то время, чтобы осознать присутствие СНЕЙПА в священной гриффиндорской башне – но не более секунды.

Лицо Гарри горело от смущения, его бледная кожа стала обычного, неприятного кирпично-красного цвета на щеках и горле, но он не опустил голову: он стоял прямо и гордо. Он чувствовал сильный укол боли в груди – когда-то они все были его друзьями или, по крайней мере, считали себя таковыми, но теперь... Несмотря на мнение Невилла и Гермионы и их уважение к Квайетусу Снейпу, никто другой не считал его желанным человеком около них самих. Маленькие дети не решались сказать и слова, но пяти-, шести— и семикурсники Гриффиндора пришли в ярость.

— Что ты здесь делаешь? – шагнул к нему Симус. – Ты здесь не желанный гость! Тебя хватает на уроках, большеголовый всезнайка!

Прежде чем Гарри смог открыть рот, Невилл встал между ними и ответил:

— Я пригласил его к себе на день рождения. И теперь, если ты будешь так добр... – Невилл помахал рукой.

— Нет, я не буду, — мрачно ответил Симус. – Если ты хочешь праздновать свой день рождения с этим... с этим...

— Тебе не нужно заканчивать. Я уйду, — Гарри оттолкнул Невилла в сторону и твердо посмотрел на Симуса. Затем он повернулся к неуверенному Невиллу. – Увидимся завтра, приятель...

— Нет! Ты не уйдешь! Ты не должен! – кричал он наполовину в отчаянии, наполовину в гневе.

— Невилл, пожалуйста...

— Пусть идет, Невилл. Мы не хотим, чтобы он был здесь, — Дин присоединился к Симсу.

— Нет. Я спросил профессора МакГонагалл, и она разрешила...

— Но ты не спросил нас! – новый голос добавился к возросшему шуму.

Гарри поднял глаза к лестнице, которая вела к спальням, и побледнел. Это был Рон.

Рыжеволосый мальчик скрестил руки на груди и подходил все ближе и ближе к Гарри медленными, устрашающими шагами. Этого было достаточно, еще одно нарушение правил... нет. Гарри повернулся, чтобы уйти, но Рон дошел до его бока и жестоко схватил за руку.

— Ты боишься, Снейп?

— Я не боюсь и особенно не тебя, Уизли, — прошипел Гарри сквозь сжатые зубы. – А теперь отпусти мою руку и дай мне уйти.

— Ты не боишься меня? Это слишком плохо для тебя...

— У меня были более опасные враги, и я выживал в более серьезных ситуациях, чем ты можешь себе представить, Уизли, — сказал он так тихо, что только Рон мог услышать. – Я никогда не буду бояться тебя, глупый мерзавец.

— Как ты смеешь... – тот усилил хватку на руке Гарри.

— Пусти мою руку, если не хочешь провести еще неделю в лазарете со сломанным носом... – сказал Гарри, сражаясь с боязнью прикосновений.

Лицо Гермионы побледнело, когда она смотрела на двух мальчиков, но она застыла на месте. Ее глаза, не отрываясь, смотрели на сжатую Роном руку Гарри, и Гарри понимал, что Гермиона знала о его ощущениях. Невилла трясло от нервного напряжения.

— Я не отпущу тебя так легко... – еле слышно сказал Рон.

— РОН! Отпусти его НЕМЕДЛЕННО!

Рон повернулся на каблуках в удивлении. На верху лестницы стоял Фред, и его палочка, не дрожа, указывала на брата.

— Я тебя заколдую, если ты не отпустишь его. СЕЙЧАС ЖЕ! Ты глухой, Ронникинс?

Рон дико покраснел, но выпустил руку Гарри. Тот встряхнул рукой и посмотрел на Фреда.

— Спасибо, Фред, — затем он перевел свой взгляд на своих двух друзей, все еще стоящих в оцепенении. – Я говорил тебе, Невилл... Спокойной ночи... – он просто кивнул Гермионе, не желая новой ссоры из-за него, и вышел.

Он чувствовал желание упасть прямо напротив картины, но мысль о приходящих гриффиндорцах удержала его от этого. Вместо того, он выпрямился и твердыми шагами направился в подземелья к Северусу, в свой дом... Когда он подумал о нем как о своей Семье (да, не просто семье, а именно Семье), то улыбнулся и почувствовал, что его ноша стала как-то легче, а события последних минут – менее болезненными. Он был не один.

И причиной этого был не только Северус, но и Невилл, Гермиона и близнецы – Фред, который был готов сражаться с собственным братом, чтобы защитить его... Он снова улыбнулся.

Жизнь казалась прекрасной. Или... по крайней мере, более прекрасной, чем он думал раньше. Но в тот же миг тихий голос достиг его ушей.

Плач. Кто-то плакал недалеко от него. Хорошее настроение Гарри улетучилось. Арес сидел на полу у стены зала, его ноги были прижаты к груди, голова опущена на колени, а плечи дрожали от отчаянных всхлипов.

Гарри немедленно опустился на колени рядом с ним.

— Арес, — он положил руку тому на плечо и мягко сжал. – Арес, эй, приятель, что случилось...?

Арес яростно дернулся, но не поднял головы.

— эт не твое дело... оставь меня в покое... – пробормотал он между всхлипами.

Гарри уселся на пятки и мягко положил руку на другое плечо мальчика.

— Кто-то умер? Друг, твой родственник...

— Оставь меня в покое, Квайетус! – выпалил тот. – Ты не слишком интересовался моим состоянием в последние недели, так чего сейчас хочешь? Убирайся!

— Я не уйду, — успокаивающе сказал Гарри. – И я прошу прощения за мое поведение, Арес. Оно было необоснованно. Я сожалею...

— Почему? Ты хочешь знать мои секреты, а не меня, Квайетус? Оставь меня в покое!

Гарри покачал головой и не сдвинулся с места.

— Мне не нужны твои секреты, Арес. Но позволь мне остаться с тобой, пока ты не успокоишься. Тебе не нужно ничего мне говорить. С тобой все в порядке?

Арес, все еще не поднимая головы, пробормотал что-то, что Гарри распознал как «да», и уселся рядом с одноклассником. Они просто сидели в тишине.

Через некоторое время Арес вздохнул и поднял голову.

— Ты ведь знал, не так ли? И это была причина, по которой ты не хотел быть моим другом?

Гарри испугался.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — хрипло ответил он.

— Мой отец, — сказал Арес с фальшивой улыбкой. – Мой отец – Пожиратель Смерти.

Гарри замер.

— Почему ты это спрашиваешь? – очень осторожно спросил он.

— Я узнал об этом сегодня. Министерство арестовало его сразу после вчерашних атак. Они допросили его, и он во всем сознался. Я уверен, они приговорят его к пожизненному заключению. Но я не знаю, что чувствовать и как жить дальше. Я знал, что папа интересовался черной магией, как и почти каждый слизеринец его возраста, но я никогда не подозревал, что он – верный слуга Ты-Знаешь-Кого... – его голос снова сломался, и рыдания пересилили его.

— Ты ведь этого не знал, не так ли? – Гарри снова прикоснулся к его плечу. Арес лишь покачал головой в ответ.

— Это так ужасно... – Арес теперь даже не боролся со всхлипами. Когда он говорил, огромные слезы катились по его лицу. – Он всегда был так добр... и я любил его... Я всегда хотел быть таким, как он... сильным, любящим человеком, который заботится о своей семье... но теперь, но теперь... – он не смог продолжить. Он прижал лоб к коленям и снова заплакал.

Гарри наложил на коридор звукопоглощающие чары, и обнял Ареса за плечи. Он не сказал ни слова, он просто не знал, что сказать, какие слова могли быть успокаивающими в такой ситуации – Гарри подозревал, что таких не существовало.

— Я всегда верил ему... Теперь я чувствую себя преданым... И что я могу думать о моей матери? Она наверняка знала... Она тоже Пожирательница Смерти? – он наклонился к Гарри, который обнял его сильнее. – До сегодняшнего дня все было так просто... но теперь... что я могу, что я должен делать, чувствовать?

Гарри лишь успокаивающе что-то промычал.

— И я ненавижу себя за плач... Я ненавижу тебя, я ненавижу то, что ты видишь, как я плачу, что ты видишь, что я слаб... А я не должен быть слабым, открытым к кому-нибудь, кроме моей семьи... но моя семья сегодня подходит к концу... и я теперь жалуюсь тебе, кто – ничто, никто для меня...

— Мне жаль... – несчастно прошептал Гарри. – Мне так жаль... Я не хотел тебя ранить. И... и я хочу, чтобы ты знал, что можешь рассчитывать на мою помощь, когда бы она тебе не потребовалась.

— Не делай глупых обещаний, Квайетус. И мне не нужна твоя жалость.

— Я не жалею тебя. Я просто... я просто хотел бы быть твоим другом, хорошо?

Арес поднял свое залитое слезами лицо и пристально посмотрел на Гарри.

— Время покажет. Дружба – это не дело решения.

— Наоборот, — твердо сказал Гарри.

— Нет, не только. Мы посмотрим, хорошо?

— Хорошо. Но сейчас... Мне нужно вернуться домой, если я не хочу, чтобы отец убил нас обоих за то, что мы болтаемся по школе после отбоя.

— Да, ты прав, — Арес улыбнулся Гарри, — как всегда, мистер Всезнайка.

— Не называй меня так! – сердито отреагировал Гарри.

— Какие-то проблемы?

Гарри был готов махнуть рукой, но неожиданно вспомнил свое обещание. Если он хотел быть другом Ареса, он должен открыться ему в ответ – по крайней мере, частично.

— У меня была довольно неприятная ссора в гостиной Гриффиндора с некоторыми одноклассниками.

— Почему ты туда пошел? – испуганно спросил Арес.

— Я был приглашен на день рождения Невилла. Но они быстро избавились от меня. И один из них назвал меня всезнайкой в очень... обидном смысле.

— Они били тебя? – Арес открыл рот от шока.

— Нет. Они только словесно обижали. Но, поверь мне, иногда лучше, когда тебя бьют, чем обижают на словах.

Арес кивнул.

— Я могу представить...

Была уже почти полночь, когда он пришел домой. Он немного нервничал насчет возможной реакции Северуса на его задержку, но как только он зашел в гостиную, то нашел там очень злобно выглядевшего зельевара, глаза которого горели от гнева, а нервное состояние моментально сменилось яростью.

— Привет, Северус... – он попытался улыбнуться мужчине, но тот проигнорировал его.

— ГДЕ ТЫ БЫЛ? – закричал он так громко, что Гарри почувствовал неожиданное желание наложить чары тишины и на их комнаты, если он не хотел, чтобы вся школа знала на следующий день о его наказании.

— Я был приглашен на день рождения к Невиллу, — ответил он и опустил голову.

— Тебе НЕ разрешается бродить по школе после отбоя, и определенно не в ТАКИЕ времена!

— Но Северус, что если времена всегда будут такими? – он выдавил полуулыбку.

Но в этот раз Северус не собирался терпеть его непочтительность.

— Тихо! Ты должен был связываться со мной, прежде чем принять предложение!

— Но я был там не долго! – закричал на него Гарри. Лицо Снейпа потемнело.

— Нет? – Гарри покачал головой. – Тогда я повторяю свой первый вопрос: где конкретно ты был?

— В зале, сидя рядом со стеной, — Гарри скрестил руки на груди.

— Они обижали тебя?

Внезапная смена настроения Северуса шокировала Гарри.

— Что?

— Я полагаю, ты ушел так быстро, потому что они напали на тебя...

— Да, но не это было причиной... – Гарри тяжело вздохнул. – Можно, я сяду? Я чувствую себя полностью истощенным.

Северус кивнул и подозрительно смотрел на него, пока тот шел к дивану, чтобы сесть.

— Итак? – спросил мужчина и напряженно посмотрел на Гарри.

— Я нашел Ареса в том коридоре. Нет! – закричал он, когда увидел, что Северус открывает рот. – Пожалуйста, дай мне закончить. Итак, я нашел его плачущим. Он сказал, что он сегодня узнал, что его отец – Пожиратель Смерти, потому что Министерство арестовало его и официально уведомило Ареса об этом. Он был сломан. Я не мог бросить его там.

Северус шагнул к нему и наклонился так, что их глаза были на одном уровне.

— Это был очень добрый поступок с твоей стороны, Квайет. На самом деле. Но я все же прошу не делать этого снова. Это не безопасно для тебя – быть с ним одному в пустом коридоре после отбоя. Я знаю, что ты веришь ему, но я – нет. Нет, — он повысил голос, когда Гарри попытался прервать его. – На этот раз дай мне сказать все, что я хочу, не перебивая.

Гарри кивнул.

— Я видел многое за время моей жизни, последней войны, моей шпионской деятельности. Ты не можешь быть уверен в ком-то, Квайет. И уж точно не в детях Пожирателей Смерти.

— Но Арес...

— Ты уверен, что это была случайность, что ты нашел его одного в том коридоре?

— Но он не знал о приглашении Невилла.

— Ты уверен, или просто предполагаешь?

— Ты параноик.

— Это причина, по которой я еще жив, — лицо Северуса стало мягче. – Квайет, я не хочу тебя потерять.

— Я знаю, но я не могу так жить. Я хочу дружить с детьми, которых нахожу симпатичными, и это все. Я устал от твоих бесполезных запрещений.

— Бесполезных запрещений??? – голос Северуса поднялся до невообразимых высот. – Это была единственная вещь, о которой я тебя попросил.

Гарри пожал плечами и повернулся спиной к мужчине.

— Я обещал быть его другом.

— Ты не будешь.

— Ты не можешь отдавать мне приказания, с кем я должен хотеть подружиться!

— Я могу и я буду!

— Никогда! – наконец заорал Гарри, и ушел в спальню, с громким стуком захлопнув за собой дверь.

В следующий момент Снейп стоял рядом с ним и держал его за руку.

— Квайет! – угрожающе сказал он. – Веди себя как следует!

Они смотрели друг на друга, и Гарри вытащил свою руку из хватки.

— Оставь меня в покое! – наконец сказал он.

— Следи, что говоришь!

— Отвали! – нетерпеливо закричал Гарри. – Мне не нужно твое удушающее присутствие! Я хочу жить моей жизнью! МОЕЙ жизнью!

— Но...

— Я ненавижу, когда ты хочешь сказать мне, что делать, что чувствовать. Это ты не сумел устроить свою жизнь, и все еще пытаешься наставлять меня относительно... – Гарри не продолжил. Неожиданно, но слишком поздно, он понял, что только что сказал. Он побледнел и посмотрел на Северуса, чье лицо ничего не выражало и было каким-то отдаленным.

— Северус...

— Отправляйся в постель, — прошипел ему Северус. – Сейчас же.

Когда Гарри был в кровати, он все еще был зол на мужчину. Он лежал на спине, уставившись в потолок, от злости сжимая и разжимая кулаки.

— Это моя жизнь. Я хочу решать, что делать! Мне было вполне хорошо без его советов раньше! – он кипел от злости.

Но за гневом он чувствовал вину из-за своих грубых слов. Северус не заслужил их.

Но он не оставил Гарри одного. Снейп вмешивался в его жизнь.

Как Гарри вмешивался в его.

Но Арес был достоин дружбы Гарри.

Но Северус пытался только защитить его.

Его внутренняя борьба продолжалась до тех пор, пока Северус тоже не пришел спать, намного позже.

Гарри вздохнул с облегчением. Он все еще не мог спать один.

* * *

Следующий день был просто ужасным. Северус игнорировал его, Арес избегал его, гриффиндорцы угрожающе глядели на него и обзывали, когда никто не слышал. Когда наступила вторая половина дня, они с Невиллом отправились на дополнительные занятия по зельеделию, но мастер зелий нетерпеливо прогнал их.

Гарри пожал плечами и ушел, за ним последовал очень смущенный Невилл.

— Эй, Квайетус, что случилось? – спросил он, когда их не могли услышать.

Гарри нетерпеливо фыркнул.

— У нас была своего рода... ссора вчера. Но я не хочу говорить об этом.

— Это было из-за моего дня рождения...?

— Нет. Но я все равно не хочу об этом говорить.

— Но...

— Оставь меня в покое! – бросил Гарри Невиллу и, отправившись в библиотеку, оставил его позади.

Прекрасно. К концу дня он будет в плохих отношениях со всеми, — саркастически подумал он, когда дошел до своего обычного и, к счастью, пустого стола. Гермионы здесь не было.

Он взял свой учебник по арифмантике и взмолился, чтобы Гермиона не пришла. Он не хотел так же задеть и ее, а в этот день он, очевидно, был слишком груб со всеми.

Она, естественно, пришла в обычное время, и, когда заметила, что Гарри уткнулся в книгу, то не сказала ни слова, просто начала, как обычно, просматривать книги.

Так они занимались в тишине два часа. Затем Гермиона неожиданно вскрикнула. Гарри вопросительно посмотрел на нее.

— Я думаю, я нашла! – ликующе прошептала Гермиона.

— Ингредиент зелья?

Гермиона кивнула и положила книгу перед Гарри.

— Здесь! Смотри!

Гарри посмотрел в книгу.

«Зелья для лечения различных видов укусов» — гласило название главы.

«Зелья для лечения укусов оборотней» — был первый подзаголовок.

— Ты великолепна! – улыбнулся ей Гарри. – Пошли, покажем отцу!

Гермиона положила кусок пергамента между страницами, закрыла книгу, но не двинулась с места.

— Пошли, Гермиона! Покажем ему!

Она, не двинувшись, кивнула.

Гарри подозрительно посмотрел на нее.

— Гермиона?

— Ты ведь извинишься перед Невиллом, не так ли?

Гарри поежился, чувствуя неудобство, и посмотрел в темноту за окном.

— Я ничего ему не сделал. Я просто не хотел говорить ему ничего, что было не его делом.

— Ты обидел его.

— Нет.

Гермиона вздохнула и взяла книгу.

— Пошли к твоему отцу, — наконец сказала она. – Но не думай, что ты можешь не извиняться.

Гарри сердито потряс головой.

Все это не было только его ошибкой. Он просто хотел защитить Ареса – от Северуса и от гриффиндорцев. Почему это значило, что он должен со всеми сражаться?

Ну, его слова были неспровоцированы. Даже если он был прав, у него не было права обижать других вокруг себя.

Он остановился и повернулся к Гермионе.

— Я извинюсь перед Невиллом завтра. Я обещаю.

— Хорошо.

* * *

К тому времени, когда они достигли подземелий, они практически бежали.

И столкнулись с высокой фигурой, стоявшей за углом.

— В коридорах не разрешено бегать. Никому из вас, — Северус бросил холодный взгляд на Гарри.

— Пять баллов с Гриффиндора и отработка для тебя, Квайетус.

Гарри, помертвев, остановился. Что?

— Мы принесли вам книгу, сэр, — Гермиона вытащила книгу. – Мы нашли зелье...

Северус задумчиво посмотрел на девочку.

— Очень хорошо. Тогда, десять баллов Гриффиндору.

— А я? – осторожно спросил Гарри.

— Я обговорю с мистером Филчем ваше наказание.

— Но профессор... – начала Гермиона, но Снейп ее прервал.

— Это моя задача – назначать награды и наказания, мисс Грейнджер. Я не думаю, что мне нужны ваши советы относительно этого, — прохладно сказал он. – Что же относительно тебя, Квайетус, я хочу видеть тебя дома сразу после ужина. Ты понимаешь?

Гарри ошеломленно кивнул. Он был снова зол на него.

Когда Северус ушел, они нервно посмотрели друг на друга.

— Я думаю, что знаю, почему ты оттолкнул Невилла...

Гарри горько улыбнулся.

— Я сказал Северусу вещи гораздо менее спровоцированные чем-либо, чем Невиллу... – вздохнул он. – Но... я не хотел обидеть его. Я просто... – он хлопнул себя руками по бокам. – Я просто старался объяснить ему, что Арес не столь опасен, как он думает.

Когда Гермиона сложила руки, ожидая продолжения, Гарри сдался и рассказал ей всю историю, начиная с того момента, как он покинул гриффиндорскую гостиную.

— Я думаю, ты должен слушаться его, Квайет. Он в течение долгих лет был деканом Слизерина и наверняка знает об отношениях и совпадениях намного больше, чем ты. Ты жил в магловском мире, а он всегда был волшебником. И ты действительно не знаешь...

— Я могу знать, Гермиона. Я, может быть, и глупый маггл, но я – человек, и у меня есть опыт общения с людьми. Я уверен, что Арес не лгал. Я видел это в его глазах. Я слышал это в его голове. Он был в таком отчаянии...

— Я не знаю, Квайет, кто прав, а кто – нет. Но я думаю, что ты, тем не менее, должен извиниться перед профессором Снейпом.

— Я не знаю, как, — Гарри выглядел опустошенным.

— Скажи ему: мне жаль. Это подходит в такой ситуации.

— Иногда «жаль» сказать труднее всего. Это как признание того, что ты не прав. Но я знаю, что я не был неправ относительно Ареса.

— Но ты был относительно своего отца.

Гермиона была права. Гарри, однако, не мог сказать ни слова Северусу. Они провели вечер в полной тишине, кроме того момента, когда Северус объявил ему о деталях его отработки с Филчем. Гарри пожал плечами с деланным равнодушием, но внутри он кипел от ярости.

И в ту ночь у него снова было видение.

Видение, в котором Пожиратели Смерти и Волдеморт допрашивали мужчину о местонахождении кого-то. Гарри не мог понять имя человека, которого они искали, он просто наблюдал за пыткой, сильно дрожа.

Он не знал мужчину, и через несколько минут он был уверен, что никогда не узнает его. Гарри хотел как-нибудь выбраться, но не мог. Он был заперт в своем видении и вынужден наблюдать за пыткой, которая была так похожа на то, что делали с ним.

— Нет, нет, нет, — тихо стонал он, наблюдая за пыткой.

— Где она? – временами спрашивал Волдеморт.

— Я никогда тебе не скажу, — тихо отвечал мужчина.

Гарри пытался закрыть глаза, но не мог. Идиотские видения. Где же был сейчас Северус?

— Ты скажешь, поверь мне. У нас есть много способов, чтобы убедить тебя...

— Я не скажу, — прошептал он.

Гарри был в ловушке.

Он отчаянно хотел освободиться.

Он не мог.

— Где она?

— Скажи ему, скажи ему! – в боли закричал он мужчине. – Он убьет тебя, если ты этого не сделаешь!

— Нет, — через некоторое время тот сумел сказать только одно слово. – Нет.

— Пожалуйста!

— Нет.

— Скажи ему!

— Нет.

Где же в этом аду был Северус? Он оставит его здесь? С Величайшим Ублюдком? В поместье, так похожем на Поместье Кошмара?

Пока Гарри с жалостью смотрел на мужчину, он понял, что начал чувствовать проклятия, пытки, как будто бы был там, как если бы он был пытаемым мужчиной. Его дыхание стало неровным, его сердце быстрее забилось в панике. Как это могло быть?

Он захныкал от боли и начал потеть.

Он не мог выбраться.

Это причиняло боль.

Все причиняло боль.

Он хотел никогда не чувствовать этого снова. Никогда.

Почему он, тем не менее, должен это чувствовать? Почему? Он выкрикнул этот вопрос.

Он чувствовал, как будто его разорвало надвое, когда Волдеморт применил на них Круциатус.

Но он не закричал.

Только когда пришел Эйвери.

Нет.

Его кожу обожгло огнем.

НЕТ!

Никогда больше!