Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть II (гет)

В этот кокон из стёкол и рам

Не проходит тьма или свет

Может будет бабочка там

Может быть, может нет...

Fleur

17 апреля 1999 года. Малфой-холл

— Драко! — Гермиона выглянула из кабинета в коридор.

Потом она сообразила, что в Малфой-холле звать кого-то бесполезно, и послала на поиски патронуса. Драко аппарировал почти сразу.

— Что случилось?

— Дедушка. Что с ним?

— А что не так с дедушкой? — Драко вошёл в кабинет и посмотрел на портрет Абраксаса.

— Ну... он молчит...

Портрет был по-прежнему живым, но Абраксас просто сидел в кресле, шевелился, но совершенно не обращал внимания на людей в комнате.

— Ну солнышко. Госпожа кицунэ же сказала, что он... что наш мальчик... Я думаю, дело в этом.

— Как же так? Я думала, эти портреты... их же пишут при жизни, правда?

— В общем, да. Этот точно писали при жизни деда. Да ты не волнуйся, что ты? Вечером у нас будет Шарль, у него и спросим.

Невыразимец месье Ленен и правда собирался аппарировать в гости в Малфой-холл. Драко послал ему сову, как только получил очередное разрешение от Минервы побыть с Гермионой на выходных дома.

Гермина не видела ничего странного в том, что Драко хочет пообщаться со своим будущим наставником и руководителем. Ещё два экзамена были позади, оставались дисциплины, которые традиционно в Хогвартсе не пользовались особой популярностью: история магии, уход за магическими существами. Гермиона должна была сдать ещё и нумерологию, а Драко — прорицания. И всё... Оба старались пока не задумываться о том, что будет после этого «всё».

Хотя ученики последних курсов зачастую были уже совершеннолетними, но отношения между студентами всегда оставались на совести самих студентов. Конечно, как во времена старших Уизли, никто уже не наказывал учеников за прогулки под луной так, чтобы на всю жизнь оставались следы на пятой точке, но всё же беременность Гермионы тщательно скрывалась. Снейп и Шицзуки не уведомили об этом даже Минерву. Экстернат воспринимался той спокойно, ведь Гарри и Джинни не отставали в этом, пусть и не так торопились покинуть стены школы. Минерва, конечно, считала, что все эти отлучки на выходные — лишнее, но не спорила со Снейпом. Собственно, у Драко и Гарри теперь имелись и вполне резонные причины бывать на выходных вне школы, раз уж за них всерьёз взялись их наставники из Отдела тайн.

Месье Ленен ожидался без супруги. Собственно, невыразимца очень интересовала библиотека Малфой-холла — в ней могли найтись необходимые Драко книги, про которые он мог и не подозревать, и подвалы особняка, где до сих пор хранилось много чего легального и не очень.

— Я не думала, что они всерьёз, — растеряно сказала Гермиона, и Драко поскорее увёл её из кабинета.

— Про дедушку? Я думаю, всерьёз. К тому же, солнышко, ты у нас уже часть рода Малфоев.

— А... ну да, я уже почти забыла про обряд.

— Госпожа кицунэ, конечно, зря всё это сказала тебе, — вздохнул Драко. — Про дедушку и вообще. Для неё это как бы само собой разумеется.

— Да ничего, — фыркнула Гермиона. — Это даже забавно — родить дедушку. Если так подумать — даже хорошо, что портрет замолчал.

— Меня больше волнует другое...

Драко открыл перед Гермионой дверь в малую гостиную, где горел камин. В конце апреля в замке было ещё холодновато.

— А что? — Гермиона свернулась калачиком на диване.

— Что тебе будет скучно одной. Мне ведь придётся много времени проводить в Отделе тайн.

— А, может, и не будет. Я хочу заняться историей магии, да и дом требует внимания. И к появлению малышей нужно подготовиться.

Драко внимательно посмотрел на Гермиону и вздохнул ещё раз. Он бы пригласил немного пожить в Малфой-холле Гарри и Джинни, но те тоже отсутствовали бы днём. Да, собственно, вся их компания после окончания школы собиралась искать работу. Эмма планировала доучиваться, её магия понемногу выравнивалась, Клиффорд, конечно, все выходные проводил бы в Хогвартсе. Рон всерьёз собирался заняться квиддичем, у Шелмердина были планы насчёт банковского дела, Полумна собиралась работать в «Придире», а Забини умудрился уже поссориться с матерью и, кажется, мог перекочевать под крылышко мистера Лавгуда. Колина ждало место в «Ежедневном пророке».

— Вообще-то после сдачи экзаменов нас ждёт другое событие, — улыбнулся Драко.

— Свадьба? — жалобно спросила Гермиона.

— Да, а почему таким тоном?

— Боюсь.

— Миссис Уизли берёт все хлопоты на себя. Праздновать будем тут, все гости разместятся с удобством. Зачем волноваться?

— Мне придётся какое-то время пожить у родителей, — важно сказала Гермиона.

Драко вздохнул, но тут его словно окатило ушатом холодной воды.

— Мы же им ничего не сказали...

— Вообще-то я уже им написала.

— И?

— Без паники. От будущей тёщи тебе не влетит. И от тестя тоже. Они, конечно, волнуются, но я им подробно всё объяснила, что сама не углядела. Мама мне написала, что это даже ничего — вот так сразу... Когда дети будут совершеннолетними, мы с тобой останемся молодыми даже по магловским меркам.

— А потом станем молодыми бабушкой и дедушкой? — рассмеялся Драко.

— Ой, кошмар. Об этом мама вряд ли подумала, — прыснула Гермиона, но тут же посерьёзнела. — А отцу ты написал?

— Нет, но только потому, что собираюсь сообщить ему лично, при свидании. Не хочу, чтобы цензор Азкабана читал о таких личных подробностях.

Гермиона одобрительно кивнула, подвинулась поближе к Драко и прислонилась к нему. Хотя они говорили о серьёзных вещах, он даже зажмурился от удовольствия и зарылся лицом в каштановые кудри.

— Знаешь, я бы подремала до чая, — Гермиона с трудом подавила зевок.

— Ещё бы. Ты же до половины ночи сидела с гостиной и готовилась к истории магии.

— Но ты же сидел со мной и тоже готовился. Может, пойдем в спальню?

— Пойдём. Попросим эльфов разбудить нас.

Стоило им уйти в спальню, как упомянутые эльфы тут же выбежали из своей комнатки, которую Гермиона почти заставила их занять. Комнатка эта располагалась на втором этаже, в самом конце коридора. Эльфы поначалу устроили истерику, что им предстоит жить на одном этаже с хозяевами, потом натаскали туда всякий хлам, и Гермионе пришлось решительно уничтожить его магией и проявить твёрдость, чтобы в конце концов в жилище эльфов появились три кроватки нужного размера и даже комод, а на окне — шторы. Втайне она договорилась с Драко, что потом они переведут эльфов на контракт, вот только те немного пообвыкнут жить в нормальных условиях. Добси, Вонки и Линс, одетые в чистейшие полотенца с гербом Малфоев, занялись каждый своим делом: готовить выпечку к чаю, прибираться в комнатах, которые и так сияли чистотой, но Вонки решительно поменяла в спальне для гостя постельное бельё, проветрила там, а потом согрела воздух, чтобы комната казалась жилой. Возле кровати даже появились меховые шлёпанцы. Не слишком загруженные работой, эльфы весь последний час до пробуждения хозяев все свои силы бросили на парк, подравнивая тисы, убирая дорожки и колдуя над клумбами с первыми весенними цветами.

* * *

Ленен появился часа за два до ужина. Драко и Гермиона повели его смотреть дом. Невыразимец нашёл Малфой-холл чрезвычайно красивым и очень располагающим к семейной жизни. Библиотека впечатлила его. Он то и дело повторял: «Чудесно, чудесно!»

— Что ж, друг мой, отойдите в сторонку, я поколдую, — сказал наконец Ленен.

Он поднял палочку и стал говорить заклинания, которые ни Драко, ни Гермиона никогда не слышали. Внезапно с полок стали вылетать некоторые книги и кружиться в воздухе, будто птицы. На их место плавно вставали другие, и постепенно полностью освободился один из шкафов — почти до самого потолка. Ленен вторично взмахнул палочкой, и, как по команде, парящие по кругу тома стали выстраиваться на опустевших полках.

— Ну вот. В этом шкафу вы найдёте книги, необходимые для вашей будущей профессии, мой мальчик.

— Так много?! — поразился Драко. — То есть я хочу сказать, Шарль: я и не подозревал, что у нас в библиотеке столько книг, которые пригодятся невыразимцу.

— Что ж, недаром ваша библиотека считается самой большой частной библиотекой магической Британии. А теперь покажите мне ваши подвалы. Я думаю, к чаю мы успеем.

Втроём они спустились вниз — через другую дверь, которая запиралась только заклинанием и не требовала капель хозяйской крови. Подвалы располагались ещё ниже цокольного этажа, под центральным зданием. Длинный коридор осветился факелами в держателях, открыв взорам всего лишь две двери.

Драко поднял руки и произнёс длинную фразу на латыни — тут же проявились и другие, замерцав зеленоватыми косяками.

— Я так полагаю, кинжал Слизерина вы нашли тут? — спросил Ленен.

— Да, в апреле прошлого года. Мы были тут с Гарри. Собственно, кинжал мы нашли случайно, мы хотели поискать в старых пергаментах что-нибудь о крестражах. Оставалась Нагайна, и мы не знали, как её обезвредить. Тайник открылся нам будто сам собой.

Драко не любил вспоминать тот день. Хотя потайные двери они и открыли, но что-то пошло не так, и внезапно свет в одной из комнат погас. Драко до сих пор было стыдно за панический приступ страха темноты, свидетелем которого был Гарри. Но нет худа без добра. Шаря по стене в поисках двери, Драко случайно схватился за держатель факела, который оказался рычагом, открывавшим тайник.

— За этой дверью — семейный архив, — Драко повёл невыразимца и Гермиону по коридору. — Здесь кое-какие фамильные ценности, которые родители не доверили даже банку. А вот здесь книги по Тёмным искусствам. — Он толкнул третью дверь справа.

—Ого! — не удержался Ленен, глядя на добротные дубовые шкафы, набитые старинными фолиантами.

Гермиона почувствовала себя неуютно в этой комнате и даже вжала голову в плечи.

— У нас ещё будет время ознакомиться с этим собранием, — заметил невыразимец, взглянув на неё. — Пойдёмте дальше.

Они вышли в коридор и Драко запечатал дверь паролем.

— То есть «ознакомиться»? — спросила Гермиона.

— Не все книги по Тёмным искусствам представляют опасность сами по себе, дорогая, — пояснил Ленен. — Но, конечно, отдельные тома придётся изъять в Отдел тайн. А здесь что? — спросил он Драко, указывая на двери по другую сторону коридора.

— Тут как раз артефакты и некоторые запрещённые к употреблению вещи. Есть самые невинные, вроде летающего ковра.

Он открыл дверь в помещение, полное сундуков и шкатулок самых разных размеров. Некоторые были даже обвиты цепями. Драко открыл крышку незапертого сундука. Там лежал свёрнутый ковёр, бахрома которого тут же стала подрагивать. Драко поспешно закрыл сундук.

— Ещё сбежит.

— Неужели нельзя полетать на нём хотя бы над поместьем? — вздохнула Гермиона.

— Над поместьем можно, — сказал Ленен. — У вас тут масса оградительных чар. К тому же, если вы когда-нибудь поедете в магическую Аравию, там ковры в ходу. Сможете взять его с собой.

Они вышли в коридор.

— Тут комната для зельеварения, — продолжал Драко, открывая дверь в помещение с котлом, огромным рабочим столом и массой всяких склянок и коробок на полках. — Кажется, отец успел продать все запрещённые составы, но я не уверен. Раньше мне сюда ход был закрыт.

— Думаю, эту комнату мог бы проверить профессор Снейп. Он бывал в ней? — спросил невыразимец.

— Наверняка.

— Ну что же, друг мой, — подытожил Ленен. — Нам будет чем заняться после того, как вы сдадите все экзамены. До осени времени ещё много. А в сентябре вы начнёте своё обучение в Отделе тайн.

— Идёмте наверх, — предложила Гермиона. — Пора пить чай.

— С удовольствием, дорогая.

В малой гостиной их ждал накрытый стол. Гермиона, чуть только все уселись, взмахнула палочкой, чайник и молочник воспарили, наполнив своим содержимым чашки в идеальной пропорции. Тут же серебряные щипчики быстро добавили сахар по желанию каждого.

Среди выпечки были и маленькие наполеончики, рецепт которых Гермиона передала Добси.

После чая гостя ждало удобное кресло у камина. Драко занял место напротив наставника, а Гермиона уселась на диване, достала из своей безразмерной сумочки неудавшееся вязание и принялась его распускать.

— Ничего, всё придёт с опытом, — улыбнулся Ленен. — Кстати, моя жена замечательно вяжет. Она вас научит, если хотите, и будет очень рада.

— Правда?

— Конечно! Глории только дай с кем-нибудь понянчиться. Извините, дорогая, если вас задевают мои слова. Но наши дети давно уже выросли, их разбросало по свету, внуков мы видим раз в год — и то хорошо, а ученика у меня давно не было. Вы уже, наверное, поняли, что старшие и младшие невыразимцы как семья. И это касается также их родственников, жён и детей. Кстати, а как вы назовёте своих? — неожиданно спросил Ленен, подставляя опустевший бокал под кувшинчик с эльфийским вином.

— А не рано ли об этом думать? — засомневалась Гермиона.

— Никогда не рано. К тому же всякое имя имеет особое значение, а значит, употребление имён, когда дети ещё в утробе матери, влияет на формирование характера. А общение с ещё не родившимися детьми сейчас в ходу и у маглов, я слышал.

— Да, это правда, — кивнула Гермиона. — Но я как-то не сильна в выборе магических имён, хотя с моим родители постарались.

— А ведь согласитесь, что они выбрали вам очень редкое имя, — заметил невыразимец.

— Это только потому, что мама читала «Зимнюю сказку» Шекспира, когда ждала меня.

— И это греческое имя с весьма почтенной историей, прекрасно подходящее для волшебницы. Мне только странно, что вас никогда не называли ни Минни, ни Майоной.

— У твоего имени есть уменьшительные варианты? — удивился Драко.

— Не вздумай! — Гермиона погрозила ему пальцем. — И всё же я не знаю, что делать с именами для детей. Всё-таки фамилия Малфой обязывает.

— Ну... дедушку вон нарекли Абраксасом, а что-то это не наделило его ни особой мудростью, ни озарением, — проворчал Драко.

— Однако, мой мальчик, вы получили своё имя во многом благодаря имени деда. Ведь образ Абраксаса восходит к древнейшему символу дракона. Ну да, изучая Каббалу, вы поймёте что к чему.

— Надо же, а я думала, это связано с традицией Блэков нарекать детей именами звёзд, — удивилась Гермиона.

— Я слышал, родители пришли к компромиссу, называя меня так, — задумчиво ответил Драко.

— Между прочим, неплохая традиция. Вот, допустим, вы родились под созвездием Девы, дорогая, — обратился Ленен к Гермионе. — Дева непосредственно соприкасается с созвездием Волосы Вероники. Береника — чем не имя для красивой девочки?

— Береника? А мне нравится, — улыбнулась Гермиона. — Береника Кейт Малфой.

— Почему Кейт? — спросил Драко.

— Так звали мою прабабушку со стороны папы.

— Предков стоит почтить, — одобрительно кивнул Ленен. — Очень хорошее имя. А вот что касается мальчика...

— Может, выбрать имя из числа звёзд Дракона? Ой, простите, я вас перебила, — смутилась Гермиона.

Драко смутился не меньше, но невыразимец широко улыбнулся.

— Вы просто читаете мои мысли. Отцовские сила и мужество... inimitably.

Драко смутился ещё больше.

— Сейчас... вспомню основные звёзды... — Гермиона задумалась. — Там есть вполне мужественные варианты. — Она зажмурилась, шепча: — Растабан Малфой... нет... Элтанин Малфой, Грумиум Малфой, Джансар Малфой... хм... Тиль Малфой. Тиль — это даже по-магловски. Есть такая книга.

— Ну, Растабан, он же Элтанин, исключается, — покачал головой Ленен. — Не слишком счастливая звезда. Я бы даже сказал, губительная звезда. Тиль... никакая звезда. Очень неплох Джансар, однако ребёнку надо пораньше внушить тягу к высшим ценностям. Грумиум тоже очень неплох. Отличная звезда для будущего невыразимца, кстати, если у мальчика проявятся какие-либо необычные способности.

— Джансар... Джансар Малфой, — задумчиво произнесла Гермиона, будто пробовала сочетание на вкус.

— Хорошие перспективы, — кивнул Ленен, — но и значительные усилия со стороны родителей. Однако, не будем забывать, что это только имя, а натальная карта у детей никак не будет связана с созвездием Дракона. Впрочем, имя тоже играет роль. Вспомните семейство Блэков. Регулус — страж Севера. Сириус — чрезвычайно благоприятная звезда. И Беллатрикс — звезда благоприятствующая для воинов и политиков, но весьма разрушительно действующая на человека.

— Они ведь будут козерогами скорее всего, — сказала Гермиона.

— Более чем достойный знак. Возьмём хотя бы профессора Снейпа.

Тут Ленен почему-то переглянулся с Драко.

— Что-то не так? — встревожилась Гермиона.

— Нет-нет, дорогая. Козерог — отличный знак, хотя, конечно, это немного по-магловски — придавать им значение. Каждый гороскоп индивидуален. Да и зачем вам гороскопы, когда есть миссис Снейп?

— Только Шицзуки-сан, скорее всего, воздержится от предсказаний, — заметил Драко, — а мои способности слишком узконаправленны, и упаси Мерлин, употреблять их по поводу наших детей.

— Зато миссис Снейп может дать ценные советы и что-то пожелать детям, — ответил Ленен. — Какие сны вам снятся, дорогая? — внезапно спросил он Гермиону.

— А это имеет значение?

— Ну... как вам сказать... Вот, допустим, у маглов существует проблема с резус-фактором. Вы слышали, наверное?

Гермиона кивнула.

— Для магов этой проблемы не существует, но есть что-то вроде магической несовместимости между матерью и неродившимися детьми. Иногда это проявляется в дурных снах или магия матери начинает шалить, случаются неконтролируемые выплески.

— Не слышала о таком.

— Вполне естественно.

— Это правда, — подтвердил Драко. — Я вот «бил посуду», так что родители, пока мама ждала меня, пользовались исключительно фамильным серебром.

— Надо же... Ничего неприятного мне не снится, — задумчиво произнесла Гермиона. — Наоборот. Какие-то чудесные места и очень много света. И ещё я стала вдруг опять летать во сне.

— Как интересно, — улыбнулся невыразимец.

Если бы Гермиона знала его лучше, она бы уловила разницу между его обычной улыбкой и этой.

— И что же это за чудесные места, дорогая?

— Я почему-то очень плохо помню свои сны. Только ощущения.

— А как вы летаете? Люди очень по-разному летают во сне. Некоторые плавают в воздухе, будто под водой. Кого-то словно ветром носит. Как летаете вы? Помните?

— Очень быстро. Как на метле. Вытягиваюсь в струну и лечу.

Невыразимец кивнул.

— Очень интересно.

— Это что-то означает?

— Ничего особенно, кроме того, что вы управляете ситуацией, дорогая. И пока что всё гармонично.

— Да, чуть не забыла! — воскликнула Гермиона. — У нас дедушка замолчал.

— Вполне естественно.

— Но неужели в портретах есть часть души?

— Это скорее слепок. Портреты оживают после смерти того, кто изображён на них. Египтяне создавали скульптурные портреты умерших, чтобы подстраховаться на случай уничтожения его телесной оболочки.

— Ну да, чтобы Ка было куда вселиться.

— Но мы же не мумифицируем своих покойников. Вот Ка и вселяется в портрет. Ка существует в двух мирах, и когда душа реинкарнирует, её земной слепок утрачивает значение.

* * *

Драко пошёл проводить невыразимца до ворот. На главной аллее он обернулся, посмотрел на окна второго этажа и помахал Гермионе.

— Так что означают сны? — спросил Драко, идя по дорожке рядом с наставником.

Ленен обнял его за плечи.

— Рождаясь, мы, как правило, забываем о предыдущих жизнях, но некоторое время матери-ведьмы способны видеть во сне нечто, что видели их будущие дети, находясь по ту сторону. Так что сны и правда хорошие.

Драко кивнул, но тут же спросил:

— Почему всё-таки мы?

— Это как раз естественно. Дело в ваших дружеских связях. Этой душе не терпелось вернуться, чтобы рассчитаться с долгами.

— Но девочка!

— Это тоже естественно.

Драко задумался.

— Пожалуй. Женская мягкость не повредит. К тому же Гермиона будет любящей матерью.

— Верно. К тому же девочка будет явно сильнее, но ей не придётся соперничать с братом. Вы не должны беспокоиться, мой мальчик. И не должны возводить ваши отцовские обязанности в какой-то особый долг. Просто любите их. Обоих. И воспитывайте достойными людьми.

Они подошли к воротам.

— Но, конечно, будьте готовы, что мы станем приглядывать за вашей семьёй, — добавил Ленен.

Драко кивнул.

— Предопределения не существует. Человек всегда может изменить свою судьбу. И вы лучшее тому доказательство. Но у человека в жизни должно быть что-то светлое, на что он может опереться.

Ленен похлопал Драко по плечу.

— До встречи, мой друг. И удачи с оставшимися экзаменами.

— Спасибо, Шарль.

Невыразимец вышел за ворота и аппарировал.

18 апреля 1999 года. Хогсмит

— У тебя какое-то дело в «Трёх мётлах»? — спросил Забини на полпути в деревню. — Все наши, кто остался на выходных, гуляют на территории школы.

— Почему бы нам с тобой не посидеть в «Мётлах»? — удивилась Полумна. — Тебе совсем-совсем не хочется? Извини.

— Нет, я просто спросил. С тобой я куда угодно, что ты.

— Ну вот и хорошо.

Когда Полумна взяла Блеза за руку, тот сразу и думать забыл о скамье, возле которой они впервые поцеловались. Но он не оставил надежды повторить свой подвиг. Пока что Полоумна вроде бы стала ему ближе, но вот целоваться не позволяла.

В деревню отправились в основном курсы помладше, старших больше тянуло в укромные уголки вокруг замка. Апрель выдался тёплым, а май обещал быть просто чудесным.

В «Трёх мётлах» яблоку негде было упасть, но Полумна уверенно повела Блеза в дальний угол. Там за столиком сидел какой-то мужчина, спиной к окну, так что Блез не сразу разглядел его лицо, а когда понял, кто это, слегка оторопел. Мистер Лавгуд, собственной персоной. Слегка косящий взгляд карих глаз уставился на Блеза. То есть один глаз уставился на него, а второй, казалось, пытался разглядывать кончик носа. Белесые волосы мистера Лавгуда казались совершенно невесомыми. Видимо, страсть к ярким цветам перешла к Полумне именно от отца. То ли в честь знакомства с Забини, то ли по склонности, но на мистере Лавгуде сегодня была надета мантия цвета весенней зелени.

«Одуванчик», — подумал Блез.

Во взгляде мистера Лавгуда появилась добрая усмешка.

«Легилимент, что ли? Ой!» — Блез постарался отвлечься от созерцания белой шевелюры, тем более мистер Лавгуд уже встал и успел поцеловать дочь.

— Ксенофилиус, — представился он, протягивая руку Блезу. Тот почтительно пожал узкую ладонь.

— Блез Забини. Очень рад знакомству, мистер Лавгуд.

— Я тоже. И приглашаю вас к нам в гости.

Вот так сразу — с места в карьер.

— Но ведь на это нужно разрешение директора.

— Оно есть. — Лавгуд достал из безразмерного кармана пергамент с подписью Снейпа и печатью школы. — В спокойной домашней обстановке нам будет удобнее беседовать, молодой человек.

Он протянул одну руку дочери, другую — Блезу и аппарировал.

Они очутились у калитки, узкая извилистая дорожка вела на вершину холма, где возвышался странный дом, больше похожий на башню. Пройдя мимо кустов и деревьев, чьи названия Блез не знал, они очутились у двери, которая сама отворилась перед хозяином дома.

— Добро пожаловать, — сказал Лавгуд, пропуская дочь и её друга вперед.

На первом этаже располагалась кухня, вся мебель которой, казалось водила хоровод вокруг винтовой лестницы, ведущей на верхние этажи.

— Как у вас необычно, — Блез с удивлением крутил головой во все стороны. — И как ярко.

— У Полумны талант к живописи, — улыбнулся Лавгуд.

— Это ты сама? — поразился Блез, глядя на причудливые цветы, украшавшие кухонную мебель.

— Ну да... — Полумна смутилась.

— Давайте поднимемся в гостиную, — Лавгуд широким жестом указал на лестницу.

Здесь было также странно, ярко и необычно. У Блеза слегка кружилась голова. Он вспомнил дом матери, обставленный по последней моде, где он чувствовал себя совершенно лишним, и подумал, что, если дома отражают характер хозяев, то с мистером Лавгудом он поладит.

— Садитесь, Блез, — Ксенофилиус указал на мягкий диванчик. — Дорогая, ты не приготовишь нам чаю?

Полумна кивнула и упорхнула вниз. Блез даже вздрогнул, боясь, что она споткнется на лестнице.

— Ну вот... Я очень рад знакомству...

Тут до Блеза дошло, что Лавгуд смущается не меньше, чем он.

— Полумна очень часто мне писала о вас, очень часто... И очень подробно. Так что я, в некотором роде, в курсе и ваших семейных дел. Уж извините, если вас это задевает, молодой человек.

— Зовите меня Блез, пожалуйста. И меня ничуть не задевает, что Полумна писала вам о моей семье. Я ведь не говорил ей, что это секрет от вас и от наших друзей. Я бы и сам вам все рассказал, сэр.

— Зовите меня по имени, Блез.

— Хорошо, Ксенофилиус. Конечно, я должен был сам вам написать и попросить о личном знакомстве... — Из Забини вдруг вылезли наружу все упорно вбиваемые матерью правила политеса. — Потому что я, конечно, друг Полумны, но не только. У меня самые серьезные намерения, сэр.. Ксенофилиус. Я люблю вашу дочь и хотел бы надеяться, что вы благосклонно...

— Погодите, голубчик, — перебил Лавгуд. — Вы не волнуйтесь так, не надо. Если уж я решил с вами познакомиться, то, значит, я доверяю мнению дочери и, конечно, желаю ей только счастья.

— Спасибо. Вы не думайте, я не буду сидеть на вашей шее... у меня собственное состояние...

— Ну, вы что-то уж совсем не о том...

— Что-то вы оба не о том, — фыркнула Полумна, появившись в гостиной. Перед ней в воздухе плыл поднос с чашками, чайником и пирожными. — Так... Папочка, это твоя чашка. Это тебе, Блез.

— Спасибо. А как должно быть «о том»?

— Как? Ну, папочка скажет: «В нашей семье прибыло», и мы будем все жить долго и счастливо, — улыбнулась Полумна.

— Так просто? — удивился Блез.

— Ты права, дорогая. Вот так просто. В нашей семье прибыло. Я вот только... Блез, я понимаю, что наш дом полностью хорош только для нас с Полумной. Если вы надумаете строить свой, то у нас большой участок, вы сами видели. Стройтесь рядышком. — Лавгуд смутился. — Дети, конечно, должны жить самостоятельно... но мне без дочери будет грустно.

Блез слегка опешил, но только потому, что ему вдруг стало ужасно жаль Ксенофилиуса. И он опять вспомнил о своей матери, которая, конечно, наорала на него последним письмом, но, наверняка, почувствовала облегчение, что взрослый сын решил покинуть дом и уже никто не сможет напоминать окружающим о том, сколько ей на самом деле лет.

— Мы вас ни за что не покинем, — решительно сказал Блез. — Даже не думайте об этом. И летом все вместе мы поедем ловить этих... морщеногих...

— Морщерогих, — рассмеялась Полумна.

— На самом деле, там чудесные места. Очень живописные, — промолвил Лавгуд. — Когда мы только поженились с миссис Лавгуд, мы ездили туда в свадебное путешествие. — Он покашлял и незаметно смахнул слезу.

— Папочка, не надо, — Полумна погладила отца по плечу. — Ты хочешь сказать, что мы не просто так поедем за кизляками, а у нас с Блезом тоже будет наше собственное... путешествие?

— Да... да... — покивал Лавгуд, доставая платок. — Будьте счастливы, дети мои.

— Спасибо, Ксенофилиус, — Блез почувствовал, что у него горят уши.

— Спасибо, папочка, — Полумна чмокнула отца в щёку и лукаво посмотрела на Забини. — Вот теперь, Блез, мы помолвлены и можем целоваться на людях.

Хогвартс. Тем же днём

Завтрак закончился. Студенты разошлись кто куда — якобы учить уроки и готовиться к экзаменам, но весна давала о себе знать. Стоя на маленьком балкончике, примыкавшем к кабинету директора, Шицзуки смотрела вниз, на разбредавшиеся в разные стороны парочки и компании.

— Дорогая моя, пожалуйста, зайдите в комнату, — попросил Снейп, у которого только от одного вида жены, опиравшейся об ограждение, кружилась голова.

— Простите, Северус. — Шицзуки вошла в кабинет и подошла к столу. — Неужели опять накопились бумаги? И где же вы их прячете? Стол пуст.

Снейп посмотрел в хитрые глаза жены и вздохнул.

— Всё, выходной. Прогуляемся?

— Может, поедем куда-нибудь? Или полетим?

Предложение было неожиданным.

— И куда же вы хотите?

— Я ни разу не видела ваш дом.

Снейп помрачнел.

— Не слишком приятное зрелище. Да и дом этот несчастливый.

— Но ведь можно сделать его другим.

Шицзуки подошла к мужу и присела к нему на колени.

— Но зачем он нам? — спросил Снейп уже другим тоном.

— Пока не нужен, но потом он может пригодиться кому-то ещё. Дом не должен пустовать. Это только вредит ему.

— Пока кто-то из наших будущих детей подрастёт, дом станет мизантропом, — попытался съязвить Снейп, чувствуя, что у жены есть какая-то идея.

— Но вы могли бы пустить туда жильца.

— Жильца?

— Например, Клиффорда. Временно.

— Кхм... — Снейп пригладил бороду. — Мальчик мне нравится, и резон в этом есть. Но есть некоторые проблемы. Начать с того, что Джеральдина меня проклянёт.

— Пусть только попробует. Ещё проблемы?

— В этом доме хранится много чего не слишком хорошего.

— Лишний повод его посетить и отделить, как там у вас говорится, зёрна от плевел, — многозначительно улыбнулась Шицзуки.

Снейп посмотрел на жену. Та прекрасно знала, что с родительским домом у него связаны не лучшие воспоминания. И даже знала, какие именно. Видимо, Шицу полагала, что ему необходимо что-то сделать с ними. Может быть, отпустить часть. Может быть, встретиться лицом к лицу со своими страхами.

«Почему сейчас? — Подумал Снейп и сам ответил на этот вопрос: — Сын».

Он машинально погладил живот жены.

— Верно, дорогой, — кивнула Шицзуки.

Снейп не ожидал такого обращения, и, смутившись, поцеловал жену в плечо.

— Но как же мы попадём к вам домой? — Шицзуки погладила его по голове.

— Через портал. Можно было бы через каминную сеть, но у меня дома камин сто лет не чистили. Только перепачкаемся.

— А, может, попросить Добби перенести нас?

— И верно...

Снейп не договорил. Верный завхоз тут же появился в кабинете. Шицзуки плавно встала в мужниных колен.

— Добби, перенесите нас, пожалуйста, в мой дом в Галифаксе, — попросил Снейп, поднимаясь из кресла.

— Слушаюсь, сэр, — поклонился домовик. — Дайте мне ваши руки.

Шицзуки и Снейп взяли его тёплые и сухие ладони в свои.

* * *

Эльфы перемещали мягко и очень быстро. Никаких неприятных ощущений, как при аппарации, не чувствовалось.

— Ох... — вырвалось у Шицзуки, когда они очутились в гостиной.

Здешнюю атмосферу можно было описать выражением «накрыло мешком».

— Бедный дом, — неожиданно серьёзно произнёс Добби. — Господин директор, вы позволите мне помочь вам привести его в порядок?

— Я даже не знаю... если вам нетрудно.

Снейп с некоторым стыдом смотрел на здешнюю серость и слои пыли на мебели и корешках книг. Названия даже не читались.

— Только шкафы не трогайте. Я сам. Тут много... разного.

— Хорошо, сэр.

Добби с хлопком переместился на второй этаж.

— Вы правы. Много... разного. — Шицзуки, нахмурившись, смотрела на шкафы.

Снейп поднял палочку и провёл в воздухе вдоль полок. Пыль поднялась в воздух серой завесой и растаяла. Книги очистились, некоторые корешки тускло заблестели позолотой.

— Тут есть и вполне невинные вещи. Книги по зельеварению, которые я покупал сам. Профессор Аустер, когда я учился у него, позволял мне подрабатывать в качестве его ассистента. Почти все деньги я тратил на книги.

— Но здесь не только зельеварение.

— Да, книги по тёмной магии. Но кое-какие, или похожие есть и в Хогвартсе. В Запретной секции. Хотя, конечно, хранятся тут и другие... труды, так сказать. Мне приходилось их штудировать по приказу Вольдеморта.

Снейп взмахнул палочкой, и какой-то том поднялся в воздух и опустился на конторку.

— Что это? — спросила Шицзуки.

Снейп открыл книгу наугад, где-то посередине.

— Странно, я где-то это уже видела. Знакомый рисунок. А что это за язык?

— Шифр. Маглам книга известна под названием «Рукопись Войнича».

— Ну, конечно! Я видела иллюстрацию в каком-то журнале.

— Это подлинник. Мне подарил его Вольдеморт. И научил меня читать этот текст. На самом деле, это всего лишь справочник, личные записи доктора Ди. Он был магом средней руки, но, получается, неплохим лингвистом. Ему пришлось работать на маглов. Видимо, это уязвляло его самолюбие, потому что маглам он подсунул подделку.

— Значит, для магов эта книга не представляет ценности?

— Это больше символический подарок, — Снейп вздохнул и закрыл том. — Кое-что Ди изобрёл, но скрывал от коллег. Со временем его находки повторили другие маги.

Шицзуки немного нерешительно обняла мужа.

— Я видела ваши воспоминания... о нём, — тихо сказала она.

— Я знаю.

— И мне известны ваши переживания, и ваши страдания. И ваши сомнения. Вам нужно отпустить всё это, Северус. Вы не были ни в чём виноваты. Даже в том, в чём вы больше всего себя обвиняете.

Снейп нахмурился и посмотрел на Шицу.

— Многие люди на вашем месте чувствовали бы то же самое, — сказала она.

— Многие, но, вероятно, не все.

— Другие бы просто не выжили.

Снейп обнял жену. Шицзуки прижалась к нему и закрыла глаза. Снейп тоже невольно прикрыл веки, потому что ему вдруг показалось, что стены дома исказились. Голова вдруг закружилась, стало жарко. Странные звуки раздавались вокруг: скрипы, постукивания. Раздался хлопок, и, как сквозь вату, послышался голосок Добби: «Госпожа, госпожа...»

Внезапно всё закончилось. Снейп открыл глаза и ахнул. Дом преобразился: старая мебель выглядела, как новая; дырочки на панелях, оставленные жучками, затянулись; дерево поблёскивало, будто отполированное. Кажется, немного пахло воском. Выцветший и изъеденный молью ковёр под конторкой красовался чистым мягким ворсом.

Шицзуки посмотрела на Снейпа и улыбнулась.

— Правда, я не хуже домашнего эльфа? — лукаво улыбнулась она. — Простите, Добби.

— Какой хороший дом, — улыбнулся тот. — Будто здесь много лет жили счастливые люди.

— Осталось разобрать книги, — Шицзуки погладила строчку на мантии Снейпа.

— Отвернитесь, Добби, — сказал тот и поцеловал жену.

* * *

В Хогвартс они вернулись вечером. Шицзуки выглядела уставшей, и Снейп отправил её отдыхать в директорскую спальню, где эльфы днём топили камин, несмотря на хорошую погоду за стенами замка. Сняв мантию и пояс с чулками, Шицзуки в нижнем белье забралась под одеяло, свернулась калачиком и задремала, а Снейп спустился в кабинет и открыл коробку, снабжённую заклятием расширения, куда он сложил половину книг из дома. Он оставил для Клиффорда, если тот, конечно, согласиться пожить в Тупике Прядильщиков, только безобидные фолианты, ополовинив библиотеку. Теперь предстояло рассортировать изъятые тома. Кое-что Снейп собирался поставить у себя в кабинете, а кое-что передать в Отдел тайн.

Словно отвечая на его мысли, в дверь постучали.

— Входите.

— Это я.

Гарри вошёл в кабинет и с любопытством посмотрел на коробку, возле которой уже выросла стопа книг.

— Как дела, дорогой? Какие-то проблемы или ты зашёл просто так? — улыбнулся Снейп.

— Просто. Что это? — Гарри подошёл ближе и опустился рядом с ним на колени.

— Мы с Шицу были у меня дома. В Тупике Прядильщиков. Привели дом в порядок, я навёл ревизию у себя в библиотеке. Как-то я подзабыл, что у меня там масса книг по тёмным искусствам. Кстати, в следующий раз, когда встретишься со своим наставником, передай ему, что я хочу передать кое-какие книги в Отдел тайн. Если они, конечно, понадобятся им.

— Хорошо, передам. Там есть книги по Тёмным искусствам?

— Ни одна магическая книга не подлежит уничтожению. Даже самая опасная.

Снейп опустил руку в коробку по самое плечо и достал старую фотографию в рамке.

— Обычная, — удивился Гарри.

— Разумеется. Это мой отец, — ответил Снейп.

Гарри взял из его рук рамку.

— А ты больше похож на него, чем на мать. От матери у тебя только цвет волос и глаз.

— Да, — тихо ответил Снейп, забрал фотографию и отправил её заклинанием на каминную полку.

— Что с тобой? — шепнул Гарри, обняв его за плечи. — Ты из-за дома расстроился?

— Ничего страшного. Слишком много воспоминаний сам знаешь о ком.

— О... Представляю, какие ужасные.

— Боюсь, что не представляешь...

Гарри посмотрел на Снейпа, и тот прочёл в его глазах немой вопрос.

— Нет, дорогой, не спрашивай. Но одно могу сказать: в какой-то момент я понял, что меня тянет к нему. Несмотря на всё зло, которое в нём жило, иногда мы просто разговаривали. О магии, о местах, где он побывал. В такие моменты он был очень похож на совершенно нормального человека. И это было, пожалуй, самое ужасное.

— Я понимаю тебя. Меня ведь тоже тянуло к нему весь последний год.

Снейп кивнул.

— Хочешь, я помогу тебе разобрать книги? — спросил Гарри.

— Да, пожалуй. Как прошли выходные?

— Хорошо. Даже отлично. Представляешь, Джинни тоже хочет в Отдел тайн.

— Так ведь женщин туда вроде бы не берут, — удивился Снейп.

— В невыразимцы не берут, но там есть и бумажная работа.

— Ей будет скучно заниматься такой работой. Хотя, конечно, с её стороны это просто проявление любви к тебе.

— Джинни беспокоится обо мне. Но, думаю, она понемногу успокоится и найдёт себе занятие поинтереснее.

— Кто знает, может, через год вы уже задумаетесь о детях. Негоже уж очень отставать от Драко и Гермионы. — Снейп тихонько толкнул Гарри локтем.

— Пожалуй. Их детям и нашим будущим и так уже не учиться на одном курсе.

— Может, свадьба Драко и Гермионы воодушевит Джинни?

— А ведь точно! Будет свадьба! А потом и наша.

— Вряд ли этот процесс остановится на вас. Если уж Блез собрался ловить морщерогих кизляков. — Снейп наконец-то рассмеялся. — Ладно, давай займёмся книгами. — Он поднял палочку и направил на одну из полок. — А ну-ка, друзья, потеснитесь.