Шанс на жизнь, шанс на смерть. Часть первая: Рыцари (джен)

Следующие недели можно охарактеризовать тремя словами: затишье перед бурей. Пожиратели Смерти больше не наносили удары, Темный Лорд, по словам Люциуса и Снейпа, будто забыл о существовании Князя, Рыцарей и вообще всего окружающего мира. Но это спокойствие, как знал Гарри, было обманчивым: Волдеморт ни за что не спустит им своего унижения. Хоть Гарри, если посмотреть со стороны, и не был виноват в произошедшем, он все же был уверен, что и его своим высочайшим вниманием не обойдут.

Наступившая весна, как водится, подернула все романтической дымкой, и начавшаяся уже официально война отступила куда-то на задний план. Разве что Гарри после расставания с Лизой, да и из-за собственных душевных метаний остался в стороне. Он до сих пор помнил ее горящий отчаянием взгляд, которым она встретила его возвращение в школу в день равноденствия. Насколько Гарри знал, после того сокрушительного, унизительного фиаско Волдеморт вовсю отыгрывался на Пожирателях Смерти, не рискуя, однако, теми, кто принял Бездну. Однако отец Лизы тоже получил по полной.

Сказать по правде, Гарри не особо жалел его: этот человек прекрасно знал, на что шел. Да и присоединился он к Волдеморту исключительно по своей доброй воле — надеялся отхватить кусок побольше от общего победного пирога. И просчитался: даже всего несколько месяцев назад никто и предположить не мог, что старая сказка о Рыцарях-защитниках окажется правдой. Впрочем, и сейчас не все верили, что Рыцари, действующие против Того-Кого-Нельзя-Называть, и есть те самые Рыцари из легенд. Гораздо проще было думать, что это обычные, только очень храбрые волшебники.

Гарри перелистнул страницу толстенного фолианта по зельям, который одолжил у Эшли, и принялся конспектировать абзац о свойствах человеческой крови и использовании её в зельях. Строго говоря, такие зелья априори относились к так называемым темным, запрещенным. Впрочем, многие из них и вправду обладали довольно специфическими свойствами и служили, скажем прямо, далеко не добрым целям. Гарри в своем эссе по возможности затрагивал наиболее безобидные моменты, однако в специально заведенную тетрадь старательно записывал и кое-какие сомнительные идеи автора сего труда: он отлично помнил, что зелье, использованное Волдемортом для возвращения, было на основе крови врага. Ну, и парочки других компонентов…

— Гарри, ты скоро превратишься в книжного червя! — с содроганием воскликнул Рон, входя в непривычно тихую гостиную. — Сходил бы в Хогсмид, развеялся… А то все сидишь тут… тем более с зельями! — он с преувеличенно мученическим стоном заломил руки.

— А ты сам почему не идешь в Хогсмид? — спросил Гарри, перелистывая очередную страницу.

Рон плюхнулся в соседнее кресло.

— Мы с Лавандой расстались, — мрачно сообщил он.

— Вы уже в третий… нет, в четвертый раз расстаетесь! — подколол его Гарри.

— Да ну тебя! — отмахнулся Рон. — Тем более в этот раз все серьезно. Да-да, и не смотри на меня так!.. К тому же, она уже ушла с Симусом, — поставил он точку.

— Ладно, ладно… расстались так расстались, — примирительно поднял руки Гарри. Он глянул на книгу, а потом решительно закрыл ее.

— Другое дело! — расплылся в улыбке Рон. — Ты уже и Гермиону переплюнул. Еще немного, и я бы подумал, что тебя Империусом прокляли!

— Я не настолько безнадежен! — ухмыльнулся Гарри. — Как насчет того, чтобы сходить в Хогсмид на пару? Там сейчас авроров на квадратный метр больше, чем даже в Министерстве.

— Нет, мы там обязательно встретим Лаванду! — решительно отверг предложение Рон. — А я не горю желанием… ну, ты понимаешь…

Гарри понимал. Сам он тоже не горел желанием встречать Лизу Турпин где бы то ни было.

— Тогда пошли к озеру, — улыбнулся он. — Погода сухая, не то, что было пару дней назад.

Рон сбегал за теплыми мантиями, пока Гарри собирал в кучу свои заметки по зельям.

По дороге они зашли к Эшли, которая, на удивление, была в своих комнатах, а не в лаборатории.

— Нашел что-то интересное? — поинтересовалась она, бережно принимая фолиант.

— Как сказать, — замялся Гарри. — Там есть кое-какие намеки на Зелье Отступников.

Эшли удивленно моргнула.

— Ну, кое-какие намеки действительно есть, — осторожно подтвердила она. — Но для этого зелья нужна кровь Истинных Хранителей, а она, сам понимаешь, компонент гораздо более ценный и труднодоступный, чем даже яд василиска.

— Василиск в Хогвартсе раньше имелся, — невесело улыбнулся Гарри. — Просто мне не нравится, что такая информация есть в широком доступе.

— Широком — это вряд ли, — покачала головой Эшли. — Такие книги, как эта, ценятся на вес золота, и ни один зельевар не рискнет показать ее кому-то еще. За нее и убить могут.

— Благодарю за оказанное доверие, — шутливо поклонился Гарри.

— Всегда к вашим услугам, шеф! — рассмеялась Эшли.

Гарри и Рон неспешно шли к дверям, негромко переговариваясь. Впрочем, даже на шутках лежал отпечаток настороженного ожидания.

— А разве это зелье и вправду может лишить Рыцаря его сил? — спросил вдруг Рон.

— Князь говорит, что может. Зелье же создавалось, чтобы можно было остановить Отступников. Правда, я не совсем понимаю механизм его действия.

— А если Тот… ладно-ладно, В-волдеморт каким-то образом сумеет заставить тебя выпить его?

— Тогда все усилия Князя пойдут насмарку, — чуть помедлив, ответил Гарри. — Хотя я сомневаюсь, что ему это удастся. Ведь Истинные Хранители увидят ростки Бездны в нем, а значит, никогда не приблизятся к нему. Сам знаешь, — горько усмехнулся он, — Хранители для Бездны враги так же, как и Рыцари. Ведь именно Хранители могут пробуждать нас…

— Меня убили, да? — тихо спросил Рон, закутываясь поплотнее в мантию.

— Да, — едва слышно выдавил Гарри.

Повисло молчание.

Гарри украдкой посмотрел на Рона, и он показался ему таким непривычно взрослым и серьезным… будто на его плечах лежала неподъемная ноша.

— А он храбрый, — негромко сказал Рон, глядя на спокойную блестящую гладь Озера. — Знаешь, я… я, наверно, так бы не смог. Не смог бы вернуться, не смог бы совершить невозможное, не смог бы положить свою жизнь на борьбу… Не хватило бы храбрости, — его губы искривила кривая усмешка.

— А я помню, как один по-настоящему храбрый гриффиндорец в одиннадцать лет не побоялся полезть за Философским камнем… подставить себя под удар. А ты помнишь такого? — лукаво спросил Гарри.

Рон рассмеялся.

— Ну, ты сравнил! Это же совсем разные вещи!.. И потом, мы ведь тогда были вместе!

— А мы и сейчас вместе, разве нет? — перебил Гарри. — И по-моему, — убежденно продолжал он, — это одно и то же. Масштабы, может, и разные, а вот по сути — одно и то же.

Рон недоверчиво хмыкнул, но возражать не стал.

Они медленно побрели вдоль берега, направляясь к воротам, ведущим в Хогсмид. Скоро должны были вернуться Гермиона и Луна, и они хотели встретить их.

— Гляди-ка, Генри с ними! — громким шепотом воскликнул вдруг Рон, дергая друга за рукав мантии.

Гарри проследил за его взглядом и увидел, как группой из трех человек заходят Луна, Гермиона и Генри. Причем Луна с обычным для нее мечтательным видом что-то рассказывала Генри, время от времени взмахивая руками, а вот странно мрачная Гермиона нервно теребила ремешок сумки.

— Профессор Астер! — весело воскликнул Гарри, привлекая к себе внимание. Он потянул бурчащего что-то Рона за собой. — Луна, Гермиона, мы вас заждались!

— И так каждый день видимся, — усмехнулся Генри.

— Не придирайся к словам, — негромко хихикнула Луна.

Рон недовольно засопел.

— Сами-то вы почему в Хогсмид не пошли? — поинтересовался Генри.

— Дела, — туманно ответил Гарри. Гермиона шла от него слева, а Рон с Луной немного отстали: Луна ему что-то вдохновенно рассказывала. — Все тихо?

— Тише не бывает, — кивнул Генри. — Кажется, Волдеморт замышляет какую-то Грандиозную Гадость.

— По-моему, он просто копит силы для схватки с Князем, — заметила Гермиона вполголоса: мимо них пробежали хаффлпаффцы-третьекурсники.

— И наверняка продолжает свои «эксперименты», — скривился Гарри. Его передергивало от тошнотворных воспоминаний о бесславной кончине Барти. Волдеморт, очевидно, принял какие-то дополнительные меры безопасности, ибо, едва оказавшись в Штабе, Крауч забился в судорогах и в буквальном смысле иссох, за каких-то полминуты превратившись в обтянутый кожей скелет. Только чернильно-черная клякса Метки мертвенным светом горела на одряблевшей коже предплечья.

— Мистер Малфой передавал, что формируется новый Круг — из тех, кто полностью и безоговорочно принял Бездну. Из прежнего Внутреннего Круга такую глупость никто не совершил. Так что, видимо, скоро появится новый Ближний Круг.

— А это означает для нас потерю шпионов, — хмуро дополнила Гермиона. Она провела рукой над собственной тенью, скользившей перед ней, и чуть улыбнулась.

Генри посмотрел на нее с любопытством.

— Ты все-таки сумела принять Тьму? — спросил он.

Гермиона чуть вздрогнула.

— Не совсем, — смущенно ответила она. — Просто… просто иногда это кажется таким… естественным. Правильным. Как будто эта Сила наполняет меня, дарит единение… С вами такое бывает?

— Бывает, — с улыбкой кивнул Генри. — Чем сильнее Рыцарь, тем острее он ощущает связь с магией. Пожалуй, самый запоминающийся момент — Инициация. Когда весь огромный мир как на ладони!

Гермиона завороженно слушала, не сводя с него взгляда.

— Даже жаль, — продолжал Генри, — что эта сила не накапливается в нас.

— А почему она не накапливается? — тут же загорелась желанием узнать побольше Гермиона.

— Потому что Рыцари могут оперировать той энергией, что циркулирует вокруг нас, — быстро вставил Гарри. — Однако при этом человеческое тело слишком слабо, чтобы накапливать в себе такую мощь. Энергия Бездны же, наоборот, может накапливаться не только в предметах, но и в теле, вызывая необратимые изменения. И этот, как сказал Люциус, Новый Круг, вскоре будет состоять из существ, имеющих человеческую внешность, но по сути более близких к дементорам. Волдеморт же впитывает в себя энергию Бездны через крестражи и естественные прорывы в материи реальности, как сухая губка впитывает воду. Рано или поздно он «насытится», и тогда… и тогда нам всем очень-очень не поздоровится.

— Но ведь остался только один крестраж — змея…

— А я? — с мрачной усмешкой напомнил Гарри. — Уверяю тебя, Гермиона, даже через неполноценный крестраж — читай: меня — Волдеморт сможет при желании пропустить энергию Бездны. Другое дело, что его при этом и самого шарахнет, как следует. Черт, чувствуя себя прям проводом каким-то! — воскликнул он.

Они дошли до развилки: один коридор вел к Гриффиндорской Башне, а другой — к крылу Рейвенкло, возле которого и находились комнаты Генри.

Луна напоследок улыбнулась Рону, и они с Генри свернули направо, вполголоса о чем-то переговариваясь.

А Гарри, Рон и Гермиона неспешно двинулись к своей гостиной, весело болтая.

— Знаете, в младших классах маггловской школы нам задавали писать сочинение «Если бы я был Премьер-министром», — говорила Гермиона. Гарри кивнул: ему тоже доводилось писать такое. — И если бы я была магическим Министром, то в первую очередь ввела бы изучение мифов и легенд — раз уж столько сказок оказывается правдой! Доблесть и слава, — назвала она пароль.

— Не волнуйся, Гермиона, будущее за нами, — рассмеялся Гарри, пропуская ее в открывшийся проход. — И мы обязательно будем менять этот мир!

Слушавшая их разговор пожилая леди перешла на портрет Полной Дамы с соседнего пейзажа, недовольно поджимая тонкие губы. Не обращая внимания на возмущенные возгласы хозяйки картины, она еще несколько мгновений прислушивалась к смутно доносившимся из гостиной голосам, а потом скрылась за краем полотна.

* * *

— Профессор Флитвик, вы не могли бы рассказать нам Рыцарях? — звонкий голос Гермионы с легкостью перекрыл рабочий шум в классе. Однако стоило прозвучать ее вопросу, как тут же воцарилась звенящая тишина, и все взгляды обратились сначала на нее — а потом на Флитвика.

— О Рыцарях? — удивленно вскинул брови маленький профессор. — Что же вы хотите узнать, мисс Грейнджер?

— Кто они такие, откуда взялись… Я нашла лишь пару сказок о легендарных защитниках.

— Что ж… — Флитвик крякнул и задумчиво повертел палочку в руке. — Думаю, ничего страшного не случится, если я отвечу на ваш вопрос. Рыцари Стихий, как вы правильно сказали, являются защитниками нашего мира. Как всем, я уверен, известно, — он обвел класс внимательным взглядом, — всё должно находиться в равновесии: добро и зло, свет и тьма, порядок и хаос. Если рассматривать только наш мир в отрыве от Вселенной, то это равновесие поддерживается здесь волшебниками, волшебными существами и магглами, — один из слизеринцев презрительно поморщился, но Флитвик не обратил на это ни малейшего внимания, — нашими поступками и даже мыслями, намерениями. Однако наш мир находится в постоянном и непрерывном взаимодействии с Вселенной, которую пронизывают магические нити — кто-то из сквибов в своем труде называл их Эфиром[1]. Таким образом, наш мир должен находиться в равновесии еще и с другими измерениями. Самым близким из таких измерений является так называемая Бездна — магический противовес нашего мира. Между Бездной и нашим миром постоянно происходит обмен энергией. Однако иногда — довольно редко — случаются прорывы в материи реальности, и пагубное влияние Бездны на наш мир усиливается в десятки, если не сотни раз. И чтобы устранять такие опасные перевесы, и существуют Рыцари. Выдающиеся волшебники, избранники самой магии, которые могут оперировать чистой силой — масштабы их могущества с трудом можно вообразить!

— Но ведь сейчас Рыцари вмешались в войну волшебников, разве это не против всех правил? — спросил Нотт, хмурясь.

— Рыцари никогда не вмешиваются сверх положенного, — уверенно ответил Флитвик и бросил на Гарри быстрый, пронзительный взгляд, от которого стало как-то не по себе.

— Думаешь, он что-то подозревает? — шепотом спросила Гермиона по пути на Зелья — опять со Слизерином.

— Вполне возможно, — так же тихо ответил Гарри. — Все-таки гоблин в предках, а кровь не водица. Не зря же нам разрешили из Гринготтса вынести крестраж, а ведь это для них смерти подобно! Не говоря уже о том, что Чаша была исторической реликвией.

Гермиона горестно вздохнула: ей было очень жалко, что пришлось уничтожить такие древние, поистине бесценные артефакты.

— Мистер Поттер, чем отличается патриния[2] от валерианы лекарственной?

— Цветом соцветий, сэр, — ответил Гарри, выныривая из своих дум.

— Верно. Что ж, вероятно, ваше зрение все же неумолимо ухудшается, — едко заметил Снейп и пошел к Невиллу.

Гарри опустил взгляд на свой стол и чертыхнулся: вместо патринии он действительно взял валериану!

Рон сочувственно похлопал его по плечу. Во всяком случае, Снейп в глубине души… где-то очень-очень глубоко! больше не сердился на Гарри.

* * *

Тишина вечернего Хогвартса нарушалась шепотками и взрывами негромкого смеха. Две тени, отбрасываемые долговязыми юношескими фигурами, скользили по стенам. До отбоя было всего лишь пять минут, и за это время практически невозможно добраться с первого этажа, едва ли не подземелий, до Башни Гриффиндора.

Впрочем, Фред и Джордж знали очень много потайных ходов, а в их арсенале было достаточно уловок и хитростей, чтобы не опасаться ни Филча с миссис Норрис, ни даже самого Снейпа. Тем более что через два поворота будет ход, ведущий прямиком на нужный этаж.

Заболтавшиеся близнецы свернули направо и едва не столкнулись с Дамблдором.

— Мистер Уизли, мистер Уизли, — кивнул он, окидывая их веселым взглядом мерцающих глаз.

— Простите, профессор, мы не слышали ваших шагов, — дежурно извинился Фред. В голосе его не было ни капли раскаяния.

— И мы пойдем, а то до отбоя всего ничего осталось, — подхватил Джордж.

— Время такая странная вещь, не правда ли? — улыбнулся Дамблдор. — То его не хватает, то его чересчур много… Ах да! — вдруг вспомнил он о чем-то и начал рыться в карманах, вытаскивая на свет божий кулек засахаренных лимонных долек, початую плитку молочного шоколада и пакетик леденцов. — Нашел, — он протянул близнецам блестящий золотой галеон и, подмигнув, сказал: — Я слышал, вы принимаете ставки на личность Князя Стихий. Пожалуй, я поставлю на нашего Гарри.

Сунув в руки потрясенному Фреду монету, он неспешно двинулся дальше, на ходу разворачивая кулек со своими любимыми сладостями.

Фред и Джордж, не сговариваясь, со всех ног бросились в гостиную Гриффиндора: Гарри должен узнать об этом как можно быстрее!

* * *

А на следующий день грянул гром.

Во время ужина на Большой Зал набежала серая тень, зачарованный потолок заволокло тяжелыми грозовыми тучами, в которых изредка потрескивали разряды молний.

— ГАР-Р-РИ! — прогремел громовым раскатом магически усиленный голос. — Или лучше сказать, первый Рыцарь Тьмы?

— Что тебе нужно? — процедил Гарри, глядя куда-то в зачарованный потолок. Тучи скручивались в спирали, и в какой-то момент явственно проступили очертания уродливого безносого лица с серыми провалами глаз-щелочек.

— Очевидно, мне нужен ты, — с настораживающей любезностью ответил Волдеморт. Молнии потрескивали все чаще и чаще.

Гарри внешне напряженно ожидал продолжения монолога, внутренне же он до предела натянул связующие его с рыцарями нити, посылая сигнал: «СЕЙЧАС!»

Сидящие за преподавательским столом Эшли и Генри незаметно опутывали Большой Зал легчайшей паутинкой, крепко-накрепко привязывая себя и всех присутствующих к источнику волшебства, источнику, на котором и был построен древний замок.

— И, разумеется, твой Князь, — продолжал Волдеморт, наслаждаясь паникой и страхом, даже ужасом, что сковал всех, кто слышал его, кто ощущал липкие, холодные щупальца чуждой магии, которые, извиваясь, тянулись от Меток слизеринцев-старшекурсников. Этой магии не хватало для атаки, но само ее наличие в такой опасной близости заставляло волшебников инстинктивно хвататься за палочки и окружать себя щитами — пусть даже абсолютно бесполезными против Бездны.

— Битва в Вальпургиеву ночь? — усмехнулся Гарри. — Очень символично!

Рыцари уже близко, почти здесь: тени дрожат и вспыхивают, искрятся, оживают, откликаясь на просьбу-приказ. Самое неудачное время суток — вечер: света уже слишком мало, а тьмы — еще слишком мало! Определенно, Волдеморт не сидел сложа руки!

— Боюсь, до ночи ты уже не доживешь, мальчик! — с явственно слышимым снисходительным злорадством расхохотался Волдеморт.

В ту же секунду с зачарованного потолка, будто с настоящего неба, ударила молния, разбиваясь о непроницаемо-темный щит, что мгновенно возник вокруг Гарри. Эшли шумно перевела дух и опустила руки.

Тучи стремительно расходились, от скалящегося лица Волдеморта не осталось и следа.

— Запретный Лес, — сказал Гарри, и его голос прозвучал слишком громко в установившейся подавленной, испуганной тишине. Он выскользнул из-за стола и как-то слишком быстро переместился к преподавательскому столу: вроде и не бежал, но все же миновал пол-Зала за считанные секунды.

— От имени Князя я прошу помощи! — громко и уверенно обратился он — причем не только к Дамблдору и преподавателям, но и к студентам. — Хогвартс должен выстоять любой ценой. Здесь переплетается слишком много потоков Силы, чтобы мы могли позволить себе потерять его, — Гарри обвел взглядом Зал, отмечая и решимость, и сомнения, и страх… — Рыцари не могут быть одновременно везде и сразу.

Старосты быстро уводили младшекурсников и тех старшекурсников, которые не желали участвовать в предстоящем сражении.

Гарри сжал руку в кулак, и невидимый перстень отозвался теплом: рыцари уже здесь, в тенях, совершенно незаметные и неуловимые. Воздух дрогнул, и Гарри резко обернулся.

— Мой Князь! — он почтительно склонил голову в приветствии. Лицо Гарри-из-будущего было, как и всегда, скрыто капюшоном, но Гарри видел его напряженные черты и ответный кивок. И его захлестнуло странное ощущение: будто это не Гарри-из-будущего ведет всех за собой, а сам Гарри. Будто он стал полководцем и, сам к тому не стремясь, занял место Князя.

— Чувствуешь его? — негромко и даже как-то спокойно спросил Гарри-из-будущего.

Гарри кивнул:

— Он на поляне в Запретном Лесу. И, — он чуть помедлил, словно не был уверен в правильности своих ощущений, — и с ним нет ни одного, связанного с Бездной. Только обычные Пожиратели Смерти.

— Верно, — подтвердил Гарри-из-будущего. — Вижу, наш маневр не удался: он все же чувствует в тебе Князя, хоть и отвлечен больше на меня. Будь осторожен! — вдруг сказал он требовательно и повелительно. — Боюсь, он может рискнуть и снова попытаться добраться до тебя.

— Я буду осторожен, — пообещал Гарри, провожая взглядом последних выходящих. В Большом Зале теперь оставались лишь старшекурсники: большей частью бывший Отряд Дамблдора, члены которого до сих пор продолжали считать Гарри своим командиром, горстка студентов, которые, как подозревал Гарри, были в курсе, что такое Бездна и чем она грозит. Прибывшие члены Ордена Феникса настороженно косились на Гарри, Эшли и Князя, но покорно ожидали распоряжений.

— Внимание! — разнесся по Залу голос Князя. Это походило на то, как каких-то десять минут назад гремел голос Волдеморта. — Орден Феникса сражается с Пожирателями Смерти, студенты — по мере сил держатся за спинами старших волшебников, мы не можем рисковать вами. Рыцари отвечают за защиту от Бездны.

— Но как мы попадем в Лес? — спросил кто-то из школьников. — Нас же перебьют, как только мы покинем замок!

— Мы перенесем вас, — ответил Князь. — Готовы?

Волшебники согласно загудели. Каждый покрепче сжал свою палочку, мысленно прощаясь со всеми: ведь можно и не вернуться.

— Раз, два… Три!

И еще не отзвучал голос Князя, как перед глазами все смазалось… но мгновение спустя мир снова обрел четкость: почти сотня волшебников, не считая Рыцарей, оказались на опушке Запретного Леса. Перед ними мрачной стеной высились вековые деревья, среди которых неясно вырисовывались силуэты Пожирателей Смерти.

Гарри отчетливо видел огромное щитовое поле, раскинувшееся над ним и его соратниками. Оно переливалось темнотой, искрилось, и с каждым мгновением становилось все более осязаемым, все более материальным: близилась Вальпургиева ночь.

Волшебники замерли, ожидая приказы. Однако ни Князь, ни Волдеморт не спешили начинать сражение. Они снова разглядывали друг друга, только теперь Темный Лорд тщательно выискивал в своем противнике слабину, и его взгляд так и тянуло к Гарри, который стоял в полукруге Рыцарей. А сам Князь настороженно всматривался в грязно-голубые потоки магии, которые обвивали Волдеморта, точно длиннющие плоские змеи. Вдруг он изумленно, даже потрясенно вздохнул, не веря глазам своим: за спиной Волдеморта в огромной полупрозрачной сфере висела Нагайна, сокрытая Чарами!

— Удивлен? — со снисходительной усмешкой сощурился Волдеморт.

— Более чем, — снова с тем же непробиваемым спокойствием ответил Князь. — Ты первый, кому удалось настолько связать себя с Бездной и остаться в живых.

— Это показссатель, не так ли? — взгляд Волдеморта все-таки соскользнул на Гарри, и он мерзко улыбнулся: — Мне даже удалосссь заполучить Рыцссаря Теней… Пусть даже я и не мог дотрагиваться до него.

И в этот момент Гарри со страшным хрипом схватился за горло и упал на колени. Палочка выпала из пальцев, и он с силой скреб ногтями по коже, словно стараясь отодрать от себя кого-то. У Гарри было такое чувство, будто его схватили за горло невидимой железной рукой, которая медленно-медленно, растягивая агонию, сжималась, перекрывая кислород. Он в кровь расцарапал себя, но удушье не проходило… Казалось, уже целую вечность он не может вдохнуть! Глаза защипало, и Гарри широко открыл рот, стараясь заглотнуть хоть глоточек воздуха — и не смог.

Магия, которой опутал его Волдеморт, была основана на том, что Гарри — крестраж, и его внутреннее волшебство вступило в противоборство с кусочком Бездны в нем. Это не было огнем и жидкой лавой по венам, наоборот, его словно сковало коркой льда, из-за которой весь окружающий мир стал казаться зыбким, размытым и очень далеким.

Змееподобное лицо Волдеморта исказила гримаса радости.

— Ваш герой доживает свои последние мгновения, — прошипел он, не отводя взгляд от Князя, который почему-то медлил. Во всяком случает, так казалось до смерти перепуганным волшебникам — все они как один со священным ужасом наблюдали за происходящим, зная, что от исхода этого их противостояния зависит всё. — Попрощайтесь же…

Перед глазами Гарри плавали черные круги, а в ушах звенело. Он с трудом сфокусировал взгляд и увидел сквозь пелену навернувшихся слез, как Князь быстро, искусно сплетает странную узорную сеть из Света и Тьмы. Гарри никогда еще не встречал подобного: эта сеть пульсировала, словно живая, переливалась светом и серебром, искрилась и словно бы пыталась разрастись. Нити, из которых Князь плел ее, шли напрямую к Рыцарям, проходили через них, становясь ярче, словно бы напитываясь их силой.

Странное движение рукой — и эта сеть в мгновение ока раскинулась над всей полянкой, накрыла ее, словно шалью. Рыцари, уже успевшие рассредоточиться и теперь стоявшие кругом, будто каменные столпы, очерчивали ее границы, а Гарри, оказавшийся словно бы в коконе из переплетений нитей Силы, судорожно вздохнул и закашлялся, стараясь отдышаться: ощущение «руки», сжимающей горло, исчезло. Он вслепую нашарил палочку в траве, не отрывая взгляд от Волдеморта.

В тот же миг, не успел никто отреагировать, нити ярко-ярко вспыхнули — и превратились в целые ручьи магии, текущие от рыцарей к Князю. Они образовали гигантскую двадцатичетырехлучевую звезду из Света и Тьмы, фокусом которой стал Князь, — и вся сила, вся мощь первозданных Стихий хлынули в него, корежа и ломая хрупкое человеческое тело.

«БЕЙ!!!» — прогремело в голове Гарри, и он вскинул руку, даже не подумав воспользоваться в тот момент палочкой.

— Авада Кедавра! — выкрикнул он, и с кончиков пальцев сорвалась смертоносная лента зеленого света, устремляясь к Нагайне, заключенной в магическую сферу. Луч пробил ее и поразил змею, которая ярко-ярко вспыхнула и безжизненно обвисла.

В то же мгновение Волдеморт, словно обезумев, дико взвыл и, размахнувшись, зашвырнул прямо в Гарри сгусток копошащейся массы — преобразованную в нечто непередаваемое энергию Бездны — жадный, голодный. У Гарри, ослабленного после пережитого, не хватало сил уклониться, увернуться, и он расширившимися от ужаса глазами смотрел на то, как приближается к нему этот сгусток. Несколько мгновений растянулись в целую вечность, перед внутренним взором промелькнула вся его недолгая жизнь…

Раздался протяжный стон, полный невыразимой, нестерпимой боли.

Гарри будто вздернули за шкирку невидимой рукой, ставя на ноги. Князь стоял между ним и Волдемортом — он принял на себя весь удар. Его тело светилось, наполненное чистой магией, и лишь это позволило ему пережить смертельную атаку.

Защитный круг засиял еще ярче, еще больше Силы потекло через полумертвое тело Князя — хотя казалось, что больше и быть не может.

В ту же секунду Волдеморт, не упуская возможности, создал над своей головой огромный шар невнятно-серого цвета, в котором змеились колючие молнии, и резко развел руки в стороны — шар в одно мгновение разросся до поистине исполинских размеров, норовя прорвать защиту, установленную Князем.

Тщетно.

Гарри казалось, что прошло уже, как минимум, несколько минут, на самом же деле — всего пара секунд. Он отчаянно, почти безнадежно атаковал Волдеморта Убивающим Проклятьем, но тот лишь глумливо расхохотался, ускользая с линии огня.

Шар, созданный им из энергии Бездны, устремился к Гарри — словно с огромной скоростью покатился по земле гигантским мячом, оставляя за собой черные провалы, в которые утекала магия.

Князь исчез и через доли мгновения появился на его пути, раскинув руки. Шар словно наткнулся на невидимую преграду, нестерпимо ярко — так что пришлось зажмуриться — вспыхнул грязно-голубым огнем и отек склизкой массой, тут же впитавшейся в землю.

Тело Князя неестественно изогнулось, словно его переломили пополам, и с глухим ударом упало на потрескавшуюся, покрытую засохшей грязью землю.

Гарри с ужасом ощутил сосущую пустоту где-то внутри себя. Тот, кто защищал его — их всех, — был мертв…

Он словно со стороны услышал свой крик, больше похожий на вой — полный боли и неизбывного отчаяния. Внутри него словно что-то сломалось, лопнуло, и вся ярость, все страдание вылились в этом крике, от которого кровь стыла в жилах. Целый огромный мир предстал перед глазами, рассыпался на отдельные пылающие магией предметы, и казалось, Гарри в тот момент мог увидеть каждую маленькую отдельную песчинку, коснуться её. Искрящиеся звезды и темные глубины, высоты гор и провалы оврагов — все было как на ладони! От сияющего круга Рыцарей во все стороны расходились горящие волшебством нити, опутывая всё вокруг прекраснейшими узорами, и прочные, нерушимые нити тянулись от них к самому Гарри — даже от Драко и Гермионы!

Это было прекрасно и пугающе одновременно.

— Последний защщщитник мертв? — издевательски рассмеялся Волдеморт.

Гарри вскинул на него полубезумный взгляд. Глаза его горели зеленым огнем, как у чудовища, что таится в тенях. Волдеморт виделся неясным грязным пятном, которое портило идеальную картину мироздания. И это пятно нужно было непременно стереть, очистить мир от скверны.

— Авада Кедавра! — четко и раздельно произнес Гарри, вскидывая палочку.

— Авада Кедавра! — на высокой ноте выкрикнул Волдеморт.

Два ярко-зеленых луча соединились в один, который вдруг начал менять цвет на золотой. Ровно посередине между волшебниками вспыхнул светящийся шар, так что со стороны казалось, что он нанизан на магическую нить, связавшую этих двоих.

Гарри знал, что происходит. Приори инкантатем. Нужно удерживать палочку и не позволить Волдеморту одолеть себя.

Но это были мысли, что выдвигал на первый план рассудок. Душа же Гарри, сама его сущность стремилась повергнуть в пух и прах врага — не только ради мести, но ради тех, кто жив. Чтобы избавить их от страха и боли. От ужасов войны.

Палочка в руках нагрелась, нет, раскалилась! Стало больно, почти нестерпимо больно держать ее, но рука словно приклеилась к ней. Откуда-то со стороны летели заклинания — защита Князя пала в момент его смерти, — но они не могли пробить купол, что образовался вокруг Гарри и Волдеморта — слишком сильна была магия, что творилась здесь и сейчас.

Гарри напряг все свои силы, призвал все мужество… Сейчас или никогда. Он медленно, но верно продвигал светящийся шар в сторону врага, чувствуя, как с каждым выигранным миллиметром ему становится все легче и легче, а Волдеморту — все тяжелее.

И когда шар вошел в палочку Темного Лорда, а сверкающая нить натянулась до предела — и лопнула, время будто остановилось… Гарри видел искаженное болью и яростью безносое уродливое лицо и чувствовал, как его собственная сила вливается во врага, сжигая того изнутри — заживо.

А потом время вдруг вернуло свой бег. Палочка в руках Волдеморта вспыхнула и выплюнула зеленый луч Убивающего Проклятья — необычайно яркий и мощный — в Гарри Поттера.

Он услышал надрывный женский крик, когда перед глазами все померкло…

* * *

Приглушенный свет заливал все пространство вокруг, веселыми бликами скользя по стеклянным и полированным поверхностям. Гарри озадаченно оглядывался: он же четко помнил, что зеленый луч таки попал в него. Однако он совсем не так представлял себе загробный мир… или что это такое. Во всяком случае, он точно не думал, что окажется на вокзале Кингс-Кросс.

Гарри почувствовал чье-то присутствие и обернулся: вдали показалась человеческая фигура. Из-за того, что свет лился с той же стороны, фигура казалась окруженной ослепительным ореолом и будто сияла сама по себе.

Гарри удивленно проморгался.

Фигура приближалась, и он смог, наконец-то, разглядеть её: это был Гарри-из-будущего. Ноги Гарри словно приросли к земле, и он боялся пошевелиться, спугнуть видение.

— И все-таки Кингс-Кросс, — с улыбкой произнес Гарри-из-будущего, останавливаясь в паре шагов от него.

— Ты жив… жив! — с радостным воплем Гарри повис на нем, судорожно вцепившись в неизменную черную мантию.

Гарри-из-будущего обнял его в ответ и произнес с сожалением:

— Боюсь, что не совсем так. Я больше не принадлежу тому миру, — все так же спокойно пояснил он, глядя в глаза Гарри.

— Почему? Это несправедливо!.. — даже самому Гарри его голос показался слишком дрожащим, едва ли не плаксивым.

— Мы же знали, что это произойдет, — успокаивающе произнес Гарри-из-будущего и привычным жестом взъерошил волосы.

Вдруг Гарри показалось, что он услышал слабый всхлип. Он прислушался, но над пустынным вокзалом висела все та же тишина.

— Правда, я как-то не предполагал, что это будет… так, — Гарри-из-будущего хмыкнул и улыбнулся каким-то своим мыслям. — Я читал однажды, что объединенная сила Рыцарей настолько велика, что ни один человек не выдержит подобного. Как мы убедились, это предположение оказалось верным.

— Но… но этот шар…

— Лишь ускорил неизбежное.

— Ты спас всех, кто был там, — сказал Гарри. — Меня в том числе.

— Да, это действительно так, — бесхитростно кивнул Гарри-из-будущего.

Снова всхлип. Гарри беспокойно заозирался.

— Но это был мой выбор, и я не сожалею о нем ни секунды, — продолжил Гарри-из-будущего, словно и не замечая порывов Гарри что-то узнать, увидеть, спросить.

— Где мы сейчас?

— Я думаю, на Грани, — ответил Гарри-из-будущего и тоже огляделся, словно только что увидел, где они находятся. — Что-то вроде промежуточного пункта между там, — он указал на сторону, противоположную той, откуда пришел, — и там, — он указал на теряющуюся в ослепительном свете даль.

— И куда же нам нужно идти? — нерешительно спросил Гарри, силясь определить источник света.

— Нам? — неподдельно удивился Гарри-из-будущего. — Нет, Гарри, наши пути расходятся. Мой путь лежит туда, — он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону света, — а ты свой волен выбирать.

— Я могу вернуться? Выжить после двойной Авады?

— Почему бы и нет? — лениво сощурился Гарри-из-будущего и стал похож на хитрющего кота, объевшегося сметаны.

Снова всхлип.

— Что это? — не выдержал Гарри, снова озираясь вокруг.

— Найди и посмотри, — посоветовал ему Гарри-из-будущего.

Гарри глянул на него с недоверием, но все же прошел вперед, сам не зная, зачем он это делает.

Под одним из сидений лежал какой-то сверток. Он-то, видимо, и издавал эти всхлипы.

Гарри замер, не решаясь подойти ближе. Этот сверток, точнее, то, что было в нем, вызывало у него безотчетный страх, отвращение, жалость и отчего-то жгучий стыд.

— Мы можем ему помочь? — спросил Гарри. Он старался не смотреть на этот хныкающий сверток, но взгляд тянуло к нему, будто магнитом.

— А сам ты как думаешь? — вернул ему вопрос Гарри-из-будущего.

— Я могу, — с непонятно откуда взявшейся уверенностью сказал Гарри.

Он нерешительно, словно бы прося разрешить — или, наоборот, не разрешать ему этого, — оглянулся на Гарри-из-будущего и сделал несколько шагов вперед и, чуть помедлив, опустился на колени. С какой-то дикой смесью страха, жалости и отвращения он протянул руку, откидывая ткань-мешковину.

Существо, завернутое в нее, было на редкость омерзительным на вид: тонкие, непропорционально длинные ручки и ножки — будто паучьи лапки, — красноватая, словно сгоревшая на солнце кожа, так что со стороны могло показаться, что кожи вообще нет, а существо — просто кусок сырого мяса.

Гарри передернуло: в нем с равными силами боролись жалость и отвращение. Когда существо, будто почуяв его близость, замерло и даже будто сжалось в комочек, жалость пересилила, и Гарри, сглотнув, двумя руками схватил сверток и, будто боясь передумать, вскочил на ноги. Он в два шага вернулся к Гарри-из-будущего и только после этого перевел дух.

— Что теперь? — спросил он, враз растеряв былую уверенность. Сверток он держал на вытянутых руках, не рискуя приближать его к себе.

— Ты властен поступить с ним так, как сочтешь нужным.

— Я… я хочу помочь ему, — Гарри мельком глянул на существо. — Как мне это сделать?

Гарри-из-будущего одобрительно улыбнулся и взмахнул рукой. Обстановка вокзала смазалась, остался только льющийся откуда-то спереди-сверху теплый жемчужный свет. Спустя несколько мгновений границы предметов вновь стали четкими, и Гарри с изумлением огляделся: они оказались в центре Стоунхенджа. Прямо перед ними на небольшом возвышении стоял алтарь из странного светящегося белого камня, по которому то тут, то там пробегали темные искорки. В реальном Стоунхендже — как точно знал Гарри — его не было.

— Клади его на алтарь, — все с тем же доброжелательным спокойствием сказал Гарри-из-будущего. Сам он встал с другой стороны и выжидательно замер.

Гарри же, не совсем уверенный в происходящем и, сказать по правде, странно не желающий расставаться с существом, все же положил сверток на алтарь и развернул грубую ткань. Существо больше не хныкало, только от него почти физически ощутимо веяло страхом.

— Когда этот осколок попал в твое тело, — заговорил Гарри-из-будущего, и его голос прозвучал настолько неожиданно и громко в этой мертвой тишине, что Гарри вздрогнул, — ты уже был пробужденным Князем Тьмы. Тьма в тебе не смогла бы уничтожить крестраж, а потому лишь усыпила его, ослабила. Но вместе с ним ослаб и ты: часть твоей сущности постоянно, ежесекундно подпитывала его силой Великой Стихии. Это было не смертельно, а для частицы души, несущей в себе магию этого мира, так вообще желанно: в тебе существовал один из тех осколков, что не были полностью и абсолютно отданы Бездне на растерзание, — он проследил за взглядом Гарри, который не отрывался от существа. — И Тьма медленно, по крупице отвоевывала эту частичку. Конечно, этого было слишком мало, чтобы освободить душу и разрушить связь с Бездной… Однако теперь Стихии в тебе, ты сам стал Тьмой и Светом. И ты можешь завершить то, что было начато четырнадцать лет назад.

Гарри вскинул на него вопросительный взгляд, и Гарри-из-будущего ободряюще улыбнулся:

— Попробуй разглядеть в нем что-то родное.

Гарри недоуменно взглянул на существо, не понимая, как можно в этом найти что-то родное, дорогое сердцу. Он чувствовал жалость, да. Ответственность — наверно, потому что Князь несет ответственность за всех и вся. Может быть, даже сострадание — ведь Гарри-из-будущего рассказывал ему о детстве Тома, и сам он волей-неволей проникся сопереживанием к несчастному мальчишке. Но это все не то… Да и как можно найти что-то дорогое в том, кто… или что? стало таким чудовищем?

Существо, словно услышав мысли Гарри, почти неслышно вздохнуло и замерло, застыло, ожидая приговора.

Гарри чувствовал себя так, будто пробирался на ощупь в кромешной темноте. Он нерешительно коснулся гладкого камня алтаря, и кончики пальцев начало приятно покалывать: магия струилась в камне, словно в живом существе. Да и все это место было пронизано дрожащими нитями силы, которые причудливо переплетались и разбегались во все стороны — насколько хватало глаз.

Гарри перевел взгляд на существо, лежащее на алтаре. В нем тоже была эта сила. Но ее было совсем немножко, как если сравнивать едва тлеющие угольки с ярким пламенем костра. Темные тени таились в нем, Тьма выглядывала из глубины воспаленно-красных глаз. Оно не несло в себе ни капли Света — но это и неудивительно, раз уж лишь Тьма поддерживала его существование.

Гарри прикрыл глаза и провел рукой над ним, с удивлением отмечая, что он действительно чувствует что-то близкое, родное. Да…

— Да, я чувствую это, — прошептал он, не открывая глаз. Тьма поднималась внутри него огромными клубами, заполняла собой все тело — или душу? — и выплескивалась наружу, выливалась сначала тонким ручьем, а потом — целым бурным потоком. Гарри не открывал глаза, безмолвно наслаждаясь удивительным ощущением единения со Стихией. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного: ни когда проводил ритуал призыва Рыцарей, ни когда своими глазами наблюдал Инициацию Сириуса, ни даже когда уничтожал крестраж-диадему. Все прежние подобные ощущения казались бледной тенью по сравнению с тем, что происходило сейчас… Мерлин, сейчас он мог перевернуть целый мир!..

Гарри казалось, что он плывет в безбрежном океане Тьмы. И так же, как бесконечен этот океан, так же бесконечна и его сила — мощная и всесокрушающая.

Гарри потянулся к существу, лежащему перед ним, пропуская эту силу через него — очищая.

Наверно, прошли целые века… или, быть может, лишь пара мгновений, когда Гарри открыл глаза. Существо на алтаре больше не имело определенной физической формы, оно лишь сияло Тьмой, став будто бы сгустком чистой магии.

— Всё? — спросил на всякий случай Гарри у Гарри-из-будущего.

— Видимо, не совсем, — ответил тот, глядя на существо с любопытством. — Раз уж он все еще остается здесь, значит, должно быть что-то еще. Возможно… возможно, тебе придется забрать его с собой, — задумчиво заключил он.

— Зачем? — испугался Гарри. Ему только бывшего крестража для полного счастья не хватает!

— Затем, что за свои поступки нужно отвечать. Наказание должно быть соизмеримо с виной.

— И что, я буду ему… тюремщиком? — возмутился Гарри.

Существо все так же переливалось всеми оттенками темноты. Гарри даже усомнился: а оно говорить теперь умеет?

— Скорее он будет тебе советчиком и помощником, — улыбнулся его реакции Гарри-из-будущего. — Фамилиар.

— У меня уже есть Хедвиг! — продолжал упорствовать Гарри. Впрочем, он уже понимал, что все его попытки откреститься обречены на провал.

— А теперь будет самый настоящий волшебный фамилиар! Судя по всему, это будет змей.

Гарри, ненадолго было отвлекшийся, тоже уставился на алтарь. Действительно, существо уже принимало четкие очертания: проступали изгибы свернувшегося в кольца темного тела, глянцево блестели полностью черные, без зрачков, глаза, в которых будто нашла свое отражение живущая в нем Тьма.

Змей плавно распрямился, словно красовался. Он был довольно длинным — около пяти футов — и чешуйки будто светились изнутри темным, опасным огнем.

— Ирония сссудьбы, правда? — прошипел Змей будто даже насмешливо.

— Кашшшдому восссдастся, — философски ответил Гарри-из-будущего.

— Но почему именно зссмея? — расстроился Гарри, который не питал особого пиетета к символу Слизерина.

— Глупый мальчишшшшка! — рассмеялся Змей. — Великий Сссалазссар не зссря выбрал именно зссмею сссвоим сссимволом. Зссмея олицссетворяет мудросссть и вечносссть. А как минимум мудросссти тебе не хватает.

— Не увлекайссся нравоучениями, — насмешливо посоветовал Гарри-из-будущего. — Ему всссе же хватило мудросссти спасссти твою… душшшу.

Змей недовольно сверкнул антрацитово-черными глазами, но промолчал. Было видно, что Гарри-из-будущего он все-таки немного побаивался.

Гарри с некоторой завистью посмотрел на свою взрослую версию. На периферии сознания настойчиво скреблась какая-то смутная мысль…

— Ты уйдешь сссо мной? — спросил Гарри змея, все еще надеясь на отрицательный ответ.

— Расссумеется, — со скрытым злорадством ответил змей, туже сворачиваясь в кольца.

— Не давай ему спуску, а то совсем на голову сядет, — посоветовал Гарри-из-будущего, с трудом сдерживая улыбку. — Слизеринец все-таки.

Змей что-то недовольно прошипел, но вслух предпочел не возражать.

Очертания Стоунхенджа поплыли, смазались… И они снова оказались на Кингс-Кросс.

— Разве у меня останется способность к парселтангу? — Гарри наконец сообразил, что же еще смущало его в сложившейся ситуации.

— Это свойство чуждой мне магии из-за частого использования настолько срослось с моим магическим полем, что даже после гибели Лорда осталось со мной... ну, разве что я немного хуже понимаю наших пресмыкающихся друзей, — легко улыбнулся Гарри-из-будущего. Он вдруг оглянулся в ту сторону, откуда лился свет, и лицо просияло, даже морщинки, казалось, разгладились.

Гарри тоже оглянулся.

Там, в ореоле света, появились две фигуры.

Дыхание Гарри перехватило, и он, позабыв обо всем на свете, широко распахнутыми глазами смотрел на них, и веря, и не веря. Он взглянул на Гарри-из-будущего, и тот ободряюще улыбнулся:

— Это они. Иди к ним.

Гарри сделал несколько неуверенных шагов вперед, а потом резко сорвался с места. Он едва не сбил Лили с ног, лишь в последний момент успев чуть притормозить.

— Мама… — выдохнул Гарри, крепко-крепко обнимая ее. Лили была такая настоящая, такая живая! Теперь Гарри понял, почему Тень именуется именно Тенью — это был лишь блеклый отпечаток, несущий в себе едва ли тысячную долю настоящего человека!

Гарри еле заставил себя оторваться от Лили и взглянуть на отца.

— Папа, — он несмело улыбнулся.

Джеймс крепко обнял его и прошептал куда-то в макушку:

— Мы так гордимся тобой, Гарри!

Они и вправду были очень похожи, но не были совершенно одинаковыми, как все утверждали в один голос. И Гарри, даже в свои пятнадцать, выглядел более умудренным жизнью и уставшим, нежели его отец.

— Время истекает— — напомнил Гарри-из-будущего. Он стоял чуть позади Гарри и слабо, но по-доброму улыбался.

Лили всхлипнула, прикусив губу.

— Мы ничего не смогли сделать, — прошептала она виновато.

— Не говори глупостей, Лили! — почти рассердился Гарри-из-будущего. Он выглядел гораздо старше Джеймса. — Я поступил так, как считал нужным, и ни о чем не жалею! И потом, — уже мягче продолжил он, — вы сделали гораздо больше, чем я даже мог рассчитывать. А все остальное… Это мой выбор. Попрошу уважать его!

Лили была и возмущена, и обезоружена.

— Ты бываешь легкомысленным до невозможности! — воскликнула она, прижимая к себе Гарри.

— Если бы я ко всему относился чересчур серьезно, то давно бы обживал палату в Мунго, — отмахнулся Гарри-из-будущего. Он долгое-долгое мгновение вглядывался в лицо Лили, словно стараясь запечатлеть его в своей памяти навечно, а потом коротко, с сожалением выдохнул: — Пора.

Гарри почувствовал, как очертания вокзала Кингс-Кросс размываются, становятся нечеткими — будто заволакивает все непроглядно-белесый туман. Руки матери исчезли, растворились, осталось только непреходящее ощущение тепла и защищенности.

— Удачи, Гарри, — услышал он шелестящий шепот, в котором слились разом три голоса.

Фигуры родителей удалялись, растворялись в свету, который становился ярче и ярче. А Гарри-из-будущего почему-то оставался на месте, и Гарри до последнего смотрел на него, пока свет не стал настолько ослепительно ярким, что он вынужден был зажмуриться…

…Открыв глаза, Гарри вновь увидел злополучную полянку и волшебников на ней. Это для него перевернулся мир и в вечной книге жизни словно бы открыли новую, чистую страницу. Для остальных же прошло лишь краткое мгновение — в воздухе еще звенел крик Катерины: она думала, что он убит.

Гарри вздохнул — и все уставились на него в неверии, физиономию Волдеморта перекосило от ярости.

Тело Князя, лежащее между Темным Лордом и Гарри, вдруг ярко засветилось, словно внутрь него поместили необычайно мощную лампочку. Волдеморт истошно взвыл, зажмуриваясь… и сгорел. Сгорел тем самым голубовато-синим пламенем, что поглотило Нагайну, когда в нее попало Убивающее проклятье.

Не осталось и пепла.

Волшебники начали переглядываться и перешептываться, ошеломленные, а Гарри, немного дрожа, подошел к телу Князя и опустился на колени. Тело продолжало источать свечение, выплескивая в окружающий мир накопленную силу — и на месте выжженной земли снова начинала пробиваться трава, раны волшебников затягивались на глазах, не оставляя следов, а небо над головой прояснялось, переходя в розово-золотистый цвет. Это был последний дар Князя этому миру.

Капюшон слетел с его головы во время падения. Гарри закрыл ему потухшие зеленые глаза, поправил волосы, прикрывая приметный шрам-молнию, зачем-то нацепил очки, валявшиеся рядом.

— Мы будем помнить тебя, наш Князь, — глухо сказала Эшли. Над полянкой висела оглушительная тишина, и её негромкий голос был слышен всем.

— Мы будем помнить тебя, наш друг, — с почтением и неподдельной грустью произнес Генри.

— Будем помнить, — печально вторили им рыцари.

— Последний враг, который должен быть повержен, это смерть, — прошептал Гарри, и после этих слов тело Князя стало светиться с каждым мгновением все ярче и ярче. Оно начало медленно бледнеть, становясь полупрозрачным, и было видно, как внутри тлеет темный огонек. Свечение становилось все ярче, и волшебники один за другим зажмуривались, не в силах выносить его. В какой-то момент даже Катерина закрыла глаза… а когда открыла их — тела уже не было.

Только перед Гарри возвышался высокий столб из того же странного белого с черными прожилками камня, что он видел там.

Коленопреклоненную фигуру Гарри Поттера озарили первые — яркие и чистые — лучи восходящего солнца.

[1] Патриния — многолетнее лекарственное растение семейства валериановые

[2] Эфир — тончайшая пятая стихия в античной и средневековой натурфилософии, физике и алхимии