Яблоко Гесперид (гет)

Самарканд, Узбекистан

Джинни обрадовалась, когда Драко предложил после обеда часок поспать. Прозерпина громко возмущалась по поводу «мерзких грязнокровок», поглядывая на Нарциссу и ожидая ее поддержки, и гнев, клокотавший в груди Джинни, грозился вот-вот вырваться наружу. Ухаживания Кира только подливали масла в огонь. Мертвенно бледный Драко кипел от злости, понимая, что его предупреждение просто проигнорировали. Джинни оставалось только надеяться, что прибытие остальных членов семьи немного ослабит нарастающее напряжение.

Приняв душ, Драко вернулся в комнату и нашел Джинни уже в кровати. Она лежала, спрятав лицо в ладонях, но, когда он вынырнул из облака пара с полотенцем, обмотанным вокруг бедер, сонно улыбнулась.

— Хочешь напомнить мне обещание позабавиться в душе? — спросила она хрипло, и Драко подумал, что, наверное, разбудил ее.

Он забрался на кровать, вытянулся рядом с Джинни, и она с наслаждением вдохнула исходящий от него запах мяты и свежей древесины. Драко чувствовал растущее возбуждение Джинни, однако также видел, как она измучена.

— Нет, по правде говоря, не хочу, — пробормотал он, привлекая ее к себе и закрывая глаза. Джинни положила голову ему на грудь. — Мне тоже нужен отдых. Игра меня измотала.

Она встрепенулась и приподнялась, опираясь на локоть.

— Кстати — об игре, — ее голос неожиданно обрел язвительные нотки, — как ты смел пообещать мой поцелуй, даже не спросив моего согласия?

— Какая разница? — угрюмо отрезал Драко.

— Выходит большая, если ты из-за этого заехал собственному двоюродному брату по физиономии! А что, если я не хотела его целовать?

— Надеюсь, что не хотела. Кроме того, я не собирался проигрывать.

— Не в этом дело, Драко. Я не какая-нибудь вещь!

— Послушай, я просто хотел поставить его на место...

— А именно убрать его подальше от своей трофейной жены? Ну уж нет!

Джинни не заметила, как Драко разозлился.

— Да неужели? — холодно произнес он. — Может, хочешь узнать, сколько я за тебя заплатил «Яблокам Гесперид»? Поверь, впервые в жизни Геры Корнелли за одну из ее «трофейных жен» выложили такую сумму.

Джинни возмущенно уставилась на него, моментально забыв, что именно это и было частью ее плана. Разозлившись, она села, но сильная рука Драко уложила ее обратно так легко, словно она была теннисным мячиком. Джинни попыталась вырваться, однако оказалась надежно прижатой к его боку.

— Ты же знаешь, что я не хотел этого говорить, — мягко, даже немного грустно пробормотал он. — Просто Кир следит за тобой голодными глазами, куда бы ты ни пошла, поэтому моя реакция вполне объяснима.

— Ладно, но ты не можешь просто... — Джинни попыталась его оттолкнуть. — Ты не можешь так поступать... — она изогнулась, — ...не спросив сначала меня. — Издав судорожный вздох, она пропыхтела: — Отпусти.

— Нет.

Драко обожал, когда она с ним боролась. Это было почти также волнующе, как то, как она его соблазняла, отдавалась ему, играла с ним... Можно было перечислять без конца. Джинни опять попыталась увернуться, и Драко усилил хватку.

— Если ты не перестанешь так двигаться, мне придется воплотить в жизнь твои угрозы, касающиеся утех в душе.

Джинни немедленно прекратила сопротивляться. Драко зарылся лицом в ее волосы и усмехнулся. Вскоре он заснул. Джинни, так и не решив, злиться ей или успокоиться, наконец сдалась и тоже заснула в его крепких объятиях. Они спали, позолоченные лучами заходящего солнца, пока не стемнело и температура воздуха не опустилась до приемлемой.

Драко проснулся первым, удивившись, что получилось так безмятежно поспать. Он с удовлетворением взглянул на мирно посапывающую Джинни, затем вспомнил о предстоящем вечере и тяжело вздохнул. Прошло немало времени с тех пор, как он в последний раз видел своих двоюродных братьев и сестер; некоторые из них даже не родились еще, когда он посещал Самарканд в детстве. А еще была странная тетушка. Та, которая пару лет где-то пропадала и, если верить Нарциссе, умерла несколько месяцев назад, оставив дочь сиротой. Упомянутую дочь держали в стороне от семьи.

— Секреты, секреты, — задумчиво пробормотал он. Секреты терзали не одну семью, не исключая и его собственной. Последняя сова, присланная Блейзом, принесла Драко вести о недавнем визите Джиневры в Гринготтс. При нем Нарцисса объясняла Джинни, что деньги для покупки подарков не нужны, поэтому сейчас Драко недоумевал: зачем все-таки его жена отправилась в Гринготтс, а после наведалась в магазин Всевозможных Волшебных Вредилок. Краткость отчета Блейза выводила Драко из себя.

— Джиневра, просыпайся, — прошептал он, касаясь губами нежной кожи ее шеи. Она в ответ застонала, но все-таки повернулась к нему и обняла. И продолжила спать. — Джиневра, нам надо приготовиться к ужину. — Джинни даже не шевельнулась. Драко провел пальцами по ее шее вниз, останавливаясь на груди; в последние несколько недель она была особенно чувствительна. Джинни вздрогнула. Он обхватил ладонью ее грудь и стал поглаживать большим пальцем сосок. Она опять застонала, но на этот раз совсем другим голосом.

— Нееет...

— Джиневра... — прорычал он.

Джинни открыла один глаз, затем второй и свирепо на него уставилась. Драко чмокнул кончик ее носа, и она скосила глаза, глядя на его лицо.

— Темно-фиолетовое платье и золотые украшения, — бросил он и выбрался из кровати, собираясь подыскать себе подходящую одежду.

Еще несколько минут Джинни пролежала в состоянии полудремы, однако без Драко было как-то неуютно. Наконец она поднялась, раздраженная из-за предстоящего ужина в компании всего семейства Умайяд.

«Придется призвать все легендарное терпение и самоконтроль Уизли», — кисло размышляла она, отправляясь в ванную. Она быстро нашла коктейльное платье, о котором говорил Драко — без бретелек, глубокого темно-сливового оттенка, с высоким шлицем сбоку, обнажающим ее ноги при ходьбе. Джинни раздосадованно отметила, что прибавила в весе, и платье облегает ее фигуру очень плотно. Она была уверена, что Драко это понравится, но вот остальное его семейство могло найти это неприемлемым.

«Хотя кому это, кроме Кира, интересно?»

Эта мысль заставила Джинни содрогнуться.

Она свободно заплела волосы в косу сбоку, затем застегнула на запястье золотую змейку. К браслету она подобрала простые золотые кольца и восточные серьги, подаренные ей Шехзин. Выйдя из ванны, она почувствовала себя лучше. Взглянув на Драко, облаченного в великолепно сидящую на нем черную мантию, она удовлетворенно вздохнула. Драко игриво поцеловал ее руку.

— Кто бы ты ни была, о прекрасная незнакомка, пойдем со мной, быстро, пока не вернулась моя жена.

Джинни шлепнула его по руке.

— Тебя так легко соблазнить, да? Платье в обтяжку с вырезом до пупка, и ты уже готов изменить своей жене?

— До пупка? — заинтересовался Драко, глаза его при этом заискрились весельем. Он скользнул рукой по ее ноге. — Я думал, разрез только до бедра...

— Убери руки, — сурово произнесла Джинни, — или ты останешься без десерта.

— О да, я буду хорошим, — коварно протянул он в ответ, — таким хорошим, что ты попросишь еще.

— По-моему, я всегда прошу.

Он широко улыбнулся, и Джинни усмехнулась, не переставая удивляться, как же легко ему польстить.

Они отправились в большой зал, где Белиал, Прозерпина и Кир встречали родственников. Высокий худой мужчина, похожий на Белиала, энергично беседовал с Нарциссой. Драко инстинктивно повел Джинни к своей матери.

— Джиневра, Драко, познакомьтесь — это Сут, средний брат Белиала... Дорогой, ты помнишь дядюшку Сута и тетушку Софию?

— Безусловно, — ответил Драко, обнимая своих дядю и тетю, и заговорщически добавил: — Вы были единственными, чьи имена я мог выговорить.

София Умайяд засмеялась глубоким грудным смехом, встряхнув черными витыми локонами, при этом бисер, вплетенный в ее волосы, весело зазвенел. Она была высокой, стройной женщиной с кожей цвета растопленного шоколада и строгим голосом, которым она не упускала случай выразить свои не менее строгие убеждения.

— Помню, как твой отец наказал тебя за то, что ты заявил, будто имена моих сыновей грубы и примитивны. Скажи ты это им сейчас, они зададут тебе трепку!

— И вполне заслуженно, — добродушно согласился Драко.

— Махрем, Бехер, это Драко, племянник Прозерпины, и Джиневра, его жена, — представил Сут Малфоев двум атлетически сложенным парням.

Все обменялись приветствиями. Джинни с облегчением отметила, что их взгляды были вполне невинны, а улыбки искренни. Ей показалось, что говорят они с американским акцентом. Догадку подтвердил Драко, спросив у парней, как идут дела в Нью-Йорке. Бехер отвечал на вопросы проворнее, тогда как ответы Махрема были более спокойны и взвешенны. Хотя одному из них было тринадцать, а второму пятнадцать, с виду они казались старше Прибыли новые гости, и Джинни, Махрем и Бехер обменялись взглядами, полными сожаления.

Драко оказался более воспитанным, поэтому нацепил на лицо обворожительную улыбку и потащил Джинни к новоприбывшим гостям.

— Заламбур, сколько лет! — Окликнул он статного мужчину.

Заламбур Умайяд развернулся и уставился на него мерцающими темными глазами. Лицо волшебника украшала густая черная борода и пышные усы.

— Драко, мальчик мой! Как ты вырос! Шехерезада, ты только посмотри! — Заламбур повернулся к своей жене. Женщина кивнула и лучезарно улыбнулась.

— Дядя, тетя, это Джиневра, моя жена, — познакомил всех Драко. — Как поживаете? Как дети?

— Ну-ну, Драко. Должен заметить, что моему Шафану уже двенадцать лет, — гордо заявил Заламбур. — Он вовсе не ребенок!

Шехерезада тайком бросила взгляд на двух девушек, стоящих в тени.

— А как же Саломея и Балкис?

— Как обычно, — отмахнулся Заламбур. — По крайней мере, сегодня вечером от них будет хоть какая-то польза — они смогут присмотреть за девочками Шезбета, — последние слова он словно выплюнул. — Пойдемте, нам, мужчинам, есть о чем поговорить.

Драко бросил на Джинни сожалеющий взгляд, но, зная о женоненавистнических взглядах своего дяди, решил, что будет лучше, если она не будет слушать его речи. Джинни осталась наедине с Шехерезадой. Лицо старшей женщины было испещрено морщинами, но ее глаза все еще светились молодостью, а волосы обрамляли лицо густыми локонами. Как только Заламбур отвернулся, улыбка Шехерезады померкла. Любовно взглянув на дочерей, она выразительно покачала головой, показывая Джинни на стоящих в тени девушек.

— Это ваши дочери? — спросила Джинни.

Шехерезада кивнула, затем, взмахнув маленькой рукой, нарисовала воображаемую линию от Джинни до девушек.

— Я... Ох... Пойду, представлюсь тогда, — пробормотала Джинни, озадаченная молчаливостью Шехерезады. В ответ на ее слова женщина безмятежно улыбнулась.

Джинни подошла к девушкам, взгляды которых были прикованы к земле. Сестры прятали головы под шалями, а одежда скрывала их тела с ног до головы, оставляя обнаженными только лица и руки.

— Привет, — жизнерадостно произнесла Джинни. Обе вздрогнули и подняли глаза. — Я Джиневра — супруга Драко.

— Приятно с вами познакомиться, — произнесла девушка, выглядевшая постарше. — Меня зовут Саломея.

— А я Балкис. Рада знакомству.

Девушки неловко обменялись поцелуями.

— Я только что говорила с вашими мамой и папой. Наверное, хорошо иметь такую большую семью.

— Безусловно, это счастье, — ответила Балкис, понижая голос до шепота.

— Чем вы занимаетесь?

— Мы учимся, — пробормотала Саломея.

— Правда? Прекрасно. И что же вы изучаете?

— Танцы, — кивнула Балкис, — музыку, воспитание детей.

— Учимся садоводству, как правильно принять гостей...

— Или как сделать мужа счастливым? — добавила Джинни, по ошибке приняв их ответ за шутку. Сестры невозмутимо кивнули. Джинни словно окатило ледяной водой. В тот же момент к Саломее и Балкис подбежали три маленьких девочки с раскосыми глазами и светлой кожей.

— Саломея, Балкис, как мы рады вас видеть, — послышался голос откуда-то сбоку, и, развернувшись, Джинни увидела красивую женщину в рубиново-красном кимоно, с угольно-черными волосами и белой, словно фарфоровой, кожей. Он выглядела совершенно неземным созданием.

— Мы тоже, — ответила Саломея, на этот раз совершенно искренне улыбнувшись, и поцеловала одну из девочек в макушку.

— А ты, наверное, Джиневра, — продолжила женщина, поворачиваясь к Джинни. — Меня зовут Ба Ли Ну, я жена Шезбета. Рада наконец с тобой встретиться.

Обняв Ба Ли Ну, Джинни с удивлением ощутила круглый живот женщины. Подбежавшая четвертая девчушка, похожая на остальных трех, только явно старшая, самозабвенно делилась с Балкис школьными впечатлениями.

— Поздравляю, — тем временем Драко хлопал Шезбета по спине. — Впечатляющая у тебя семья.

— Спасибо. Они вся моя жизнь и надежда, — спокойно ответил Шезбет, произнося охранную фразу, словно желая защитить семью от всего мирского зла. Его взгляд за прозрачными стеклами очков был ясным и спокойным, но упрямо выпяченный подбородок и сильные руки выдавали в нем решительную натуру.

«Четыре девочки и пятый ребенок в пути? — Драко бросил взгляд в противоположную сторону комнаты. — Никогда бы не подумал, что Шезбет стремится заполучить наследника мужского пола, как Заламбур».

— Как у тебя дела? — интересовался тем временем Сут у Заламбура. — Я так долго пробыл в Америке, что едва знаю, чем ты сейчас занимаешься.

— У меня все хорошо, брат, — удовлетворенно оскалившись, ответил Заламбур. — Работа в министерстве немало помогает в эээ... моих делах, — закончил он уклончиво. Хотя Драко и не был в курсе всех дел своего дядюшки, но его не покидала уверенность, что работа в министерстве обороны и владение узбекскими рынками — не основные источники его доходов. — А что у тебя новенького? Все ли твои студенты с успехом заканчивают вуз?

— Большинство, — самодовольно ответил Сут. — Но, должен признать, манускрипты, которые ты, Шезбет, прислал, доставили им немало хлопот.

— Ах, да, знаешь ведь, как тяжело с этими вавилонскими рукописями. Ты не сможешь стать переводчиком, в совершенстве не овладев их письмом. Я рад, что тебе они принесли хоть какую-то пользу. Ба Ли Ну очень неохотно согласилась с ними расстаться.

— Да? Но, полагаю, ты ей, в конце концов, показал, кто хозяин в доме? — полушутя поинтересовался Белиал.

— А как же, — согласился Шезбет, забыв, однако, добавить, что в ответ хозяину дома пришлось организовать хозяйке осмотр каменных статуй на острове Пасхи. — А как поживает Иза?

— Она в порядке, — неожиданно помрачнев, ответил Сут. — Смерть матери для нее стала ударом...

— Как и для всех нас, — заметил Заламбур.

— Пусть земля ей будет пухом, — добавил Белиал, и все мужчины согласно закивали.

— Но она отлично ладит с мальчиками, и они в ней видят старшую сестру, которой у них никогда не было. Ее приняли в Международную школу магии, где она успешно догоняет своих однокурсников...

— Ты позволил дочери Хайвы учиться? В общественном университете? — сурово спросил Заламбур.

— Из документов, оставленных Хайвой, я понял, что она поощряла учебу дочери. К тому же, я слышал, что Иза умеет принимать роды...

— Полагаю, — вмешался Белиал, чувствуя, как напряглась атмосфера между Сутом и Шезбетом с одной стороны и Заламбуром с другой, — что нам пора двигаться в обеденный зал. Впереди праздник.

Мужчины направились в зал, вскоре к ним присоединились их жены, сопровождаемые детьми. Джинни, закончив беседу с Ба Ли Ну, догнала Драко и оттеснила его в угол.

— Ба Ли Ну говорит, что Заламбур познакомился с Шехерезадой через «Яблоки Гесперид».

— Да, это правда. Это натолкнуло на мысль мою мать, когда она решила заняться мною.

— И он женился на ней, даже несмотря на то, что она была немой? — спросила Джинни. В ее голосе послышались странные нотки: словно она пыталась спровоцировать Драко сказать то, чего он не хочет.

— Это была любовь с первого взгляда, Джиневра, а не с первого слова. Шехерезада явно такой родилась.

— Нет, — категорически возразила Джинни. — В «Яблоках Гесперид» Гера Корнелли часто рассказывала нам о женщинах, которые удачно вышли замуж за знатных и богатых мужчин. — Драко фыркнул. — И о Шехерезаде рассказывала, а знаешь почему? Из-за ее голоса, Драко. Она могла вогнать в краску любую певчую птицу, а истории умела рассказывать как никто другой.

— Ну и прекрасно, — Драко попытался толкнуть Джинни в сторону обеденного зала, откуда уже доносился аромат жареного ягненка.

— Это он с ней такое сделал. Заламбур. Ты видел, как он обращается со своими дочерьми? Не удивлюсь, если он обвиняет свою жену в том, что у нее рождаются девочки.

— И? — Драко поднял бровь. — Он ее муж, разве не так? Его право решать, жить ей или умереть. — Джинни пораженно на него уставилась. Он явно не ожидала от него подобных аргументов. — Если Заламбур ей что-то и сделал, кто знает, может, она того заслужила? Может, она, — Драко многозначительно посмотрел Джинни в глаза, — плела интриги за его спиной?

— Она того заслужила? Не могу поверить, что ты это сказал, — драматично закатила глаза Джинни. Шокированная тем, что кто-то может быть наказан подобным образом, она вовсе не обратила внимания на предупреждение в его взгляде. — Этот человек...

— Мой дядя. Кроме того, ты точно не знаешь, он это сделал или нет, поэтому предлагаю умерить свои пыл и держать рот на замке, особенно когда у него в руках будет нож для намазывания масла.

Джинни захлопнула рот и, гневно развернувшись, направилась в зал. Драко догнал ее в пару шагов. Ухмыльнувшись, он поймал ее за руку, и они вошли в зал как безупречная пара.

Умайяды уже занимали свои места, когда Драко почувствовал, как Джинни напряглась. Ее пальцы сжались вокруг его запястья и, повернувшись, Драко увидел, что она побелела как мел.

«У него есть дочь».

Взгляни на нее Драко несколько секунд ранее, он бы заметил оценивающий взгляд своей жены и то, как расширились ее глаза, когда она заметила Изу Умайяд.

Несмотря на то, что глаза девушки были светлыми, как аквамарин, ее острые, словно вырезанные бритвой черты, впалые щеки и угольно-черные волосы не оставляли места для сомнений. Джинни, не в силах даже представить, каким образом Хайва Умайяд забеременела от Тома Риддла, закрыла глаза, желая только одного — чтобы все это пропало, и она очутилась сейчас в Норе, в окружении своей семьи, с Гарри и Гермионой, на праздновании Рождества, как в старые добрые времена.

Ничего такого, конечно же, не произошло, и Драко провел Джинни к столу. В висках у нее стучало, и шум в голове лишь усилился, когда Иза Умайяд села за стол напротив нее. Драко кивнул Изе, и та ответила ему спокойной улыбкой.

Запястья и шея девушки были очень тонкими, а когда она заправила за ухо непослушную прядь своих бесконечно-черных волос, Драко заметил на ее щеке отметину — крест внутри круга (1). Никто из собравшихся Умайядов не выказал признаков беспокойства. На сервированном хрусталем и фарфором столе появились закуски.

— Bon appetit, — произнесла Прозерпина, поднимая свой бокал.

Все подняли бокалы — Кир при этом как бы невзначай задел рукой запястье Джинни — обменялись поздравлениями и принялись за еду.

Стол был достаточно длинным, чтобы уместить за собой всю семью, поэтому дети тоже сидели вместе с взрослыми и учавствовали в беседах. Их поведение было безупречным, даже превосходя манеры некоторых взрослых: Заламбур, например, с малой долей изящества показывал всем содержимое своего рта, его братья, Кир и Шафан, выказали едва ли больше воспитания. А вот Махрем и Бехер, хотя и желали как можно быстрее набить животы, но сдерживались под строгим взглядом Софии. Девушки клевали как птички. Джинни все бросала взгляды на Изу, пока не столкнулась с ее сияющим взглядом. Лицо Изы осветила неожиданно красивая и добрая улыбка. Джинни смущенно опустила глаза. Подобная улыбка на лице дочери Тома Риддла была выше ее понимания.

Вечер протекал довольно спокойно, нарушаемый лишь появлением новых блюд и позвякиванием серебряных приборов. Джинни, сидевшая между Киром и Бехером, просто-напросто игнорировала старшего и слушала рассказы младшего о жизни в Нью-Йорке. Мальчик был забавным, смышленым, и, самое главное, очень уважительно относился к своей матери — факт, успокоивший Джинни тем, что не все мальчики, выросшие в патриархальных семьях, становятся мерзавцами типа Кира, Шафана, а иногда даже Драко. Тот сидел между своей матерью — незаурядное проявление любезности со стороны Прозерпины, которая занималась рассаживанием гостей — и Саломеей. Его усилия вовлечь последнюю в беседу заставляли девушку отчаянно краснеть. Не отрывая глаз от бараньих отбивных в своей тарелке, она отвечала на вопросы Драко бесцветным, нерешительным голосом. Решив, наконец, что она слишком стыдлива и скучна, он, ни секунды не колеблясь, повернулся к Нарциссе, попирая как этикет, так и чувство жалости к несчастной девушке. Временами он бросал взгляды на Джинни, которая безуспешно пыталась избежать внимания Кира. Беседа текла между Киром и Бехером, Джинни присоединялась только временами. В остальное время она беспокойно следила за рукой Кира, которой он небрежно опирался на спинку ее кресла.

Ужин закончился, когда часы пробили половину двенадцатого. Прозерпина пригласила гостей проследовать в салон, где возвышалась внушительная рождественская елка, ветки которой прогибались под тяжестью множества украшений. Как и следовало ожидать, мужчины собрались в одну кучу и принялись обсуждать судьбу мира, которая непосильным грузом ложилась на их плечи. Шафан с важным видом стоял рядом со своим отцом, тот подчеркнуто избегал женского общества, между тем как Бехер и Махрем быстро устали от разговоров о политике, экономике и сигарах и побрели прочь. Саломея и Балкис присматривали за дочерьми Ба Ли Ну и Шезбета. София и Нарцисса болтали, а Шехерезада внимательно их слушала. Джинни, видя, что Драко поглощен беседой с дядюшками, направилась к старшим женщинам.

— Ты знала моего отца, не так ли? — спросил кто-то очень тихим и нежным голосом.

Джинни медленно повернула голову и уставилась на Изу Умайяд. Она была до боли похожа на Тома, каким Джинни знала его на первом курсе. Но возникшие было чувства горечи и вины неожиданно смыл вопрос:

«Как она догадалась?»

— Я сразу поняла, что ты узнала его во мне, — продолжила Иза, печально глядя на Джинни.

— Ты легилимент? — вырвалось у той.

— Нет, но страх вырисовывает мысли на твоем лице, — ответила Иза.

Она подошла ближе к Джинни, которая боролась с желанием отскочить, разрываясь между неуверенностью и вежливостью. Ничто в словах и жестах Изы не напоминало Джинни о зловещем Томе Риддле, поэтому она не могла поступить так с молодой девушкой, даже несмотря на ее происхождение. Тем более выглядела Иза воплощением чистой добродетели. Девушка взяла Джинни за руку и, глядя ей в глаза, сказала:

— Не знаю, что он тебе сделал, но прошу прощения за это, и мне очень стыдно. Я просто... — она запнулась, но когда заговорила снова, ее голос был ясным, как весенняя капель: — Я бы не хотела, чтоб ты меня боялась.

Иза мило улыбнулась, и на мгновение Джинни засомневалась, что эта девушка каким-нибудь образом может быть связана с человеком, который впоследствии стал Волдемортом. Девушка медленно двинулась в сторону, но Джинни, хотя и была потрясена тем, что род Тома Риддла продолжился, подавила свои опасения и догнала ее.

— Твой... отец нанес мне и моей семье такой ущерб, который невозможно описать, — тихо произнесла она. — Знаю, что ты за это не в ответе, но я не смогла скрыть... антипатию, когда увидела тебя. Встретить его здесь... В этой комнате, сегодня вечером... Возродившегося в тебе... Я была шокирована. Прости, что не сумела скрыть свои чувства.

Иза повернулась и улыбнулась своей дивной улыбкой. Лицо девушки было спокойным и умиротворенным.

— Мама предупреждала меня, — сказала Иза. — Только я не ожидала, что жена Драко сталкивалась с таким злым человеком, каким был мой отец. Мама говорила, что осталось всего несколько человек, которые знали его в те времена, когда он выглядел так, как я.

— Да, мне крупно не повезло.

— Прости.

— В этом нет твоей вины.

Они вышли из салона, словно подобную беседу нельзя было вести в помещении, полном детей и любопытных взрослых. Джинни с удивлением отметила, как скоро Иза вошла к ней в доверие и вызвала к себе сострадание, которое затронуло ее больше, чем страх перед Томом Риддлом. Она неожиданно обнаружила, что находится в укромной небольшой комнатке, увешанной темно-синими и серебряными, словно звездная ночь, коврами. И сейчас Джинни было намного уютнее, чем во время ужина, когда Кир дышал ей в шею и прикасался к ней больше, чем необходимо. Иза сидела напротив, сохраняя молчание, улыбаясь, глядя ей в глаза, совсем как Молли когда-то.

— И как же твоя мать и он>...

— Мама навещала своих друзей в их летнем доме в Албании, — начала рассказывать Иза. — Думаю, они познакомились на ужине, данном в его честь. Он изгнал из города оборотня, по-моему. Фенира или Френа — не помню. Мама рассказывала, что она сразу же была им очарована... — «Как и все остальные... Интересно, сколько еще молодых девушек он сумел очаровать...» — ... и, очевидно чувство было взаимным.

— Знаешь, не хочу показаться грубой, но с Томом...

В ответ на ее возражение Иза только спокойно покачала головой, выглядя при этом абсолютно спокойно.

— Он предложил ей свою руку и сердце.

Джинни удивленно распахнула глаза.

* * *

— Но Том, я знаю тебя всего лишь месяц! — растерянно произнесла Хайва, убирая упавшую на лицо витую прядь.

— Я тоже знаю тебя всего месяц, но я все еще здесь и прошу тебя выйти за меня замуж, — резко возразил Том. Хотя ее реакция стала для него полной неожиданностью, он старался себя контролировать, сдерживаемый ее кротостью.

— Я... Я даже не знаю, что скажут наши родители, нам следовало бы...

— Мне плевать, согласны твои родители или нет, мои мертвы, поэтому это касается только нас двоих.

— Знаю, — Хаива погладила его по щеке, и Том страстно прижал свою ладонь к ее руке. — Но мы действительно слишком спешим.

В глубине потемневших глаз Тома вспыхнул недобрый огонь, его пальцы больно сжали ее тонкое запястье. Однако, оставаясь бесчувственной к боли, Хайва с любовью глядела ему в глаза.

— Я бы могла найти здесь работу, — предложила она. — Мы могли бы еще немного повстречаться. И если тогда ты по-прежнему захочешь на мне жениться...

— Я хочу жениться на тебе сейчас и буду хотеть жениться на тебе через месяц, год, десять лет, — с легким пафосом произнес Том. Его слова звучали торжественно, однако любой, кто его хорошо знал, мог бы поклясться, что он серьезен как никогда. Хотя едва ли нашелся бы человек, который признался, что хорошо знает Тома Риддла.

— Тогда давай попробуем. Я устроюсь на работу в местный университет, может, займусь учебой, и мы посмотрим, что из этого получится. Ты подождешь меня? — спокойно спросила Хайва.

Том оглядел ее собственническим взглядом, обдумывая возможность заставить ее принадлежать ему навсегда. Но какое-то неожиданное, незнакомое чувство сдержало его от угроз. Чувство, которое он бы не испытал ни к какому другому человеку, будь тот сейчас на месте Хайвы.

— Да, — прорычал он. — Но ты хотя бы будешь со мной? Мы могли бы жить вместе.

Она покачала головой и виновато улыбнулась, вызвав у него желание стереть эту улыбку поцелуем.

— Моя семья никогда не позволит мне жить с мужчиной.

Том медленно опустил голову и сжал зубы, глаза его при этом потемнели.

— Как пожелаешь. Я люблю тебя, — холодно произнес он. Признание, вырвавшееся из его извращенной души, доставило ему боль. Заботиться о ней было больно. Не быть с ней было больно. Уважать ее волю стало неимоверно трудно. Хайва просияла, и хватило одного взгляда на нее, чтобы рана, которая открылась от признания в любви, зажила.

— Я тоже тебя люблю, — произнесла она и обвила руками его шею.

* * *

— И она вышла за него? — потрясенно спросила Джинни.

Иза покачала головой, и на ее лицо легла тень грусти. Метка на ее щеке ярко выделялась на фоне молочно-белой кожи.

— Папа все давил на нее по поводу замужества. Она рассказывала, что иногда даже боялась его. Да еще дедушка и бабушка все звали домой. Однажды ночью она стала невольным свидетелем событий, которых ей не следовало видеть. Мама никогда не говорила, что там произошло; она только сказала, что это было чистое зло. Она очень испугалась и сбежала.

— О нет, — прошептала Джинни, представляя, какова должна была быть месть Тома, совсем забыв, что умерла Хайва совсем недавно.

— Он, конечно же, ее нашел. Запугивал, что будет мучить и убивать всех, кого она любила, если она откажется вернуться к нему.

* * *

— Оставь меня в покое, Том! — воскликнула Хайва, измученная и уставшая от пережитого ужаса.

— Хайва, — прорычал он. Его налитые кровью глаза угрожающе сузились.

— Как ты мог? Ты... ты мне отвратителен, — Хайва тяжело дышала, — уходи, или я умру, если ты попытаешься прикоснуться ко мне.

Хайва прижала к своему горлу выгнутый нож.

— Не делай глупостей, — резко бросил Том. Его голос неожиданно зазвенел от напряжения. — Опусти нож и пойдем со мной. — Она покачала головой. — Пойдем со мной, иначе твоя семья...

— Оставь нас в покое! Оставь меня в покое!

Из-под лезвия ножа просочилось несколько капель крови. Том шагнул ближе.

— Ради своего ребенка, Том, еще один шаг — и я перережу себе горло.

* * *

— Папа знал маму достаточно хорошо, чтобы понять, что она не шутит. Наверное, тот факт, что она скорее убьет своего не родившегося ребенка, чем вернется к нему — а ребенка она очень хотела — заставил папу отступить.

* * *

— Пройдут годы, Хайва, и ты обо мне услышишь. Смотри, слушай и знай, что каждая смерть, принесенная лордом Волдемортом — это кровь на твоих руках. Я любил тебя.

* * *

— Мама вернулась домой, затем родилась я. Родимое пятно на моей щеке — сначала это было всего несколько черных родинок, но злодеяния моего отца росли, пятно темнело и обретало форму. Мама быстро сообразила, что каждая новая родинка означала новую смерть.

— Значит, семь родинок на твоей щеке — это все, что осталось от моей семьи.

Иза побледнела.

— Семь?

Джинни с грустью кивнула. В глазах Изы стали собираться слезы, похожие на жемчужины на фоне ее черных ресниц. Ее нежное лицо перекосилось от горя. Джинни было больно видеть ее такой растерянной, ведь Иза не была ответственна за злодеяния своего отца. Сделав над собой последнее усилие и закрыв глаза на схожесть Изы с Томом, Джинни протянула руки и крепко обняла девушку.

— Ты ни в чем не виновата, — прошептала Джинни ласково, чувствуя, что у нее самой вот-вот потекут слезы. — Ты ни в чем не виновата...

* * *

Драко удивился, найдя двоюродную сестру в объятиях своей жены. Они цеплялись друг за друга так, словно от этого зависела их жизнь. Обе девушки выглядели такими отчаянно несчастными, что Драко даже растерялся. Женщины его семьи — то есть Нарцисса — никогда не показывали своих эмоций, а его подружки, девушки и друзья осмотрительно не втягивали его в свои мыльные оперы. Никогда в жизни он не видел ничего более парадоксального и более интимного, чем прильнувшие друг к другу фигуры Джиневры и Изы. Драко отпрянул от слегка приоткрытой двери и крикнул мнимому собеседнику:

— Наверное, они в сине-серебряном салоне, пойду поищу там.

Он дал им несколько секунд привести себя в надлежащий вид и небрежной походкой вошел в комнату. Девушки сидели друг напротив друга и выглядели подтянутыми и официальными.

— Вот вы где, — улыбаясь, воскликнул Драко, словно и не видел их несколько минут назад, плачущих в объятиях друг друга. Его мало интересовали причины их грусти, однако он все равно собирался все выяснить.

— Мы беседовали о своих семьях, — жизнерадостно доложила Джинни.

Иза спокойно кивнула. Драко со злостью отметил еще одну особенность женщин своей семьи — они умели безупречно притворяться. Джиневра и Иза солгали ему бесконечно легко — а в том, что они лгали, Драко не сомневался. Не будь ложь направлена против него, он бы возгордился способностью Малфоев и Умайядов лицемерить.

— Уже почти полночь. Все готовы и ждут только вас.

Джинни нежно погладила руку Изы, поднялась с кресла и, взяв Драко под локоть, вышла в его сопровождении из комнаты. По дороге в зал Драко размышлял над еще одним секретом. В его голове выстраивались ряды вопросов, ответов на которые он не знал. Он все еще озадаченно хмурился, когда они вошли в зал — этот факт не проскользнул мимо внимания Нарциссы и Джинни. Последняя нежно поцеловала его в щеку. Глаза Джинни были полны любви, когда он вопросительно на нее взглянул. Если бы она знала, о чем Драко сейчас думает, она бы испытала страх.

В зале стояла полутьма — помещение освещалось только несколькими канделябрами и гирляндами на елке. Умайяды и Нарцисса собрались возле елки, каждый со своей семьей. Драко проскользнул к матери и взял ее за руку, не отпуская ладонь Джинни. Взглянув на Джинни понимающим и сочувствующим взглядом, Иза протиснулась между ней и Киром. Тот сразу пришел в ярость оттого, что его двоюродная сестра оттиснула его от напряженной фигуры Джиневры.

— Сегодня мы собрались, чтобы обдумать все, что нам дал прошедший год, — начала Бао Фанг, последняя дочь Шезбета и Ба Ли Ну, а также самая младшая в роду. — Этот год, как и прошедшие, дал нам больше, чем иным людям за всю жизнь. В этот день, когда христиане празднуют приход своего спасителя, мы празднуем приход спокойствия в волшебный мир, надеясь, что со временем оно породит прощение, понимание и великодушие. Мы должны быть благодарными за все, что имеем.

— Мы должны быть благодарными за все, что имеем, — хором повторили все, и Джинни, очарованная торжественностью и проникновенностью слов маленькой девочки, поняла, что это часть ритуала.

— Мы должны делиться тем, что получили.

— Мы должны делиться тем, что получили.

— С нашими родителями, семьей, друзьями и всеми нуждающимися.

— С нашими родителями, семьей, друзьями и всеми нуждающимися.

«Интересно, придерживаются ли Умайяды этой заповеди?» — подумала Джинни, зная, что в истории человечества слова и действия нередко расходились.

— Чтобы наши дети росли в изобилии.

— Чтобы наши дети росли в изобилии.

Когда все повторили последнюю фразу, с потолка посыпался дождь миниатюрных звезд, осветивший комнату теплым золотистым светом. Когда свечение иссякло, под елкой, на столах, софах, креслах и шкафчиках появилось огромное количество подарков. На фоне темной мебели они сверкали красными, зелеными, синими, серебряными и золотыми цветами. Дети, державшиеся до сих пор с достоинством, бросились к своей куче коробок. Джинни еще только начинала искать подарки, когда послышался восторженный визг Ю-Шуй, разворачивающей новый кукольный домик. Коробочки, предназначавшиеся Драко, были втиснуты между подарками Джинни и Нарциссы. Он изящно снял верхний сверток, тем временем его мать устроилась в кресле и стала разворачивать свои. Джинни шлепнулась тут же, на полу, рядом с ней возвышалась внушительная гора коробок, однако это ей не помешало выхватить самый нижний пакет. Широко, совершенно по-детски улыбаясь, она глядела, как коробки градом посыпались вниз. Драко покачал головой.

Подарки совершенно ясно дали понять, чего от Джинни ожидалось: под обертками она обнаружила заколдованных плюшевых мишек, детские одежки, деревянную, отделанную перламутром колыбель. На лице Джинни все еще сохранялась жизнерадостная улыбка, когда она распаковала пару крохотных перчаток, шарфик и шапочку из шерсти йети, хотя в глубине души у нее появилось и стало разрастаться чувство пустоты. Как бы Джинни ни ненавидела некоторых членов семейства Малфой, она знала, что ее собственной семье весть о детях принесла бы радость, и чувствовала вину за то, что намеренно пытается избежать беременности. Она никогда не родит Драко ребенка, да что тут говорить, через пару месяцев или лет она уже не будет его женой — все будет зависеть от того, как скоро ей удастся полностью саботировать его репутацию, финансы, в общем, всю его жизнь. Джинни упустила тот факт, что в процессе она пострадает и сама, так как ввяжется в то, от чего сами Малфои редко страдали — в чувства.

— Ой, как красиво, — прошептала Джинни, когда, открыв черную вельветовую коробочку, обнаружила там жемчужное ожерелье.

Жемчуг был мелким, неровным, однако бусины спадали с ладоней Джинни, словно каскады снежинок, нежно сияющих в полумраке комнаты. Нарцисса, которая тем временем осматривала мешочек с какими-то семенами, увидела подарок невестки и улыбнулась: Люциус подарил ей это ожерелье, когда узнал, что она беременна, и теперь Нарциссе было приятно, что ее сын дарит его другой женщине.

— Тебе нравится? — прошептал Драко на ухо своей жене.

— Оно прекрасно, — ответила Джинни. Драко присел рядом с ней на корточки. Глядя на ее улыбающееся лицо, он почувствовал удовлетворение; мысль о том, что он сейчас ее удивит, совсем не вызывала негативных ощущений.

— Мужчины моего рода дарили это ожерелье своим женам, когда они ожидали первого ребенка.

Улыбка Джинни померкла. Если бы Драко решил сейчас прочитать ее мысли, он бы не обнаружил в ее головке ничего, кроме хаоса. Широко распахнутые глаза и приоткрытый рот Джинни говорили о крайней степени удивления.

— Что ты хочешь...

— Брось, — пожурил он ее тихо, положив свои большие ладони ей на живот. — Когда ты собиралась мне сказать?

— Но я не...

— Беременна? Трудно отрицать очевидное, разве не так? — проворковал он ей на ухо.

Затем нежно поцеловал ее шею, затем плечо, чувствуя губами, как бешено стучит ее сердце. Паника просачивалась сквозь поры ее кожи, словно вода сквозь отсыревшую глину. Тошнота, перемена настроений, неожиданные порывы съесть чего-нибудь сладенького... То, как она едва втиснулась в это чертово сливовое платье... Неожиданно Джинни почувствовала такую дикую усталость и страх, что ей захотелось хоть на мгновение потерять сознание. Но эмоции были слишком сильны, чтобы подарить ей несколько мгновений забытия. Столкновение с Киром в мечети теперь казалось не таким уж страшным событием, по сравнению с тем, что сейчас происходило.

— Спасибо тебе за новый фехтовальный набор и старинные книги, — произнес Драко, проводя пальцами по ее обтянутым платьем бедрам. — Но это, — он погладил живот Джинни, — самый лучший подарок, какой ты можешь мне подарить.

Драко Малфой никогда не представлял себя счастливо женатым и с нетерпением ожидающим, когда же он станет отцом, а уж тем более он не думал, что когда-нибудь его жена забеременеет от него против своей воли. И тем не менее, произнеся последние слова, Драко понял, что он искренен как никогда, и Джиневра, носящая его ребенка, стала ему еще ближе и роднее. Драко отчетливо осознал, что, в независимости от рассказов Блейза, он не сможет ее отпустить. Факт, который был очень опасен для них обоих.

Драко,

Я только что вернулся из Гринготтса. Они абсолютно не склонны давать мне какую-либо информацию о делах Джиневры в банке. Думаю, если ты сделаешь запрос лично, они будут более расположены к оказанию помощи, так как она все-таки твоя жена. В любом случае твои претензии будут иметь большее основание, и, надеюсь, этого хватит, чтобы они нарушили свою политику конфиденциальности.

Ясно, что она пользуется совой магазина Всевозможных Волшебных Вредилок, чтобы переписываться со своим другом. И по счастливой случайности финансирует этот же магазин. Полностью. Полагаю, гоблины тебе скажут, откуда она берет деньги.

У Шехзин все хорошо. Приготовления к свадьбе идут гладко, скоро ты получишь приглашение (а может, и нет).

Блеиз.

____________________________

(1) Солнечный крест, или Солнечное колесо — древнейший символ высшей власти, солнца и его наместника на земле — короля (прим. автора, источник: www.symbols.com/encyclopedia/29/291.html).