Дитя магии (джен)

Альбус Дамблдор стремительно шел по коридору Азкабана, его белоснежная борода развивалась, как знамя. Он остановился напротив камеры и заклятием отпер ее. Сделав шаг внутрь, Великий волшебник застыл в ужасе: он опоздал. Директор осторожно направился к темному углу, в котором сжалось в комок изможденное тело…

Час спустя, потирая ушибленный кобчик, директор все еще стоял напротив мальчика на расстоянии вытянутой руки. Зеленоватый щит не позволял ему дотронуться до ребенка. Великий волшебник пыхтел, махал палочкой и ругался, но пробиться к бессознательному телу не мог. Устав от бесплодных попыток, маг произнес заклятие: «Мобиликорпус»; и легкое тело, окутанное защитным коконом, послушно взмыло вверх. Великий волшебник с облегчением вздохнул и вытер пот со лба. Поправив бороду, Дамблдор вышел из камеры. Бесчувственное тело полетело за ним.

* * *

В Больничном крыле было людно. Но мадам Помфи не возражала. Ну, почти не возражала после получасовых попыток дотронуться до мальчика или провести диагностику. Диагностические заклинания просто всасывались щитом и не долетали до пациента. И теперь Сириус Блек, Гермиона Грейнджер и Уизли почти в полном составе (не было близнецов и Перси, которые отдалились в последнее время от семьи) пытались пробиться сквозь щит. Время шло, но ни мольбы, ни крики не помогали. Устав от этого гула, мадам Помфи не выдержала и вытолкала всех вон с воплем: «Все равно вы ничем не можете помочь». Участи быть выставленным за дверь разъяренной, как дракон, медсестрой избежал только директор, который задумчиво пялился на зеленый щит.

— Директор, позовите Северуса. Возможно, он сможет мне помочь, — вздохнула медсестра, совершив юбилейный — сотый — полет к стене при попытке дотронуться до пациента.

Северус Снейп сидел в кресле у камина и меланхолично любовался игрой красного вина в бокале. Он знал, что в больничном крыле сейчас спит мальчик, напичканный зельями, окруженный взволнованными волшебниками. Северус горько усмехнулся.

— Да уж, теперь они все бегают вокруг мальчика, которому сломали жизнь. Теперь, когда он, раскрыв себя как шпиона, выведал у приближенных Темного Лорда, как на самом деле погибли маглы — родственники Поттера. Конечно, Хвост уже никому ничего не скажет, но Темный Лорд, хоть и безумец, но не дурак, и связать исчезновение Хвоста, освобождение мальчишки и деятельность своего зельевара сумеет. И тогда начнется пытка. Боль, наведенная через метку, сведет его с ума. Ее не убрать никакими зельями или заклинаниями, разве что отрезать руку, но он лучше умрет, чем потеряет возможность заниматься любимым делом — зельями.

Вспыхнул зеленым огнем камин, вырывая экс-Упивающегося из невеселых раздумий. Голова директора попросила (а значит, приказала) подойти в Больничное крыло.

Когда Северус Снейп стремительным шагом влетел в Больничное крыло, то застал удивительную картину. Директор и медсестра, которой положено было суетиться вокруг пациента, сидели на соседней кровати и с непонятным выражением смотрели на мальчика. Тем временем изможденное тело сотрясла болезненная судорога, но мадам Помфи вместо того, чтобы кинуться к пациенту, лишь сдавленно всхлипнула и, рыдая, выбежала из палаты. Директор и сам, казалось, был готов удариться в истерику и даже не пытался успокоить себя своими вечными конфетами. Не задумываясь Северус подлетел к мальчишке, на ходу доставая из мантии пузырек с сильнейшим восстанавливающим зельем, и осторожно влил в рот подростка. Нет, скорее ребенка. Поттер никогда не отличался крепостью телосложения и выглядел моложе своего возраста, но сейчас перед ним был максимум двенадцатилетний ребенок — худой, хрупкий и угловатый. Очевидно, зелье помогло, потому что судороги прекратились, а ресницы затрепетали. Только тут зельевар заметил, что мальчика окутывает зеленое свечение, в котором по локти купались и его руки. Осторожно отступив назад, Северус посмотрел на директора, ожидая объяснений. Выражение глубокого шока на лице последнего заставляло сомневаться в реальности их получения. Ресницы мальчика задрожали сильнее, он заворочался, а искусанные губы шепнули: Папа…

— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ??? — зашипел зельевар.

— Видишь ли, мальчик мой, — очевидно, знакомое шипение злобного профессора помогло Дамблдору прийти в себя, — мы не могли дотронуться до Гарри. Щит не пропустил никого, — он сглотнул, — кроме тебя.

Северус в шоке перевел взгляд на мальчика. Черные глаза распахнулись в ответ. Щит вокруг ребенка дрогнул и зеленым огнем улегся в их глубине.

— Папа! — с громким воплем Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил-и-уже-во-второй-раз, кинулся на шею Северусу Снейпу, Ужасу Хогвардса, своему самому ненавистному преподавателю. Тому ничего не оставалось, как подхватить его.

— Гарри, мальчик, послушай, я — не твой отец… — растерянно пробормотал мужчина.

— Но ты можешь им стать, — упрямо возразил тот.

— Вот он — твой час. Ты же устал быть один, — подумал Северус, — решай. Посмотри в глаза этому ребенку, которого ломала жизнь и люди, которым он доверял. Почти сломали, уничтожили. И эта раненная душа сейчас ищет у тебя защиты. Ребенок Лили. Сын Лили, той, которой ты поклялся его защищать…и не преуспел…

— Гарри, я….

— Ты не хочешь? — мальчик поднял голову, и зельевар утонул в полных слез глазах. Изумрудный чистый свет глаз Лили исчез из них без следа. Как исчез и Гарри Поттер. В глаза шестнадцатилетнего подростка горело пламя цвета Авады Кедавры, пламя магии, силы, разбуженной предательством. От ныне и навек подросток — дитя магии, волшебник-интуит, волшебник-эмпат, волшебник-Судья. Северус решился. И не пожалеет. Этому мальчику нужна поддержка, и он сумеет изгнать из ожесточившегося сердца одиночество.

— Конечно, хочу, малыш… — ласково потрепал он черные непокорные вихри. Изможденное лицо засветилось радостью почти нестерпимой.

— Боже, спасибо тебе, — мысленно вздохнул мужчина, чувствуя, как что-то сдавливающее грудь отпустило, словно тяжелая ноша упала с плеч.

— Только усыновление, магическое усыновление, а я согласен только на него, — серьезно посмотрел зельевар в пугающие глаза, — оно свяжет нас по-настоящему. Ты будешь моим сыном по крови, по духу, по магии, понимаешь? Так вот, это долгая процедура, необходимо подготовиться к сложному ритуалу…, — Северус постарался успокоить ребенка, который озабоченно нахмурился.

Морщинка между бровями на детском лице разгладилась, и мальчик в объятиях зельевара счастливо засмеялся.

— Просто признай меня своим сыном, папа! Просто назови меня своим сыном и дай родовое имя!

Вокруг постепенно концентрировалась магия, обернувшись сферой вокруг них. Мужчина с шоком обнаружил, что смех Гарри, нет смех уже теперь его сына стал катализатором для освобождения магической силы, которая так пугающе отражалась в глазах. Потоки энергии в комнате все усиливались, и мужчина понял, что для завершения ритуала не хватает лишь вербального признания уже установившейся между ними связи:

— Я, Северус Тобиас Принц-Снейп, нарекаю тебя своим сыном по крови, по духу и по магии, Дэвид Северус Принц-Снейп. Да будет так.

Кокон магической мощи, окружавший их, словно впитался в мальчика и его отца. Глаза ребенка закатились, и он безвольной куклой осел в объятиях встревоженного родителя.

Северус взглянул на Дамблдора. На лице последнего смешалось выражение досады, изумления и облегчения…

— Директор, до конца каникул осталось три недели. Можете считать, что на это время я исчез с лица земли. Мне необходимо помочь адаптироваться своему сыну.

Дамблдор ошеломленно кивнул, и, едва обратив внимание на кивок своего работодателя, зельевар подхватил легкое худое тело сына на руки и исчез за дверью, эффектно взмахнув на прощание полой мантии.

С минуту директор в шоке пялился на дверной проем, после чего извлек из кармана лимонную дольку и кинул себе в рот.