Merry dancers (гет)

Несколько недель назад

— Действительно, германские исследователи, работавшие в первой половине текущего столетия в таких организациях, как Анэнэрбе и Общество Туле, активно пользовались трудами фон Листа. Впрочем, они также пользовались трудами его предшественников и современников — Ницше, Гобино, Блаватской, Марби и других, — Уидмор расхаживал по классу, увлеченный собственной речью. — И вместе с тем сами последователи фон Листа, умершего в Берлине в 1919 году, не поддерживали связей с национал-социалистическим движением. Более того, многие из них подверглись гонениям после прихода в 1933 году к власти национал-социалистов. Так, выдающийся исследователь рунической традиции, автор целой серии трудов о практических аспектах работы с рунами Фридрих Марби уже в 1936 году был арестован и сейчас его местонахождение неизвестно, впрочем, скорее всего, сейчас он в маггловских концлагерях... Мисс Смит, я для кого это рассказываю? — поинтересовался Эзраэл, с укором глядя на витающую в облаках ученицу.

Встрепенувшись, Джеки оторвала взгляд от ползущего по парте солнечного луча.

— Простите, профессор, я задумалась, — она постучала пальцами по столешнице и внимательно взглянула на Уидмора. — Вы говорите — Анэнэрбэ? Подождите, а разве это не немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков? Что-то я не очень понимаю, как оно связано с изучаемой темой.

Вздохнув, Уидмор потер виски пальцами и «приземлился» на краешек парты Джоконды.

— Сегодня вы невнимательны, мисс Смит. Но да, вы правы, современное Анэнэрбе — это и есть основанный Гиммлером исследовательский институт, проводящий разыскания в области арийской и германской магии, философии, истории и других наук. Общество Туле — германский магический Орден, один из многих, возникших на границе ХIХ-ХХ веков; членами Братства Туле являются Гиммлер и Гитлер.

— Профессор Биннс говорил нам, что Гитлер не имеет никакого отношения к магии, — равнодушно произнесла Джоконда, разглядывая фигурную тень от пера на столе.

— Естественно это так! — Уидмор раздосадованно повысил голос. — Мисс Уилкис тоже интересовалась этой темой на её прошлом уроке. Конечно, об этом не говорится в газетах, да и вы бы не знали, если бы я не поведал вам более полной информации. Анэнэрбэ основано магглами, которых подталкивали к изучению этих сфер магических наук, несомненно, волшебники, — наконец, найдя интерес в глазах мисс Смит, Эзра слегка улыбнулся. — Их подталкивали к учению о чистоте крови… Но это понятие было извращено. Так как в учении Гвидо фон Листа говорится о магическом роде…

— Вы тоже считаете, что эта война спровоцирована волшебниками во имя истребления магглов? Я ни единожды слышала это от профессора Биннса, но он, скорее, заговаривался, сравнивая эту войну с третьим восстанием гоблинов... — Джеки задумалась. — Аврора говорила мне о подстрекательстве со стороны волшебников, ей кажется, кто-то из профессоров сказал, — не стала выдавать Джеки Дамблдора. — Кто-то связывает это с самим Геллертом Грин-де-Вальдом…

— Я против того, чтобы очевидные факты скрывались министерством. Вам ведь уже есть семнадцать? — уточнил он. — Есть те, кто не заинтересован в политике и не вдается в подробности творящегося в мире. Но, мисс Смит, как бы это странно ни было, но наш с вами предмет напрямую связан с происходящим. За этой войной стоят хитрые манипуляторы, использовавшие магические науки и знания, но они не позволяют магглам узнать о своём существовании. Это, разумеется, чистокровные волшебники или волшебник, натравивший магглов друг на друга. Гитлер — вождь, взращенный на молоке чужой веры, просто марионетка в чьих-то ловких руках…

Джеки, выпрямив спину, сложила руки на столе стопкой и внимательно посмотрела на преподавателя.

— Откуда вы это знаете, профессор Уидмор? Откуда вы в курсе этого Анэнэрбэ и в курсе того, с чьей легкой руки погибают миллионы магглов? — эта тема была для неё больной, ведь вместе с магглами и её семьёй в войне погибали и волшебники.

Эзраэл напрягся, понимая, что принимая свою точку зрения за данность, он порой не мог остановить поток слов, льющийся из его рта, как из рога изобилия. Джоконда могла быть невнимательной, но, слушая её речи, невозможно было усомниться в её логичности и способности подмечать суть вещей.

— Мисс Смит, это всего лишь мои предположения, усвоенные из того, что было впитано во время учебы и преподавания в Дурмштранге. Многие Тёмные маги или просто помешанные на чистоте крови волшебники окончили именно Дурмштранг — эта школа, как полагают её учащиеся и выпускники, всегда отличалась особым консерватизмом. Для них абсолютно естественно не считать магглов за равных себе. Конечно, преподаватели и директор делали всё возможное, чтобы преподносить науку — только как науку, но многое извращалось самими студентами, на которых оказывали влияние и их родители. Хогвартс — более современен, и, дабы не позволять студентам вникать в суть вещей, школьная программа в Британии была сокращена, — сказал Эзраэл, присаживаясь на стул впереди стоящей парты. — Я не говорю, что в Дурмштранге сильно достаётся магглорожденным, но их там не особо жалуют. Нет, предугадывая ваши вопросы, могу сказать, что большая часть выпускников Дурмштранга — обычные волшебники без злых умыслов и идей. Что я говорю… — Уидмор остановил сам себя. — Я имею ввиду, что и Хогвартс богат как отпрысками чистокровных фамилий, так и магглоненавистниками, — в голове Джеки сразу же всплыло несколько имён студентов Слизерина. — И с другой стороны: образование, получаемое здесь студентами — не такое глубокое, как в Дурмштранге. В общем, как выпускать специалистов и при этом не давать им базу по некоторым предметам, затрагивающим расовые предрассудки? На мой взгляд Министерство Магии Британии слишком рьяно пытается оградить детей от темных искусств, и порой это доходит до абсурда.

— И даже не знаешь, что лучше, — рассудила Джоконда. — В любом случае, у каждого своя голова на плечах, — но внезапно её взгляд и тон голоса изменились: — Вы даёте мне этот материал в качестве дополнительных знаний, но я прекрасно знаю, что Эвелин Уилкис, с которой вы проводите такие же индивидуальные занятия, ничего из этого не знает. Мы иногда обсуждаем ваши занятия и…

Стоило перевести тему, чтобы не загружать ученицу ненужной информацией:

— Мисс Уилкис, как вам известно, выбрала мой предмет в качестве факультатива не из-за большой любви к рунам, — Эзраэл расслабился, увидев на устах Джоконды легкую полуулыбку. — Но, несомненно, её стремления очень похвальны…

— Ой, да что вы говорите, — засмеялась Джеки — от обвиняющих взглядов не осталось и следа. — Похвальны? Ужас, она от ухода за магическими существами отказалась из-за своих «стремлений»…

Да, профессор и студентка могли поговорить на отвлеченные темы, даже как-то обсуждали последний квиддичный матч Гриффиндора и Хаффлпаффа, на котором одержали верх гриффиндорцы.

— Ну, мистер Малфой достоин того, чтобы на него ровняться, — усмехнулся Эзра, вызвав очередную улыбку у Джеки; отодвинув пальцами манжет рукава, он взглянул на свои наручные часы с россыпью маленьких циферблатов, по которым можно было определить даже лунный и солнечный циклы. — Что-то мы с вами засиделись, мисс Смит, — хлопнув ладонями по коленям, он поднялся со стула. — Просмотрите к следующему занятию «Ведомый нитью Лахесис»…

— Профессор, однажды Том Риддл уже застал меня за изучением Тёмной литературы в библиотеке, а он практически всё своё время проводит в Запретной секции вместе с Авророй Уинтер, — несмотря на то, что она ощущала некую тревогу, стоило этим двум именам всплыть у неё в голове, голос Джеки не дрогнул.

— Не беспокойтесь, я попрошу мистера Буклава, чтобы он позволил вам вынести эту книгу из Запретной секции…

Лениво собрав учебники с конспектами в сумку и зевнув, глядя на розовое закатное солнце, чьи лучи полностью сползли с парты на пол, Джеки попрощалась с профессором и вышла в коридор, где уже загорались через один факелы. Мимо неё прошла новоиспеченная парочка — Цигнус Блэк и Друэлла Розир. Цигнус что-то оживленно рассказывал, но судя по теме — листоухие лангусты — он слегка утрировал интересность этого рассказа, так как на лице Друэллы не отражалось каких-либо эмоций. Она, казалось, вообще его не слушает, размышляя о чем-то своём. Ещё бы: она до сих пор не отошла от того случая с Круциатусом, в отличие от Эвелин — вот уже недели три пожинающей в полном объеме собственную внезапно возросшую популярность. Джеки пожалела, что пообещала Хагриду забежать на чай после занятий с Уидмором. Хогвартс навевал тоску, а от количества информации по древним рунам и загруженности по всем остальным предметам за этот день, её мозг разбух как губка, смоченная в воде. Аврора была права — Руби оказался очень хорошим парнем, и хотя общих тем у них обычно находилось не очень много, Хагрид довольно интересно рассказывал о своих ненаглядных зверьках и с таким же интересом слушал Джоконду, какую бы тему она не завела. Спускаясь по пустынной лестнице, Джеки неожиданно услышала чей-то разговор.

— Да ну тебя! — донёсся очень знакомый недовольный голосок. — Я бы тебе не доверила тайн, а вот Хагрид прекрасно умеет их хранить, тем более что это он нашёл Северное сияние. Скажи спасибо, что я тебе показала...

— Аврора! — прервал Риддл строго. — Я тебе говорил не бросаться словами, у стен тоже могут быть уши.

— Параноик. Ой, как будто кто-то поймёт, о чём мы говорим, — отмахнулась она; звук шагов становился ближе, а голоса громче. Джеки, быстро оглядев лестничную клетку восточного крыла, нашла укрытие в нише, где на постаменте громоздился огромный каменный сосуд с узкой горловиной и двумя ручками.

— Ты абсолютно беспечна, тем более, сама знаешь, что не стоит орать на весь замок о… сама знаешь чем, — краем глаза наблюдая Тома и Аврору через щель в изогнутой узкой ручке, Джеки едва не усмехнулась: Аврора показывала язык Риддлу; тот, делая вид, что не замечает, продолжал читать ей нотации: — Прекрати вести себя как маленькая!.. Иногда стоит использовать мозги…

— Ты, я смотрю, обыспользовался весь, смотри, как покраснел! — Аврора, наклонившись к Тому вполоборота, ткнула пальчиком в его действительно покрасневшую щёку.

— Прекрати, — он перехватил её настойчивую руку. — Я заметил, что ты всегда начинаешь паясничать, когда не права.

— Ты скучный, — пожаловалась та и проплыла мимо него наверх по лестнице.

— Скучный? — Том, казалось, не понимал, что она обращается к нему; он застыл на первой ступеньке, указывая на себя пальцем. — Я скучный? А кто говорил недавно, что я интересный и любознательный…

— Знаешь, — Аврора повернулась к нему на самом верху лестницы, — одно другому не мешает, — она подмигнула ему и скрылась из виду на лестнице на следующий этаж.

Пробурчав нечто невнятное, из чего Джеки разобрала лишь: «и что о себе возомнила эта…», он последовал за Уинтер. Это было удивительно нелогично видеть их вдвоём, казалось, что Том и вовсе не рад — ещё больший парадокс. Неужели их объединяло что-то под названием «Северное сияние»? Ясно, что это больше похоже на кодовую фразу, скрывающую нечто иное — нечто, что держит вместе двух непохожих друг на друга студентов. Джеки всё ещё злилась на них, а ещё больше на саму себя, ведь прекрасно понимала, что увиденное тогда в Запретной секции было сильно приукрашено её бурным воображением. Скучать по Авроре уже вошло в привычку, а по Тому… Нет, Джеки твёрдо решила, что им не по пути. Про Северное сияние она слышала не единожды, но даже не умеющий врать Руби старался обходить стороной эту тему. Сколько раз она задавала этот вопрос и столько же раз получала на него невнятные ответы. Хагрид терялся, краснел, говорил, что не имеет права говорить об этом. Но что же «это» такое, что все вокруг скрывают?..

Выйдя из укрытия, когда Авроры и Тома и след простыл, Джеки отправилась в хаффлпаффскую гостиную взять тёплую мантию, чтобы отправиться к Хагриду на чай. Она непременно попробует снова узнать от него что же это такое — "Северное сияние", и будет пытаться до тех пор, пока не получит ответа, ведь любопытство было одной из основополагающих черт её характера.

Ноябрьский промозглый дождь сменился на холодный снег с ветром. Начало декабря выдалось холодным, и в рано спускающуюся темень на улице уже не было ни единого студента. На пути к выходу из замка Джеки повстречалась только укутанная в меховое манто Цедрелла Блэк, вечно находящаяся в теплицах вместе с профессором Монтгомери. Они вежливо друг другу кивнули и разошлись в разные стороны. Едва не поскользнувшись на первой же ступеньке обледенелого крыльца, Джеки достала волшебную палочку и заколдовала ботинки противоскользящими чарами. Из окон домика Хагрида как всегда лился тёплый мерцающий свет камина, лесник наверняка уже согрел чай и приготовился к встрече гостьи, вытащив из комода неизвестного происхождения каменные кексы. Вежливые отказы он не принимал, уверяя, что угощение очень вкусное, при этом мог состроить такое лицо, будто ему нанесли личную обиду. Приходилось буквально грызть эти кулинарные шедевры зубами. Несмотря на внешний вид и твердость, кексы были вполне сносными, но добраться до начинки было не так-то просто.

Порыв холодного ветра набросил на голову Джеки капюшон и растрепал волосы, которые мгновенно налипли на лицо. Пока она справлялась с прядями, в хижине, до которой осталось пару десятков футов, внезапно погас свет, погрузив её в почти непроглядную темень. Джоконда остановилась, удивлённо глядя на дом; неужели Хагрид решил так рано лечь спать? Но что-то подсказывало, что Руби снова собрался в лес — где он пропадал часами. Рассудив об услышанном из уст Дамблдора около трех недель назад, когда профессор упомянул что-то про «СС», Джеки поняла, что тайна, которую всеми силами оберегают декан Гриффиндора, Хагрид, Том и Аврора, находится в Запретном лесу. Идти туда в одиночку было бы глупо: дементоры, которых поймали и отправили в Азкабан — ещё не все трудности. Однако… если пойти вместе с Хагридом... Джеки почему-то была уверена, что лесник пойдёт именно туда…

Чутьё не подвело её, вскоре из хижины вышел Руби с большой керосиновой лампой в руках, закутанный в тёплую кротовую шубу; Джеки услышала, как лязгнул тяжелый амбарный замок, который он вешал на входную дверь.

— И чего им неймётся в такую погоду, могли бы и до завтра подождать, — буркнул Руби себе под нос недовольно. Дёрнув замок, проверяя его закрытость, он двинулся мимо хижины вглубь леса.

Джеки замерла на месте, её сердце бешено колотилось… А в голове, тем временем, созревало решение. Ещё несколько секунд неопределенности, и она двинулась с места в темноту, следуя за огоньком керосиновой лампы Хагрида…

* * *

З1 декабря 1944 г. Малфой-мэнор

— Очень приятно познакомиться, — Эвелин и её мать оказались в обществе леди Арабеллы Малфой: на удивление её кожа была смуглой, что претило образу аристократии, но возможно, это сказались годы жизни на юге Франции, где практически круглый год стояла солнечная погода. Волосы цвета пшеницы и яркие голубые глаза — она не выглядела ледяной леди под стать своему мужу, а напротив, излучала тепло и улыбалась как… Эвелин увидела невообразимое сходство между ней и Абрахасом, а ещё неподдельный интерес во взгляде. Странно, увидь эту женщину на улице, Иви никогда бы не подумала, что она могла выйти за такого расчетливого и холодного человека, как Луи Малфой. Определенное отношение к отцу Абрахаса ещё не сформировалось, но внешне он выглядел серьёзно, неприступно и чересчур чопорно, хорошо, что сын хоть чем-то похож на мать.

— Красивое поместье, леди Малфой, — отвесила вежливый комплимент мама Эвелин, оглядывая расписной куполообразный потолок зала для официальных приемов и огромную позолоченную люстру в центре.

— Прошу, зовите меня просто Арабелла, — попросила леди Малфой дружелюбно. — Да, красивое, но уж слишком оно похоже на музей, и я совсем его не узнаю с тех пор, как тут сделали ремонт. Я не блуждаю в поисках собственной комнаты только благодаря эльфам, — она задержала взгляд на рубиновом гарнитуре в виде переплетений цветов, украшающем шею Эвелин. — Это Сорбо, не так ли? — с точностью подметила она руку норвежского ювелира, выполнившего это украшение. — Хороший вкус у вас, Эвелин.

— Спасибо, леди Малфой, — Иви прикоснулась к колье пальцами. — Но мне больше нравится то, что делают мастера ювелирной компании Блэков, — она почувствовала, как мать наступила ей на ногу и порадовалась, что сегодня выбрала закрытые туфли.

— Насколько я знаю со слов мужа, компания мистера Поллукса Блэка ещё не заявила о себе на рынке как подобает, однако они подают большие надежды. Я видела каталог выпускаемых ими украшений и могу сказать, что в этом что-то есть. Мне пришлись по вкусу серьги из черного оникса — на удивление, они совсем не утяжеляют образ, несмотря на свой цвет. Боюсь, что они слишком молодёжные для меня, но вам, несомненно, пойдут…

Лаура и Эвелин почувствовали, как им становится легче дышать, похоже, эта леди умела располагать к себе. Абрахас затерялся вместе с отцом где-то среди министерских чиновников и людей с большой буквы, оставив женскую половину двух семей наедине. Где-то вместе с младшими ребятишками носился младший брат Эвелин, доставая всех своими излюбленными темами — драконами и квиддичем. Возле фуршетного стола обосновалась группа слизеринцев — нынешних и бывших сокурсников Иви. Здесь были практически все Блэки, Креббы — брат с сестрой — и даже несколько рэйвенкловцев — Турпин и Мальверс. На удивление, среди приглашенных нашелся и пятикурсник Поттер, но он старался держаться подальше от слизеринцев. Этот приём был устроен с целью более близкого знакомства с известными семьями Британии и их детьми.

— Арабелла, — с улыбкой произнесла миссис Уилкис, — вы всё своё время проводите во Франции?

— Да, хоть я родом из Англии, я не слишком жалую климат Туманного Альбиона, — пожаловалась та, краем глаза продолжая наблюдать за бесконечными разговорами мужа и сына. — Здесь слишком много дождей. Да и Париж не балует погодой в зимнее время, поэтому в это время года я обычно нахожусь в Каннах во втором имении.

Лаура и Эвелин старались не показывать удивления, но в их головах происходила калькуляция относительно недвижимости семьи Малфой. Абрахас упоминал о домике на юге Италии, некогда принадлежавшем его прадеду по отцовской линии. Он говорил, что это простой деревенский дом, но никогда не говорил об имении в Каннах.

— У нас есть небольшое поместье в Перпеньяне, — внезапно заговорила Лаура, стараясь выглядеть не хуже леди Малфой в этом невольном обмене хвастовством. — Мы любим бывать там летом, оно совсем небольшое, но… Если мы продолжим общаться, то я хотела бы пригласить вас..

— Мама, пожалуйста… — недовольно проговорила Иви, глядя на неё.

Такой певучий смех, при этом заразительный и не наигранный… Арабелла осторожно прикрыла рот ладонью в шелковой голубой перчатке, вызвав удивление у собеседниц.

— Абрахас говорил мне, что Луи и ваш муж, Лаура, уже всё распланировали, — леди Малфой повернулась к Иви и обратилась лично к ней: — Эвелин, я думаю, что слова вашей мамы — всего лишь проявление вежливости ради поддержания разговора, не принимайте всё так близко к сердцу.

— Простите, леди Малфой, просто мой отец слегка торопит события, — смущенно произнесла Иви, глядя на эту поразительную женщину с искрящейся улыбкой. Она была такой красивой и в то же время естественной. Макияж практически отсутствовал, а волосы были присобраны сзади и ровными прядями спускались по плечам и спине. Иви никогда бы не дала ей больше тридцати лет. Она была живой, абсолютно не такой как Луи Малфой.

— Это никогда не закончится, — Арабелла покачала головой из стороны в сторону, глядя на мужа и сына в компании министра магии и его заместительницы.

— Что, леди Малфой? — спросила Иви, посмотрев в ту же сторону; она с недовольством отметила, как Абрахас мило улыбается министру и женщине с перекрашенными яркой малиновой помадой губами.

— Бесконечные деловые разговоры и… — вздохнула Арабелла. — Мой муж забыл, что сегодня праздник, и не все пришли сюда обсуждать политику и бизнес, — посетовала она раздосадовано. — Извините, я ненадолго отойду.

Эвелин переглянулась с матерью, когда Арабелла покинула их и отправилась к небольшому подиуму, на котором расположился скрипичный камерный оркестр, тихо игравший какую-то очень печальную мелодию.

— Немного странная она…

— Эвелин! — перебила мать, грозно посмотрев на неё. — Где твои манеры? Что за привычка обсуждать всех?

— Она же не слышит! — возмутилась Иви довольно громко и сразу же притихла, поймав на себе взгляд стоящего неподалёку волшебника в парадной пурпурной мантии. — Я не говорю что странная, просто она…

— Очень приятная женщина, — продолжила за неё Лаура. — Признаться, я ожидала встретить совсем другого человека, судя по её…

— Мама! — наигранно строго оборвала Иви. — А ты где свои манеры потеряла?

Лаура в ответ только улыбнулась, старательно маскируя смех.

— Говорила я, что тебе идет этот гарнитур, а у Арабеллы замечательный вкус, она узнала ювелирного мастера.

— Я не люблю красный цвет, мама, ты это прекрасно знаешь, и нечего на меня так смотреть… — оборвала Иви, перебирая украшение пальцами.

— Это всё школьные предрассудки, когда ты окончишь Хогвартс они сотрутся. На тебя влияют твои друзья-слизеринцы.

— У меня нет друзей на Слизерине, — бросила Иви недовольно.

Лаура промолчала на это заявление, а Иви, глядя на отвешивающего шутки Цигнуса, невольно подумала о Джоконде Смит. Даже не поняла толком, как её мысли вернулись к погибшей подруге Абрахаса. Странно так в мире бывает — когда человек уходит, жизнь продолжается. Все эти слизеринцы и рэйвенкловцы учились с ней, видели каждый день, плакали, узнав о её смерти, а теперь смеются и, кажется, даже не вспоминают о ней. Удивительно, но Эвелин поймала себя на мысли, что и она всего минуту назад беззаботно общалась с леди Малфой, искренне улыбалась в ответ на её фразы и даже не думала о той девочке, что не пережила своего горя, решив всё по-своему. Так глупо, и в то же время, её можно было понять, но… жаль когда уходят молодые.

Абрахас никак не мог оторваться от сменяющихся желающих пообщаться с хозяевами поместья, но постоянно поглядывал на Эвелин, словно извиняясь и выклянчивая ещё пять минут на дела. Вот кому было по-настоящему тяжело; Джеки была его близкой подругой и не ясно, как так получилось, что они подружились, ведь она была слишком простой, но, как Абрахас говорил — от того не менее интересной. Он вообще выбирал себе друзей по какой-то непонятной для Эвелин системе. Она вдруг вспомнила, что и её он буквально подобрал, когда никто не хотел с ней общаться. Странно, это было не так давно, но, казалось, что они знают друг друга с детства. Скрипя зубами, Иви наблюдала за Йеном Розиром, который вместе с отцом присоединился к компании Абрахаса, Луи и ещё какого-то старичка с гордой осанкой и закрученной козлиной бородкой, больше напоминающей крючок для одежды.

Йен… Иви совершенно охладела к нему, даже перестала презирать за его выпады в больничном крыле. Глядя на то, как он пожимает руку её Абрахасу она не испытывала ничего внутри себя — ничего, кроме радости, что их отношения закончились с легкой руки жестокой Друэллы. Лаура куда-то отошла, но её место тут же заняла другая персона.

— Ну и как он? — раздался рядом знакомый голос.

Эвелин повернулась, чтобы увидеть перед собой школьную подругу, окончившую Хогвартс три года назад.

— Лукреция! — Иви приняла от неё дружеские объятия. — Я думала, что тебя здесь нет…

— Да ну как же, папенька наказал идти, опять наша семья заняла половину столов на чьём-то празднике, — хихикнула она и смешно сморщила носик.

— Неистребимые Блэки! — Иви шутливо толкнула Лукрецию локтём в бок. На самом деле она была очень рада видеть эту никогда не унывающую девушку, бывшую в свое время огромной проблемой для преподавателей, а миссис Норрис до сих пор поминает её как водяного черта. — А где же сам мистер Арктур Блэк?

— И не спрашивай, — отмахнулась Лукреция, кокетливо поправляя прическу. — Он подрядил какого-то эльфа показать ему поместье, ты же знаешь, что он помешан на всякой древней недвижимости. Кстати, я слышала, что произошло в Хогвартсе на Рождество, Цигнус говорил, что Абрахас очень близко общался с этой девочкой, правда я её смутно помню, но всё же…

Иви тяжело вздохнула.

— Абрахасу тяжело делать вид, что всё хорошо, но он держится. Он порывается вернуться в Хогвартс — там осталась ещё одна девушка — его подруга, которая переживает не меньше, но у него слишком много дел, — Иви с грустью смотрела на него, пытаясь понять, насколько тяжело улыбаться, когда на душе висит камень.

— Да уж, Хогвартс сходит с ума, это, кажется уже вторая смерть за…

— Давай сменим тему, Лукреция? — попросила Иви с нажимом.

— Хорошо, тогда можешь подсказать мне, где здесь находится уборная?

* * *

В этом лабиринте нетрудно заблудиться; Иви сетовала на свою глупую затею прогуляться по портретной галерее предков семьи Малфой после того, как проводила Лукрецию, а затем… она даже не заметила, как оказалась возле какой-то лестницы, потом решила заглянуть в одну из уборных. Складывалось впечатление, что коридоры этого поместья постепенно перестраиваются по своему усмотрению. Леди Малфой была права — дворец слишком большой для того, чтобы жить здесь — ещё больше смущали небольшие комнаты, явно жилые и сделанные из каких-то залов — об этом свидетельствовали очень высокие и покатые потолки, на которых были восстановлены рисунки былых художников. Иви вовсе не испугалась тому, что потерялась, в конце концов, на пути рано или поздно кто-то попадется — либо такой же любопытный смотрящий (она вспомнила об Арктуре Блэке), либо один из домовых эльфов. Некоторые двери были заперты, другие вели в подсобные помещения: за одной обнаружилась кухня, другая вела куда-то вниз, где было темно. И не было ничего удивительного, что в этом доме были подземелья. Абрахас рассказывал, что в детстве как-то долго просидел в холодном подвале, так как дверь за ним захлопнулась на засов, а волшебной палочки у ребенка в то время не было. Он совсем не испугался, а наоборот, отнесся к этому как к маленькому приключению, жаль, что все камеры были заперты. Но будучи взрослым, Абрахас был рад, что не увидел той жути, что творилась там. Кандалы, эльфийский склеп, пятна крови на стенах, которые не оттирались никакими средствами и заклинаниями — это свидетельствовало о мучительной смерти волшебника, по крайней мере, так принято считать. Кто знает, на что способно волшебство, когда человек умирает?

Иви так и стояла у открытой двери в подземелья, размышляя о чем-то своём; порыв ветра, не пойми откуда взявшийся внизу, всколыхнул юбку её длинного платья. Ветер отнюдь не был холодным, наоборот, словно он, согревшись в натопленной комнате, на секундочку вышел прогуляться.

— Так значит, это не единственный вход, — вслух рассудила она. Украдкой оглянувшись по сторонам, Иви ухмыльнулась и достала из ридикюля волшебную палочку. Абрахас рассказывал о потайных ходах поместья, даже обещал показать при случае. Он искренне не понимал их предназначения, некоторые заканчивались тупиками, другие вели в ту же комнату, из которой начинались.

— Флагрейт Инсигно, — прошептала Иви, делая на всякий случай пометку на двери со внутренней стороны, которую только одна она могла бы увидеть. Меры предосторожности, чтобы окончательно не заплутать.

Кто поймет, зачем она решила спуститься в подземелье чужого дома? Любопытство нечасто давало о себе знать, но это было даже не любопытство, а попытка скрасить смертную скуку от этого наполненного официалом приема. Иви не собиралась идти далеко, она только хотела знать, откуда повеял тёплый ветер, где-то здесь, она была уверена, мог находиться один из потайных лазов дворца, и совсем недалеко, раз тепло не рассеялось, добравшись до этой двери.

— Люмос…

Лестница оказалась совсем недлинной, всего двенадцать высоких ступеней сквозь тёмное пространство, едва освещаемое неярким светом Люмоса, и перед Иви возникла одна-единственная дверь, конечно же, оказавшаяся запертой. Отпирающие чары, естественно, не подействовали, и Эвелин уже было собралась вернуться обратно наверх, чтобы снова плутать в бесконечных коридорах Малфой-мэнора. Нет, она бы определенно не хотела здесь жить. Внезапно новый порыв ветра загудел по каменным стенам, норовя растрепать аккуратно уложенную прическу, на которую ушел, по меньшей мере, час. Иви не сдвинулась с места, обнаружив, что ветер дует вовсе не из щелей небольшой аркообразной двери. Наколдовав тонкие ленты, змеями вырвавшиеся из волшебной палочки, она заставила их летать по помещению. Практически сразу же обнаружилась щель, из которой и вырывались порывы тёплого ветра. Победоносная ухмылка не сходила с её уст, когда приблизившись к углу, Иви обнаружила, что дует из глухого камня, где не было ни зазоров, ни трещин.

— Иллюзия… — пробормотала она, сосредоточенно ощупывая шероховатый камень.

Заклинание поддалось только с третьего раза — что было из разряда высших Чар раздела «Об иллюзорном волшебстве», с которым Эвелин не всегда была в «хороших отношениях». Довольная результатом, Иви уже смотрела на небольшую угловую дверь, на которой больше не было никаких заклинаний. Потертая медная ручка поддалась с легкостью, пропустив в узкий коридор, где даже был расстелен ковер. Но вот тут вышла не очень приятная осечка в приключении — дверь за ней захлопнулась и вновь превратилась в безликий камень, а развеивающие чары уже не действовали, видимо распознав, что на них воздействует волшебник из чужой семьи — такие обманки были подробно описаны в учебнике за седьмой курс, они позволяли незнакомцу входить, но обратно не выпускали. Значит… оставалось только одно — идти вперёд. Бояться было нечего, ведь её обязательно найдут, тем более, судя по обстановке коридора, про этот проход явно знал кто-то из домочадцев. Как и ожидала Иви — один-единственный поворот, и она уже поднималась по лестнице, освещаемой одиноким факелом. А вот наверху… никакой двери, да и чар не понадобилось, чтобы определить, что по ту сторону находится горящий камин, который и был виновником обнаружения этого потайного хода посторонним человеком. Иви поежилась, когда приложила руку к тёплому камню, она ведь и не заметила, как немного замерзла. Единственной проблемой оставалось открыть вход в помещение.

— Алохомора? — её голос звучал как предположение. Ничего не произошло. — Аперио Порта…

И снова ничего… а между тем, за тёплой стеной не слышалось ни звука, кроме потрескивания поленьев. Иви потерла голые плечи ладонями в надежде согреться, теплого ветра явно не хватало. Постучав себе по лбу за глупость, она прислонилась спиной к разогретому камню, чтобы согреться, как вдруг…

Она уже отряхивалась от каминной золы и ругала себя за невнимательность на уроках. На самом деле там не было никакой стены, стоило лишь слегка надавить на камень и он бы пропустил её… кстати, а куда она попала? Помещение явно было используемым, но, в отличие от других комнат, тут всё выглядело по-старинному, в углу стоял древний деревянный глобус с выцветшими чернилами и слезшим лаком, однако кабинет — а это был именно он — выглядел прибранным. Какие-то свитки были сложены аккуратными рулонами в книжном стеллаже. Над камином в рамке висела фотография неизвестного полноватого мужчины с тоненькими усиками и аккуратным квадратом бороды на подбородке. Светлые волосы и глаза — Иви обнаружила некие сходства этого мужчины с Абрахасом и его матерью.

— Лорд Черрингтон-Кант! Ничего себе, — прошептала она, пораженная собственной догадливости. Конечно же, Абрахас уже рассказывал историю получения в наследство Малфой-мэнора, точнее жаловался на своего покойного дядюшку, что тот решил записать его в наследники.

Иви убрала следы золы с праздничного платья и огляделась, на этот раз внимательнее. И хотя ремонт обошел это место стороной, оно не было мрачным. Потертая мебель, старые выцветшие гардины, за которыми не было ничего, кроме стен с поблекшим покрытием, большой письменный стол неизвестного возраста, на котором располагалась куча документов, подшивок и какие-то книги — всё несло отпечаток уюта. Иви с удовлетворением заметила, что рядом с высоким шкафом с какими-то папками, выставленными по годам, находится дверь. На этой ноте она решила завершить своё приключение и с чистой совестью прошествовала на выход, вот только ручка не поддалась…

* * *

— Как и ожидалось, мистер Малфой, прием в вашем поместье похож на королевский бал.

— Благодарю, мистер Блэк, — Луи неустанно общался с важными людьми и уже в который раз за вечер пожимал руку очередному будущему компаньону. Поллукс поначалу не слишком жаловал его из-за просьбы отказаться от «Гранд текстиля», но получив очень выгодное предложение от Луи, переосмыслил своё отношение к этому человеку, а всё из-за золотоносной шахты и завода, которые теперь будут поставлять драгоценный металл для ювелирной фирмы Поллукса. Золото высшей пробы, а главное — сравнительно невысокие цены, предлагаемые его хозяином, не могли не заинтересовать бизнесмена.

— Ваша супруга — истинный бриллиант на этом балу, — поразился мистер Блэк, глядя на невероятной красоты женщину в лёгком струящемся платье, приближающуюся к ним. — Такое сочетание разносторонне развитого ума и красоты поражает, хотя другого мы с Ирмой и не ожидали. Она очень хорошо разбирается в украшениях. Ирма бесповоротно очарована ей.

Арабелла Малфой приблизилась к мужу, и он слегка приобнял её за талию. Со стороны могло показаться, что они очень сильно друг друга любят — это читалось в их взглядах.

— Дорогая, а мы как раз говорим о тебе, — с тёплой улыбкой сказал Луи; посмотрев на Поллукса, он обнаружил, что во взгляде того читалось подлинное восхищение без тени наигранности. Арабелла всегда была лучшим экспонатом в коллекции Малфой — самым дорогим и искусно выполненным украшением и дополнением к своему супругу. — Мистер Блэк, как ювелир, отметил твои познания в этом тонком искусстве. Видите ли, мистер Блэк, — обратился к нему Луи, — Арабелла ведет дела с ювелирными компаниями, так что вам придется работать именно с ней.

— Леди Малфой, вы… вы ведете дела мужа? — в голосе Поллукса звучало искреннее удивление, а взгляд постоянно стремился к декольте Арабэллы, но мистер Блэк сдерживал свои порывы.

— Только некоторые, — ответила она приятным голосом. — Луи не позволяет мне делать больше него самого.

— Знаете, обычно женщин высшего общества не интересует подобная работа. В супружеской жизни они не занимаются ничем, кроме детей, и быть может, флористики, — отшутился Поллукс.

— Разве? А миссис Блэк говорила мне, что занимается рестораторством и у неё есть своё кафе.

— Это скорее хобби, отвлечение от скуки, но такие серьезные дела… — он не мог поверить удаче, что ему придется работать с этой женщиной.

Она засмеялась. Странная и приятная тревога образовалась в душе Поллукса, он не мог скрыть восторга и не мог не заметить, как этому рад Луи, который явно выставлял свою жену напоказ обществу. Она и впрямь украшение этого праздника — такая… другая, не бледнокожая, яркая, и от улыбки не пахнет официалом. Если бы он заранее знал, что ему придется работать с ней, то не раздумывал ни секунды отдавать «Гранд Текстиль» в лапы этого крысятника Уилкиса. Поллукс принял бы любые условия. На этом приеме на неё оборачивались мужчины и завистливо вздыхали женщины.

— Мистер Блэк…

— Просто Поллукс.

— Поллукс, видите ли, у нас в семье принято, чтобы женщины не отставали от своих мужей, а флористику я тоже очень люблю, — невообразимое притяжение этой леди заставляло Поллукса стараться концентрироваться на разговоре, который норовил пройти мимо ушей.

— Мама, — прервал чей-то негромкий голос, — ты не видела Эвелин? Она куда-то пропала.

Вся семья Малфой оказалась в сборе — как фотография с первой полосы «Ежедневного Пророка» — они сильно выделялись среди приглашенных, но всё это было благодаря Арабелле, скрашивающей строгость во внешнем виде своего мужа. Только сейчас Поллукс заметил, как Абрахас похож именно на нее, хотя и от отца тоже многое впитал.

— Я видела её с одной из мисс Блэк, кажется Патриция…

— Лукреция, — поправил Блэк.

— Извините, Поллукс, сложно запомнить столько новых имён, — можно было ставить сотню галеонов, что в каждом её жесте, каждой фразе и извинении была натуральная искренность.

— Ничего, о многочисленности нашей семьи ходят легенды, леди Малфой.

— Мистер Блэк, Поллукс, — перешел на ты Луи, благодарствуя своей жене, — вы не желаете подписать договор в уходящем году?

— Луи, сегодня праздник, может, хватит о делах? — с небольшим укором попросила Арабелла.

— Ничего, леди Малфой…

— Арабелла, просто Арабелла, — попросила она с тёплой улыбкой, и никто не заметил, как ухмыльнулся Луи, глядя на горящие глаза Поллукса и бенефис собственной жены. Только Абрахас не выносил таких спектаклей, поэтому удалился по-английски, не мешая делам родителей.

— Я думаю, что ваш муж прав и нам не стоит оставлять таких важных дел на будущий год, мало ли что…

— Дорогая, не могла бы ты проводить мистера Блэка в мой кабинет, а я пока схожу за нужными документами.

Загоревшись возможностью побыть с леди Малфой наедине, Поллукс последовал за ней куда-то вдаль мимо гостей. Казалось, что его вообще никто не замечает, а все взгляды обращены только к великолепной Арабелле…

* * *

Участие Арабеллы только ускорило процесс освоения ювелирного рынка Соединенного Королевства. Её красота и ум не раз оказывали Луи неоценимую помощь при заключении сделок, одно только её присутствие гарантировало удачный исход любых переговоров. Мистер Поллукс Блэк на самом деле имел множество более выгодных предложений со стороны поставщиков, у него была и своя шахта, однако, насколько знал Луи, золото в ней заканчивалось.

Он удостоверился, что в коридоре северного крыла поместья не было ни души и, войдя в одно из помещений без окон, где на стенах было нарисовано древо семьи Чаррингтон-Кант, а также ветвь Малфой, снял чары с большой картины мирно посапывающего шурина. Перед ним на раме портрета возникла резная ручка — эту тайну собственного поместья он узнал сравнительно недавно, его сын пока был не в курсе. Пока Абрахас был в Хогвартсе, Луи перенес сюда большую часть своей документации и секретов, которые не доверил бы никаким банкам. Войдя в кабинет, нетронутый ремонтом, он на мгновение застыл на месте: едва ли нашлись слова, когда мистер Малфой увидел прямо перед собой девушку своего сына.

— Мисс Уилкис? — удивлённо проговорил он, а потом продолжил в других интонациях: — Что вы здесь делаете?

Она вздрогнула, уловив в его тоне недовольство, но быстро собралась:

— Мистер Малфой, я потерялась в вашем поместье и случайно забрела сюда, — смело, но не очень уверенно произнесла она. — Я извиняюсь за вторжение, но дверь обратно меня не выпускала и я ждала, пока кто-то хватится меня.

— Вас действительно уже ищут, — проговорил он, мельком оглядывая кабинет; вроде бы ничего не изменилось. — Давно вы здесь?

Она посмотрела на часы, стоящие на каминной полке, но Луи показалось, что она чем-то встревожена, быть может, тем, что её застали в чужом кабинете. Здесь хранилось слишком много компрометирующей информации о его делах.

— Около двадцати минут, мистер Малфой, — отчеканила она. — Я могу идти?

Защитная реакция. Эвелин старалась вести себя так, будто ничего не произошло, но именно это и настораживало.

— Вы попали сюда через камин? — решил удостовериться он, но передумал дожидаться ответа на и без того очевидный вопрос: — Идите, вас Абрахас искал, и впредь, Эвелин, постарайтесь не соваться за закрытые двери и снимать маскирующие чары.

Ровный голос скрывал множество эмоций, главной среди которых было раздражение, и вот, Луи уже наблюдал, как с высоко вздернутым носом его возможная невестка удаляется из кабинета, покачивая бедрами. Он был взбешен её любопытством, но ещё больше тем, что тайный ход из подземелья, скрытый одними только иллюзиями, не сохранил это помещение в секрете. Естественно, она проникла сюда через камин, ведь дверь из комнаты древа может открыть только принадлежащий к роду Малфой, но тот лаз подземелья не выпускал незваных гостей обратно, запирая их на месте преступления. Эвелин Уилкис была интересной девушкой, но в разговорах с ней Луи заметил, как в общении и, возможно, характером, она похожа на своего пронырливого отца. Неплохое качество для таких высокопоставленных людей, однако сейчас стоило усомниться в том, что они подходят для родственных связей…

Судя по всему, Эвелин не трогала стеллажи с документацией и не успела заглянуть в сундуки с Тёмными книгами. Окинув взглядом помещение, Луи обнаружил, что был смещен шар старого глобуса, теперь лицом к нему была Индия. Он пожалел, что здесь не висит чей-либо портрет, который мог бы рассказать о вмешательстве посторонних. Недвижимая фотография в рамке в этом не могла помочь. Вроде бы Эвелин благоразумно не стала рыться в чужих вещах, но стоило только подойти к столу…

Луи точно помнил расположение оставленных ранее вещей и вместо папки с надписью «Гертруда фон Эдельман» сверху стопки лежала подшивка с печатной надписью: «Том Марволо Риддл»…