Гарри Поттер и Путь Серого (гет)

Следующим утром Гарри проснулся с синяками под глазами. Он не спал больше половины ночи, а встал по привычке в семь часов. Быстро умывшись и одевшись, он направился на очередную тренировку в Выручай-комнату. Парень пару часов тренировался, после чего сходил в душ и пошел на завтрак, который начинался теперь ровно в девять часов.

В Большом зале он как обычно сел на противоположной стороне стола от Рона и Гермионы, но как оказалось, последней не было на завтраке вообще. Напротив него сидела Джинни, а рядом с ней — Дин Томас, Симус Финиган же сидел по другую руку от друга. Гарри совершенно не удивило, что Гермионы не было на завтраке, скорей всего она до сих пор читала книгу.

После завтрака у Гарри было сдвоенное Зельеварение. Возле кабинета Снейпа уже стояли шестикурсники Гриффиндора и Слизерина. Гарри старался держаться особняком, дабы не привлекать к себе внимания. Прозвенел колокол, оповещавший о начале урока, дверь в класс открылась. Ученики вошли и расселись по местам. Гарри сел на первую парту один. Последней вошла запыхавшаяся Гермиона, видимо она бежала на урок, чтобы не опоздать. Ей повезло, что Снейп был занят созерцанием класса, а конкретней — сверлил взглядом Гарри, поэтому её приход остался незамеченным.

— Ну, надо же, — шелковым голосом начал Снейп, — как я полагаю, наша легендарная троица не думает мириться! — он, казалось, чего-то добивался.

«Ещё одно слово в мой адрес, профессор, и вы вспомните инцидент в кабинете директора!»

Гарри послал мыслеобразы о том, как профессор мучился от боли в кабинете Дамблдора.

— Сегодня мы варим универсальное противоядие. Оно нейтрализует действие практически любых видов ядов, — уже жёстко продолжил профессор, ловко сменив тему. — Состав на доске, к концу урока кто-то будет отравлен, и мы проверим ваши противоядия, — при этих словах он недобро посмотрел на Гарри, парень понял, что честь быть отравленным принадлежит ему. — Лонгботтом, постарайтесь хоть сегодня ничего не взорвать.

Весь урок Гарри варил противоядие. В принципе ничего неординарного не произошло, не считая того, что Рон запустил в Малфоя сушёными корнями близириса. Как обычно начал Драко со своими дурацкими шуточками. Помятуя о недавних событиях, Малфой был не настолько глуп, чтобы в своих шутках упоминать Гарри. Сегодня он смеялся над Джинни и Дином, но Гарри не расслышал, что он конкретно говорил. Как ни странно Рон не знал, что его сестра и Дин Томас вместе, но постарался не показать вида. В конце концов ему это надоело, и Малфой получил по лицу корешками. За что Снейп вполне оправданно снял с Гриффиндора десять баллов. Гарри же ничего не говорил, он украдкой наблюдал за Гермионой, которая в его сторону даже и не смотрела. За весь урок Зельеварения, что очень странно, Невилл не допустил ни одной ошибки. Он не только не взорвал и не расплавил котёл, но и сварил нормальное противоядие, чем удивил всех студентов.

— Ведь можете, когда захотите, Лонгботтом. А то обычно строите из себя придурка, — прокомментировал его работу Снейп. Потом подошёл к Гарри. Он заглянул в его котёл, невольно поморщился, потому что зелье получилось идеальным. — Как я и обещал, сейчас будет проверенно противоядие одного из учеников. Мистер Поттер, попрошу выйти к доске.

— Почему я, профессор? – спокойно спросил Гарри. Снейп наградил его таким взглядом, что на месте парня любой другой бы уже упал в обморок. Но не таков был Гарри, он даже не отвёл взгляд от этих чёрных глаз.

— Потому что, мистер Поттер, вы считаете себя самым умным. Вы же всё знаете, вот и проверим ваше зелье.

Гарри больше ничего не сказал, он молча вышел к доске и стал ждать. Снейп достал из кармана мантии какой-то яд.

— Этот яд — «жгучая боль», — с ехидцей произнёс профессор. Гермиона при этих словах невольно поёжилась. Название вполне себя оправдывает. Этот яд причиняет ужасную боль, конечно, не то, что Круцио, но всё же… — Универсальное противоядие полностью нейтрализует действие яда, естественно, если противоядие сварено правильно. Применять его нужно через три минуты после отравления, — Снейп зачерпнул противоядие из котла Гарри и налил ему в стакан, после чего подал его «подопытному». — Прошу, мистер Поттер, — лицо профессора исказила гримаса, отдалённо похожая на улыбку.

Гарри не стал долго испытывать терпение Снейпа, взял у него бутылочку с ядом и в одно мгновение осушил её. В тот же миг он почувствовал, как его пищевод обжигает изнутри. По мере продвижения зелья по внутренностям становилось всё хуже. Через минуту у Гарри уже жгло все, что только можно. Ещё через минуту зелье попало в кровь. Здесь началось самое ужасное. Сердцебиение участилось, кровь запульсировала, голова разболелась, из шрама в виде молнии потекли капли бардовой крови, суставы заныли со страшной силой… Ещё через минуту у Гарри началось жжение по всей поверхности кожи. Самое неприятное было то, что жгло даже в интимных местах. Но парень спокойно стоял возле доски, даже ни разу не поморщившись и не шелохнувшись. Снейп сначала смотрел на него со злорадством, но теперь уже с разочарованием. Гермиона была удивленна. Она знала из книг, как действует этот яд, и её поразило, что Гарри может выдерживать такую боль. Ровно три минуты спустя юноша выпил противоядие, и через десять секунд все плохие ощущения прошли.

— Вполне нормальный яд. Пить можно, — прокомментировал Гарри, невинно смотря на Снейпа. Многие Гриффиндорцы прыснули, чем ещё больше разозлили учителя, который уже пошел зелёными пятнами от досады и злости.

— Урок окончен, все свободны! — рявкнул он.

Гарри, не долго думая, взял учебники и быстро вышел из кабинета. Уроков до обеда больше не было, и парень около получаса без толку бродил по коридорам. Ему сейчас никого не хотелось видеть, он желал просто побыть наедине с самим собой. В конце концов он пошел в гостиную Гриффиндора. Как только он подошел к картине, загораживающей проход в гостиную, то услышал из-за неё крики.

— Ты не имеешь права мне указывать, — по-видимому, это была Джинни.

— Это ты не имеешь права делать то, что тебе не дозволенно! — а это уже был Рон.

— Да кто ты вообще такой, чтобы следить за мной!?

— Я твой старший брат. Моя святая обязанность следить за тобой, дабы ты не сделала какую-нибудь глупость!

— Я уже взрослая и сама могу решать, что для меня лучше. Я люблю его, и ты не сможешь мне помешать!

— А почему же я об этом узнаю от Малфоя?! Весь Хогвартс уже знает, что ты встречаешься с Дином, а родной брат и не догадывается! А вот сегодня на Зельеварении мне открыли глаза, и ты только подумай кто? Малфой!

— Да ты ничего не видишь вокруг себя! Развлекаешься со своей Чу, а на сестру наплевать. Где ты был, когда я так нуждалась в тебе?…

В этот момент Гарри зашел в гостиную и остановился у входа. Прямо посередине стояли Джинни и Рон, несколько учеников попрятались по углам, чтобы не попасть под горячую руку. Рон исходил праведным гневом, на его лице застыла гримаса… В общем, одного взгляда на него хватило, чтобы понять — он сильно рассержен. Джинни же была до предела раздражена и зла от такого вопиющего ущемления её прав со стороны старшего брата.

— А почему ты мне ничего не сказала сама? Почему ты мне вообще ничего не говоришь? Я не хочу, чтобы моя сестра стала шалавой!

— Ах, шалавой, да? — Видимо, терпение Джинни лопнуло. — Да твоя ненаглядная Чу тебя использует! Ты думаешь, что ей нужен ты? Вечный неудачник? Нет, ты ей совершенно не нужен. Ей нужен Гарри, да и то потому, что он знаменит. Она встречается с тобой исключительно потому, чтобы быть поближе к Гарри. Тебя используют, как последнюю шлюху, — неизвестно где это Рон и Джинни набрались таких слов, но факт оставался фактом, и они знали не только эти слова, но и их значение.

После слов Джинни на лице Рона стали появляться красные пятна. Он дошел до точки кипения, ведь такое ему ещё никто не говорил. Самое ужасное было то, что, возможно, Джинни права. Но парень не хотел признавать этого. Он со злостью ударил её по щеке. Джинни даже не шелохнулась, и когда Рон уже был готов ударить девушку по другой щеке, его запястье перехватил оказавшийся рядом Гарри.

— А тебе что надо? Не лезь не в своё дело! — крикнул он в лицо Гарри.

— Для начала успокойся. Иначе мне придётся применить силу, — совершенно спокойно отозвался тот.

— Да иди ты… (вырезано цензурой), пустая знаменитость! Обрёл силу и гордишься! Да без неё ты полный ноль!

— Посмотрим. Я думаю, не стоило тебе нарываться, — Гарри отпустил Рона и встал напротив него, опустив руки. — Ну, давай! Чего же ты ждёшь? Я не буду пользоваться магией. Хочешь меня ударить — прошу! Я полностью в твоём распоряжении.

Рон не стал долго раздумывать, злость взяла верх. Первый удар был правой рукой по левой стороне лица Гарри, второй удар левой рукой по правой стороне. Гарри от этих ударов играючи увернулся. Но больше он не стал терять времени и с размаху влепил кулаком Рону в нос, который, судя по всему, сломался. После чего последовал удар прямой ногой в грудь, от этого удара Рона отнесло на несколько шагов назад, и он упал в кресло, держась за солнечное сплетение.

— Ты всю жизнь кому-то завидовал, — обратился Гарри к Рону. — Ты считаешь себя самым несчастным человеком на свете, постоянно жалеешь себя. Твоя зависть затмевает разум, не даёт тебе осознать, насколько ты счастлив. Ты считаешь, что все вокруг тебя плохие, один ты хороший, обижаешься на всех без повода. Но ты даже не представляешь, каково это — быть несчастным. Есть люди, у которых вообще ничего нет, но они живут и продолжают радоваться жизньи. Ты же этого не можешь. А у тебя есть всё для счастливой жизни! Ты мне завидуешь, хотя сам не понимаешь что у тебя намного больше поводов для радости, чем у меня. У тебя есть семья, братья, сестра-красавица, мама, которая тебя любит, замечательный отец, дом, о котором многие могут только мечтать… Ты не обременён никакими обязательствами, от тебя не зависят многие жизни, да ты даже не знаешь, что такое смерть и как больно смотреть, когда погибают люди, даже незнакомые. Но ты этого не понимаешь, ты лучше будешь жалеть себя. Даже несмотря на войну, ты не перестаёшь быть большим ребёнком, который глупыми глазами смотрит на мир. Я не отрицаю, ты видел за свою жизнь много опасностей, но для тебя всё это как большое приключение. Подумай над моими словами, Рон. Пора бы уже взрослеть.

Гарри взял за руку Джинни и повёл её в спальню пятикурсниц Гриффиндора. Нужную комнату он нашел довольно быстро, так как на ней была табличка «5 Курс, Гриффиндор». Во всех спальнях Гриффиндора обстановка была одинаковая. Вот только здесь больше присутствовали тёплые цвета. Парень подошел к первой же кровати и посадил на неё Джинни, сам сел рядом.

— Рассказывай, — потребовал Гарри.

— Да в общем и рассказывать-то нечего, — если до этого девушка держалась стойко, то теперь серьёзно разрыдалась. — Я не знаю, откуда Рон узнал о нас с Дином, но он говорит, что от Малфоя…

— Да, сегодня на Зельеварении они препирались.

— Ну, он мне и учинил скандал, — сквозь рыдания всхлипнула Джинни. Гарри приобнял девушку, а она уткнулась в его плечо. — Он мне столько всего наговорил, а потом ещё и ударил...

— Не расстраивайся, Рон просто пытается о тебе заботиться.

— Очень хорошо у него получается! Мне его забота не нужна. Возомнил себя моим командиром и теперь достаёт, — Джинни ненадолго замолчала, просто всхлипывала в плёчо Гарри. В этот момент парень чувствовал, что нужен кому-то, что у него есть сестра, пусть не кровная и даже не дальняя родственница, но духовно она его сестра. — Я переспала с Дином, — внезапно выпалила она.

— В этом нет ничего предосудительного, ты его любишь, он тебя тоже. Рон просто не хочет тебя понять. И ему никак не верится, что ты выросла и можешь отвечать за свои поступки сама. А он тебя считает всё той же маленькой девочкой с косичками, которая при виде Гарри Поттера начинала краснеть, как помидор.

— Не вспоминай, — стукнула Джинни парня кулачком. Она уже перестала плакать, но глаза были красные, да и ладонь брата оставила свой след на щеке. — Те времена прошли. Глупая я тогда была.

— Да, те времена прошли, — задумчиво произнёс парень. — И прошлое не вернуть. Как же раньше было хорошо — никаких проблем, никаких забот! Живи, да радуйся жизни. Раньше все опасные ситуации воспринимались как игра, но теперь всё по-другому, но Рон не хочет этого понять.

— Да никому не хочется этого понимать. Я вот, например, тоже хочу жить счастливо, и ни о чем не задумываться.

— Этого все хотят, только не все могут. Но надежда умирает последней. А насчёт Рона не волнуйся, он ничего не имеет против того, чтобы ты была с Дином, его просто взбесило, что он это узнал от Малфоя. Надо было тебе самой ему всё рассказать. Ты должна жить и наслаждаться жизнью. Неизвестно, сколько нам ещё осталось мирного существования. Хоть война уже бушует не на шутку, но сюда ещё не добралась.

— Да я пыталась, но он только отмахнулся и побежал к своей Чу. Он вообще никого в последнее время не замечает. Да и Гермиона тоже ни с кем не разговаривает. Я как-то пыталась с ней поговорить, а она просто отмахнулась и уселась читать какую-то очередную книгу.

— Не обращай на них внимание. Гермиона придёт в норму. В таком её поведении частично виноват я. Хотя не частично даже, а полностью. Но она уже нашла то, что искала. Правда, я с ней всё равно не хочу мириться.

— Зря ты так говоришь. Она страдает. Я как-то хотела к ней зайти перед сном, книгу взять. Я постучала, никто мне не ответил, ну, я и зашла в её комнату без стука. А она лежала в постели, уткнувшись лицом в подушку, и плакала. И постоянно повторяла: «Я люблю тебя, Гарри!». Она и правда любит тебя, и я вижу, что ты любишь её. Так почему бы вам не быть вместе? Это же так просто!

— Понимаешь, Джинни, обстоятельства сильнее нас. К тому же откуда ты взяла, что я люблю Гермиону? — состроил невинное лицо Гарри.

— Да стоит только увидеть, как ты смотришь на нее, и становится всё сразу ясно.

— А вот мне ничего не понятно, — сыграл в дурака юноша. — И вообще! Не заводи разговоров на эту тему!

— Ну ладно, не буду. Кстати, я тебя ещё не поблагодарила за спасение моей второй щеки.

— Не стоит, — Гарри провёл правой рукой по красной от удара щеке Джинни, и она сразу же приняла нормальный цвет. — Рону не стоило распускать руки. Пусть посидит и подумает, ему это пойдёт на пользу.

— Спасибо, Гарри! В смысле, что убрал этот красный отпечаток. Да, и вообще спасибо!

Гарри провёл с Джинни весь день, разговаривая о жизни, не касаясь ужасных тем.

* * *

Тем же вечером Гарри Поттер сидел под деревом на берегу озера. Дул сильный промозглый ветер, поднимая снег в воздух. Но это не мешало парню, он сидел, никого не замечая, думал.

Думал о своей участи. Нет, он не считал себя самым несчастным, как это было когда-то. Ему просто надоела такая жизнь. Но он должен бороться и победить, чего бы это ни стоило, какая бы цена за этим не стояла. Он был готов пожертвовать даже собственной жизнью ради победы, но никак не жизнью одного человека, самого дорогого ему — Гермионы Грейнджер. Он любил её, признавался себе в этом, но больше никому не говорил ни слова о своих чувствах. Тем более Гермионе. Один раз его сила уже чуть не вышла из-под контроля, больше такого повториться не может. Парень надеялся, что когда-нибудь сможет нормально жить, пусть даже с силой Ордена Серых. Но ведь не всегда его сила будет выходить из-под контроля при виде любимой девушки. Возможно, скоро всё это прекратится. Ведь парень ещё не получил всю силу Ордена, значит, когда он её получит, то станет намного сильнее. Но он был точно уверен, что когда получит полностью всю силу, то сможет её контролировать вне зависимости от того, с кем он рядом, кого он обнимает или с кем он целуется. Его одолевала тоска. У Джинни есть Дин, у Симуса Лаванда и Парвати, у Невилла тоже есть девушка, даже у Рона есть Чу, хоть они и не любят друг друга. А у него никого нет. Хотя есть — он любит Гермиону, вот только не может быть с ней.

«А ведь я даже никогда не целовал Гермиону по-настоящему. Как только смогу себя контролировать, сразу же исправлю этот пробел в наших отношениях, и не только этот.»

Такие думы сейчас посещали голову несовершеннолетнего волшебника, который слишком рано повзрослел.

Рядом с ним присела Гермиона, поначалу Гарри, погружённый в свои думы, не заметил её, но уже через минуту перевёл на неё взгляд.

— Я хотела с тобой поговорить, — начала Гермиона.

— Нам не о чем говорить, — отрезал юноша.

— А вот и есть о чём. Какого чёрта ты так себя ведёшь?

— Я себя нормально веду.

— А вот мне так не кажется. Ты же знаешь, что я делала в кабинете Дамблдора?

— Да, знаю. Ты взяла там книгу об Ордене Серых.

— Взяла и уже прочитала. Так может ты мне объяснишь, когда стал главой Ордена?

— Тебя это не касается, — отрезал Гарри. Гермиона смотрела на него в упор. У него же опять, как и всегда при её приближении, стала вырываться сила. Он старался сдерживаться, как только мог. Пока ему это удавалось.

— А вот и касается, я тебя люблю, Гарри! Ты должен рассказать мне всё!

— Я не обязан тебе рассказывать. Ты и так уже знаешь слишком многое. Пойми ты наконец, прежний Гарри Поттер умер, его не вернуть!

— Я из книги узнала многое. Теперь почти всё встало на свои места. И твоя сила, и сражение возле клиники, и твоё поведение. Вот только я не могу понять, почему мы с тобой не можем быть вместе, — девушка задумчиво перебирала пряди волос, отвернувшись от Гарри и глядя на озеро. Гарри невольно залюбовался ею. Вот такая она особенно красива! Все его чувства обострились, он сдерживался как только мог, пытался усмирить рвавшуюся наружу силу, но с каждой секундой становилось всё хуже.

Гермиона смотрела на него со страхом. Глаза парня налились кровью, дыхание участилось, кулаки сжаты…

— У…уходи, — еле выговорил он, — пока… не… поздно…

— Что с тобой? — она не на шутку перепугалась.

— Уходи… прошу….

Гермиона увидела в его глазах такую мольбу, что не смогла сопротивляться. Она встала и направилась в сторону замка, что есть силы ругая про себя Поттера.

Постепенно у Гарри стал проходить приступ. Но он ещё долго сидел возле озера, проклиная Волдеморта, ведь это из-за него парень вступил на путь Серого.

* * *

Последующие недели стали для Гарри настоящей пыткой. Он больше не проводил собраний АД из-за физического состояния. Ему каждую ночь слышались те же слова, что и в тот вечер, когда он спал в гостиной. Он просыпался каждое утро, не выспавшись, с тёмными кругами под глазами. Приходилось применять к себе заклинание улучшения внешности, оно делало его лицо нормальным, но внутренне парень был как неживой. После ссоры с Роном в их отношениях ничего не изменилось. Только Уизли стал терпимо относиться к Джинни и Дину.

С Гермионой Гарри теперь вообще не разговаривал. Он чувствовал, что его сила увеличивается, и становилось всё трудней удерживать её под контролем. Гарри только с Джинни мог нормально поговорить. Гриффиндорцы старались избегать его. На остальных он не обращал внимания.

Морозы усиливались, уже даже в тёплых мантиях было холодно выходить на улицу.

Гарри с каждым днём ощущал, что колебания магической энергии возрастают, грядёт что-то ужасное, но что — он не мог понять. Он чувствовал, что везде вокруг Хогвартса концентрируется тёмная энергия, но по какому поводу не знал.

Уроки проходили в обычном режиме, только Гарри перестал отвечать, даже когда его спрашивали.

Учителя заранее стали украшать замок к Рождеству, но Гарри не чувствовал приближения зимних праздников, на душе у него было тяжело. А Рождество медленно, но верно, приближалось, и уже было не за горами…

* * *

До Рождества оставалось всего три дня. Но все эти дни были для Гарри хуже некуда. Вот уже четыре дня Гарри лежал в бреду, он совершенно не восстанавливался, был постоянно бледным. Сквозь бред он слышал всё те же слова:

«Придёт он, Человек Молнии, Сила которого скрещена. Он выступит против сил Зла. И грянет бой, до смерти бой. Страшная цена будет за победу. Силами двух мёртвых и душой живого будет уничтожен Предавший, Недостойный существовать. Никакая магия не сможет вернуть Избранного, ибо он сам Великая магия. Но возродится Другое, ещё большее Зло, и уже никто не сможет ему противостоять. Мир навечно погрузится во тьму, ничто светлое не будет существовать до конца времён. Да будет так, и никто не сможет этому помешать!»

Парень уже не сомневался, что это пророчество. Но вот о чём или о ком, ему было неизвестно. Он конечно предполагал, что человек молнии — это он, но остальная часть была непонятна. В общем, четыре дня не переставая в его голове звучало это пророчество. Оно не давало парню спать. Даже когда он открывал глаза, он опять-таки слышал эти слова. Это было невыносимо. Он лежал в больничном крыле. Профессор Дамблдор пытался что-то предпринять, но даже разные зелья для сна не помогали.

И вот ни с того, ни с сего эта пытка прекратилась. Это было 23 декабря, ближе к полудню. Поттер открыл глаза. Как только он стал нормально себя чувствовать, то сразу же ощутил смертельный холод. Создавалось такое впечатление, что каждая его клеточка замёрзла. Никаких счастливых воспоминаний просто не осталось, и в довершение ко всему парень стал слышать предсмертный крик матери, когда её убивал Волдеморт. Если сложить все эти факты воедино, то вывод очень прост — ДЕМЕНТОРЫ. Правда, в больничном крыле их не было, но вот зато прямо напротив кровати Гарри стояли два то ли призрака, то ли человека: Айрен и Гриффиндор в виде полутеней.

— Сегодня мы последний раз пришли к тебе, Гарри. В этот день решится судьба многих людей, — спокойно, но решительно начал Годрик.

— Сегодня ночью Волдеморт окружил Хогвартс армией дементоров и Пожирателей смерти, — продолжил Айрен. — Дамблдор сейчас вызвал всех учеников в Большой зал, решается судьба школы. Защитный купол не выдержит и трёх часов напора дементоров, их слишком много. Сегодня сломится последняя преграда на пути к твоей силе. Ты обретёшь огромное могущество, но всегда должен помнить, что сила тебе дана во имя сохранения равновесия на земле.

— Но что я должен сделать? — не понял Гарри. Каким-то странным образом он стал себя чувствовать как никогда хорошо, усталость ушла, бледность пропала, синяки под глазами исчезли, он чувствовал себя так, словно Хогвартс и не окружали тысячи дементоров и как будто не было всех тех бессонных ночей, а был месяц полноценного отдыха.

— Ты должен пробудить в себе силу Ордена Серых. Вспомни, при каких обстоятельствах ты не можешь сдерживаться?

— Когда рядом находится Гермиона, — догадался парень.

— Вот ты и понял. Сегодня будет последний день для нас, больше ты нас никогда не увидишь. Мы жертвуем собой ради жизни. После этого ты, только ты и никто другой не будет отвечать за тебя. Ты получил достаточно знаний, ты достаточно натренировался, ты делал всё правильно, но сегодняшний день может стать для тебя последним. И запомни, Гарри! Чтобы ты ни узнал, чтобы ты ни услышал, чтобы ты ни понял: ни в коем случае не останавливайся, ты должен идти до конца! А теперь одевай мантию, — Годрик указал на стул, где лежала его мантия, в которой он сражался возле клиники Св. Мунго. — Как только будешь готов, начнется сражение.

Гарри не стал вдаваться в подробности, а просто оделся. Он не стал изменять вид мантии, она осталась серебряного цвета. После этого парень, в сопровождении Гриффиндора и Айрена, направился в Большой зал.