Другая Надежда (гет)

“Казавшееся абсолютным может в один миг

становится повседневной реальностью”

Эрнест Шаинсбери “У Судьбы тоже есть чувство юмора”.

Лорд Волдеморт уже некоторое время читал книгу Люциуса Дембринга, одного из самых известных средневековых чернокнижников, который был сожжён святой инквизицией на костре в Лионе. Дембринг — первый волшебник, серьёзно занимавшийся магией крови. Единственную его книгу, написанную в одном экземпляре незадолго до его казни и чудом спасённую от аутодафе, ещё пару веков назад запретило Министерство магии. Откуда же им было знать, что книгу надёжно спрятали в Хогвартсе? Она фактически являлась собственностью директоров Школы. Так было до падения великого учебного заведения, теперь этот фолиант лежал на письменном столе перед Тёмным Лордом; он назывался “Книга серебряной судьбы”. Волдеморт считал большой удачей, что обнаружил её в Выручай-комнате. Но сейчас, читая этот фундаментальный труд, маг уже не был в этом так уверен. Закончив изучать предпоследнюю главу, он отложил книгу.

Очень немногие из его сторонников понимали истинные причины захвата Хогвартса. Для большинства из них это была показательная операция, главным в которой был не сам замок, а убийство людей, в нём скрывавшихся. Но не знали они, что их предводителя больше всего интересовали не замок и кучка поверженных противников, а артефакты Выручай-комнаты и девчонка, которую Флитвик усиленно пытался там спрятать.

За некоторое время до последней битвы с Гарри Поттером Волдеморт провёл обряд восстановления души. Но это восстановление оказалось неполным, потому что последним крестражем был сам юный волшебник. Так что душа у Риддла была, но она не ощущалась как нечто единое — там недоставало одной маленькой частички. Волшебник справедливо предполагал, что, узнав правду о том, кем он является, сынок Джеймса сам придёт к нему. Так оно и вышло. Но это была только половина успеха, потому что Лорд рассчитывал, что смерть Поттера-младшего вернёт ему частицу души, однако этого не произошло: убив юношу, он просто разрушил свой крестраж. Теперь перед новым правителем магического мира встала другая проблема. Маг чувствовал неполноту своей души и вот уже несколько месяцев искал способ устранить её.

Ещё в юности, заинтересовавшись идеей бессмертия, Тёмный Лорд чисто случайно наткнулся на заметку одного чародея, пытавшегося в своё время создать крестраж, но потерпевшего неудачу и потерявшего в итоге частичку души. Так вот этот маг писал, что “заменить” потерянное ему помогло зелье “вражеской крови”, но, к несчастью, он не расписал, что это значит, зато Дембринг восполнил пробел. Ссылаясь на автора заметки, он указывал, что его тоже чрезвычайно заинтересовало упомянутое в ней зелье, и решил попробовать воссоздать его. У него получилось, и свои соображения и наблюдения Люциус изложил в своей работе.

Именно это зелье занимало сейчас мысли волшебника. Нехватка одного крестража могла запросто стоить Лорду не только бессмертия, которого, к слову, у него и так уже не было, он поддерживал себя с помощью философского камня, но и всей жизни. Просто потому что если он не найдёт способ заткнуть “дырку”, оставшиеся части его души постепенно станут рушиться, и тогда он потеряет силу и будет убит. Благо очень многочисленная группа людей по всему миру спала и видела его мёртвым. Но доставлять им такой радости он, конечно, не собирался, поэтому тщательнейшим образом стал собирать информацию об этом загадочном зелье. Дембринг подчёркивал, что в его состав ходят два основных компонента: кровь подруги врага и кровь её близкой родственницы, имеющей с ней ментальную связь. Нужно было просто правильно подобрать пропорции этих ингредиентов.

Гермиона Джейн Грейнджер подходила по всем параметрам. Она не просто была подругой врага, но и имела сестру с очень необычными для маленькой магглы способностями. Девчонка, известная как Алисия Джейн Грейнджер, обладала даром ментального контакта, в чём волшебник имел возможность лично убедиться. Многолетний жизненный опыт Лорда Волдеморта подсказывал ему, что этого в реальности просто не могло быть. Нет, ему, конечно, было известно, что и магглы иногда обладали такой магической способностью, но в подобных случаях навыки астральной практики передавались в одной семье от поколения к поколению. Так что маг совершенно точно был уверен, что сестра гриффиндорки была исключением из этого правила. Всё это делало сестёр Грейнджер лучшими, если не сказать единственными кандидатами для его исследований. Теперь Риддлу оставалось дождаться, когда целитель Дуглас подберёт правильные пропорции, и зелье будет готово.

Но, если с младшей Грейнджер было всё ясно, то сама Гермиона вызывала у мага весьма неоднозначные мысли. И причиной тому был скорее он сам. Волдеморт последнее время стал замечать за собой, что постоянно о ней думает. Для него это было не очень характерно. Точнее, почти всю свою жизнь он ни о чём другом не размышлял, кроме как о том, как захватить власть и расправиться с врагами. Понятие “враг” действовало на мага не хуже красной тряпки на быка. Враг ассоциировался с тем, что должно было быть уничтожено, физически стёрто с лица земли. Этот принцип всегда был основным для Лорда Риддла, вплоть до последней битвы, именуемой теперь сражением за Хогвартс. Тогда-то он впервые увидел её так близко от себя: девушка в ужасе смотрела на то, как он пытал младшего Уизли, а потом он встретился с ней взглядом: страх и растерянность, нежелание верить в происходящее. Она уже знала, что они проиграли, и, уж конечно, прекрасно представляла себе, какой конец, согласно главному правилу Волдеморта, их всех ждал, но не могла сдаться. Только этим объяснялось то, что она посмела поднять на него волшебную палочку. Лорду было очень интересно, какое бы она тогда произнесла заклинание, но ни одно из них не сорвалось с её губ. Мужчина до сих пор не мог понять причины её поступка: несмотря на всю свою “гриффиндорность”, она не стала с ним сражаться, но не потому, что это было самоубийством, а потому... потому... почему? Волшебник не знал, как не мог объяснить себе, почему она до сих пор жива. Моргана! Правда, на этот счёт у мага были соображения...

В ту ночь Гермиона постоянно попадалась ему на глаза, сначала рядом с Уизли, потом он увидел, как она отправилась на помощь Лонгботтому, затем она снова посмотрела на него, и в конце Лорд увидел, как за её спиной захлопнулись ворота замка. Спрашивается, какого Мерлина он за ней следил? Для самоуспокоения маг объяснял это тем, что ему была нужна её кровь, и он просто смотрел, чтобы девчонку не убили, ведь приказа взять её живой он не давал — ни к чему его пожирателям было знать, что она имела для него какое-то значение. И определяющим здесь было слово “какое-то”.

Волдеморт вспомнил, как слышал от своих подчинённых о Гермионе Грейнджер. Они наперебой твердили, что она слишком умна для грязнокровки, и чуть ли не боялись её. Они окрестили её боевой подругой Гарри Поттера. Именно тогда, подслушав, (разумеется, чисто случайно), диалог своих слуг, маг понял, чья кровь была ему нужна. Но если бы дело было только в крови...

Волдеморт смотрел на себя будто бы со стороны и понимал, что это не он. Те чувства, которые девушка в нём вызывала, были для него не характерны. Нет, он, конечно, был ещё тем собственником, но держать девчонку при себе, просто потому, что ему так хотелось? В этом не было никакого смысла, и это очень настораживало, потому что не объяснялось логически. Ещё с детства, сражаясь с мальчишками из детского приюта, Том понял, что должен научиться не только скрывать свои чувства, но и подавлять их. Он научился, и сейчас делал это мастерски, а потому не слишком-то слушал голос своей интуиции, надеясь на холодный слизеринский рассудок. А его интуиция, между тем, говорила, что гриффиндорка должна принадлежать только ему, во всех смыслах этого слова. И где-то она была права, потому что та ярость, которую он испытал от одной мысли о том, что Гермионы мог коснуться кто-то другой, пугала. Лорд прекрасно видел, как постепенно присутствие гриффиндорки в его жизни стало не просто необходимостью, а последовательно перерастало в зависимость. И самый страшный маг всея Британии неожиданно понял, что не может уже обходиться без гриффиндорки, ему было нужно, чтобы она была рядом, словно наркотик для зависимого или бутылка хорошего вина для аристократа. Она была нужна ему. И, возможно, впервые, благодаря лежавшей перед ним книге Риддл понял почему, но это понимание вызвало только новый приступ бессильной ярости. Но чтобы проверить свою теорию, слизеринцу следовало сначала разобраться с зельем. А девушка... Был ещё один нерешённый, хотя и связанный с ней, вопрос. Для ответа на него Гермиона должна была прочитать одну книжечку, а Лорду требовались помощники, впрочем, он уже успел дать им задание. Мужчине очень интересно было узнать, как она отреагирует на то, что там прочитает.

Только с гриффиндоркой, пусть и на краткий миг, Лорд мог скинуть маску тирана и убийцы. Нет, нельзя сказать, что за маской он отличался пушистой шёрсткой и кротким нравом, просто Том ещё раз убедился, что у жизни подчас бывает очень странное и извращённое чувство юмора. Он, Лорд Волдеморт, мог ненадолго расслабиться только в присутствии магглорождённой волшебницы, близкой подруги Поттера-младшего, гриффиндорки... врага. А была ли она врагом? Лорд уже не верил в это. Он скорее бы сравнил её с непослушным ребёнком, который, если ему говорят одно, тут же делает прямо противоположное и пакостит назло взрослым. Кареглазая девица поступала также, и ей всё сходило с рук, пусть она этого и не понимала, что, несомненно, было для волшебника только к лучшему.

Ну вот, опять! Вместо того чтобы заниматься делом Волдеморт продолжал думать о ней. Маг устало взглянул на часы: время обеда уже давно прошло, и скоро, уже примерно через полчаса, ему надо было вернуться в поместье. Том Риддл надеялся, что его домовые эльфы успешно справились со своей задачей...

* * *

Только выглянув в окно, Гермиона поняла, что ошиблась. Она по-прежнему была в Риддл-мэноре, а никак не в Хогвартсе... но комната... Девушка обошла её по периметру несколько раз и только потом опустилась в кресло у камина. Да, это была Выручай-комната. Но, что она делала в особняке Лорда? У бывшей старосты было только одно объяснение: Тёмный Лорд перенёс её сюда... Моргана, зачем ему это понадобилось?! Гриффиндорка ещё раз огляделась.

Камин, два кресла рядом с ним, несколько стеллажей с книгами, какой-то шкаф с тремя стеклянными дверцами, там, видимо, хранились зелья, Гермиона видела такой только в кабинете зельеварения. Новым оказался только стоявший у окна стол, его не было в Школе, а здесь он стоял у окна. На нём были разложены те книги и артефакты, которые она заносила в комнату в самый последний момент. Постойте, девушка встала и, подойдя к столу, принялась пристально рассматривать лежавшие на столе предметы — среди них чего-то не хватало. Конечно, тогда у неё не было времени изучить их все, но у неё было такое ощущение. А вот чего не доставало? Она не могла сказать.

Ещё раз осмотрев комнату, бывшая староста принялась за изучение книг. Несколько фолиантов по рунологии, алхимии, ядам... Большинство книг было по Тёмной магии, причём их авторов девушка не знала. У всех манускриптов, стоявших на полке, на корешках были написаны названия, и только одна тетрадка составляла исключение. В самом конце нижней полки была небрежно всунута небольшая книжонка в потёртой коричневой обложке. Естественно, Гермиона тут же вытащила её и, вновь опустившись в кресло, открыла на первой странице.

— Филиус Флитвик, — прочла вслух девушка, — личный дневник.

Мерлин, рука, державшая его, дрогнула. Судьба вновь заставляла её вспоминать то, что она так старательно пыталась навсегда запереть в своём сердце. Тетрадь упала на пол. Сознание девушки стало наполняться воспоминаниями... Ей нужно было собраться с силами и прочитать его, возможно, там были какие-то важные сведения.

Немного успокоившись, Гермиона подняла дневник и углубилась в чтение.

* * *

— Мисс, — обратилась к девушке появившаяся в спальне Лейли, — Вас вызывает хозяин.

Гермиона лежала на кровати. Девушка была без мантии, в одной футболке и джинсах, услышав хлопок аппарации, она подняла голову:

— Что?

— Господин в своём кабинете, он приказал Лейли позвать Вас. Прошу, Мисс, идите к нему, — отозвалась Лейли.

— Да, конечно, я уже иду.

Гриффиндорка встала с постели и, пройдя мимо застывшей эльфихи, вышла из комнаты.

Лейли могла только проводить её изумлённым взглядом, таким потерянным был взгляд юной девушки.

* * *

Она вошла в его кабинет. Тёмный Лорд сидел за столом, и, казалось, совершенно не обратил внимания на звук открывшейся двери.

Гермиона подошла ближе к столу и спросила:

— Вы звали меня, Милорд?

Он посмотрел на девушку. Если Волдеморт и заметил её покрасневшие от слёз глаза, то никак не показал этого.

— Да, — ответил он и поманил её рукой к себе.

Гриффиндорка приблизилась к его креслу и спросила:

— Мне садиться?

Он кивнул.

Девушка села к нему на колени. Её поведение несколько озадачило Лорда. Что с ней случилось?

Волшебник вновь углубился в изучение каких-то цифр, и, мельком взглянув на них, бывшая староста поняла, что ничем интересным и сверхъестественным они не отличались: это был обычный финансовый отчёт.

Следующие полчаса прошли в полном молчании, тишину кабинета нарушал лишь треск дров в камине. Наконец, девушка почувствовала, что у неё начала болеть спина, всё-таки сидеть без опоры было не слишком удобно. Тогда она очень-очень медленно, не желая обращать на себя лишнее внимание, прислонилась к груди мужчины и положила голову ему на плечо.

— Повелитель, — прозвучал её тихий голос, — Вас часто предавали?

Повелитель... она никогда так его не называла. Это слово так приятно ласкало слух...

— Часто, — просто ответил он.

— Вам было больно? — спросила Гермиона.

— Больно? — насмешливо отозвался Риддл. — Конечно, нет.

Волшебница несколько раз кивнула:

— Я так и думала.

Внимание Лорда вновь переключилось на документы. Маг чувствовал, что девушка хотела ещё что-то сказать ему, но не осмеливалась. Он решил дать ей время.

Гермиона не знала, как начать с ним разговор о дневнике профессора, она же фактически побывала там, куда нельзя было никому входить! Она нарушила его приказ и снова сунулась туда, куда ей вход был заказан. А он говорил, что стоит ей хоть раз ослушается его, то он убьёт Алисию... Мерлин! Девушка вздрогнула, и Волдеморт с интересом взглянул на неё.

— Милорд, я... — начала гриффиндорка, — я была на четвёртом этаже.

— И что там?

Его собеседница выдохнула и быстро проговорила:

— Я ходила в Выручай-комнату, милорд.

Лорд Риддл отложил отчёт и пристально посмотрел на девушку:

— Был такой приказ?

— Нет, милорд.

— Следовательно, ты пошла туда без разрешения, так?

— Так, Ммилорд.

— А зачем призналась мне?

— Вы же всё равно узнаете, — ответила гриффиндорка.

Маг усмехнулся:

— Обычно я не засчитываю чистосердечное признание и одинаково наказываю и тех, кто признаётся, и тех, кто молчит. Но что-то подсказывает мне, что ты не просто так рассказываешь мне о своей выходке, я прав?

— Да, — отозвалась девушка, он правильно понял её. — Я нашла там дневник профессора Флитвика... почему вы не сказали мне?

— Не сказал чего?

— Почему они пытались заставить меня забыть о том, что у меня есть сестра? — Гермиона всматривалась в его голубые глаза. — Я же вижу, Вы знаете. Скажите, пожалуйста, прошу Вас, чего они хотели? Они предали меня?

— Ты бросаешься слишком громкими словами, девочка моя, — отозвался Волдеморт. — Да, я знаю, чего они хотели, но это совершенно не значит, что я расскажу об этом тебе. Они действительно старались заставить тебя забыть её. Замечала ты последнее время что-нибудь странное в поведении Филиуса?

— Нет, — помотала головой собеседница после недолгого раздумья.

— Какое зелье вызывает частичную потерю памяти?

— Зелье забвения, правда, там существует несколько ограничений. Его следует принимать около полутора или двух месяцев вечером во время еды... — ответила бывшая староста и, открыв рот, во все глаза уставилась на Тёмного Лорда. — Мерлин! Конечно! Он же сам писал об этом!

— Что конкретно он писал?

— Что у него есть последнее задание, которое он должен выполнить. Профессор отметил, что не может обманывать меня, но вынужден так поступать ради общего блага, — потерянно прозвучал голос Гермионы.

Лорд уже хотел было что-то ответить, когда услышал тихий всхлип и увидел, как девушка изо всех сил пытается не разреветься у него на коленях.

— Ради общего блага, — совсем тихо повторила она. — Почему они просто не рассказали мне, что происходит, возможно, вместе мы бы придумали выход? Я же знаю, что это каким-то образом связано с Вами. Чего они хотели этим добиться, и какое вообще отношение имеем мы с сестрой ко всему происходящему? Это ведь они пытались убить её? Поэтому она попала в больницу?

— Я уже говорил, что не буду ничего объяснять тебе, — терпеливо ответил Волдеморт. — Скажу только, что то, что они сделали, не было предательством в том смысле, в котором ты это понимаешь, с их точки зрения они просто хотели остановить зло, а если для этого нужно было заставить тебя забыть о сестре, а её убить, то твои благородные орденцы так бы и поступили.

— Зло? Они хотели остановить Вас?

— Да, меня, — подтвердил Риддл.

— Значит, у меня и Алисии есть что-то, что Вам нужно? — сделала вывод девушка.

— Ты поздно до этого додумалась, — снисходительно проговорил маг, — я уже забрал это.

Несколько секунд Гермиона молча смотрела перед собой, а потом поняла:

— Кровь!

Волшебник кивнул.

— Но причём здесь моя сестра? Какая разница, помнила я о ней или нет? — спросила гриффиндорка.

Собеседник не ответил, он только как-то странно взглянул на неё. По его губам скользнула улыбка, но тут же растаяла.

* * *

— Кстати, у Вас там ошибка, — сказала девушка после непродолжительного молчания, справедливо решив, что Тёмный Лорд больше не станет отвечать на её вопросы.

— Где? — рассеянно спросил он, и девушка подумала, что наверняка отвлекла его от придумывания ей наказания.

Гермиона пододвинула к себе бумаги Волдеморта и ещё раз просмотрела столбцы с цифрами.

— Вот здесь, — ткнула она пальцем в крайний левый столбец. — Смотрите, тройка переходит сюда, четвёрка в уме, получается семь, а тут написано девять. И из-за этой двойки, то есть разницы между семёркой и девяткой, дальше все вычисления неправильны.

— Верно, — ответил Риддл после того, как сам всё перепроверил. — В этом отчёте ещё, — Лорд пролистал документ до конца, — двадцать страниц. Завтра ты должна будешь проверить его.

— Но...

— Это и будет твоё наказание, — не дал ей продолжить маг, — как справишься, Лейли даст тебе следующий отчёт. Ты всё поняла?

— Да, милорд, — машинально ответила гриффиндорка, хотя сама совершенно ничего не понимала. Какого чёрта он опять придумал?

Их беседу прервал бой часов: был уже седьмой час вечера. Мужчина обнял девушку и поцеловал её в губы. Оторвавшись от неё, он негромко приказал:

— Через полчаса будет подан ужин, встретимся в столовой. Иди.

Гермиона кивнула и, встав с его колен, вышла из кабинета.

* * *

Мерлин! Сознание девушки было переполнено разными мыслями, то, что она прочла в дневнике и то, то сказал ей Лорд, никак не хотело укладываться в голове. Было очевидно, что и профессор Флитвик, и сам Риддл что-то знали, и, хоть они были по разные стороны баррикад, в их действиях прослеживалась некая солидарность: они оба не хотели, чтобы их тайну узнала она. Волдеморт сказал, что она бросается громкими словами, и то, что сделал профессор, не было предательством. Мантикора забери их всех, да он чуть ли не защищал его! Что, чёрт возьми, происходило?! Да ещё вместо того, чтобы искать в библиотеке поместья ответы на свои вопросы, она будет вынуждена проверять финансы Лорда, только этого не хватало. Впрочем, справедливости ради нужно было признать, что она фактически сама напросилась на это, хотя особой радости от того, что она это понимала, гриффиндорка, естественно, не испытывала. А ослушаться приказа она не могла.

Но, как часто бывает, когда человек пытается подумать сразу и обо всём, все сколько-нибудь рациональные и полезные мысли постепенно отходят на второй план, а самого мыслителя начинают занимать абсолютно бредовые и, с его точки зрения, совершенно ненужные идеи. И, дойдя до спальни, чтобы взять свою мантию, девушка неожиданно поймала себя на том, что думает о самом Лорде. Интересно, он сам понимал, что последние дни слишком часто заставлял её сидеть у себя на коленях? Что это было? Будь девушка философом, она бы решила, что для волшебника это был своеобразный фетиш, но она не считала себя таковым, поэтому объясняла такое поведения до абсурдности просто. Гермиона относила это на счёт того, что это был не просто волшебник, но Лорд Волдеморт, а предугадать, объяснить его действия и поступки было напрасно даже пытаться. Такое неблагодарное занятие было сравнимо разве что с составлением прогноза погоды на следующий месяц — также бестолково, как и бесполезно.

Но не само наличие такого поведенческого ритуала беспокоило бывшую старосту. Она с ужасом поняла, что ей это начинало нравиться. Находясь в кольце его рук, девушка вопреки всем здравым доводам и схемам чувствовала себя абсолютно спокойно. Мерлина ради, о чём она вообще думает?! Она, последняя представительница славного факультета Годрика, обретала покой и душевное равновесие в обществе убийцы своих близких и друзей. Проклятье! Это немыслимо. Такого не должно было случиться!

Гермиона ещё не была готова признаться самой себе, но Лорд не вызывал у неё отвращения, да что там скрывать, никогда не вызывал. С ним неразрывно были связаны другие чувства: ненависть и страх. Но отвращение? Даже увидев его после возрождения в одном из воспоминаний Гарри, девушка не испытывала его, хотя зрелище, конечно, было не для слабонервных. А теперь, заглядывая в его мёртвые голубые глаза, она не могла соотнести этого красивого молодого мужчину с тем чудовищем, которое когда-то подсмотрела в чужих видениях. В её сознании они не как не хотели сливаться в единое целое.

Давая выход переполнявшим её мыслям и чувствам, гриффиндорка громко захлопнула за собой двери спальни.

* * *

— Не волнуйся так, хорошо? — тихо, словно успокаивая маленького ребёнка, проговорил волшебник.

Лежавшая под ним девушка подняла на него свои карие глаза и судорожно кивнула. В то же мгновение Лорд полностью заполнил её собой, оказавшись глубоко внутри неё. Он замер и снова взглянул на Гермиону:

— Больно?

— Нет, — отозвалась та.

И маг стал двигаться, сначала медленно и размеренно, доведя гриффиндорку до того, что она начала поднимать бёдра ему навстречу и, притянув его голову ближе к себе, поцеловала в губы.

— Пожалуйста, — простонала она, уже не соображая, кого и о чём умоляет.

Гермионе казалось, что если он будет продолжать в том же темпе, то она просто умрёт. Лучшая ученица Хогвартса вцепилась в его спину, и почувствовала, как её ногти врезаются в кожу, царапая до крови. Это стало её последним осознанным действием.

* * *

Мужчина осторожно убрал со своей груди руку девушки и тихонько поднялся с кровати. За окном давно стемнело, время приближалось где-то к двум часам ночи. Волдеморт взглянул на крепко спящую, освещённую только мягким светом луны, Гермиону. Её волосы в беспорядке разметались по смятой подушке, одеяло прикрывало только ноги девушки, и маг мог беспрепятственно любоваться её мерно вздымающейся грудью. Простояв рядом с постелью ещё некоторое время, он что-то прошептал, посмотрев в сторону горевшего огня в камине, накинул мантию и вышел из комнаты.

Портреты в галерее давно спали, Волдеморт прошёл в свой кабинет и, переодевшись, достал со стеллажа какой-то фолиант, один из тех, которые так и не смогла классифицировать Гермиона, потому что не знала, на каком языке они были написаны.

Стоило волшебнику опуститься в кресло и открыть книгу, как со стороны входной двери послышалось приглушённое шипение.

— Давно тебя не было, — прошипел маг в ответ, и к нему, плавно скользя по полу, подползла змея. Четырёхметровая чёрная мамба чуть ли не вопросительно взглянула на своего хозяина.

— Я вижу, ты хорошо поохотилась, — продолжал волшебник, погладив свою любимицу по гладкой коже. — У меня для тебя есть задание, присмотри за девчонкой в моей спальне, уверен, она будет рада тебя видеть, когда проснётся.

Мамба, слегка кивнув, скользнула прочь из кабинета.

Где-то через час ночную тишину особняка прорезал пронзительный женский вопль.