Повелитель драконов (гет)

— У меня только одна достойная версия, — после минутного размышления напряженно сказал Сириус.

— Выкладывай, Бродяга.

— Есть такой темный ритуал. Его используют, когда могущественный, но уже очень дряхлый и старый маг желает получить новое тело, — сильно нервничая, начал объяснять Сириус. — Варят огромный котел весьма сложного зелья, а потом погружают туда тело мага. И он получает новое, крепкое тело взрослого человека, способное протянуть еще лет сто. Есть множество вариаций состава, но в любом из них есть три компонента, остающиеся неизменными. Стандартная формула завершения зелья. Кость отца, взятая без согласия, воскреси своего сына. Плоть слуги, отданная добровольно, воскреси своего господина. Кровь врага, взятая насильно, воскреси своего врага.

— То есть от Гарри ему нужна кровь. Без сомнения, он хочет обойти ту защиту, которая дала ему Лили, — констатировал Люпин.

— И он считает, что сумеет заодно поживиться частью моего личного могущества, — заметил Гарри. — Все понятно.

— И ты так спокоен? — мрачно спросил Сириус.

— Я же смогу удрать в любой момент, — Гарри пожал плечами. — К тому же, если даже я вычислю шпиона, он вряд ли будет в курсе, где именно обретается Волан-Де-Морт. Так что это ничего не даст.

— А как этот шпион доставит тебя к нему, если он не знает, где именно находится его господин? — спросил Люпин.

— Уверен, у них уже намечено время, причем дата известна заранее. Либо на втором, либо на третьем испытании. Шпион получит информацию за час до даты. Конечно, я попытаюсь выяснить, кто он…но раскрывать его мы пока не будем.

— Гарри, почему бы нам не посоветоваться с Дамблдором? — в который раз спросил Ремус.

— Он не заслуживает моего доверия, — в который раз ответил Гарри.

— Я не понимаю, — вздохнул Сириус. — Почему ты ему не веришь? Разве он лгал тебе?

— Нет. Но он утаивал информацию, — терпеливо объяснил Гарри. — К примеру, о тебе. И о моем наследии — тоже. Зачем он отправил меня к Дурслям, а? Почему не использовал свое влияние, чтобы разобраться в твоей истории?

— Может быть, он просто поверил, как поверил я? — тихо спросил Люпин.

— Дамблдор? Который во всех видит лучшее? Великий Волшебник? Если он такой дурак, то делиться с ним информацией попросту опасно. Нет, я ему не доверяю. К тому же он уже стар и теряет хватку, как показали события последних лет.

— Ладно, Гарри, я все понял, — вздохнул Ремус. — Решать действительно тебе. Просто Дамблдор многое для меня сделал, и…

— Лунатик, Гарри согласен, что Дамблдор — хороший человек. Он действительно добр и помогает людям. Но мы бьемся за себя и своих близких, а Дамблдор — за добро и свет в целом. А ради великой цели можно и пожертвовать парой жизней. Ему, конечно, будет горько, но это его не остановит.

— Не надо меня убеждать, Бродяга, — улыбнулся Люпин. — Я не сказал Дамблдору, что ты — анимаг, хотя от этого, как я думал, зависели жизни школьников. Не скажу ничего и сейчас, даже если он придет ко мне и потребует ответа.

— Мы не сомневаемся в этом, Ремус, — возмутился Гарри. — Просто пытаемся избавить тебя от лишних переживаний. Ладно, с этим, вроде бы, закончили. Рем, в следующие выходные — полнолуние, вы не против, если я присоединюсь к вашей прогулке?

— Ты что, Гарри! Мы только рады будем! — расхохотался Ремус.

— Вот и отлично. Тогда я вас оставлю, меня Джинни ждет.

— Веский довод, — уважительно покачал головой Сириус. Гарри его, впрочем, не слышал — он уже удалялся от стола. — А он совсем не похож на Джеймса, верно?

— Кроме внешности, — ответил Люпин. — Он взял лучшее от Джеймса и от Лили — храбрость и верность, доброту и сострадательность. А потом, этим летом, прибавил к ним некоторые качества, своего рода оправу для первичных качеств. Думаю, он сознательно воспитал их в себе, осознав себя не только как сына Джеймса и Лили, но и как последнего представителя рода.

— Мне иногда не по себе становится рядом с ним, — признался Сириус. — Он слишком взрослый для четырнадцатилетнего мальчишки. Но это ладно бы, он столько пережил. Но иногда так глянет, что начинаешь понимать эту хвосторогу, причем он это делает не специально.

— Думаю, я не ошибусь, если скажу, что Волан-Де-Морт в скором времени будет бояться двоих. Если останется, кому бояться.

* * *

— Поттер, задержитесь.

Гарри сделал знак Рону и Гермионе, чтобы не ждали его, и уселся за первую парту, дожидаясь, пока все покинут класс. А потом вопросительно уставился на Снейпа.

— Кажется, в прошлый раз я ошибся, назвав вас нахальным и самоуверенным, мистер Поттер. У меня — и не у меня одного — начинает складываться ощущение, что в Турнире вы отказывались участвовать только потому, что его задания кажутся вам слишком скучными.

— Нет, не поэтому. И все же, спасибо на добром слове, профессор.

— Пожалуйста. Директор просил меня передать вам, чтобы после обеда вы поднялись к нему в кабинет. Пароль — сладкая вата.

— Я понял, сэр. Я поднимусь.

— Можете идти, — сухо кивнул Снейп, а вот Гарри не поленился вежливо поклониться.

За обедом он подошел к Флитвику и предупредил, что несколько опоздает на урок, так как его вызывает директор. А потом отправился в кабинет Дамблдора, гадая про себя, что именно старику понадобилось от него.

— Вы хотели меня видеть, профессор? — спросил Гарри, войдя в кабинет.

— Да, Гарри, садись, — Дамблдор подождал, пока Гарри усядется. — В первую очередь мне бы хотелось выразить тебе свое восхищение. За всю известную нам историю только пятеро магов могли укрощать драконов взглядом.

— Спасибо, сэр.

— У меня имеется информация, что ты довольно регулярно встречаешься с Сириусом и Ремусом в Хогсмиде.

— Это запрещено? — Гарри поднял брови.

— Нет, разумеется, по крайней мере, пока ты делаешь это не в учебное время. Но я бы посоветовал тебе не покидать пределов школы тогда, когда не объявлена официальная прогулка в деревню. Это опасно для тебя.

— У вас есть какая-то конкретная информация, директор? — холодно спросил Гарри.

— К сожалению, нет, — Дамблдор покачал головой, он выглядел расстроенным, только вот непонятно — чем. — Однако совершенно ясно, что кто-то желает тебе зла, твое имя оказалось в кубке не случайно…

— Представьте себе, профессор Дамблдор, мне это известно, — Гарри не сумел удержать рвущиеся на волю язвительные нотки. — Собственно, я был первым, кто высказал эту версию, если мне не изменяет память. И я даже знаю, по чьему именно приказу мое имя оказалось в Кубке Огня.

— Значит, ты понимаешь, что твое блестящее выступление в первом испытании только подстегнет злоумышленника. Он посчитает, что Турнир не представляет для тебя опасности, и может попробовать напасть на тебя напрямую.

— Директор, мы оба знаем, что Волан-Де-Морт сейчас не в том состоянии, чтобы нападать на меня. А если он пошлет Питера…что ж, тремя проблемами будет меньше. Но он не такой дурак и прекрасно понимает, что Хвост со мной не справится.

— Но ведь есть кто-то, кто положил твое имя в Кубок, — напомнил Дамблдор.

— А кто может отследить мои перемещения, профессор? Я иду в деревню отнюдь не каждый раз, когда там появляются Сириус и Ремус; я заметаю следы и всякий раз иду в деревню другим ходом, к тому же — использую мантию-невидимку. Существует лишь один артефакт, позволяющий отследить чьи-то перемещения в замке, и он принадлежит мне. Как кто-то может навредить мне?

— Я не могу запретить тебе встречаться с крестным, Гарри, — вздохнул Дамблдор. — Но постарайся сократить количество этих встреч к минимуму. В конце концов, существует такая вещь, как почта, а у тебя есть прекрасная сова…

— Не все можно доверить письму, даже если его несет такая сова, как Букля, — холодно ответил Гарри и покинул кабинет директора.

Он шел на урок чар, гадая, почему директор не разу не посмотрел ему в глаза. То есть вообще все время смотрел в сторону, даже в лицо Гарри ни разу не взглянул. А потом понял и тихо рассмеялся. Дамблдор боялся. Боялся встретиться взглядом с Повелителем Драконов. Конечно! Драконам нельзя смотреть в глаза — ты не сможешь оторваться, отвернуться, даже моргнуть. Взгляд дракона подавляет волю, сопротивляться ему практически невозможно, и магическая сила тут ни при чем, почти ни при чем, вернее. Немногим удавалось даже просто прервать контакт, а подавить дракона своей волей — и вовсе единицам.

Дамблдор боялся, что Гарри завладеет им, как он завладел разумом хвостороги. Дракониха сейчас медленно приходила в себя под неусыпным надзором лучших специалистов, но Гарри, если бы пожелал, смог бы полностью управлять ей, будто бы наложив на нее Империус. Вот только это навсегда, в отличие от заклятья подвластия.

Гарри удовлетворенно хмыкнул. Если Темный Лорд боялся Дамблдора, то сам Дамблдор не боялся никого — просто потому, что он не боялся смерти и пыток. Дамблдор боялся за многих, но никогда — за себя. А теперь он боялся Гарри. Это было невероятно круто и здорово тешило самолюбие. Гарри вообще нравилось внушать страх, другое дело, что не всем подряд.

Заранее предупрежденный Флитвик попросил Гарри присоединиться к урокам, наскоро объяснив, что класс занимается отталкивающими чарами. Впрочем, это было понятно и так — по классу так и летали подушки, правда, только у Гермионы они летали в нужном направлении и с нужной силой. Эти чары Гарри знал — они были здорово смягченной и урезанной формой боевых ударных заклятий.

Смеха ради он жахнул одним таким ударным заклятьем по подушке. А потом с отстраненным интересом ученого разглядывал вдребезги разломанный этой подушкой шкаф. Сама подушка, разумеется, разлетелась в пух.

— Мистер Поттер, мы проходим простейшие отталкивающие чары, а не ударные высшей категории, — попенял Флитвик. — Восстановите школьное имущество и больше так не делайте, не то я вычту баллы.

— Простите, профессор, — покаялся Гарри, небрежным жестом восстанавливая подушку и шкаф. — Я просто недавно прочитал про это заклятье в библиотеке, и мне было любопытно поглядеть, на что оно способно.

— Что ж, теперь вы знаете, мистер Поттер. Очень правильно выбрали время и объект эксперимента — если бы вы на перемене стукнули таким заклятьем по скамейке, то вполне бы смогли убить пару человек и погрести под обломками стены еще пару десятков, — добродушно отозвался Флитвик. — Теперь я могу быть спокоен, что вы воздержитесь от экспериментов…

— Сириус научил? — шепотом спросил Рон.

— Ага, — так же шепотом ответил Гарри, взмахом палочки отправляя подушку в цель. — Сказал протестировать на Снейпе. Обещал, что баллов с меня не снимут…шутник, гиппогриф его задери.

— Ну, Снейп-то точно баллов бы не снял, — возразила Гермиона. — Уже никогда.

— Это бы очень утешило меня в Азкабане, — фыркнул Гарри. — Надо будет на миссис Норрис попробовать.

— Садист, — с удовольствием констатировала Гермиона.

— Ничего не садист, — возмутился Гарри. — Между прочим, толчок совершенно безболезненный…

— Ну да, только удар о стену болезненный, — заметил Рон.

— Ну, если запускать на открытом пространстве и снизу, имея за спиной противника обширное водное пространство, — задумчиво пробормотал Гарри. — Точно, надо будет попробовать на миссис Норрис.

— Попробуй, — согласилась Гермиона, расправляясь с очередной подушкой. — А если просто вверх? А Филч пусть ловит.

— Можно даже в волейбол поиграть, — рассмеялся Гарри.

— Что такое волейбол? — тут же встрял Рон, отправляя подушку в лицо Невиллу.

— Магловское развлечение, перебрасывают мяч друг другу, не ловя его, — пояснил Гарри.

— Понятно, — неуверенно кивнул Рон. — Ты все же попробуй с миссис Норрис.

— Главное, не перепутать ее с МакГонагалл, — пробормотал Гарри, чем поверг друзей в гомерический хохот. — Ну чего вы ржете? — укоризненно спросил он, чем только усугубил положение.

Они продолжили запускать подушки. К концу урока у большинства стало выходить более аккуратно, и подушки летели хотя бы в направлении цели, а не во все стороны. Флитвик попросил Гарри задержаться, а потом чуть ли не полчаса обсуждал с ним технологию и особенности ударных заклятий.

А на следующий день профессор МакГонагалл в свою очередь попросила его задержаться. Гарри искренне надеялся, что она не будет передавать ему приглашение зайти к Дамблдору — разговор с директором казался ему сейчас совершенно непродуктивным. Но декан, кажется, вовсе не думала что-то там передавать. Она разглядывала Гарри с неким выражением, которое Гарри определил бы как сочувствие, если бы не считал себя одним из самых счастливых людей в школе на данный момент.

— Мистер Поттер, как вы уже знаете, в зимние каникулы в школе будет проводиться Святочный Бал — традиционная для Хогвартса часть Турнира Трех Волшебников. Целью бала является установление более крепких дружеских и даже романтических связей между учениками Хогвартса, Шармбатона и Дурмстранга. Чемпионы и их партнеры по традиции открывают бал, так что озаботьтесь поиском пары.

— А я не могу как-нибудь увильнуть от этой почетной обязанности, профессор? — умоляющим тоном спросил Гарри. Очень уж ему не хотелось позориться перед кучей народа, демонстрируя свое полное неумение танцевать.

— Боюсь, что нет, — мягко, но вместе с тем безапелляционно ответила МакГонагалл.

— Ну хотя бы пару я могу выбрать самостоятельно, или есть какие-то условия, вроде обязательного перекрещивания с другой школой? — обреченно спросил Гарри.

— Разумеется, вы можете выбирать пару, руководствуясь исключительно собственными представлениями, — удивленно отозвалась профессор.

— Уже легче, — вздохнул Гарри. — Спасибо за предупреждение, профессор.

— Не за что. Можете идти.

Покинув ее кабинет, Гарри нашарил в кармане маленькое зеркальце в золотой оправе.

— Сириус Блек! — внятно сказал он, глядя на собственное отражение. Дюжину секунд спустя вместо него появилось встревоженное лицо крестного.

— Что-то случилось?

— Ничего страшного, Сириус. Я только что выяснил, что мне, как Чемпиону, придется открывать бал, который будет в каникулы.

— Замечательно. А я тут при чем?

— Судя по всем тем замечаниям, которые время от времени выдает Лунатик, в юности ты был жутко популярен среди девчонок.

— А чем тебя не устраивает Джинни? Вы отличная пара…

— Нет, ты не понял, Бродяга! — рассмеялся Гарри. — Я так полагаю, что ты умеешь танцевать?

— А, хочешь взять пару уроков? — понимающе улыбнулся Сириус. — Без проблем. Если Джинни тоже захочет, то могу устроить и это. Давай так: сегодня я подготовлюсь, а завтра встретишь в тайном ходе за зеркалом на пятом этаже, принесешь мантию. Ты ведь его расчистил?

— Конечно, — кивнул Гарри.

— Вызовешь меня вечером, скажешь, хочет ли Джинни учиться.

Гарри сунул зеркало в карман и достал вместо него Карту Мародеров. Джинни была в Большом Зале, как и все остальные студенты, впрочем. Гарри хмыкнул и поспешил вниз. От таких вещей надо получать удовольствие. К тому времени, как Гарри зашел в Зал, Джинни, вместе с остальными гриффиндорцами, как раз выбиралась из-за стола. Гарри, замерший в дверях, легким волевым усилием заставил все звуки в Зале смолкнуть, а студентов — обратить внимание на него и стоящую в десятке метров перед ним Джинни.

— О, прекрасная леди, ты воцарилась в моем сердце и безраздельно властвуешь надо мной! Я не устаю благодарить судьбу за то, что ты обратила свой божественный взор на меня, недостойного такой милости, — патетически начал Гарри, опускаясь на колено и молитвенно протягивая руки к Джинни. Лицо его хранило выражение вдохновенной серьезности. — В твоей власти сделать меня более счастливым, чем возможно смертному. Позволь мне быть тем, кто будет сопровождать тебя на балу.

Джинни, хвала Мерлину, была очень понятлива и мгновенно включилась в игру. Притворно поразмыслив, она двинулась к замершему перед ней на одном колене Гарри. С каждым ее шагом в Зале становилось все светлее, в воздухе появлялся аромат цветов, а потом через окна, в которые обычно влетали почтовые совы, в Зал ворвалась стая мелких птиц, немедленно начавших насвистывать какие-то мелодии.

Джинни мягко коснулась щеки Гарри — при ее приближении он опустил голову, словно не в силах смотреть на ее ослепительное сияние — и заставила его посмотреть на себя.

— Судьба к тебе благосклонна, мой рыцарь, — нежно сказала она и вложила свою руку в руку Гарри.

Пение птиц и аромат цветов усилились, а когда Гарри и Джинни, рука в руке, покинули замерший Зал, начисто пропали. Потрясенные студенты, преподаватели и гости некоторое время переглядывались, а потом в полном молчании начали расходиться. Сказать друг другу было нечего.

— Ну вы даете! — восхищенно выпалили близнецы, врываясь в гостиную во главе толпы возбужденных гриффиндорцев. — Сколько вы готовились к этому шоу? Признавайтесь!

— Чистой воды импровизация, — пожал плечами Гарри.

— А как же все эти спецэффекты? — недоверчиво спросила Кэти Белл. — Свет, аромат цветов, поющие птички? Тут целая команда постаралась, ясно же!

— Ты правда думаешь, что Гарри Поттеру нужны помощники для выполнения элементарных иллюзий? — усмехнулась Джинни, нежно проводя рукой по щеке Гарри.

— То есть ты это все сам сделал? Без палочки? Класс! — восхитились близнецы. — Нам еще учиться и учиться!

— Да вы преувеличиваете, — скромно отмахнулся Гарри. — На самом деле, нет ничего проще, чем состряпать такую иллюзию. Достаточно знать формулу, а придумать можно что угодно.

Гарри что-то пробормотал себе под нос, и внезапно облик его стал меняться. Гарри вырос и утончился, его кожа приобрела бледный оттенок, щеки ввалились, зато глаза вспыхнули темным огнем. Его одежда изменилась — вместо школьной формы на нем теперь были обсидиановые латы, прикрытые сверху плащом. В довершение в полах плаща заклубилась багровая тьма, а в руке у Гарри появился пылающий меч. А потом он рассмеялся, и наваждение исчезло.

— В общем, все это чушь, просто безобидные иллюзии, годные только пугать детей.

— Ну да, только вот никто в школе почему-то больше этого не умеет, — хмыкнул Рон.

— Я, что ли, виноват, что маги перестали уметь элементарные вещи? — возмутился Гарри. — Лет триста назад на такой фокус был способен каждый первокурсник.

* * *

Гарри и Джинни стояли в самом начале тайного хода за зеркалом. Минут через пять послышались шаги, и в поле зрения появился слабый огонек на конце волшебной палочки Сириуса. Гарри собрался было поворчать, что тот опоздал, но увидел, что крестный не один, и закрыл открытый, было, рот.

— Знакомься, Гарри, моя двоюродная племянница — Нимфадора Тонкс, дочь моей любимой сестрицы Андромеды, — весело представил Сириус свою спутницу.

— Сириус, сколько раз я говорила — не называй меня Нимфадорой! Просто Тонкс, — сердито сказала она, а потом с любопытством уставилась на Гарри и Джинни.

— Приятно познакомиться, — вежливо сказал Гарри, в свою очередь разглядывая довольно экзотическую для ведьмы наружность Тонкс.

Назвать ее женщиной не поворачивался язык — вряд ли она была намного старше самого Гарри, лет на семь, не больше. Совсем юная девушка с симпатичным лицом и ярко-розовыми волосами.

— Вот я и познакомилась со знаменитым Гарри Поттером, — весело сказала Тонкс. — А ты — Джинни Уизли, правда?

— Да, — несколько настороженно разглядывая ведьмочку, подтвердила Джинни.

— Насколько я помню, ты, Гарри, четвероюродный кузен Тонкс, а Джинни — троюродная племянница, — неуверенно сообщил Сириус.

— Вообще-то странно, что наши семьи не общаются, — весело продолжила Тонкс, глядя на Джинни. — Мы такие же отъявленные осквернители крови, как и Уизли.

— Во всяком случае, с тех пор, как Андромеда выскочила за Теда Тонкса, маглорожденного, именно так все и считают, — вставил Сириус.

— Ясно, — кивнула Джинни.

— Если мы уже познакомились, может, пойдем? — напомнил Гарри. — Время позднее.

— Конечно, — кивнул Сириус. — Знаешь Выручай-Комнату?

— Нет, первый раз слышу.

— Восьмой этаж, кузина тебе покажет. Где там твоя мантия? Мы с Джинни пойдем отдельно.

Гарри отдал мантию и вопросительно поглядел на Нимфадору. Та нахмурилась, а через пару секунд стала выглядеть как точная копия профессора МакГонагалл. Челюсть Гарри собралась было бухнуться на грудь, но он могучим волевым усилием удержал ее.

— Я метаморф. Знаешь, что это такое? — объяснила Тонкс голосом МакГонагалл.

Гарри кивнул, и они отправились на восьмой этаж, к портрету Варнавы Вздрюченного. Тонкс трижды прошлась мимо портрета, и напротив него в стене появилась дверь. Гарри толкнул ее и оказался в танцевальном зале. Одна стена была полностью зеркальной, вместо каменных плит пол покрывал искусно набранный паркет. Через пару минут к ним присоединились Сириус и Джинни.

— Для начала расскажу, что это за комната, — сказал Сириус, опускаясь в неизвестно откуда появившееся за ним кресло. — Это место — одно из самых полезных и удивительных чудес Хогвартса. Комната становится тем, чем вам нужно и мгновенно подстраивается под ваши желания. Чтобы попасть в нее, нужно трижды пройти мимо этой стены, сосредоточившись на своем желании.

— Здесь вообще все что угодно можно получить? — спросил Гарри.

— Кроме еды, зелий и ингредиентов, — уточнил Сириус. — Это входит в исключения к закону Голпаллота об элементарных превращениях. А вот напитки — любые.

— Понятно, — кивнул Гарри.

— Тогда начнем. Тонкс, как думаешь…

— Сначала классическая позиция, — сказала та, и в комнате заиграла музыка.

Закончили они только к полуночи и договорились о следующем уроке через два дня. Сириус и Джинни вновь скрылись под мантией Гарри, Тонкс приняла облик МакГонагалл, а Гарри остался в комнате, объяснив Тонкс, что должен немного подумать в одиночестве. Дождавшись, пока все уйдут, Гарри распахнул окно и ястребов вылетел наружу.

Джинни вернулась в гостиную и, обнаружив ее пустой, сбросила мантию-невидимку. Гарри, наверное, уже пошел спать, так что и она направилась к двери, ведущей к девичьим спальням. Она уже распахнула ее, когда в окно гостиной постучали. Решив, что это какая-нибудь припозднившаяся сова, Джинни направилась к окну. Обнаружив за стеклом красивого крупного ястреба, нетерпеливо скребущего внушающими уважение когтями по стеклу, она распахнула окно и тут же отошла назад, пропуская птицу. Ястреб в один взмах очутился на диване и за пару секунд обратился в Гарри.

— Спасибо, радость моя, можешь закрыто окно, а то холодно, — невозмутимо сказал он.

— Ты…ты анимаг? — спросила Джинни, глядя на него глазами-блюдцами.

— Да, уже больше месяца, — невозмутимо согласился Гарри, потом встал с дивана и самостоятельно захлопнул окно. — Только никому не рассказывай, ладно? Я не зарегистрированный.

— Ладно, — растерянно согласилась Джинни. — Слушай, это же здорово! Почему ты мне раньше не сказал?

— Чтобы не портить сюрприз, — ухмыльнулся Гарри. — Вообще-то, никто не знает, кроме Сириуса и Ремуса. Собственно, Сириус-то меня и научил.

— А он что, тоже анимаг? — удивилась Джинни.

— Угу, — кивнул Гарри. — Большой черный пес, типичный Гримм. Папа, Сириус и Ремус были лучшими друзьями в школе, знаменитыми Мародерами. Когда они узнали, что Люпин — оборотень, они стали анимагами, чтобы составлять ему компанию в полнолуния. Животным-то оборотни не страшны, а в их обществе у Люпина сохранялся разум.

— А в кого превращался твой отец? — тихо спросила Джинни.

Гарри усмехнулся и достал палочку.

— Экспекто Патронум! — приказал он.

Джинни зачаровано смотрела на великолепного сияющего оленя. Она никогда раньше не видела патронуса.

— Вот именно так, за исключением цвета, и выглядел Джеймс Поттер в своем анимагическом облике, — весело сказал Гарри, заставляя оленя подойти поближе к Джинни.

— Красавец, — улыбнулась она. — Но ты все равно лучше.

— Спасибо на добром слове, радость моя, — улыбнулся Гарри и отпустил патронуса. — Но, по-моему, бессмысленно сравнивать оленя и ястреба. И, как-то даже неловко об этом напоминать, но…

— Я никому не скажу, Гарри. Я никогда тебя не предам, клянусь.

— А я никогда тебя не оставлю.

* * *

Гарри, держа под руку Джинни, с любопытством рассматривал других чемпионов и их партнеров. Седрик в бронзово-золотистом наряде обнимал за талию Чжоу, одетую в простое, но элегантное серо-стальное бархатное платье. Вид у Диггори был несколько взволнованный и напряженный, не как перед первым туром, конечно, но все же далекий от спокойствия.

Флер, что греха таить, была великолепна — четверть вейла, она четверть вейла и есть. Красавчик Роджер Дейвис, капитан когтевранской команды по квиддичу, выглядел рядом с ней тенью. Да и выражение его лица, и в лучшие дни не слишком-то интеллектуальное, сейчас оставляло желать лучшего.

Крам в парадном мундире стоял рядом с какой-то незнакомой Гарри девушкой — красивой, но совершенно не запоминающейся. Таких мордашек на любой улице пруд пруди. Похоже, понимал это и дурмстранговец — лицо его было абсолютно каменным и равнодушным, и он даже не глядел на свою спутницу, которая, похоже, была в полном восторге от того, что сопровождала всемирно известного ловца и Чемпиона на бал. Во всяком случае, щебетать она не прекращала ни на секунду, несмотря на полное равнодушие Крама к ее словам.

Гарри некоторое время помучился сомнениями, а потом осторожно коснулся мыслей Крама. И поморщился от обрушившегося на него водопада из смеси яростной ревности, жгучей обиды и искреннего недоумения. А немного оправившись от потока этих эмоций, Гарри с удивлением увидел в сознании Крама лица его друзей — Рона и Гермионы, такими, какими они минуту назад прошли в зал мимо ожидающих Чемпионов.

Он повернулся к Джинни, и лицо его, в который раз за вечер, расплылось в восхищенной улыбке. Она действительно была великолепна. Джинни выигрывала не ошеломительной красотой, достоянием той же Делакур, но жизнью, так и хлещущей из нее. Чертики смешливости и любопытства водили хороводы в ее глазах, жизнерадостная улыбка в любой момент была готова превратиться в насмешливую или же лукавую, а огонь волос выставлял напоказ скрытую в ней силу. Не зря на нее обеспокоенно косилась Джоу и заинтересованно — Флер.

— Если ты еще раз скажешь, что я великолепна, я побью тебя, Гарри Поттер.

— Ладно, ты настолько жалка и уродлива, что на тебе невозможно смотреть без слез отвращения, — покладисто согласился Гарри. — Но я о другом хотел сказать.

— Говори, — величественным кивком разрешила Джинни, вдоволь нахихикавшись над комплиментом.

— Я хотел открыть тебе величайшую тайну, — таинственным шепотом посулил Гарри. — Оказывается, твой брат — я имею в виду Рона — вовсе не такой рохля, каким кажется.

— Что ты имеешь в виду? — с любопытством спросила Джинни.

— Глянь на Крама. Его всемирно известная рожа так хмура потому, что Гермиона предпочла Рона…хотя Крам пригласил ее раньше.

— Ты смеешься? — недоверчивым шепотом спросила Джинни. — Крам приглашал Гермиону? Откуда ты знаешь? Мне она ничего не говорила, а я — единственная, с кем она вообще делиться хоть чем-то…

— Просто прочитал его мысли, — пояснил Гарри. — Но можем спросить и саму Гермиону, попозже. И обязательно в присутствии Рона, дабы вселить в беднягу уверенности в себе. Ему ее здорово не хватает.

— Ладно, обязательно.

Тут наконец МакГонагалл пригласила Чемпионов войти. Парами они чинно проследовали в Большой Зал, совершенно преобразившийся. Он даже размерами стал больше. Раздались первые аккорды полонеза. Гарри улыбнулся — к этому они с Джинни уж точно были готовы.

Традиционный полонез, который чемпионы танцевали в одиночестве, сменился более легкомысленным и современным вальсом, и на площадку стали подтягиваться другие пары. Протанцевав пару мелодий, Гарри и Джинни присоединились за столиком к Рону и Гермионе — те пока не могли решиться и выйти на паркет.

— Представьте себе, Гарри рассказывает очень интересные вещи, — с ходу ринулась в атаку Джинни. — Дескать, он теперь наконец-то знает, почему Крам вечно такой хмурый.

— Да ты что? И в чем причина? — заинтересовался Рон.

— Ему жутко не везет с девушками! — патетически провозгласила Джинни. — Стоит ему пригласить какую-нибудь симпатичную и умную девушку, как тут же оказывается, что она идет с каким-то рыжим парнем, смутно знакомым по тому, что его часто видят рядом с Гарри Поттером…и не надо так краснеть, мисс Грейнджер!

— Это что, правда? — поразился Рон.

— Не совсем, — с удовольствием поправил Гарри. — Она, эта гипотетическая девушка, в тот момент, когда Крам ее приглашает, еще не получила приглашения от этого гипотетического рыжика, но все равно отказывает Краму, в надежде, что рыжик таки решиться и пригласит ее…

— Правда, забавная байка? — обрадовано спросила Джинни, глядя на растроганного Рона.

— Гарри, откуда ты узнал? — наконец спросила Гермиона.

— От Крама, откуда же еще? — Гарри пожал плечами. — Хорошо уметь читать мысли, правда?

— Гарри, как ты мог? — возмутилась Гермиона. — Ты и наши мысли читаешь?

— А то, — спокойно согласился Гарри. — Постоянно. На экзаменах знаешь, как удобно?

Гермиона начала было что-то оскорблено шипеть, но Гарри только махнул рукой.

— На Снейпа же ты не обижаешься? И на Дамблдора? Вот нечего и на меня обижаться. Ты что, считаешь, кто-то будет спрашивать твоего разрешения? Не можешь защитить сознание — сама виновата. Слизеринцы вон, к примеру, все кое-какой блок держат, даже самые мелкие. Не желаешь, чтобы лазили тебе в мысли — используй окклюменцию.

— Все равно я считаю, что это непорядочно — читать мысли близких людей.

— Гермиона, делать мне больше нечего, как читать ваши мысли, — скривился Гарри. — Ну чего нового я могу там узнать? Я вас и так как облупленных знаю. Обычно я просто общий фон прощупываю, на предмет опасности, а с Крамом просто не удержался — такое любопытство разобрало. К тому же, если б дело не касалось тебя и Рона, я бы и словом не обмолвился — делать мне больше нечего, чужие тайны разглашать! А что касается легиллименции, вам давно пора ее изучать, так или иначе, а пригодиться.

— От Снейпа, что ли? — поморщился Рон. — Больно надо…

— Да хоть от той же Риты Скитер, — спокойно ответил Гарри. — Она, конечно, не Снейп, не Дамблдор и не Волан-Де-Морт, даже со мной или Сириусом ей не тягаться, фактов она не извлечет, но ей вполне достаточно будет зацепиться за шальную мысль, чтобы накарябать историю.

— Ладно, ладно, считай, что убедил, — вздохнула Гермиона. — Танцевать пойдем?

— Конечно, — согласился Рон. Просто чтобы не попадаться ей под руку. — Вы идете?

— Джин?

— Я бы пока посидела, — призналась Джинни. — Все равно вальсы сплошные. Да и перекусить не помешает.

— Как скажешь, — согласился Гарри.

Рон и Гермиона ушли, а Гарри и Джинни принялись подкрепляться, подглядев за технологией заказа у соседей.

— Гарри, а ты очень ревнивый? — чуть погодя спросила Джинни.

— Никогда не спрашивай такое у влюбленных в тебя, — посоветовал Гарри. — Что вот я должен ответить? Конечно ревнивый! Но, если ты хочешь протанцевать с Невиллом, дабы морально поддержать беднягу, я как-нибудь переживу.

— Все-таки Гермиона права, — проворчала Джинни. — Эта твоя манера читать мысли…

— Причем тут это? — рассмеялся Гарри. — Я просто наблюдательный. Ты на него с таким сочувствием пялишься на него, что невозможно не догадаться! Я ведь действительно очень неплохо тебя знаю.

— Вот только как бы это организовать? — задумчиво спросила Джинни. — Не могу же я просто оставить тебя тут и пойти с ним танцевать!

— Ни в коем случае, — согласился Гарри. — Зато я уже настолько крут, что мне все можно. Пошли.

Они подошли к одиноко стоявшему Невиллу.

— Привет, — вяло поздоровался он. — Отлично выглядишь, Джинни, — вежливо добавил он.

— Невилл, я хотел попросить тебя об услуге, — церемонно сообщил Гарри. — Видишь ли, я собирался поболтать кое с кем, а эта леди желает танцевать. Не мог бы ты выручить меня и составить ей компанию, дабы к ней не приставали всяческие подозрительные типы?

— Хорошо, правда, я почти не умею танцевать, — смутился Невилл.

— На мой вкус, здесь вообще никто не умеет танцевать, кроме Гарри, который танцевать пока не желает, — фыркнула Джинни. — Так что ж мне теперь, вешаться?

Гарри поглядел им в след и подсел к Перси, который уже давно призывно махал ему рукой.

— Замещаешь Крауча? — спросил он сходу.

— Мистера Крауча, — строго поправил Перси.

— Хорошо, мистера Крауча, мистер Уизли, — согласился Гарри, загоняя внутрь ядовитую улыбку.

— Я назначен его личным помощником, а поскольку мистеру Краучу не здоровиться, я замещаю его на этом балу.

— Ну да, мистер Крауч еще в Хэллоуин выглядел каким-то бледным.

— Он уже довольно старый человек, да еще недавно уволил свою домовуху, Винки, кажется. Ты же понимаешь, Гарри…

— Виконт Поттер, мистер Уизли, — мстительно заявил Гарри.

— Вы же понимаете, виконт, ему уже трудно справляться самому, — поправился Перси. — Простите, я должен отлучиться…

Гарри с удовлетворением посмотрел ему вслед. Тут рядом с ним грохнулся Фред, или Джордж, в общем — кто-то из близнецов. Второй в это время танцевал сразу с Алисией и Анжелиной.

— Умоляю, поделись секретом, как ты умудрился прогнать Перси? Мне это очень пригодится.

— Просто проучил его, — хмыкнул Гарри. — Он поправил меня, когда я назвал его начальника просто Краучем…

— И что?

— Я дождался, покуда он обратиться ко мне по имени, и напомнил ему о субординации. Друзья могут звать меня как угодно, а вот официальные лица — только по фамилии, не забывая о титуле, верно?

— Я перед тобой преклоняюсь, дружище! Пойду расскажу Фреду и дамам, им должно понравиться…

Гарри некоторое время понаблюдал за ними, а потом тихонько скользнул к труппе. Вообще-то, «Ведуньи» сами решали, что именно им играть, но от просьбы Гарри Поттера они просто не смогли отказаться. Они пообещали, что выполнят его просьбу под конец бала, потому что им нужно время, чтобы обдумать правильное исполнение.

— Просим внимания! Уже был последний танец, и время вышло, но…к нам поступила столь необычная просьба, что мы не можем отказаться, ибо нам любопытно поглядеть на тот танец, для которого потребна такая музыка. Мы думаем, что вы, если освободите площадку, получите колоссальные впечатления.

Музыка, рваная, невообразимо низкая, мрачная и подавляющая, иногда дополняемая резким взвизгом скрипки, сопровождала движения окутанной мраком фигуры в полном доспехе багрового цвета, расшвыривающей по сторонам какие-то тени; когда она замолкла, замерла и фигура Черного Рыцаря. Полилась нежная и тихая музыка, больше похожая на пение птиц на рассвете, и в танец вступила девушка — она, напротив, испускала режущее глаз сияние, так что ее черты нельзя было рассмотреть. Движения ее были плавны, легки и исполнены радости.

Вновь танцевал Черный Рыцарь, а за ним — вновь Светлая Дева. Их партии сменялись все быстрее, и они все приближались друг к другу. Постоянное чередование музыки сменилось невероятным сочетанием мрачного отчаяния и исполненных надежд, и фигуры неизвестных танцоров теперь двигались одновременно. Вот Рыцарь, не замечая Деву, ударил…а потом две точки, два начала, слились в ослепительной вспышке. Музыка смолкла, а когда к зрителям начало возвращаться зрение, они увидели танцоров. Гарри стоял на одном колене и сжимал в руках словно бы мертвую Джинни. По лицу его скатилась ослепительно сияющая слезинка и упала на лицо девушки, возвращая ее к жизни…

В мертвой, потрясенной тишине Гарри и Джинни поклонились музыкантом и покинули зал, не обращая внимания на восхищенные взгляды.