Любовь - зависимость. Даже для самых непокорных (гет)

Это было не раз, это будет не раз

В нашей битве глухой и упорной:

Как всегда, от меня ты теперь отреклась,

Завтра, знаю, вернёшься покорной.

Но зато не дивись, мой враждующий друг,

Враг мой, схваченный тёмной любовью,

Если стоны любви будут стонами мук,

Поцелуи — окрашены кровью.

Н. Гумилев «Это было не раз»

— Удивительно, что студенты моего факультета не в состоянии запомнить несколько элементарных правил...

Они его явно не слушали, впрочем, Снейпу было все равно. Он был по-настоящему зол, и спускать этот проступок кому бы то ни было в его планы не входило.

— Мисс Паркинсон, живо в мой кабинет,— ни взгляда в ее сторону, жесткий приказ.

— Но..,— видимо, недостаточно жесткий, раз она посмела спорить.

— Немедленно,— Северус чуть развернулся к ней, для пущей убедительности, указав рукой направление.

Руки студентов, наконец, разжались, и девушка, крутанувшись на каблуках, направилась вперед по коридору. С ней он разберется через пару минут, им обоим надо остыть...

— Мистер Кребб, вы получаете две недели отработок — каждый вечер, без выходных, у меня лично,— юноша опустил голову и чуть сжался.— И я не отправлю гневное письмо вашим родителям только из-за нежелания ввязываться в скандал. Впредь думайте, что творите, и чем это может для вас обернуться. А если я еще раз увижу вас рядом с Паркинсон…

— Но профессор!

Надо же, посмел возразить — Снейп подошел к слизеринцу вплотную, чуть нависая над мальчишкой:

— Она не для вас. Уясните это.

Северус развернулся и отправился в свой кабинет.

— А сейчас, живо в гостиную, пока я не пожалел о своей лояльности.

Терпение, только терпение. Очень много терпения, целый котел — меньше ему никак не хватит, чтобы справиться с этой ситуацией. Чертова девчонка, она треплет ему нервы, похлеще Темного лорда, не к ночи будет помянутого... И зачем он решил устроить ей выволочку — хватило бы отработок, а теперь придется сдерживаться еще — в лучшем случае — четверть часа. Хотя, ложь себе — это слабость, и причина для более сурового наказания, конечно, существовала, но он ее не озвучит никогда.

Коридоры, лестницы, ниши, Снейп малодушно надеялся, что по дороге в кабинет ему попадется еще какой-нибудь нарушитель режима, которого тоже придется отправить в свой кабинет, но этого не произошло, Хогвартс уснул.

Маленькая остановка, прямо перед кабинетом, чтобы выровнять сбившееся дыхание. Рывком распахнуть дверь, и сразу — ее силуэт, прямо в центре комнаты. Стоит неестественно прямо, с напряженной спиной и высоко поднятой головой, не шелохнувшись. Он обошел ее, встал рядом со своим столом, чуть на него опершись, и жестом указал девушке на стул. Она присела — на самый краешек, опустила голову, направила взгляд на собственные туфли, руки на коленках — что это, внезапный порыв смирения? Мало на нее похоже, хотя… Не важно. Отбросить все посторонние мысли, четко — какое наказание и за что именно, и пусть катится, а он останется наедине с головной болью. Скорей бы...

— Никогда не думал, что общие правила написаны для всех, кроме префектов,— чуть дернулась, но головы не подняла.— Какой своеобразный пример вы подаете остальным студентам. Вам не приходило в голову, что с тех, кому много дано, много спросится?

Сжала губы и чуть подняла подбородок, но глаза по-прежнему закрывает челка.

— Ваш проступок, как старосты, несравнимо больше, чем мистера Кребба, вы получаете две недели ежевечерних отработок у мистера Филча, ваши родители будут осведомлены о вашем поведении.

Вскинула голову — наконец-то — в глазах какой-то странный блеск, на губах — усмешка:

— Не думаю, что их волнуют подобные вещи.

Взгляд прямой, на лице — вызов. Это игра? Она пытается царапаться? Будто не помнит, что с ним это не пройдет.

— А должны бы. Или мне стоит написать семье Малфой?

— А они здесь при чем?

Прищурила глаза, насторожилась, но голова по-прежнему гордо поднята. Своенравная дикая кошка...

— Вероятно, им стоит знать о сегодняшней ситуации.

Нахмурила брови, поднялась со стула — скорее инстинктивно, сама того не осознавая, чтобы быть с собеседником на одном уровне. Снейп легко оттолкнулся от стола и выпрямился во весь рост, глядя на начинающую злиться девушку сверху вниз.

— С какой стати? — она чуть притопнула ножкой, делая шаг к нему.

— Хм, дайте подумать,— Северус сделал вид, что задумался, наблюдая за тем, как Пенси судорожно сжимает и разжимает кулачки.— Может с такой, что будущая жена их наследника путается с кем попало?

Конец фразы был произнесен почти шепотом, но в оглушительной тишине кабинета прозвучал очень четко. Девушка была явно выведена из себя, на какую-то долю секунды она крепко зажмурилась, а в следующее мгновенье в два шага подлетела к Снейпу и влепила ему звонкую пощечину.

— Может, в таком случае, письмо стоит начать с рассказа о том, как я путалась с тобой?!

Горящие глаза, пылающие щеки, неровное дыхание — он, оказывается, не помнил, как красива она в гневе.

— Что, до сих пор не можешь забыть?

Чего же в ее глазах было больше — боли или ненависти, смешанной с отвращением?

— Ненавижу,— сквозь зубы, и вновь занесенная рука для удара. Снейп перехватил ее за запястье, но Пенси наотмашь ударила его другой рукой. Замахнулась еще раз, но Северус сжал ее локти и завел за спину девушки, прижимая ее к себе и заставляя перестать дергаться.

— Я тебя ненавижу,— она попыталась вырваться, но Снейп только сильнее сжал ее руки. Да, он явно причинял ей боль, но она едва ли даст ему это увидеть. Из всех охвативших ее эмоций, она сейчас покажет ему только злость и гнев.

Что ж, он заслужил.

Но катастрофическая близость ее тела — ее растрепанные блестящие волосы, ее холодные пальцы, с ногтями, впивающимися в предплечья мужчины, ее грудь, прижатая к его торсу, ее запах… Это пьянило лучше самого крепкого вина.

Снейп резко наклонился и прижался губами к ее губам.

Это мало напоминало поцелуй.

Схватка, борьба, поединок. Она вырывалась, он даже не знал, что у нее есть столько сил. Вкус поцелуя стал соленым — она укусила его губу, прихватив и свою, смешав их кровь. Он выпустил ее руки, обхватывая девушку за талию, и резко потянул ее на себя, ощутимо врезаясь в стол поясницей. Пенси в тот же миг сильно ударила его сжатым кулаком по ребрам, но отнять губ не смогла. Сразу же заныло явно вывихнутое из-за удара запястье, его руки сжимали ее талию без намека на нежность, каждый раз, когда его язык касался царапин на ее губах, они неприятно покалывали, но всего этого она не замечала. Здоровой рукой Пенси, что есть силы, рванула воротник его рубашки, ткань треснула, на пол посыпались пуговицы, а ее пальцы коснулись его обнаженной ключицы. Но всего этого было явно недостаточно, остановиться, прекратить чувствовать все это было просто невозможно, поэтому его рубашка быстро оказалась на полу, а девушка прервала поцелуй и судорожно касалась губами его груди, ключиц, плеч... Снейп обхватил ее крепче и, подняв вверх, усадил на свой стол, откуда Пенси сразу же смахнула все содержимое. Секундой спустя ее мантия отправилась вслед за его рубашкой, Северус быстро — через голову — стянул с нее майку, в то время, как она принялась за пояс его брюк. Она так давно — казалось, вечность — не прикасалась к его телу, не ощущала на себе его рук, не чувствовала вкуса его губ, что сейчас казалась себе проснувшейся после зимней спячки. Все было будто в первый раз — выгибаться под его руками, слышать его вдохи, превращающиеся в стоны, прижимать его к себе еще ближе, еще сильнее. Пальцы, скользящие по горячей коже, на его спине наверняка останутся царапины от ее ногтей, на ее ребрах — синяки от его ладоней, нежность в эту ночь была забыта, ее с лихвой заменили страсть и нетерпение, граничащее с жадностью: успеть насладиться, успеть вобрать в себя, успеть запомнить, пока не...

Это «не» наступило слишком быстро. Хотя, вероятно, им бы и вечности не хватило, чтобы показать друг другу все чувства, что накопились за время, прожитое без. Но показать — это одно, а вот произнести вслух, признать ошибки и выслушать нечто подобное в ответ — это совсем другое.

Но это было необходимо. Северус это чувствовал. Он должен был объяснить все девушке, которая сейчас так доверчиво прижималась к нему, спрятав голову на его груди и стараясь выровнять сбившееся дыхание, девушке, в которой заключался смысл его жизни.

Она должна об этом узнать.

Северус наклонился и, чуть касаясь губами ее волос, прошептал:

— Малыш. Как же тебя не хватало…

От звука его голоса, она дернулась и застыла, и Снейп продолжил — быстрее, сбиваясь, перескакивая с одной мысли на другую, чтобы она поняла, чтобы все встало на свои места:

— Прости меня, я вел себя как последний... не знаю, как мне в голову взбрело оставить тебя, отказаться от этого, я считал, что так лучше, я только мешаю, не подхожу, ты заслуживаешь другой жизни, без лицемерия и вранья, без встреч украдкой, без меня... это самая большая глупость, что я совершил, но теперь — слышишь? — теперь все будет по другому, эта глупая помолвка — наказание для Драко — стала наказанием для нас, но все еще можно отменить, я поговорю с Люциусом, все будет, как прежде, как до — понимаешь?

Он чуть отодвинул от себя девушку, и заглянул в ее лицо, приподнимая пальцами подбородок.

Стеклянные глаза.

Ничего не выражающий взгляд.

Она его даже не слышала.

Мотнула головой, будто отгоняя надоедливую мысль, уперлась руками в его грудь, отталкивая от себя. С небольшим недоумением посмотрела на свою раскиданную одежду, но собирать не стала, просто накинула на голое тело мантию, и застегнула потуже.

Развернулась и, глядя куда-то за его спиной, отстраненно произнесла:

— Этого не было. Забудь. Я выхожу замуж, и...

— Пенси!— он ее перебил, схватив за плечи и чуть встряхнув.— Ты сама понимаешь, что несешь?

Молча сняла с себя его руки, развернулась и вышла за дверь, хлопнув ей посильней.

Вышла, и не смогла больше сделать ни шага, прислонилась спиной к стене, и скользнула вниз, прямо на холодный пол, пряча голову на коленях.

Сейчас, сейчас, ей надо просто немного отдышаться, придти в себя. Осознание содеянного наступило внезапно — с этим его «малыш». Да как же можно быть такой непроходимой дурой? Мерлин, какое унижение — он вытер об нее ноги, а она, она... Это мерзко, будто она последняя шлюха, разве можно уважать себя после такого? Убежать захотелось сразу же, но она нашла в себе силы запрятать эмоции подальше, пока он что-то говорил, смотреть безразлично, даже что-то на себя набросить и уйти. Сил почти не осталось, а ведь ей предстояло еще все это забыть и сосредоточиться на чем-то другом...

В кабинете Снейпа громко разбилось что-то стеклянное, и это привело девушку в чувства, она приподнялась, отряхнула мантию, и рассеянно подумала о том, что ушла из кабинета босяком, но решить, что же стоит сделать не успела — за ее спиной хлопнула дверь, и в следующую же секунду на нее что-то налетело, отбросив к стене. Пенси больно стукнулась плечом и, не удержав равновесия начала падать, но чьи-то крепкие руки мгновенно подхватили ее.

— Ты здесь,— Северус прижал к себе девушку, не давая упасть вниз. Она чуть застонала и схватилась за ушибленное плечо. Не хватало только вывих заработать, особенно сейчас! Но Снейп не дал ей опомниться, обхватил ее за талию, и завел обратно в кабинет.

— Я тебя не заметил, прости,— он расстегнул верхнюю застежку мантии и аккуратно спустил ткань с обнаженного плеча. Пенси наблюдала за его действиями с непонятной апатией, будучи просто не в состоянии вновь встать и уйти. Снейп на минуту вышел из кабинета и вернулся с мазью в руках. Начал аккуратно накладывать ее на холодную кожу, и боль постепенно утихала. Девушка подняла взгляд от его рук, к лицу, и на секунду замерла: внешне он был сосредоточен на ее ушибе, но в глазах было столько тоски, что ей стало не по себе, и она сразу же отвернулась.

— Через 15 минут боль пройдет. История повторяется, не правда ли? — он грустно усмехнулся. — Ты помнишь? Все, будто в ту ночь, когда началась наша история. Скажи мне,— Северус заглянул ее прямо в глаза, не давая отвести взгляд, словно гипнотизируя,— ты сможешь все это просто взять и перечеркнуть? Убить все, что между нами было?

Забыть его губы, которые шептали, что все будет хорошо, в то время, когда, из-за выбранного нейтралитета, ее родители попали под угрозу с обеих сторон. Забыть его глаза, которые всегда придавали уверенности, даже когда она совершенно теряла веру в себя и окружающий мир. Забыть его руки, которые за считанные секунды заставляли ее забыть обо всем, и приносили чистое, беспримесное счастье.

Она могла это забыть? Предательская слеза все же скатилась по щеке, но это было уже неважно.

— Через 15 минут боль пройдет,— она повторила его фразу. — В плече. Не в сердце. Мое сердце ты вылечить, увы, не сможешь.

Просто ты разбил меня на куски.

* * *

Мне не важно, какого цвета ее душа,

Мне не важно, кто за ней стоит.

Я просто хочу быть рядом, пока она сладко спит…

(с) Стокгольм «Она».

— ...Меня не выпускали из дома неделю, а Пенси вообще запретили с нами видеться до конца лета, повезло, что до сентября оставалось три недели,— Драко, чуть улыбаясь, рассказывал о последствии их бегства из дома. Гермиона, свернувшись калачиком на мягком ковре, и положив голову Драко на колени, слушала его с полуприкрытыми глазами и мягкой улыбкой. Девушка почти согрелась рядом с огнем, этот дом окутывал теплом и покоем, безопасностью, а еще — сумасбродством, безбашенностью, свободой,— эти эмоции преобладали в рассказах Драко. Она легко представляла, что мог чувствовать здесь ребенок, впервые оторвавшийся от взрослых.

Примерно то же, что чувствовала сейчас она.

— Но наказания вас не остановили, ведь так?— она перевернулась на спину, чтобы видеть его лицо.

— Еще чего,— усмехнулся Драко.— Мы часто здесь бывали, правда, приходилось быть более осторожными, но оно определенно того стоило,— он мечтательно улыбнулся, выпрямляя ноги и притягивая девушку ближе к себе, усаживая ее на колени. Гермиона прижалась к его груди с ощущением, что она могла бы провести здесь вечность.

С ним.

Без всего остального мира.

Новое ощущение напугало. В нем было что-то неправильное, ведь нельзя же менять все на одного-единственного человека. Пусть даже самого лучшего.

— О чем ты думаешь с таким серьезным выражением лица?— Драко смотрел на нее сверху вниз, прижимая к себе так, что нить рассуждений потерялась совершенно, и Гермиона просто ответила:

— О тебе.

— И как, что-нибудь интересное придумала?

— Понятия не имею. Ты мне скажи,— она подняла голову, касаясь губами его подбородка.

— Кому нужны разговоры?— вяло поинтересовался Драко, наклоняясь к ней и покрывая ее лицо поцелуями.— Все ясно и так,— он прижался к ее губам, углубляя поцелуй.

— С тобой не бывает ясно,— прошептала девушка, восстанавливая дыхание через минуту.

— Да ну? Ты все еще считаешь, что хорошо меня знаешь? Напомнить тебе, чем твое заблуждение закончилось в прошлый раз?

— А оно закончилось? У меня какое-то смутное чувство...

— Какое?

— Что это — только начало.

— Кто я такой, чтобы с тобой спорить?— Еще раз улыбнулся Драко, вновь касаясь ее губ.— Если ты захочешь, я никогда не остановлюсь.

— Я хочу.

* * *

Жизнь закончилась, она как-то поразительно ясно это осознавала. И виновата в этом только она сама.

Пенси брела по ночному Хогвартсу в свою комнату, не замечая ничего вокруг, стены, коридоры сливались в серое марево, которое — как ей казалось — останется с ней навсегда. Куда она идет? Зачем? Цели не было, все чего ей хотелось — попасть в свою комнату и уснуть.

Лучше бы навсегда.

* * *

Очередная бессонная ночь. Сколько их было за последний месяц? Он давно сбился со счета. Сон то не шел вообще, то снилось такое, что засыпать больше не хотелось. Но в этих кошмарах всегда была она.

Гермиона Грейнджер.

Его персональный боггарт.

Эштон Пойвел поднялся с кровати и тихо, чтобы не разбудить соседей, оделся и выскользнул из гостиной.

Сегодня или никогда, он просто не может больше этого выносить, ему физически необходимо посмотреть на нее еще раз, и узнать — почему она не дает ему спать ночами? Почему он так на ней зациклен? Так просто не бывает!

Сегодня просто идеальная для этого ночь — Малфоя не будет, он слышал, как об этом говорила Паркинсон, но в гостиной для старост его ждало разочарование — она явно было пуста, он стучал громко, она просто не могла не услышать. Как и не могла не выйти — она все-таки староста, мало ли что могло случиться ночью…

Подобные мелочи не смогут его остановить, только не сейчас. Нет в гостиной — значит, она все еще на патрулировании, а, раз время слишком позднее, значит, скоро вернется. Эштон подошел к одной из лестниц, по которой пройдет любой, желающий добраться до башни Гриффиндора или комнат старост, и опустился на пол, фактически сливаясь со стеной.

Теперь остается только ждать.

Как выяснилось — недолго.

Легкий шелест мантии, в такой тишине было слышно даже ее дыхание. Определенно, судьба к нему сегодня благосклонна — кто же еще может бродить так поздно по замку? Эштон подождал, пока девушка дойдет до самой лестницы, и вынырнул из тени перед самым ее носом, не давая опомниться. Ему казалось, что сейчас им движет какой-то непонятный инстинкт — наконец-то ощутить ее присутствие, крепче сжать в объятиях, дотронуться до рук, плеч, спины. Коснуться губ... Она — будто статуя, замерла и не шелохнулась, никак не реагируя на его действия. Это было немного необычно, но Пойвел не обращал внимания, его мечта сбылась, она здесь, рядом...

— Гермиона,— чуть охрипшим голосом прошептал он, и девушка странно дернулась.

Будто очнулась.

— Гермиона? — Переспросила она.

Переспросила чужим голосом. Быстро отстранилась, вырвалась и побежала вверх по лестнице, оставив рейвенкловца в недоумении. Какого черта это было? Он недоуменно оглянулся, но девушки и след простыл. Наваждение какое-то ей-Мерлин.

Еще шаги. Но явно не ее — слишком быстрые, тяжелые, мгновение — и к его лицу была приставлена чья-то палочка с горящим люмосом.

— Мистер Пойвел,— благосклонная судьба? Скорее насмешливая!

— Профессор, я..

— Наказаны,— отрезал Снейп, которого не покидало ощущение, что он почти нагнал ее, а тут этот мальчишка…— Неделя отработок, у меня, лично. А сейчас — немедленно в гостиную.

Снейп погасил палочку, идти за ней дальше не имело смысла — она наверняка в гостиной, возможно, в объятиях этого Кребба… Он не успел.

Он снова ее потерял.

Снейп в немом отчаянье ударил кулаком о стену, но рука отозвалась неожиданной болью — зажгло левое предплечье.

Метка. Его вызывают.

Эта бесконечная ночь просто не может закончиться ничем хорошим.