Сплетница (гет)

«У всех есть секреты... Маленькие грязные секретики!»

Сериал «Сплетница».

Без Грейнджер в школе оказалось скучно. Конечно, Браун взялась за львиную долю работы, но это была не Гермиона.

Лаванда не изменила ни одного правила работы, заведенного Гермионой. Она слушалась, выполняла поручения учителей, директора, но она не была лидером. Во многих случаях на нее просто не обращали внимания.

К вечеру пятницы Браун покрывала всеми известными нецензурными словами Гермиону, потому что новоиспеченная Староста Школы почти не представляла, что ей нужно делать. Она носилась по всей школе как ужаленная.

Сегодня Лав решила наконец осмотреть комнату Гермионы, которая теперь перешла ей.

К удивлению Лаванды здесь не было ничего напоминающего о Гриффиндоре, кроме герба на двери. Комната была выполнена в трех цветах: голубом, серебристом и бежевом.

Дверцы шкафа были распахнуты настежь, но на плечиках оставался висеть мужской пиджак. Вычислить обладателя пиджака не составило для Лаванды труда. А ведь Грейнджер в последнем разговоре с гриффиндорцами сказала правду: они никогда не думали, что Заучка Грейнджер могла иметь что-то общее с Малфоем. Конечно, когда содержание этого разговора узнали Поттер и Уизли, они начали все отрицать, но Лав не верила им, во многом, потому что она никогда не думала, что у Гермионы Грейнджер могут быть секреты. Оказалось, она жестоко ошибалась.

Лаванда проверила все ящики комода, тумбочку, полочки и шкафчики в ванной, но больше никаких следов недавнего нахождении здесь Грейнджер не было.

Лав легла на кровать и уставилась в потолок. Она запустила руку под подушку и с удивлением нащупала там плотный конверт. Браун извлекла его и с удивлением прочитала.

«Браун, считай, это твой первый гонорар за дело, которое намечено на субботу. Г.Г.»

Гриффиндорке не были особо нужны эти деньги, потому что похвала мадам Голдберри, за удачно откопанное дело, ни в какое сравнение с ними не шла. Те слова были чем-то волшебным для юной журналистки. Она знала, что Малфой уже заплатил некоторую сумму Ведьмополитену, и завтра состоится съемка в одном из номеров роскошного лондонского отеля. Но Лаванде казалось, что это всего лишь очередная реклама. Потому, что Малфой скорее всего просто хочет доказать родителям, что способен сам принимать решения, а Грейнджер вообще идет наперекор своему отчиму и матери.

«Глупые подростки», — подумала Лаванда, — «хотя, чем я лучше? Они хотя бы борются, а я просто плыву по течению…»

Браун поднялась с кровати и решила, что пока не станет переселяться в эту комнату — ей казалось, что хозяйка еще появится.

* * *

Школа готовилась к Балу в честь Хэллоуина, пока перед камином в гостиной львиного факультета царила тишина. Гарри Поттер, уже в какой раз, вспоминал разговор, о котором ему рассказала Катарина Лейстрендж, а Рон Уизли делал вид, что занят работой по Чарам.

В гостиную вошла Панси Паркинсон, нет, это уже давно не было новостью, потому что мисс Паркинсон, первая Королева Школы и, по совместительству, девушка Национального Героя, почти безвылазно находилась в гостиной красного факультета. А несколько дней назад у слизеринцев даже появилась поговорка по этому поводу: ищите Паркинсон — проверьте гостиную Гриффиндора.

— Что еще кроме Грейнджер? — Панси уселась на подлокотник кресла Поттера и заглянула в книгу, лежащую у того на коленях. Учебник по Защите за третий курс.

— Ничего, это мои… — Гарри резко захлопнул книгу и откинул ее на соседнее кресло.

— А где Лейстрендж? — Паркинсон оглядела гостиную в поисках брюнетки, но той нигде не было видно.

— В Больничном крыле.

— Что с ней?

— Упала с пятнадцати метров, — хмуро ответил Рон, не отвлекаясь от эссе. — Зажило как на собаке.

— Не сомневаюсь, — фыркнула Панси, — Гарри, я ведь с тобой поговорить хотела.

Поттер пошел в комнату, ничего не ответив, дверь в комнату отворилась, как только он коснулся пальцем ручки.

— О чем ты хотела сказать? — Он обернулся и скрестил руки на груди.

— Сначала о Лейстрендж, — Паркинсон запрыгнула на стол, — не пытайся копать под нее, потому, что если она решит, то сама скажет.

— Я и сам догадался, — хмуро заключил Гарри.

— Только никому не говори, — слизеринка качнула головой. — Завтра Ведьмополитен берет интервью у Грейнджер и Малфоя.

— Что? — Поттер поднял голову, — а как же ее слова о…

— Меня они не волнуют, — оборвала его девушка, — мне Малфой сказал, они давно это запланировали и из-за перевода Грейнджер в Дурмштранг не собираются ничего менять.

— Ясно, — Гарри посмотрел в окно, — скажи, как Лейстрендж это переживает?

— Со Снейпом ей было легче, — Панси пожала плечами, — я не верю, что ты мог не заметить этого? Каждый месяц…

— У меня были другие проблемы.

— Как будто был возможен другой ответ, — она улыбнулась, — Катарина отлично владеет собой, она такая с пяти лет, поэтому уже научилась жить с проклятием.

— Люпин ненавидел себя за это, — гриффиндорец взглянул на луну. — Его Фенрир, а…

— Тоже он. Уже после первого падения Темного Лорда, мы тогда играли недалеко от Малфой-мэнора, когда он задумал мстить семье Драко — они ведь никогда не считали его за человека, а они после заточения Беллы взяли ее под опеку. Вот он и отомстил. Катарину пришлось отдать сначала на обучение Мастеру, а потом в Дурмштранг. Все каникулы она проводила у того же Мастера в глухом лесу, а после шестого курса Темный Лорд потребовал возвратиться. После убийства матери Браун, Лейстрендж сбежала, вернулась в августе после письма МакГонагалл.

— А директриса знает?

— Конечно, а как иначе?

— Мне казалось, Катарина всегда на виду…

— Хоть бы Сплетница об этом не узнала. Катарина уедет третьего числа, утром. Отправится в тот самый лес. Гарри, между ней и Люпином есть огромная разница. Лейстрендж принимает себя такой, как она есть. Да, из нее вышла посредственная волшебница, но она смирилась с тем, кто она. — Паркинсон заглянула в глаза гриффиндорцу, — и она прекрасно контролирует свой разум во время обращений. Это не Ремус Люпин, это человек внутри животного, который все прекрасно понимает и никогда ни на кого не нападет.

— Никто не может с этим смириться, Панси.

— Вспомни, что она сказала, когда расторгла помолвку с Теодором?

— Что она Пожирательница.

— Она не может кому-то принадлежать против воли, Гарри, — Паркинсон подошла к юноше, — Нотты не были Пожирателями, они не знали о ее болезни, и помолвка была заключена в расчете на победу Темного Лорда, но понадобились веские обстоятельства, чтобы ее расторгнуть. Лейстрендж привела единственное уместное доказательство — она не сможет иметь детей, а, стало быть, Ноттам она не нужна. Если ты еще сомневаешься в ее проклятии, то проследи с ней на ЗОТИ, у нее безупречная реакция и все чувства слишком обострены.

Гарри смог только кивнуть, ошеломленно слушая слизеринку. Теперь он понял, почему тогда, когда Дементор публично поцеловал Сивого, Поттеру показалось, что это Беллатриса стоит во втором ряду и улыбается своей самой сумасшедшей и кровожадной улыбкой. Гарри, правда, решил, что это из-за переутомления, но…

* * *

Суббота наступила быстро.

Когда Малфой уже подходил к трактиру, он вдруг подумал, что еще все можно отменить. Но он ведь Малфой! А они, как известно, идут до конца…

Он понимал, какой глупостью все это является, ему не было нужны солить своим родителям, он просто хотел всем доказать, что не вечно будет чьей-то шавкой.

Грейнджер стояла в метре от крыльца, облаченная в темно-бардовое пальто с воротником из лисы. Кажется, похожее, только мужского покроя он видел на Краме во время Турнира Трех Волшебников.

— Ну, здесь и жарко, — Грейнджер усмехнулась, теребя верхнюю пуговицу пальто.

— Как тебе новая школа?

— Отлично, пока знакомлюсь, — Гермиона протянула руку для аппарации, и Малфой счел разговор оконченным.

Оба почувствовали рывок и вот, они уже стоят перед роскошным входом в пятизвездочный отель.

Малфой кивнул портье и повел девушку к лифтам. После долгого подъема они оказались в коридоре, состоящем сплошь из дверей. Слизеринец уверенно потянул ручку первой же на себя.

— О, мистер Малфой, мы вас заждались!

— Доброе утро, леди Голдберри, — Драко поцеловал ее руку.

— Ой, ой! Давай без церемоний! Эх, Драко, я помню тебя еще мальчишкой, а теперь приходится сообщать о твоей помолвке, — она взяла со столика бокал шампанского, — кстати, а почему я не вижу Люциуса и Нарциссу.

— Это мое личное решение, Марианна.

— Ты стал совсем взрослым, — вздохнула на вид такая серьезная женщина.

Гермиона увидела в толпе декораторов и помощников, Лаванду и кивнула ей в знак приветствия.

— Прошу прощения, леди Голдберри, — к главному редактору Ведьмополитена подбежала молоденькая девушка с ярко-зелеными волосами, — мисс Грейнджер и мистеру Малфою нужно готовиться.

Девушка схватила Гермиона за руку и отконвоировала в соседнюю комнату, где стояла огромная переносная вешалка с десятком нарядов.

— Сначала наденьте вот это, — быстро заговорила она, впихнув в руки Гермионы платье глубокого синего цвета в духе Нарциссы Малфой.

Гермиона выдохнула и села на огромную кровать, оглядывая комнату и платье в своих руках. Помощница поставила рядом серебристые туфли на каблуке, маленькую коробочку с серьгами и выбежала из комнаты. Зачем Грейнджер пошла на это?

Убедив себя, что поспешные решения нередко являются лучшими, гриффиндорка начала одеваться.

* * *

Кажется, эта ее съемка была самой длинной. Она не шла в сравнение даже с теми пятью часами, что Грейнджер провела в середине мая, когда одновременно и Пророк и Ведьмополитен захотели получить фотографии Золотого Трио. Правда, тогда приходилось выслушивать еще и нытье Джинни — та слишком придирчиво выбирала наряды.

А вот с Малфоем было даже проще, чем с Роном. Он вел себя как рыба в воде, успевая при этом даже поговорить с главным редактором, которая вызвалась лично курировать съемку и даже несколько раз взяла в руки колдокамеру.

Грейнджер сменила уже бесконечное количество образов, когда прозвучало громовое:

— А теперь сцена с поцелуем!

Малфой сделал вид, что так и должно быть и для него целовать Грейнджер — дело обычное.

Это был совсем не неумелый Рон. Никаких бабочек в животе, никаких особенных ощущений, только казалось, что так и должно быть. Кажется, Гермиона даже забыла о времени. Последней связной мыслью было, что у Малфоя теплые губы.

— Хм, Драко, мисс Грейнджер, держите себя в рамках приличия, — хихикнул Марианна.

Для Малфоя это послужило сигналом к отступлению.

Гермиона открыла глаза (когда она успела их закрыть?!) и посмотрела чуть выше плеча леди Голдберри. Черт. Какого лешего здесь делает Поттер?

Голдберри завела очередной разговор с Драко, объявив, что съемки закончены. Гермиона бросила взгляд в окно — смеркалось.

— Я сейчас, — прошептала она Гарри, проходя мимо в свою временную гардеробную.

Сняв очередное платье и облачившись в джинсы, свитер и пальто, какие носят все студенты Дурмстранга, она покинула комнату и подошла к Гарри, тот разговаривал с Браун.

— О, ладно, еще увидимся, Лаванда, — Гарри улыбнулся однокурснице и пошел следом за Гермионой.

Они вышли из номера, скомкано попрощались с Малфоем, а затем вместе аппарировали прямо из коридора в Кабанью Голову.

— Кто тебе сказал? — без обиняков спросила Гермиона, как только они уселись за уединенный столик у окна и заказали по чашке горячего шоколада.

— Панси. Я не думал, что все настолько серьезно.

— Это реклама, Гарри, — Гермиона начала складывать из салфетки оригами.

— Опять?

— А ты думал, что все именно так, как я сказала в гостиной? — цинично усмехнулась девушка.

— Не думал, но предполагал, — уклончиво ответил Поттер, — про Малфой-мэнор и помощь Нарциссы ты загнула.

— Ну да, — без капли раскаяния произнесла бывшая гриффиндорка.

— Гермиона, скажи мне, что изменилось? Почему мы стали другими?

— Это все война.

— Война, — бездумно повторил Поттер и вытащил из кармана пачку сигарет и зажигалку, — знаешь, последнее время я многое не могу оправдать войной. С Роном мы уже давно не такие уж и друзья, приятели, но не друзья. Ты переводишься в Дурмштранг. Вот у меня и остается одна только Паркинсон, во многом, потому что ей самой некуда идти.

— Ты знаешь ее лучше, чем нас, — Грейнджер улыбнулась.

— Неделю назад, в этом же трактире она рассказала мне все, Гермиона. От начала и до конца. И про детство, и про все свои страхи, про родителей, Алекса, слизеринцев, Волдеморта… А я не могу ей ничего рассказать, потому что на мне буквально висит табличка «секретная информация».

— Гарри, пойми, я уехала не из-за тебя или Рона. Я не хочу покидать вас, Хогвартс, Минерву. Но мне приходится. Мой отчим… — девушка замялась, — он хочет опубликовать мой личный Дневник, я вела его с третьего курса и там написано столько глупостей, что… я не могу поверить. Абсолютно вся моя жизнь. Это не секретные материалы Аврората или Отдела Тайн, это все, что мы с вами пережили, что пережила я. Подробно описанное, да еще и с моим отношением к каждой ситуации, — Гермиона закрыла лицо руками.

— Мерлин, — Поттер вздохнул. — Все наши ссоры, мелкие неурядицы...

— Вся грязь, — кивнула девушка. Она открыла глаза и посмотрела на друга.

— Неужели нельзя заплатить ему деньгами?

— Дело чести, — она покачала головой, — ему неважен даже твой статус. Это слишком, чтобы замять.

Они пережили вместе разные моменты. Да, былой дружбы уже нет, но все-таки осталась братская любовь, которая, наверное, не исчезнет никогда. Конечно, было глупо считать, что они будут вместе до конца своих дней. Но до конца войны. Они пережили ее вместе. С самого первого горного тролля в женском туалете, до того памятного рассвета.

— Встретимся на площади Гриммо завтра? Втроем.

— Пожалуй, — Гермиона начала греть руки о чашку горячего шоколада.

— Как тебе Дурмштранг? — через несколько минут спросил Гарри.

— Холодный, безжизненный, угрюмый… и слишком темный, во всех смыслах.

— Еще бы, — поддакнул Поттер, отпивая из своей чашки.

* * *

«Всем привет!

Сплетница.»

8-11.07.2011.