Сплетница (гет)

We were the Kings and Queens of promise

Раем и Адом...

("Kings And Queens", 30 Seconds To Mars)

В башне Гриффиндора было прохладно. За окном собирались тучи, верхушки деревьев Запретного Леса покачивались из-за сильного ветра. Поттер удивился тому, как сильно изменилась погода.

Еще два часа назад он сидел в теплой комнате, разговаривал и смеялся с теми, кто раньше был по другую сторону. Он усмехнулся — жизнь снова совершила резкий поворот, заставляя вновь посмотреть на нее с другой стороны и другими глазами.

Стекло в окне, рядом с которым он стоял, задрожало. Поттер вздрогнул от этого звука, пронзившего тишину еще спящей гостиной.

— Почему не спишь? — Гермиона спустилась с лестницы и села на диван перед камином с догорающими углями.

— Не спится, — Гарри спрыгнул с подоконника и прошелся по гостиной.

— Что Рон увидел, когда ты открыл медальон? — Без лишних предисловий спросила Грейнджер.

— Если Рон тебе не рассказал, то и я не имею права. Это слишком личное.

— Что? — Гермиона посмотрела на однокурсника. — Гарри, я имею права знать, что…

— Там была ты, Гермиона, — чуть хрипловатый голос Рона заставил Грейнджер и Поттера посмотреть на лестницу, — ты и Гарри. И вы… целовались. Твой фантом еще произнес, что ни одна девушка не будет со мной, ведь рядом есть Гарри Поттер, — Уизли запахнул черную мантию и направился к выходу из гостиной.

— Рон, я… — но Рон на тщетные попытки подруги только махнул рукой и покинул гостиную через портретный проем с картиной, изображающей с другой стороны Полную Даму.

Гермиона опустила голову и вернулась к камину. Тот почти потух.

— Он ведь снова ушел? Как тогда?

— Нет, Гермиона, на этот раз мы виноваты в его уходе.

— Я не хотела…

— Это не имеет никакого значения, — Гарри покачал головой и сел в соседнее кресло, — Гермиона, это не та война, на которой хватало только палочек.

— Ты так говоришь, как будто сам знаешь, что сейчас делать! — С неожиданной злостью и отчаянием в голосе выкрикнула гриффиндорка.

— Нет, я не знаю, что делать. Передо мной уже не Волдеморт, не цель уничтожить крестражи и убить его, теперь все здесь по-другому. И, если честно, я не знаю, что страшнее, потому что даже тогда мы примерно знали, что делать дальше.

— Нужно жить, — Гермиона вытерла слезы, — может когда-нибудь все встанет на свои места….

— Сомневаюсь.

* * *

Солнце, наверное, уже давно висело где-то на небосводе, но было скрыто чудовищными серыми тучами.

— Мне кажется, игры нормальной не будет, — Джейсон Морган, шестикурсник и охотник гриффиндорцев, хмуро посмотрел на волшебный потолок Большого Зала.

— Доброе утро. — Хмуро поздоровалась с гриффиндорцами Катарина Лейстрендж. Девушка села неподалеку и начала помешивать кофе, читая листок Сплетницы.

— Ну что там? — Гарри посмотрел на Гермиону, на лице которой отражались все чувства: растерянность, недоумение, злость.

— Эта Сплетница… — Гермиона не в силах пересказать прочитанное просто сунула листок другу, — Зачем ей все это рассказывать всем? Это же личное!

— Гермиона, мне иногда кажется, что война и жизнь тебя так ничему и не научили, вчера ты сидела и хладнокровно рассуждала о ней со слизеринцами, а сегодня расстраиваешься из-за какой-то нелепой заметки на листке пергамента…

— Гарри, это же….

— Неправильно? — Поттер покачал головой. — Героев не судят, их осуждают и это уже давно известная истина.

Гермиона говорила еще, но Гарри уже ее почти не слышал — в зал вошла Джинни Уизли, в черной школьной мантии, уставшая и сама не своя.

— Джинни! — Герой поднялся со скамьи и поспешил к охотнику Гриффиндора.

— А, привет, — неуверенно поздоровалась младшая Уизли, — знаешь, Гарри, я, наверное, сегодня не смогу играть, я… я очень устала, — Джинни отвернулась и посмотрела в стрельчатое окно.

— У меня нет времени искать тебе замену, — неожиданно резко процедил Поттер, — мне тоже многого не хочется.

Он дернулся было уйти, но рука Уизли его остановила. Девушка прошептала:

— Я сыграю…

Гарри не вернулся за стол, а вышел из Зала. Уже по дороге к полю в его голове мелькнула мысль о том, что Сплетница ничего не написала о Джинни, хотя ее ответ шокировал всех, но он быстро отогнал эту мысль — дочь Артура и Молли Уизли не опустится до шпионажа для Сплетницы. Он и не заметил маленькой круглой пуговицы, прикрепленной к рукаву его мантии.

Когда он вошел в раздевалку, то увидел там Дина Томаса. Гриффиндорец застегивал перчатки с таким сосредоточенным видом, будто это была задача по нумерологии.

— Дин, все в порядке? — Неуверенно спросил Поттер.

— Да, все в норме… — а затем после неловкой паузы продолжил: — папа прислал письмо.

— О, это хорошо — только и смог выдать ловец Гриффиндора.

— Пишет, что женится. Я не знаю, что и думать. Мама умерла только в ноябре прошлого года, а он… — Томас развел руками, чертыхнувшись, когда перчатка почти спала с правой руки.

— Дин, это конечно совсем не мое дело, но раз уж ты мне сказал, могу я тебе кое-что сказать? — После неуверенно кивка Гарри продолжил. — Мы все живем один раз, наши жизни только в наших руках и только мы вправе решать, что будет дальше.

— Странно слышать это от тебя, Гарри, ведь за тебя решили всю твою жизнь.

Поттер дернулся как от удара. Он закрыл на секунду глаза, пытаясь успокоиться.

— Дин, это...

— Это не мое дело, Гарри? Я знаю, что так оно и есть, вот только сам ты все никак не можешь понять, что не всех нужно спасать, потому что кого-то тебе спасти не удастся никогда. После твоей победы осталось слишком много тех, кто дорого за нее заплатил — не всем она пришлась кстати.

Слишком не во время сзади открылась дверь. В раздевалку вошел Франк Коул, за ним — Катарина и Рон.

— А чего бы тебя хотелось, Дин? Зачем ты сейчас завел этот разговор о матери, если хотел поговорить о Победе?

— Да потому что ты — Гарри Поттер, ты думаешь о людях в целом, но не о каждом! Тебе кажется, что мир вокруг тебя идеален только потому, что нет больше Темного Лорда, но нам бы и при нем хорошо жилось, если бы не было надежды на тебя! Мы бы смирились и жили бы дальше.

— Так значит, вам не была нужна Победа? Вы бы хотели жить по приказам Волдеморта?

— Томас, ты не знаешь, о чем говоришь, — тихий шепот из угла заставил всех обернуться. В раздевалке незаметно появились Джейсон и Джинни. — Тебя не было рядом с ним, ты не чувствовал того, что испытали многие в этой школе. Ты просто малолетний дурак, Томас, и ничего не знаешь о войне, — Лейстрендж с каким-то остервенением застегивала манжеты мантии.

— Мой отец…! — воскликнул Дин, но был тут же оборван.

— Что сделал твой отец? Онн даже не смог защитить свою жену, если бы захотел. Моего отца убил сам темный Лорд, а знаешь за что, Томас? Он просто стал неугоден Его Величеству, — передразнила Катарина, — просто потому, что Темному Лорду понадобилась новая подстилка! Моя мать сошла с ума задолго до Азкабана, знаете, ее он пытал Круциатусом, и его заклятия были сильнее, чем те, что накладывала мама на Лонгботтомов. — Лейстрендж одернула рукава, расправила на воротник и, наконец, посмотрела на собравшихся. — Я была там, мне нечем гордиться, но именно в Малфой-мэноре я поняла кое-что более важное, то, что стоило всех моих унижений: самое главное не сдаваться и верить, потому что без веры все бы мы уже давно стали чем-то вроде собак на привязи.

— Ты — убийца, мы теперь все это знаем и то, что будешь нам говорить не будет стоить и кната, ведь убийцы не останавливаются в своих деяниях!

— Да что ты говоришь, Томас? — сладко пропела Лейстрендж, еще секунда и в ее руках блеснула палочка. — Ты произнес то, что я так давно ожидала от тебя услышать — Она нарочито спокойно начала поигрывать палочкой в руках, — Поттер тебя сейчас не спасет, да и никто в этой комнате не прибежит к тебе на помощь. Тебе придется самому противостоять мне.

Дверь распахнулась. В раздевалку влетела МакГонагалл. Директор гневно взирала на гриффиндорскую сборную.

— Что вы здесь устроили? Матч должен был начаться десять минут назад. Живо на поле! — директор смотрела, как игроки выходят на поле, все кроме Поттера, Лейстрендж и Томаса — те так и остались стоять на местах, — Вы что, не поняли, что я сказала? На поле!

Гарри неуверенно тронул Катарину за плечо, к его удивлению девушка пошла за ним.

Трибуны гудели. Новенькая быстро спрятала палочку.

Гриффиндорцы неуверенно смотрели на капитана и думали, как будут играть при таком раскладе. Малфой и Забини о чем-то переговаривались, Панси Паркинсон то и дело бросала на них хмурые взгляды. Загонщики Николас Поэзи и Эмма Олингс сжимали в руках биты. Поттер заметил вратаря слизеринцев, Альфреда Фрая, уже зависшего около колец и обернулся, чтобы посмотреть на Рона. Его друг тоже был на позиции.

Мадам Хуч выпустила мячи и игра началась. Началась она к слову вяло. Слизеринцы взяли ее в свои руки, но пока особых попыток напасть не предпринимали, изредка подлетая к воротам Гриффиндора.

Игра началась только тогда, когда Лейстрендж с силой отбила бладжер в сторону Блейза Забини. Охотник Слизерина тут же забрал у Флинта квоффл и передал его Паркинсон. Брюнетка, недолго думая, полетела к воротам Рона и забила мяч. Счет был открыт. Зеленые трибуны взорвались криками. Поттер посмотрел на Малфоя — слизеринец подмигнул ему и дальше продолжил наблюдать за игрой, его словно и вовсе не волновал снитч.

Маленькая Олингс через несколько минут вывела из строя Джейсона Моргана. Катарина Лейстрендж, хитро улыбнувшись Эмме, удалила Поэзи из игры, метким ударом бладжера тому в спину. Паркинсон с подачи Флинта забила еще один квоффл, Рон Уизли не смог ей противостоять — он снова был взбешен.

Гарри на несколько секунд даже пожалел слизеринцев — слишком уж азарт Лейстрендж был велик, чтобы они отделались одним игроком. Но и гриффиндорцы так просто не ушли бы с поля.

Джинни Уизли не могла работать с Дином Томасом — ее бывший парень казалось, забыл о квиддиче. Он с силой пасовал квоффл, отчего Джинни не могла его поймать, и мяч обязательно оказывался в руках Забини или Флинта, а те в свою очередь разыгрывали его с Паркинсон, после чего Слизерину прибавлялись еще десять очков. Никто не слышал комментатора, которым сегодня был Невилл, когда тот через полчаса возвестил о том, что Томас, охваченный своей непонятной ненавистью, вырвал из рук Франка Коула биту и так и отправил ее в сторону ворот Гриффиндора, где в тот момент находилась Катарина и Панси. Пытаясь помешать Паркинсон, гриффиндорка забыла об осторожности.

— Кажется, Томас целился прямо в мисс Лейстрендж… — Невилл Лонгботтом даже не успел договорить, как Лейстрендж резко ушла вправо.

— Паркинсон! — Забини и Флинт полетели к воротам Гриффиндора, но было поздно — бита угодила Панси прямо в затылок.

— Малфой поймал снитч! — Лонгботтом смотрел уже в другую сторону поля, где ловец слизеринцев сжимая в руках заветный золотой мячик, бросает метлу на землю и идет к уже упавшей однокурснице.

Поттер тоже спустился. Он уже видел Гермиону, стремительно направляющуюся к нему, и Рона. Сам же Гарри упорно шел к Дину Томасу, о котором совершенно забыли все присутствующие на поле.

— Левикорпус! — ему потребовалось меньше секунды, чтобы поднять однокурсника в воздух, а затем с силой швырнуть его обратным заклинанием о землю. Неожиданная не то жестокость, не то некое чувство мести овладело Героем. Именно то, чего он так боялся многие дни напролет, думая о предателях. Он не знал, что им двигало, и что послужило причиной — или слова Томаса, сказанные ранее, или его поступок по отношению к Лейстрендж, ударивший прямо по Панси Паркинсон.

— Мистер Поттер! Что вы делаете? — Профессор МакГонагалл спустилась с трибуны. — Минус двадцать баллов с Гриффиндора, мистер Поттер. А с вас, мистер Томас, пятьдесят и живо ко мне в кабинет. Немедленно.

Поднимающийся с земли Дин бросил злой взгляд на Гарри, затем на стоящую сзади Гермиону и, сплюнув, поплелся за директрисой.

— Рон? — неуверенно начала Гермиона, поняв, что момента лучше просто не придумать. — Рон, прости меня за утро, я…

— Брось, Гермиона, я еще летом понял свое место в твоей жизни. Мне этого хватит, — отмахнулся Уизли, на что Грейнджер радостно и немного робко улыбнулась, но улыбка быстро сошла с ее лица, как только она посмотрела на Катарину. Девушка стояла в стороне ото всех и безучастно смотрела на Паркинсон, окруженную людьми. Поттер заметил ее взгляд, и двинулся было к ней, но Гермиона и Рон синхронно его остановили.

Уизли кивнул друзьям и пошел к гриффиндорке.

— Что он собирается делать? — Гарри недоуменно смотрел вслед Рону, уводящему с поля Катарину.

— Мы договорились: если что-то случится с ней или с иным новым членом команды это будет дело Рона.

— Зачем такие договоры?

— Потому что мы знали — ни один квиддичный матч не обходится без чрезвычайных ситуаций. — Усмехнулась Гермиона. — Ладно, мне здесь больше делать нечего.

Гарри смотрел сначала, как уходит Гермиона, затем как уносят Паркинсон. Вскоре он остался на поле один. Посмотрел на табло и чуть не рассмеялся — он только сейчас до конца понял, что проиграл этот матч, но совершенно не расстраивается по этому поводу.

Желание посетить Больничное крыло было слишком сильным, хотя он и уговаривал себя, что это просто из-за стыда — ведь это он не смог совладать с игроком своей команды.

Он не знал, сколько времени прошло с окончания матча, не знал, сколько времени шел в Гриффиндорскую гостиную, чтобы увидеть там обыденное состояние тоски и легкой скуки. Рон и Гермиона сидели около камина и о чем-то разговаривали.

— Где Катарина?

— Ушла в свою спальню. — Пожала плечами Староста Девочек. — Просила передать тебе спасибо. За что — так и не пояснила. — Не оборачиваясь, произнесла Гермиона…

— Как она?

— Она все-таки Лейстрендж, она не станет париться по пустякам. Мы все-таки думали, что она слишком чувствительная. Катарина умеет переживать некоторые события. Проблема в том, что с Паркинсон она видимо хорошо знакома, хотя виду все это время не подавала.

— Ты не перестаешь меня удивлять, Гермиона.

Настала неловкая тишина, которую нарушил Рон:

— Гарри, а ведь ты проиграл свой первый матч со Слизерином, если не ошибаюсь! — Весело воскликнул Рон.

— Да это повод отметить! — Засмеялся Поттер.

— Не получится, — покачала головой Гермиона, хотя смешинки отчетливо слышались в ее голосе. — Профессор МакГонагалл просила тебя посетить ее. Сказала, что будет в Больничном Крыле.

— Хорошо. Тогда мне стоит поспешить.

Гарри покинул гостиную красного факультета и поплелся по коридорам Хогвартса. Идти в Больничное Крыло уже не слишком то и хотелось, как и видеть труды Томаса.

В вотчине мадам Помфри было тихо. Николас и Джейсон уже видимо были выписаны, а вот охотница команды змеиного факультета все еще была здесь, о чем свидетельствовали голоса Помфри и директрисы — женщина что-то обсуждали шепотом.

— А, мистер Поттер, — Миневра МакГонагалл вышла из-за белой ширмы. — Я бы хотела с вами поговорить о…

— Если об игре, то здесь и говорить особо не о чем. Я в принципе могу все объяснить.

— Я не о ваших с мистером Томасом разногласиях и матче. Дети часто слишком жестоки, но сейчас дело не об этом. Мисс Паркинсон…

— Пострадала по моей вине — было ошибкой выпускать Томаса на поле в таком состоянии.

— Мистер Поттер, не перебивайте меня, — директриса строго взглянула на него, — положение мисс Паркинсон плачевно.

— О чем вы?

— Я о так называемой инквизиции. Полагаю, вам знакомо это определение.

— Инквизиция — средневековые гонения ведьм, а точнее магглов, за которыми были замечены некоторые странности. — Непонимающе произнес Гарри.

— Хоть что-то из уроков истории вы вынесли и то хорошо. Но сейчас это определение используется несколько в иной ситуации. Сейчас авроры применяют это к бывшим слизеринцам, которые возможно и не были Пожирателями Смерти, но общались с ними в силу родственных связей или по иным причинам. Мистер Забини, мистер Нотт и даже мистер Малфой — люди, не заслужившие наказания.

— По моим данным Драко Малфой был Пожирателем Смерти.

— Тогда зачем вы свидетельствовали за него? — Глаза директрисы блеснули огоньком.

— Его мать неоценимо помогла мне.

— А за мистера Забини и мистера Нотта?

— Они не были Пожирателями, да и их пособничество все равно бы было невозможно доказать.

— Осталась лишь мисс Паркинсон. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Ваши намеки трудно не понять, профессор. — Усмехнулся Поттер.

Миневра улыбнулась и выудила из кармана мантии письмо.

— Пожалуйста, выстроите с мисс Грейнджер линию защиты — в этот раз много доказательство причастности мисс Паркинсон.

Гарри кивнул. МакГонагалл пошла к двери, а затем, обернувшись, посмотрела на Поттера:

— Ваши родители гордились бы вами, мистер Поттер. А профессор Дамблдор не зря вами восхищался — у вас доброе сердце, не позвольте ему зачерстветь.

Поттер оторопело смотрел вслед директрисе — вот и она начала говорить загадками.

Мадам Помфри что-то проворчала, но удалилась в свой кабинет, якобы не заметив Гарри.

Гриффиндорец сделал неуверенный шаг к кровати Панси. Даже в сумраке помещения он мог четко разглядеть бледное лицо девушки и красные пятна крови на ее подушке.

— Что, Поттер, совсем дела у меня плохи? — хриплым голосом с издевкой спросила Панси. — Ты теперь и меня защищать будешь, да? — Передразнивала его слизеринка. — Поттер, а ты видишь людей или ты замечаешь только тех, кому нужна помощь?

— Нехорошо повторять Томаса. — На автомате ответил Поттер, избегая смотреть в глаза слизеринке.

Паркинсон замолчала. Гарри уже подумал, что она уснула, когда слизеринка вновь заговорила, но на сей раз уже спокойным голосом:

— Поттер, не делай вид, что все хорошо, и ты сможешь меня вытащить. Моя метка до сих пор не сошла, что означает только одно: во время ее принятия я сама желала этого. Мне не нужно жалости, а тем более — твоей.

— Я не сомневаюсь в том, что жалость тебе не нужна, — хмыкнул Гарри, — я боролся не ради того, чтобы потом смотреть как невиновных сажают в тюрьмы и доводят до сумасшествия.

— Поттер, когда ты, наконец, поймешь: я виновна! Я убивала, я разделяла мысли и суждения Темного Лорда, отвечая за свои решения. Я не Лейстрендж, которая все делала по приказу, я именно то, против чего ТЫ боролся! — Паркинсон почти кричала.

— Может, ты успокоишься и наконец, расскажешь мне все, что было? — Странно, но раздражение и прочие чувства почти улетучились, и Гарри мог трезво оценивать ситуацию. Он оседлал стул и распечатал пухлый конверт, в котором помимо письма были еще какие-то выписки из личных дел всех членов семейства Паркинсон.

— Дату рождения тебе говорить? — Язвительно спросила слизеринка.

— Не стоит. Я мечтаю услышать даты смерти тех, кого ты убила.

— Поттер, я ведь могу еще и отказаться, — свирепо начала девушка, но Гарри мгновенно ее перебил:

— Можешь, но тогда Александр Паркинсон и все наследство твоих родителей перейдет в руке мисс Адриане Эвэр.

Он внимательно наблюдал за реакцией девушки: та дернулась от одного имени, потом чертыхнулась — голова даже после стараний мадам Помфри жутко болела.

— Так что там с мисс Эвэр?

— Да ничего. — Буркнула Панси и попыталась отвернуться, но головная боль только усиливалась из-за движений.

— Паркинсон, мне нужно знать абсолютно все, что касается дела. — Ровным голосом напомнил Гарри.

— Это мое личное дело, Поттер, не касающееся никого. Ни аврората, ни министра, ни Визенгамота, ни, тем более, тебя. Этого я не собираюсь тебе рассказывать.

Поттер прищурился — что-то в тоне слизеринки заставило его опустить этот вопрос.

— Кого ты убила?

— Двух магглов во время «зачистки» и еще одного отрекшегося Пожирателя Смерти, ставшего неугодным Темному Лорду. — Вдруг совершенно спокойно ответила Панси.

— То есть, ты признаешь, что все это ты делала по приказу, но осознавая?

— Да.

— За убийство одного человека — пожизненный срок, а тут целых три! Паркинсон, ты хоть понимаешь, что ты наделала? — Гарри вскочил со стула и начал расхаживать перед кроватью.

— Давай ты не будешь спрашивать что, как и почему я сделала, если ты еще хочешь мне помочь. — Вновь спокойно произнесла Панси.

Гарри закрыл глаза, наслаждаясь тишиной Больничного Крыла. Мысли разбегались, не желая выстраиваться в целую картинку. Ему придется делать это не в первый раз, но сейчас будет труднее обычного. Он открыл глаза и дочитал письмо.

— Что сказала мадам Помфри?

— Завтра утром буду как новенькая, — кисло сообщила Слизеринка.

Гриффиндорец потянулся рукой за сигаретами, лежащими на тумбочке и вопросительно взглянул на Паркинсон, та кивнула. Пока Гарри курил около окна, он замечал, как старательно его взглядов избегает слизеринка, буквально чувствовал, что она что-то желает спросить.

— Ну?

— Меня могут посадить в Азкабан?

Гарри фыркнул:

— Три пожизненных срока. Даже Малфою не столько обещали.

— Малфой ведь просто шел на поводу у родителей и Лорда, ему нечего скрывать… что будет, если ничего не получится?

— Я поговорю с Гермионой, но возможно, что тебе больше не придется возвращаться в Хогвартс, поэтому не тешь себя надеждами.

Она кивнула. Гарри затушил сигарету о подоконник, затем убрал все следы палочкой.

— До завтра, Паркинсон.

Девушка не ответила.

* * *

— Сколько? Двое магглов и неугодный Пожиратель Смерти! Гарри, это же просто самоубийство! — Гермиона сидела на кровати, перебирая бумаги по делу однокурсницы.

Рон сидел на подоконнике, болтая ногами и читая какую-то книгу, сам Поттер нервно крутил в руках уже пустую пачку сигарет, которую несколько часов назад позаимствовал у Паркинсон.

— Знаешь, что мне интересно, Гермиона, — задумчиво потянул Поттер, — Паркинсон странно на меня действует. Рядом с ней я могу беситься, а через минуту уже быть спокоен, как удав и наоборот…

— Гарри, не говори ерунды, тебе просто кажется¸— отмахнулся Рон, — так что вы будете завтра делать, если не секрет? Если все выйдет из-под контроля?

Гарри вопросительно посмотрел на Гермиону. Та посмотрела ему в глаза:

— Когда-нибудь это должно было произойти, Гарри, — вкрадчиво сказала она, — мне тоже не хочется этого, но другого пути не будет…

Поттер кивнул. В этот раз он не колебался и не раздумывал. Он был нужен одному человеку, а значит, уже было ради чего жить, пусть нужен он был лишь для того, чтобы избежать заключения в тюрьме.

Когда Гарри ушел из комнаты старосты Девочек в Гриффиндорской башне, он долго не мог заснуть, а потом все-таки сделал то, что должен был. В Больничном Крыле было тихо.

В этой непроницаемой тишине отчетливо слышалось и дыхание Паркинсон, и звуки, исходящие из апартаментов мадам Пофри, и даже тихий шелест простыней, когда Панси переворачивалась. Гарри не знал, что будет делать, возможно, вот так просто просидит всю ночь на подоконнике, выкуривая одну сигарету за другой, думая о том, что ему завтра предстоит говорить. Да, это было глупо, и лучше было бы идти спать. Потому, что уж кому-кому, а мисс Паркинсон будет все равно на его ночные бдение, они ее никак не тронут. Но отчего-то хотелось сидеть именно здесь.

Гарри думал еще и о том, что вся его жизнь, по сути, является хаосом в чистом виде — он никогда не знал, что будет дальше. Глаза уже слипались, жутко хотелось спать. Вдруг на глаза попалась еще одна бумажка из того самого пухлого конверта. Гарри подцепил ее пальцами и почел:

«Состояла в приятельских отношениях с Катариной Беллатрисой Лейстрендж, дочерью Рудольфуса и Беллатрисы Лейстрендж, Пожирательницей Смерти, убийцей Хельги Браун (оправдательный приговор от 6 августа 1998 года, по показаниям Рональда Биллиуса Уизли)»

«Доброе утро, мой дорогой читатель!

Сплетница»

24-28.05.2011.