Собор Парижской Богоматери – Хогвартс версия (джен)

Тяжело вздохнув, Джинни перешла к своей следующей партии:

— Ты меня приютил,

Проклят мамой родной.

Снейп смотрел на неё, как на какого-нибудь флоббер-червя: со смесью презрения («ох уж это низшее существо»), равнодушия («мне плевать на низших существ») и жалости («всё-таки, наверное, быть низшим существом довольно печально»).

Джинни Уизли не хотела быть низшим существом. Никогда. Ни за что. Она гордо вскинула голову:

- От меня отреклись,

Звонарём.

В то, что Снейп мог кого-то там защищать, верилось, конечно, слабо. Но в его глазах на миг мелькнуло нечто вроде одобрения, и Джинни поняла, что не сдастся. Она будет бороться за Гарри!

Даже если для этого придётся сдать проклятого хорька Волдеморту.

Зачем Волдеморту проклятый хорёк, младшая Уизли додумать не успела — пора было петь припев:

— Ты научил меня

Мысли твои прочесть.

Снейп приосанился. «Никто не в силах, — гордо подумал он. — Прекрасный окклюмент я, в конце концов, или нет?».

Гермиона на своём месте вздохнула и таинственно улыбнулась. Спишем это на то, что ей было невообразимо приятно сознавать, что несмотря ни на что с актёрами она всё-таки угадала.

Даже Джинни разошлась в нужной мере:

— И самый верный пёс

Тебе принадлежу.

— Избавь нас от своих откровений, Уизли, — себе под нос пробормотал Малфой. — И от Поттера избавь, — добавил он, немного подумав, потому что пристальный взгляд гриффиндорца его уже слегка…задолбал.

Нет, такое внимание, конечно же, было приятно.

Но было бы намного приятнее, если бы оно исходило от кого-нибудь… Малфой задумался. Более умного? Нет, Грейнджер не вариант. Более рыжего? Драко ощутимо затошнило. Более красивого? Если только обе Патил в комплекте с Лавандой, но он всё-таки английский аристократ, а не турецкий султан, чтобы встречаться сразу с тремя. Более взрослого? В поле зрения Драко попал довольный своим выступлением Снейп, и слизеринского принца опять передёрнуло. Более слизеринского? Драко внимательно оглядел Забини, Паркинсон, Крэбба и Гойла и горестно подытожил, что слизеринцы вызывают в нём крайне мало влечения. Особенно Крэбб и Гойл. Может быть, более богатого? Более знаменитого? С обоими пунктами у Поттера был полный порядок.

Вообще, конечно, Драко предпочёл бы встречаться с кем-то вроде него самого, но второго экземпляра такого совершенства в природе не было, в этом он был уверен.

Придётся чуть-чуть опустить планку. Малфой чуть повернулся к Поттеру и принялся на сто пятый раз из-под ресниц изучать Мальчика-который-влюбился-без-памяти.

— Всегда принадлежал.

Тебе принадлежу, — тем временем закончила своё горбатое страдание Джинни.

Решив, что песен на сегодня хватит, Гермиона устало взмахнула рукой. Печальное и горькое выступление Джинни вымотала её (да и всех остальных) так, что она (да и все остальные) почти не обратила внимание на пение Снейпа, а ведь там было, чем восхищаться (ей — и всем остальным)!

Режиссёр прикрыла глаза, воскрешая в памяти детали короткой вокальной партии Клода Фролло: чёрная мантия (можно существенно сэкономить на сценическом костюме!), сурово нахмуренные брови, сдержанность движений, переполненный скрытыми эмоциями голос…

— О чём задумалась, Грейнджер? — ехидный голос прервал её размышления на самом неприличном месте.

Гермиона вздрогнула и огляделась.

Перед ней, надменно поджав губы, стоял исполнитель роли Феба. Остальные актёры уже покинули класс. Без сюрпризов не обошлось: над самой дверью волшебным образом переливалась надпись «мир любовь Авада Кедавра» — близнецы решили проводить свою политику в жизнь всеми возможными способами. «Анархия!» — пламенело чуть ниже.

— Чего тебе, Малфой? — недовольно ответила она.

Конечно, кому понравится, когда вас отвлекают от мысленного созерцания Снейпа в роли архидьякона Фролло?

Впрочем, самому Снейпу понравилось бы. Наверное.

— Я хочу с тобой поговорить, — Малфой чуть помолчал и всё-таки уточнил: — О Поттере.

Гермиона стиснула зубы. Очевидная, но от того не менее внезапная и шокирующая влюблённость друга была последние несколько дней сплетней номер один в школьных гостиных и коридорах.

— Слушаю тебя, — неохотно произнесла юная волшебница.

— Что с ним такое?

Это прозвучало почти жалобно, и Гермиона невольно заулыбалась. Сейчас Малфой был почти не противным! А уж если вспомнить о его актёрско-певческом таланте, то с ним наверняка можно поговорить нормально. Пару минут.

— Вы ему Амортенцию случайно не подливали? — тем временем продожал Малфой. — Об стену головой не били? Шрам свести не пытались?

— Про Амортенцию это надо у тебя спрашивать…

— Ты думаешь, это я его опоил? — слизеринский принц аж подпрыгнул от возмущения. — Мне, по-твоему, нужны эти щенячьи глазки и постоянное внимание?

— А что, нет? — лукаво переспросила Грейнджер.

Сила искусства влияла на неё явно странно. Мало того, что Гермиона начала восхищаться Снейпом, так она ещё и внезапно загорелась идеей превратить школьных врагов в школьных друзей. А ещё лучше — в школьных влюблённых, ведь реальные чувства помогут им лучше вжиться в роль! А значит, постановка станет блестящей! Ей, как гениальному режиссёру, дадут Оскар, Золотую Пальмовую Ветвь, Нобелевскую премию, поместят её фото на обложку «Ведьмополитена», посвятят разворот в «Ежедневном пророке»…

— Хей, Грейнджер, — Малфой пощёлкал пальцами перед ей лицом. — Вернись в реальность и помоги мне.

— Драко, — вкрадчиво начала Гермиона, — он что, совсем-совсем тебе не нравится?

— Эм… — это было так странно и глупо, что звезде Слизерина захотелось провалиться под землю. — Ладно, Грейнджер, забудь! — поддавшись этому желанию, Малфой сбежал с поля боя.

Гермиона с улыбкой смотрела ему вслед.

«Можешь бегать сколько угодно, Малфой, но от себя не убежишь… Да и от Гарри тоже. И ты, и Волдеморт скоро это поймёте. Ну, Волдеморт, может, и не очень скоро, но ты-то точно… В ближайшей же совместной сцене, например. Или в ближайшей же постельной…», — улыбка режиссёра стала ярче.

Обречённый Малфой в это время прятался от самого себя в Астрономической башне. Где его и отыскал не менее обречённый Поттер…