Собор Парижской Богоматери – Хогвартс версия (джен)

Новое утро — новые разочарования.

Этот закон Гарри Поттер усвоил давно. Не успел он смириться с неожиданным влечением к хорьку и забыться коротким беспокойным сном, в котором то тут, то там мелькали пряди платиновых волос и холодные светлые глаза, как яркое солнце назойливо постучалось в окно. А в дверь спальни постучалась Джинни Уизли.

Гарри скрипнул зубами и предпочёл сосредоточиться на хорьке.

Малфой был красивым. Будущий герой, если честно, замечал это и раньше, но только тогда, когда Малфой не ожидал от Поттера слежки. Когда слизеринец знал, что гриффиндорец рядом, то всегда представлял из себя премерзкую сволочь с высокомернейшим выражением на лице.

Малфой был красивым, но всегда оставался врагом. Поэтому никаких поползновений в его сторону Поттер не решался совершать даже тогда, когда пару лет назад решил для себя, что мальчики ничем не хуже девочек, а Оливер Вуд — не только неплохой вратарь, но и привлекательный молодой человек.

С Вудом, правда, ничего не получилось, и Гарри переметнулся обратно в компанию гетеро, где уже поджидала его «мелкая Уизлетта».

Ну вот, не успел в Малфоя влюбиться — уже думает его словами.

Горестно вздохнув, Гарри повернулся к умелице Летучемышиного сглаза.

— Милый, я не хочу играть Квазимодо, — по всей видимости, Джинни живо оценила все перспективы будущей постановки, в которой Феб несказанно хорош, а Эсмеральда уже делает при виде него щенячьи глазки.

— И что ты предлагаешь?

— Давай поменяемся? Я буду Эсмеральдой, а ты Квазимодой, — зачастила девушка. — Вы же с Гермионой друзья, ты сумеешь с ней договориться…

— А вы с Гермионой подруги, — парировал Мальчик-который-выжил-для-того-чтобы-играть-роль-влюблённой-цыганки. — И на твоей стороне Летучемышиный сглаз.

— Она его не боится, — обиженно надула губки Джинни.

— Значит, придётся оставить всё как есть.

Джинни совсем не хотелось оставлять всё как есть, и дело тут было даже не в Малфое, на которого после вчерашнего вечера пускал слюни не только её парень, но и добрая половина присутствовавших на репетиции. Дело было в том, что Джинни никак не улыбалось то, что в памяти одноклассников и в истории Хогвартса после этой постановки ей навсегда предстояло остаться не только девушкой национального героя (это как раз и было приятно), но и исполнительницей роли несчастного горбатого звонаря.

Пообещав себе что-нибудь обязательно придумать, девушка протянула руку любимому:

— Пошли на завтрак?

Да-да, на то, что Гарри не одет и не умыт ей было решительно наплевать. Ну, любовь на то и любовь, чтобы принимать объект своих чувств таким, какой он есть…

Но Поттеру таких высоких материй было не понять, поэтому он предпочёл и умыться, и одеться.

За завтраком знаменитый очкарик старательно выглядывал белокурую макушку за слизеринским столом и был вознаграждён за это презрительным взглядом искомого слизеринца, чувствительным тычком в бок от Рона и уроненным прямо на голову омлетом от Невилла.

Невилл, к слову, следлил за Малфоем примерно так же пристально, как и Гарри, но только причина его внимания была совершенно другой. Лонгботтом не испытывал к самодовольному принцу никаких тёплых чувств. Даже его безупречный вокал казался Невиллу противным и гадким. Такая уж штука ревность, ничего не поделаешь.

Главным для Лонгботтома сейчас было не упустить момент, когда слизеринец начнёт снова приставать к Луне, и пресечь эти грязные домогательства.

Ну, и уследить за Тревором, разумеется, потому что жаба тоже куда-то исчезла.

Но за весь учебный день Малфой никаких поползновений в сторону любимой блондинки Лонгботтома так и не сделал (когда Лавгуд успела стать Невиллу любимой, Невилл и сам, честно говоря, не понимал, но склонен был думать, что любовь всегда приходит так оглушительно). Так что ревнивец расслабился и принялся рисовать на полях лекции морщерогих кизляков, с целью преподнести их Луне.

Расслаблялся мальчишка зря, потому что на сегодняшней репетиции ему снова предстояло исполнять сольный номер.

— Итак, все в сборе! — по традиции забравшись на стол, Гермиона обвела взглядом собравшихся. — Малфой, ты в порядке?

Слизеринец слабо кивнул, не забыв принять страдальческий вид.

Гарри шумно вздохнул, подавляя страстное желание прижать Малфоя к груди и жалеть до потери сознания. Джинни и Пенси синхронно насупились. Крэбб и Гойл не поняли, откуда ветер дует (и угроза идёт), но на всякий случай заслонили принца широкими спинами.

— Сегодня мы будем репетировать Праздник Дураков…

— А что, у кого-то из Уизли День Рожденья сегодня? — даже со страдальческим видом Малфой умудрялся быть той ещё язвой.

— Отличная шутка, Малфой, — подмигнул ему Фред.

— Почаще бейся головой, — в рифму подхватил Джордж.

— И будешь ты всегда такой…

— Неимоверно юморной!

— Так, хватит, — Грейнджер подавила поэтический поток сознания, грозивший затянуться надолго. — Как я понимаю, сценарий вы все читали по диагонали, поэтому поясню для особо одарённых… Место, где собираются все асоциальные личности Парижа под предводительством Клопена, то есть в нашем случае Блейза…

— Асоциальные личности — это мы, заметьте, — Фред доверительно склонился к Пенси.

Слизеринка в шоке отпрянула и наткнулась спиной на Крэбба и Гойла, которые, в свою очередь пошатнувшись, едва не свалили Малфоя на пол.

Довольный произведённым эффектом Фред обменялся с братом рукопожатием.

Профессор Снейп подозрительно покосился на близнецов, но ничего не сказал. Возможно, промолчал он потому, что сегодня был без блокнота.

— Место, где собираются все асоциальные личности Парижа, условно называется Двором Чудес, — как ни в чём не бывало продолжила Гермиона. — И однажды во Дворе Чудес устраивается празденство.

— День Рождения кого-то из Уизли, мы помним, — снова открыл рот Малфой.

Гарри покосился на слизеринца с некоторым возмущением (всё-таки дружба для Поттера была превыше всего!), но это возмущение тут же сменилось умилением: так забавно аристократ хмурил бровки и закусывал губу белоснежными зубками. Когда же Малфой послал Гарри томный взгляд из-под ресниц и кокетливую улыбку, сердце будущего героя Британии пропустило десяток ударов сразу.

Не замечая любовной баталии, Гермиона тем временем дальше вела свою речь:

— Праздник Дураков. На этом празднике должен быть выбран шуточный предводитель всех парижских бродяг, так называемый Король Дураков… И выберут им того, кто скорчит самую страшную гримасу.

— То есть кого-то из Уизли, — очередную гадость Малфой снова сопроводил обаятельной улыбкой в сторону Поттера.

Слизеринский принц кожей чувствовал, как гриффиндорец смущается от одного его взгляда. Это забавляло и… неожиданно заводило.

— Да, Малфой, на этот раз ты прав. Королём Дураков выберут Квазимодо…

Дальнейших объяснений о том, что «в этом заключается глубочайшая и страшная по сути своей ирония судьбы, выраженная в жестокости окружающих, смеющихся над несчастным горбуном» просто никто не слушал.

— Ну, спасибо, подруга, — прошипела Джинни.

— Спасибо надо говорить Виктору Гюго, — меланхолично поправила Гермиона, слезая со стола.

Грейнджер гораздо больше заботило то, что профессор Снейп подал ей руку, помогая спуститься, чем всякие там Летучемышиные сглазы.

— Итак, массовка, Невилл, ваш выход!

Горестно вздыхая, близнецы, Пенси, Крэбб, Гойл и Невилл поплелись на «сцену».