Преступники (гет)

Первое что я увидел, проснувшись, были больные желтые глаза Волчека, устремленные на меня. Оборотень умудрился встать и теперь возвышался над нами, как обелиск скорби. Выглядел он осунувшимся и постаревшим, что было довольно естественно после такой кровопотери, но что-то подсказывало мне, что истинная причина его нетоварного вида вовсе не раны. Вернее, не те раны. «Крепко же она тебя зацепила, приятель», — подумал я и привстал на локте, отстраняясь от все еще спящей рядом Хиддинг.

Впрочем, Волчек довольно быстро сбросил с себя облик «обманутого в лучших чувствах страдальца», мотнул головой в сторону двери и прошептал беззвучно, одними губами:

— Поговорить надо.

Я кивнул, сполз с кровати, стараясь не потревожить почти полностью закопавшуюся в мой плащ Сару, и последовал за ним.

В нижней части Хижины прямо под полом был колодец. Я напился отдающей металлом воды, пытаясь таким образом обмануть голод. Волчек тоже жадно пил, сказывалось действие Кроветворного зелья. Мне даже показалось, что после нескольких глотков он стал выглядеть менее больным… Я хотел осмотреть раны, но оборотень жестом остановил меня.

— Я знаю что там. И знаю, что больше, чем ты сделал, сделать невозможно.

— Надеюсь, к вечеру добыть палочку…

Волчек пожал плечами, словно речь шла вовсе не о нем и его возможной смерти в недалекой перспективе. Его заботило другое.

— Я хотел поговорить не о своем здоровье…

— О ней?

Волчек на мгновение прикрыл глаза, потом совсем по-волчьи дернул верхней губой.

— О ней! — он не мигая уставился мне в глаза и мы, наверно, с минуту молча буравили друг друга взглядами, словно два зверя перед схваткой. Волк и Волкодав.

Потом он тряхнул головой и устало произнес:

— Она тебе ничего не рассказала?

— Не успела. Надо было тебя спасать…

— Как благородно, — фыркнул Волчек. — Должок решил вернуть, а Блэк?

— Не люблю кредиторов… — в тон ему ответил я, засовывая руки в карманы и прислоняясь к стене. — Как говорится, дал взаймы — дружба врозь.

Оборотень кашлянул, как будто в знак согласия. Помолчал и прибавил странным тоном:

— Знаешь, Блэк, ты мне поначалу казался каким-то рохлей. Ей богу не понимал, чего за тобой так вся белокостная свара бегает, а теперь гляжу — не зря.

Из уст Волчека это признание моей «преступной сущности» звучало как комплимент. Все-таки странные у нас с ним взаимоотношения. Не друзья, не враги, не партнеры… Черт! Даже не знаем ничего друг о друге толком, по крайней мере я. А вот ведь… только лихо стало тотчас к оборотню прибежал, и он тоже.

— Они разыскали ее, Блэк!

Я снова обернулся к Волчеку. Тот сидел на полу, опираясь о стену и согнув одну ногу в колене. Видно, ему стало хуже.

— Кто?

— Тот упырек, которого ты видел в зале, и его кореш. Но они так, шваль. Главное теперь их «папа» знает, что Сара на свободе… И это уже настоящее дерьмо.

Волчек рассказывал, то и дело останавливаясь, чтобы откашляться и восстановить силы. Из его повествования я вынес главное: если раньше сарины дела были лишь в меру плохи, то теперь конкретно «запахло жареным». И, кстати, для самого Волчека тоже.

— Они подловили ее прямо в коридоре. Ублюдки, видимо, получили четкий приказ оставить девчонку в живых, потому скрутили ей руки заклятьем и собирались смыться. Правда, к их несчастью, я оказался рядом…

«Немудрено. Ты ведь за ней хвостом ходишь. Телохранитель, блин». Впрочем, я тут же обругал себя за неуместный сарказм. Волчек миссию, избранную им добровольно и, похоже, пока вполне бескорыстно, выполнил с честью.

— Одного я нейтрализовал, а вот со вторым не вышло. Я бы его мигом в клочья порвал, да только он девчонкой прикрылся и метнул в меня чем-то… я не понял, но гадость редкостная. И тут же аппарировал, хорошо я успел за ногу его цапнуть.

Он на мгновенье замолчал.

— Слушай, — воспользовался я паузой в разговоре, — давно хотел спросить: а почему ты в своем заведении не ставишь щит от аппарации.

— На кой! Чтоб самому в ловушке оказаться? Ты головой-то думай, Блэк, — Волчек для наглядности постучал себя по лбу, — а если заявиться кто надумает? Да и клиентов лишние защитные чары отпугивают. Проверено.

Разумно. Как я уже не раз замечал, оборотень был прирожденный делец. Все-то у него продумано! Если б не решил «любезности» оказывать разным блэкам и магглам белобрысым, жил бы припеваючи. Жалеет уже небось!

— Когда мы переместились, — тем временем продолжал свой рассказ Волчек, — они нас в комнате заперли, а сами к «папику» своему на доклад. Он, кстати, у них фраер полнейший. Они так орали в соседней комнате, что даже я все слышал, хотя был уже почти в отключке. Сарита уши навострила, они у нее разве что не шевелились, когда она под дверью подслушивала. Так вот, «папик» жутко психовал, костерил придурков, что заварушку устроили. Не могли, мол, без лишнего шуму, идиоты косорукие. А уж когда они про меня ляпнули, то он и вовсе с катушек съехал, так верещал — я думал, камин лопнет.

— Камин? Так это волшебник?

— Нет, бля, тролль горный! — Волчек даже подался вперед от моей «недогадливости». — Конечно, волшебник. Маг-недоумок нанял магов-недоумков решить свои «магические» проблемы, — он оскалился и добавил, — да ты Сару спроси. Она там гораздо больше меня поняла, я ведь не очень-то в курсе ее «дела».

«И это тебя, ох, как задевает, парень. Надо же, Сара вертит оборотнем вслепую».

— Короче, пока они там терки терли, мы с Саритой времени не теряли. Я ей веревки на руках разгрыз…

— Магические? — удивление в моем голосе заставило Волчека скептически усмехнуться.

— Мне любые по зубам, — он подмигнул. — Смекаешь, Блэк? Но это не главное. Важно, что у меня был путь к отступлению. Портал в Глазго, совершенно «чистый»: не прикопаешься. Берти, добрый самаритянин, в свое время у какого-то лоха в карты выиграл и мне подкинул. Я его уже года три, не снимая, ношу. «Папик»-то меж тем смекнул, что время уходит и шестеркам своим приказал Сару магглам сдать, да проследить, чтобы те ее точно скрутили, а меня убить и концы в воду. Павлин недоношенный!

Последнее сопровождалось «волчьей» ухмылкой. Как я уяснил из намеков, Волчек считал пресловутого «павлина» полнейшим дилетантом по части заплечных дел. Какой-то высокопоставленный хрен, боящийся разоблачения? Хм. Возможно. И в сарину историю хорошо вписывается. Нужно будет спросить нашу милую инспекторшу, не тот ли это человек, которого она по ее собственному признанию «боялась узнать» еще в наше первое знакомство с Волчеком и его командой мошенников.

— И вы удрали?

— Ага, — оборотень, поморщившись от боли, пошевелился и потер плечо над раной. — У шестерок-то ума оказалось больше, чем у «папика». Они так очковали ко мне подходить, что минут десять спорили, кому из них к оборотню сунуться, да что потом им за мое убийство светит. Видать смекнули подонки, что Белый Волк не по их трусливым задницам добыча. Это им не малютку-магглу копам сдать, тут можно так огрести — мало не покажется.

Всю эту тираду Волчек произнес сквозь зубы, хотя я все же уловил в его словах некоторый оттенок самодовольства. Король бандитов, мать его!

— В общем пока они спорили, кому идти меня мочить, я успел слегка очухаться и рассказать Саре про портал. Сучата ничего и понять не успели, как мы уже переместились. Потом я отключился. А когда очнулся, увидел твою бледную рожу и понял, что девочка времени даром не теряла. Дальше ты знаешь.

— Сара пыталась лечить тебя. По-маггловски, конечно. Но с раной от проклятья, ей, понятное дело, бороться бесполезно, вот она меня и вызвала.

Волчек слабо улыбнулся, видимо, мысль о сариной заботе была ему приятна.

— Малышка меня всегда поражала находчивостью, — произнес он тихо, не глядя на меня. — Ума не приложу, как ей удалось связаться с тобой так быстро?

Я рассказал оборотню о пергаменте, умолчав о том, что именно Сара настояла на том, чтобы у нас с ней было «средство экстренной связи». Не хотелось давать Волчеку лишний повод для ревности. В том, что это была именно ревность, я уже не сомневался. Даже удивительно, что умный и прозорливый оборотень здесь был абсолютно слеп. Ну, какой я ему соперник, право слово?

На скрип ступеней мы оба отреагировали одинаково. Вот уж точно — звери! Или это постоянный страх быть обнаруженным сделал нас похожими?

В данном случае, правда, «боевая стойка» была лишней. В дверях стояла Сара, такая же грязная, как и вчера, при этом еще изрядно заспанная и хмурая.

— Делитесь впечатлениями? Ну-ну.

Поеживаясь от холода, Сара прошествовала к нам и, заметив в углу мятое ведро, немедленно оживилась:

— Тут есть вода?

Пока Сара пила и умывалась, мы с Волчеком хранили молчание, словно ждали, когда наконец, наша подруга соизволит обратить на нас внимание. Наконец, Сара устроилась на какой-то рухляди в углу с видом генерала, открывающего военный совет.

— Ну? Что у нас плохого? — спросила она своим неподражаемым дурковатым тоном, который, как я теперь понял, всегда использовала в моменты крайнего раздражения и неуверенности. Надо же, я тоже научился «читать» людей. Ну, по крайней мере, насчет Сары я последнее время не ошибался.

— Да все отлично, — подстраиваясь под нее, ответил я и краем уха услышал понимающее хмыканье оборотня, — за исключением трех вещей: нас ищут, окрестности кишат дементорами и Волчек скоро сдохнет. В остальном полная гармония.

— Гармония вещь недостижимая, — философски вздохнула Сара, а потом резко сменив тон спросила. — Волчек, ты как?

— Блэк удивительно точно поставил диагноз, — ответил он без улыбки. — Но до вечера дотяну. Если перекинусь, может, и до утра.

— У Блэка есть план…

— Он говорил.

— Думаешь, мальчик придет?

Над ответом на эту адресованную мне реплику я задумался. Разумеется, я уверен, что Гарри будет готов мне помочь. Но вот удастся ли ему? Я вдруг осознал, что настолько привык видеть в маленьком Поттере его отца, и потому не задумывался, а готов ли мальчик так открыто нарушать школьные запреты и рисковать, общаясь с беглым преступником чуть ли не под носом у всего Хогвартса. А что если он струсит или находчивости не хватит? Нет! Быть такого не может. Даже краткость нашей встречи с Гарри не помешала мне распознать в нем лучшие черты моего давнего друга. Разумеется, лучшие с моей точки зрения. Он такой же бесшабашный авантюрист, как и мы когда-то. И уж точно не трус. Он придет. Точка.

— Это уж моя забота, — наконец, ответил я на вопрошающие взгляды. — А вы оба лучше думайте по поводу, куда вы отправитесь дальше. Здесь опасно.

— В глухой деревне? — вырвалось у Сары.

— Хогсмид не глухая деревня, — опередил меня с ответом Волчек. — Это что-то вроде Мекки для волшебников. Здесь такой проходной двор, что выследить нас с тобой, если мы только рискнем появиться на людях, плевое дело… Опять же дементоры… Да и Блэку, — он скептически ухмыльнулся в мою сторону, — мы тут обуза.

— Ладно, не бухтите оба, — Сара даже как будто обиделась, — я и не собиралась тут оставаться… Просто, предположила. Мне в этой дыре точно делать нечего. Ваши волшебники меня, небось, с потрохами сожрут, если узнают, что в их резервацию сунулась…

Да уж! Сара весьма точна. Мне даже стало немного весело. В нарушении всех писаных и неписаных законов ты превзошел сам себя, Блэк. Надо же, маггла в Хогсмиде. Кому скажи — не поверят.

— Предлагаю затаиться на время, — оборотень даже в своем нынешнем состоянии был способен рассуждать по-деловому. — У меня есть парочка вариантов. Свяжусь с Берти… и еще кое с кем, — у оборотня на лице появилось выражение, которое в миг заставило вспомнить, кто он на самом деле. — Они недоносков из-под земли достанут. Нам с тобой, Сарита, даже зад от стула отрывать не придется.

— Уверен? — Сара тоже перешла на свой профессиональный полицейский тон. — А не твои ли парни сдали меня, а Волчек?

Оборотень грозно глянул на женщину: как бы он не относился к Хиддинг, но сомнения в личном авторитете среди «своих» он не допускал даже для нее.

— Выбрось это из головы, крошка. Между мной и моими людьми полное…хм… взаимопонимание. В противном случае, — здоровая рука сжалась в кулак, на лице хищный оскал, — у них очень короткая жизнь.

— Ладно, — мой миротворческий тон был призван разрядить обстановку, — будем надеяться, завтра вы уже будете далеко отсюда. И в безопасности, — Сара, ослица упрямая, уже было открыла рот, но я ее опередил. — Хиддинг, послушайся Волчека и меня, ну хоть раз. Не пори горячку. Пересиди. А там, чем черт не шутит, выяснится что-нибудь…

Сара внезапно улыбнулась.

— Умным стал? — сказала она безо всякого сарказма в голосе.

— У тебя учусь.

— А я у тебя: дурости и поспешности. Ладно, Волчек, ты прав, — она встала и подойдя к оборотню, решительно взяла его за руку. — Дай я тебя лучше осмотрю.

Очевидно, ему было больно, но отказать себе в удовольствии почувствовать сарину заботу, Волчек, вероятно, не мог. Он терпел ее жесткую терапию со смирением, лишь время от времени дергая губой. Потом Волчек снова заговорил, как мне показалось, исключительно с целью отвлечься от боли.

— Блэк рассказал мне про вашу переписку. Остроумно. Не думал, что мой друг Гюнтер так проникся к вам обоим симпатией. Он вообще-то скуповат, а тут надо же… добро разбазаривать начал.

— Это он перед Блэком расшаркивался, — Сара придирчиво осматривала рану на груди оборотня, а потому голос звучал несколько рассеянно. — У них старая семейная дружба, — она прищелкнула языком и недовольно покачала головой. — Воспаление началось.

— Семейная? — Волчек явно игнорировал замечания, касающиеся его самочувствия.

— Беллатиса Лестрандж моя кузина.

— Вот как? — Волчек действительно выглядел заинтересованным. — Тогда понятно, почему все охотно верят, что ты правая рука Темного Лорда. Даже удивительно, что Аптекарь вообще стал разговаривать с тобой.

— Я умею убеждать. И Сара тоже, — сказал я с нажимом на последние слова.

Хиддинг меж тем закончила издеваться на оборотнем и, снова замотав его раны, выпрямилась, придирчиво оглядывая свою работу.

— Вот ведь не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, — произнес Волчек с едва заметным облегчением в голосе: сарин осмотр его порядком измотал. — Кабы знал, что тут такое дело, ни за чтобы не поселил вас у него. И теперь сам подыхал бы в Глазго. Как ты только решилась-то, девочка, этой вещью воспользоваться?

— Да ничего я не решала, — сердито возразила Сара, — само вышло. Я про этот «телеграф-на-крови» и забыла совсем. А когда ты там в своей кровище купался, так перепсиховала, что вообще способность думать потеряла. Просто рылась в карманах и схватилась за бумажку. Он, наверно, и активировался. Руки-то у меня в твоей крови были…

Я невольно взглянул на сарины ладони. Твою мать! Врачует тут, а сама… Правая рука Хиддинг была красная, как от сильного ожога, на левой две глубокие царапины.

— Сара, что это?

Она непроизвольно спрятала покалеченные ладони за спиной, как пятилетний ребенок, которого мать упрекнула в том, что он не мыл руки перед обедом.

— Ерунда. Уже заживает, — я уже собрался решительно взять ее за руки, но она отступила на шаги заговорила тихо и сердито.

— Твое «средство связи» так же меня не приемлет, как и весь ваш магический инструментарий. Как только схватилась за бумажку, руку словно кипятком облили.

Так. Ситуация проясняется. «Глостерские воры» были, видать, парни терпеливые, раз готовы были ради мнимой секретности каждый раз подвергать себя самоистязанию. Но про свой-то «ожог» я уже и думать забыл. Что ж, Сара права: магические артефакты магглу недолюбливают. Мягко говоря.

— А что с левой?

— Это я, — ответил за нее Волчек, как мне показалось, немного виновато, — когда веревки рвал, зацепил… И прекрати смотреть на меня, как на ублюдка, Блэк. Я в новолуние не заразный, — он обратил лицо к Саре и посмотрел на нее долгим взглядом. — Все будет нормально, девочка, через неделю и следа не останется. Не бойся, волчицей не станешь.

— А что был шанс? — Сара говорила насмешливо, но я был уверен, что она все же слегка струхнула. А может, и нет. Почем ей знать о физиологии оборотней?

— Недели через две вполне реальный, — «безжалостным» тоном ответил Волчек, потом прикрыл глаза, провел по ним здоровой рукой и холодно, без эмоций добавил. — Я вообще этим не балуюсь, в отличие от некоторых извращенцев чистокровных, но пару раз обращать людей приходилось… По молодости лет. Не то чтоб я этого стыдился, но ощущения мерзкие. Особенно, когда полностью сознаешь, что делаешь. Проще уж убить.

М-да. У Волчека, оказывается, тоже принципы. Кто бы мог подумать. Гуманизм по-оборотневски. Звучит, однако!

Почти весь день мы провели в Хижине. Волчек то и дело дремал, пытаясь держаться и сохранять силы. Мы с Сарой тревожно наблюдали за ним. Сильно хотелось есть, но выйти из нашего убежища днем, когда на улицах было полно людей, мы так и не решились. Хотя у оборотня в карманах завалялись кое-какие деньги и при желании можно бы было рискнуть наведаться в лавку за снедью. Той же Саре, например. Но по молчаливому согласию мы оба сочли за лучшее лишний раз не искушать судьбу, пока еще позволяют силы. А потому весь день обманывали урчащие желудки водой из колодца, так что к вечеру и я, и Сара чувствовали себя водяными демонами, столько в нас было жидкости.

Когда солнце уже почти спустилось к горам, я, велев Саре и Волчеку вести себя тихо и ни в коем случае не высовываться, спустился в тоннель и быстро побежал к Хогвартсу. Дом Хагрида, возле которого я назначил рандеву Поттеру, находился возле леса. Это было идеальное место, чтобы скрытно дождаться Гарри и при этом не подставить крестника настолько, чтобы его заподозрили в каких-то посторонних контактах. Хотя, конечно, сама по себе поздняя прогулка была в масштабах Хогвартса серьезным нарушением, но я так привык в школьные годы наплевательски относиться к этим «глупым» запретам, что сейчас даже не чувствовал себя виноватым перед Гарри. Он ведь тоже не пай-мальчик! По крайней мере, по его собственным рассказам.

Ждал я около часа и уже начал нервничать, как вдруг ветер донес до меня знакомый запах. Я нетерпеливо высунул голову из зарослей, где прятался, и стал всматриваться, пытаясь разглядеть знакомый силуэт на фоне темнеющего неба. Однако, никого не увидел. А запах стал отчетливее. Не может же собачий нюх обманывать?

Вот ты глупец, Сириус! Все вспомнил, а об этом забыл. Как же — как же, наш самый большой секрет. Вернее, не наш, а Поттера… А теперь, стало быть, и Поттера-младшего?

Я коротко гавкнул, обнаруживая себя, и почти сразу услышал шум, словно кто-то с осторожного шага перешел на бег. Через пару секунд до меня донесся идущий из пустоты запыхавшийся шепот:

— Сириус! Ты! — Гарри торопливо скинул капюшон отцовского плаща, показав голову. — Я уже думал, ты про меня забыл. А ночью сова принесла записку. Едва конца уроков дождался…

Я тявкнул, мотнул головой, приглашая следовать за мной. Гарри кивнул, снова полностью скрылся под плащом и мы вместе быстро пошли в сторону Ивы. Я скорее чувствовал, чем слышал его осторожные шаги за спиной, а потом короткий удивленный возглас, который Гарри не удалось сдержать, когда я обездвижил дерево, нажав на нужный узел на его стволе.

Мы пролезли в тоннель и я тут же превратился. Гарри скинул плащ, бросился на меня и вцепился в одежду.

— Я так боялся, что тебя схватили, — пробормотал он мне в плечо.

Я неловко похлопал его по спине, теряясь от такой бурного выражения радости.

— Да брось. Если б схватили, «Пророк» бы уже трубил об этом. Да и дементоров бы убрали.

При слове «дементоры» Гарри немного поежился. Потом, наконец, оторвался от меня и сказал мрачно:

— Они повсюду. Даже поезд проверяли, когда мы ехали. Думаешь, они тебя не заметили?

— Если б заметили, я бы живым не ушел. Пока удается прятаться, да и собачья шкура помогает.

— Я помню, ты говорил, — кивнул он, и сразу же спросил. — А как ты узнал про это место и про Иву… ну, что ее можно успокоить?

— Мы тут прятались когда-то. С твоим отцом и…

— С Люпином?

— И с ним, и с крысой тоже. А ты, я гляжу, уже познакомился с Ремом?

— Он у нас профессор, преподает ЗОТИ.

Значит, я не ослышался вчера ночью. Хм. Рем-профессор? Неплохо и совершенно в духе Дамблдора. Вроде как и оборотню работу подкинул, а то ему поди трудновато с этим делом — вспомнился потрепанный, обнищавший Люпин на вокзале — и в тоже время приставил «своего» человека к Гарри. Умнó.

— И как он тебе? — спросил я, делая шаг вперед и приглашая Гарри идти за мной.

— Вообще-то профессор Люпин мне нравится, — немного смущенно ответил он, пытаясь подстроиться под мой шаг и идти рядом, что в низком тоннеле удавалось с трудом, — он много знает, не придирается, как… некоторые. Обещал научить меня защищаться от дементоров.

Я присвистнул. А Рем — оригинал. Патронус в тринадцать лет? Это мощно. Впрочем, научился же Джеймс анимагии в неполных шестнадцать, так почему бы его сыну не быть таким же способным.

— А куда мы идем?

— В Хогсмид, — Гарри даже рот открыл, забавно было наблюдать его изумление. То ли еще будет, малыш! — Ты про Воющую хижину слышал?

Гарри кивнул.

— Нас еще не пускали в Хогсмид, но старшекурсники болтают… Там что, правда живут привидения?

— Все привидения повзрослели и разбежались кто куда, — улыбнулся я и быстро прояснил мальчишке ситуацию. Пусть гордиться! Не знаю, правда, есть ли чем?

За разговором мы и не заметили, как тоннель почти закончился. Я ловил себя на том, что в присутствии Гарри мне стало настолько легче, что я умудрился не заразить крестника своим упадническим настроением. Мальчик явно воспринимал нашу встречу, как какое-то увлекательное приключение, даже стало жаль разрушать эту иллюзию.

— Гарри, — я остановился и, удержав его за плечо, тоже принудил замедлить шаг, — я очень рад тебя видеть и хотел бы ограничиться этим заявлением. Но — увы — позвал я тебя не только из-за этого. Твоя помощь нужна… вернее, твоя палочка.

При этих словах мальчик вздрогнул и даже немного помрачнел. Прости, меня, идиота бестактного, Гарри!

— Вот как? — он, должно быть, инстинктивно сунул руку в карман.

— Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Это для… друга.

И предваряя вопросы я рассказал про Волчека, его ранения и наши с Сарой бесплодные попытки его вылечить.

— А без этого бы не пришел?

Я тяжело вздохнул. Эх, маленькие детки и их маленькие проблемки. Что значит все зло мира, если человек, которому ты веришь, вдруг не оправдывает твоих ожиданий? Подумал и устыдился. Так-так, Сириус, что это ты? Старикашкой мудрым заделался? Сам-то поди такой же был…

— Конечно, пришел бы. У меня роднее тебя, Гарри, теперь никого не осталось. Я к тебе собирался, как только вчера в Хогсмид прибежал. Только Сара с Волчеком очень уж некстати влипли, пришлось выручать. Я ведь у них в некотором смысле в долгу…

Гарри оттаял: видно, вспомнил и оборотня, и инспекторшу. Он, похоже, парень сердобольный. Это матушкино, как пить дать. Лили, хоть и праведница была, каких свет не видывал, всегда на выручку бросалась, очертя голову. Да и Джеймс тоже. Вспомнить хотя б того же Снейпа. Ведь спас его… Забавно, что я это вспомнил именно здесь…

— Они в Хижине? — спросил крестник, отвлекая меня от душещипательных воспоминаний.

— Идем, сейчас сам все увидишь.

Волчек лежал на полу, смежив веки, и тяжело дышал. Повязки опять сочились кровью. Сарину макушку было едва видно из-за кровати: она стояла на коленях возле оборотня, но прикасаться к ранам не рисковала. Когда мы вошли, она высунулась, коротко взглянула на нас и снова склонилась к Волчеку.

— У него жар, Блэк! — Сара коснулась побледневшего лба оборотня. Рука немного дрожала.

— Так и должно быть, — я старался придать своему голосу самый что ни на есть «целительский» тон. Меня он всегда поражал: вроде о жутких вещах говорят, а звучит ни дать, ни взять — лекция для студентов. Теперь я понял смысл.

— Думаешь еще не поздно? По мне, так натуральное заражение крови.

— В целом ты права, но это «магическое» заражение. Если его снять, Волчек считай здоров. Организм оборотня доделает остальное.

Все это я говорил и словно слышал себя со стороны. Надо было сосредоточится. Где-то на краю сознания противно вякал внутренний паникер: «А если не удастся? Если разучился или чужая палочка слушаться не станет?». Я задушил эти крамольные мысли в зародыше и обернулся к Гарри. Тот, расширив глаза, глядел на могучее тело оборотня, приобретшее болезненный землистый оттенок.

— Жутковато?

Гарри потряс головой. Или соглашался, или просто пытался сбросить оцепенение от увиденного.

— Что с ним?

— Темное проклятье. Зелья приостановили действие, но теперь начался рецидив, так что… нужна палочка.

Он кивнул, торопливо полез в карман и протянул мне свою палочку. В последний момент рука, правда, дрогнула. Что ж, понимаю. Отдать свою палочку, это как полруки отрезать.

— Верну, не сомневайся.

— Не сомневаюсь, — похоже ему стало немного стыдно.

— А я сомневаюсь! — раздалось у меня за спиной.

Господь всемогущий! Я не слышал этот голос пятнадцать лет. Но мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать говорившего. И тем не менее я сделал это, ведомый какой-то извращенной формой любопытства. На пороге стоял высокий, почти с меня ростом, худой волшебник в самой что ни на есть угрожающей позе.

Гарри от неожиданности выронил палочку и прошептал внезапно осипшим голосом:

— Профессор Снейп.

— Отойдите от Блэка, Поттер. И подберите палочку. Живо.

Гарри быстро, даже машинально выполнил его указание, но потом вдруг остановился.

— Профессор, это не то, что вы думаете, я могу…

— Замолчите, Поттер.

— Но профессор… — в словах Гарри сквозило раздражение, но оно не шло ни в какое сравнение с бешенством в голосе моего давнего школьного «приятеля», когда он заорал:

— Выполняйте немедленно, если не хотите пойти под суд, как его сообщник!

Итак, Нюниус не изменился. О! Да. Он все такой же источающий злобу истерик, каким я его помню. И в то же время, передо мной стоял не измученный внутренними демонами и нашими — порой весьма жестокими — насмешками школьный аутсайдер. Снейп стал жестче, его взгляд обрел непроницаемость и… да черт возьми… в нем была сила, скрытая и оттого не менее опасная. Если бы пятнадцать лет назад мне кто-нибудь заикнулся, что я буду испытывать робость перед слизеринским гаденышем, я бы счел это забавной шуткой, но теперь это, увы, было более, чем реальностью.

Такие невеселые мысли пронеслись у меня в голове со скоростью шаровой молнии. Волна злости на себя за это «мгновение страха» накатила с такой силой, что все разумное и логичное, что еще было в моем мозгу, оказалось смыто оттуда, как прибрежная трава в половодье. Я не видел, но мог догадаться, как стекленеет мой взгляд, как на лице появляется оскал голодного животного, которого дразнят куском мяса. Пальцы невольно сложились для удара и только голос оставался спокоен, но лишь потому, что соперничать в истеричности с этим мудаком было омерзительно.

— Здравствуй, Северус! Не ожидал тебя здесь увидеть.

— Отчего же, — ядовито поинтересовался он, держа меня на прицеле своей палочки, — не ты ли сам рассказал мне об этом месте? Или забыл?

— Ну как же, помню. Хотя надеялся, что одного раза будет достаточно, чтобы отучить тебя совать свой длинный нос, куда не следует.

Мой внутренний голос вопил, что я дразню… змею. Да! Именно змею. Снейп был гаденышем, а вырос в отменного гада. Опасного гада. Но слова сами вылетали из моего рта уже почти бесконтрольно.

— Решил выслужиться или денег подзаработать? Мне тут кое-кто говорил, что я дорого стою.

Сириус, твои насмешки — это юмор висельника. Я краем глаза видел, как расширились от изумления глаза Гарри. Он не отходил от меня, несмотря на прямой приказ, но мысль поднять палочку на взрослого волшебника и профессора, похоже, даже не приходила ему в голову. Все-таки в твоем крестнике, Блэк, больше здравомыслия, чем в тебе.

Снейпа моя реплика, разумеется, вывела из себя. Это я понял по неуловимо изменившемуся лицу, хотя он и пытался сдержаться. Все же я слишком хорошо его знал.

— Моя радость от созерцания того, как тебя поцелует дементор, стоит дороже, — процедил Снейп сквозь зубы.

— Профессор Снейп, — опять вмешался Гарри голосом полным отвращения, — вы не можете…

— Я велел вам молчать, Поттер, — шикнул на него Снейп, но Гарри уже не слушал, он просто кричал:

— … не можете отдать им невиновного! Это… подло. Оттого, что Блэк подшутил над вами в школе, вы готовы дать дементорам его прикончить.

Снейп похоже несколько опешил от такого нахальства и напора, поскольку на секунду отвлекся от меня и устремил взгляд на Гарри.

— Вы неблагодарный щенок, Поттер, — заговорил он шипящим голосом спустя секунду, — я спасаю вашу шкуру. И не в первый раз. Блэк прикончил ваших родителей и явился за вами, пустоголовый вы идиот.

И тут случилось сразу несколько событий. Я, воспользовавшись тем, что Снейп сосредоточен на Гарри, попытался его нейтрализовать. Напрасно. Гаденыш среагировал молниеносно. Я даже не понял, что за заклятье полетело в меня. Гарри тоже вскинул палочку, но его скорость уступала снейповой. Разоружающее опоздало: за какие-то доли секунды до того? как оно достигло цели, Снейп со вскриком боли выпустил палочку и схватился за правую руку. Все происходило столь стремительно, что даже возникла иллюзия, будто звук не поспевал за картинкой, как в плохом маггловском кино. По крайней мере, громкий хлопок, который достиг, наконец, моего слуха, явно запаздывал и был последним в цепочке событий. И этот звук был… выстрелом.