Преступники (гет)

Хижина, где нас поселил старый оборотень, располагалась на окраине поселка. Это была настоящая хибара с тонкими глинобитными стенами на каменном цоколе, сырая настолько, словно впитывала влагу на протяжении всей своей долгой жизни. Теперь она щедро отдавала ее в виде вымораживающего душу холода, от которого не спасала ни теплая одежда, ни постоянно горящий в очаге огонь. В доме было два помещения: что-то вроде гостиной, совмещенной с кухней, и маленькая спальня. Последняя — чуть более сухая из-за приподнятого пола и деревянной обшивки стен — была единогласным решением отдана Саре. Она царственно приняла наш джентльменский жест и тут же принялась обживать помещение. В смысле, стащила на широкую дощатую кровать все нашедшиеся в комнате тряпки и устроила из них себе нечто вроде норы, куда еженощно закапывалась, по-моему, даже не снимая одежды.

Впрочем, жизнь других обитателей деревни не сильно отличалась от нашей. Обри не зря говорил о бедности, граничащей с нищетой. Мы время от времени шатались по улицам и наблюдали это воочию. Оборотни, которые все как один были ликаны, как их тут называли, перебивались случайными заработками, а кое-кому удавалось выхлопотать минимальное пособие, которое наше «щедрое» министерство выделяло, дабы поддерживать малоимущие семьи. Даже смешно: сначала планомерной пропагандой вынудить оборотней прозябать в нищете, а потом брезгливо кидать им подачки. Гнусность такой политики кого хочешь выведет из себя.

В поселке — Сара после недельного тут пребывания метко назвала его «резервацией» — было две-три лавки, хозяева которых едва сводили концы с концами. Эти, с позволения сказать, «оплоты цивилизованной жизни» да еще таверна, которой владел хмурый гориллоподобный человек Вильям Сакс — вот и все, что составляло светскую жизнь оборотней Серого Леса. Кстати, с «папашей Вилли», который к моему великому изумлению был не оборотнем, а самым обыкновенным сквибом, Волчек как-то быстро нашел общий язык. Мне думается, это произошло из-за сходства этих двоих в мировоззрении: оба умели крутиться, несмотря на неблагоприятные условия, и ценили предприимчивость. Так что, благодаря Вилли, а также предусмотрительности Волчека (именно он надоумил меня перед отъездом снять некоторое количество денег со счета — спасибо гоблинам, сделать это дистанционно оказалось даже проще, чем лично явившись в Гринготтс) у нас до определенной степени не было проблем с провизией.

Первую неделю мы втроем большую часть времени проводили на кухне, где можно было кое-как согреться. Сара, вопреки моим опасениям, вела себя смирно, почти все время молчала, обложившись своими бумагами. Их Волчек с помощью Берти доставил нашей подруге, когда они прятались у Люпина дома. Ума не приложу, что еще Сара надеялась там почерпнуть — на мой взгляд она их изучила уже вдоль и поперек, так что могла процитировать даже разбуженная среди ночи. Но, видно, я ничего не понимаю в работе детектива!

Мы с Волчеком то и дело обсуждали разные «актуальные проблемы», среди которых главной было грядущее полнолуние, когда по моим представлениям должно было начаться настоящее веселье. Волчек относился к этой проблеме как-то слишком легко, заявив, что мои страхи излишни и, если не нарываться, то все пройдет для нас безболезненно. Оказалось, он прав.

За два дня до рокового срока по ночам деревня словно вымирала. Двери заперты на крепкие засовы, на улице и площади — ни души. Видя мое недоумение, Волчек, скривился и объяснил, что ликаны в основной своей массе воспринимают себя людьми, а потому считают свое оборотничество заболеванием и в какой-то мере стыдятся его. Поэтому даже здесь, где они в сущности ни для кого из жителей опасности не представляли, несчастные старались добровольно изолироваться от окружающих. Я был удивлен. Доселе мне казалось, что смысл совместного проживания оборотней, собственно, и сводится к тому, чтобы иметь возможность не прятаться. Волчек на мое высказанное предположение отреагировал не без сарказма и обозвал снобом. Мол, я, как и все волшебники, считаю оборотней этакими монстрами, для которых несвойственна мотивация вроде обычной потребности в общении и добрососедстве. Это был еще один повод для наших «кухонных» дебатов.

Так прошел месяц относительно мирного сосуществования. На третьей неделе ноября и Волчек, и Сара начали проявлять некоторые признаки нетерпения. Еще долго продержались! Волчек периодически куда-то исчезал, не забывая при этом строго напоминать об осторожности, а Сара стала все чаще одолевать его расспросами, как добраться до ближайшего людского городишки. На вопрос «зачем» она только фыркала, на ходу придумывала какой-нибудь дурацкий предлог, а получив отказ, уходила к себе «в нору» и дулась.

В один из таких дней, Волчек, чтобы разрядить обстановку и отвлечься, предложил партию в покер. Сара демонстративно отказалась и мы уселись играть без нее. Спустя некоторое время стало понятно, на что рассчитывал наш хитрый оборотень. Я был более чем посредственным игроком и без помощи из вне шансов против Волчека у меня не было никаких. Раз за разом сливая игру при даже весьма многообещающих комбинациях, я начал замечать, что Сара, которая сидела рядом и, казалось, внимательно изучала содержимое какой-то толстенной папки, нет-нет да и бросала на меня снисходительные взгляды.

После очередного моего проигрыша она прекратила делать вид, что ей неинтересно, и ехидно заметила:

— Ты скоро без штанов останешься, Блэк. Ну, как можно быть таким растяпой? Волчек, по-моему, даже стараться перестал.

— Хочешь помочь своему любимчику? — тут же оживился оборотень.

— Ну, вот еще!

— Давай, Сарита, — меж тем подзуживал Волчек, — прояви талант.

— Хочешь, чтобы я вас обоих раздела? — в голосе Сары, по-прежнему ворчливом, сквозило явное самодовольство.

— Хм. Заманчиво, — весьма двусмысленно протянул Волчек и добавил с вызовом. — А сможешь?

— Не сомневайся, — Сара уже откровенно насмехалась. — Ты играешь посредственно, а про Блэка я вообще молчу… Он просто младенец.

— А ты, значит, мастер игры? Так что ж отказалась? Сдрейфила? — оборотень дразнил Хиддинг так откровенно, что, пожалуй, перегнул. Сара опять поджала губы, поняв, что повелась на его провокацию, и строго сказала:

— Вот еще, у меня есть дела поважнее…

— Это что ли? — оборотень ловким движением выхватил из рук Сары папку.

Она сложила руки на груди и взглянула на Волчека, как на младшего брата, который докучает шалостями, мешая готовить уроки.

— Вот идиот!

Сцена, которая разворачивалась перед глазами, заставила меня улыбнуться. Последний месяц я вообще с удивлением отмечал в себе значительные перемены. Начнем с того, что меня совсем не угнетало наше вынужденное затворничество. В прежние годы я бы первый рвался отсюда не хуже Сары, а теперь… Может, я внезапно постарел? Или поумнел? Ха. Как бы не так, Сириус.

На самом деле ответ был проще некуда. У меня не было четкого представления о том, что мне делать дальше, и потому я пребывал в некоторой растерянности. Перед нашим уходом от Люпина, я написал Гарри и теперь ждал от мальчишки ответа. Нельзя сказать, что не задумывался, как мне переиграть всех этих добровольных защитников крестника от моей преступной персоны и, в том числе, Дамблдора. Но пока все мои идеи казались одна абсурднее другой. В такие моменты я начинал злиться и психовать, но поскольку мои приятели находились в этом состоянии перманентно, то я предпочитал не давать волю еще и своим страхам, чтобы не накалять обстановку до предела. Словом, как-то само собой вышло, что в нашей компании я внезапно оказался в роли, которую когда-то в мародерской юности с успехом исполнял Рем. Вот бы посмеялся Джеймс: Сириус-миротворец. Просто в голове не укладывается!

— Вы еще подеритесь, как дети малые, — с насмешкой сказал я, глядя на скорчившую сердитую рожу Сару и вызывающе наглый вид оборотня. — Наплюй ты на нее, Волчек.

Но оборотень не отреагировал на эту неуклюжую попытку внести спокойствие. Он что-то вытащил из кучи сариного бумажного хлама и теперь с интересом разглядывал.

Хиддинг нахмурилась, привстала и из этого положения глянула на предмет его интереса.

— Ты кого-то знаешь?

То, что держал в руках Волчек, было самой обыкновенной маггловской фотографией. Снимок был смазанный и начисто лишенный композиции, словно кто-то случайно щелкнул затвором фотоаппарата, не заботясь о результате. Сидящий на первом плане человек весьма респектабельного вида был запечатлен вполоборота. Возле него склонился, словно для доверительного разговора, другой тип, внешность которого не оставляла сомнений в его иностранном, скорее всего восточном, происхождении.

— Твой «эфенди»? — вопрос Волчека подтвердил мое предположение.

— Он предпочитал по-английски: «чиф», — неприятно ухмыльнулась Сара. — Омар Экинджи настоящий англоман. Ты с ним знаком?

— Лично нет. Но наслышан, — Волчек заметил мой интерес и пояснил. — Этот парень турок, но в Британии уже лет десять и постоянно мутит воду. Про него чего только не болтают, все больше гнусности разные. Сейчас, конечно, он почти король… или султан, что ему больше подходит.

— Вроде тебя? — усмехнулся я.

— Куда уж мне… — Волчек бросил фотографию на стол. — Я так, шпана местная. Экинджи мне не чета, он по-крупному играет, — он хрипло хохотнул. — «Эфенди», сиречь господин. Его ведь не зря так прозвали. Не ошибусь, если скажу, что он один ворочал всеми маггловскими притонами в Лондоне.

— И не только в Лондоне, — в голосе Сары была неприязнь. — У Омара по всей Британии бизнес был. Все чин-чинарём и даже свои люди в полиции сидели… Трудно было на ублюдка выйти. М-да… А вот здоровьишко-то подкачало, — она злорадно ухмыльнулась. — Теперь хоть об одной дряни можно говорить в прошедшем времени.

— Ты работала у него?

Дурацкий вопрос. Но Сара тем не менее кивнула. Волчек склонил голову, словно внезапно разглядел в нашей подруге что-то доселе незаметное. Коснулся ее волос, темных у коней и светлых на концах, как у животного, и понимающе произнес:

— Так вот почему тебя называли «кара». Он придумал?

— Кара? — переспросил я. Волчек поднял на меня глаза, словно только что заметил мое присутствие, потом ткнул в фотографию.

— «Черная». Сарита в нашей среде почти легенда. Ее слава долетела даже до Дрянного переулка.

— Особенно, когда стало известно, что «кара» полицейская крыса, — невесело прокомментировала этот своеобразный комплимент Сара. — После того, как я вышла из игры, думаю, Омар поклялся лично меня прикончить. Этот кровопийца… — снова злой короткий смешок, — …доверял мне. Неплохо, а?

— Не вижу ничего смешного, — все еще разглядывая фото, жестко произнес Волчек, — если бы кто-то из моих людей сделал нечто подобное, он был бы уже мертв. Хотя Экинджи у меня лично сочувствия не вызывает. Маггловский эфенди действительно был знатным говнюком, — он бросил быстрый взгляд на Сару и спросил: — Ты спала с ним?

— Нет, — у той от отвращения даже дернулась щека. — Постель и бизнес, слава богу, Омар предпочитал не смешивать. Мои услуги ограничивались только игровым залом. Сам он, понятное дело, редко там появлялся. Но уж когда играли по-крупному… Короче, он всегда звал, когда требовалось кого-то держать на крючке.

— Тебе, девочка, повезло. Ты даже не представляешь, как, — мрачно заметил Волчек.

— Представляю, — она опустилась на стул рядом с оборотнем и нервным движением провела рукой по волосам. — Если б Экинджи не сдох от инсульта, сидела бы я тут с вами? Плюс, на мое счастье, кое-кого из его людей удалось взять еще тепленькими. Представляешь, Волчек, эти мудилы, омаровы шавки, как малые дети растерялись, когда наш эфенди к своим турецким праотцам отправился. Ну, от растерянности, — Сара снова состроила прегнусную гримасу, — можно всяких глупостей натворить… Короче, их позакрывали. Вот только всех ли? — тяжелый вздох. — Вопрос, однако.

Я взял из рук Волчека фотографию и еще раз, теперь уже более внимательно, рассмотрел пресловутого господина. Хм. А с виду и не скажешь, что головорез. Вполне лощеный вид. На фото вообще все персоны выглядели донельзя респектабельно, словно были сняты на каком-то светском приеме. Одеты, как принцы крови, за редким исключением… О! А это уже интересно!

— А это кто? — спросил я, указывая на смазанную фигуру на заднем плане, очертания которой заинтересовали меня своим сходством с одетым в мантию волшебником. Сара не глядя ответила и по ее речи я догадался, что она меня не поняла:

— Это человек, за которым я охочусь. Мудак скользкий. Он в кабинете министров не последний человек. Эта фотография — почти единственное доказательство его контактов с такими личностями, как Экинджи…

— Я не об этом, — нетерпеливо перебил я Сару, пихая фото ей под нос, — ты вот сюда глянь.

Сара сощурилась, наморщила лоб.

— Не вижу. Мутно очень. Скорее всего, какой-то падре, — сказала она брезгливо. — Святые отцы тоже не гнушались заглядывать в наш вертеп.

— Дай-ка мне, — Волчек почти насильно отобрал у Хиддинг карточку.

— А ведь ты прав, Блэк, — заявил он после нескольких секунд разглядывания снимка, — интересные дела получаются…

— Эй, вы о чем? — в голосе Сары была растерянность и нетерпение. Ну, конечно, это ведь ее вотчина. А тут надо же: малышка чего-то упустила. Меня даже позабавил такой поворот.

Волчек насмешливо оглядел Сару, потом с видимым удовольствием обхватил ее за плечи и притянул к себе, демонстрируя наше «открытие» с видом заправского фокусника. Хиддинг недовольно вывернулась из объятий.

— Прекрати. Объясни толком.

— Это волшебник, Сара, — Волчек перешел на деловой тон, сдобренный, правда, некоторой долей ехидства, — ты, может, и не обратила внимание, но нас-то с Блэком не обманешь. Этот тип даже не потрудился нарядиться по-маггловски, так и явился на вашу «вечеринку» в мантии.

У Сары на лице появилось знакомое мне выражение охотничьей собаки в боевой стойке. Она кинулась к своей сумке, нетерпеливо там порылась, то и дело ругаясь и, наконец, вытащила какое-то приспособление размером со спичечный коробок. Потом она также быстро схватила снимок и, приложив к глазу свое чудо-устройство, начала чуть ли не носом водить по поверхности. Через минуту оторвалась от своего занятия, за которым мы с Волчеком наблюдали, понимающе переглядываясь, и сказала со вздохом:

— Нет. Не разглядеть. Впрочем, — она даже прищелкнула пальцами, — у меня есть целая пленка. Вот ведь как хорошо иногда вопиюще нарушать инструкции! — она потянулась, хрустнув суставами пальцев и с довольным видом пояснила: — Я ее дома хранила. Помнишь, Блэк, ты у копов пончики жрал... по лету еще, — она подмигнула мне, — я тогда удачно по хибаре своей пошарила. Пленку добыла и кассету с записью. Они все при мне.

Она потерла руки и быстрым шагом удалилась в свою комнатушку, оставив нас Волчеком в легком недоумении.

— Надо же, — сказал я, стараясь сформулировать пришедшую мне в голову мысль, — а я ведь до конца не верил, что тут замешаны волшебники.

— В смысле? — не понял Волчек. — Но ты же сам меня лечил от проклятья…

— Да, верно. Но я не об этом… Я то думал, что это какой-то случайный маг, который себя скомпрометировал и теперь пытается избавиться от свидетелей. А тут… черт… заговор какой-то.

— А-а-а. Вот ты о чем. Ну, насчет заговора это ты, может, и хватил… но в целом прав. — Волчек откинулся на стул, вытянул ноги, словно приготовившись к долгой речи. — Наша везучая Сарита, как кошка, которая охотилась за одной крысой, а поймала сразу двух.

— Как бы эти крысы нашей кошке совместными усилиями голову не отгрызли.

Волчек приподнял бровь.

— Соображаешь, Блэк. Маггл и волшебник, да еще крупные шишки... У обоих есть, что терять, при этом куча рычагов давления… Брр. Я все больше беспокоюсь за нее.

— Интересно только, что наш колдун там забыл?

— Ну, тут все просто. Видишь ли, Блэк, маггловский мир большое искушение для волшебников… Он богаче, там больше возможностей. Тут можно на всякую секретность наплевать ради барыша.

Я задумался над его словами. Получалось, что какой-то волшебник — а, может, и не один — вступил в сговор с преступными дельцами, а наша проворная Сара, сама того не подозревая, в этом его уличила. Тот в панике: его ведь по головке не погладят и за незаконный бизнес, а самое главное за столь тесное общение с магглами… М-да. Картинка не из приятных. А основная беда-то в том, что если замешаны волшебники, дело Сары почти безнадежно. Ну, допустим: удастся ей выловить истинных преступников. И что? Я был готов поспорить на что угодно — наши чиновники не дадут ей и рта раскрыть. Я уже на своей шкуре испытал силу колдовского «правосудия».

Все это я, понизив голос до свистящего шепота, изложил Волчеку. Он согласно кивнул, а потом с горькой иронией заметил:

— Самое смешное, Блэк, что девчонку такой расклад не остановит. У этой магглы самомнения на нас двоих хватит и еще останется, — он с тоской посмотрел в сторону комнаты, откуда доносилась сарино бормотание и возня. — Они ее, как вошь, раздавят…

— Ну пока-то не раздавили. Может, мы ее все-таки недооцениваем?

— Не строй иллюзий, Блэк. Ты разве не в том же положении?

Я это и сам понимал, но разозлился на Волчека: зачем, мол, напомнил.

— Так что ж ты с нами тогда возишься, ты ведь деловой человек? Тебе-то какая от всей этой беготни польза?

Волчек поглядел на меня со странным выражением: сомнение, неуверенность, даже обреченность. Какая все-таки шутница судьба! Вот он, Волчек, половину магического «подполья» в страхе держит, а сам трясется за девицу, с которой ему, на мой взгляд, и надеяться не на что.

Последнее время оборотень уже и не скрывал, что Хиддинг интересует его, и в том числе, как женщина. Я еще поражался выдержке Волчека, все-таки здесь мы были в некотором смысле полностью зависимы от него. А еще больше меня выводило из себя поведение нашей подруги. Все-таки деликатность не была в числе главных достоинств Сары. Да и не главных тоже. Разумеется, Хиддинг очень умело играла эту самую деликатность, как актриса на сцене, когда игра сулила ей выгоду… Но с оборотнем Сара не церемонилась, чувствуя, что «всемогущий Волчек» прочно сел на крючок. Кажется, у меня уже возникала мысль про «истинно слизеринскую натуру» нашей подруги?

— Прочно же ты увяз приятель, — сказал я без обиняков. — И безнадежно.

Лицо Волчека ожесточилось и он не стал делать вид, будто не понял меня.

— Я не люблю проигрывать, Блэк.

Я промолчал. В общем-то я уже давно принял решение, что мне, по большому счету, плевать на Хиддинг, Волчека и их интрижки — не малые дети в конце концов — но равнодушно взирать на все это не получалось. Я гнал подобные мысли, как внутреннего паразита, но паразит выводиться из меня не собирался. Он то и дело поднимал голову и кусал изнутри, вливая в кровь потоки иррационального раздражения и гнева. Вот и сейчас я понимал, что нарочно пытаюсь уязвить Волчека, несмотря на все мое дружеское к нему расположение.

— Придется привыкнуть. Сара из тебя веревки вьет, а ты и рад стараться.

Желтые глаза полыхнули настоящей звериной злобой. Мне даже стало жутковато. Не переборщил ли ты, Блэк, в стремлении «резать правду матку»? Но Волчек уже снова натянул на лицо маску насмешливого равнодушия и произнес, ухмыляясь недоброй улыбкой:

— Хочешь поспорить?

— Что ты ее в постель затащишь? — в подобной же манере спросил я. — Даже пытаться не буду. Не выношу заведомо выигрышные пари.

— Заведомо проигрышные, ты хотел сказать? — уточнил он гаденьким тоном. — Или, может, лучше так: ты или я. Ты ведь сам ее хочешь?

— Если б хотел, давно бы трахнул, — самому было противно от подобной манеры вести разговор. Нет! Я, конечно, не ханжа… но, как ни крути, за эти месяцы я проникся к Хиддинг чисто человеческим уважением и говорить о ней, как о вещи… о девке… казалось мне верхом подлости. Впрочем, стыдиться этого я не намеревался, тем более что во мне давно поселилось убеждение: самой Саре вообще по фиг, что о ней болтают. Как говорится, «хоть печным горшком назови, только в печку не ставь».

Волчек несколько секунд пристально глядел на меня, потом тихо рассмеялся совершенно без злобы или сарказма.

— Не-е, Блэк. Ты рыцарь. У тебя это вот такенными буквами на лбу написано, — он тут же отвернулся, встал и бесшумно скользнул к двери в сарину комнатушку, а потом нарочито громко гаркнул. — Ну! И что эта девчонка там делает?

«Эта девчонка», услышав, что ее поминают, выплыла из соседнего помещения с довольным видом. В руке у Сары был небольшой пакет, который она держала, как величайшее сокровище.

— На пленке не рассмотреть, но, похоже, есть еще кадры с этим вашим хреном в балахоне, — сообщила она с видом триумфатора.

— Думаешь, это он тебя ищет?

— Э-э-э, Блэк, много ли я на своем пути волшебников встречала?

— Может, и много, — заметил Волчек. — Ты ведь не помнишь всех.

— Нет, конечно, — спокойно ответила Сара, — но согласись, тут все очевидно. Он знает, что у меня на него компромат, вот и хочет убрать с дороги. Есть, конечно, минимальный шанс, что я еще кому-то из ваших дорожку невольно перебежала, но в такие совпадения верится с трудом.

— Откуда же он узнал про этот твой «компромат»?

— Блэк, это же и ежу понятно: они заодно.

— Твой Омар и этот волшебник?

Сара нетерпеливо дернула плечом от моей недогадливости.

— Забудь про Омара. Он сдох. Нет. Этот хлыщ министерский, — она кивнула на все еще лежащий на столе снимок, — и колдун ваш. Он ведь тоже какой-то франт, а не мафиози. Да вон, Волчек подтвердит.

Оборотень, внимательно слушавший наш диалог, молча кивнул. Потом поднялся, почесал затылок и, шагнув к двери, сказал:

— Вот что. Я уйду на день, может, дольше. Вы тут ничего не предпринимайте…

Но Сара уже закусила удила.

— Ты куда собрался?

— Проверю кое-что.

— Но…

— Сара, — Волчек взял ее за плечи, — не начинай. Мне уже поперек горла твое нытье. Вернусь, все расскажу.

— Ладно, — я был поражен, как Хиддинг быстро сдалась. Однако, поразмыслив, решил, что теперь, когда у нее появилась новая пища для размышлений, мысли Сары уже далеко. Она аккуратно высвободилась, но немного помявшись, протянула руку и коснулась щеки Волчека. — Только будь и ты осторожен. Тебя ведь тоже ищут.

Я видел, как в глазах оборотня мелькнуло секундное удивление, он ухмыльнулся в мою сторону и демонстративно удержал руку Сары, наслаждаясь мимолетной лаской. Мне невольно вспомнились слова Рема о том, что Хиддинг использует нас обоих, да и наш с Волчеком странный диалог…

Все-таки удивительно, как мужики дуреют от женского внимания. Хитрые твари этим, разумеется, во всю пользуются. Вот Сара, например. Язык не повернется ее кокеткой назвать: резкая, грубая, взбалмошная, да и красотой, мягко говоря, не блещет — а как поманит, так мы уже на задних лапах ходим, фигурально выражаясь. Чудеса.

Пока я мысленно философствовал, Волчек успел уйти. Хиддинг глядела в грязное окно нашей хижины минут пять, не меньше. Я уже собирался пошутить по поводу «верной подруги оборотня», как она обернулась ко мне и заговорщицки подмигнула.

— У меня идея, Блэк! Поможешь?

Ах, ты чертова девка! Вот почему Сара так быстро согласилась: сплавила Волчека и в авантюры? Я ей все это высказал в довольно резких выражениях, но Сара и ухом не повела. Уселась рядом со мной на стол и, хитро щурясь, начала излагать свой план.

— Я тут у местных кое-что выяснила. Не пыхти, Блэк. Я была паинькой и ни к кому не приставала, просто… — она тихо рассмеялась, — тут тоже болтливых кумушек хватает. Женщины есть женщины, даром что оборотни. Так вот, здесь недалеко городок есть. Добраться туда — раз плюнуть. Они иногда наведываются… ну… когда не опасны.

— Стоп. Сара, ради чего Волчек убивался и прятал тебя тут…

— Да подожди, — Сара в порыве схватила меня за руку и с жаром заговорила, — мы быстро. Понимаешь, мне позарез надо. Пленку отпечатать… и еще кое-что. А тут такое захолустье. Вряд ли меня кто узнает. Да и ищут меня уже не так активно, я перед нашим сюда отъездом с Брайаном связывалась, он сказал…

— А ты подумала, как мы туда доберемся?

— А-а-а. Это самое интересное, — она сунула руку за пазуху и вытащила… нечто. На мой взгляд, это была кроличья лапа, привязанная к суровой нитке.

— Боже, Сара. Что это? — я уставился на варварский артефакт, а Хиддинг расхохоталась, как девчонка, которая налила старшему брату чернил в ботинки и была в неописуемом восторге от дурацкой выходки. — Я, конечно, ко всему привычный, но это… и у тебя?!

— Клевый, верно? — она, все еще улыбаясь, ласково погладила засаленный желтоватый мех. — Вообще-то это пропуск… ну, то есть… это я его так называю.

— Что?

— Что слышал, — на Сару накатил новый приступ смеха, она помахала у меня перед носом дурацким «амулетом» и пояснила. — С ним можно выйти и войти без проблем. По крайней мере, меня Обри заверил.

— Обри? — видимо, у меня было очень комичное выражение лица.

— Ну да. Я как-то раз встретила его недалеко отсюда, мы разговорились. Он вначале сердился, что я одна хожу, запугивал. Ну, я и пожаловалась, ты уж прости, на вас с Волчеком. Мол, взаперти меня держите, мол, боюсь вас и все такое. Не знаю уж, может, он мне и не поверил, но эту штуку дал и сказал что-то вроде: «коли надумаешь уйти — ничто тебя не удержит».

У меня не было слов. Вот Сара, вот интриганка! Хиддинг, воспользовавшись моей растерянностью, принялась снова меня уговаривать, приводя массу веских доводов. Я возражал все менее и менее уверенно, лихорадочно соображая, чем нам может это грозить.

— И сколько, ты говоришь, до города?

— Миль двенадцать, может пятнадцать. К вечеру обернемся.

Все еще не будучи уверен, что поступаю правильно, я сдался. В конце концов, рассудил я, Хиддинг все равно не удержать. А если она уйдет одна и — не дай бог — попадется, я себе этого не прощу.

Спустя десять минут мы выскользнули из дома и, оказавшись на противоположном краю поселения, беспрепятственно вышли за ворота.