Преступники (гет)

Утро следующего дня прошло для нас с Волчеком в неловком молчании. Мы сидели за столом, глядя в разные стороны. Все утренние процедуры были переделаны с особым тщанием, словно и он, и я пытались за мелкими домашними хлопотами спрятаться от неизбежного разговора. Хитрая Сара смылась из зоны потенциального конфликта, чуть только рассвело. «В лавку умотала», — хмуро буркнул Волчек, когда я поинтересовался ее местонахождением. Наконец, когда поводов не общаться уже не осталось, а сидеть в молчании стало невыносимо, я таки решился на разговор.

— И что теперь?

Волчек глядел в потолок.

— Жить дальше, — в голосе была тоска.

Да, приятель, для того, кто не любит проигрывать, такой выигрыш — не вариант. Сам я с удивлением отмечал, что почти успокоился. Выходит, наша зараза Сара права? Все произошедшее ночью сегодня не казалось мне столь уж омерзительным. В конце концов, мы друг другу в верности на кресте не клялись. Ну, дошли до ручки, пар стравили… Пусть и таким… хм… варварским способом. Но надо быть последними кретинами, чтобы из-за глупой выходки перечеркнуть отношения, которые сулили нам всем выгоду.

Все это я в самых, как мне казалось, доступных выражениях изложил Волчеку. Он, наконец, соизволив взглянуть на меня, скептически изрек:

— Хорошо работает барышня. Вот уже и рыцарю своему мозги промыла. Ты тоже теперь эту песенку про «жизнь после секса» запел…

— Думай, как хочешь, — я старался говорить спокойно, — но ты же и сам понимаешь…

— А я, представь себе, не понимаю. Наверно, слишком старорежимно мыслю.

— Волчек, ты собираешься затеять ссору из-за бабы? Не похоже на тебя.

На его лице мелькнуло удивление. Что, братец, не ожидал от «рыцаря»? Это потому что рыцарь из меня, как из тебя святоша! Я решил развить свой успех и добавил:

— Выбрось ты девку из головы: всем легче будет, и тебе самому в особенности. Пошли ее к ебене-матери!

Волчек прикрыл глаза и неожиданно рассмеялся.

— Уже…

— Что?

— Уже послал.

— Да ну? — не могу передать, как меня обрадовал этот его насмешливый тон. Откровенно говоря, не ожидал, что Волчек отойдет так скоро. — И что ответила наша змея?

— Не запомнил, очень сложный словесный пассаж. Хотя по сути — адрес тот же.

Он откинулся на спинку стула, потер небритый подбородок. Ну, слава богу, кажется, мы с Хиддинг прощены. Я облегченно рассмеялся.

— Сара может. Где она только этому научилась?

— Спроси при случае, Блэк, — он потряс головой, потом глянул на меня совсем другим, «освобожденным» взглядом. — М-да. Неплохо мы вчера… кхм… повеселились. У меня плечо до сих пор ноет, — поводил левой рукой, поморщился. — А ты в собачьем виде дерешься лучше. На своем дружке Люпине натренировался что ли?

— Отчасти.

Волчек встал и взглянул в окно, через которое виднелось хмурое небо, готовое вот-вот излиться зябким ноябрьским дождем.

— И где ее носит? Жрать охота, аж зубы сводит.

Я не был уверен, что Сара ушла именно за провизией. Точнее, не только за провизией. Наша хитрая подруга благоразумно смылась с глаз долой, чтобы две жертвы ее интрижек выяснили отношения, не имея перед глазами раздражающего фактора. Это было настолько для нее характерно, что я даже не сомневался, что прав. Стало быть, скоро нашу змеюку ждать не стоит.

— У Хиддинг утренний моцион: пока все, что можно подслушать, не подслушает — не явится.

Волчек рассеянно кивнул, погрузившись в размышления. Я внимательно наблюдал, как меняется выражение лица, стараясь угадать его мысли. Оборотня что-то сильно мучило. Но что? Спросить я не решался, понимая, что могу снова вызвать к жизни уже практически исчерпанный конфликт. Мы молчали минут пять пока, наконец, он сам не заговорил. Видать, потребность была…

— А ведь малышка вчера, похоже, и вправду испугалась.

— Не знаю. Сара неплохо умеет притворяться… — начал было я, но Волчек меня не слушал.

— Я ее вчера чуть не убил, — сказал он жестко. — Давно со мной такого не случалось. Посчитай, с тех пор, как из дома уехал… Пока по лесу бегал, в полном сознании был. Зверя какого-то задрал… успокоился. А как в хибаре нашей очутился… кругом ее запах… бах! и пелена в мозгу. Ничего не помню. Хорошо, девка еще стрелять не разучилась. Да и ты выскочил, как черт из табакерки. Как услышал-то? Дрых ведь без задних ног.

— От холода проснулся. Ты дверь не запер, — ответил я, потрясенный его откровением, затем спросил осторожно: — Что, так приперло?

Волчек грубо выругался и стукнул кулаком по столу. Я понял: он стыдится своего срыва. Это чувство, по-видимому, было настолько всепоглощающим, что даже злость на Сару и ревность ко мне тонули в нем, как в щепка в океане. Может, это и к лучшему, подумалось мне. Но вслух я этого говорить не стал.

— Ладно, забудь. Расскажи лучше, где был? Обещал ведь.

Волчек понимающе и, мне показалось, даже с благодарностью взглянул в мою сторону. Потом налил себе воды в надтреснутую кружку, выпил одним долгим глотком и, еще раз посмотрев в окно, ответил:

— Встретился кое с кем из своих… Есть у меня парочка парней нещепетильных. Так я им наводочку дал. Последят осторожненько, может, проведают чего…

— За Бэгменом?

Волчек кивнул, побарабанил пальцами по столу.

— Слушай, Блэк… Не говори ей ничего. Пока, — на мой удивленный взгляд оборотень ответил недовольной гримасой. — Не желаю с ней объясняться. А девчонка пристанет с расспросами… Да ты сам все понимаешь.

— Бесполезно. Сара сама из тебя информацию выжмет. Лучше уж сразу. А то будет по капле жилы тянуть.

Волчек покрутил в руках кружку, сосредоточенно поковырял ногтем трещину.

— Не могу я, — выдохнул он наконец. — Веришь, не могу. Позже, может быть… — он яростно потер лоб и взглянул на меня, словно хотел что-то сказать.

В этот момент скрипнула ступенька. Мы оба быстро обернулись. Дверь осторожно отворилась, в нее просунулась нога в тяжелом ботинке, потом плечо…

Сара медленно притворила за собой дверь и прислонилась к ней, держа левую руку за спиной. На лице было такое довольное и вместе с тем хитрое выражение, что мне невольно на ум пришла мысль о затеянной ею очередной авантюре. Я про себя чертыхнулся: нашла время.

Хиддинг, глядя на наши кислые физиономии, нахально заулыбалась. Осадить ее захотелось до жути! Я уже открыл было рот, но Сара меня опередила.

— Пляши, Блэк, — я даже язык себе прикусил от неожиданности. А Сара выпростала левую руку. — Гляди, что мне птичка принесла, — и протянула пухлый конверт, подписанный знакомым почерком.

Письмо от Гарри! Я выхватил его у Сары таким хищным движением, что она расхохоталась, а потом осторожно скосила глаза на Волчека. Оборотень сидел с каменным выражением и глядел в одну точку.

Девица стремительно приблизилась к нему и пощелкала пальцами перед носом.

— Эй, вернись к нам, — голос был тихий и какой-то «примирительный».

Волчек не отреагировал. Обида, чувство неловкости, стыд все еще, по-видимому, глодали его. Сара сощурилась, а потом картинно всплеснула руками.

— Ах, забыла совсем. У меня и для тебя кое-что есть, — она метнулась к двери, высунулась на крыльцо, нелепо покачиваясь на одной ноге, и через несколько секунд снова была внутри. — Вот! — выдала она с гордостью первоклашки, только что совершившей умопомрачительный трюк на метле.

В руке Сары болталась тушка тощего облезлого зайца с кровавым месивом вместо головы. Я поперхнулся смешком да и у Волчека дернулся угол рта, хоть он и пытался сохранить на лице маску холодного равнодушия.

— Ты же говорил, что тебя уже тошнит от соленой козлятины, — наша подруга шмякнула зверька на стол перед носом Волчека и уперла руки в бока. Ну, не бандитка ли? Варварша! Да и видок — хоть медаль вешай. Я не выдержал и расхохотался, а оборотень покачал головой и, потыкав пальцем в сарину добычу, спросил сдавленным голосом:

— Ты в него сколько пуль пустила, а? Горе-охотник…

— Не помню. Живучая тварь… кто бы мог подумать. И бегает быстро.

— Надо же, — Волчек сосредоточился на охотничьем трофее, — зацени Блэк… все как одна — в голову. Что тут скажешь? Профессионал! — он тоже тихо рассмеялся. Отпустило. Что ж, надо признать, Сара умеет разрешать конфликты так же хорошо, как их создавать.

Как это всегда бывает после знатной ссоры, после примирения все были необычайно словоохотливы. За поздним завтраком болтали, перебивая друг друга, смеялись дурацким шуткам, роняли еду на пол, били посуду… В ход шло все, что могло помочь стереть из памяти еще свежий конфликт и, надо сказать, мы в этом преуспели.

— Ты письмецо-то читать будешь, а Блэк? — насмешливо спросила Сара, собирая куском лепешки размазанный по тарелке желток. Съела, облизнула палец. — Или это на десерт?

— Вроде того, — почему-то мне не хотелось читать гаррино послание при них. Вроде как это мое личное маленькое счастье.

— А твой мальчонка молодец, — заметила Сара. — Понимает, что к чему.

— В смысле?

— Ну, как тебе сказать... Не удивлюсь, если за его почтой присматривают. Ты же сам рассказывал, что ваш великий благодетель, как бишь его…

— Дамблдор?

— Во-во… он настаивал, чтобы ты скрылся с глаз долой. Твой крестник, видать тебя, Блэк, неплохо изучил, раз догадался, что ты никуда не поехал, а просто затихарился. Он письмо мне послал. Соображает.

— Тебе?

— Ну, да. На конверте черным по белому написано «Миссис Хиддинг». Не подкопаешься.

— Сова бы ей твое письмо не отдала, — согласился Волчек. — А паренек и вправду не дурак. Сарина фамилия им ровным счетом ничего не скажет. Ври, что хочешь… Есть, конечно, риск, что вскроют письмо да посмотрят… Но, видать, до этого еще не дошло.

А ведь, действительно, неплохо придумано. Интересно, Гарри сам догадался или его надоумили? Я ведь в двух словах обрисовал ему ситуацию, когда передавал свою записку через Рэма. И про свое липовое оправдание, и про то, как мне прозрачно намекали на немедленный отъезд. Выходит, Гарри все понял верно и так же, как и я, решил, что смириться с этим не желает. Что ж, мы еще повоюем, мистер Дамблдор. Крестник у меня, что надо!

Я вылез из-за стола.

— Пойду, проветрюсь.

Сара и Волчек проводили меня понимающими взглядами, но комментировать ни один из них не стал.

На дворе было неожиданно сухо и чуть морозно. Больное ноябрьское солнце уже выглянуло из-за горы и еще не скрылось в наползающих с моря тучах. Оттого позднее утро казалось не по-ноябрьски светлым. Я уселся на ступеньку и распечатал конверт. Письмо было длинным, сумбурным и абсолютно невинным по содержанию. Мысли свои крестник выражал совершенно по-детски, перескакивая с одной на другую, так что я не всегда понимал, о чем он пишет. Создавалось впечатление, что Гарри задался целью впихнуть в рамки короткого письмеца какую-то толстенную книгу со множеством героев и событий.

Он описывал, что творилось в Хогвартсе после нашей сентябрьской авантюры. Еще раз убедился, что наша родимая школа — котел сплетен. Хоть Дамблдор и сделал все, чтобы истина не выплыла наружу, кое-что все же стало достоянием общественности. Оказалось, все ждали подробностей о суде над «злоумышленником Блэком» и были разочарованы, когда обнаружили глухое молчание прессы. «Они меня весь месяц донимали: что да как, — писал Гарри, — да только что я скажу, сам ведь ничего не понимал. Да и Дамблдор запретил распространяться. Теперь-то я понял, почему».

Гаррина подруга, та самая хозяйка кота, по словам крестника, подбивала мальчишек искать справедливости, составив ходатайство в Министерство. У девчонки, видать, остро развито чувство справедливости: то-то она мне показалась похожа на Эванс. Джеймсова зазноба чуть ли не с первого курса этим славилась, я ее не раз по этому поводу поддевал. Вот, Сириус, опять ты ковыряешь старую рану! Пора бы уже не вздрагивать, когда вспоминаешь кого-то из прошлой жизни... Эту пилюлю я проглотил не без труда. Принялся читать дальше.

Гарри очень обрадовался, когда Ремус передал ему мое послание, а потом горевал, что не может со мной видеться. Эта его искренняя досада была лучшим утешением для меня. Я тут же решил, что приложу все усилия, чтобы наверстать упущенные годы и стать для мальчишки «своим». Из чувства противоречия. То, что навыдумывал Дамблдор, теперь по прошествии времени уже не казалось мне достаточно разумным объяснением его желания изолировать Гарри от меня.

Помнится, как-то раз — еще по свежим впечатлениям — я поделился своими мыслями с Волчеком. Мудрый оборотень навел меня тогда на одну интересную идею.

— Я так мыслю, Блэк, — вспомнились мне его слова, — у Альбуса Дамблдора есть свой тайный расчет. В чем он состоит, нам с тобой вряд ли суждено догадаться, но то, что ты в этом плане — помеха, это к гадалке не ходи.

— Чем же я могу помешать? — недоумевал я тогда.

— Да чем угодно! Он ведь тебя из игры вывел и успокоился. А ты, видишь ли, сбежать задумал… Такие большие дядьки, вроде твоего директора, страсть, как не любят, когда всякая мелкая сошка инициативу проявляет да под ногами путается. Вот он и хочет, чтобы все вернулось на старые рельсы.

В общем, сейчас, прокручивая в уме тот разговор, я пришел к выводу, что Волчек зрит, что называется, в корень. Что ж, раз узнать все доподлинно возможным не представляется — ну не станет Дамблдор посвящать тебя, Сириус, в свои «великие планы» — будем действовать от противного. Пока аккуратно, шаг за шагом, а точнее письмо за письмом, завоевывать доверие Гарри. А там уж и что-нибудь более решительное предпринять можно. Опять же есть шанс выяснить, что там замыслил насчет крестника директор.

У меня за спиной тихо скрипнула дверь. Сара — не надо было даже оборачиваться, чтобы понять, что это она — присела рядом со мной на ступеньку и заглянула в лицо.

— Все в порядке? — вряд ли это относилось к письму.

— Смотря, что ты имеешь в виду.

— Тебя и твою совесть. Вы примирились? — улыбнулась она.

— Не вполне, но все к тому идет.

— Это радует, — она поджала ноги и положила подбородок на согнутые колени. Я наблюдал за Сарой боковым зрением. Сейчас она была такая… «настоящая».

«Жаль, — подумалось мне, — что теперь это случается так редко».

— Что пишет твой мальчишка?

— Разное. Все больше ерунду, но читать приятно. Наверно, я и правда постарел.

Сара тихонько хрюкнула. Дурацкий все-таки у нее смех!

— Собираешься папашей заделаться?

— Думаешь, у меня выйдет? — скопировал я ее интонацию.

— Нет.

— Тогда и пытаться не стоит, — я хотел подняться, но Сара удержала меня, дотронувшись рукой до плеча.

— Спасибо, Блэк.

— Интересно, за что именно?

— За то, что все понял правильно.

Я не был в этом так уверен, но возражать Саре не стал. Потом, уже усевшись сочинять ответ для Гарри, долго не мог сосредоточиться. Когда-нибудь, возможно, случившееся с нами за последние сутки будет казаться мне сущей дикостью, но сейчас я с удивлением осознавал, что все происходило так, как и предсказала Хиддинг. Страсти улеглись, как стихает шторм в море, и мы трое вернулись к той точке в наших отношениях, с которой когда-то начали. По крайней мере, так чувствовал я. Хотелось надеяться, то же самое было и с ними.

* * *

Переписка с крестником увлекла меня даже больше, чем я ожидал. Глупо, конечно, но тот факт, что нам приходилось идти на разные ухищрения, чтобы ее поддерживать, добавлял этому тривиальному занятию какую-то особую пикантность и остроту. Сара и Волчек не раз изощрялись в остроумии на тему «в детстве в шпионов не доиграл», но мне было плевать, что я кажусь им великовозрастным дебилом. В письмах я рассказывал всякий вздор, давал дурацкие советы, сочувствовал гарриным школьным неудачам и выражал восторг проделкам. Не могу сказать, что я притворялся или фальшивил, чтобы втереться мальчишке в доверие. Как только я садился сочинять очередное послание, сам словно становился на его место. Наверно, и вправду «не доиграл».

Письма, выходившие из под моего пера, были легкомысленными и — что было предметом моей тайной гордости — не пропитанными менторским «родительским» тоном. Я раз за разом ловил себя на мысли, что пишу Джеймсу, а не его сыну. При этом я не испытывал болезненных приступов ностальгии, приправленных чувством вины, только радостное возбуждение. Что ж. Выходит, не утратил еще легкости бытия, Сириус!

Гарри наша игра в конспиративную переписку тоже ужасно нравилась. Это я констатировал, раз от разу получая все более длинные и откровенные послания. В одном из них крестник таки высказал то, на что я в тайне надеялся. Он сетовал, что из-за сложившихся обстоятельств я не смогу быть его официальным опекуном, а ему бы этого очень хотелось и так далее и тому подобное. Я чуть в пляс не пустился, когда прочитал это. Что? Съели, профессор?! Думали, стоит цыкнуть на Блэка и он заткнется? Не выйдет! Я еще сумею сделать из Гарри образцового мародера. Будьте уверены!

Мои «сожители» — нелепое словечко ввела в наш обиход Сара, щеголяя неуклюжим полицейским юморком — тоже времени не теряли.

Волчек то и дело мотался в Лондон, теперь уже почти не таясь. Во время своих коротких визитов в столицу он умудрялся поддерживать свой бизнес, хоть и жаловался, что его личного присутствия в заведении не хватает. Мол, народ расслабляется, доход не тот да и вообще, он — Волчек — привык быть «на передовой»… Но это он юлил. На самом деле я подозревал, что у хитрого оборотня там все настолько на мази, что его активное участие в делах лишь дань собственному энергичному характеру, не позволяющему спокойно почивать на лаврах, а вовсе не необходимость.

Сара, которую теперь никто не смел удерживать взаперти — это было наипервейшим условием нашего примирения — со своей стороны привлекла еще кого-то из своих информаторов. Волчек только зубами скрипнул, когда она напросилась с ним в одну из его лондонских «командировок». Они вернулись через день уставшие, голодные, но без признаков нового конфликта на лицах. Волчек потом жаловался, что после такой беготни он будет отлеживаться неделю. Я верил. Помниться, во время наших с Сарой летних приключений я чувствовал себя изможденным почти постоянно.

После этой вылазки Хиддинг мы почти не слышали: девица погрузилась в «аналитичекую работу», переваривая новый ворох информации. В материальном смысле эта самая информация имела вид внушительной пачки бумажек всевозможных размеров, которую Сара то и дело дополняла собственноручно нацарапанными схемами и абсолютно непонятными записками. Для нее стало обычным делом часами сидеть, скрестив ноги, у себя на кровати, обложиться макулатурой, курить и тихо бормотать себе под нос. Мы с Волчеком периодически пытались вывести ее из этой «полицейской» нирваны, но чаще всего Сара, хоть и соглашалась посидеть с нами, скажем, за совместной трапезой, мыслями была далеко. В конце концов, мы плюнули и прекратили попытки вернуть нашу подругу к реальности и занимались каждый своим делом.

Так, относительно мирно, мы прожили в Сером Лесу всю зиму. Местные жители стали относиться к нам без неприязни, изредка кое-кто даже заговаривал то со мной, то с Волчеком. На Рождество же мы были вполне официально приглашены на деревенский праздник. Мы с Волчеком сперва посмеялись над этим, но Сара отнеслась к мероприятию серьезно. «Это же момент доверия, как вы не понимаете. Для них это важно», — горячилась она. Пришлось покориться.

Оказалось, не так уж плохо. То есть... сам праздник выглядел довольно убого, но его архаичность и потому непохожесть на все то, в чем мне приходилось участвовать прежде, была по-своему интересна. Больше всего, однако, меня позабавила выходка Волчека. Он, «чтобы было не так скучно», опоил нас с Хиддинг какой-то зеленой гадостью, которую приволок из одной из своих лондонских вылазок. «Запрещен к продаже на территории Евросоюза», — официальным тоном провозгласила Хиддинг, отхлебывая прямо из бутылки.

Контрабандный напиток имел потрясающий эффект даже в малых дозах. Кажется, мы что-то пели и что-то танцевали. Волчек «очень трезвым голосом» беседовал с Обри о политике, время от времени переставая, правда, изъясняться по-английски. Старик косился на него подозрительно, но остановить почему-то не пытался. В это время Сара, сидя у стойки бара, с величайшим интересом слушала тоже слегка нетрезвого папашу Вилли и периодически заливалась визгливым хохотом. Потом уже и сама отпускала рискованные остроты, над которыми сама же покатывалась со смеху, словно городская сумасшедшая... Словом, вечеринка удалась.

Утром было чудовищное похмелье, но, в принципе, оно было весьма умеренной платой за то, как разительно изменилось к нам троим отношение среди жителей Серого Леса. Теперь с нами здоровались, любезно улыбались и перестали считать опасными чужаками.

* * *

Весна наступила точно по календарю. Хотя здесь, в Уэльсе, она вела себя натурально взбалмошной девицей: то заставляла исходить пóтом в тихие солнечные дни, то плевала в лицо холодным атлантическим ветром и поливала ледяным дождем, вынуждая думать о теплом убежище, как о манне небесной. В апреле свету прибавилось настолько, что мы взяли манеру засиживаться на кухне допоздна. И у всех троих появилось какое-то беспокойство, как у кочевых птиц перед перелетом.

В один из таких дней мы с Волчеком сидели за столом и ковырялись в остатках ужина. Оборотень сетовал на то, что лук-порей и черствые лепешки будут еще десять лет являться ему в кошмарах. Я вяло поддакивал — местная уэльская кухня разнообразием и вправду не отличалась. Подобный обмен ничего не значащими фразами был неожиданно прерван влетевшей в приоткрытое окно птицей. Это была не сова, а обыкновенный сизарь, которые целыми стаями попрошайничали на людных площадях британских городов. Я немного разочаровался, так как ждал очередного гарриного письма. Реакция же Волчека меня удивила. Он ухмыльнулся, поймал голубя, внимательно осмотрел и выпустил в окно.

В ответ на мой вопросительный взгляд оборотень подмигнул.

— Дело сделано, Блэк.

Вид у него был самый что ни на есть загадочный. Даже руки потирал... Лавочник да и только!

— Эй, Сарита, ты там еще мхом не поросла? — гаркнул Волчек в сторону сариной комнатушки.

Через пару секунд из-за двери послышалась возня, стук и, наконец, высунулась голова, опять коротко стриженная и неестественно белесая. Сара за неделю до этого освежила свой облик и была теперь снова донельзя похожа на мальчишку-подростка.

— Чего орешь? Я уже почти уснула.

Я глянул в окно. Там было мрачно из-за тяжелых свинцовых облаков, но еще не темно. Хм. Рановато она сегодня.

— Потом поспишь, — деловито заговорил Волчек и поднялся. — Собирайся, девочка, на охоту пойдем.

— Ммм? И кто жертва? — мне действительно было любопытно. Я предчувствовал нечто важное. Об этом говорила собранность Волчека, которая последнее время чаще уступала место расслабленной задумчивости.

— Еще не знаю, — Волчек прищелкнул пальцами, — но догадываюсь. Ты, Блэк, кстати, можешь с нами… если желаешь, конечно. Лишние зубы и когти нам не помешают. Да и Сарите спокойнее, верно я говорю, детка?

«Детка» скорчила рожу, нырнула в комнату и минуты через две выползла экипированная для похода: в тяжелых ботинках, которые носила здесь в горах, почти не снимая, изрядно потрепанном за зиму меховом жилете и мешковатых штанах.

Когда мы вышли из нашей хижины, уже начало смеркаться. Волчек шел быстро, Сара едва успевала за ним, но жаловаться не пыталась. С северной стороны деревни не было ни ворот, ни калитки, но Волчек уверенно подошел к изгороди, отодвинул одну из досок и с трудом протиснулся в образовавшийся лаз. И откуда только узнал об этом? Хотя, может, сам и проделал дыру в заборе.

За изгородью сразу начинался лес, уходящий вверх по склону. Тропы не было. Волчек шел, руководствуясь одному ему известными ориентирами. Через полчаса мы начали спускаться и тут же окунулись в уже знакомый мне магический туман, который, как я узнал от Обри, окружал Серый Лес по всему периметру. Старый оборотень рассказывал, что пройти сквозь эту защиту без местного проводника или специального амулета невозможно даже для самого выдающегося мага. Это, как я понял, в свое время сохранило деревню от Пожирателей смерти.

Через час Волчек сбавил темп и начал принюхиваться. Сара тоже вертела головой из стороны в сторону, но окружающий нас потемневший лес был пуст, а тишина казалась неестественной. Потому все мы невольно вздрогнули, когда перед нами буквально из воздуха возникли две человеческие фигуры. Их очертания было трудно уловить, поскольку одежда почти сливалась с окружающей растительностью, а лица были скрыты низко надвинутыми капюшонами.

Один из них выступил вперед и приветственно махнул рукой.

— Ты скор, — раздался из под капюшона ровный баритон.

Волчек кивнул и, быстро оглядевшись, спросил:

— Где они?

— Он, — с нажимом поправил человек в плаще и сделал едва уловимый знак второму. Тот поднял руку: в ней была волшебная палочка. Я невольно напрягся, мгновенно вспоминая, что моя собственная была убрана в карман. Но человек не собирался нападать, он взмахнул палочкой и прямо у нас над головами послышался треск, шум…С ближайшего дерева свалился большой мешок. Он затормозил в нескольких дюймах от земли, раскачиваясь из стороны в сторону на толстой веревке.

— Черт! — рявкнул Волчек, невольно отшатываясь. Я услышал, как неприятно хохотнул человек в плаще, но тут же заткнулся, когда оборотень, резко обернувшись к нему, недовольно произнес. — Мне, кажется, речь шла о двоих.

— Второй не дожил, — насмешливым тенорком прохихикал тот, что орудовал палочкой. — Голубок решил улететь… фьють! — он откинул капюшон, обнажая голову с изрядной лысиной и худое носатое лицо с длинными, торчащими в стороны усами. — Парнишка так боится волков… Хе-хе. Эл убеждал его не бояться да, видать, перестарался… — он снова гадко захихикал.

Первый, который судя по всему и был тем самым Элом, пнул ногой мешок, оттуда не донеслось ни звука.

— Ты не говорил насчет того, что дичь нужна живой, — также ровно ответил обладатель баритона, — но я согласен скостить тебе десять процентов… Так, из чистого альтруизма.

— Посмотрим, — туманно ответил Волчек и указал на мешок. — Развяжи.

Сара осторожно приблизилась и выглянула из-за спины оборотня, в то время как человек в капюшоне наклонился развязать веревку. Мешок шмякнулся на землю и из него показалась взлохмаченная человеческая голова.

— Люмос! — огонек на конце палочки усатого волшебника осветил лицо жертвы. Я стоял поодаль, но даже оттуда узнал его, несмотря даже на кляп, сделанный из не очень чистой тряпицы. Передо мной был тот самый парень, которого я упустил в игровом притоне еще летом. Значит, вот чем занимался Волчек все эти месяцы… ждал, когда эти люди — вероятно, наемники — отыщут их с Сарой похитителей. Что ж, умно.

— Ну что, дружок, поговорим? — притворно ласковым тоном произнес оборотень, присев на корточки возле лежащего на земле парня. — А то я думал, уж и не свидимся. Ай-я-яй. Мы ведь с девочкой и попрощаться не успели… Невежливо, согласен. — Волчек схватил его за грудки и рывком поднял. По тому, как безвольно мотнулась его голова, я понял, что человек без сознания. — Ну, подонок! Сейчас ты мне все расскажешь… и моли бога, чтобы я тебе поверил.

— Погоди, волк, — нетерпеливо произнес Эл, — сперва наши дела закончим, а уж там твори с этим петушком, что захочешь.

— Ага, — поддакнул его подельник, покручивая усы и насмешливо зыркая на Сару, — твоя козочка уже от нетерпения копытом бьет, так что готовь расчет… и прости-прощай.

Волчек вытащил из-за пазухи увесистый на вид мешочек и бросил усатому. Тот осклабился, взвесил его в руке и поцокал языком.

— Маловато… но мы ведь не жадные, правда Эл? — и подмигнул.

— Я твоего приятеля за язык не тянул. Десять процентов, так десять процентов, — таким же торгашеским тоном протянул Волчек, обнажая в улыбке желтые зубы.

— Скидки для постоянных клиентов, — в тон ему хохотнул Эл. Он забрал кошель из рук своего приятеля, вытащил из мешочка золотой и поднес монету к тому месту, где должны были располагаться глаза.

— Доверяй, но проверяй, — нравоучительным тоном прокомментировал усатый, насмешливо оглядывая то Волчека, то нетерпеливо переступающую с ноги на ногу Сару. Наконец, его взгляд скользнул по мне…

— Батюшки-светы! — колдун эмоционально всплеснул руками. — А это кто такой красивый нарисовался? Эл, Эл… — помахал он рукой, подзывая своего напарника, — гляди, с кем наш волк в друзьях… Или не в друзьях, а Волчек?

Ну, в общем я ожидал, что это рано или поздно случится. Впрочем, эти парни почему-то не вызывали у меня опасения. Очень уж незаконопослушный был у них вид. Такие вряд ли станут бросаться восстанавливать справедливость.

— Спокойно, ребята, — я нарочито медленно вышел из тени, — если вы рассчитываете получить денежки от Фаджа, то можете расслабиться. Я уже давно ничего не стою…

— Так-таки и не стоишь… — насмешливо начал усатый, но Эл его перебил.

— Умудрился отмазаться, Блэк? А ты скользкий парень, даром что гриффиндорская харя, — он расхохотался, наблюдая мое изумление. — Чего рот разинул? Да, представь себе: помню. И очень даже хорошо. И тебя, и Поттера, дружка твоего, — он тоже снял капюшон. — Не узнаешь?

Я вгляделся. Тусклый свет не давал разглядеть лицо в подробностях, отчетливо выделялась лишь темная борода да глаза, недобро поблескивающие из-под густых бровей. Ничего знакомого.

— Не узнаешь, — с каким-то особенным удовлетворением констатировал Эл. — Оно и понятно. Ты в Хогвартсе королем ходил, а мы так… под ногами мешались, как камешки в башмаках… Ха-ха. Да ты трясись. Не сдам… Хоть ты у меня и увел подружку на пятом курсе. Да, это пфф! — он махнул рукой, — дело позапрошлое…

Я, с трудом продираясь сквозь собственную память, снова внимательно на него поглядел. Нет. Никаких ассоциаций. М-да, Сириус... в школе ты наследил на целый протокол. Теперь, как говорится, время камни собирать.

— Сдаюсь, — сказал я, поднимая руки. — Говори отгадку, Эл!

— Алан Гринвуд, — он шутливым жестом приподнял с головы несуществующую шляпу и слегка наклонил голову. — Я ловцом за Равенкло играл. Поттер твой меня в своем последнем матче чуть не угробил, когда с метлы сшиб.

Теперь я вспомнил его. Тут без подсказки и вправду было не обойтись. Высокий, заросший бородой мужик совершенно не ассоциировался у меня со щуплым, аккуратно причесанным пареньком года на три младше нас с Джеймсом. Я что, правда у него девицу умыкнул? Во, дела… Надеюсь, он из-за такой чепухи на меня бросаться не станет.

— А ты теперь, значит, «ловцом человеков» заделался, Алан?

— Вроде того, — он спокойно посмотрел на меня и неожиданно выдал. — Я в следовательском отделе в аврорате работал, потом меня выперли. Придумали нелепый предлог, чтобы какого-то «сыночка» на мое место сунуть, я ведь магглокровка… а там был человек почтенный, с родословной… ну, я плюнул и ушел…— он неприятно ухмыльнулся, — …на нелегальную работу.

— Волчек, — донесся до меня негромкий, но весьма сердитый голос Сары, — пока молодые люди придаются приятным воспоминаниям, может, мы уже к делу приступим, а?

Алан через мое плечо, чуть приподняв бровь, глянул на Хиддинг.

— Валяй, барышня! А нам с Кью тут задерживаться не вариант. С Волчеком мы в расчете… что еще маленьким людям надо?

Усатый согласно крякнул и натянул капюшон.

— До скорого, Волчек!

Эл тоже кивнул оборотню, а потом протянул руку мне. Я с недоумением пожал ее. Вот уж не ожидал такой встречи, а уж тем более такой ее развязки! Впрочем, будь я на месте этого Гринвуда, тоже, возможно, был бы рад встретить кого-то, кто напомнил мне о беззаботных хогвартсевских деньках…

— Бывай, Блэк! — Алан разжал руку и, ухмыльнувшись, добавил. — Сто галеонов бы заплатил в школе, чтобы поглазеть на твою такую вот изумленную рожу! А тут бесплатно… Ха-ха. А вообще, — он стал серьезен, — я рад, что тебе удалось министерской мрази хрен показать… У них там все продается и покупается, как в самой дрянной лавке.

Он сплюнул на землю, махнул напарнику рукой и они в мгновение ока растворились, аппарировав прямо с места.

Все еще под впечатлением от неожиданного знакомства с людьми Волчека, я не сразу обратил внимание на то, что делают Сара и оборотень. Теперь, когда волшебники со своими палочками нас покинули, мрак казался почти непроглядным. Я приблизился к своим приятелям. Оказалось, Волчек уже освободил пленника от мешка, но веревок, опутывающих его тело, снимать не стал. Прислонил не пытавшегося сопротивляться, очевидно, оглушенного человека к ближайшему дереву и порылся в карманах.

— Сара, дай спички.

Когда Хиддинг выполнила просьбу, Волчек повозился и вскоре окружающую нас темноту прорезал довольно яркий дрожащий свет. В руках у оборотня была негасимая свеча — детская забава из тех, что продаются тысячами в магазинах вроде Зонко. Сам помню, как штук пять таких натыкал в именинный пирог своего братца. Уж как он на них дул! Я улыбнулся старой детской хохме…

Сара тем временем пыталась привести пленника в чувство. Минуты через две-три ей это удалось. Человек зашевелился и открыл глаза, но тут же сразу закрыл. Что, приятель? Зрелище не из приятных? Такая, брат, штука судьба. Палачи и жертвы меняются местами.

— Давно не виделись, голубчик, — голос Волчека был приторно ласков. Такой тон никогда ничего хорошего не сулил.

Пленник молчал, опасливо поглядывая на оборотня. Он явно не понимал, где он, и от этого, похоже, паниковал еще больше.

— Что вам нужно? — голос парня был хриплым, в нем слышалась отчетливая дрожь.

— Да так, — все тем же ласковым тоном профессионального мучителя молвил Волчек, — побеседовать… Всего лишь побеседовать, дружок. Я ведь не кровожадный, не то что твой босс. Кто он, кстати?

— Я не знаю, — ответил парень и тут же получил удар под дых.

— Плохо, — спокойно произнес Волчек, взирая, как парень ловит ртом воздух, будто вытащенная из воды рыба. Я скосил глаза на Сару. Та спокойно, сложив руки на груди, наблюдала за происходящим. Волчек снова присел рядом с парнем. — Повторяю вопрос: кто тебя нанял?

— Да не знаю я, — сказал он злым дребезжащим голосом и быстро добавил, наблюдая как оборотень снова заносит руку для удара, — он не назвался и лица не казал…

— Но ты ведь догадываешься? — Сара говорила тихо, без эмоций.

— Я ничего не знаю, — заорал он. — Что вы от меня хотите? Мне заплатили... я работу сделал…

— Работу сделал, это когда ты нужник за собой убрал, — приблизившись к самому его лицу прорычал Волчек, — для такой падали самое подходящее дело…

— Волчек, — Сара положила руку на плечо оборотня, — постой. Заткнуть сученка мы всегда успеем… — она подошла вплотную к пленнику и ровным голосом спросила. — Как тебя зовут, парень?

Тот несколько секунд недоверчиво глядел на Хиддинг, словно искал подвох в простом вопросе, а потом выдавил:

— Бизли, Уоррен Бизли.

— Уоррен… ага, — Сара довольно ухмыльнулась, как будто получила ценные сведения, и продолжила допрос: — Вот что, Уоррен, давай договоримся по-хорошему. Идет?

Связанный детина снова исподлобья глянул на Хиддинг, фыркнул, но встретившись взглядом с Волчеком, неохотно кивнул.

— Вот и хорошо, — в голосе Сары прорезались саркастические нотки. Она уселась на землю возле пленника, медленно прикурила сигарету и, выдохнув дым прямо в лицо парню, резко спросила:

— Какого черта тебе понадобилось от меня?

Парень мялся и хмуро молчал.

— Ну? — голос Волчека звучал угрожающе. Он взял пленника за полы мантии и встряхнул.

— Кое-кому нужно, чтобы ты заткнулась, — выпалил парень нервно, пытаясь при этом по возможности отстраниться от Волчека.

— Вот как? Кому же? — Сара, словно не обращала внимание на то, что делал оборотень. Она расслабленно курила, не глядя на пленника. Лишь чуть подрагивающая от нетерпения нога выдавала ее состояние.

— Я уже сказал: не знаю. Не видел, — заорал он противно визгливым голосом. — Он хорошо заплатил и велел молчать.

— Ладно. Допустим, я тебе верю. Тогда следующий вопрос: ты убил Джо и… девушку?

— Кого? — ляпнул пленник, но тут же осекся. — Нет, я … мы никого не убивали?

— Дивно, — Сара затушила недокуренную сигарету и щелчком отправила ее прямо через плечо парня. — Они застрелились сами?

Парень глядел на Сару, как на сумасшедшую. Опасную сумасшедшую. Тут опять вступил Волчек.

— Послушай, Бизли, давай так: ты все рассказываешь. Спокойно, подробно, а главное — правдиво. И тогда… ну, скажем… я подумаю, оставить ли тебе твою никчемную жизнь. А если нет… Хочешь стать волком? — он приблизился к лицу парня настолько, чтобы он смог рассмотреть оскал и почувствовать исходящую от Волчека звериную силу. — Интересный опыт, не находишь?

— Ты не станешь, — не очень уверено забормотал Бизли, — про тебя говорят…

— Говорят разное, — оскал Волчека стал действительно волчьим, он лязгнул зубами и добавил сквозь урчание: — Луны не видать, но это не значит, что ее нет, дружок.

Идиот наконец-то смекнул, что он не в том положении, чтобы торговаться, и, стараясь отодвинуться от Волчека как можно дальше, торопливо заговорил:

— Хорошо, хорошо… Я расскажу. Расскажу!

— Так начинай уже, болван, — оборотень выпрямился и сложил руки на груди.

Парень принялся сбивчиво и торопливо рассказывать, бросая настороженные взгляды то на Волчека, то на Сару. Оборотень молчал, видимо, считая что запугал мерзавца достаточно, вопросы задавала Сара. Я наблюдал за нашей подругой и пришел к выводу, что от взрыва ее удерживал только пресловутый профессионализм. Лично я на ее месте давно бы потерял всякую выдержку.

Из рассказа Бизли выходило, что вокруг сариной истории выросла целая афера. За ней давно следили и искали случая вывести девчонку из игры. Ее блудный муженек пришелся, как нельзя, кстати. Об этой части операции Бизли знал только понаслышке, поскольку волшебник, который его нанял, действовал втихаря, ибо имел к Саре свой интерес.

— Он нам и говорит… колдун, стало быть, — частил Уоррен, то и дело облизывая губы, — раньше времени не суйтесь. А как все случиться, надо дом обыскать.

— Что искали? — Сара говорила сухо, как на допросе.

— Он толком не объяснил, — досадливо сморщился Бизли. — Да мы и не нашли ничего.

Сара издала короткий удовлетворенный смешок, но следующий вопрос задала все тем же «протокольным» голосом.

— Ты видел убийцу?

— А как же.

— И кто он?

— Маггл. Я его не знаю.

— Ясно. Описать сможешь?

Бизли помялся и кивнул. Видимо, из-за внешнего спокойствия Сары и отсутствия угроз от Волчека, парень немного расслабился и позволил себе заметить:

— Неужто жалко блядуна твоего?

Сара смерила парня презрительным взглядом, но на выпад не ответила.

— А ты что делал? Помимо того, что по дому шарил.

Бизли снова пустился в объяснения. Похоже, он и в самом деле надеялся заслужить помилование откровением. Ох, сомневаюсь я, что Волчек и Сара будут столь милосердны!

Картина преступления постепенно вырисовывалась со всеми мерзкими подробностями.

По рассказу Уоррена выходило, что он и его приятель, тоже из магов, подкараулили и оглушили Сару чуть ли не на пороге ее дома. Когда явился убийца, они скрылись под заклятьем невидимости и маггл их не заметил. Сара в этот момент лежала у себя в прихожей без сознания.

Маггл, вероятно, был профессионалом своего дела, потому сориентировался мгновенно. Вытащил у нашей подруги оружие, сделал то, что от него требовалось и собирался отчалить. Да только двое придурков-магов решили проявить инициативу! Саданули в маггла «оливиэйтом» да так, что тот вообще забыл, зачем приходил. На кой черт им это понадобилось, я так и не понял. Может, решили, что убийца их все-таки заметил, а может просто по дурости.

Потом ублюдки принялись шарить по сариному жилищу. Все впустую, только бедлам учинили. Тут уорренову приятелю привиделось, что, мол, полиция едет, он струхнул и начал ныть, что надо уходить. Парни запаниковали, решили дать деру. Бизли, однако, смекнул, что Сара, очнувшись, может их вспомнить, тогда подозрение в убийстве падет на них. Парни изрядно струхнули, забегали по дому, наскоро заметая следы своего пребывания. Приятель Уоррена предложил прибить девчонку или же под «империусом» заставить ее сдаться в полицию и признаться в убийстве. Бизли, однако, был еще способен на некоторую здравость мысли: сообразил, подонок, что ударь он чем-то запрещенным, идиотов вмиг отследят. Вот он и предложил простое решение. Подельники усадили нашу подругу в автомобиль, который та оставила возле дома, «оживили» и одновременно основательно поработали над памятью. Действительно, кто что-нибудь возразит против «обливиэйта»? Это ж обычное дело для наших магов-конспираторов. Министерство, небось, по десяти раз на дню сознание магглов насилует. Еще небось галочки в плане ставит: мол, на славу потрудились.

Сказано — сделано. Наша подруга очнулась за рулем, словно только что подъехала к дому. Отсутствия оружия девочка не заметила по той же самой причине. Поднялась по лесенке и опа! Попалась в ловушку…

Я слушал и поражался, как при таком феноменальном идиотизме этим двум горе-авантюристам удалось все сработать так чисто. За исключением, правда, главного: то, за чем кретинов посылали в дом, они так и не нашли.

На протяжении всего рассказа я пристально глядел на Сару. Готов был поклясться, она с трудом сдерживалась, чтобы не разукрасить ублюдку физиономию прямо здесь голыми руками. Ее острое лицо окаменело, темные глаза воспаленно блестели. Сара будто даже сгорбилась, а рука, державшая очередную сигарету, дрожала. Мне стало так остро жаль ее, что я даже отступил на шаг, чтобы ненароком не выдать свое сочувствие. Подспудно понимал: Саре сейчас это нужно менее всего. Сорвется девчонка, как пить дать!

И еще я испытывал какое-то иррациональное чувство стыда за весь волшебный мир. Это же надо вмешаться в маггловскую жизнь так бесцеремонно и своекорыстно! Из-за мифической угрозы какому-то нечистоплотному толстосуму лишить Сару, может, единственного шанса отмыться от клейма убийцы. Я с отчаянием осознал, что теперь, даже найди она настоящего киллера, добиться от него правды будет невозможно: он даже под пыткой ничего не вспомнит, а уж про маггловские допросы и говорить нечего. Безнадежно.

Когда Бизли умолк, Сара встала и отошла в сторону. Волчек рванул было к ней, но женщина только бессильно махнула рукой, мол, делай, что хочешь, только оставь меня в покое. Я догадался, что Сара, несмотря на то, что наверняка поняла не все в рассказе волшебника, усекла главное — ее шансы оправдаться стремятся к нулю.

Волчек, как и я, по-видимому, едва сдерживался, чтобы не разделаться с мерзавцем тут же на месте. Он склонился к жертве, бормоча сквозь зубы какие-то грязные ругательства, в которых потонуло робкое «ты же обещал», но я остановил его.

— Погоди, Волчек, он может еще пригодиться…

— Но ведь ты же слышал, — недовольно бросил оборотень, все еще удерживая жертву за одежду.

— Теоретически заклятие забвения можно разбить. Правда, после этого... нормальным человека можно будет назвать с очень большой натяжкой, но тем не менее какой-никакой, а шанс.

Волчек приподнял бровь и недобро хмыкнул. Я подозвал Сару, в двух словах объяснил ей свою идею и с удовлетворением заметил снова вернувшуюся на ее лицо живость. Слава богу! Я сам удивился, насколько мне было больно видеть, как девочка словно потухла после откровений подонка Бизли.

Хиддинг уже опять распоряжалась, как в полицейском участке. Припрягла Волчека в качестве канделябра, вытащила свой неизменный блокнотик и, усевшись рядом с Уорреном, принялась рисовать.

— Что ты делаешь? — Волчек с изрядной долей скепсиса заглядывал ей через плечо.

— Фоторобот, — буркнула Сара, сосредоточено водя карандашом по листку. Она еще минут пять черкала, от усердия высунув кончик языка, потом показала Бизли.

— Похож?

Тот недоверчиво поглядел на сарин рисунок и покачал головой. Дальше пошло быстрее: Сара рисовала, пытаясь воссоздать костноязычные уорреновы описания на бумаге, подправляла, переспрашивала, рисовала снова... В конце концов, после получаса таких развлечений Бизли соизволил согласиться, хотя сам, похоже, не видел в этом занятии никакого смысла.

— Ну… так вроде бы похож.

Сара удовлетворенно кивнул, убрала листок в карман и встала.

— Я закончила. Теперь, Волчек, можешь делать с ним, что тебе заблагорассудится. У тебя ведь с Уорреном свои счеты? — она мстительно ухмыльнулась, когда у Бизли от ужаса округлились глаза. Парень явно ожидал если не благодарности, то прощения. — Пошли, Блэк. Не хочу больше находиться рядом с этой мразью. Догоняй, Волчек!

Оборотень понимающе ухмыльнулся: и ежу понятно было, что спектакль был разыгран специально для жертвы.

Мы медленно шли обратной дорогой. Ветер раздул облака и луна, еще далеко не полная, время от времени выглядывала в разрывах, освящая нам путь. Сара шла чуть впереди, глядя под ноги и выглядела такой уставшей и подавленной, что я опять ощутил острый приступ жалости.

— Не горюй, девочка, — вырвалось у меня, когда она особенно тяжело вздохнула, — мы что-нибудь придумаем… В конце концов, зря что ли я столько лет штаны в школе просиживал, да и Волчек тоже парень не промах.

Сара нервно повела плечами, мол, засунь свою жалость, Блэк, куда подальше, но вслух сказала:

— Да ладно. Что после драки кулаками махать. Дам Брайану наводку, может, нароет чего, — она помолчала, а потом злым голосом бросила: — И принес же черт этих кретинов! Всегда больше всего ненавидела дела, где фигурантами такие вот бездари. Такого наломают… не один профессионал мозги себе спалит. А тут просто дилетант на дилетанте… и дилетантом погоняет. Был один адекватный: киллер-профессионал. Все чисто, ясно, предсказуемо… Одно удовольствие работать. Так ведь нет! — Сара в сердцах даже ногой притопнула. — Взяли и из игры вывели. Что теперь делать, ума не приложу. Дерьмо!

Возразить мне было нечего, а выражать сочувствие я опасался, понимая, что не стоит подносить спичку к фитилю. Так что какое-то время мы брели в полном молчании.

Через полчаса нас нагнал немного запыхавшийся Волчек. Он был один.

— Где Бизли?

— Наслаждается покоем! — ответил оборотень, пытаясь заглянуть в лицо Саре.

— Ты его что… убил? — осторожно спросил я.

— К сожалению нет. А хотелось. Очень, — оборотень секретничал явно с умыслом. Пытается расшевелить Сару, понял я. Видать, отчаяние нашей подруги и его тоже зацепило за живое.

— Слушай, — сердито буркнула Хиддинг, — хватит темнить.

— Я Берти вызвал, — покладисто выдал "тайну" Волчек. — Он ублюдка запрет до поры до времени. Чем черт не шутит, может еще сгодится подонок.

— Ну-ну. А если сбежит?

— От Берти не сбежит. Он такие места у нас в Дрянном знает, что оттуда даже таракану не смыться. Посидит наш паренек, подумает о делишках своих, а там… время покажет.

Волчек самодовольно ухмыльнулся и явно ждал изъявлений признательности от нашей подруги, но надо знать Сару. Эта девчонка пока семь жил не вытянет, даже на «спасибо» не расщедрится.

— Думаешь, удастся его привлечь?

— К чему? — не понял я.

— К суду, Блэк. Честному и справедливому, — в тоне Сары сарказма было больше, чем можно было себе представить даже в подобных обстоятельствах. Хотя, уж я-то ее понимал, как никто. Еще бы! На своей шкуре испытал всю силу «честного и справедливого».

— Вряд ли, — покачал головой Волчек, — но убивать единственного свидетеля тоже как-то глупо. Уж тебе ли не знать, девочка?

— Да какой он свидетель, — сердито бросила Сара, останавливаясь и уперев руки в бока. — Вы меня за дурочку-то не держите. Нешто я не вижу, как вы переглядываетесь. Ах, бедняжка, ах все пропало, — передразнила она с препротивной гримасой. — Не дадут мне вашего мага под суд отдать. Вы ведь все тут под покровом тайны… Джеймсы-Бонды хуевы!

Внезапно она остановилась, отвернулась и несколько раз глубоко вздохнула.

— Ладно. Простите. Сорвалась, — эти слова из ее уст слышать было непривычно. Мы с Волчеком переглянулись и синхронно скорчили удивленные рожи. Что это с нашей Саритой сталось? Надо же, извиняется…

— Бывает, — Волчек сказал это так, словно ставил точку. Потом добавил преувеличенно бодрым голосом: — Ну что, гуляки, пойдем домой? Выпьем с горя.

— Не отказался бы, — усмехнулся я.

Сара только крякнула и снова зашагала вперед.