Преступники (гет)

Кристиан Гринвуд пустил нас к себе практически без возражений. Допускаю, что они были, но стоило Волчеку бросить на него пару фирменных оборотневых взглядов, как хозяин «Ворона и барсука» стушевался и нехотя мотнул головой в сторону верхних комнат. Я усмехнулся. Не так давно Волчек едва не убегал от общества назойливого, болтливого Криса, даже по-своему побаивался, испытывая брезгливость и неловкость в его присутствии, а теперь шпыняет этого педика, как мальчишку. Должно быть, оборотня и покойного Эла связывали отношения бóльшие, чем просто «заказчик-исполнитель». Только наличием сдерживающего фактора в виде старшего Гринвуда я объяснял прежнюю мягкость Волчека по отношению к младшему. Теперь же этого фактора не было…

Оборотень ушел почти сразу, вполголоса велев мне приглядывать за «этим слюнтяем», сиречь за хозяином, и я, верный этому наказу, предложил Саре спуститься в зал и побеседовать там, несмотря на позднее время. Крис возился за стойкой, то и дело тяжело вздыхал и шваркал носом.

— Бар закрыт, — осипшим голосом пробубнил он, когда заметил нас на лестнице.

— Так открой, — спокойно произнесла Сара, обходя стойку и усаживаясь напротив него. Гринвуд-младший издал несколько писклявых звуков, похожих на позывные закипающего чайника, скривил физиономию, но Сара уже смеялась. — Я пошутила. Не обращай внимания, у меня чертовски хорошее настроение.

— Поздравляю! — ответил Крис с обидой в голосе. Ну, конечно, как у кого-то может быть праздник, когда «у нас горе»? Он принялся с остервенением протирать кружки, делая вид, что полностью сосредоточен на этом занятии и подчеркнуто нас игнорирует. Ну, коли охота изображать обиженную фифу, так кто ж мешает.

Я кивком головы позвал Хиддинг в дальний угол зала, где стоял узкий кривоногий стол со скамьями по длинным сторонам. Мы уселись: я — спиной опершись на край и вытянув ноги (так стойка бара была у меня все время в поле зрения), а Сара — на скамью, поджав колени к подбородку.

— Зря Волчек так его гнобит, — сказал я, наблюдая за Гринвудом-младшим, — парню и вправду не по себе.

Сара пожала плечами и рассеяно заметила:

— Таким гнобеж только на пользу. Этот Алан был ему вроде мамочки. А теперь мамочки нет. Пора уже и взрослым мальчиком становиться. Ему ж поди уже тридцатник?

— Наверно. Но без Эла братец тут долго не протянет…

— Да хрен с ним, — нетерпеливо прервала меня подруга. — Ты давай, зубы мне не заговаривай, Блэк. Обещал все рассказать, так начинай уже.

Я засмеялся: Хиддинг ерзала, как девчонка, которой родители неделю обещали сладости, а теперь никак не давали зайти в кондитерскую.

— Допрос, Сарита?

— Ага, — она тоже улыбнулась и развела руками, — протокол вести не буду, извини.

Говорить было неожиданно легко. Хотя до понимания всего, что происходило со мной — и не со мной — за эти месяцы, было далеко, излагал я внятно, последовательно и без лишних эмоций. Получалось как-то само собой. Возможно, причина была в том, что я так долго размышлял на эту тему и потому "количество", что называется, перетекло в "качество", а может, сарино присутствие так на меня действовало. Передалась толика разумности, так сказать. Сара, кстати, по своему обыкновению молчала. То сосредоточенно водила пальцем по столу или вертела в руке спичечный коробок, то вдруг, вскинув голову, начинала сверлить меня своими пятнами-глазами, то отрешенно глядела в пространство, пуская кольца дыма от очередной сигареты. К концу почти часового монолога у меня пересохло во рту.

— Горло бы промочить, — произнес я, пытаясь распрямить затекшие от неудобной позы плечи.

Сара мельком взглянула на стойку бара.

— Голубок спать завалился, так что можешь водички попить из-под крана, — потом побарабанила пальцами по колену. — Интересно, Блэк, ты всегда был таким везунчиком или это компенсация за то, что срок мотал?

Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, о чем речь.

— Сколько себя помню, — ответил я не то шутливо, не то с тоской. — Только у моего везения чувство юмора…

— … как у его хозяина, — закончила Сара не без ехидства. — Ты, Блэк, просто виртуоз по части находить трудности на пустом месте, а потом их героически преодолевать. Ну, на кой черт тебя в школу понесло, а? И в деревню эту?

— Зато я выяснил немало.

И почему у меня в присутствии Хиддинг такое чувство, что я оправдываюсь?

Она фыркнула.

— И что ты выяснил такого, что твой мальчишка тебе не сообщил прежде?

Я уже было открыл рот, чтобы начать возражать, но тут же закрыл. Действительно, что? А ведь мне казалось, что я уходил оттуда с ворохом информации.

Видать, на лице моем возникла такая раздосадованная гримаса, что подруга сжалилась и, по-мальчишески пихнув меня плечом, сказала:

— Ну, не грузись! Если честно, будь я тобой — тоже бы не усидела.

Вот уж в этом я не сомневался. Тут мы с Сарой были похожи. Даже смешно, что оба друг друга убеждали быть осторожными, а сами поступали ровно наоборот. Я сказал ей об этом. В ответ получил хитрую усмешку и уверения, что уж ее-то риск всегда приносит троекратную пользу. "В отличие от твоего, Блэк". Спорить я не стал, так как меня интересовало, что за выводы сделала Сара. По крайней мере, именно в этом я надеялся на ее помощь. Все же Хиддинг опытный детектив, хоть и маггловский.

— Сложные задачки ставишь, друг мой, — сказала она после недолгого молчания, потирая лоб.

— Стараюсь тебя развлечь, — начал было я, но Хиддинг уже на меня не смотрела, а рассуждала вслух:

— На первый взгляд, все довольно тривиально. Устроить большую шумиху, чтобы прикрыть какие-то непопулярные в вашей среде делишки. Вот гляди, Блэк. Тебя слили. Почему, спрашивается? Потому что не хотели бросать тень на существующую администрацию. А значит, — она наставительно погрозила пальцем, — «прогнило что-то в датском королевстве». Косвенное тому доказательство — эти ваши сектанты… то есть, как ты говоришь, «заговорщики»… Это ведь что-то вроде оппозиции? У вас, кстати, выборы случайно не намечаются?

Я пожал плечами, мол, откуда я знаю.

— Впрочем, не важно. Выборы-не выборы. Если идет внутренняя склока, тут срока ждать не надо. Так вот. «Господа в масках» зашевелились, а потом и на свет божий вылезли, а это общественность пугает. Общественность пугается — недоверие растет. Что в этом случае стоит делать? М-м-м?

Я, кажется, начал понимать, к чему она клонит.

— Думаешь Турнир этот чертов и затеян, чтобы все внимание на себя оттянуть?

— Уверена.

— Господи, но при чем тут Гарри?

— Скандал, — пробормотала Сара сквозь зажатую в зубах сигарету, которую собиралась прикурить.

— То есть? — переспросил я, безуспешно пытаясь связать одно с другим. Сара вдохнула дым, закашлялась и пояснила сдавленным голосом.

— Само по себе событие… фигня фигней. Согласись, детские конкурсы интересы не всем. А твой парнишка — знаменитость. Это для затравки! Дальше: его впихивают против правил, заметь, придуманных только в этом году. Красиво, правда. Сами препятствие создали, сами преодолели. И, наконец, ажиотаж. Все эти говно-статьи в вашей смешной газете, от которых мальчик в истерику впадает… Неспроста же эту «знаменитую писательницу на заборе» отрядили шоу комментировать? По-моему достаточно, чтобы подогревать искусственный интерес, а за этой ширмой воротить темные делишки.

Я слушал Сару, погружаясь в состояние, которое назвал бы раздвоением. Мой разум согласно кивал ей, то и дело разражаясь аплодисментами. А вот чутье… то самое, десятое собачье… от возмущения топало ногами и требовало прогнать ораторшу взашей. Это было не то. Не то! Что-то не вписывалось в эту такую логичную и многое объясняющую цепочку. Но что?

— Ты не согласен? — спросила она, рассматривая мое лицо.

Я не знал, что ответить, мучительно пытаясь отыскать изъян в сариной логике, чтобы дать моим сомнениям ход. Чувствительная к подобным состояниям Хиддинг тотчас же пошла на попятную.

— Но, я же сказала «на первый взгляд». Знаешь, Блэк, сейчас уже почти утро и я, если честно, соображаю практически в режиме "лайт", — она отчаянно зевнула, будто в подтверждение своих слов, и сквозь этот зевок добавила: — И вообще, такое, с позволения сказать, расследование это хрень полная. Лечение по фотографии. С людьми нужно говорить, материалы изучать… А не на колене версии лепить.

По-моему, она рехнулась. Какие люди? Какие материалы? Я грешным делом подумал, что Сара задремала на пару секунд и воображает себя в своем маггловском полицейском участке.

— Эй, мастер-детектив, — я для убедительности пощелкал пальцами у Хиддинг перед носом, — вернись на землю. Ты не забыла, что мы в бегах? Как ты себе представляешь: явиться к Краучу и спросить, не готовится ли переворот в стране?

— Боже, Блэк, ну, не прикидывайся дурнее, чем ты есть, — отмахнулась Сара. — Ты прекрасно понял, что я имею ввиду. Поработал классно, молодец. Но ты ищешь, а значит, видишь доказательства совершенно определенных вещей. Ну, согласись со мной: у тебя ведь одно на уме — твоего паренька грохнуть хотят — вот и все твои версии. А я, когда собираю сведения, не делаю предварительных выводов. Разницу улавливаешь?

Тут мне возразить было нечего. Сара удовлетворенно оглядела мою озадаченную физиономию и выдала:

— Если бы мне удалось поговорить самой с кем-то из свидетелей…

— С Гарри?

— Хороший вариант. Потом газеты пошерстить, раз лучше ничего нет… Словом, работы много.

— Времени только мало, — осадил ее я, испытывая радость и досаду одновременно. Источником первой, безусловно, был очевидный интерес Сары к моим делам. Похоже, она всерьез решила взяться за «расследование», каким бы сложным оно не казалось на первый взгляд. А что касается досады, то тут все, увы, было ясно: сам с добровольной миссией заботы о крестнике я не справлялся совершенно. Что ж, Сириус, зависть это грех. Смертный, кажется.

* * *

Выспаться ни мне, ни Саре в эту ночь не удалось. И разбудил нас даже не Волчек, который обещал заявиться раньше обычного. Я проснулся от двух громких звуков одновременно. В окно стучали, а снизу раздавались звуки скандала. Решил начать с окна.

Белая сова ущипнула меня за ухо с такой силой, что на мочке выступила кровь. Долго ждала? Ну, прости, голубушка.

Обычно письма от Гарри я распечатывал и прочитывал сразу. Быстро писал ответ и отправлял с той же совой. В этот раз я вознамерился поступить также и уже начал шарить по комнате в поисках письменных приборов, как вдруг крики внизу стали совсем уже душераздирающими. Я запоздало вспомнил о том, что вчера говорил мне по поводу здешнего хозяина Волчек, бросил на ходу: «Обожди, дружище», — и вылетел на лестницу.

Там я столкнулся с Сарой, которая тоже вылезла из обширной гринвудовской кладовки, где коротала ночь, и с любопытством бывалой сплетницы вытягивала шею, прислушиваясь к громким голосам.

— А я тебе говорю, проваливай! — верещал Крис препротивнейшим высоким голосом, ему вторил второй, на менее раздраженный, но не такой визгливый.

Поспешно сбежав по ступеням, я лицом к лицу столкнулся с кокетливо одетой, но сейчас пришедшей в некоторое небрежение дамочкой, разъяренный вид которой говорил о готовности идти на любые крайности. К примеру, хорошенько наподдать Крису по шее. Лицо ее показалось мне смутно знакомым. Спорщики разом смолкли и уставились на нас с Хиддинг с одинаковыми виновато-недовольными минами.

— А это еще кто? — в устах ранней гостьи такое приветствие звучало не особенно вежливо.

— Не твое дело, — злобно бросил ей Крис и, обернувшись ко мне, не менее сердито забормотал: — Ну, чего вылезли? Волчек еще не приходил…

— Ты так орешь, Кристиан, — уже успокоившись, вмешалась дамочка, — что сюда скоро сбежится вся ваша воровская округа на тебя, шута горохового, поглядеть. Всегда говорила Алану, что братец его до тюрьмы доведет, а то и до чего похуже. И не ошиблась.

Она с мстительным торжеством поправила ворот дорогой на вид мантии и произнесла, окидывая нас с Сарой слегка высокомерным взглядом:

— Простите, я не представилась. Вероника Калóскагатóс, — по-моему она даже пыталась протянуть руку, но раздумала. Брезгует?

Итак, мы имеем счастье лицезреть супругу Эла. Бывшую, разумеется. Мне вспомнилась девушка с фотографии. Признаться, я не очень хорошо ее разглядел тогда, но даже этого поверхностного взгляда было достаточно, чтобы понять: мисс «я-люблю-весь-мир» уступила место мадам «куплю-и-продам». Интересно, зачем она явилась в этот притон? Не за наследством же. Судя по лощеному виду, госпожа не бедствует.

— А вы? — взгляд прозрачно намекал, что мне тоже неплохо бы представиться, потом он переместился на Сару и стал неимоверно колючим. — Вы его новая… жена?

— Не-е, — подчеркнуто развязно протянула Сара, засовывая руки в карманы штанов, — мы тута мимо проходили. И зачем это госпожа «ни фига не понимаю по-гречески» нас посетила?

Я разразился внутренним хохотом, одновременно отмечая, как вытянулось от удивления лицо Гринвуда-младшего и как секунду спустя по этому лицу, отмеченному печатью истерических страданий, медленно, но верно начала расползаться злорадная усмешка. Лощеная Вероника скривила губы и голосом светской дамы на скучном приеме нехотя ответила:

— Я узнала о смерти Алана и сочла, что мое присутствие здесь необходимо. Он все-таки мой супруг.

— Бывший, — сказал я с ехидцей, подыгрывая Саре. Сейчас мне это ее актерство даже не казалось неприятным. Разукрашенная кукла, стоящая сейчас перед нами с надменной физиономией, когда-то превратила умного и перспективного парня в мрачного женоненавистника, а теперь явилась «последний долг отдать» и попутно оплевать всех окружающих.

— Номинально, он все еще мой муж, — холодно ответила Вероника.

— Поздравляю, теперь ты вдова! — внес свою лепту Крис, перемещаясь ближе к нам с Хиддинг, словно подчеркивая, что сейчас мы союзники.

— Ты глупец, Кристиан, — морщась еще больше, проговорила меж тем новоявленная вдова, — тебе с твоими ненормальными… пристрастиями, конечно же, невдомек, что магические браки практически не расторжимы. Хорошо еще, что в Греции это не имеет никакого значения.

— Чертовски удобно. Разумеется, два мужа лучше, чем один! — авторитетно заявила Сара, присаживаясь на высокий стул, а потом, дружески хлопнув Криса по плечу, от чего последний слегка обалдел, спросила: — А кофейку у тебя не водится, а Гринвуд?

К моему удивлению, Крис засуетился, выполняя нахально высказанную просьбу. Сопротивление сломлено? Сперва кофеек, а там что-то посерьезнее попросить можно. Мы ведь теперь в одной лодке, не так ли?

Вся эта возня лишила мадам причитающегося ей внимания, с чем та была в корне не согласна и во что бы то ни стало решила его вернуть.

— Кристиан, мы не закончили! — молвила она голосом министра. — Я требую, чтобы ты отдал мне тело. Эла нужно похоронить достойно, несмотря на то, что последнее время…

— … он жил, как свинья? — пакостным голосом закончила Сара. — О, да! Гринвуду, безусловно, свезло. Госпожа Олигархóс просто ангел небесный. А явилась-то как вовремя!

— Ты… ты, — завизжала «госпожа» не в силах подобрать эпитет для наглой замарашки, что безо всякого почтения насмехалась ей в лицо. Мне, разумеется, казалось что Сара на этот раз играет уж слишком открыто и топорно, но наших незадачливых зрителей даже такая «любительщина» вводила в заблуждение. Ну, по крайней мере, Крис был уже полностью сарин поклонник, что было отчетливо написано на его смазливой роже. Да и Вероника, растеряв в миг всю свою лощеность, старалась во всю.

— Что ты знаешь про достойную жизнь, торча в этом гадюжнике? Еще и наряжаешься, как маггла… Где только Алан подобрал такую… таких? — она опять беспомощно открывала рот в попытке придумать что-нибудь пообиднее.

— Что здесь за собрание? — раздался от двери громкий голос. Все разом обернулись, а ответила Сара:

— О! Ты очень кстати. Тут вышел небольшой спор: кто из нас больше любит Алана. Нужен рефери. Ты согласен, Волчек?

У нашего друга на лице не дрогнул ни один мускул, но желтые глаза подозрительно заблестели. Ну, то, что Волчек давний поклонник сариного сомнительного таланта превращать трагедию в фарс, я знал давно. Просто еще раз в этом убеждался.

— Вы кто? — сурово обратился он к Веронике. Та, немного стушевашись, но все же с достоинством представилась и с ходу начала излагать суть проблемы, безошибочно, чутьем бывалой светской дамы угадав, кто хозяин в нашем «маленьком волшебном балагане».

— Зачем вам это? — прямо спросил оборотень, не отступая от делового тона.

— Я… — дамочка нервно теребила ручку скромной, но, безусловно, стоящей не одну сотню галеонов сумочки, — я подумала… Словом, мне это нужно.

— Чтобы примириться с совестью? — жестко изрек наш друг, складывая руки на груди и одаривая Веронику таким взглядом, что с нее вмиг сошла вся спесь. Все ж таки Волчек тоже своего рода элита и «опыт гордости» ему был не чужд. — Я достаточно слышал о вас от Эла, он, кстати, был моим другом, если вам это интересно… Вы сломали ему жизнь и теперь явились грехи замаливать? Не поздновато ли?

— Ничего вы не знаете!

Она гордо выпрямилась, хоть и заметно было, что Волчек ее пугает. Но то ли экс-жена Алана и впрямь считала, что права, то ли привычка подчеркивать превосходство взяла свое, но Вероника говорила твердо, хотя речь ее звучала натуральной попыткой оправдаться.

— Вы думаете я ушла от него из-за того, что его со службы выгнали? Пфф! Вы глупец. Когда Алан устроился в Министерство, он буквально жил там. Бесконечные совещания, поручения, бумажки-бумажки. Они съедали все его время. Гринвуд всегда был трудоголиком, а тут стал и вовсе одержимым. Мы виделись только по утрам, когда он на ходу глотал завтрак. Я твердила ему: «Эл уймись, Эл возьми отпуск». А он только отмалчивался…

— К тому же денег в дом мало приносил, — вставил я вполголоса.

Эта «душераздирающая» история отдавала такой фальшью и эгоизмом, что мне стало противно. Уж лучше бы она продолжала раздувать щеки, чем пытаться замаскировать алчность такими вот «страданиями».

— Эл любил вас даже спустя столько лет, а вы не оценили. Стоило ему потерять работу, вас и след простыл. Нынешний-то супруг тоже вряд ли сидит круглые сутки возле вашего кресла и тем не менее вы вполне довольны. Полагаю, разница только в весе золота, которое лежит в банковском сейфе?

— Вы говорите о том, чего не знаете, — взорвалась она. — Периклос очень занятой человек, но он находит для меня время…

— Да? Раз в месяц катает вас на яхте или раз в полгода выводит в театр? — я краем глаза уловил довольную ухмылку Криса, услышал одобрительный смешок Сары. Ай да компания у нас! Дамочка сейчас, кажется, расплачется.

— Ладно, оставим этот разговор, — спокойно прервал меня Волчек. — И я хочу узнать настоящую причину вашей просьбы, миссис Гринвуд?

— Калоскагатос, — нервно поправляя прическу, отозвалась она.

— О! Нет. Гринвуд. Полагаю, в этом вся соль вашего визита. Брачный договор, не так ли?

Женщина опустила глаза, по лицу пробежала злая гримаса, сделавшая на миг ее весьма привлекательные черты почти отвратительными, потом она снова стала собой.

— Наш брак может быть расторгнут только в том случае, если я лично погребу его тело, — она мрачно усмехнулась. — Мы с Аланом оба магглорожденные и в юности нас чрезвычайно увлекало все «такое магическое». Глупость, не так ли? Помноженная на юношескую тягу друг к другу, она дала такой вот результат. Нерушимый обет, брачный контракт, скрепленный кровью, зачарованные кольца. Кстати, благодаря кольцу я и узнала, что Алан… что его больше нет, — она сняла перчатку, демонстрируя скромное тонкое кольцо с потускневшим камнем.

— Вы увлекались темной магией? — спросил я, разглядывая украшение. Уж в этом я, черт побери, разбирался. Я ведь Блэк.

Вероника скривила губы.

— Мы оба из Равенкло. Знания ради знания, эксперимент ради эксперимента. Без оглядки на мораль.

— Хорошо, — подвел черту Волчек. — Думаю, ваша просьба выполнима.

— Вы разрешите мне забрать его тело? — оживленно спросила Вероника, мгновенно возвращаясь к образу светской леди.

Крис уже было открыл рот, но Волчек поднял руку, призывая молчать.

— Нет. Но вы можете присутствовать. Похороны будут скромные, лучше всего сделать это ночью в неприметном месте.

— Как вора… — фыркнула Вероника.

— Послушайте, мадам Греческая Смоковница, — Сара перестала валять дурака и была сейчас настоящим полицейским. Очень суровым полицейским. — Ваш супруг был убит. Не исключено, что тот, кто это сделал, может заинтересоваться знакомствами мистера Гринвуда. В том числе и вами. Так что, шумиха исключается. Как только выполните свой контракт, вы сию же секунду отвалите на вашу виллу... или еще куда. И упаси вас господь афишировать связь с Аланом.

Похороны Гринвуда мы организовали этой же ночью в отдаленной части современного маггловского кладбища на южной окраине города. Хотя мадам, конечно, вначале настаивала на Хайгейте. Это, по ее мнению, было «достойно волшебника». Но после краткого, но энергичного промывания мозгов, которое виртуозно осуществил Волчек, согласилась на наш вариант. Забавно и печально было наблюдать, как эта лощеная дамочка сама предает земле тело бывшего мужа. Вот они последствия глупого юношеского романтизма! Любовь до гроба в буквальном смысле. Хотя... какая уж там "любовь"?

— Я, грешным делом, подумала, — прошептала мне на ухо Сара, — что эта кукла сейчас за лопату возьмется. Как у вас все просто! Махнул рукой и пошло дело, — она без особого удивления наблюдала, как по команде Вероники, тело, завернутое в саван, воспарило над только что выкопанной могилой и опустилось на дно. Вероника бросила горсть земли, мы сделали тоже самое.

Прощай, Алан Гринвуд.

Крис плакал, не таясь. Вероника стояла над холмом свежего мерзлого грунта с мрачным удовлетворением на лице. Я взглянул на них и у меня защемило где-то под ребрами. Эл был хорошим парнем, а что он получил здесь, у своей последней черты? Непутевый братец, равнодушная вдова и мы, трое чужих, в сущности, людей — вот и весь его печальный эскорт. Ни друзей, ни родных, ни детей. Вот она настоящая смерть. Полное исчезновение из памяти. Что ж, это ждет и нас троих, если…

От тоскливых размышлений меня оторвали всхлипывания Криса, раздавшееся теперь совсем рядом. Я поднял глаза. Вероника, как ей и было рекомендовано, улетучилась с помощью портала в свою Грецию к богатенькому сожителю, а Гринвуд-младший поплелся к нам.

— Ты найдешь его, Хиддинг, — он схватил Сару за плечи и зарыдал с новой силой, — найдешь убийцу. Ты ведь можешь? Найдешь?

— Эй, Гринвуд… — Сара растерянно и неловко пыталась высвободится из хватки эмоционально неуравновешенного Криса, — ну, хватит… хватит.

Получалось у нее неубедительно, сочувствовать и утешать Сара умела плохо. В этом мы с ней были похожи.

— Прекрати, — раздраженно вступился за нее Волчек, — отпусти девочку и утри уже сопли. Бесит. Все, комедия окончена. Возвращаемся.

— Ты просто людоед! — в сердцах выкрикнул Гринвуд-младший, но от Хиддинг отстал.

— А ты как думал? Я оборотень, — было сказано устало, безо всякой угрозы.

* * *

После того, как мы вернулись в «Ворон и барсук», я лишний раз имел возможность убедится в том, что аланов брат таки действительно воспылал жаркими дружескими чувствами к Саре. Хотя оно и понятно. Волчека и меня Гринвуд-младший теперь побаивался. Сдается мне, после похорон брата он по-настоящему осознал, насколько стал беспомощен. Ждал, понятное дело, сочувствия, которое мы с оборотнем — мужланы этакие — не спешили выражать. Другое дело, наша подруга. Сара тоже не славилась способностью разделять «горе ближнего» за совместным литьем слез, но тот факт, что она была женщиной, делал ее персону в глазах избалованного и не слишком разбирающегося в людях Криса кандидатом номер один выслушивать его стенания и жалобы. Впрочем, Хиддинг сама дала толчок этому сближению, еще когда ломала комедию с надменной Вероникой. Ловко это она, однако. Парочка гаденьких реплик в адрес нелицеприятной дамочки и — вуаля — незадачливый педик уже у нее на побегушках.

Я только посмеивался над Сарой, не понимая, зачем она так упорно добивается расположения Криса — наша подруга была просто образцом выдержки весь день, пока мы прятались в доме в ожидании похорон. Да и потом, когда мы возвратились, Сара, несмотря на явное отвращение к рыдающему у нее на плече Гринвуду, старалась сохранять спокойствие, и лишь пару раз на ее лице мелькало выражение, отчетливо свидетельствующее о том, что ее сейчас вырвет.

Сколько раз мы выпили «за упокой души», я перестал считать, когда закончилась вторая бутылка. Ей богу, если бы не твердость Волчека, нам бы утром несдобровать. Оборотень разогнал нас по комнатам часа в три, а сам отбыл в свое заведение, пообещав явиться ни свет, ни заря. «Так что подумайте хорошенько, если решите продолжать», — говорил он уже с порога. Прямо отец родной!

Только утром следующего дня весь далеко идущий замысел нашей ищейки открылся мне, когда мы втроем да еще бедолага Крис поправляли голову после стихийно организовавшихся поминок. Хитрая бестия Сара затеяла весь этот спектакль, как она сама призналась, ради единственной цели: заполучить тело Алана для осмотра, что по сути означало — выцарапать его из лап суеверного Гринвуда-младшего, который до того момента наотрез отказывался предъявлять труп кому бы то ни было, храня тело брата под домом на леднике.

— А я-то думал, о чем вы там с нашим педрильей шепчетесь, — вполголоса, чтобы не услышал вышеупомянутый «педрильо», заметил Волчек. Сара поморщилась. По-моему день в обществе Криса угнетал ее гораздо больше, чем даже выпитая накануне изрядная доза алкоголя.

— Он желает «отомстить», — выдавила она, пододвигая к себе тарелку с завтраком, который любезно состряпал хозяин. Ей одной, надо отметить.

— Не дай господь! — Волчек даже закашлялся то ли от смеха, то ли от изумления. — Впрочем, это все болтовня. Крис, по словам Эла, всегда любит строить грандиозные планы. До реализации, понятно, не доходит. Тут лени поменьше надо иметь…

— Ты что-нибудь обнаружила? — спросил я Сару, прерывая разглагольствования Волчека на полуслове. Мне было действительно интересно: ведь до сего момента следов насильственной смерти у убитых проклятьем обнаружить не удавалось. По крайней мере, немагическим способом. «Если, конечно, Эла убили авадой», — тут же вмешался мой внутренний голос.

— У меня несколько версий, — загадочно произнесла Сара, помахивая веткой укропа, которую только что выудила из тарелки, — хотя все они нуждаются в подтверждении.

— Вот как? — скептически отозвался Волчек, который был убежден, что ничего обнаружить ей не удастся. Впрочем, я его мнение разделял. — Может, озвучишь?

— Желаешь услышать? — Сара медлила явно с умыслом. — Что ж. Первая версия — вульгарный цианид. На это указывает целый ряд признаков, не буду вас утруждать перечислением, за исключение одного, самого характерного — запаха от трупа. Однако, прошло больше трех суток, мог выветриться. Поэтому не исключено, и это вторая версия, что имел место какой-то сильный алкалоид растительного происхождения. И третья, менее вероятная, учитывая обстоятельства, но тем не менее возможная: гипердоза психотропного препарата, вроде азалептина.

— Яд?! — переспросили мы с Волчеком почти одновременно, а оборотень добавил: — Но это в сущности одна версия. Эла отравили?

— Конечно, одна. А то, что я не ошибаюсь тут… в общем, вероятность девяносто процентов из ста, — оттенок самодовольства в голосе Сары был очевиден.

— И ты все это поняла, только осмотрев труп? — все еще с сомнением сказал оборотень.

— Ну, да. Плюс слегка поработала серым веществом головного мозга, — отозвалась подруга дожевав, наконец, укроп и принимаясь за лежащий под ним изрядно пригоревший омлет. — Хотя, как я уже сказала, нужно подтверждение, ибо я, если честно, не сильна в криминалистике. Но могу сказать определенно: Гринвуд был отравлен.

— Но зачем? — вырвалось у меня.

— Это другой вопрос. Тут нужно думать. Для понимания важно, какой именно яд. Это почерк убийцы, если хотите, — она состроила раздосадованную гримасу и вздохнула. — Эх, его бы в лабораторию… Да что теперь говорить. Поезд ушел. Я взяла пробы тканей, на всякий случай, но…

— Может показать Аптекарю? — спросил я, ибо в моем сознании слово «лаборатория» прочно ассоциировалась со словом «зелья».

— Можно. За неимением лучшего, — с легким оттенком недоверия заметила Сара. — Но я все же больше склоняюсь к цианиду. Просто, быстро и по-мужски. Если «по-мужски» вообще применимо к яду.

Она внезапно замолчала, так и не донеся до рта вилку с куском неаппетитного завтрака. Бросила ее в тарелку, вскочила. Мы с Волчеком оба оторопело уставились на Хиддинг, когда она выкарабкалась из-за стола с тихой бранью и опрометью кинулась к стойке. Синхронно, как болванчики, повернули головы, провожая ее взглядом.

— Что это с ней? — вполголоса спросил оборотень.

— По-моему у нее идея, — ответил я на автомате, наблюдая, как Сара что-то настойчиво втолковывает Крису и для убедительности тычет пальцем куда-то вниз.

— Могу поспорить, гениальная, как всегда, — это была насмешка, но сказана она была без извечного его сарказма. Тон Волчека был мягким, даже ласковым. Нет! В нем что-то явно поменялось. Впрочем, разбираться в этой метаморфозе моего друга сейчас было недосуг.

Саре, по-видимому, удалось таки уговорить Криса и тот исчез из зала, скрывшись за дверью в подвал. Хиддинг же осталась сидеть на высоком табурете, опираясь локтем на стойку и нервно барабаня пальцами по подбородку.

— Ты ей веришь? — спросил я, мотнув головой в сторону нашей подруги.

— Как бы это дико ни звучало, но… да. Верю. У малышки и вправду светлый ум. И наблюдательна она, как никто из нас.

— Я не ставлю под сомнение сарины достоинства, но мыслит-то она по-маггловски…

— И что с того? — слова Волчека звучали, как упрек. — В тебе, Блэк, так прочно сидит волшебник в хрен знает каком колене, что ты, даже насмотревшись да наслушавшись столько всего, по сию пору хватаешься за глупую пропаганду.

Вот те раз! Волчек обвиняет?

— При чем тут пропаганда? — недоуменно воззрился я на него.

— Да при том… Разница между магглами и магами это вымысел для толпы. Люди есть люди и то, что движет их поступками, равно присуще и тем, и другим.

О! Куда его понесло.

— Философом заделался?

— Балуюсь иногда, — вытягивая ноги под столом и совершенно по-звериному выгибая спину, заявил Волчек. Он поймал взгляд обернувшейся в этот момент Сары и махнул ей рукой. — Иди к нам, детка. Просвети дураков, а то мы с Блэком устали гадать твои загадки.

Сара фыркнула и отвернулась. В этот момент возвратился Крис, таща подмышкой объемистый сверток. Хиддинг едва не выхватила его из рук Гринвуда и со своей добычей прошествовала к нам. Шваркнула пакет на стол, торопливо развернула мятую и не очень чистую обертку. Внутри лежали какие-то тряпки.

— Вещдок! — прокомментировала она, осматривая грязную кучу на столе.

Потом осторожно, двумя пальцами принялась разворачивать тряпье, при ближайшем рассмотрении оказавшееся сильно испачканной, но довольно добротной мантией.

— Это его? — спросил Волчек, следя пристальным взглядом за сариными движениями.

Хиддинг кивнула, не прерывая своего занятия, потом вдруг отдернула руку.

— Дай мне приборы! — нетерпеливо пробормотала она, не глядя ни на кого из нас, а просто потрясся рукой над столом. Дальше Сара действовала и вовсе странно. С помощью двух вилок, поданных ей Волчеком она аккуратно расправила на столе рукав, потом метнулась к стойке, быстро вернулась оттуда с ножом и с его помощью начала распарывать ткань вдоль края.

— Милая, — приторно ласковым голосом проговорил Волчек, — может, ты все же сделаешь одолжение и объяснишь, что происходит?

— С каких это пор… — Сара, сосредоточенная на своем занятии, говорила рассеянно, — ты стал таким нетерпеливым, друг мой?

— С тех самых, — с нажимом произнес Волчек. Плечо Сары дернулось, а по лицу пробежала едва заметная тень. Впрочем, она уже снова погрузилась в увлекательный процесс порчи одежды, ловко орудуя ножиком и высунув от усердия кончик языка. Через минуту она отстранилась.

— Так и знала, — она указала на раскуроченную мантию, приподнимая край и вытряхивая из распоротого рукава мелкие осколки.

— Ампула! — выдохнул Волчек. — Твою же мать! Как ты догадалась?

— Озарение снизошло, — сердито высказалась подруга и тут же хлопнула Волчека, потянувшегося было к разрезанной ткани, по руке. — Не смей трогать. Рукав наверняка пропитался…

Она плюхнулась на скамью и недовольно покачала головой:

— Это плохо.

— Разумеется, — не мог удержаться я от неуместно шутливого тона, — от этого умирают.

— Ты не понял, Блэк, — медленно и с угрозой проговорила Сара, оборачивая ко мне. — Это плохо для всех. Ваш приятель попался и его, как видно, пытались разговорить. Не знаю, много ли он успел сказать, но, судя по всему, способ, которым у него выбивали информацию, был весьма далек от гуманного. Боюсь даже предположить, что это было, учитывая в каком средневековье вы тут живете.

— Эл принял яд, чтобы прекратить пытки?

— Ваш приятель, наверно, шпионских романов начитался, — хмуро проговорила Сара, вилкой сгребая со стола осколки в пластиковый пакет, отыскавшийся в одном из многочисленных карманов ее одежды. — В них регулярно кто-то травится… Да ладно. В конце концов, Гринвуду уже все равно, а вот нам надо расхлебывать. Может статься, что эловы убийцы уже все про нас знают.

Вывод, сделанный Сарой не слишком сильно расходился с тем, о чем мне писал накануне Волчек. Наш друг зрил в корень, даже не зная подробностей. Как же случилось, что Эл, такой опытный и осторожный, умудрился вляпаться? Или «жертва» оказалась Алану не по зубам? А ведь он следил за домом Крауча. Что ж, мистер Министерская шишка, надо отдать ему должное, весьма талантливый колдун. Да еще и не стесненный моралью. Опасное сочетание. И тут мне вспомнилось послание Гринвуда. Надо же, во всей этой суматохе я чуть не забыл о нем.

— Послушайте, а что если Алан успел сообщить нам о том, что его схватили? — взволнованно заговорил я, невольно переходя на шепот. Оба моих друга уставились на меня: Сара — с недоумением, а Волчек — с пониманием.

— Ты про то кольцо? — переспросил оборотень. Я кивнул.

— Я, признаться, вообще до сего момента об этом не вспоминал…

— А это не лишено смысла, — встряла Сара, когда мы с Волчеком ввели ее в курс дела.

— Ты уже смотрел? — спросил тем временем оборотень.

— Что именно? Кольцо? Как, интересно? Оно, наверно, у Криса…

— Да не кольцо, дурень, газету.

Я перестал понимать смысл и только растерянно уставился на Волчека и Сару. Они оба совершенно одинаково снисходительно усмехнулись. Я уже даже вспылить был готов. Ну, не уродился я таким вот проницательным!

— Да-а-а, Блэк. Гринвуд явно переоценил твои дедуктивные способности, — с легкой ноткой торжества в голосе произнес Волчек. — А «Е.п.», по-твоему, что такое?

Я начал сердится.

— Извини, не допер. Такой вот я дурак. Ломанулся Сариту выручать, а о себе забыл.

Волчек рассмеялся, очевидно, для него моя реплика звучала натурально «детской» обидой. Сара, тоже улыбнувшись, погладила меня по плечу.

— Герой наш. Глуповат, конечно, но честен, — и добавила, почувствовав, видно, что я сейчас не настроен шутить. — Ладно, верим, не до того тебе было. Но теперь-то самое время поглядеть.

Газету, датированную соответствующим числом, мы отыскали среди кучи хлама в гринвудовском чулане. Волчек сказал, мол, впервые рад лености Криса: парень не торопился избавляться от макулатуры. Где бы мы, спрашивается, сейчас отыскали такой старый выпуск «Пророка».

Потом втроем еще часа три изучали периодику, буквально вырывая листы друг у друга из рук. Результат был нулевым. К нашему великому разочарованию именно в этом номере ни слова про Крауча не было. Писали о пропавшей Берте Джоркинс, о «плохой организации финала чемпионата» — разумеется статья была за подписью мисс Скитер — а на пятой странице я отыскал коротенькое сообщение о нападении на дом Грюма. Даже посмеялся этому факту. Представляю, в каком виде транспортировали бы того, кто действительно решился посягнуть на жилище Грозного Глаза. Старик, вестимо, превратил дом в неприступную крепость.

После бесплодных поисков ответа я и вовсе решил, что Эл приписал про газету для отвода глаз. Или это Волчек неверно истолковал смысл сообщения бывшего равенкловца?

— Может, еще раз на кольцо взглянуть? — неуверенно произнес я, оглядывая Сару и Волчека. Они сидели плечом к плечу на полу, оборотень — все еще уткнувшись в газету, а наша подруга — задумчиво глядя в одну точку и перебирая пальцами ворс ковра, расстеленного у стены.

— И что ты надеешься там увидеть? — осведомился оборотень, не отрывая взгляда от «Пророка».

— Не знаю, — ответил я совершенно правдиво, — но все же разумно еще раз «изучить вещдок».

Волчек поднял глаза и тихо рассмеялся: слишком очевиден был намек. Да, Сара хороший учитель! Хиддинг слегка приподняла брови.

— Умных словечек нахватался, Блэк? Хотя, конечно, мысль здравая. Вдруг ты что-то пропустил, Волчек.

Оборотень неожиданно легко согласился, потом быстро и как-то по-хозяйски притянул к себе Сару, мимолетно коснулся губами ее виска и быстро встал.

— Обождите тут, — сказал он, шагнув в сторону двери, — а я пойду потрясу Криса.

И вышел, аккуратно притворив за собой дверь. Я скосил глаза на Хиддинг и поймал на ее лице выражение некоторой растерянности. Впрочем, подруга почти сразу стряхнула его с себя и спросила, как мне показалось, чтобы просто заполнить возникшую паузу:

— Что твой мальчишка? Я вроде слышала, к тебе птичка прилетала. Все еще страдает?

— Э-э-э вроде перестал уже, а что?

— Да так… Нового тебе ничего не сообщал?

Хм. Сара все еще намерена помогать мне с расследованием? Похвально.

— Нет. Это письмо вообще какое-то странное.

Я действительно так считал. Вчерашнее утро принесло столько неожиданностей, что я, признаюсь, даже забыл, что оставил в комнате гаррину сову. Спохватился только спустя два часа. Белая птица была чертовски недовольна. Я, как мог, задабривал ее объедками с гринвудовской кухни и параллельно читал крестниково письмо. Оно было очень коротким. Гарри написал про драконов, но как-то мимолетом, без приличествующих случаю подробностей. Я, разумеется, все знал, но был поражен гарриным лаконизмом: это такой случай похвалиться. Я бы непременно так и сделал на его месте. Однако, следующая фраза удивила меня еще больше.

«Сириус, у тебя все хорошо? Ответь мне обязательно, я волнуюсь».

С чего бы это? В тот момент у меня не было времени раздумывать над причинами такого внезапного вопроса, да и потом тоже. Я просто черкнул записку Гарри, мол, все отлично, чего и ему желаю. Еще раз наказал сообщать о каждом необычном происшествии и отпустил, наконец, крестникову сову восвояси, давая себе зарок непременно расспросить Гарри о причинах этого беспокойства в следующем послании. Неспроста же мальчишка занервничал? А потом вся эта история с похоронами, поминками и сариными открытиями насчет смерти Эла напрочь выбила мысли о письме из головы. Хорошо, что Сара напомнила.

Она выслушала короткий отчет и мой комментарий. Несколько раз кивнула, мол, согласна и, помолчав минуты две, несколько неуверенно произнесла:

— Может ему рассказали?

— Про мое появление в Хогвартсе? М-м-м. Не думаю. Скорее уж он из-за наших каминных переговоров беспокоится. Сеть обычно под контролем. Гарри это знает, вот и решил спросить. На всякий случай.

— Что ж. Не лишено смысла, — глядя в пол, отозвалась Сара задумчиво. — Странно, что он забеспокоился только сейчас.

— Ну, в этом как раз нет ничего странного. До меня ли ему было, когда он о драконах думал? Это я жженый-прожженый, а ему-то четырнадцать, — пока я говорил Сара хмурилась и качала головой. — А ты считаешь…

— Я считаю, что слишком уж много совпадений, — перехватила она на лету мою фразу и я усмехнулся, поскольку еще недавно и сам пребывал в этом состоянии, когда мне казалось, что я тяну за одну и ту же веревку с разных концов и никак не могу найти середину. Собственно, я и к Саре-то за советом кинулся по этой причине.

— Согласен, но, хоть режь меня, не могу уловить связи.

— Я пока тоже, — признание в собственном бессилии давалось Саре не без труда. — И тем не менее факты, Сириус, факты. Твой разговор по контролируемой линии, инцидент в деревне, беспокойство мальчика… такое неожиданное… да и смерть Эла я бы не стала исключать из списка, раз он был в курсе твоих дел. Может, твой Гарри услышал или увидел… ммм… нечто. И это навело его на мысль, что «дорогого преступного дядьку» вот-вот отловят или того хуже спровадят на тот свет?

Я почесал лоб, в котором уже не помещалась новая пища для размышлений. Хиддинг повернула все в таком свете, что невольно стало жутковато — я прикинул масштабы интриги.

— Поговорить бы с ним, — вздохнула Сара, меняя положение и растирая поясницу, затекшую от долгого сидения на полу, — порасспросить. Мальчишка гордец и в письмах наверняка сообщает только то, что считает нужным, а все причины страхов замалчивает.

Я снова был склонен с ней согласиться. Кажется, я уже замечал за Гарри эту исключительно поттеровскую черту: проявлять беспокойство только тогда, когда уже полностью в дерьме и без посторонней помощи выбраться из пресловутой субстанции возможным не представляется.

— С другой стороны, нам бы с этим вот делом, — Сара кивнула в сторону разочаровавшей нас газеты, — нужно прежде разобраться. А то может статься, мы только за порог, а нас тут же — под белы рученьки и в кутузку. Или вообще хлопнут и в Темзе утопят. Так что, будем работать.

Последнюю фразу она проговорила таким бодрым, если не сказать, веселым голосом, что мне стало не по себе от ее цинизма. Как же нужно скучать, чтобы счесть расследование убийства… ну, или потенциального убийства, счастливым избавлением от этого недуга?

Эх, Сара, ты порой просто чудовище!