Преступники (гет)

Утро было ясным и таким холодным, что, несмотря на заколдованную накидку, я проснулся совершенно закоченевшим. Сары не было. Не успел я задуматься, куда это подруга умотала с утра пораньше, как ее худощавая фигура появилась у входа, освещенная солнцем.

— Я околела, — заговорила она с порога, двумя шагами приближаясь ко мне и присаживаясь на пол рядом. Хиддинг была бодрая, нос и щеки покраснели от горного ветра, а край шарфа покрывал иней. — Думала, похожу — согреюсь. Там хорошо.

— Тут всегда хорошо, — ответил я, потягиваясь и зевая. — Шотландия тебе не Лондон.

Она рассмеялась. Тихо, но так как-то… по-старому.

— А как же любовь к родине? А, Блэк? Родной особнячок-то столичный…

— Не зли меня, — я притворно сурово нахмурился, а затем тоже ухмыльнулся. Было неприлично легко и спокойно. — Буду продавать — ты первая в списке.

— Весьма изощренный способ разделаться со мной, — хохотнула она и взглянула на часы. — Ты, кстати, завязывай нежиться и собирайся. Сейчас без четверти десять. С парнем-то своим встречаться когда договорился?

— В два. Еще уйма времени.

Я тоже вылез на воздух, пробежался. Это и правда хорошо согревало, разгоняя кровь и прочищая мозги. С горы открывался дивный вид на Хогсмид, даже пожалел, что Сара не может этого видеть. Рождество — благодатное время. Даже в самые суровые времена дух праздника так наполнял округу, что никакие огни и фейерверки не могли соперничать с атмосферой радостной людской суеты.

Когда-нибудь — когда я окончательно и бесповоротно верну себе «доброе имя» — приеду сюда под Рождество и буду весь день ходить по улицам слегка навеселе и в обнимку с кем-нибудь ужасно приятным. С Гарри, например! Буду желать всем доброго утра, церемонно раскланиваясь, и отпускать комплименты красоткам всех возрастов. А когда мне скажут вслед: «А-а-а, да это старый помешанный чудак-Блэк», — буду разражаться хохотом, чтобы никто и не сомневался в моем сумасшествии. Гарри, конечно, будет ужасно смущаться и я стану его успокаивать: «Да ты не горюй, пойдем лучше еще выпьем по глоточку… За Рождество! Такое чудо раз в году бывает». И так мы будем ходить до вечера, пока окончательно не пропитаемся вездесущим запахом индейки и пудинга…

Сириус, ты сентиментальный идиот. Окончательно и бесповоротно.

Я встряхнулся, будто был Бродягой. Потом стянул с головы шапку, разлохматил волосы истинно поттеровским — да, старина Джеймс, именно поттеровским — жестом и двинул обратно в убежище. Окрестности были безлюдны, но кто знает…

Сара сидела у входа в пещеру в окружении бумажек.

— Подготовка идет полным ходом? — весело сказал я, и натолкнулся на ее лукавый взгляд. Такая, оттаявшая и посвежевшая, Сара могла радовать кого угодно. Словно и не было той вчерашней подавленности, граничащей с истерикой. Быстро же она избавляется от травмирующих душу воспоминаний. Прямо ни дать, ни взять: змея сбросила шкуру! Эта ассоциация так поразила меня, что я невольно рассмеялся.

— Да вот, решила немного размяться, — хрюкнула Сара, что-то лениво черкая в своем блокноте. Потом подмигнула мне. — Ну-ка, повернись в профиль.

Я не без удивления исполнил просьбу, косясь на подругу, которая теперь уже сосредоточенно водила карандашом по бумаге, улыбаясь углом рта.

— Можно отмереть? — спросил я через минуту.

— Погоди. Чуток еще. Ага. Вот, закончила, — она с видимым удовлетворением взирала на свое творение.

— Взглянуть дашь?

Сара кинула мне блокнот. Я посмотрел на карандашный набросок и чуть не поперхнулся.

— Костюмчик мне нравится, — вырвалось у меня сдавленным голосом.

Сара постаралась изобразить наш совместный полет на метле. Как всегда, фигуры и лица были схематичны, но настолько узнаваемы, что понять, кто есть кто, мог даже человек, плохо знакомый с персонажами сего «полотна». Я был изображен в виде фактурного силача, одетого в нижнее белье, дополненное для пущего эффекта развевающимся плащом, а лицо было до того идиотски-вдохновенным, что у меня чесались руки подписать снизу: «Кретин». Сама Сара, тоже очень похожая на оригинал, красноречиво жмурилась позади моей героической фигуры. В облачке, всплывающем у нее над головой, виднелось абсолютно недвусмысленное надгробье.

— А «С» это, потому что «Сириус»?

Сара забубнила фальшиво ворчливым тоном:

— Это потому что «супермэн», бестолочь волшебная! — коротко хохотнула. — Никак не привыкну, что у нас было разное детство.

— Супермэн… это который «ай-л-би-бэк»? Черт! Как заклинание звучит.

— Не-е-е, тот был злонамеренный андроид. А этот простой пацан из народа. Он мир спасал… Регулярно.

Мы хохотали минут пять с перерывами.

— Можно мне забрать? — спросил я сквозь смех, помахивая листком.

— Дарю.

Она легко поднялась, потянулась и вдохнула морозный воздух. Потом подставила лицо солнцу, все еще улыбаясь… И тут мне ужасно, до рези в глазах, захотелось ее поцеловать. Это было, как естественное продолжение утра, принесшего неожиданно быстрое избавление от темного демона, который владел мною вчера. Я подхватил Сару под руки, закружил и наклонился к лицу.

— Не стоит, — выдохнула она почти шепотом. Глаза стали стеклянными и колючими. И мне показалось, что на очень короткое мгновение она… струсила. Да, Сара испугалась. Кого? Меня? Но ведь мы знакомы не первый день и между нами было все, что может быть между мужчиной и женщиной. Так в чем же дело?

Она аккуратно высвободилась и принялась собирать в кучу разбросанные записки, стараясь не встречаться со мной взглядом. Спустя минуту заговорила деловито, словно ничего не случилось:

— Тебе, наверное, пора? Уже первый час.

Я только усмехнулся. Ладно, Сара. Когда-нибудь я выясню, чего так боится твоя бесстрашная душонка. Или все дело в старой мудрости? Ожегшись на молоке, начинаешь дуть на воду.

* * *

Гарри я прождал почти час. Еще бы! Сара выгнала меня ну, о-о-очень заранее. Я сидел на снегу у моста, где заканчивалась последняя улица, и высматривал крестника. Над крышами домов поднимался дым, пахло жильем и уютом. Это успокаивало и в то же время вызывало какую-то почти детскую обиду. А ведь и я мог бы сидеть за кружкой чая где-нибудь в теплом месте и ждать крестника не псом, а человеком. Вместо этого морожу зад где-то на задворках и вздрагиваю от каждого шороха. Что бы не думать о своей «тяжкой доле», встал и сделал несколько кругов по засыпанной снегом улице. Потом принялся выскребать снег из лап, куда он набивался, превращаясь от тепла в ледышки, и мешал ходить. Интересно, настоящие собаки также страдают? Я уже начал чесаться от нетерпения, глаза болели от солнца и белого снега, когда, наконец, из-за поворота вырулил Гарри.

Он приближался какой-то прыгающей походкой, явно торопился. Такой же любитель опаздывать, как и мы с его папашей? У меня тут же потеплело во всем теле, я вскочил в радостном предвкушении, выражая это чувство совершенно по-собачьи, и вознамерился уже бежать крестнику навстречу, как вдруг заметил, что он не один. Вот те раз! Опрометчиво, дружок, очень опрометчиво.

Пришлось на всякий случай схорониться в кустах и уже оттуда наблюдать за приближающимися детьми. За крестником кто-то увязался? Что ж, такое бывает. Гарри личность приметная, небось обожателей хватает. А он парнишка деликатный, отшить не всякого сможет…

Когда они подошли ближе, я смог разглядеть гарриных спутников. Позади моего крестника, который вертел головой вправо и влево, вышагивал долговязый, рыжий мальчишка Уизли. Тот самый, крысовладелец. А рядом с настороженным лицом семенила кудряшка Гермиона, так, кажется, называл ее Гарри в письмах. Ага. Значит, проверенные люди. Что ж, может, это и неплохо. Свидетелей прибавляется — Сара будет довольна.

Я вылез из убежища и завилял хвостом.

— Привет! — Гарри почти перешел на бег, завидев меня. Следом подтянулся арьергард. Крестник махнул рукой в сторону своих друзей и немного виновато представил. — Это Рон и Гермиона. Они со мной.

Я тряхнул головой, мол, согласен.

Потом мы с полчаса карабкались в гору. Дети запыхались и уже начали было роптать. По крайней мере я слышал тихий настороженный шепот и пыхтение у себя за спиной. Наконец, показался приметный камень, за которым и была наша с Сарой «база», я обернулся на детей, гавкнул, мол, пришли.

В пещеру дети входили настороженно, будто тут их ждал какой-то подвох. Потом все трое, как по команде, принялись изумленно озираться. А Гарри кинулся ко мне, стоило только превратиться в человека.

— Сириус! — он уткнулся носом мне в плечо, но потом быстро отстранился, видимо, смущаясь перед приятелями столь открыто выражать чувства. — Я так рад тебя видеть живым и здоровым. Я очень волновался.

— Почему? — улыбнулся я, подавляя в себе желание по-отечески погладить его по голове. Странно, а раньше я за собой такого не замечал. Совсем ты, Блэк, в папашу заигрался. Завязывай давай.

Мой вопрос почему-то ужасно смутил Гарри, он нервно завертелся, оглядываясь на друзей, а потом сказал как-то неопределенно:

— Так… Плохой сон.

— Гарри, — произнесла кудряшка, смешно наморщив лоб, — расскажи. Это важно… — потом осеклась, тоже смутилась и добавила: — То есть, мне так кажется.

— Да-да, — сказал я и одобрительно кивнул девочке, мол, не надо бояться, — сейчас обо всем поговорим. Для того и встретились. Но сперва хочу вам кое-кого представить.

— Мы знакомы с миссис Хиддинг, — Гарри кивнул Саре, которая вышла у меня из-за спины, а потом показал на друзей. — Это Рон Уизли и Гермиона Грэйнджер. Они все знают.

Сара кивнула, пристально разглядывая детей, и слегка улыбнулась. Профессионально так улыбнулась, по-воспитательски.

— Вы маггла? — хлопая от удивления глазами, выдал рыжий друг. Девочка при этом пихнула его локтем в бок, будто он спросил что-то непристойное. Сара же только рассмеялась.

— Необычно, верно? — голос был чрезвычайно дружелюбный и такой… родительский что ли. Опрос свидетелей начался, Сарита? Я сложил руки на груди и приготовился наблюдать за «работой профессионала».

— Думаю, мальчики-девочки, нам стоит присесть, потому что разговор не на пять минут, — вещала меж тем Хиддинг, делая приглашающий жест вглубь пещеры. Дети расселись. Гарри устроился возле меня и то и дело оглядывался, будто недоумевал.

— Сара вызвалась мне помочь, — шепотом пояснил я. — У меня нехорошие предчувствия насчет того, что творится в Хогвартсе, но я никак не могу разобраться…

— Но как она-то разберется? Ведь она маггла, — так же вполголоса спросил он и бросил еще один короткий взгляд на Хиддинг.

— Гарри, я тебе уже говорил, что Сара опытный детектив. Она хорошо умеет анализировать. Да к тому же свежий взгляд на всю эту котовасию… Словом, ответь ей на вопросы, а там разберемся. Лишние мозги тут не помешают.

«Да еще какие мозги!» — добавил я мысленно, глядя боковым зрением, как Сара обрабатывает гарриных приятелей, которые были, похоже, весьма озадачены ее появлением здесь.

— Ну, считайте, что мистер Блэк нанял меня частным образом вести это «дело», — говорила она, доставая из кармана блокнот, потом подмигнула, — как Шерлока Холмса.

Гарри и Гермиона хором засмеялись, а девочка прибавила:

— Рон не знает, кто это такой, — она с чрезвычайно хитрым выражением взглянула на хмурившегося приятеля.

— Сириус, наверно, тоже, — снова усмехнулся Гарри.

Я знал. У Рема водились маггловские книги и он ими охотно делился. А уж эту мы с Джеймсом зачитали в детстве почти до дыр.

— Профессор Люпин? — переспросила девочка, услышав знакомое имя. Ее подвижное лицо в миг приобрело сочувственное выражение. Хм. Сердобольная малышка? — Как он поживает?

— Не знаю, — честно признался я. — Последний раз, когда я его видел, кажется, не особенно хорошо…

— Жалко его, — вставил Гарри.

— Ничего, Рем привык. Он стойкий. Еще не то выдерживал.

— Это несправедливо, — резко отозвалась Гермиона. — Уволить такого отличного преподавателя. Подумаешь, оборотень! Он ведь не опасный.

— Увы, не все так считают, Гермиона, — произнесла Сара совершенно серьезно. — Предрассудки преодолеть трудно. Хотя… у любых предрассудков есть основания, — она скосила на меня взгляд, но так же быстро отвела глаза и решительно добавила: — Давайте не будем отвлекаться. Времени мало, а вопросов у меня достаточно. Начнем, не возражаете?

Дети синхронно кивнули.

Свой допрос Хиддинг строила очень искусно, не давила, а аккуратно направляла рассказ в нужное ей русло. Все-таки приятно наблюдать, как она работает, не кривляясь. Сначала ребятня смущалась, то и дело переглядываясь, видимо из опасения, что многие вещи из мира волшебников шокируют магглу. Сара это мгновенно просекла и, улыбнувшись углом губ, сказала:

— Вы можете быть предельно откровенны, друзья мои, — потом похлопала меня по плечу. — Я за этим субъектом вот уже год по пятам хожу, такого насмотрелась. «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

— А как же Статут секретности? — заявила Гермиона, с легкой ноткой осуждения в голосе. Законопослушная малютка? Я едва сдержался, чтобы не съязвить. Да если все законы соблюдать, где бы я сейчас был? На кладбище азкабанском?

— Ну, знаешь, Гермиона, — эмоционально воскликнул Рон Уизли. — Твои же родители знают про волшебников. И гаррины родственники.

— Это другое.

— Ну, почему же? — встрял я, чувствуя потребность вступиться за свою подругу. — Не вижу никакой разницы. И кроме того, Саре довольно круто досталось в жизни от колдунов, так что вполне предсказуемо, что она в курсе дела…

— Э-э-э, Блэк, — перебила меня Сара, — давай не будем отвлекаться. Мои дела это мои дела. Нечего ребятам голову забивать.

Дальше опять последовали вопросы и на этот раз дети уже не стеснялись отвечать. Основные факты, о которых расспрашивала Хиддинг, я уже знал от Гарри, но она умудрялась вытягивать из него, да и из его приятелей тоже, кучу мелких подробностей, которые они, я уверен, без дополнительной помощи и припомнить бы не смогли. Или не обратили бы внимания.

— Скажи, Гарри, — Сара оторвалась от блокнота, где время от времени что-то помечала, — тебе кто-нибудь предлагал помощь?

— Помощь? — Гарри растерянно поправил очки. — В каком смысле? На турнире?

Сара кивнула.

— Ну, многие. Гермиона, например, — я заметил, как девочка смущенно улыбнулась и покраснела. Рыжий друг тоже покраснел, но, похоже, по другой причине. Видать, ссора вспомнилась. Что ж, что было, то прошло, как говориться.

Сара же покачала головой.

— Я имею в виду взрослых… Вернее, нет. Не так. Не предлагал ли тебе помощь кто-то, от кого ты ее не должен был бы ожидать?

— Э-э-э, не помню, — Гарри сосредоточенно морщил лоб.

— Хагрид, — вполголоса подсказала ему девочка.

— Но Сара же сказала «от кого не ожидаешь», а Хагрид вроде ведь наш друг.

— Все равно. Ему ведь запрещено было помогать, как и всем учителям.

— Хагрид это кто? — спросила Сара, против своего обыкновения слушать молча, вклиниваясь в рассказ. Дети принялись наперебой объяснять: многословно, эмоционально и с чувством. М-да, я тоже в свое время был впечатлен нашим лесничим. Все-таки Хагрид, это Хагрид. Личность колоритная. Хиддинг, казалось, пустила рассказ на самотек, давая детям выговориться, ничего не писала, а когда они, наконец, умолкли, кивнула и снова задала вопрос:

— Это все, или был еще кто-то?

— Ну, если Хагрид тоже считается, — неуверенно произнес Гарри, — то… Грюм мне советы давал.

— Грозный Глаз? Ты не говорил, — удивился Рон Уизли, и я, надо сказать, был с ним в этом солидарен. Тот Грюм, которого я знал, съел бы свой протез, но в жизни не стал бы облегчать жизнь «бойцам». Из самых лучших, педагогических соображений. А тут нате! Советы дает. Хм. «Видать, и вправду его Дамблдор приставил Гарри опекать», — рассудил я, и, как оказалось, не один я.

— Рон, ты что не понимаешь? — назидательно проговорила Гермиона и закатила глаза, глядя в растерянное лицо Уизли. — Грюм опасается, что Гарри могут убить, вот и помогает. Я вообще думаю, что он здесь специально из-за него.

— Я тоже так думаю, Гермиона, — поддержал малышку я. — Видишь ли, я знаком с Грозным Глазом. Он отставной аврор, но, как говорится, бывших авроров не бывает. Очень уж напряженная обстановка в обществе, а ваш Турнир это неизбежное скопление народа. А в мутной воде… сами знаете.

— О, вспомнил! — вдруг воскликнул Гарри, напугав этим всех присутствующих, кроме, разве что, Сары. Смутился, но продолжил: — Мне мистер Бэгмен предлагал… то есть намекал, что предлагает помощь.

Ага. Так вот значит, о чем этот хлыщ шептался с крестником тогда в палатке перед состязанием. Сара тоже оживилась, услышав знакомую фамилию. Потребовала от Гарри подробностей. Пока тот силился их припомнить, я пытался догадаться, к чему же клонит Хиддинг. Впрочем, она сказала, что не делает предварительных выводов, и все же…

В конечном итоге мы проговорили больше трех часов. Спохватились, когда стало уже смеркаться. Детям было пора в Замок, чтобы их долгое отсутствие не вызвало подозрений. Они заерзали, тревожно переглядываясь.

Хиддинг, почувствовав это «чемоданное» настроение, быстро свернула беседу: она, похоже, узнала все, что хотела. Рон и Гермиона вышли на воздух, за ними, лукаво улыбнувшись, удалилась и Сара.

Боже! Какие же все деликатные. Оставили нас наедине.

— Гарри, ты держись, — сказал я неловко. Черт! Никогда не умел прощаться.

Он покивал. Потом вдруг приблизился, насколько это было возможно и решительно произнес:

— Сириус, ты это… будь осторожен. За тобой следят. Мне кажется.

Я удивленно уставился на него. Гипотетически слежка за мной велась еще с момента моего освобождения, но Гарри-то откуда знает.

— Ты не переживай за меня, — начал было я, но он остановил меня нетерпеливым жестом.

— Гермиона права, это нужно тебе рассказать.

— Что именно?

— Видишь ли, у меня опять болел шрам.

— Как летом?

— Да, — Гарри невольно потянулся к своему лбу, потом поморщился. — Понимаешь, тогда мне казалось… ты не поймешь… Все это очень странно. В общем, я рассказал тебе не все.

— Что-то важное?

— Тогда мне казалось, что нет, но теперь… Мне приснился сон. Там был Волдеморт и еще один волшебник… Хвост.

— Питер Петтигрю? — неизвестно чего больше было в моем голосе: удивления или отвращения.

— Да. Они беседовали, а потом убили одного маггла и…

— Гарри, — я положил ему руку на плечо, успокаивая, поскольку видел, что этот разговор чрезвычайно травмирует его, — я понимаю, ты под впечатлением. Сны вещь туманная. Я, признаться, в этой области не силен. Но, мне кажется, что в снах мы переживаем наиболее сильные эпизоды жизни, а сознание порой причудливо их трансформирует. Вот и получилось: ты помнил и про крысу, и про Волдеморта. Отсюда и сон.

— Но именно после него у меня болел шрам, — настаивал Гарри.

— Совпадение?

— Я тоже так думал. Потому и решил не писать тебе подробностей. А вот месяц назад все повторилось.

— Тот же сон?

Гарри неуверенно помялся.

— Похожий. Но люди были другие. То есть, там тоже был Волдеморт и Петтигрю. Но был еще третий человек. Это был маг. Они говорили, что он узнал что-то такое, чего ему знать не положено. И они его пытали… Я видел, ему было очень больно, но он молчал. Тогда Волдеморт сказал, мол, он знает способ лучше и… тут я не понял, что произошло, но маг вдруг замер, будто его парализовало. И потом Волдеморт спросил у Петтигрю… — Гарри посмотрел на меня очень пристально, — он спросил, не знает ли Питер, кто такой Сириус Блэк.

— Что?! — невольно вырвалось у меня. Я постарался быстро взять себя в руки. Это сон, а сны вещь подлая. — В смысле… что было дальше?

— Дальше, — Гарри нервно сглотнул, — это маг вдруг поднес руку ко рту вот так, — он с силой прижал к губам рукав мантии, — а через несколько секунд упал, как будто начал задыхаться, изо рта пошла пена. Волдеморт был в бешенстве, он явно этого не ожидал. А потом он убил его… Точнее добил, потому что этот человек и так умирал. Гермиона говорит, что у этого мага, наверно, был яд в рукаве. Она вроде как про такое читала, — Гарри тяжело вздохнул и почти прошептал: — А потом я проснулся от боли в шраме.

После эмоционального рассказа крестник тревожно уставился мне в глаза, а я чувствовал, как меня прошиб пот, несмотря на пронизывающий декабрьский холод. Этого не может быть! Но с другой стороны: Гарри личность уникальная и с ним вполне могут случаться необъяснимые вещи.

— Скажи, Гарри, — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойнее, — ты можешь описать, как выглядел этот маг.

— Смутно. Я видел его как будто вполоборота. У него черные волосы и черная борода. Кажется, он молодой, но я не уверен.

Проклятье! Неужели действительно это что-то вроде вещего сна? Ментальная магия для меня всегда была темным лесом. Да и не интересовался я этим. А следовало бы. Но если на секунду допустить, что все, что видел Гарри, происходило в действительности… М-да. Картина вырисовывается просто ужасающая.

— Ты рассказывал о своем сне кому-нибудь? Кроме Гермионы и Рона, я имею в виду, — спросил я, безуспешно пытаясь сохранить самообладание. Голос таки дрогнул.

— Нет, — тихо ответил он, поглядывая на меня со смесью тревоги и сочувствия. От этого мне стало легче. Милый мой крестник! Сам в опасности, а обо мне переживает.

— Гарри, — сказал я, обретая таки необходимую твердость в голосе, — не спеши паниковать. Сны плохие советчики. Но, если тебя это беспокоит, расскажи профессору Дамблдору. Он специалист в области ментальной магии, в отличие от меня. Возможно, у него есть какое-то разумное объяснение этим фактам.

Крестник бросил на меня испуганный взгляд.

— Думаешь, это так серьезно? — он спросил так, будто надеялся, что я стану убеждать его в обратном. Увы, теперь это сделать было трудно.

— Я не знаю, Гарри. Говорю же, я в этом ни черта не смыслю, — я взял его за руку. — Давай так: если что-то подобное произойдет еще раз, сразу иди к профессору. И мне напиши, понятное дело. Надеюсь, все будет хорошо.

— Я тоже, — вздохнул он и обернулся в сторону выхода из пещеры. Там уже спускались сумерки. — Извини, Сириус, мне пора.

Мы вышли, причем оба старались делать вид, что ничего не произошло. Сара и дети стояли на склоне и оживленно разговаривали. Когда мы подошли, я понял, что Хиддинг развлекает публику рассказом о своем прошлогоднем визите в Хогсмид. Без ужасных подробностей, разумеется. Делится впечатлениями, так сказать. Гермиона и Уизли умеренно удивлялись и даже посмеивались. М-да, Сара умеет разрядить обстановку, не раз в этом убеждался.

— Долго же вы прощались, — заметила она не без ехидства, когда мы с Гарри приблизились. — Не наговориться было?

— Вроде того, — я подмигнул Гарри, мол, все хорошо. Он кивнул и позвал друзей возвращаться в школу. Все трое начали быстро спускаться по холму, а мы с Сарой стояли на вершине и неотрывно смотрели им вслед. На миг меня посетило щемящее чувство тоски. Вот ведь. Встречаюсь с крестником тайком, как вор! И еще неизвестно, когда все это кончится и кончится ли вообще.

— Он тебе рассказал что-то? — вырвал меня из раздумий сарин голос. Кажется, она была не очень довольна.

— Да. Но это… ты не поймешь.

— Очередные предчувствия?

— Не совсем, — я задумчиво смотрел на нее и размышлял, стоит ли загружать Сару еще и этим. Трудно объяснять то, что сам понимаешь с трудом. Потом все же решил попробовать и в конце концов рассказал даже больше, чем намеревался. Хиддинг стояла возле меня с нечитаемым выражением лица, время от времени пиная ботинком мшистый камень. Казалось, она слушала невнимательно. Но я уже изучил подругу и был уверен: она ловит каждое слово.

Когда я умолк, Хиддинг ответила не сразу.

— Забавное совпадение, — голос был странный, абсолютно не соответствующий содержанию реплики. Потом она нервно усмехнулась. — Знаешь, это такая дежурная следовательская шутка, когда «дело» заходит в тупик: давайте позовем экстрасенса или на картах погадаем. Сейчас развелась куча разных шарлатанов, которые ищут пропавших людей по фотографиям и убийства расследуют, поводив у жертвы руками над головой… Так что, ты меня пойми — трудно воспринимать подобное всерьез. И все же…

— Я сам в растерянности, — признался я, — хотя трудно отрицать очевидное: Гарри видит во сне того, кого никогда не видел в реальности, и события совпадают, и сроки.

— Ладно, — вздохнула Сара и провела рукой по лицу, — пока давай сосредоточимся на реальных фактах. Тут тоже есть над чем подумать. И… кстати, еще бы неплохо решить, куда мы с тобой направимся. А, Блэк?

* * *

Это действительно был вопрос так вопрос. Наступившую ночь мы провели в пещере, но с утра нужно было сматываться. Слишком близко, слишком небезопасно. Да и жить непонятно как среди зимы совсем не улыбалось. Понятное дело, возвращаться в Лондон ни мне, ни Саре тоже не хотелось. Это мы поняли, едва переглянувшись. Свежи еще в памяти были события предыдущей ночи. Все-таки выяснять отношения нужно «на трезвую голову», а у Волчека в полнолуние голова от этого состояния далека. Да и мы с Сарой так загружены информацией, что новый эмоциональный взрыв не выдержим. Ни она, ни я.

После недолгих дискуссий сошлись на Абердине. Мне там приходилось бывать во время моих недавних скитаний и место это произвело вполне благоприятное впечатление. По крайней мере, это был большой город по меркам северной Шотландии, там ошивались толпы чужаков, так что наши персоны не должны были вызвать пристального внимания.

— Смотри-ка ты, научился, — удовлетворенно хмыкнула Сара, услышав от меня подобные аргументы. — Хорошо, пусть будет Абердин. Это туристический центр, так что мы не сильно будем выделяться из общей массы праздных зевак.

На том и порешили. Собрали пожитки. Я расчехлил метлу, мысленно усмехаясь сариному кислому выражению лица и при взгляде на мой транспорт. Да уж, детка, связалась ты с волшебниками на свою голову!

— Высоты боишься? — спросил я, когда она устроилась позади и нервно бросила взгляд на небо.

— Неизвестности, — недовольным голосом призналась Сара. — Еще в детстве, когда в самолет первый раз села, подумала, как это: железное и вдруг летает. Так и протряслась всю дорогу, — и добавила уже веселее, словно подбадривала саму себя. — Я земной человек, меня в небо не тянет.

Я расхохотался. Эх, Сара! В какую-нибудь опасную для жизни дыру лезть — так это пожалуйста, а тут всего-то… тьфу… на сто футов в небо подняться и, надо же, струсила.

— Держись крепче, земной человек, взлетаем.

В Абердине Сара отыскала отличное место для временного жилья, которое она определила как туристический лагерь. Называлось оно поэтично — «Долина туманов», но в сущности было лишь базой для экскурсантов, толпами приезжавших на север Шотландии в поисках «местных красот». Состав живущих менялся там чуть ли не ежедневно: укатили одни, прикатили другие. Служащие только белье успевали менять и расселять желающих поглазеть на достопримечательности в микроскопических домиках-коттеджах, где из удобств были только душ да спальня. Словом, истинно временное убежище. Нас с Хиддинг это чрезвычайно устраивало: тут точно можно было не опасаться, что мы привлечем чье-то внимание. У местного начальства в лице спортивного вида тетки с энергичным загорелым лицом был такой затюканный и дерганый вид, что она даже не спросила у нас, откуда мы, хотя это, мне кажется, было в маггловских отелях принято.

— Сейчас сезон, — вполголоса пояснила мне Сара, когда я поделился с ней своими наблюдениями, — рождество на носу. Так что нынче весь туристический бизнес на ушах. Хорошо еще места оказались свободные.

Домик нам достался на отшибе, что опять таки было неплохо. Мы вползли туда уже почти без сил. Пока Сара плескалась в душе, пытаясь хоть как-то отогреться, я прилег на постель и, кажется, задремал. Открыл глаза я, лишь почувствовав у себя на лице пристальный взгляд. Сара сидела на своей постели, закутавшись до подбородка в одеяло, вокруг нее были разложены в бумажки, которые она то и дело перекладывала.

— Сколько я спал? — спросил я. Пошевелился и почувствовал ломоту во всем теле.

— Недолго, — пробормотала она, глядя в одну точку у меня над головой. Потом взгляд сфокусировался на моем лице. — Послушай, хотела тебя спросить… В тот вечер, когда на тебя крыша упала…

— Не крыша, а водосток, — поправил я.

— Не важно… Ты помнишь, какая была погода?

Я удивился вопросу. Попытался припомнить. Вроде сухо было, солнечно. И вечер был тихий.

— Ага, — только и сказала Сара, когда я ответил на ее вопрос, и снова погрузилась в раздумья. Я минут пять ждал, что она мне пояснит смысл странного вопроса, но моя подруга не спешила порадовать меня информацией и я, устав от битвы со своим любопытством, спросил:

— Почему это кажется тебе важным?

— Ну, согласись: необычно, чтобы дом рушился безо всяких причин, — ответила она почти сразу.

Я тоже сел на кровати и вытянул ноги, прислонившись спиной к стене. Воспоминания о той ночи потускнели за месяц и мне пришлось напрячь память, чтобы оживить все детали. Вот я вхожу в темное пространство позади таверны, слепну на секунду от темноты, медленно двигаюсь вперед и… Да! Тогда мне показалось, что я видел кого-то. Потом, после рассказа Розмерты, я начал сомневаться, но теперь…

— Ты думаешь, кто-то сделал это нарочно? — мне стало вдруг очень холодно.

— Я думаю, — четко и медленно проговорила Сара, заглядывая мне в глаза, — что ты был в шаге от собственной смерти. Ты удивительно везучий парень, Блэк. Появись твоя подруга-трактирщица минут на десять позже, боюсь, она нашла бы твой хладный труп.

Такие заявления, понятное дело, вряд ли кого-то могут оставить равнодушным. Но я решил пока на всякий случай не паниковать, тем более это всего лишь версия.

— Ладно, Хиддинг, оставим мою героическую персону, — я говорил нетерпеливо, пытаясь за недовольством скрыть растерянность. — Ты ведь не за этим детей мучила. Давай выкладывай, что там у тебя… сочиняется.

— Что совсем терпежу нет? — спросила было Сара, но видя, что я сейчас вовсе не в настроении вести словесную перепалку, посмотрела в блокнот и начала излагать:

— Пока все еще сыро, сшито на живую нитку. Но схема, кажется, вырисовывается, — она выпуталась из одеяла и поправила несколько листков, лежащих на кровати. — Пока все ниточки сходятся на одной фигуре — Крауч. Это не значит, что он единственный, кто тут замешан, но он или организатор, или основной участник авантюры.

— Но с какой целью?

— О! Поверь, у такого человека мотивов предостаточно.

— Черт! Твои умозаключения, Сара, для меня отнюдь не очевидны. Крауч, конечно, не воплощение света и добра, но кем же надо стать, чтобы стремиться уничтожить ребенка?

— Да оставь ты эту мысль, — в сердцах всплеснула руками Сара, — никто твоего Гарри убивать не собирается. Это вы с ним придумали, неизвестно с какого перепоя.

— Разумеется, это меня радует, но в пляс пока пускаться воздержусь.

— Для танцев тут тесновато, — ехидно заметила Сара и с оттенком превосходства в голосе прибавила: — Ты подумай сам, Блэк, зачем, если ты желаешь кому-то смерти, делать это настолько сложным способом?

— Чтоб подозрения не вызвать, — выдал я дежурную версию.

Сара только отмахнулась.

— Можно мальчика с лестницы столкнуть или в озере утопить. Для этого не надо городить огород. Кроме того, существует масса способов отправить на тот свет, заведя следствие в тупик на раз-два-три. Дети чертовски беспечны. И главное, соревнования, в которых участвует Гарри рассчитаны на школьников. Да, опасность несчастного случая, безусловно, существует. Но для убийцы это не вариант. Тут, как русская рулетка: может получиться, а может нет. Не знаю как ты, а я, будь я убийцей, действовала бы наверняка.

М-да, разумно. Не подкопаешься. Допустим, Хиддинг права. Тогда какого лешего Гарри вообще в этом участвует? Не доброжелатели же ему подсобили? Или Сара по-прежнему придерживается своей «теории скандала»? Хм. Мне она еще тогда не понравилась.

— Что так? — усмехнулась она, когда я изложил ей эти свои мысли. Слова тщательно подбирал, словно старался соответствовать манере моей дорогой подруги-ищейки. — Впрочем, ты прав: моя прежняя теория не выдерживает критики. Теперь с новыми фактами все это предстает в несколько ином свете. Все-таки молодцы мы с тобой, что детишек на разговор вызвали. Вот смотри, Блэк, — она суетливо завозилась, сгребая бумажки, переползла с ними на мою кровать и начала тыкать карандашом в листки, исписанные нечитаемыми символами. — Из всех людей, которых мы можем так или иначе подозревать, у этого есть и мотив, и возможность.

— Поясни, — сухо сказал я, понимая, что разобраться в ее записях у меня нет никакого шанса.

Сара охотно пустилась в объяснения.

— Итак, возможность, — карандаш ткнулся в запись, подчеркнутую двумя жирными линиями. — Мистер Крауч знал о схеме выбора, знал, как ее обойти, имел доступ к предмету, этот выбор осуществляющему. Дальше: контроль. Есть возможность? Есть. Он ведь судья на турнире. Может подсудить, может подсказать. Не сам, так через кого-то. Бэгмен этот — чем не вариант. У него рыльце в пушку, стоит намекнуть и этот прохвост все, что надо, сделает. Не исключено, что он в выигрыше Гарри сам заинтересован, финансово, так сказать. Что стоит Краучу этим воспользоваться, если эти джентльмены так тесно общаются?

— Постой, Сара, — я остановил ее руку, удержав чуть дольше, чем следовало, отчего Хиддинг слегка поморщилась, — ты хочешь сказать, что цель злоумышленника — дать Гарри выиграть.

— Ну, разумеется. По крайней мере, если не выиграть, то не сойти с дистанции раньше времени, — недовольно откликнулась она, высвобождаясь из моих пальцев. — По-моему, это очевидно.

— Господи, но зачем?

— А-а-а, Блэк. Вот тут мы вступаем в следующую и самую главную область: мотив. По началу я терялась в догадках, пока не расспросила твоего мальчика про неприятный инцидент, в который он вляпался на этом злополучном чемпионате. Меня, как по голове ударили: вот, думаю, она — отправная точка. Смотри, что получается, — она устроилась поудобнее и, помахивая карандашом, как указкой, начала вещать тоном профессора перед аудиторией первокурсников:

— Ты рассказывал мне, что этот Крауч в свое время прославился и поднялся именно на волне процессов над заговорщиками. Он прослыл человеком безжалостным и принципиальным и это было актуально в обстановке террора. Но вот незадача, война окончилась и этот «неподкупный Робеспьер» стал неугоден. Его подвинули, услали на второсортную работу. Но амбиции-то никуда не делись. И вот теперь опять в обществе назревает нестабильность. Господин, разумеется, чует эту волну и у него появляется надежда снова вернуть себе прежнее влияние. Ты не согласен?

Я пожал плечами: пока возразить было нечего. Тем более, что эти выводы Хиддинг сделала исключительно из моих собственных рассказов.

— Что ж, теперь дальше, — говорила меж тем Сара, удовлетворившись моим молчаливым согласием. — Попробуем посмотреть на печально известные события на чемпионате глазами нашего фигуранта. Что он видит? Оппозиционеры снова в строю. Он ликует. Для безжалостного истребителя скверны снова появилось достойное дело. Он активен, полон негодования. И он замечает, какой несомненный интерес вызывает у этих «бунтарей в масках» твой крестник. Дальше домыслить несложно. Ведь для всего вашего мира именно мальчик Гарри символ торжества гуманизма над террором. Соответственно, и враг всех отверженных. Разве нет? — тут Сара даже не стала ждать моего согласия и продолжала со все нарастающим энтузиазмом в голосе:

— И тут у мистера Крауча возникает идея: а не использовать ли ребенка, как… приманку. Поставить мальчика в условия, когда он всегда будет на виду, будет доступен для любого, кто бы ни захотел до него дотянуться. Понятно, что это априори будет враг. Тогда можно в нужный момент появиться с пылающим мечом в руках, чтобы эту зло пресечь и снискать себе неувядаемую славу.

— Ты хочешь сказать, что Крауч затеял какую-то большую провокацию? — переспросил я, немного раздражаясь сариным пафосным тоном. Хиддинг выдохнула и сказала уже обыденно:

— Я только предполагаю, но это очень смахивает на правду. Ему ведь практически нечего терять, а в случае, если все выгорит, это практически стопроцентный успех. И еще, Блэк… — Сара сделала паузу, но не ради эффекта, это я понял по сосредоточенному лицу. Она взяла в руки один из листков, где была начерчена одна единственная буква, обведенная в кружок, и тихо произнесла: — У меня не идет из головы наш с тобой давний разговор про этого… вашего главного злодея. Помнишь, я тогда спросила, уверен ли ты, что он скончался. Ты не смог ответить. А ведь тогда получается: есть шанс, что этот Лорд, или как его там называют, жив. Ну, или не он, но кто-то, кто считает себя его наследником. И если я пришла к этому выводу, будучи далекой от вашего мира, то логично, что человек, в этом мире вращающийся, не мог не сделать похожих умозаключений. И тогда его цель — это натуральная игра ва-банк…

— Спровоцировать Волдеморта? — я аж задохнулся от своих собственных слов.

— Да. Поймать и судить «злодея номер один» это не просто удача. Это триумф. После такого его в святые произведут, не то что в министры.

— Знаешь, Сара, — сказал я, все еще не отойдя от потрясения, — ты действительно слишком далека от нашего мира. Для любого волшебника одно его имя под запретом, а уж вступить с ним в единоборство… почти самоубийство.

Сара упрямо повела подбородком.

— В любом авторитете можно усомниться, особенно, если самого себя считаешь безупречным. Тем более, перед глазами наглядный исторический пример, что мистер «воплощенное всемогущество» не так уж неуязвим. На мой взгляд, достаточно оснований, чтобы попробовать.

Я сжал виски. Сарина теория была не так проста, как моя, но в итоге еще более неутешительна. Гарри — приманка в большой игре нечистоплотных политиков. Его будут беречь, лелеять, помогать. Но потом… приманке — увы — не всегда суждено остаться нетронутой.

Сара снова заговорила, словно добивала меня своими аргументами.

— И знаешь, Блэк, что меня особенно убедило в том, что моя теория похожа на правду? Этот твой инцидент с крышей, — она поймала мой непонимающий взгляд и невесело усмехнулась. — Смотри: Алан следил для тебя за Краучем, узнал что-то, послал весточку, но его выследили и убили. Не хочется приводить в качестве доказательства бредни твоего мальчишки, но как бы это не казалось абсурдным, то, что породил воспаленный страхами мозг Гарри, не так уж далеко от возможного сценария. Да что тут говорить… Волчек, — она слегка запнулась на знакомом имени, — с самого начала подозревал, что смерть Гринвуда связана с его заданием, и что его могли допрашивать. Если все так, то могу сказать, что реакция у господ недоброжелателей отменная. Тебя чуть ли не на следующий день к стене приперли. Добить вот только не успели. А может, сочли, что тебе и так досталось. Думаю, пяти-шести футовой железной трубой вполне можно проломить череп носорогу, не то что собаке.

— Что-то не вижу я связи между нападением, если это, конечно, было нападением, на меня и твоей «теорией заговора», — с сомнением сказал я, почему-то чувствуя раздражение, когда разговор заходил обо мне лично.

— Не видишь? Ну, так рассуди. Весь смысл большой авантюры в ее скрытности. На главное действующее лицо не должно пасть ни малейшего подозрения. Иначе все идет прахом и герой автоматически превращается в антигероя. А тут появляетесь на горизонте вы: ты и Гринвуд. Главный фигурант начинает беспокоиться. Разумеется, с вашей стороны опасность его разоблачения чисто гипотетическая. В конце концов, кто вы такие — сошка мелкая. Так что, будь его задача несерьезной, можно было бы вас просто изолировать… Да что там, тебя-то уже и так прижали дальше некуда, а за Гринвудом тоже, наверняка, немало грешков, можно было бы просто посадить или шантажом рот заткнуть. Ан-нет. Человек идет на убийство, а значит ставки чрезвычайно высоки.

— Проклятье, Сара! То, что ты говоришь… дурно пахнет.

— Привыкай, Блэк. С политиками всегда так — нет-нет да и пахнет дерьмом.

Мы замолчали. Я старался переварить сарины выводы, которые в отличие от ее предыдущей версии, были куда более обоснованными и… правдоподобными что ли. Разумеется, с моей стороны тут примешивалось еще и мстительное чувство по отношению к человеку, который упек меня в Азкабан. Об этом настойчиво напоминал мне мой противный внутренний голос, мол, ты, Блэк, с большим удовольствием веришь в виновность «своего обидчика», даже если некоторые аргументы Хиддинг и кажутся несколько шаткими.

Хорошо, допустим версия у нас появилась, но по-прежнему оставался актуальным вопрос, что же делать мне. Не сидеть же сложа руки и взирать на все это безобразие безучастно?

— Что делать? — переспросила Сара, все еще рассеянно разглядывая листок со зловещей буквой «В», обведенной в кружок. — Ничего. Пока, — и предваряя мое возмущение, быстро добавила: — На данном этапе, я считаю, Гарри ничего не грозит. Он сказал, что турнирное испытание назначено на февраль. И я считаю, что активность наших фигурантов будет нарастать именно к этому сроку. Нужно внимательно следить за всем, что происходит в школе. Важны любые мелочи, детали. Я детей на это нацеливала, как могла, но и ты не забывай напоминать крестнику, чтобы он все, что слышит и видит, мотал на ус и отчитывался тебе.

— Зря ты это им сказала, — поморщился я. — Теперь они, как пить дать, во что-нибудь вляпаются. Эта троица авантюристов…

— По себе судишь, Блэк? — не без ехидства заметила Сара. — У них в компании мозговой центр — эта девочка, Гермиона. А у нее чувство осторожности есть в достатке.

— Сара, ну ты смешная. Кто ж в четырнадцать слушается девчонок?

— Думаю, эту слушаются, — с нажимом произнесла она, а потом рассмеялась. — Да ты не хмурься, у Гарри есть и своя голова на плечах. Мне нравится твой крестник, чем-то мне меня саму напоминает в детстве…

— А мы с тобой, значит, будем в засаде сидеть? — прервал я ее тоже с некоторой долей сарказма. Вот уж ни за что не поверю, что Сара отвела себе роль стороннего наблюдателя.

— А мы с тобой, — заговорщицки подмигнула она мне, — будем окрестности осматривать. Северная Шотландия удивительно живописна, ты не находишь? — потом, пихнув меня локтем в бок, улыбнулась своей змеиной улыбкой. — А параллельно вести аналитическую работу. Тут еще много неясного, Блэк. Хотя бы то, что все-таки узнал про Крауча наш покойный Эл.