2012. Сиракузы (гет)

Гермиона сидела за столом, на котором высились стопки книг и лежали старинные свитки. Над ней склонился Готлиб и что-то сосредоточенно говорил вполголоса. Гарри с неудовольствием отметил про себя, что обстановка в архиве была почти интимной; особенно ему не понравилось, как старик, словно невзначай, легко коснулся спины Гермионы: в этом движении чувствовалось скрытое вожделение. Завидев Гарри, Гермиона улыбнулась так, как это умела делать только она — обрадовано и сдержано одновременно. Готлиб выпрямился, и Гарри, перехватив его взгляд, понял, что он здесь не самый желанный посетитель.

«Ну и тьфу на тебя», — подумал Гарри, громко придвинул стул и по-хозяйски уселся напротив Гермионы.

Скудный ужин поделили на троих, съев всё до крошки.

Готлиб наколдовал стаканы, в них разлили воду, и повеселевшая Гермиона сказала тост:

— За надежду!

Гарри с удовольствием наблюдал, как она пьёт воду, а когда перевёл взгляд на старика — нахмурился. Тот тоже смотрел на Гермиону, да с таким восхищением, будто в том, как она держит стакан, слегка запрокидывает голову и мерно глотает, было что-то невыразимо сексуальное.

Она аккуратно поставила стакан и облизнулась — Гарри услышал тихое напряжённое сопение архивариуса и незаметно для себя стал раздражаться.

— Что с поисками? — излишне резко спросил он, и тут же пожалел об этом: Гермиона вся подобралась, сосредоточилась, а приятная атмосфера ужина вмиг рассеялась.

— Мы с Готлибом обнаружили рукопись тринадцатого века, в ней упоминается об инструментах подгорных гномов. На перевод уйдёт два-три дня.

— Это всё, что вы тут сделали?! — не сдержавшись, зло сорвался Гарри.

Хуже всего было то, что она, похоже, приняла его недовольство на свой счёт и посмотрела виновато. Но не мог же он сказать, что причина кроется вовсе не в ней, а в том, как старик-архивариус пялится на её губы!

— Между прочим, миссис Уизли целый день, головы не поднимая, за работой просидела! Вам бы следовало обращаться с ней повежливее! — резко проговорил Готлиб.

Гарри пристыженно опустил глаза. Он прекрасно знал, что Гермиона наверняка выполнила задание со всей ответственностью; просто ему было непонятно, почему восхищённый взгляд Готлиба так его задел. Да ещё и старик кинулся её защищать. Спрашивается, от кого?! Да Гарри никогда бы не её обидел! Тогда почему она так смотрит?!

Наверное, Гарри выглядел растерянно, потому что Гермиона вдруг прервала неловкую паузу и попросила Готлиба оставить их одних. Старик суетливо собрался и вышел, колко взглянув на Гарри.

— Что-то случилось? — озабоченно спросила она.

— Нет, всё нормально. Прости за грубость.

Сложив на столе руки, Гермиона произнесла с тяжким вздохом:

— Гарри, если ты думаешь, что я буду требовать продолжения наших... отношений, знай: я не собираюсь на что-то претендовать. У тебя есть Джинни, у меня — Рон. Ничего не изменилось — мы по-прежнему друзья.

Гарри вспыхнул, как мальчишка. Оказывается, она приняла его выпады за попытку разорвать любовную связь, едва возникшую между ними... Не стала ждать, когда он скажет нужные слова. Гордячка. Конечно, ей и в голову не пришло, что Гарри элементарно приревновал её к Готлибу.

«Мы по-прежнему друзья».

Возможно, так даже лучше. Проще. Никаких обязательств и чувства вины. Благодарю, ты снова всё сделала сама.

— Угу, — кивнул Гарри и перевёл взгляд на книжные полки, не заметив, как на миг лицо Гермионы исказилось гримасой боли, словно это короткое «угу» сдавило ей горло.

Оставаться на ночь в архиве теперь стало невозможным: ведь после всего сказанного Гермиона будет находиться в волнующей близости, да ещё и Готлиб станет маячить на заднем плане. В такой обстановке легко наделать глупостей, а глупости сейчас — роскошь непозволительная.

Гарри медленно подошёл к двери и пробормотал севшим голосом:

— Спасибо, Герм.

* * *

«Вот и всё», — подумал Гарри, покидая Отдел тайн.

«Да, Поттер, так упустить свой шанс мог только ты».

«Отстань!»

«Хочешь, я избавлю тебя от глупых сомнений?»

«Нет».

«Возможно, ты и прав: зачем создавать себе дополнительные трудности? Любовь женщины всегда, помимо дивидендов, приносит тяжкое бремя. Как там у классика: «быть в ответе за тех, кого приручил?»

«Что ты понимаешь в любви?»

«Больше, чем ты себе представляешь. Вот ты, Гарри, думаешь, что, отказавшись от любви, станешь сильнее? Или так просто легче? Считаешь, если будешь отворачиваться, то наваждение исчезнет? Ничего подобного! Ты только измучаешь себя. А мучают себя лишь слабаки! По-настоящему сильные — приходят и берут, что хотят».

«Значит, я слабак», — Гарри остановился по пути в кабинет, который должен был стать его спальней, но побывать там ещё ни разу не пришлось. Прислонившись к стене, он прикрыл глаза.

«Нет. Ты просто устал — взвалил на себя непосильное бремя. Позволь, я... разделю его с тобой».

— Что? — спросил Гарри вслух.

«Ты мог бы передать мне хотя бы малую часть своих проблем. Представь, сколько непростых, а подчас жёстких решений ещё предстоит принять. Скоро тебе придётся выбирать, кому выжить, а кому умереть. Как ты собираешься это делать, а, Гарри?»

«Я справлюсь».

«Конечно! Однако, подумал ли ты о своей душе? Останется ли она такой же чистой, как была? Может быть, лучше переложить всю грязную работу на того, чью душу уже не отмоешь? Разреши мне...»

— Да ни за что! — воскликнул Гарри.

«Ну, как знаешшшшь».

— Мистер Поттер! Наконец-то я нашла вас! — Гарри обернулся — к нему радостно спешила Мэгги. — С кем вы тут разговаривали?

— Ни с кем. Тебе показалось, — отрезал Гарри и застонал — голову вдруг пронзила дикая, невыносимая боль.

— Мистер Поттер! О Мерлин! — воскликнула Мэгги, когда он начал сползать по стене.

Смутно ощущая себя между явью и накатывающим душной волной забытьём, Гарри почувствовал, что его подняли в воздух и понесли по коридору. Потом опустили на постель... Над головой был слышен испуганный шёпот медсестры...

* * *

Пробуждение было внезапным, как будто несущийся на всех парах состав врезался в мозг. Гарри резко вскочил и почувствовал озноб — тело было в холодном поту.

— Доброе утро! — услышал он и повернулся — рядом с ним в постели лежала полуобнажённая Мэгги.

— Ты как здесь оказалась? — Гарри был изумлён.

— Так ведь это... Вы... не помните? — обиженно растерялась она.

— Что я должен помнить? — Гарри озадаченно посмотрел в глаза Мэгги.

Она порывисто встала и по-детски трогательно вытерла глаза тыльной стороной ладони. Гарри поднялся с намерением утешить девушку и вдруг обнаружил, что из одежды на нём была только футболка.

— Гарри! Я нашла... — раздался громкий голос, и комнату буквально влетела радостная Гермиона.

Она остановилась, словно ей влепили пощёчину. Гарри торопливо прикрылся простынёй, а Мэгги медленно и с достоинством накинула на себя мантию и стала застёгиваться.

— Извините, — холодно пробормотала Гермиона. — Гарри, когда... освободишься, зайди в архив, мне нужно кое-что тебе показать.

За ней громко захлопнулась дверь.

Мэгги подошла и тихо пробормотала:

— Я пойду в госпиталь. Кроме меня, там некому работать.

Последнее замечание относилось, видимо, к убежавшей Гермионе.

— Подожди, Мэг, присядь, — растерянный Гарри не знал, куда девать руки, и в итоге сложил их на коленях. — Расскажи, что произошло между... нами.

— Вы действительно не помните?

Гарри отрицательно мотнул головой.

Девушка оскорбленно вздёрнула подбородок и опустилась на кровать рядом с Гарри.

— Я мечтала об этом с нашей первой встречи. И вот это случилось, — она нервно перебирала складки мантии. — Я не буду ни на что претендовать — вы ведь женатый человек. Все знают, как вы любите миссис Поттер.

«Вот значит как! Никто ни на что не претендует — просто рай для женатика! — раздражённо подумал Гарри. — О нет, она опять плачет!»

Ладошки Мэгги размазывали слёзы по лицу.

К растерянности и раздражению прибавилась жалость.

— Мэгги, пожалуйста, не надо, — Гарри успокаивающе погладил её по трогательному затылку.

Она вдруг схватила его ладонь и порывисто прижала к губам. Гарри онемел, когда девушка стала покрывать нежными поцелуями ссадины на костяшках пальцев. Нужно было срочно её остановить, но на это не хватило решимости. Наконец, собравшись, Гарри мягко высвободил ладонь и встал, стыдливо прикрываясь простынёй.

— Мне пора, — смущённо покраснела Мэгги и выскочила вон.

«Так. Дожился! Провёл ночь с девушкой и ничего не помню! И как это называется? Для склероза вроде рано».

На поиски одежды пришлось потратить немало времени: она оказалась беспорядочно разбросана по всей комнате. Про «Акцио» он как-то забыл... Торопливо одеваясь, Гарри пытался восстановить в памяти события ночи, но так и не преуспел в этом трудном деле. Отбросив лишние, по его мнению, мысли, он бодро направился в архив.

* * *

Гермиона сидела за столом мрачнее тучи, сжав в ниточку губы, и как ни старалась скрыть своё настроение, угрюмый взгляд выдавал её.

Гарри знал — когда она злилась, карие глаза становились почти чёрными. В этот момент находиться рядом с ней было столь же опасно, как вблизи проснувшегося вулкана. Однако у него не было ни времени, ни сил вникать в её состояние — дела превыше всего!

— Что ты хотела мне показать? — спросил он, усаживаясь за стол.

Гермиона молча кинула к нему заляпанную чернилами рукопись. Гарри удовлетворённо хмыкнул — перевод она, похоже, сделала сама. Наверное, сидела всю ночь, пока он... От непрошенных мыслей стало горько-стыдно.

«Да в конце концов, хватит думать о всякой чепухе! Ну, было, и что? Кому какое дело!» — с досадой подумал он, пытаясь сконцентрироваться на чтении. Под пронизывающим взглядом Гермионы это оказалось не так-то просто.

Гарри поднял глаза — так и есть: сидит и смотрит своими чернющими глазами, да ещё зло прищурилась.

— Объясни своими словами, Герм. Я что-то ничего не пойму, — попросил он, придвигая к ней рукопись.

— Ну ещё бы, наверное, все мозги ушли на общение с медсестричкой, — съязвила Гермиона.

Гарри усмехнулся — он ещё никогда не был объектом столь явной ревности. Джинни его, конечно, ревновала, но делала это изящно, с шутками-прибаутками, чем сводила на нет любые попытки безбашенных девиц вывести её из себя. Попав к ней на острый язычок, все эти дамы тушевались и старались оказаться подальше от четы Поттеров.

Гермиона раздула ноздри — видимо, его усмешка задела тонкие, до предела натянутые струны — и медленно проговорила:

— Мистер Гарри Поттер, если у вас не хватает ума, чтобы просто прочесть текст, то вряд ли его окажется достаточно для того, чтобы привести в действие сложный артефакт. Вероятно, вам вообще не стоило появляться в архиве, потому что любые, даже самые полезные сведения, оказавшись в руках дурака, могут привести к печальным последствиям. И что всего обиднее — печальным для всех!

«О как! — подумал Гарри. — Хорошо, что не убила».

— Знаешь, ты сейчас очень похожа на одного профессора. Тоже был очень умный, только плохо кончил, — сказал он.

— А ты, я смотрю, нынче кончил хорошо, раз пытаешься глупо острить! — взвилась Гермиона.

— Может, хватит уже?! — Гарри начал закипать.

— Действительно, пора прекратить этот цирк! — Гермиона резко поднялась и, прихватив свой пергамент, вышла в хранилище. Дверь за ней сердито захлопнулась.

В сердцах чертыхнувшись, Гарри отправился следом.

* * *

Гермиона стояла возле гномьей краги и делала пассы волшебной палочкой, пытаясь «оживить» артефакт.

— Ты уже раньше пробовала? — озабоченно спросил Гарри.

Она не ответила.

— Давай я. Вдруг это опасно, — предложил Гарри, подойдя поближе.

Снова молчание.

Гермиона тихо прошептала заклинание и широко взмахнула палочкой.

Ничего не произошло. Гарри вопросительно поднял брови, а Гермиона разочарованно вздохнула — видимо, привести в действие инструмент не удалось.

Она устало прислонилась к полкам напротив.

— Может быть, стоит ещё раз... — начал было Гарри, как вдруг пространство пронзил громкий звук, похожий на визг пилы — гномья крага неожиданно приподнялась и с бешеной скоростью завертелась вокруг своей оси.

Острые зазубренные отростки грозили намотать на себя любого, кто окажется поблизости. В долю секунды артефакт, грохоча, свалился на пол, нацеливая вертящиеся зубцы прямо на Гермиону. Та с расширенными от ужаса глазами еле успела отскочить в сторону, но крага вновь повернулась и быстро двинулась к ней.

— Эванеско! — проорал Гарри.

Крага остановилась, беспорядочно задёргалась и... развалилась на части.

Гарри схватил бледную от испуга Гермиону и усадил на нижнюю полку — футляры с волшебными палочками деликатно отодвинулись в стороны.

Он бережно снял изодранные крагой туфли — там, где коварный артефакт успел задеть кончики пальцев, красовались небольшие алые разрывы. Гарри остановил кровь и быстро перевязал ранки наколдованными бинтами.

— Я отнесу тебя в госпиталь, — сказал он и взял Гермиону на руки.

— Н-не надо, — она сильно дрожала, цепляясь за его плечи. — Я сама дойду.

— Молчи уже, профессорша, — беззлобно проворчал Гарри, на весу поудобнее перехватывая исхудавшее тело.

В лифте Гермиона, не стыдясь, разрыдалась. Жарко уткнулась ему в грудь и подвывала, как ребёнок: «у-у... у-у... у-у». Гарри решил, что не стоит демонстрировать всем, как размякла несгибаемая миссис Уизли, и остановил лифт...

Они сидели в замкнутом пространстве кабинки, Гарри флегматично слушал всхлипывания и гладил Гермиону по спине. Постепенно рыдания затихли, а дыхание стало ровнее.

«Хорошо женщинам — поплакала и как новенькая. Тут же, блин, не знаешь, кому в морду дать, чтобы легче стало», — думал Гарри, рассеянно глядя на часы. Они просидели взаперти около четверти часа.

— Соберись, Герм, — наконец, сказал он, нажимая на кнопку лифта.

Гермиона глубоко, прерывисто вздохнула и заглянула ему в глаза.

— Что мы теперь будем делать? — спросила она.

Он не стал уточнять, что она имела в виду: план по спасению, или дальнейшее развитие их усложнившихся взаимоотношений.

— Что-нибудь придумаем, — с ободряющей улыбкой просто ответил Гарри.