Быть Северусом Снейпом (джен)

30 июля 1991 года

Что-то было не так.

Когда Альбус сегодня попросил меня зайти к нему в кабинет, я не мог не уловить легкий оттенок напряженности в его голосе. Очевидно, что-то случилось: нечто, о чем он не захотел говорить на общем собрании, но, с другой стороны, обычно он предпочитал сообщать какие-то новости конфиденциально, так что едва ли мне стоило удивляться.

Несмотря ни на что, по дороге я мысленно перебрал всевозможные вещи, которые он, вероятно, желал со мной обсудить. В голову так и не пришло ничего конкретного, поэтому я молча приблизился к каменной горгулье и остановился, оглядываясь по сторонам.

Иногда я задаюсь вопросом, что лучше: попадать в директорский кабинет с помощью камина или же идти сюда и быть вынужденным раз за разом повторять абсолютно безумные, глупые пароли, которые он менял несколько раз в месяц.

Кажется, никого нет. Что ж...

— Желейный слизняк.

Горгулья ожила и отступила, за ней показался проход, я поспешно сделал несколько шагов по начавшей двигаться винтовой лестнице и замер, ожидая, пока она не остановится перед дубовой дверью.

Перед тем, как зайти внутрь, я коротко постучал, и тут же послышался доброжелательный голос:

— Входите.

В кабинете у Альбуса всегда настолько светло, что начинает болеть голова, и это особенно остро ощущается после долгого пребывания в подземельях.

Как ему вообще удается здесь работать?

— Северус, хорошо, что вы пришли. Нам необходимо кое-что обсудить, — он сделал приглашающий жест рукой, и я опустился в одно из отвратительно мягких и неудобных кресел, пытаясь скрыть заинтересованность. — Не так давно у меня появились сведения, что в банке Гринготтс отныне... не вполне безопасно.

Я молчал, ожидая продолжения, но, когда его не последовало, все же спросил:

— Вы говорите о философском камне?

Альбус встал и приблизился к малиновой птице, сидящей на золотой жердочке возле двери.

— В большей степени да, чем нет, — наконец ответил он, и я глубоко вздохнул, напоминая себе, что не стоит раздражаться на изворотливость фраз этого человека.

— У вас есть какие-то сведения о том, что с камнем может что-то случиться?

— Боюсь, что так. Именно поэтому я принял решение переместить его в Хогвартс. Завтра Хагрид привезет его сюда, и, конечно, нам понадобится охрана...

— Хагрид?! — я недоверчиво уставился на директора. — Вы поручили такое ответственное дело ему?

— Хочу заметить, Северус, Хагрид еще ни разу не подводил меня, так что я полностью ему доверяю и могу на него рассчитывать.

— Дело не в доверии, Дамблдор, — я нахмурился, наблюдая, как он медленно направляется обратно к столу. — Даже если забыть про его безответственность, неужели вы не думаете, что один его вид привлечет ненужное внимание со стороны? Если вы хотите забрать камень из Гринготтса так, чтобы это не вызвало подозрений, лучше было бы поручить это задание кому-нибудь другому, было бы куда больше шансов сохранить все в тайне.

— Присутствие внимания — не всегда плохой знак, Северус, — он улыбнулся, и его глаза под стеклами очков задорно блеснули. — Тем более, это не единственное задание, которое Хагриду предстоит выполнить.

— Что же еще?

— Гарри Поттер.

Поттер?

Ну конечно. Честно говоря, я мог бы и сам догадаться. За последние несколько дней его имя неоднократно всплывало в разговорах преподавателей, и одно это уже вызывало во мне омерзение. «Мессия», «спаситель магического мира», — вот как называли мальчишку, и, естественно, это безумно раздражало.

Я не мог не скрывать надежды, что в нем может быть что-нибудь — хотя бы что-нибудь — от Лили, но...

Одно имя вызвало болезненную реакцию, и я глубоко вздохнул, мысленно приказывая себе немедленно взять себя в руки.

Да, я хотел верить, что он больше похож на нее, чем на Поттера-старшего. Но, после того, как МакГонагалл — а она одна из самых сдержанных людей, что я знаю, — умиленно рассуждала о том, каким одаренным может оказаться ребенок, все иллюзии были безжалостно разрушены. Невозможно не понять, что подобные слава и внимание только испортят мальчишку, у которого и без того в крови наглость и самовлюбленность. Полагаю, первого сентября мне предстоит увидеть маленькую копию Джеймса Поттера, с важным и нахальным видом оглядывающую Большой Зал, уверенную в своей совершенности и исключительности...

К горлу стала подступать ярость, и я впился ногтями в кожаные подлокотники кресла, искренне надеясь, что Альбус ничего не заметил.

Понять мне это так и не удалось, потому что он увлеченно рассматривал один из портретов бывших директоров. Пожалуй, даже слишком увлеченно.

— Что насчет Поттера, Дамблдор?

Проницательный взгляд собеседника снова остановился на мне.

— Как вам должно быть известно, Северус, мы послали мальчику более ста писем, но пока он не получил ни одного из них.

— Можно подумать, — не удержавшись, фыркнул я. — По-моему, вам стоило остановиться после первой же попытки, ведь очевидно, что магглы не горят особым желанием отпускать его в Хогвартс. Пошлите вы им еще тысячу писем, их мнения это не изменит.

— Вы правы, — Альбус кивнул, и на секунду мне показалось, что в его глазах промелькнула грусть.

— Тогда я тем более не понимаю всего этого представления. Или вы так развлекаете Поттера? Наверное, ему было очень забавно, когда его тетка обнаружила письма, тщательно завернутые и спрятанные в яйцах. Не удивляйтесь, я ведь тоже слушаю, о чем говорят у нас за столом, — прибавил я, встречая вопросительный взгляд директора.

— В ваших словах есть доля правды... Но, в любом случае, почему бы не порадовать мальчика? Он вполне это заслужил. А завтра у него День рождения, и с помощью Хагрида он наконец получит свое приглашение в школу.

Смысл слов Дамблдора все дальше и дальше ускользал от меня, и это не могло не нервировать.

— Вы хотите отправить Хагрида в Англию, для того чтобы он поговорил с магглами? Думаю, это только усилит их неприязнь и зависть к волшебному миру, так что сомневаюсь, что после его визита они загорятся желанием отвезти Поттера в Лондон за покупками всего необходимого.

— Северус, вы не так меня поняли, — Альбус мягко улыбнулся. — Хагрид сам будет сопровождать Гарри в Косой Переулок.

А вот это уже слишком.

— Хотите сказать, что собираетесь доверить ребенка человеку, который даже колдовать толком не способен? — мой голос звучал вкрадчиво, тогда как непонимание, раздражение и усталость поднимались во мне с каждой секундой. — В такое время? Или, может, я снова что-то не так понял?

— Нет, всё верно, — Дамблдор по-прежнему спокойно смотрел на меня, — но я не думаю, что Гарри может грозить даже малейшая опасность.

— Вы настолько в этом уверены? — уровень скептицизма и яда в моих словах определенно выражал мою точку зрения, но директор лишь невозмутимо пожал плечами.

— Да. Не беспокойтесь, рядом будет Дедалус Дингл, один из членов Ордена. У него есть некоторые дела в том районе, так что ему ничего не стоит присмотреть за нашим лесничим, и в случае непредвиденных обстоятельств он сумеет помочь.

— Ясно, — медленно проговорил я, пока в голове быстро крутились мысли.— Итак, что же вы от меня скрываете?

— О чем вы, Северус? — голос Альбуса и правда звучал непонимающе.

— Бросьте. Дедалус Дингл как надежный защитник? Хагрид как человек, которому можно доверить философский камень? Я ничего не пропустил?

— Иногда уровень вашего недоверия к людям удивляет меня, — директор тяжело вздохнул. — Не будьте таким подозрительным, Северус. Более того, всему свое время.

Я хотел было съязвить, но в последний момент промолчал, уловив едва заметные металлические нотки в голосе Дамблдора.

Очевидно, что эта тема закрыта.

Что ж... «Всему свое время» — звучит обнадеживающе. И все же я однозначно что-то упускаю из виду...

— Северус, что вы думаете по поводу назначения профессора Квиррелла на должность учителя по защите от темных искусств?

— Квиррелла? — я скривился. — Мне кажется, ему куда лучше было бы продолжать заниматься Маггловедением. Его интеллект и так не особо впечатлял, а после возвращения из путешествия я вообще сомневаюсь, что он в здравом рассудке.

Дамблдор ничего не ответил, и я не смог понять, согласен он со мной или нет.

— Известно ли вам, где профессор Квиррелл провел это лето? — наконец нарушил тишину он.

— Кажется, в Албании.

— Да... Именно так. В Албании.

Снова повисло молчание, и я почувствовал себя не очень уютно под пристальным взглядом, которым наградил меня директор.

— Уверен, вы сделаете определенные выводы из нашего разговора, Северус. Можете идти.

Кивнув, я встал на ноги и двинулся к двери, размышляя над его последней фразой. Кажется, она была совершенно лишней: и так понятно, что мне только что сделали несколько намеков, с которыми мне следует разобраться.

Как только окажусь в подземельях, подумаю над этим, потому что солнечные лучи, бьющие из окна, и правда начали меня утомлять.

И все же, было еще что-то, о чем я хотел спросить...

— Дамблдор? — я остановился, обернувшись.

— Да?

— Насчет философского камня... вы сказали, нужно будет организовать его защиту. Потребуется ли моя помощь?

— Разумеется, Северус, разумеется. Но, боюсь, нам придется подождать некоторое время, хотя бы до начала учебного года.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился я.

— На данный момент у меня нет никаких причин думать, что в Хогвартсе камню будет грозить та же опасность, что и в Гринготтсе.

— И что же вы, просто оставите его лежать без всяких защитных заклинаний? — или надо мной издеваются, или ситуация гораздо более запутанная и сложная, чем я думал сначала.

— Не совсем так... Хагрид одолжит мне свое весьма любопытное создание. Пес по имени Пушок, помните?

— Трехголовый монстр? — назвать это чудовище «любопытным созданием» способен только Дамблдор, исключительно из уважения к Хагриду.

— Да, если вам так больше нравится, — Альбус лукаво улыбнулся. — Полагаю, на первое время такой защиты должно вполне хватить.

Что ж, может, и так. У меня нет никаких оснований сомневаться в словах директора. Он один из самых мудрых людей, что я знаю, и далеко не наивен, как могут думать некоторые недальновидные личности. Кроме того, я и сам плохо представляю, как пройти мимо монстра: не думаю, что его возьмут обычные заклинания.

Не сказав больше ни слова, я вышел за дверь.

* * *

Едва войдя к себе в комнаты и ощутив знакомую прохладу, я моментально почувствовал себя лучше. Эликсир, который меня попросила приготовить Помфри, все еще стоял незаконченным, поэтому я взмахом палочки развел под котлом огонь и занялся приготовлением недостающих ингредиентов.

Во время работы мне обычно всегда удавалось приходить к правильным выводам, и я надеялся, что так будет и на этот раз.

Если начинать с самого начала... о чем вообще конкретно хотел поговорить со мной Альбус? Сообщить о философском камне — ну что ж, допустим. Однако к чему был разговор про Поттера, и тем более — про Квиррелла?

Дамблдор не из тех людей, которые сообщают ненужную информацию. Каждое слово, сказанное им, несет в себе определенную ценность. Из всего этого следует сделать вывод... какой?

Я задумчиво начал мешать зелье по часовой стрелке.

Хагрид, конечно, идиот, но далеко не такой безнадежный, каким прикидывается. В том, что он добросовестно выполнит то, о чем попросил его Дамблдор, я практически не сомневаюсь. Куда больше меня тревожит тот факт, что на него, да еще и в компании с Поттером, обратят внимание даже случайные прохожие, не говоря уж о тех, кто, по подозрению Альбуса, хочет завладеть камнем. Если кто-то проникнет в Гринготтс, а камня там не окажется, не составит труда понять, куда именно его переместили.

Не означает ли это, что Альбус сознательно заманивает потенциального вора в замок? Если так, то у него должны быть чертовски веские причины для этого, потому что я все равно не понимаю, почему бы не предотвратить ограбление еще в Гринготтсе.

Нахмурившись, я начал наблюдать за молочно-белым паром, который кольцами поднимался вверх, к потолку.

Красиво.

А что же насчет Поттера?

Поттер.

Я вздрогнул, и неожиданно пар, исходящий от зелья, потерял для меня все свое очарование.

За все эти годы я иногда думал о мальчишке — редко, но все же чаще, чем мне хотелось бы. Я бы предпочел вообще о нем не вспоминать.

Мне хотелось его увидеть. А, может, наоборот... По крайней мере, сейчас я мог надеяться, что, посмотрев на него, я увижу Лили. Пусть не ее саму, лишь отражение, но... этого было бы достаточно. Однако если в нем нет ничего, совсем ничего от нее, я просто физически не смогу относиться к нему нормально. Не смогу видеть второго Джеймса Поттера и понимать, что она отдала за него свою жизнь, наблюдать за ним и осознавать, что, хочу я этого или нет, мне придется защищать его, каким бы отвратительным он мне ни казался, как сильно бы я его ни ненавидел...

Это тяжело. Подобные мысли мучили меня уже десять лет, и именно в этот сентябрь все, наконец, прояснится.

Даже не знаю, должна ли эта новость принести спокойствие.

Поджав губы, я в раздражении снова махнул палочкой, и огонь погас. Наполнив флаконы, я отлевитировал их к столу, а потом неспешно направился в гостиную, пытаясь избавиться от глупых мыслей и настроиться на свой недавний разговор с Дамблдором.

Он хочет, чтобы Хагрид отдал Поттеру письмо и отвез мальчишку в Косой Переулок... разумеется, им потребуется снять деньги со счета Поттеров в Гринготтсе, и оттуда же Хагрид должен забрать философский камень.

Забрать его при Поттере.

От неожиданности я резко остановился, и недоумение медленно начало сменяться ужасом.

Дамблдор хочет, чтобы мальчишка увидел камень. Увидел и, соответственно, заинтересовался им.

Даже не имея такого отца, как Джеймс Поттер, очевидно, что одиннадцатилетний ребенок не сможет побороть свое любопытство и, естественно, захочет узнать побольше про занятный сверток... Возможно, он начнет его поиски в школе, если Хагрид в разговоре специально упомянет Хогвартс.

Трехголовый пес и ни одного защитного заклинания?

Мерлин, что же Альбус затеял?