Быть Северусом Снейпом (джен)

Аплодисментов не было. Какое-то время все присутствующие сидели в оцепенелой тишине, а потом начали перешептываться, во все глаза пялясь на гриффиндорский стол.

Макгонагалл вскочила на ноги и, приблизившись к Дамблдору, начала что-то настойчиво ему говорить. Я не слышал ее слов, но директор нахмурился и медленно покачал головой.

Всё еще не в состоянии прийти в себя и оправиться от сотрясающей меня ярости, я последовал примеру большинства и тоже вперился взглядом в Поттера.

На его лице не было ни триумфа, ни радости. Скорее, он выглядел почти испуганным, таким же шокированным, как и остальные.

Чему он так удивляется? Тому, что Кубок выбрал двух чемпионов от Хогвартса? Зазнавшийся, отвратительный маленький…

На мгновение поток моих мыслей прервался, и я медленно посмотрел на Кубок.

Действительно, как такое могло быть? Два чемпиона от одной школы? Я не изучил новые правила так внимательно, как следовало бы, но едва ли они допускали участие двух учеников Хогвартса одновременно.

Как Поттер обманул барьер? То же самое пытались сделать люди куда умнее его, и у них это не получилось. Что могло прийти в голову не самому одаренному, но крайне самовлюбленному ученику?

Попросить кого-то из старших. Конечно, кто бы смог отказать великому Гарри Поттеру! Уж тем более никто из его факультета не осмелился бы.

Я этого так не оставлю. Мальчишка поплатится за то, что не устоял перед соблазном и решил в очередной раз выделиться.

— Гарри Поттер, — откашлявшись, произнес Дамблдор. — Гарри. Подойди, пожалуйста, сюда.

Неспешно, явно наслаждаясь вниманием, Поттер двинулся к столу, повторяя путь настоящих победителей. На что бы он ни надеялся, он явно этого не получил — никто вокруг не приветствовал его и не смотрел на него с восторгом.

Понимание, что мальчишку ждет сокрушительное поражение, принесло мне волну черного удовлетворения, но и она не смогла полностью изгнать разочарование, грызущее меня изнутри.

Неужели я ожидал от него чего-то большего? Неужели я и правда считал, что он изменился? Такие, как Поттер, не меняются, несмотря ни на что. Они всегда жаждут внимания, а получив его, стремятся к нему еще больше.

Даже Дамблдор смотрел на него без привычного тепла. Прохладным голосом, без тени улыбки, он сказал:

— Что ж… иди в комнату, Гарри.

Как только дверь за мальчиком закрылась, в зале тут же поднялся шум.

— Это невозможно! — сердито воскликнула Спраут. — Кубок выбрал Седрика первым, и это справедливо, он правильного возраста. Я не знаю, как мистеру Поттеру удалось обмануть черту, но я требую, чтобы с этим немедленно разобрались!

— Простите, я на минутку, — забормотал Людо Бэгмен, поспешно поднимаясь со своего места. Повернувшись к нему, я презрительно искривил губы.

Еще один болван из Министерства. При первом же взгляде на него я понял, что никакой пользы он не принесет, на его лице просто сияли буквы «идиот».

Вот и сейчас, вместо того, чтобы прийти в негодование и начать разбирательство, он лишь восторженно смотрел вслед Поттеру и продолжал отвлеченно тараторить:

— Такое событие, ну надо же — кто бы мог подумать? Мне нужно срочно переговорить с чемпионами, особенно с нашим четвертым. Прошу меня простить…

Когда и он исчез за дверью, Дамблдор сосредоточенно потер лоб.

— Полагаю, нам следует к нему присоединиться, — проговорил он. — Помона, Филиус, проследите, пожалуйста, чтобы дети разошлись по своим общим комнатам. Хагрид, проводите наших гостей.

— Сделаю в лучшем виде! — заверил тот. Спраут выглядела раздраженной тем, что ее не пригласили с остальными, но открыто оспаривать приказ директора не решилась.

Меня, собственно, тоже не звали, но я не собирался оставаться на месте. Поэтому, когда нахмуренный Дамблдор, как всегда мрачный Крауч, лопающиеся от злости Каркаров и Максим и встревоженная Макгонагалл направились в комнату, я последовал за ними.

Едва мы вошли, белокурая победительница Шармбатона бросилась к своей директрисе.

— Мадам Максим, они г’ворят, что эт’т малень’гкий мальчик будет участвовать тоже!

Краем глаза я заметил, как Поттер негодующе вспыхнул в ответ.

Идиот. Неужели он серьезно думает, что сможет участвовать в Турнире наравне с другими? Я знал, что самооценка у Поттера зашкаливает, но раньше мне казалось, что в большинстве случаев за его поступками стоит хоть что-то помимо слепой жажды славы. Поттер сломя голову бросался в авантюры, но обычно он делал это из нелепых геройских побуждений, чтобы помочь или спасти кого-то, походя заслужив общественное внимание.

Но участвовать в Турнире ради какого-то кубка и денег, рискуя собственной шкурой?

Это самоубийство. Конечно же, никто не позволит ему участвовать.

— Что сье озн’чает, Дамблё-дорр? — высокомерно поинтересовалась Максим.

— Мне бы тоже хотелось это знать. Дамблдор, — выплюнул Каркаров. Его глаза метали молнии, однако на лице застыла жутковатая, пустая улыбка — как будто он не мог решить, сбрасывать маску любезности или нет. — Два хогвартских чемпиона? Что-то не припомню, чтобы школе-хозяйке Турнира разрешалось выставить двух чемпионов — или я недостаточно тщательно изучил правила?

— Импоссибль. — Максим опустила руку на плечо своей ученицы, холодно разглядывая Дамблдора. — 'Огва'гтс нельзя выставить двух чемпионов, это не есть сп'гаведливо.

— Мы были уверены, Дамблдор, что запретная линия допустит к участию в конкурсе только учеников старших курсов, иначе мы привезли бы сюда куда больше претендентов, — улыбка Каркарова стала еще шире и натянутее. Атмосфера в комнате накалялась, но у меня не было ни малейшего желания попытаться разрядить ее — собственные ядовитые слова рвались наружу, и сдерживать их больше не представлялось возможным.

— Это вина лишь Поттера, Каркаров, — проговорил я ледяным голосом. Тут же неестественная улыбка слетела с его лица, и он уставился на меня во все глаза, словно пораженный, что я рискнул обратиться к нему при всех и что первые мои слова были против Поттера.

— Не стоит обвинять Дамблдора за тягу Поттера нарушать правила, — продолжил я. — Он пересекал всевозможные границы допустимого с самого первого появления здесь…

— Благодарю, Северус, — отчеканил Дамблдор, и стальные нотки в его тоне тут же заставили меня умолкнуть.

Разумеется, он не хотел, чтобы я говорил. Чтобы все, включая представителей Министерства и наших иностранных гостей, узнали, как с самого первого курса Дамблдор позволял Поттеру творить всё, что приходило тому в голову, в тщетной надежде чему-то его научить.

И вот, чем всё закончилось. Вот наглядный результат того, до чего могло довести подобное потакание: Поттер оказался еще на шаг ближе к гибели, наивно уверенный в своей силе и непобедимости.

Идиот. Самовлюбленный болван.

— Это ты бросил свое имя в Кубок Огня, Гарри? — спросил Дамблдор спокойно. Мальчишка тут же замотал головой.

— Нет, — ответил он.

Я недоверчиво фыркнул, вкладывая в этот звук всё презрение, которое в данный момент испытывал.

Вот, значит, как. Поттер воспользовался сомнительными остатками своих мозгов и наконец сообразил, что произошедшее выставило его в плохом свете. Теперь, видимо, он решил исправить ситуацию и надеялся, что все купятся на его сказки.

— Ты просил кого-то из старших учеников бросить твое имя в Кубок?

— Нет! — выплюнул мальчик, и на этот раз в его глазах засверкала ярость. Подобная наглость в очередной раз ввела меня в ступор.

За кого он нас всех принимает? Как он смеет так откровенно лгать всем в лицо?

— Ох, ну к’нечно же он в’гёт! — повысила голос Максим.

Покачав головой, я позволил себе усмехнуться.

Вот и настал тот момент, которого я ждал. Момент окончательного крушения славы Поттера, момент, когда ему перестанут верить, когда все увидят, каким избалованным маленьким лжецом он был на самом деле.

Я продолжал улыбаться, но, как ни странно, искреннего торжества не чувствовал. Вместо него внутри образовался неприятный, разъедающий всё на своем пути комок, оставлявший после себя только горечь и страх.

Да, Поттер оказался одним сплошным разочарованием, но они же не позволят ему участвовать в Турнире? Его должны дисквалифицировать. Его обязаны дисквалифицировать. Вот только дурацкая улыбка, сияющая на лице этого Бэгмена, начинала внушать мне опасения.

— Он не мог пересечь запретную линию, — резко произнесла Макгонагалл. — Уверена, все присутствующие с этим согласятся.

— Тох’да ошиб’гся сам Дамблёдорр, — прошипела Максим.

— Это вполне возможно, — согласился директор, заставляя меня недоверчиво повернуть к нему голову. Что?

— Дамблдор, вы же прекрасно знаете, что не ошиблись! — разъяренно воскликнула Минерва, и я был с ней солидарен. Что за нелепость? В какую игру играл Дамблдор, с чего бы ему подставлять самого себя?

Новое предположение родилось в моей голове столь внезапно, что я застыл на месте, отключаясь от набирающей обороты беседы.

Что, если Дамблдор и правда виноват? Что, если это он бросил имя Поттера в Кубок? Руководствуясь благими намерениями, в качестве очередного так называемого урока для мальчишки?

Эти мысли принесли с собой тошноту, и я сделал шаг назад, поспешно пытаясь совладать с собой.

Мог ли он так поступить?

Кто всё же бросил имя? Поттер или Дамблдор?

Как мне узнать?

Я еще раз посмотрел на Поттера, пытаясь абстрагироваться от всего и оценить его с нейтральной точки зрения.

Мальчик был бледным как смерть. Дышал часто, руки сжал в кулаки. В нём явно бушевала буря эмоций, но он боролся с ней, не давая чувствам явно отражаться на лице, и, как следствие, я не мог полностью прочитать его.

Нет, Поттер был не так прост. В отличие от Грейнджер и Уизли, он умел скрывать правду и играть на публике так, чтобы ему поверили.

Прочитать Дамблдора не стоило даже пытаться.

— Я настаиваю на том, чтобы увеличить число моих учеников, получивших доступ к Кубку огня! — Каркаров отбросил подобострастный тон, его улыбка наконец сползла, а лицо исказилось в уродливой гримасе. — Вы зажжете его еще раз, и мы продолжим добавлять имена до тех пор, пока у каждой школы не будет по два чемпиона. Это, Дамблдор, будет честно!

— Но Каркаров, Кубок так не работает, — возразил Бэгмен. — Он только погас и не зажжется до начала следующего Турнира.

— В котором Дурмстранг уж точно не будет участвовать! — завопил Каркаров. — После всех встреч, переговоров, компромиссов я ничего подобного не ожидал! И готов хоть сейчас всё бросить и уехать!

Сзади раздался скрип двери, и мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто именно зашел в комнату. Такая мерзкая, мрачная аура могла быть только у одного человека.

— Пустая угроза, Каркаров, — прохрипел Муди. Смотреть на него у меня не было никакого желания, но по глухому стуку, сопровождающему его шаги, я мог определить, что он направляется к камину. — Ты не сможешь отозвать своего чемпиона. Как сказал Дамблдор, чемпионы связаны магическим контрактом. Хотят они или нет, им придется участвовать в Турнире. Удобно, не правда ли?

— Удобно? — медленно переспросил Каркаров. С его лица схлынули краски, и на мгновение я ощутил укол сочувствия к нему.

Не я один был подвластен жалким чувствам, которые просыпались в присутствии Муди. Воспоминания Каркарова о временном заключении явно были очень неприятными, и он надеялся избежать общения с Муди точно так же, как и я.

С другой стороны, его напыщенность и самодовольство, которым мог бы позавидовать сам Локхарт, как ветром сдуло, и впервые за эти два дня Каркаров перестал вызывать во мне раздражение.

Увы, ненадолго. Видимо, перегруппировавшись, он откашлялся и проговорил уже куда более собранно:

— Боюсь, я тебя не понял, Муди.

— Неужели? Всё ведь очень просто. Кто-то опустил в Кубок имя Поттера, точно зная, что, выпади его имя, ему придется участвовать в Турнире несмотря ни на что.

На этот раз я, наконец, обернулся, вперившись в Муди пристальным взглядом.

Что-то в его словах звучало странно. Что-то было не так. Я ожидал куда более громкой и бурной реакции — я ожидал, что Муди тут же решит провести свое расследование и будет всеми методами добиваться отмены Турнира, чтобы избежать любого намека на угрозу жизни Поттера. Я на это рассчитывал. К моему мнению Министерство точно не прислушается, особенно после фиаско этим летом; какую сторону выберет Дамблдор, тоже пока неясно. Но в Муди я был уверен. Более того, Муди обладал определенным влиянием на Фаджа, и Крауч его уважал, так что у него было больше всего шансов вытащить Поттера из этой катастрофической ситуации. Но он, кажется, не собирался этого делать.

Почему?

Муди перехватил мой взгляд и задержал его. Странное подозрение внутри меня только выросло, когда я заметил искру удовлетворения в его глазах — удовлетворения и… злорадства?

Какого чёрта с ним творилось?

— Я намерен подать протест в Министерство магии и Международную конфедерацию волшебников, — безапелляционно заявил Каркаров, и Муди отвлекся, снова обращая на него свое внимание.

— Уж кому бы подавать протест, так это Поттеру, — прорычал он. — Но смешно сказать, я еще и слова от него не слышал.

— Ему чего делать п'готест! — девушка из Шармбатона топнула ногой, и я в отвращении искривил губы. Неужели эта истеричная особа и правда была лучшим, что Шармбатон мог предложить? Каким образом Кубок выбрал именно ее имя? — Палец пальцем не стукнул, и чемпион! Мы много месяц т'гудились, мечтали стать чемпион. Такая честь для всей школы. За тысяча галлеон многие готовы отдать их жизнь!

— Возможно, кто-то надеется, что Поттер и отдаст за это свою жизнь, — проговорил Муди, и после этих слов в комнате воцарилось гнетущее, напряженное молчание.

Я знал, что Поттер в опасности, однако всё равно почувствовал, как земля уходит из-под ног. Происходящее всё больше походило на ночной кошмар, от которого невозможно проснуться.

Жизнь Поттера была под угрозой — на этот раз под явной и очевидной для всех угрозой, но никто не собирался с этим ничего делать? Они действительно намеревались позволить ему участвовать?

Молчание прервал Бэгмен, который, судя по всему, вспомнил, что не улыбался последние тридцать секунд и решил срочно это исправлять.

— Муди, старина, что ты такое говоришь? — воскликнул он, однако его улыбка была нервной.

— Как всем нам известно, профессор Муди считает утро пропащим, не раскрой он к обеду полдюжины заговоров, — громко объявил Каркаров. Самоуверенность вернулась к нему с новой силой, и в другой ситуации я бы даже восхитился этим. — Теперь он и студентам внушает подобные страхи. Странноватое свойство для преподавателя, который учит, как защищаться от темных искусств, но вам, Дамблдор, конечно, виднее.

Доля правды в его словах была. На самом деле, еще не так давно я бы поддержал его, несмотря на наше малоприятное общее прошлое, но в данном случае я не мог с ним согласиться.

Да, Муди был законченным параноиком — чего стоила его привычка пить исключительно из своей фляжки, но здесь он был прав. Поттера поставили под удар — вот только кто? Сам безумный мальчишка? Директор? Третья сторона, о которой мы пока ничего не знали, предатель, проникший в Хогвартс под видом друга?

Я так и знал, что пускать в школу всех этих иностранных учеников было плохой идеей. Мы ничего о них не знали. Шармбатон вместе со своей директрисой казался мне пафосным местечком, не представляющим реальной опасности, но я и в прошлом совершал ошибки. На этот раз я никого не буду недооценивать, и я узнаю, как имя Поттера попало в Кубок, чего бы мне это ни стоило.

— Ты думаешь, мне мерещится? — Муди сделал угрожающий шаг к Каркарову, и тот поспешил попятиться назад. — Думаешь, у меня фантазия разыгралась? Бросить имя мальчика в Кубок мог только очень сильный маг.

— А доказательства, мсье? — запротестовала Максим, хлопая своими ручищами с таким звуком, что от неожиданности я вздрогнул.

Муди издал нетерпеливый рык.

— Этот маг сумел обмануть предмет, обладающий исключительными магическими свойствами! — выплюнул он. — Только мощнейшее заклятие Конфундус могло заставить Кубок забыть, что в Турнире должны участвовать три школы. И скорее всего, имя Поттера подложили от некой четвертой школы, чтобы Кубку не из кого было выбирать.

Четвертая школа?

Точно. Как я сам до этого не додумался? Чтобы гарантировать, что выпадет именно имя Поттера, кто-то — либо же сам мальчишка — наверняка представил его как единственного кандидата из вымышленной школы. Сам бы Поттер до этого не додумался, в это я отказывался верить. Но если вина лежала всё же на нём, то кто-то куда более опытный должен был дать ему совет.

Кто?

— Сдается мне, ты очень много об этом думал, Муди, — холодно заметил Каркаров. — Действительно занятная гипотеза — хотя, конечно, не так давно я слыхал такую историю: ты вбил себе в голову, что один из подарков, которые ты получил в день рождения, — хитроумно замаскированное яйцо василиска. Ты его взял и разбил, а это оказались дорожные часы. Поэтому ты, надеюсь, поймешь, если мы не станем всерьез воспринимать твои слова.

Мне не нужно было смотреть на Муди, чтобы понять, что Каркаров пересек черту. Только Поттер и победительница Шармбатона глупо хлопали глазами, явно ничего не понимая, а остальные неловко отвели взгляд.

Муди сделал еще один шаг вперед, и угроза в его голосе была очевидной:

— Есть люди, которые и самое невинное событие используют в своих целях. Такая у меня работа — думать так, как думают темные маги, Каркаров, и ты наверняка об этом помнишь.

— Аластор! — резко перебил его Дамблдор, и я восторжествовал, перехватив предупреждающий, недобрый взгляд, который он послал Муди. Тот немедленно умолк, и директор повернулся ко всем остальным.

— Как данная ситуация могла произойти, неизвестно, — сказал он медленно, и я подобрался, ощущая, что сейчас он вынесет свое решение. До этого Альбус сохранял странное молчание, наверняка обдумывая происходящее и решая, какой курс действий будет самым правильным — но время раздумий вышло, сейчас была пора действовать.

— Однако, — продолжил Дамблдор, — мне кажется, у нас нет выхода, кроме как принять всё как есть. Для участия в Турнире Кубок выбрал двоих: Седрика и Гарри. И им ничего не остается…

— Но Дамблёдорр! — возмущенно воскликнула Максим. Терпение Дамблдора явно оборвалось.

— Моя дорогая мадам Максим, — произнес он с приятной улыбкой, но жестким тоном, — если у вас есть альтернативное решение, я с удовольствием его выслушаю.

Повисла пауза.

Еще минуту назад я бы наслаждался тем, что заносчивую француженку наконец поставили на место, но тут до меня дошел весь смысл слов Дамблдора, и кровь внутри превратилась в лед.

Дамблдор предлагал ничего не делать? Оставить всё как есть. Позволить Поттеру участвовать в Турнире, который уже уносил жизни более опытных участников.

Я осознавал, что такое решение Дамблдора было возможным, но до последнего отказывался в это верить. Да, он уже подставлял Поттера под удар, но каждый раз при этом он предпринимал всевозможные меры безопасности. Многие решения Дамблдора в отношении мальчика казались мне сомнительными, но такого, как сейчас, мне еще не приходилось испытывать. От ярости всё внутри меня вибрировало, угрожая выплеснуться наружу мощным взрывом. Рядом со мной от такого же беззвучного гнева тряслась Макгонагалл, и один только Бэгмен был охвачен радостным волнением.

— Ну что ж, — потер он руки и улыбнулся. — Пора дать чемпионам соответствующие инструкции. Эта честь, Барти, представлена тебе. Не возражаешь?

Я не сразу понял, о ком он говорил. Только когда из тени выступила знакомая фигура, я вспомнил, что Крауч тоже присутствовал в комнате и слышал всю разгоряченную беседу.

Чувство, что я провалился в альтернативную вселенную, охватило меня с новой силой.

Крауч, человек, отличающийся властностью, уверенностью и непоколебимым моральным компасом, занимающий уважаемую должность… всё это время он молчал? Так, что о его присутствии все забыли? Я не очень хорошо его знал — по крайней мере, не лично, но даже я мог сказать, что такое поведение для него не характерно.

Дамблдор, судя по всему, был такого же мнения. При взгляде на Крауча на его лице появилось почти болезненное выражение, и он начал сосредоточенно тереть виски, словно пытаясь избавиться от головной боли — либо же что-то понять.

— Да, — пустым голосом проговорил Крауч. — Инструкции. Да. Первое задание.

Он подошел поближе к камину, и впервые я отметил нездоровую бледность и глубокие морщины вокруг его глаз.

Странно. Я был готов поклясться, что во все немногие разы, когда мне доводилось его видеть, он выглядел по-другому.

Он начал говорить, описывая условия первого тура, и несмотря на то, что его слова звучали более или менее связно, говорил он их отчужденно, так, словно они принадлежали не ему — словно он просто читал текст.

— По-моему, это всё, да, Альбус? — пробормотал он, вглядываясь в Дамблдора с такой пристальностью, что мне стало почти неловко. Дамблдору, видимо, тоже — его ответный взгляд на Крауча был обеспокоенным и внимательным, словно он анализировал каждое его слово, каждое выражение на его лице.

— Думаю, да, — осторожно ответил он. — Вы уверены, что не хотите сегодня остаться в Хогвартсе, Барти?

— Нет, Дамблдор, мне нужно вернуться в Министерство, — деревянно проговорил Крауч. — У нас сейчас очень занятые, очень тяжелые времена. Вместо меня остается молодой Уэзерби… большой энтузиаст… по правде говоря, даже слишком большой…

— Ну вы хотя бы вернетесь в зал и выпьете что-то перед отъездом? — приветливое выражение Дамблдора было насквозь фальшивым. От него веяло холодом и раздражением, и, не согласись он послать Поттера на смерть в очередной раз, я бы посочувствовал ему. Потому что я очень хорошо понимал, что он сейчас испытывал.

Вокруг нас творилось безумие. Происходило что-то, о чём я понятия не имел — и Дамблдор, похоже, тоже понимал крайне мало.

Больше не удостоив никого и словом, Максим обняла свою ученицу и вывела ее из комнаты. Каркаров, кивком поманив к себе Крама, тоже покинул нас, не забыв красноречиво хлопнуть дверью напоследок.

— Гарри, Седрик, предлагаю вам отправляться к себе, — на этот раз улыбка Дамблдора была куда более искренней. — Не сомневаюсь, и Гриффиндор, и Хаффлпафф горят желанием отпраздновать ваш успех. Нельзя лишать друзей отличного предлога устроить шумное и веселое столпотворение.

Я посмотрел на Поттера. Тот вопросительно повернулся к Диггори, так, словно удостоверялся, что тот тоже хочет идти. Мальчик явно чувствовал себя не в своей тарелке и очень хотел найти союзников, которые не стали бы косо на него смотреть.

Диггори кивнул в ответ, послав ему небольшую улыбку, и я расслабился впервые за этот бесконечный, кошмарный час. Поттер, естественно, заслуживал всеобщего порицания и презрения, но… но мне не хотелось видеть, как от него в очередной раз все отворачиваются. Что-то в его потерянном, ищущем и полным надежды выражении лица напомнило мне о себе самом в его возрасте, а это были не те мысли, к которым хотелось возвращаться.

Следом в зал вышли Бэгмен и Крауч, и в тот самый момент, когда дверь за ними закрылась, Макгонагалл набросилась на Дамблдора.

— Вы не можете позволить Поттеру участвовать! Что это такое творится, Альбус, четырнадцатилетние ученики не могут состязаться наравне со старшекурсниками!

— Вы слышали мистера Крауча, Минерва.

— Нет, — разъяренная Макгонагалл шагнула вперед, — как раз от него я ничего не слышала! Ничего толкового, это уж точно.

— И тем не менее, — осадил ее Дамблдор, — Барти явно дал понять, что тот, чье имя выбрал Кубок, безоговорочно обязан участвовать в Турнире.

— Даже несмотря на то, что мальчик не бросал туда своего имени? И что он вообще не хочет участвовать?

— Минерва, — Дамблдор заглянул Макгонагалл в глаза. — Вы должны понять, что я не всесилен. Я не могу идти против правил, установленных самим магическим артефактом, без поддержки кого-либо в Министерстве. Гарри придется участвовать, и он это понимает, так что я уверен, он проявит себя с наилучшей стороны. Он не будет оспаривать выбор Кубка, не в его характере убегать от вызова.

— А что насчет его родственников? — вкрадчиво поинтересовался я.

Дамблдор и его убеждения выводили меня из себя. Да, он был не всесилен, но я отказывался верить, что он ничего не мог сделать в этой ситуации. Дамблдор всегда пойдет против правил, наплевав на то, кто его поддерживает, а кто нет — если он будет искренне заинтересован в конечной цели. И то, что он собирался позволить Поттеру принять участие в Турнире, говорило только об одном: он хотел, чтобы тот участвовал. Возможно, он действительно сам подбросил имя мальчика в этот проклятый Кубок.

Поттер, разумеется, не станет протестовать — опасность никогда его не пугала, скорее, наоборот — стимулировала. Но его родственники? Я сильно сомневался, что они благодушно отнесутся к такому вопиющему нарушению. Как они еще не штурмовали школу после событий всех прошедших лет, когда жизнь мальчика снова и снова оказывалась под угрозой, оставалось для меня загадкой.

— Его родственников? — переспросила Макгонагалл.

— Да, — нетерпеливо бросил я. — Вы не считаете, что у них тоже должно быть право голоса? И что они вряд ли согласятся посылать своего племянника на такую откровенно самоубийственную миссию?

Неловкое молчание, последовавшее за моими словами, заставило меня нахмуриться. Макгонагалл выглядела почти виноватой, а выражение лица Дамблдора было таким, что я никак не мог его интерпретировать.

— Родственники Гарри не будут против, — наконец сказал он.

— Неужели? — недоверчиво фыркнул я. — И с чего же вы сделали подобные выводы?

— Поверьте, Северус, родственники Гарри только обрадуются его участию в таком мероприятии, — на этот раз заговорила Минерва, и ее голос был полон отвращения.

Вот как. Я догадывался, что родственники балуют Поттера, но я не подумал о том, что любая авантюра, способная прославить мальчишку еще больше, приведет их в восторг. Судя по всему, эти магглы жаждали славы и признания точно так же, как их племянник. Ему было, в кого идти.

— Поттер справится, — подал голос Муди. — Уж я об этом позабочусь. Мы разберем на занятиях пару-тройку заклятий, которые точно ему пригодятся и помогут не ударить в грязь лицом.

— Мы, кажется, уже обсуждали это, — отчеканил Дамблдор, меряя Муди таким ледяным взглядом, что даже мне на мгновение стало не по себе. Муди лишь передернул плечами.

— Ничего запрещенного, Дамблдор. Уж точно не более запрещенное, чем та дрянь, которой учит своих Каркаров в Дурмстранге. Ох, — Муди глянул куда-то, и его вид внезапно стал встревоженным. Машинально проследив за ним взглядом, я понял, что он посмотрел на часы.

Достав из мантии свою фляжку, он сделал глоток, поспешно двинувшись к двери.

— Я совсем забыл, что меня просила зайти профессор Синистра, — пояснил он на ходу. — Ей нужна помощь в сканировании ее сундука, она думает, что кто-то наложил на него проклятье.

— Да, — согласился Дамблдор странным тоном, — профессор Синистра упоминала об этом. Поторопитесь, Аластор. Вам нельзя опаздывать, она очень этого не любит.

— Суровая женщина, — согласился Муди, уже у самой двери. — Доброй ночи.

Когда он ушел, Макгонагалл вновь повернулась к Дамблдору.

— Неужели вы и правда всё так оставите? — отчаянно спросила она. — Северус прав, если мы сможем добиться протеста со стороны родственников…

— Вы же сами знаете, что дядя и тетя Гарри не будут против его участия, — возразил Дамблдор.

— Верно, — согласилась Макгонагалл. — А вот его крестный точно будет протестовать!

— Блэк?! — Я брезгливо поморщился. — Уверен, эта шавка больше всех будет прыгать от гордости. Еще бы — такое просто эпическое нарушение правил под носом у всей школы и представителей Министерства.

— Держите себя в руках, Северус, — директор тяжело вздохнул. — Сириус, конечно же, не захочет, чтобы Гарри рисковал своей безопасностью, но боюсь, он никак не сможет подать протест. Вспомните, Минерва, его всё еще разыскивают. Никто не станет к нему прислушиваться, его просто снова упекут в Азкабан.

— Вы не кажетесь мне очень уж обеспокоенным! — вспылила Макгонагалл. — Я не понимаю. Я просто ничего не понимаю! Поверить не могу, что такое происходит в нашей школе! — Развернувшись, она последовала примеру остальных и вылетела за дверь, оставляя меня и Дамблдора наедине.

Какое-то время мы холодно рассматривали друг друга, прежде чем он, подняв бровь, спросил:

— А вам никуда не нужно спешить, Северус? Мне показалось, мистер Уоррингтон был очень расстроен решением Кубка.

— Да, — согласился я. — Уверен, многие из нас расстроены таким решением. Жаль, что не все.

Дамблдор ничего не ответил, и я тоже вышел из комнаты, оставляя его одного.

* * *

Уже ночью, лежа в постели, я снова и снова обдумывал то, что случилось. Подозреваемых было много — настолько много, что даже подробный анализ возможных мотивов каждого не особо мне помогал.

Дамблдор был наиболее вероятной кандидатурой. Он неоднократно проделывал нечто подобное, толкая Поттера на путь совершенствования. Даже этот нелепый Турнир он затеял именно с такой целью. В начале года он сказал, что мальчик будет увлечен идеей состязания и это заставит его проявить больше интереса к магии. Что он вместе со своими друзьями будет пытаться помочь хогвартскому чемпиону и тем самым пополнять собственные знания. Но так ли это? Возможно, Дамблдор изначально планировал сделать самого Поттера участником Турнира, и это… это было непростительно.

Вторым подозреваемым был сам Поттер. Глупый, самовлюбленный мальчишка, который то и дело ввязывался в неприятности. Он мог бы захотеть участвовать, он мог бы попросить кого-то старшего кинуть его имя в Кубок.

Это, в свою очередь, приводило меня к Муди. Муди не казался удивленным или шокированным тем, что Поттер оказался среди избранных. Он мгновенно выстроил вполне правдоподобную версию о том, что бросивший имя Поттера в Кубок сделал это от лица некой четвертой школы. Мог ли он сам это сделать? По просьбе Поттера или по приказу Дамблдора? Отметать эту теорию не стоило, но и проверить ее мне вряд ли удастся.

Каркаров и все его ученики тоже вызывали во мне большие подозрения. Каркаров чувствовал, что с Меткой что-то происходит, и наверняка понимал, сколь трагична будет участь предателя, если Лорд наберет силу. Следовательно, он вполне мог попытаться выслужиться, подставив под удар Поттера.

Я бы пошел с этой версией к Дамблдору, но меня останавливал сам Каркаров. Нет, сегодня он был в искренней ярости из-за того, что от Хогвартса оказалось два чемпиона. Такой мелочный и трусливый человек едва ли смог бы построить настолько хитроумный план.

Были еще Бэгмен с его тягой к сенсациям и Крауч, который вел себя, мягко говоря, странно. Но Бэгмен был полным идиотом, а Крауч много лет боролся с Лордом, платя за это немыслимую цену. Вряд ли они были виноваты, но полностью сбрасывать их со счетов не стоило.

Максим. Она тоже громко возмущалась сегодня вечером, и ее пафосные высказывания могли быть как проявлением характера, так и умело разыгранным представлением.

Дамблдор знал всех этих людей куда лучше, чем я, но похоже, не собирался ничего предпринимать, что приводило меня только к одному выводу.

Это Дамблдор подставил Поттера. Это он бросил его имя в Кубок Огня, и как бы мне ни хотелось, я не смогу ничего изменить.

Мальчику придется участвовать. А мне придется за этим наблюдать.