Быть Северусом Снейпом (джен)

Не бечено

По возвращению в замок, я немедленно проследовал к себе в кабинет и внимательно осмотрел запасы ингредиентов. Затем еще раз, чтобы окончательно убедиться в своей правоте и не позволить наглому, непостижимому мальчишке избежать наказания.

Мои подозрения подтвердились немедленно. На полке не хватало внушительной порции жаброслей и очередной части шкуры бумсланга.

Ощущая удовлетворение и странную досаду одновременно, я закрыл шкаф и медленно направился к своему столу.

Значит, Поттер решил отказаться от победы ради спасения постороннего человека. Как можно было в это поверить, когда я мог видеть своими глазами, как далеко он был готов зайти, лишь бы не ударить лицом в грязь?

В очередной раз вломился ко мне в кабинет, воспользовавшись моим удобным отсутствием. Именно из-за этого он опоздал, именно из-за этого прибыл к озеру последним и запыхавшимся. Наверняка караулил меня всё утро, ждал, чтобы я покинул подземелья. И тогда, убедившись, что в ближайшее время я не вернусь, взломал дверь и набрал всего, что ему не хватало. Жабросли для преодоления испытания — как он только додумался до них? И шкура бумсланга.

За каким чертом ему нужно столько шкуры? Сколько оборотных зелий Поттер намеревался сварить?

Я сделал глубокий вздох, силой заставляя себя успокоиться и не предпринимать поспешных решений.

Нельзя было больше позволять себе действовать импульсивно. Нельзя было продолжать выставлять себя дураком. Если я пойду к Дамблдору сейчас, даже с теми железными доказательствами, что у меня есть, я всё равно ничего не добьюсь. Судя по представлению, которое Поттер устроил на озере, в ближайшие дни все будут пребывать в полном восторге от него, носить его на руках за его так называемый героизм. Все, и тем более Дамблдор. Любая критика будет воспринята в штыки и немедленно опровергнута, а Дамблдор вновь будет посылать мне свои раздражающие укоризненные взгляды.

Нет, я подожду, пока эйфория поблекнет и эмоции по поводу непонятного поступка Поттера улягутся.

А потом мы посмотрим, сколько еще запрещенных зелий мальчишке удастся создать.

* * *

Как и следовало ожидать, до конца недели школа возбужденно гудела по поводу испытания и всех его участников. Даже Уизли досталась часть славы, и он то и дело появлялся в коридорах окруженный стайкой поклонников.

Поттер, разумеется, гордился собой. Его высокомерие вышло на новый уровень, и наблюдать за ним стало совсем невыносимо. Если бы не Грейнджер, почти силой выдергивающая его из бесконечных бесед, то на занятиях он бы так и не появлялся.

Я усилил охранные чары на своем кабинете, хотя надежды, что Поттер решит заглянуть ко мне так скоро, практически не было. Он получил, что хотел, и наверняка теперь заляжет на дно. На это ума ему хватит — как хватило на то, чтобы обойти мои предыдущие защитные чары, факт, который продолжал приводить меня в недоумение.

Причина для разговора с Дамблдором нашлась сама собой. После одного из учительских собраний Спраут завела долгую и нудную беседу о том, что некоторые чемпионы прибегают к мошенничеству и некоторые учителя им в этом помогают. При этом она посылала красноречивые взгляды Минерве, и та в ответ разъярялась всё больше. Дамблдор едва свёл назревающий конфликт на нет, однако при первой возможности, Минерва вместе со Спраут поспешили покинуть учительскую и почти моментально из-за двери начали доноситься их повышенные, возмущенные голоса.

Вздохнув, Альбус послал мне уставший взгляд.

— Возможно, нам пора устроить еще один бал, — заметил он. — Тогда между всеми царила такая идиллия... очень жаль видеть, как нелепое соперничество способно превратить взрослых образованных людей в подростков.

Я начал кивать, а потом сузил глаза.

Он говорил только про Макгонагалл и Спраут, или вновь отпускал неясные намеки в мой адрес?

Видя мой взгляд, Дамблдор на мгновение опустил голову, скрывая совершенно очевидную улыбку.

— Вы что-то хотели, Северус? — спросил он.

— С чего вы взяли, что я что-то хотел?

— Вы остались последним. Обычно вы стремитесь как можно быстрее покинуть собрание и вернуться к уединению, так что я несколько удивлен тому, что вы всё еще здесь. Вы хотели поговорить о чём-то?

— Да, — чувствуя новый прилив уверенности, я развернул кресло и подвинул его ближе к столу. — Речь пойдет о Поттере.

— Меня это не удивляет, — заметил Дамблдор. — Вы редко хотите говорить о чём-либо еще.

— И что это значит? — я немедленно напрягся. Похоже, выждать какое-то время не принесло пользы — Дамблдор всё так же был очарован мальчишкой.

— Ничего, — небольшая улыбка коснулась его губ. — Пожалуйста, продолжайте.

— У меня есть доказательства того, что именно Поттер взламывает мой кабинет и ворует оттуда ингредиенты. Вы просили меня их предоставить во время нашего последнего разговора.

— Да, я помню, — Дамблдор со вздохом откинулся на спинку кресла. — И что же это за доказательства?

— Поттер прошел второе испытание благодаря жаброслям. Как ни странно, именно в этот день у меня пропали жабросли из личного запаса. Вместе с ними повторно исчезла шкура бумсланга — очевидно, мальчишка не ограничился одним ингредиентом и решил сразу взять несколько, чтобы не возвращаться еще какое-то время. Я не знаю, с какой целью Поттер варит оборотное зелье, еще и столько раз, и доказать именно это — трудно, но жабросли — прямое свидетельство против него. Все видели, что он ими пользовался, а кроме как в моем кабинете, взять их больше было негде.

— Неужели? — Дамблдор без особого интереса взглянул на меня. — И вы так уверены, что это именно он?

Мое терпение начинало стремительно таять.

— Разумеется, он, — процедил я сквозь зубы. — У меня пропали жабросли в тот же день, как они появились у Поттера. По-вашему, это совпадение?

— Отнюдь, — Дамблдор с очередным вздохом поднялся на ноги и отошел к окну, поворачиваясь ко мне спиной. — Но у Гарри есть множество друзей, Северус, вы об этом подумали?

— Грейнджер бы не полезла ко мне в кабинет таким образом, — отрезал я. — У Уизли бы не хватило мозгов...

— Северус.

— ...и более того, мы оба прекрасно знаем, что в момент первого взлома Поттер находился поблизости. Он сам не отрицал этого.

— Северус.

— Вы просили меня предоставить доказательства. Я их предоставил. Вы обязаны предпринять меры. Я вообще не уверен, что такую победу можно засчитать — для прохождения испытания мальчишка совершил кражу у преподавателя. Не сомневаюсь, что Министерству будет крайне интересно узнать об этом.

Дамблдор повернулся обратно ко мне, и меня внезапно словно окатило волной холода.

— Вы как всегда торопитесь с выводами, — произнес он ледяным тоном, — и отказываетесь видеть даже самые очевидные похвальные качества Гарри.

— Я не вижу ничего похвального в воровстве, — выплюнул я, с трудом удерживая себя на месте. Разочарование и злость создавали ядовитую комбинацию, травившую меня изнутри. Абсолютно в духе Дамблдора — закрывать глаза на очевидные доказательства таким способом, выгораживать мальчишку до последнего. — Вы, стало быть, одобряете победу, добытую таким способом?

— Вы торопитесь с выводами, — повторил Дамблдор, уже мягче. — Никогда не хватайтесь за самый очевидный вариант, Северус, иначе рискуете совершить большую ошибку.

— Прошу прощения, директор, но я пришел сюда не за нравоучениями, — отрезал я и поднялся на ноги. Пребывать здесь и дальше было бессмысленно, и мне стоило убраться как можно быстрее, до того, как я скажу что-то, о чём придется жалеть. — Кому бы они не помешали, так это Поттеру, — добавил я. — В свои четырнадцать лет, он по-прежнему предпочитает выкручиваться из ситуаций, где нужны знания, с помощью хитрости.

— Разве это не одна из черт характера, свойственная слизеринцам? — поинтересовался Дамблдор с отстраненным любопытством. — Качество, которое вы цените выше других.

От негодования у меня на мгновенье пропал дар речи. Поттер — и Слизерин? Никогда в жизни.

Мальчишка был не так прост, каким казался на первый взгляд, я готов был это признать. В нём было достаточно качеств Лили, которые я не мог всегда игнорировать.

Но Поттер — и Слизерин? Нет.

Дамблдор, по-моему, окончательно лишился рассудка. Сначала его намеки, что мне место на Гриффиндоре, теперь он собрался определить Поттера на Слизерин.

— Хитрость такого рода не спасет мальчика от Темного Лорда, — сказал я, и ощутил укол удовлетворения и настороженности одновременно, когда Дамблдор едва заметно вздрогнул. — Его давно пора начать обучать по-настоящему. Разумеется, особого толку от Поттера никогда не будет, но в настоящий момент, у него нет даже самых базовых знаний.

— Я вас услышал, Северус, — Дамблдор послал мне сжатую улыбку. — Надеюсь, вы так же услышали меня. Подумайте над моими словами. И над ситуацией в целом.

Недовольно поджав губы, я направился к двери, жалея о времени, потраченном впустую, жалея о своей собственной глупости.

Неужели я и правда ожидал, что Дамблдор решится хоть в чём-то пойти против Поттера? Он отказывался делать это девятнадцать лет назад и он отказывался делать это сейчас. Ничего не изменилось.

Нелепо было ожидать обратного.

Как всегда у самого выхода Дамблдор остановил меня, и как всегда с очередной странной ремаркой.

— Северус. У вас ведь есть Веритасерум в наличии?

— Разумеется, — с подозрением ответил я. Я всё еще не оставлял попыток изобрести антидот, хотя между неудачами проходило всё больше и больше времени. Готовая порция Веритасерума всегда находилась в кладовой, в отделении, на взлом которого ушло бы далеко не несколько минут.

— Хорошо, — Дамблдор послал мне многозначительный взгляд. — Всего доброго.

Я всё еще был в недоумении, когда вернулся в подземелья, пытаясь расшифровать всё, что услышал. Как бы дурацкая привычка Дамблдора говорить загадками не выводила меня из себя, я знал, что каждое слово имело значение. Ничего не было сказано зря.

Причем здесь Веритасерум? Не к Поттеру ли Альбус предлагал мне его применить?

От неожиданности я на мгновенье замешкался, застыв прямо на пороге своих комнат.

Едва ли он стал бы такое советовать. С другой стороны, Дамблдор был хорошо известен своими неординарными и не всегда законными методами... но стал ли он бы поручать такое мне?

Я всё еще не был до конца уверен в своей трактовке его слов к моменту следующего урока с Поттером. Применять такое зелье к ученику ради такого дела казалось неуместным даже мне, а вот сделать попытку запугать его? Почему бы и нет? Поттер наверняка запаникует и выдаст себя, а если я получу его прямое признание, даже Дамблдор будет вынужден принять это.

Впустив учеников в класс, я проследил за тем, как Поттер занял свое привычное место в самом конце, а затем начал записывать краткую информацию о сегодняшнем зелье на доске, гадая, как завести нужный мне разговор.

Всегда можно было оставить Поттера после урока. Учитывая его вспыльчивый нрав, натолкнуть его на интересующую меня тему не составит труда, а дальше я смогу решить, какой из возможных методов предпринять.

Умострильное зелье было не самым сложным из тех, что входили в список, рекомендованный для четвертого курса, но в него входили ингредиенты, которые при невнимательном использовании могли иметь опасные последствия. К моему раздражению, именно сегодня класс решил вести себя еще более бездумно, чем обычно — даже слизеринцы отвлекались, предпочитая перешептываться и оглядываться на задний ряд. Поттер и Уизли стали вытаскивать ингредиенты только после десяти минут занятия, а когда наконец принялись за работу, с их края продолжал доноситься шум. Уизли, как последний кретин, то и дело ронял все приборы подряд, либо же начинал так колотить ими по столу, что игнорировать это быстро стало невозможно.

— Вы забыли, как толочь ингредиенты, Уизли? — рявкнул я. — Может быть, вы нуждаетесь в напоминании?

Увы, слова не возымели никакого эффекта — ни Уизли, ни Поттер, ни Грейнджер даже не отреагировали, слишком увлеченные их никчемной беседой.

Несколько учеников захихикали, и я смерил их холодным взглядом. Так как троица продолжала шептаться, я неспешно приблизился к ним, гадая, действительно ли они настолько отдалились от реальности, либо же всё это — наглая провокация.

— Что ты сказала? — допытывался Уизли, продолжая пробивать дырки в одном из моих столов.

— Ну, — Грейнджер нехарактерно замялась. — Я была слишком занята — хотела убедиться, что вы с Гарри в порядке, так что...

Даже нескольких секунд этой подростковой драмы было более чем достаточно.

— Какой бы увлекательной не была ваша социальная жизнь, мисс Грейнджер, я должен попросить вас не обсуждать ее в моем классе, — процедил я. — Десять баллов с Гриффиндора.

Грейнджер, Поттер, и Уизли уставились на меня во все глаза, словно шокированные тем, что я посмел сделать им замечание. Пока они хранили ошарашенное молчание, я опустил взгляд вниз и заметил газету, лежавшую на коленях у Грейнджер.

Вот как.

— Значит, читаем под столом журналы? — поинтересовался я, выхватывая копию и встряхивая ее. Посмотрим, что так занимает современные юные умы — точнее сказать, их эквиваленты. — Еще десять баллов с Гриффиндора. О... — я наконец увидел страницу, поглощением которой эти трое недоумков были так заняты. На меня смотрела огромная цветная фотография Поттера. — Конечно же, — я не мог не ухмыльнуться. — Поттер же не может не читать про себя.

Большая часть класса засмеялась, а сам мальчишка уставился на меня с таким праведным гневом, словно я обвинил его в чём-то возмутительном и ни на чём не основанным. Я был готов поспорить, что именно так же он смотрел бы на меня, предъяви я ему обвинения в краже.

Маленький лжец. Еще никогда прежде я не видел в нём Джеймса Поттера так отчетливо, как в этот момент. Такая же уверенность в своей неприкосновенности, такое же выражение фальшивой невинности на лице.

Если он так наслаждается вырезками о себе, не стоит лишать его удовольствия.

— Разбитое сердце Гарри Поттера, — прочитал я вслух, и к моему удовлетворению, глаза мальчишки расширились от шока, словно он не ожидал подобного. — Ну же, Поттер, что тревожит вас на этот раз? Мальчик, может, и необыкновенный, но точно так же испытывает все муки юности. — Я сделал паузу для большего эффекта, быстро просматривая дальнейший текст и ощущая полнейшее отвращение и от него, и от разгневанных глаз мальчишки. — Лишенный любви после трагичной кончины родителей, он думал, что обрел утешение в своей девушке в Хогвартсе, в магглорожденной Гермионе Грейнджер. — Абсурд. И до чего же меня тошнило от постоянной эксплуатации темы смерти Поттеров. Существовали вещи, которые нельзя было затрагивать, но, разумеется, ни Скитер, ни самому мальчишке это не было доступно.

К середине статьи я был не рад от того, что решил читать ее вслух. Это сборище грязи оскорбляло каждого их тех, кто был там упомянут. Поттер, несомненно, радовался оказаться в центре внимания даже в такой сомнительной роли. Крам, может, и правда не блистал особым умом, но Грейнджер, выставленная дешевой простушкой, была задета неоправданно.

Как вообще можно было выпускать такую отвратительную писанину в печать?

— Доброжелателям Гарри Поттера остается только надеяться, что в следующий раз он отдаст сердце более достойной, — закончил я, и презрительно искривил губы. — Как трогательно. Полагаю, мне стоит разделить вас троих, чтобы вы могли сосредоточиться на зельях, а не на своей сплетенной любовной жизни. Уизли... — я на мгновенье задумался, а затем принял решение. — Оставайтесь здесь. — Видеть этого рыжеволосого болвана в первых рядах было бы выше моих сил. — Грейнджер, пересядьте туда, к мисс Паркинсон. Поттер, — я вперился в мальчишку пристальным взглядом, довольный, что шанс сам приплыл ко мне в руки. — За парту перед моим столом. Двигайтесь. Немедленно.

Как ни странно, Поттер не стал спорить. Он с грохотом принялся швырять горсти ингредиентов в котел, добавил туда сумку, а затем с трудом потащил его к первому ряду.

Что за бестолковый ребенок. Четвертый курс, а применить чары левитации, чтобы облегчить себе ношу, не пришло ему в голову.

Совершенно маггловские привычки. И так во всём. Я был готов поспорить, что если в Поттера полетит проклятье, его первым инстинктом будет уклониться, а не использовать Протего.

И это — спаситель мира? Нелепо, что вообще находились идиоты, способные в это верить.

Я вернулся за свой стол, дождался, чтобы класс утихомирился, и только тогда вновь сконцентрировался на мальчишке.

— Всё это внимание прессы, кажется, раздуло вашу и без того непомерную самооценку, Поттер, — негромко произнес я. Тот ничего не сказал, но от него продолжали исходить ощутимые волны ярости. — Вы, должно быть, страдаете от ошибочной иллюзии, что весь мир от вас без ума, но мне нет дела до того, как часто ваше фото появляется в газетах. Для меня, Поттер, вы всего лишь вредный мальчишка, который считает, что правила — не для него.

Вся правда этих слов окончательно дошла до меня только в тот момент, когда Поттер высыпал безвозвратно испорченных измельченных жуков в котел и принялся рьяно перетирать корень имбиря, явно представляя меня на его месте; когда я заметил, как его руки трясутся от бессильной злости.

Ребенок. Обычный глупый ребенок, ничем не отличающийся от своих сверстников. Это не он страдал от иллюзий, а Дамблдор, и вместе с ним — весь волшебный мир. Чемпион Турнира? Тот, кто может одержать победу над Темным Лордом? Только безумцы могли верить в это.

Только безумцы могли доверять пророчеству.

— Так вот, предупреждаю вас, — добавил я уже мягче. — Знаменитость вы или нет, но если вы еще раз вломитесь ко мне в кабинет...

— Я и близко не подходил к вашему кабинету! — воскликнул Поттер, резко поднимая голову, и внутри меня вновь воцарился холод.

— Не врите, — прошипел я. — Шкура бумсланга. Жабросли. И то, и другое — из моего личного запаса, и я знаю, кто их украл.

Поттер смерил меня долгим, внимательным взглядом, и от вспышки интеллекта, мелькнувший там, я на мгновенье замешкался.

— Я не знаю, о чём вы говорите, — наконец произнес он.

Это прозвучало на удивление убедительно, но я видел взгляд Поттера, я знал, что он поспешно выстраивает какую-то цепочку событий, я чувствовал, что мои слова не были для него неожиданностью.

Лжец.

— В ночь, когда в мой кабинет вломились, вас в постели не было, и я это знаю, — предупреждающе проговорил я. — Может, Муди и присоединился к вашему фан-клубу, но я не собираюсь терпеть ваше поведение. Еще один ночной поход в мой кабинет, Поттер, и вы заплатите.

— Ну да, — пренебрежительно фыркнул мальчишка. — Буду иметь это ввиду на тот случай, если мне когда-то захочется туда залезть.

Такая вопиющая дерзость стала последней каплей. Выпрямившись, я вытащил из мантии прозрачный флакон и демонстративно медленно повертел его на глазах у Поттера.

— Знаете, что это? — поинтересовался я.

— Нет, — ответил он, с неподдельным любопытством склоняя голову набок.

Так он почти напоминал заинтересованного ученика. Жаль, что я не мог добиться такого же внимания от него к теме уроков.

— Это Веритасерум, — к моему раздражению, мой голос автоматически принял учительские нотки. — Зелье Правды, настолько мощное, что три капли заставят вас выдать ваши самые большие тайны прямо всему этому классу. Использование этого зелья, конечно, строго контролируется правилами Министерства. Однако, стоит вам проявить неосторожность — и вы обнаружите, что я, скажем, незаметно пронесу руку над вашей вечерней порцией тыквенного сока. И тогда, Поттер... тогда мы узнаем, были вы в моем кабинете или нет.

Послав мне еще один пытливый взгляд, мальчик вернулся к приготовлению своего так называемого зелья, бездумно высыпая нарезанный корень имбиря в котел, где уже начинало бурлить страшного вида варево.

Что ж, оставалось надеяться, что мои слова произвели хоть какой-то эффект. Мальчишка как минимум побоится соваться ко мне повторно, и если наказать его не представлялось возможности, то я мог принять и такой исход событий.

В дверь постучали, и я нахмурился. Кого могло принести посреди урока?

— Войдите, — произнес я.

Сердце пропустило удар, когда я увидел Каркарова, приближающегося ко мне, и к Поттеру, с небывало мрачным выражением на лице. Я напрягся, готовясь в любой момент выхватить палочку, но Каркаров лишь остановился передо мной и прошипел:

— Нам надо поговорить.

От неожиданности в ответ на подобного рода наглость у меня на мгновенье отняло дар речи.

— Я поговорю с тобой после моего урока, Каркаров, — наконец выдавил я. Как это ничтожество смело приходить сюда в такой момент, устраивать такие сцены перед всеми! Он совсем лишился рассудка?

— Я хочу поговорить сейчас, пока ты не можешь ускользнуть, Северус, — упрямо возразил Каркаров. — Ты меня избегаешь.

— После урока, — рявкнул я. Отвращение и гнев от этой омерзительной и тошнотворной сцены почти переполнили чашу моего самоконтроля. Дело не улучшал тот факт, что Поттер внезапно вновь начал проявлять интерес к происходящему, кидая то на меня, то на идиота Каркарова осторожные взгляды.

Представить страшно, до чего глупый мальчишка додумается и какие теории он построит.

Время тянулось бесконечно медленно. Каждый раз, когда я вставал и направлялся к одному из столов, Каркаров тенью следовал за мной. Только осознание, что у меня сидит класс, полный свидетелей, не давало мне проклясть его, хотя я не был уверен, что случится, когда урок закончится.

Наконец минуты подошли к концу, и все стали собирать свои вещи. Растяпа Поттер был единственным, оставшимся в кабинете помимо меня и Каркарова, и он нарочито медленно вытирал желчь броненосца, причем абсолютно неверным способом, рискуя обжечь себе ладони.

— Что такого срочного? — как можно тише проговорил я.

— Вот это! — Секунда, и Каркаров обнажил левое предплечье, показывая мне свою воспалившуюся Метку.

От потрясения я замер. В моей голове не укладывалось, что он действительно мог сделать это — вот так, в открытую, несмотря на Поттера в классе.

Поттер.

Поттер не мог видеть этого.

Я не мог объяснить волну ужаса, внезапно прокатившуюся во мне, но я точно знал, что не могу этого допустить. Поттер не должен был видеть, не должен был знать.

— Ну? — требовательно спросил Каркаров. — Ты видишь? Она никогда не была такой четкой, с тех самых пор, как...

— Убери! — прорычал я, и Каркаров отшатнулся.

— Но ты должен был заметить, что...

— Мы можем поговорить позже, Каркаров! Поттер! — я повернулся к мальчику, который уже таращился в открытую. — Что вы делаете?

— Вытираю желчь броненосца, — невинно проговорил он, и от злости я заскрежетал зубами. Один идиот стоял, обиженно закусив губу, а второй предпочитал делать идиота и из меня тоже.

Мое молчание стало последним ударом для Каркарова, так как он, развернувшись, вылетел из кабинета, больше не говоря ни слова.

Я уставился на Поттера, пытаясь понять, сколько он видел, а он уставился на меня, словно вычисляя, что именно было у меня на уме.

Я не знал, что именно отражалось у меня на лице, но уже в следующий миг Поттер собрал вещи с рекордной скоростью и сбежал вслед за Каркаровым.

Только тогда я смог выдохнуть и бессильно опуститься обратно за свой стол.

У меня было чувство, будто этот урок высосал из меня все силы.

Я не хотел представлять, что будет, когда вернется Темный Лорд, когда я буду вынужден ходить на регулярные встречи с ним и другими Пожирателями. Если даже Каркаров мог вывести меня из равновесия...

Я прикрыл глаза, возводя мысленные щиты, призывая себя к спокойствию.

Не думать. Не размышлять. Не задумываться.

Никаких мыслей. Никаких надежд. Никаких воспоминаний.

Безразличие — единственное оружие, которое будет в моем распоряжении. Якорь, который либо поможет мне найти равновесие, либо окончательно утопит меня.

Время шло, но я никогда прежде еще не чувствовал себя менее подготовленным.

* * *

После катастрофы с Каркаровым на уроке, наши отношения стали еще более холодными. Положительной стороной было то, что он, наконец, прекратил свои преследования, и теперь только изредка мерил меня злыми, отчаянными взглядами.

Волнение продолжало нарастать и во мне тоже, и чем более четкой и обжигающей становилась Метка, тем сильнее оно увеличивалось. Приближался конец Турнира, третье испытание, и если традиция останется неизменной, то именно во время него что-то произойдет. Я не знал, было ли это предчувствием или обычной логикой, но мои опасения продолжали приобретать всё более мрачные формы.

Мне стоило поговорить с Дамблдором, но учитывая нашу последнюю провальную беседу, я не был уверен, с чего даже начать. Он знал, что Метка становится сильнее, и лучше меня помнил, чем обычно заканчивался каждый учебный год Поттера. Если Дамблдор не выказывал волнения, то, возможно, и мне не стоило. К тому же объемы работы увеличились почти вдвое — в замке участились редкого вида травмы, и всё свободное время я проводил за варкой зелий и противоядий. Почти каждый день Грейнджер получала проклятья по почте, и хотя в большинстве случаев она просто не открывала письма, иногда что-то просачивалось, и она спешила в больничное крыло. Звери Хагрида нападали на учеников с завидной постоянностью, а Муди окончательно спятил и после каждого его урока как минимум восемь человек оказывались на больничной койке.

Единственное, что меня утешало — это то, что время неизбежно шло, а значит, скоро срок карьеры Муди в Хогвартсе подойдет к концу.

В апреле начались консультации по трудоустройству, и свободных минут стало еще меньше. Большая часть моих пятикурсников твердо знали, чем они планируют заниматься, поэтому особых сложностей не возникало. Только когда ко мне в кабинет зашел Уоррингтон, я почувствовал, что беседа затянется.

Мальчик так и не пришел в себя после выбора Кубка. То, что он остался в школе на каникулах, было плохим знаком — семья Уоррингтона всегда была известна своей старомодностью, и на каждый праздник они неизменно собирались вместе. Зная самого мальчика, я глубоко сомневался, что не ехать домой было его инициативой.

— Присаживайтесь, — проговорил я, кивая на стул. Уоррингтон молча послушался и отстраненным взглядом уставился на полку с ингредиентами, всячески избегая смотреть на меня.

— Итак, — я демонстративно развернул несколько его последних работ. — Эссе, которые вы сдали мне за этот месяц, набрали высокие баллы. Более чем высокие. Вы всегда были неплохи в зельеварении — однако, насколько мне известно, карьера зельевара вас не привлекает?

— Нет, профессор, — глухо отозвался Уоррингтон.

— По другим предметам вы также делаете вполне ощутимые успехи. Я рад сказать, что с вашими текущими баллами, вы можете выбрать любую специальность, которая вам по душе. У вас есть идеи?

— Нет.

— Хорошо, — я пожал плечами. — В таком случае, можете продлить обучение и остаться на дополнительный год.

Это привлекло его внимание.

— Дополнительный год? — переспросил Уоррингтон, уставившись на меня круглыми глазами. — То есть, на пятом курсе?

— Да, — я попытался выглядеть невозмутимо. — Если вы не можете решить сейчас, чем хотите заниматься в будущем, то, возможно, лишний год пойдет вам на пользу.

— Это невозможно! — воскликнул мальчик, и в его голосе, наконец, послышались настоящие эмоции. — Родители никогда мне этого не простят, и Слизерин этого не примет — я стану посмешищем!

— У вас есть другие предложения? От тех курсов, что вы выберете сейчас, зависит ваша потенциальная карьера. Если вы неспособны этого сделать...

— Плевать мне, что выбирать! Это уже ничего не изменит, понимаете? Я упустил свой шанс, упустил его, когда Кубок не выбрал мое имя!

— Помимо вас, он также не выбрал имена тринадцати ваших сокурсников, — сухо отметил я, и Уоррингтон вскочил на ноги.

— А я не знаю, что было бы хуже! — выплюнул он. — Выбери он кого-то из Слизерина, родители, может, и поняли бы... но он выбрал Диггори. Диггори! Хаффлпафф! А вместе с ним — Поттер! — лицо мальчика перекосило от ненависти, и я был удивлен чувством внезапной враждебности, всколыхнувшимся во мне в ответ.

Прочистив горло, я попробовал вновь.

— То, что Поттер оказался выбранным — нелепое стечение обстоятельств. Все прекрасно знают, как далеко ему до титула самого достойного. Это не значит...

— А Диггори — еще дальше! — перебил Уоррингтон. — Не может хаффлпаффец быть самым достойным, это невозможно! Это значит, что Кубку было не из кого выбирать, что он счел всех остальных — что он счел меня, полным ничтожеством!

— Вы настолько сильно хотели участвовать в Турнире?

Уоррингтон застыл, а потом недоверчиво хмыкнул.

— Разумеется, хотел, — ответил он. — Вы можете в этом сомневаться?

— Ваша любовь к конкуренции не часто проявляется. А вот склонность ваших родителей к этому...

Уоррингтон напрягся, и его глаза подозрительно сузились.

— Вы пытаетесь настроить меня против моей семьи, профессор Снейп? — спросил он.

— А в этом еще есть потребность? — я спокойно встретил его взгляд, и Уоррингтон тут же поник.

— Они не хотят меня видеть, — убито проговорил он. — Они не понимают, как меня могли не выбрать, когда от Хогвартса вышло сразу два чемпиона. Я их разочаровал. Я всю жизнь готовился к этой возможности, а в итоге...

— В итоге у вас оказалось на одну головную боль меньше, — закончил я за него. — Что бы участие в Турнире принесло для вас? Лично для вас?

— Честь! Славу. Наш факультет заслуживает этого, Слизерин — самый достойный, а все ведут себя так, словно мы какие-то изгои! Вы наш декан, вы должны понимать это, как никто другой!

— Я бы не отказался от возможности доказать состоятельность нашего факультета, — согласился я. — Но Турнир Трех Волшебников — сугубо политическое мероприятие. Существует большая вероятность, что даже если бы Кубок выбрал чемпиона из Слизерина, нам бы всё равно не позволили выиграть.

Уоррингтон отшатнулся, выглядя глубоко шокированным.

— Это... это было бы незаконно, — проговорил он, и я пожал плечам.

— Как и два чемпиона от Хогвартса. Когда Министерству это выгодно, они закроют глаза на что угодно. Что касается чести факультета... есть масса других способов, которые могут принести нам почет. Этот с позволения сказать Турнир не входит даже в десятку.

Уоррингтон опустился обратно на стул, и я был доволен тем, что на его лицо постепенно начали возвращаться краски.

— А приз... — начал было он неуверенно.

— Галеоны? Или сам Кубок? — я снисходительно усмехнулся. — У вашей семьи более, чем достаточно денег. А сам Кубок имеет не большее значение, чем Кубок по Квиддичу. Советую вам сосредоточить ваши таланты там.

На щеках Уоррингтона внезапно вспыхнул румянец, и я с изумлением уставился на него.

— Квиддич, — повторил я. — Вас интересует квиддич?

— Вы сами рекомендовали меня в команду, — огрызнулся мальчик.

— Рекомендовал, — согласился я медленно. — Но, насколько я помню, вы не демонстрировали особого энтузиазма.

— Какая разница, мне всё равно не стать профессиональным игроком, родители никогда не согласятся с этим.

— Если вы добьетесь успеха, они могут изменить свое мнение, — возразил я. — Подумайте. Для того, чтобы связать свое будущее с квиддичем, никаких конкретных предметов не требуется, так что вы не окажетесь в заложниках у неправильного выбора. У вас есть второй вариант? Помимо квиддича?

Уоррингтон задумался, но признаки жизни, засверкавшие в его глазах впервые за долгое время, позволили мне расслабиться.

Исправить ситуацию полностью, разумеется, было мало возможным — впереди предстояли летние каникулы, во время которых Уоррингтону будет некуда деваться, придется возвращаться домой. Но я надеялся, что какая-то часть разговора отложится у него в памяти, и он всё же попробует принимать свои собственные решения.

Сейчас же стоило рассмотреть альтернативные варианты.

* * *

С момента последней кражи прошло больше двух месяцев, когда очередная порция шкуры бумсланга исчезла из моего кабинета. Защитные чары, которые я установил, нарушены не были — а значит, кто-то снял их, украл ингредиенты, а потом поставил обратно, стремясь скрыть факт кражи и выставить меня забывчивым недоумком.

Я мало помнил себя от ярости, когда направлялся к кабинету Дамблдора. Память услужливо подсовывала воспоминания о тех, кто крутился поблизости моего кабинета в последний день, но мне не нужно было долго раздумывать для того, чтобы сделать совершенно однозначный вывод.

Ингредиенты воровал Поттер. Сам обойти чары такого уровня он не мог — а значит, у него был помощник.

Муди.

Именно он то и дело появлялся в подземельях под разными предлогами. Сначала я считал, что он пытается таким образом запугать меня, напомнить мне в очередной раз об ошибках моего прошлого, но каждый раз, когда я натыкался на него, это происходило случайно.

Нет, целью Муди не было попасться мне на глаза — его целью было помочь Поттеру совершить кражу. Поттер наверняка всё это время стоял рядом, в своей чертовой мантии-невидимке, ждал подходящего момента.

Как этому мальчишке удавалось с такой легкостью обводить взрослых вокруг пальца и завоевывать их слепое расположение? Я не мог этого понять. В этом не было смысла.

Дамблдор был один и явно не в лучшем настроении, но мне было всё равно. Вся эта ситуация зашла слишком далеко, и продолжать игнорировать ее было нельзя.

— Поттер в очередной раз совершил кражу, — выпалил я с порога. — И на этот раз не один. Ваш старый друг Муди ему помогает — он покрывал его всё это время.

Тяжелый вздох Дамблдора немедленно вызвал во мне раздражение.

— Что, вы и на этот раз попытаетесь всё отрицать? — издевательски поинтересовался я. — Ингредиенты нужны только мальчишке, это уже было установлено. Снять защитные чары сам он не мог — значит, у него была помощь, а рядом с моим кабинетом постоянно ошивается только Муди! И именно он находился в коридоре в первый раз, когда уже всячески покрывал Поттера.

— Я думал, первый раз произошел несколько раньше, — проговорил Дамблдор почти холодно. — Во время так называемого обыска вашего кабинета.

Нахмурившись, я на мгновенье замолчал, восстанавливая цепочку событий.

— В тот день у меня ничего не пропало, — напомнил я. — Муди просто возомнил, что у него есть право меня проверять, несмотря на отсутствие соответственного приказа. Вор — именно Поттер, это его инициатива. Он уже выдал себя с жаброслями. Если вам этого мало и вы хотите окончательно во всём убедиться, давайте приведем его сюда и проверим. Даже капли Веритасерума хватит для того, чтобы...

— Веритасерума? — эхом повторил Дамблдор. — Северус. Не предлагаете ли вы всерьез использовать подобное зелье на ребенке по такому пустяковому случаю?

Я оцепенел, понимая, насколько глубоко ошибся.

Я неправильно понял Дамблдора. Единственным утешением сейчас было то, что я так и не осмелился рискнуть подлить Поттеру Веритасерум — теперь же я затруднялся представить себе возможные последствия.

К сожалению, мое молчание говорило само за себя. Дамблдор выпрямился, не сводя с меня глаз, и от непривычного гнева, который я там увидел, мне стало не по себе.

— И это — вывод, который вы сделали из моих слов? — голос директора звучал мягко, но это была обманчивая мягкость, скрывающая под собой лёд. — Напоить зельем Гарри, чтобы узнать, он ли вламывается в ваш кабинет? Неужели это действительно всё, что вас интересует?

— Меня интересует, кто именно нарушает закон и ворует ингредиенты для варки опасных зелий, — прошипел я. — Меня интересует, кто так старательно пытается сделать из меня идиота!

— Здесь не надо пытаться, Северус, вы сами блестяще выполняете эту работу! — Дамблдор совершенно нехарактерным для себя образом повысил голос, в который раз за короткий разговор вгоняя меня в ступор. — Вместо того, чтобы разобраться, что происходит на самом деле, вы идете на поводу у эмоций и предубеждений, игнорируя доказательства, которые лежат на самой поверхности. Я надеялся, что со временем вы сможете побороть свою упрямую враждебность, но вы предпочитаете продолжать вести себя, как ребенок! Вы ведь умный человек, Северус. Возьмите себя в руки и подумайте над ситуацией — подумайте, какую роль это может играть в общей картине событий. Я не могу объяснять вам каждую деталь — я не должен. Все эти годы мы знали, что однажды вам вновь придется столкнуться лицом к лицу с Волдемортом, и если вы и тогда продолжите вести себя с такой легкомысленностью, то, возможно, наш план не имеет смысла. Возможно, лучше отменить всё сейчас, до того, как ваше слепое упрямство приведет к трагедии. К очередной трагедии.

Ледяной шок, заменивший кровь в венах, не позволил мне отреагировать.

Я не помнил, как покинул кабинет и оказался в самом низу лестницы. Из ступора меня вывел только раздраженный крик Поттера:

— Двигайся! Давай!

В первый момент мне показалось, что он адресует эти слова мне, и только потом до оцепеневшего мозга дошло, что он никак не может видеть меня через стену. Судя по всему, мальчишка разговаривал с горгульей и пытался проникнуть в кабинет директора — разумеется, без пароля.

— Поттер! — взревел я, и мальчик тут же затормозил и повернулся ко мне.

Я еще никогда не испытывал такой сокрушительной ярости от одного его вида.

— Что вы здесь делаете? — процедил я сквозь зубы, и он поспешил ко мне.

Надо же. Какое воплощение невинности и послушания.

— Мне нужно увидеть профессора Дамблдора! Мистер Крауч. Он только что появился... он в лесу, просит...

— Что это за чушь, о чём вы говорите? — мне едва удалось не сорваться на крик. Поттер, однако, был далеко не так сдержан.

— Мистер Крауч! — завопил он, словно я был глухим и не расслышал, о ком он бормотал, в первый раз. — Из Министерства! Он болен или что-то еще. Он в лесу, он хочет увидеть Дамблдора. Просто дайте мне пароль к его...

— Директор занят, Поттер, — выплюнул я. Ярость продолжала нарастать — ярость на Дамблдора, ярость на этого глупого мальчишку, который и являлся причиной всему.

— Мне нужно рассказать Дамблдору! — То, как Поттер проорал эти слова, стало последней каплей, и я повысил голос:

— Вы что, меня не расслышали, Поттер?

— Слушайте, с Краучем не всё в порядке, он... он не в себе, он говорит, что хочет предупредить...

— Какие-то проблемы? — раздался голос, и я вздрогнул. Я даже не услышал, как горгулья ожила вновь, выпуская Дамблдора наружу.

— Профессор! — Поттер немедленно бросился к нему. — Мистер Крауч здесь, он в лесу, хочет поговорить с вами!

Дамблдор даже не взглянул на меня.

— Показывай дорогу, — произнес он, и они с Поттером двинулись вперед по коридору. Я остался стоять на месте, продолжая смотреть им вслед, не в силах заставить себя пошевелиться.

Только добравшись до подземелий, я начал размышлять.