Тропой василиска (джен)

В одном из коридоров Хогвартса, поникнув головой, висело дымчато-пепельное привидение. Многим поколениям бесшабашных студентов оно было известно как привидение Почти Безголового Ника или, как его с уважением называли гриффиндорцы, призрак сэра Николаса. Он старался быть предельно вежливым и галантным с юными мисс и маленькими мистерами, которые не могли знать, каково это, иметь за плечами сотни лет, а те в ответ переставали бояться привидения.

Однако сегодня, даже самые отчаянные гриффиндорцы, знавшие Ника второй или третий год, не подошли бы ближе, чем на пару метров. А дело было в том, что благородный сэр оказался мертв. Мертвый мертвец — возможно ли это? Оказалось, вполне. Но самым страшным было не только это. Прямо под привидением лежал студент второго курса мистер Финч-Флетчли. И выглядел бы он мертвым, если бы не парализованные вытянутые руки, если бы не потрясение в застывшем взгляде, если бы не скованное ужасом лицо.

Джинни Уизли, первокурсница из Гриффиндора бегом спускалась по лестнице, прижимая к груди черную кожаную тетрадку. На плече болталась потрепанная сумка, доставшаяся от старшего брата Чарли. Она порядком нервничала: гербология началась пятнадцать минут назад, а она еще не в оранжерее. Профессор Спраут хоть и отличалась добродушием и снисходительностью, но опозданий не спускала, равно как и профессор МакГонагалл.

Девочка вздохнула. Она вчера весь вечер пыталась понять объяснения Невилла со второго курса, который с энтузиазмом вещал о «капризных в искусственной среде Дьявольских силках», но в итоге ничего путного из этого не вышло. И ее эссе, покоившееся на дне сумки, напоминало упрощенную версию учебника с парой собственных мыслей, которые, как считала Джинни, не представляли ничего ценного или хотя бы разумного с точки зрения гербологии.

— Ой, мамочки! — Джинни едва не раздавила паука. Она отошла на пару шагов и пригляделась: паук был не один — тонкой шеренгой, один за другим, они переползали коридор и, поднимаясь к окну, выползали наружу через щель в стекле. Никогда Джинни не видела такого... разумного поведения животных. Её брат Рон не очень любил насекомых, а пауков вообще терпеть не мог. Строго говоря, эти довольно безобидные букашки вызывали у Рона животный, на грани паники страх, смешанный с непреодолимой ненавистью и отвращением. А всё из-за приколов Фреда и Джорджа...

Девочку передернуло. Она помнила тот День рождения Рона. Ему исполнялось семь лет. Мама приготовила восхитительный торт, Джинни сама помогала его украшать. Папе не всегда удавалось купить хороший подарок — были проблемы с работой, поэтому мама всегда старалась приготовить самые лучшие блюда, создавая для детей иллюзию достатка и благополучия. И когда все сели за стол и получили по громадному куску торта, Рон сказал слова благодарности. Он уже почти откусил от своей части, как вдруг в его руке и частично во рту оказался огромный, волосатый тарантул. Бедный Рон... он еще неделю не мог уснуть без света, а Фред и Джордж месяц просидели под домашним арестом.

Но, все же тарантул был во рту Рона, а не Джинни, поэтому девочка спокойно поднялась с корточек и, перешагнув через пауков, отправилась дальше. Через секунду она вспомнила, что опаздывает на урок, и, закинув сумку поудобнее, побежала по коридору. Мысли о странном поведении насекомых вылетели из головы, пока гриффиндорка сочиняла оправдание для профессора Спраут.

Она не заметила за своей спиной ни две застывшие фигуры — приведения и Джастина Финч-Флетчли, ни выходящего из-за поворота Дина Томаса, который возвращался с тренировки по квиддичу. Мальчик увидел только её бегущую фигуру и двух парализованных обитателей Хогвартса. Сопоставив два и два, Дин бросился в кабинет профессора МакГонагалл. У декана никого не было. Но на следующий урок должен был прийти именно второй курс Гриффиндора и Хаффлпаффа, как узнал Томас из расписания, педантично вывешенного на двери кабинета. Он постучался и вошел:

— Профессор МакГонагалл! Я должен вам кое-что рассказать! — перепуганный Дин отчаянно жестикулировал. Профессор только вздохнула: каждый раз, когда на пороге появляется встрепанный гриффиндорец — жди беды. Но за сорок лет женщина так к этому привыкла, что сил оставалось только предложить кресло напротив.

— Я вас слушаю, мистер Томас.

— Я возвращался с тренировки по квиддичу! Думал, что пойду к себе в гостиную! А поднялся на второй этаж, а там Джинни! Это сестра Рона Уизли! И.... она.... — задыхаясь, выпалил Дин. Недовольная МакГонагалл остановила его взмахом руки.

— Мистер Томас, мне известно, кто такая мисс Уизли. И я попрошу вас говорить спокойнее, — профессор поправила очки и внимательно посмотрела на студента.

— А, хорошо, ладно... Джинни убегала в сторону выхода, я видел, она убегала! А там Джастин лежит мертвый и Почти Безголовый Ник!

МакГонагалл моментально оказалась на ногах:

— Мистер Томас! О чем вы говорите?!

Дин в ответ отчаянно махнул рукой на дверь:

— Там, они лежат... Я видел, как она убегала, профессор!

Взору профессора предстало бессознательное привидение и окаменевший мистер Финч-Флетчли. Через пять минут на ноги были подняты директор и мадам Помфри. Они переместили мальчика в особую палату, где уже находилась кошка Филча, и с помощью потоков воздуха убрали сэра Николаса из коридора.

Дин с недоумением обнаружил себя в гриффиндорской гостиной, причем выспавшимся и совершенно отдохнувшим.

* * *

Гарри стоял в широком, искусственно освещенном зале, где по периметру стен стояли тесные ряды шкафов. В одних удалось разглядеть книги — очень много книг, в других ютились котлы, пузырьки, флаконы и склянки самых разных размеров и форм. В нос ударил запах аптечных препаратов и сухих трав. Справа от двери в лаборатории находился рабочий уголок. Несколько столов, сдвинутых вместе, обеспечивали широкое пространство для нарезки ингредиентов и подготовки остальных компонентов. В центре зала стояли высокие подставки для котлов. Всех размеров. Гарри даже не мог себе представить, какой размер котла нужен был, чтобы занять эту огромную площадь: последняя подставка была размером почти с половину его кровати. А сколько всего можно было здесь сварить...

— Поттер, — голос профессор едва не выбил почву из-под ног. Гарри совсем забыл, где и с кем он находится, — если вы продолжите так стоять, то задержитесь на непозволительно долгое время. Здесь, — Снейп указал на рабочую площадь, — мы будем подготавливать все необходимое для зелий. Все ножи, а также инструменты для выдавливания, сжатия и потрошения находятся в этом столе. Разделочные доски и весы для неорганических компонентов — в том коричневом шкафу под номером семь, — Гарри внимательно слушал, стараясь всё запомнить, чтобы потом не пришлось ничего переспрашивать. Хотя опыт, конечно, должен взять свое.

— Кладовки здесь нет, ингредиенты будете брать в шкафу два, три и четыре. Всего в вашем распоряжении находятся четыре шкафа и полки с книгами. Узнаю, что вы сунули свой нос в другие места, а я узнаю, мистер Поттер, — строго предупредил его зельевар, — вылетите отсюда сразу и навсегда. Вы меня поняли?

— Да, сэр, — Гарри и не обирался лезть в неизведанные вселенные. Того, что показал ему профессор, должно было хватить на несколько лет интенсивного изучения и сотни экспериментов, причем, далеко не самых безобидных. Тем более он подозревал, что в других шкафах могут быть запрещенные ингредиенты или опасные при разгерметизации вещества. Риш точно так же, когда привел Гарри в лабораторию, после многодневных уговоров последнего, строго настрого запретил лезть в некоторые банки, столы и даже книги. Он поведал мальчику парочку историй о чрезмерно любопытных домовиках, которые под предлогом уборки пробирались в лабораторию. С тех пор Гарри стал совершенно по-другому относиться к надписи над входом в собственную маленькую лабораторию: «Не умоляй о пощаде, умоляй об Аваде». Картины задохнувшихся от кисло-сернистых паров маленьких существ, прочно засели в воображении мальчика, поэтому в аспекте дисциплины голос разума был выше любопытства.

— Тогда приступим. В вашем распоряжении котел номер семь и тридцать минут на подготовку. Вы принесли готовый образец? — Гарри вытащил из кармана маленький флакончик и передал профессору. — Я займусь комплексным анализом того, что есть. Через полчаса вы должны предоставить мне полный котел Aufero, мистер Поттер.

— Три четверти, профессор, — возразил Гарри.

— КПД — семьдесят пять процентов? Вам ведь известно, мистер Поттер, что зелье неправильно сварено, если выход продукта составляет менее семидесяти девяти процентов? — профессор разглядывал флакончик на свет. Маслянистая, светло-желтая жидкость.

— Это недостаток, с которым я не могу разобраться. Из-за него недопустимо магическое воздействие, — Гарри поднял голову, — Я думал, вы укажите мне на ошибку.

Зельевар ненадолго задумался. Не хватало всего четырех процентов. Значит упущение совершенно незначительное, но от этого не менее важное.

— И укажу, — ответил мужчина, откладывая посторонние исследования. — Делайте. Я буду наблюдать за процессом. Вы должны комментировать и объяснять каждое действие, мистер Поттер. Сегодня, очень подробно: материал ножа и котла. Я жду услышать от вас определенные специально для этого зелья способ и длину нарезки того или иного компонента, дозировку, сочетаемость, свойства, по которым вы отбирали травы, температурные условия. Все до мельчайших деталей. На следующих занятиях очевидные факты мы будем опускать.

Гарри кивнул и повернулся к столу. С подсказками профессора он выложил на стол необходимые ингредиенты и нашел нож и доски. Установил котел с основой на огонь. Можно было начинать. Гарри взял в руку нож и положил на доску корень червеплодики.

— Червеплодика или Чистоплотная трава, как ее называют на севере страны, обладает хорошими восстанавливающими свойствами и легкой сочетаемостью с другими веществами. К температуре и нарезке нейтральна, то есть, ограничений практически нет. За одним исключением: перед добавлением в зелье, целостность червеплодики должна быть нарушена: растирание, размельчение, прессовка, сушка, что угодно, но целиком ее использовать нельзя. Это может привести к утрате основных свойств. В ходе опытов и соединений с другими травами, мне удалось вывести оптимальную меру нарезки, она составляет четверть дюйма, — гриффиндорец старательно крошил корень на маленькие кусочки. Профессор Снейп молчал, сопоставляя свои знания и выводы ученика. Ненадолго установилась тишина. Гарри отложил нарезанный корень в сторону и принялся за следующий ингредиент.

— Календула обыкновенная. Допускает применение ножей, металлы которых не подвергаются окислению или коррозии, поэтому я использую стальной. Её роль в этом зелье — каталитическая. Она ускоряет приготовление червеплодики и служит сигналом для дальнейших действий. При равномерном помешивании в течение трех минут должны выделиться желтые пары календулы. Они не ядовиты, не обжигают, не причиняют вреда, но вдыхать все равно не рекомендуется, поскольку у некоторых может быть скрытая аллергия на растение. Её стебель следует накрошить так, чтобы по массе одна порция червеплодики была равна двум порциям календулы, — Гарри скинул в кипящую основу мелко нарезанные кубики трав и, взяв со стола длинную деревянную ложку, начал медленно и аккуратно помешивать зелье. Профессор по-прежнему молчал, и в просторной лаборатории было слышно только тихое бульканье заготовки.

Наконец, через три минуты, когда у Гарри едва не затекли руки, он отложил ложку и начал упаковывать лапки в подорожник.

— Крысиные лапки в сочетании с листом подорожника дают прекрасный очищающий и местами заживляющий эффект. Подорожник сам по себе является целебным растением, а лапки повышают его концентрацию и способствуют интенсивному выделению сока травы.

Через некоторое время из котла повалил густой желтый пар. Мальчик опустил свернутый лист в зелье и еще полминуты продолжал его помешивать. После чего он постучал ложкой по дну и, убедившись, что раствор получился равномерно жидким, влил туда последний ингредиент.

— Добавление слизи закрепляет все свойства Aufero и помогает сохранять его действие на протяжении любого срока,... — здесь Гарри запнулся и посмотрел на профессора, — до первого воздействия магии на предмет, который обрабатывался раствором.

Зельевар не произнес ни слова за эти минуты, что ощутимо нервировало гриффиндорца. Ему было бы легче, продемонстрируй Снейп открытое одобрение или даже наоборот. Так оставалось только гадать. Гарри взмахнул палочкой над котлом. Высветившиеся в воздухе цифры показали ровно двести сорок градусов. Мальчик выключил огонь и повернулся к учителю, ожидая реакции на свои действия.

Молчание грозило затянуться, а Гарри совершенно не понимал, чем оно вызвано. Предполагалась многоуровневая проверка его знаний и навыков. Но Снейп стоял, облокотившись спиной на один из высоких столов, для опоры выставив руки назад, и просто разглядывал гриффиндорца, как неведомую доселе зверушку. Не представлялось возможным прочесть что-то на его лице, и наконец, Гарри не выдержал:

— Профессор, скажите же хоть что-нибудь? В чем моя ошибка?

— Мистер Поттер, — крайне неохотно, медленно, словно заставляя себя произносить слова, начал Снейп, — я дам вам еще пять минут на раздумья. И будет весьма прискорбно, если вы так и не поймете, в чем проблема.

— Но сэр, — попытался возмутиться Гарри, — я тщетно бился над этим полгода! Я не смогу за каких-то пять минут!...

— Не разочаровывайте меня, — протянул зельевар. Эти слова подействовали на мальчика, словно ушат ледяной воды.

Время, время, время, почему тебя так мало! Наплевав на условности, Гарри сел на стул и обхватил голову руками. Подобно грому разрывало блаженную тишину тиканье невесть откуда взявшихся часов, или это богатое гриффиндорское воображение? Нельзя... во что бы то ни стало нужно всё понять и исправить, нельзя разочаровывать папу! Перед глазами мелькнули самые первые книги по техникам, советам, ошибкам. Известнейшие зельевары, алхимики, лабораторные исследователи — их опыт и знания Гарри впитал, как губка. Но что это всё, если сейчас, в самый решающий момент он не сможет ответить!

Последовательность... верная.

Сочетаемость... есть.

Правила готовки и техника безопасности... соблюдены.

Результативность... высокая.

Почему. Ничего. Не. Работает?

Гриффиндорец поднял голову. Черные глаза отца встретили его холодной усмешкой. Вступительный экзамен он не сдал. Отчаяние наполнило разум мальчика, взгляд затуманился. Это конец. Дальше ничего не будет.

Снейп вытащил что-то из кармана. Собрав последние силы, Гарри попробовал сфокусироваться на движениях профессора.

— Ваше время истекло, мистер Поттер, — вопреки ожиданиям, слова не содержали и десятой доли насмешки, которую ожидал услышать гриффиндорец, — Взгляните сюда. Вы знаете, что это, мистер Поттер?

Мальчик поднял глаза, заталкивая невыносимый стыд и разочарование подальше. И пораженно вскрикнул.

— Вы знаете, — с чувством глубокого удовлетворения произнес Снейп. И спрятав роковой сюрприз обратно в карман, вышел из лаборатории, едва коснувшись краешком мантии поникнувшей головы сына.

Гарри только что потерпел самое сокрушительное фиаско в своей жизни. Это было больно и неожиданно. Как удар под дых.