Тропой василиска (джен)

До первого испытания оставалась пара недель. Гарри беспросветно окопался в библиотеке. Риш прислал в помощь книгу «Редких и редчайших магических животных» на случай, если организаторы Турнира придумают что-нибудь этакое. Может, ничего особенного и не будет, мистер Бэгмен сам назвал несколько видов во вступительной речи. Но Гарри использовал каждую свободную минуту, чтобы узнать, как справиться с тем или иным существом из мира магии.

К сожалению, свободного времени у него было совсем немного.

Терзаемый виной перед отцом, Гарри с трудом концентрировался на занятиях, из-за чего домашние задания приходилось делать дольше. Вечера отводились на изучение зелий, которые нужно было сдать в рамках программы Ученика, мадам Пинс не всегда могла помочь, ответы на сложные вопросы, которые раньше адресовались профессору Снейпу, нужно было выискивать среди десятков книг в душном, пыльном зале. На выходных Гарри допоздна сидел с Невиллом в теплицах: пока Невилл помогал мадам Спраут пересаживать саженцы мандрагор и других растений, Гарри сравнивал травы из списка, который подготовил герболог для их будущего зелья. Наушники от визга растений неприятно сдавливали виски, тупую ноющую боль оставалось терпеть, пока перо вычерчивало на пергаменте сложные схемы влияния рун Силы, Солнца, Земли, остальных элементов, сравнительные таблицы трав с компонентами зелий, диаграммы Лунного цикла с перемежающимися нумерологическими расчётами. Гарри знал, что профессиональные зельевары вроде отца все эти расчёты не проводили, так как знали по опыту, что и как сочетается, реагирует. А с его пятилетним стажем расчётов требовалось много. Изредка, в гостиной или в Большом зале за быстрыми перекусами, Гарри удавалось поговорить с Роном и Драко, которые по мере сил старались поддержать друга. Алексей Каркаров лишь через несколько дней смог поймать товарища по Турниру в библиотеке, чтобы познакомить со своими друзьями.

— Гарри, наконец-то я тебя перехватил! Пойдём к нам на корабль, Зилар очень хочет обсудить ваше с профессором Снейпом Аконитовое зелье, но, — Алексей развёл руками, — сам понимаешь, профессора на корабль не позовёшь. Но и тебя вытащить та ещё проблема!

На корабле, потеряв всякий счёт времени, ребята знакомились, обсуждали диковинные вещи, коих в каютах было предостаточно. Зилар и Тома считались главными заводилами и сильно напомнили Гарри близнецов Уизли. Рон и Драко, которых тоже позвали, испытали пару розыгрышей на себе и согласились со сходством хулиганского духа безоговорочно, после чего пообещали соревнование по приколам и розыгрышам.

Алексей тихонько вывел Гарри из шумной компании и провёл его по всему кораблю. Показал даже кухню, чему гриффиндорец, который привык к Хогвартс-Экспрессу, очень удивился.

— Зачем вам кухня, разве вы прибыли не озером? Я слышал там пункт водного портала, что-то вроде морского каминного пути, — поинтересовался он.

На стенах висели аккуратно перевязанные венчики, в воздухе стоял пряный аромат сушёных трав, большая часть посуды была выпилена из светлого и тёмного дерева и украшена искусным орнаментом.

— Порталом, это да, — кивнул Алексей и протянул кружку освежающего кваса. Гарри осторожно принюхался и с удовольствием отпил. — Но портал работает не от самой нашей школы, а из международной гавани, до которой мы плывём три дня. Так что питание должно быть на уровне, сам понимаешь.

Поразмыслив пару секунд, Гарри согласился. В конце концов, и на поезде они тратили целый день, хоть и в пределах одного небольшого острова.

— Вы берёте еду с собой или ловите по дороге?

Представив Игоря Анатольевича, сидящего на борту с удочкой против левиафана и большого спрута, Алексей хихикнул и махнул рукой в сторону маленькой дверцы в глубине комнаты, вероятно, кладовки.

— Мы, конечно, можем гарпуном достать акул или кита, но дядя предпочитает брать еду с собой, чтобы не подвергать учеников ненужной опасности. Хотя, как по мне, ребята только рады были бы. И так каждое лето вместе плаваем. Янко очень любит рулить, я стрелять, а Зилар или Тома залезают на мачты и высматривают живность.

Они поднялись на палубу. Каркаров показал Гарри, как завязывать самые простые узлы, а тот в ответ пригласил на спарринг со шпагами. Вскоре на палубу из комнат высыпали остальные. Прощание грозилось затянуться ещё на полчаса, но Янко пожелал спокойной ночи и быстро всех разогнал. Гарри уходил со счастливой улыбкой, вспоминая разговор с Алёшей, и плотнее кутался от осеннего ночного ветра в шарф. Драко с возмущением втолковывал фыркающему Рону некоторые нюансы дипломатического поведения с иностранными гостями. На что рыжик отмахивался тем, что после третьей кружки все культурные границы стираются к обоюдному удовольствию сторон.

Больше всего на свете в этой бесконечной суматохе Гарри мечтал о том, чтобы спуститься к отцу, в безмолвные прохладные подземелья. Увидеть его невозмутимое лицо, беззлобную ухмылку, строгий взгляд, чёрный защитный сюртук, привычно сжимающие поварёшку или нож руки. Одно только это вселяло уверенность, успокаивало. Одно лишь присутствие отца говорило, что всё будет хорошо.

Но профессор запретил даже заговаривать с ним, а ослушаться Гарри не мог. Ни как Ученик, ни как сын.

Отойдя от окна гриффиндорской спальни, Гарри переоделся и, обессиленный, рухнул на кровать. Ремус был прав, долго так продолжаться не может.

Сон пришёл мгновенно.

* * *

— Профессор! Профессор Снейп! Прошу вас, если у вас есть свободная минутка, подойдите ко мне! — знакомый голос окликнул зельевара со спины, когда тот, разложив по местам рабочие бумаги, собрался покинуть кабинет. Профессор обернулся: портрет Николаса Фламеля призывно махал маленькой широкой ладошкой.

— Сэр, чем я могу быть вам полезен? — вежливо осведомился Снейп, вставая перед портретом. Старый алхимик редко разговаривал с ним, да и вообще с кем-либо. Но случалось, зельевар ловил на себе его испытующий, а порой и одобрительный взгляд.

— Я прошу прощения заранее, если что-то из моих действий покажется вам излишне самоуверенным с моей стороны, профессор. — Фламель, довольный тем, что так легко завладел вниманием собеседника, спокойно присел в нарисованное кресло. — Последнюю пару недель я наблюдал за вашим мальчиком, Учеником, мистером Поттером. Сказать по правде, я присматриваюсь к нему давно, уж очень он впечатлил меня выступлением на первом занятии!

Снейп выжидающе смотрел на Фламеля. Внутреннее чутьё подсказывало, что разговор пойдёт совсем не об успехах Поттера на ниве зельеварения. Чутьё не подвело.

— Я непреднамеренно подслушал разговор вашего подопечного с другим студентом, и к своему удивлению узнал, что могу помочь двум гениальным зельеварам своего времени!

Всё было непонятно. Фламель говорил почти так же непонятно, как и Альбус Дамблдор, но к последнему Снейп успел привыкнуть. Он вздохнул:

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Вы с вашим мальчиком, профессор Снейп, — алхимик предпочёл не заметить угрожающе помрачневшее лицо собеседника, — собираетесь заново изобрести велосипед. Поясню, зелье для коррекции когнитивных нарушений после проклятия Круциатусом существует.

Выдох. Сжавшиеся словно стальная пружина пальцы.

— Что?!

— Оно было составлено задолго до вашего и моего рождения, практически сразу, как только выявились побочные эффекты Пыточного заклинания. В те времена его повсеместно применяли при допросах в военное время. И пленники часто заканчивали так же как родители мистера Лонгботтома. Алхимикам поставили задачу избавить военных от обширных потерь информации, они её успешно выполнили: люди сходили с ума от боли, но их быстро возвращали в первоначальное состояние. Потом использование зелья Vitae Cognitio было постепенно оставлено за невозможностью его изготовления.

Профессор Снейп ощутил слабость в ногах. Решение так близко. На секунду ему даже почудилось, словно обруч Обета кольнул запястье в предвкушении, он даже бросил на то место мимолётный взгляд. Но, подождите-ка:

— Вы сказали, что Поттер работает по этому зелью?

Фламель согласно кивнул.

— Да, я в самом начале нашей беседы упомянул об этом. Мальчик помогает другу, мистеру Лонгботтому, по мере своих сил и весьма, — старый алхимик с укором посмотрел на Снейпа. — Весьма ограниченных возможностей.

Методы своего обучения зельевар обсуждать не собирался. Чем занимается его Ученик, он узнает позже, а сейчас важно другое. Снейп пристально впился взглядом в портрет.

— Вы сказали, что можете помочь. Что вы имели в виду?

Фламель поднялся с кресла, подошёл к краю рамы:

— Вы практически восстановили рецепт, профессор Снейп, и мои вам за это искренние поздравления. Но вам негде взять философский камень. Один был у меня. Больше, насколько мне известно, камней нет.

Последний ингредиент, который он так и не смог подобрать. Неорганическая кровь. Серьёзно? Это философский камень?

Видимо, все мысли отчётливо отразились на лице, потому что алхимик добродушно хохотнул и повторил:

— Да, профессор, это камень. Вам не хватило пары сотен лет алхимического опыта, чтобы догадаться самому! В книгах об этом не пишут, нигде камень так не называют. Это исключительно разговорный термин в среде алхимиков, да и то из середины позапрошлого века. Теперь вам осталось лишь закончить расчёты, имея в голове полный состав.

Снейп задумался ненадолго, после чего тряхнул головой, прогоняя назойливые мысли, и махнул рукой.

— Камня всё равно нет. Я доделаю расчёты, отдам леди Августе все необходимые бумаги, и пусть она сама бьётся с целителями Мунго. У меня нет связей, чтобы отыскать целый философский камень.

Фламель с изумлением, которое отчётливо выражалось в распахнутых глазах, воскликнул:

— Как?! Я, верно, забыл сказать, камень есть у мистера Поттера! Я лично подарил его мальчику, вот почему и сказал вам, что могу помочь!

Николас запнулся и взволнованно замолк, и прижал руки к груди, и почти с испугом замер у своего кресла, когда заметил состояние зельевара.

Снейп застыл восковым изваянием в двух шагах от портрета. Отсутствующим взором он смотрел прямо перед собой. В глазах его отражалось неровное пламя свечей и какая-то потерянная обречённость, боль, обида, затаённая усталость смертельно загнанного зверя. Он заставлял себя усмирить бушующую бездну гнева, подавить всякое разочарование, выдавить из каждого уголка души по капле горечь и непонимание. Что ещё он не знал о ребёнке, к которому впервые за много лет вынужденного одиночества как к человеку, почти другу, почти равному, шагнул навстречу?

Он и сам не знал, скольких усилий стоило удержаться на краю. Не сорваться, не оставить борьбу за сердце своего Ученика, за то необъяснимое чувство, не прекратить доверять, не отвернуться. Ещё не всё. Ещё можно двигаться вперёд. За что-то цепляться — обрывки надежды, остатки привязанности, отголоски преданности.

Гарри. Он всё ещё дорожил им. Отвергая самую важную для себя мысль, Снейп, тем не менее, понимал, осознавал, чувствовал, и каждая его клеточка кричала об этом — что именно она и держит его на краю. Дело не в том, что Гарри зовётся его Учеником. Дело в самом Гарри.

Старый алхимик, до глубины души поражённый яркостью такой души, не сразу различил в звуке лязгнувшей двери подземелий хриплый голос:

— Спасибо, сэр.

И не сразу сумел крикнуть вслед:

— Профессор, постойте! Технология намного сложнее, мало только найти философский камень! Вы не сможете с ним справиться, остановитесь!

Дверь захлопнулась. Фламель огорчённо вздохнул и отошёл в глубину картины. Там он опёрся на край лабораторного стола. Одна только мысль не давала ему покоя, не будет ли его вмешательство смертельно опасным для мальчиков?

* * *

— Мистер Поттер, задержитесь.

Голос профессора прозвучал как гром среди ясного неба. Гарри, потерявший всякую надежду в ближайшее время поговорить с отцом, смог выдавить лишь жалкое «Да, сэр» и упасть обратно на скамью. Драко, проходя мимо, сжал его плечо и прошептал:

— Держись, Гарри, всё будет хорошо. Ты справишься. Давай!

Этот небольшой оклик помог Гарри немного собраться, пока последние ученики покидали класс. На негнущихся ногах он подошёл к столу профессора. Ужасно не хотелось произносить банальные и неуместные слова вроде просьбы дать всё объяснить и выслушать. Но в голову больше ничего не лезло, хотя по вечерам, засыпая, он всегда представлял себе, как рассказывает всё папе, тот прощает его и они вместе продолжают варить зелья в их тихой, полуосвещённой лаборатории.

— Сэр, пожалуйста…

— Мистер Поттер, боюсь, я задержал вас не ради собственного удовольствия, а из крайней необходимости, поэтому не тратьте моё драгоценное время на ваши жалкие оправдания, — ядовито перебил его профессор и безжалостно добавил: — У вас было предостаточно времени раньше. Я хочу знать всё об имеющемся у вас философском камне. Сейчас же. Насколько мне известно, это единственное, что может помочь родителям мистера Лонгботтома.

Гарри почувствовал, как кровь отхлынула от лица и быстрее застучало под рёбрами сердце. Боль, которую он почувствовал от жестоких слов, не смогла сравниться с его переживанием о самом отце. Гарри и не подозревал, что своим недоверием мог настолько ранить профессора, что тот действительно чувствовал себя так паршиво, как и говорил сейчас.

— Правда, поможет? — только и смог спросить он растерянно. Даже мысли о том, чтобы начать оправдываться или открещиваться от своей «внеклассной» деятельности, не возникло в его голове. И он не заметил, как на мгновенье смягчилось суровое лицо профессора.

— Я достал камень на первом курсе, ещё до того, как состоялся первый матч по квиддичу, — торопливо начал Гарри, боясь отвлечься и снова рассердить папу. — Мы с Драко подозревали, что Квирелл охотился за тем, что директор Дамблдор охранял в коридоре на третьем этаже. Квирелл чуть не убил меня на матче, а вы спасли мне жизнь, тогда первый раз, — тепло улыбнулся Гарри.

Снейп почувствовал мурашки в руках. Поттер не должен был этого знать.

— Потом я попал в Больничное крыло, но вы снова спасли меня. Тем летом я написал Николасу Фламелю, — Гарри оглянулся на портрет, но рамка пустовала, старый алхимик был где-то в другом месте. — Я хотел вернуть ему камень, это же был его, — Гарри пожал плечами. — Мы встретились, и сэр Николас сказал, что я могу оставить камень себе, потому что он может пригодиться мне в зельеварении. Тогда же я и узнал про один из его портретов здесь. Фламель иногда наблюдает за студентами.

Профессор сморгнул.

— Вы встретились?! Поттер… — Снейп хотел что-то спросить, но остановил себя и зло прошипел: — С такими связями, Поттер, ты бы мог стать Учеником старейшего Мастера нашей страны, мог бы скрывать свои тайны от него! Зачем тебе нужен какой-то школьный зельевар? Учился бы у лучших! Фламелю все твои проблемы — как котёл Перечного сварить! И не мотал бы мне нервы, глупый мальчишка! — Он с силой грохнул по столу ладонью, не обращая внимания ни на слёзы, текущие по щекам Гарри, ни на мелко подрагивающие плечи. — Чем, Поттер, чем же я заслужил такое пристальное внимание?

Секунду он смотрел на дрожащего мальчика. Потом продолжил ровным и мёртво спокойным голосом:

— И знаешь, Поттер, чёрт бы с ним, с вниманием. Ты ведь даже посчитал, сколько я тебе жизнь спасал. Так чем я заслужил твоё чудовищное недоверие? Вот этого понять не могу. — Снейп покачал головой и устало откинулся в кресле.

Он не ждал ответа, поэтому был немного удивлён, когда Поттер открыл рот. Снейп выжидающе поднял бровь. Гарри суетливо вытер глаза и прерывисто вздохнул.

— Я очень боялся, сэр.

— Меня?

— Да. То есть, нет. То есть…

— Я давал повод бояться меня?

— Нет, никогда, просто…

— Ты придумал себе страх, Поттер. Из-за этого страдают, по меньшей мере, два человека. Как-то не по-гриффиндорски, не находишь? — Профессор не собирался облегчать признание.

— Я боялся, что вы не захотите иметь со мной дело, если узнаете правду, сэр. — Гарри стоял перед отцом, раздавленный и опустошённый.

Снейп устало развёл руки в приглашающем жесте.

— Если уж вы не верите в мою добрую волю, хочу напомнить, я связан с вами клятвой. И мне приходится иметь с вами дело. Итак, мистер Поттер.

Гарри вспомнил и слова Риша, о том, что он сам решает, когда рассказать правду своей семье, и слова Азара о сложности восстановления памяти или что там произошло в воспоминаниях папы. Когда Ремус услышал эти слова от Слизерина, он только с сочувствием обнял крестника.

Гарри молчал, понимая, что боится навредить папе, боится, что тот может сойти с ума, потерять рассудок, если что-то пойдёт не так. Он чувствовал, как по щекам снова текли слёзы. Стоять перед отцом было невыносимо.

— Что ж, я вижу, ваше мнение не изменилось. Даже не обращая внимания на Клятву Мастера, которая является практически вашей пожизненной гарантией безопасности с моей стороны, вы упорствуете. Теперь послушайте меня очень внимательно, мистер Поттер. — Снейп склонил голову вбок, рассматривая своего ученика, чуть прищуриваясь, словно глазам было больно смотреть. — В связи с тем, что я тоже работаю над проблемой Лонгботтомов, мы начнём практический совместный проект. На этом ваша изоляция заканчивается, поздравляю. Скажите вашему однокурснику, что его в это время здесь быть не должно. Ни в коем случае. Это ясно?

— Да, сэр, — едва слышно прошептал Гарри, боясь услышать продолжение. Слёзы душили и застилали глаза. Больше всего на свете он желал, чтобы его сердце сейчас остановилось, чтобы он смог безнаказанно упасть на каменный пол и не слышать следующих слов отца:

— Я больше не стану поднимать столь запретную в этом кабинете тему. Вы мне не доверяете. Тут не о чем более говорить. Я выяснил всё, что мне было нужно. Вам не стать Мастером без полной отдачи, мне вас жаль. А теперь убирайтесь с моих глаз.