Ледяная кровь (джен)

Когда Гарри попросил Ролена научить их следящим заклинаниям, тот очень развеселился:

— А ты, как я погляжу, на мелочи не размениваешься! Но вы абсолютно правы в том, что сперва необходимо научиться ставить сигналки. Посмотрим, получится ли это у кого-нибудь, кроме Малфоя. Думаю, это даже будет интересно.

Они начали с простейшего: заклинания, которое накладывалось на определенный объект и срабатывало при прикосновении к нему. К концу занятия хорошо оно получилось только у Драко. Сигналка Гарри срабатывала через раз, а у Панси, напротив, начинала верещать без малейшего повода. Впрочем, у Винса с Грегом не вышло и этого, после чего они объявили, что намерены саботировать дальнейшие уроки до тех пор, пока на них не начнут заниматься чем-то более реальным.

Гарри и Панси Селвин велел отрабатывать чары на любых подходящих объектах, а Драко дал более сложное задание: научиться накладывать сигнальное заклинание не на предмет, а на определенное пространство, подобно натянутой веревке или даже сети. Разумеется, Малфой надулся от гордости и весь вечер поглядывал на друзей свысока.

* * *

Воскресным утром почти все слизеринцы расположились в гостиной, наслаждаясь отдыхом, когда умиротворенная и немного сонная атмосфера была безжалостно нарушена громким визгом, похожим на вопль банши. Этот жуткий звук никого не напугал, но по гостиной пронеслись шепотки, укоризненные и раздраженные взгляды студентов сошлись на довольно усмехающемся Драко. Спустя секунду, в комнату ворвался взлохмаченный и к тому же босой Поттер.

— Ботинки! Мордред, Драко! Серьезно, ты не придумал ничего лучше, чем наколдовать сигнализацию на мои ботинки?! Да чтоб тебя дракон сожрал! Чтоб ты в одной постели со смеркутом проснулся!

— Гарри! Эй, Гарри, успокойся! — незаметно подошедший Селвин положил руку на плечо разъяренного Поттера. — Я полностью разделяю твое желание прикончить этого гм… возмутителя спокойствия, но в этом случае род Малфоев потеряет своего единственного наследника, что было бы очень печально.

— Уже четыре дня он оттачивает свои новые умения на всем, что попадется под руку! Я больше не могу, у меня от этой сигнализации, которая срабатывает каждые полчаса, в ушах звенит! А теперь он взял моду заколдовывать мои вещи: сначала учебники, потом полог над кроватью, а сейчас вот, ботинки!

— А нечего было просыпать завтрак! — злорадно улыбнулся Драко.

— Как думаешь, Ролен, есть вероятность, что лорд Малфой простит мне убийство его наследника?

— К сожалению, нет, поэтому предлагаю другой выход. Драко, уже все поняли, что в тебе пробуждается фамильный дар, и порадовались, а теперь прекрати сводить нас с ума! Тренируйся под Заглушающими Чарами и, если мы больше не услышим эти вопли, то на неделе я научу тебя делать так, чтобы сигнал слышал только ты, а это — следующий шаг к тому, чему вы хотите научиться.

— Хорошо, Ролен, я принимаю твои условия, — важно кивнул Малфой. Впрочем, вмиг загоревшиеся глаза выдавали его с головой.

— Вот и отлично! — Селвин сверкнул белоснежной улыбкой, и вернулся к своим однокурсникам.

— А где Панси, Винс и Грег? — вздохнув, спросил Гарри.

— Парни после завтрака ушли к МакГонагалл переписывать контрольную, а Панси отговорилась какими-то личными делами и сбежала.

— Странно, мы с ней хотели потренироваться в боевой магии. Ну и в танцах, куда уж без них…

— Ну не знаю. Слушай, мне надо кое-что тебе рассказать…

— Я только надену ботинки, а то мне, вообще-то, холодно, — Гарри смерил друга укоризненным взглядом.

— Я пойду с тобой. Там и поговорим, так даже лучше.

Когда мальчики оказались спальне, Драко замялся, а потом с непривычной нерешительностью спросил:

— Ты ведь помнишь, что сегодня Самайн?

— Было бы странно, если бы я забыл.

— Ну да, извини, — Драко опустил глаза. — Так вот, мы отмечаем его не так, как остальная школа.

— Вообще-то, я знаю. В конце концов, остальные отмечают Хэллоуин.

— Да, но я имел в виду то, что на все основные праздники мы тайно выбираемся из школы и проводим все необходимые ритуалы как положено, а не так, как нам велит магглолюбец Дамблдор.

— Основные праздники? Это Самайн, Йоль и Белтайн?

— Я имел в виду те, во время которых нам приходится сидеть в школе, а Йоль все-таки большинство справляет дома. Ты забыл про Имболк — он в феврале, но это праздник чисто семейный, здесь его отмечать бессмысленно. На Остару почти всех забирают домой, как-никак весенние каникулы, с Литой и Лугнасадом все ясно: они летом. Так что, фактически, остаются Самайн и Белтайн.

— А как же этот… как его… Мабон?

— А он, как правило, выпадает на первое посещение Хогсмида, там его и празднуют. Ну,не прямо в деревне, разумеется, а на природе. Так что в этом году нас это еще не касалось.

— Так, стоп! — Гарри недоуменно нахмурился. — Я не припомню, чтобы в прошлом году кто-то из нас в тайне отмечал какие-то праздники, и из школы вы только на зимние каникулы уезжали.

— Видишь ли, существует традиция, что первокурсников из школы забирают только на Йоль. Якобы это делается для того, чтобы мы, почти безвылазно просидев в замке почти год, лучше прониклись его духом и меньше скучали по дому. Как по мне, это редкостная чушь, но ничего не поделаешь.

Драко тяжело вздохнул, решаясь, и зачастил:

— А вот что касается того, как мы празднуем тут… видишь ли… ты только не обижайся, но в начале прошлого года к тебе относились с подозрением, и старосты решили не доверять тебе этот секрет. Но теперь все по-другому!

— Что?! И вы скрывали все это время?!

— А что нам оставалось делать?! К Белтайну мы с ребятами уже были полностью в тебе уверенны, и просили у старост разрешения все тебе рассказать, но они ни за что не согласились. Панси так переживала, когда Оллфорд наслал на тебя Сонные Чары! Ну, то есть мы все очень расстроились, но она прямо чуть не плакала…

Драко замолчал, поняв, что сболтнул лишнего, а Гарри ощутил, как внутри поднялась удушающая волна гнева.

— Кристиан наложил на меня Сонные Чары?! И вы ему позволили. Я думал, что мы друзья, но, выходит, ошибся.

— А что нам оставалось делать, не драться же с ним?! Гарри! Гарри, постой!

Поттер смерил Малфоя презрительным взглядом и молча вышел из спальни.

* * *

Убедившись, что проход, ведущий в слизеринскую гостиную, закрылся, и поблизости никого нет, Гарри тяжело привалился к стене. Он даже не ожидал, что предательство друзей ранит его так сильно. А ведь год назад Нотт предупреждал, что это произойдет, но он был так счастлив, когда у него наконец-то появились близкие люди, в итоге совсем забыв об этом предупреждении. Гарри с шипением втянул воздух и почти бегом устремился прочь из подземелий: надо уйти туда, где они его не найдут.

Поттер никогда не был на кухне, но знал, что она находится рядом с хаффлпаффской гостиной. Подопечные профессора Спраут провожали его настороженными и испуганными взглядами, некоторые даже шарахались. Они всегда с опаской относились к слизеринцам, а, судя по всему, сейчас Гарри выглядел особенно жутко. Пролетев по коридору, он не увидел двери, которая могла бы вести на кухню, и, резко развернувшись, выругался сквозь зубы. Какой-то первокурсник, чуть не налетев на него, ойкнул и отпрыгнул в сторону.

— Стой! — хаффлпаффец бросился бежать. — Петрификус Тоталус!

Ноги мальчишки склеились, он вытянулся в струнку и упал на живот, словно игрушечный солдатик.

— Я же сказал тебе остановиться! — процедил Гарри.

Он подошел к хаффлпаффцу и перевернул его. При падении первокурсник умудрился разбить себе нос. Поттер вздохнул и поднял палочку, мальчишка в ужасе вытаращил глаза, но Гарри лишь остановил кровь и очистил его лицо.

— Сейчас я отменю заклинание, ты скажешь мне, где находится кухня и как туда попасть, а после мы отправимся каждый по своим делам. Кивни, если понял, — Гарри усмехнулся. — Ах да, ты не можешь, прости, неудачная шутка. Финита!

— К-кухня з-за картиной с фр-руктами. Н-надо пощекотать г-грушу. Отпусти м-меня!

— Да я и не держу. Спасибо, что помог!

Резко поднявшись на ноги, Гарри устремился по коридору, ища нужный натюрморт.

— Что случилось? Поттер, зачем ты напал на первокурсника?!

Гарри издал раздраженный стон и обернулся. Перед ним стоял высокий парень с блестящим значком старосты на груди. Благодаря Флинту, который без конца обсуждал сильные и слабые места противников, Поттер смог вспомнить, что это — ловец Хаффлпаффа Седрик Диггори.

— Я? Напал? Ты что-то путаешь.

— Тут полно свидетелей!

— Которые наговаривают на меня, потому что не любят слизеринцев, — отозвался Гарри, продолжая свой путь. — К тому же я очень сильно сомневаюсь, что предполагаемая жертва в чем-то меня обвинит. О!

Поттер остановился напротив большого натюрморта, пощекотал грушу, та захихикала и превратилась в большую зеленую дверную ручку. Гарри потянул за нее, и дверь распахнулась. Войдя внутрь, Поттер удивленно огляделся: он не ожидал, что кухня окажется такой огромной, размером она не уступала Большому залу. Сотня домовиков высыпала навстречу, кланяясь и наперебой спрашивая, чего он желает.

— Мне бы позавтракать.

Уже через пару мгновений перед Гарри возникло множество блюд на любой вкус.

— Спасибо, — растерянно произнес он, оглядывая это изобилие. — А еще дайте мне сырого мяса. Только не очень много, чтобы я мог сам его нести! — поспешно добавил он.

Радостно пискнув, домовики унеслись вглубь кухни, а Гарри с удовольствием принялся за поздний завтрак. Внезапно вспомнив про заклинание Приори Инкантатем, о существовании которого их с Драко просветил Снейп, Поттер достал волшебную палочку и несколько раз подряд наколдовал Люмос и Нокс. Он понадеялся, что этого хватит на случай, если хаффлпаффцы все-таки позовут профессора Спраут, хотя очень надеялся, что этого не произойдет: он сомневался, что сейчас сможет спокойно выслушать ее нотации. Гарри как раз допил чай, когда эльфы принесли увесистый сверток, завернутый в плотную промасленную бумагу.

— Спасибо, все было очень вкусно, — от вежливости Поттера домовики пришли в неописуемый восторг и почти насильно вручили ему в довесок узелок с воздушными пирожными. К счастью, на выходе из кухни нагруженного и объевшегося Гарри не караулили разъяренные его последними выходками профессора, и он, облегченно вздохнув, поспешно направился прочь из замка.

Над землей нависали густые серые облака. Казалось, они такие тяжелые, что вот-вот рухнут вниз, накрыв весь мир, подобно покрывалу. Над Черным озером клубился сизый туман, а Запретный Лес казался по-осеннему неприветливым. Впрочем, холодно не было, а легкий ветерок казался лишь чуть освежающим. Достигнув края Леса, Гарри огляделся и, не увидев никого вокруг, нырнул под сень поредевших крон деревьев.

Когда Поттер пришел на уже знакомую полянку, то обнаружил там только двух фестралов. Оставаясь незамеченным, он наблюдал. Казалось, эти создания пытались сделать вид, будто они пасутся, медленно переходя с места на место и изредка опуская головы к пожухшей траве. Хищники, которые безуспешно пытаются казаться теми, кем они не являются. Приглядевшись, Гарри заметил, что на самом деле они принюхиваются, возможно, пытаясь напасть на след добычи. Впрочем, сегодня им это без надобности. Стоило Поттеру переступить с ноги на ногу, как фестралы вскинулись и повернулись к нему.

— Привет. А где остальные? — хищные кони оказались рядом на удивление стремительно, и уже через мгновение Гарри с невольной улыбкой гладил их прохладные шкуры. — Да вы и вправду меня любите! Интересно, почему?

Гарри зашуршал бумагой, шутливо отталкивая головы заинтересовавшихся фестралов:

— Ладно, надеюсь, остальные почуют, что я принес вам угощение.

Так и вышло, и уже скоро Поттер раздавал куски мяса столпившемуся вокруг него табуну. Он совсем не боялся кормить их с рук, несмотря на то, что иногда острые зубы смыкались меньше чем в дюйме от его пальцев.

— Все, еда закончилась! — Гарри двумя заклинаниями уничтожил бумагу и очистил руки.

Внезапно, один из фестралов подогнул передние ноги и, как показалось Гарри, уставился на него выжидающе.

— Ой, даже не знаю, вы все-таки очень тощие… Хотя, возможно, ты прав, и полет — именно то, что мне сейчас нужно.

Решившись, Гарри забрался на спину фестрала, и тот распахнул кожистые крылья, почти вертикально взмывая ввысь.

Над Запретным Лесом неслась стремительная черная стрела. Поттер приник к шее хищной лошади, вцепившись в жесткую гриву. От бьющего в лицо ветра слезились глаза, но он наслаждался, с какой-то яростной радостью желая, чтобы они летели еще быстрее. Внезапно фестрал резко нырнул вниз, закладывая вираж. Сперва Гарри издал восторженный вопль, но уже через мгновение болезненно поморщился: нет, все-таки лошадь ему попалась слишком костлявая. Пока Поттер безрезультатно пытался устроиться поудобнее, фестрал сложил крылья и камнем рухнул вниз, уходя в головокружительное пике. Гарри непроизвольно зажмурился, а через мгновение, открыв глаза, увидел впереди птичью стаю, которая испуганно разлеталась в разные стороны. Фестрал изогнул шею и в стремительно-быстром броске схватил добычу. Крупная серая утка забилась в его пасти, но уже через пару секунд обмякла, свесив голову. Хищник расправил крылья, неспешно планируя вниз по широкой дуге. Гарри распрямился, переводя дыхание, и огляделся вокруг, наслаждаясь открывшимся перед ним потрясающим видом: зеленые, золотые и багряные кроны деревьев Запретного Леса уходили вдаль, насколько хватало взгляда. Фестрал продолжал снижаться, и вскоре опустился на землю.

— Ауч! Нет, все-таки такими темпами я рискую потерять способность иметь наследников, — простонал Гарри, сползая с тощей лошадиной спины. — Надо будет стащить седло из Малфой мэнора… хотя неизвестно, попаду ли я теперь туда еще раз.

Вспомнив утреннюю ссору, Гарри опять помрачнел. Фестрал к тому времени как раз расправился со своей добычей и, подойдя к мальчику, ласково фыркнул. Остальной табун столпился вокруг, и Поттеру показалось, что они смотрят на него с сочувствием, хотя в случае с фестралами это было нелегко определить.

— Спасибо, — грустно улыбнулся Гарри. И, похлопав по шее того, кто его катал, добавил:

— А тебе особенно. Несмотря ни на что, это было здорово.

— Что именно? — раздался знакомый протяжный голос.

— Да так. Привет, Луна! — Поттер обернулся, — О, и тебе, Уизли, привет. Кажется, наши встречи здесь постепенно превращаются в традицию.

— Ну слизеринцы ведь любят традиции, так что ты не должен быть против, — немного раздраженно заметила Джинни.

— А я и не против.

Увидев, что Луна тоже принесла угощение для фестралов, Гарри не стал ей мешать и устроился под тем же деревом, что и в прошлый раз. Поддавшись уговорам подруги, Уизли тоже скормила хищным коням один кусок мяса и, пройдя по краю поляны, села недалеко от Поттера. Он покосился в ее сторону, но рейвенкловка смотрела прямо перед собой и выглядела довольно несчастной. Гарри не стал затевать с ней разговор, ревниво следя, как Лавгуд общается с фестралами. Впрочем, хотя магические создания явно были к ней благосклонны и разрешали себя гладить, было заметно, что Луна нравилась им гораздо меньше, чем он сам.

— Ты еще приходил сюда после нашей последней встречи? — спросила Лавгуд, закончив, вытерев руки платочком и присев между хранившими упорное молчание Гарри и Джинни.

— Нет, мне как-то было не до этого. А вы?

— А мы мотаемся сюда почти каждый день, — мрачно заметила Уизли.

— Джинни никак не может подружиться с фестралами. Думаю, отчасти это из-за того, что она их не видит, хотя, к примеру, мозгошмыгов люди тоже не видят, но это же не мешает им пускать их в свой мозг.

— Ну, это звучит логично. Наверное… Ладно, рад был повидаться, а сейчас я, пожалуй, пойду.

— Увидимся вечером, Гарри.

— Ты имеешь в виду, на праздничном пиру?

— И там, и после, — мечтательно ответила Луна, глядя куда-то в небо.

— Ты хочешь сказать…

— Надо будет одеться теплее: ночи уже холодные. Хотя во время ритуала должны развести костер.

— Не знал, что на Рейвенкло тоже празднуют Самайн.

— Не все, обычно по нескольку человек с каждого курса. Но дома мы с отцом отмечаем все праздники, и маггловские и магические. Правда, настоящих ритуалов — ну, тех, за которые сажают в тюрьму, мы не проводим, а относимся к этому просто как к возможности лишний раз побыть вместе. Думаю, сегодня тоже обойдутся без этого, ведь Министерство только и ждет, чтобы скормить кого-нибудь Азкабану. Кстати, вы читали в Придире расследование о том, что он на самом деле не крепость, а живое существо, которое ест заключенных?

— А дементоры — вроде как блохи? — усмехнулся Гарри. Луна задумалась.

— Наверное. Так что лучше не давать Министру повода.

— Это точно. А у вас, Уизли, какие праздники отмечают?

— Мы, Поттер, празднуем только нормальные праздники, а не эту темномагическую жуть! И ноги моей не было бы на этом сборище, если бы не Луна, которую я, естественно, не могу отпустить одну!

— И откуда в вас такая ненависть к традициям? Уизли же древняя чистокровная семья, хоть и…

— Предатели крови? Мы не стесняемся того, что считаем магглов людьми, а не скотом, и плевать, что по этому поводу думаешь ты и другие снобы из Слизерина!

Гарри нахмурился, вспомнив, как ребята рассказывали ему о проклятии, которое предок Джинни наслал на правящий род Слизеринов:

— А при чем тут магглы?

— В смысле? Ведь из-за этого нас и называют предателями крови.

— Ты правда так думаешь? Нет, Уизли, тогда бы вас называли магглолюбцами.

Джинни упрямо тряхнула рыжими волосами:

— Мне папа сказал, а уж ему-то виднее!

— Он либо солгал тебе, либо и сам не знает правды.

— Зато ты, видимо, знаешь! Так говори!

Гарри едва заметно улыбнулся и покачал головой:

— Не могу, это связанно с одной тайной, которую я не могу рассказать.

Джинни покраснела и вскочила на ноги:

— Как я и думала, — прошипела она.— Ты просто говоришь гадости, чтобы меня позлить! Луна, я буду ждать тебя у выхода из Леса. Пожалуйста, не задерживайся!

— До вечера, Уизли. И подумай о том, почему ни Лонгботтома, ни Дамблдора, ни кого-либо еще, кроме вас, не называют предателями крови. Ты же рейвенкловка, вот и ищи информацию.

Джинни смерила Гарри презрительным взглядом, резко развернулась и быстрым шагом направилась прочь.

— Какая она раздраженная, — задумчиво проговорил Поттер. — Интересно, это из-за меня, или она так не хочет отмечать Самайн?

— Думаю, и то, и другое, — ответила Луна. — Почему-то Джинни очень серьезно относится к праздникам, а ты не оправдал ее ожиданий. О, а еще, наверное, она расстроилась из-за петухов, — ее голос звучал монотонно, а большие голубые глаза были устремлены в небо.

— Каких петухов?

Луна перевела взгляд на Гарри, но ее лицо имело все тоже отстраненное выражение:

— Перед тем, как пойти сюда, мы были у Хагрида. Он очень расстроен: ночью кто-то задушил всех его петухов.

— Наверное, лиса.

— Скорее, пухлый заглот.

— Очень может быть, — усмехнулся Гарри. — Ладно, до вечера, а то тебя Джинни ждет.

Поттер дождался, пока Лавгуд уйдет, попрощался с фестралами и тоже направился в сторону Хогвартса.

* * *

Прогулка на свежем воздухе несколько успокоила Гарри, но он по-прежнему не хотел никого видеть и до самого обеда засел в библиотеке.

— Гарри! Мы весь замок оббегали! — воскликнула Панси, когда Поттер сел рядом за столом в Большом Зале.

— Зря старались, — отрезал он, принимаясь за еду.

— Я понимаю, ты злишься, но нам надо поговорить, — Паркинсон придвинулась ближе и понизила голос.

— Того, что я услышал от Драко, было достаточно, так что я откажусь.

Панси расстроенно вздохнула и замолчала. Впрочем, Гарри не сомневался, что она просто не хочет выяснять отношения в присутствии посторонних. Быстро пообедав, Поттер вернулся в библиотеку, где скрывался до вечера. К сожалению, перед праздничным пиром ему все-таки пришлось пойти в родные подземелья: нужно было взять обязательную для торжественных ужинов остроконечную шляпу. Уже войдя в гостиную, Гарри подумал, что наилучшим решением было бы вовсе никуда не ходить, а вновь спокойно поесть на кухне. Он уже развернулся, чтобы уйти, когда его окликнул Оллфорд:

— Поттер! Куда ты опять собрался? Пир через пятнадцать минут, быть обязательно: показательного бойкота Дамблдор не потерпит. Так что надевай шляпу и будь тут! — Кристиан взял растерявшегося Гарри под локоть, и отвел в сторону. — Надеюсь, тебе уже обо всем рассказали? — он понизил голос.— Догадываюсь, что ты сильно на нас обижен, но пойми, личность ты уж слишком… примечательная. В первые дни после твоего Распределения почти половина факультета всерьез задумывалась, не устроить ли тебе несчастный случай. В итоге мы — то есть старосты — приняли решение понаблюдать за тобой в течение года, а уже потом решить, кто ты: свой или случайно заблудший к нам чужак. Как видишь, в итоге все решилось в твою пользу, и могу заверить, что теперь ты знаешь ровно столько же, сколько и остальные второкурсники.

— Скажи, обряд, который мы будем проводить сегодня, противозаконный? — равнодушно спросил Гарри, изо всех сил стараясь сдерживать гнев.

— Я убью Малфоя и Паркинсон: они клялись, что все тебе подробно объяснят! Нет, конечно, то, что мы будем делать сегодня, фактически, никакой не ритуал и силы не имеет. Сам понимаешь, возможности все сделать как надо и не сесть в Азкабан, в Хогвартсе нет. Так что это просто имитация. Но и она важна: это способ пусть так, но все-таки отметить наш праздник вместо навязанного Министерством, это возможность увидеть своих единомышленников, почувствовать единение с ними.

— Если ничего запрещенного мы делать не будем, то зачем вы скрывали это от меня?!

— Да затем, что многие посчитали оскорбительным присутствие на наших сакральных праздниках Мальчика-Который-Выжил, который в то время считался символом так называемых светлых волшебников! Не говоря уж о том, что и сам род Поттеров давно отрекся от всех традиций! Кроме того, мы боялись, что ты начнешь болтать. Пойми, празднуя Самайн мы, фактически, сознаемся в том, что наши семьи практикуют темную магию. Разумеется, это секрет Полишинеля, но все же лишние слухи никому не нужны. Повторюсь, это было год назад, а сейчас мнение о тебе изменилось. Все, иди собираться. И, Поттер, надо полагать, что ты обиделся на своих друзей. Просто хочу, чтобы ты знал: перед Белтайном, в апреле, они уговаривали нас не ждать до конца учебного года и были готовы за тебя поручиться. Когда я отказал, у Паркинсон был такой вид, будто она готова вызвать меня на дуэль.

— Я тебя услышал и подумаю об этом.

Кристиан с усмешкой кивнул и отвернулся, показывая, что разговор окончен.

В дверях своей спальни Гарри столкнулся с Драко, сжимавшим в руках его шляпу.

— Вот, держи!

— Спасибо, — буркнул Поттер.

— Все собрались? Пойдемте, побыстрее покончим с этим дамблдоровским фарсом! — из гостиной раздался звонкий голос Джеммы Фарли, и Гарри облегченно вздохнул: очередная попытка примирения откладывалась на неопределенный срок.

* * *

После торжественного ужина в Большом Зале, украшенном парящими тыквами и летучими мышами, старосты чуть ли не строем погнали слизеринцев обратно в гостиную. Гарри не стал садиться рядом с друзьями, устроившись на диване рядом с Дафной.

— Привет! — Гринграсс приподняла уголки губ в намеке на улыбку. — Который час?

Поттер недоуменно нахмурился, и демонстративно перевел взгляд на часы, висевшие над каминной полкой:

— Странный способ начать разговор, но, так или иначе, сейчас начало…

— Тс! Тебе, что, ничего не рассказали о Самайне?

— Нет! — рявкнул Гарри.— Я вообще не знаю, что это за праздник, в чем его отличие от Хэллоуина, и зачем волшебники вообще его отмечают, если не верят ни в каких богов!

— Тише, я сейчас тебе все объясню, — Дафна поправила выбившийся из прически белокурый локон и на секунду задумалась. — Ты ведь знаешь, что магия есть не только в нас, магических животных и растениях?

— Конечно: магия рассеяна в воздухе вокруг нас, где-то, например, в маггловском мире, ее меньше, где-то, как в Хогвартсе и в домах, где жили многие поколения волшебников — больше.

— Точно! Так вот, есть определенные дни, когда концентрация этой дикой хаотичной магии резко возрастает, и с помощью ритуалов можно сделать так, что часть этой силы станет твоей. В принципе, в этом и есть суть всех наших праздников. Но, в то же время, каждый из них уникален, и магия, которую в эти дни может получить волшебник, тоже разная. Это как-то связано с магическими потоками и положением звезд, если захочешь, можешь потом сам почитать.

— Ладно. Так что за силу волшебники получают в Самайн?

— Сегодня удивительный праздник, — мечтательно вздохнула Дафна. — Магии в воздухе становится так много, что течение времени искажается, а грань между нашим миром и миром мертвых становится зыбкой, как никогда.

— Что-то я не совсем понял про время…

— Сегодня его не существует: у ночи Самайна свои законы. Можно провести множество ритуалов, отправится в гости к десяткам друзей, сварить зелье, которое готовится неделю, а рассвет еще не наступит. У нас в семье есть легенда, что как-то раз в начале праздника волшебница по имени Арлета Гринграсс посадила в саду дубовый росток, и за ночь он превратился в высокое и раскидистое дерево!

— Как-то не верится, что такое возможно, — передернул плечами Гарри.

— Не исключено, что это просто сказка, хотя у нас в поместье растет дуб, про который говорят, что он— тот самый. А вот остальное — чистая правда, и ты сегодня в этом убедишься. Поэтому существуют определенные фразы, которыми обмениваются празднующие. Если тебя спросят, который час, надо ответить: «Времени больше нет», а если спросят, когда рассвет, надо сказать: «Великая ночь не имеет начала и конца. Она продлится мгновение. Она не закончится никогда». Запомнил?

— Вроде, да. А как будет проходить сегодняшний ритуал?

— Давай сначала я расскажу о том, как должно быть. Вообще, очень жаль, что твой первый Самайн пройдет здесь, а не в гостях у кого-нибудь, кто будет праздновать по-настоящему: если бы ты почувствовал, как дикая, хаотичная магия вдруг становится частью тебя, подчиняется твоей воле, ты бы не относился к этому так скептически. Итак, сначала все собираются для большого пира, а потом начинается сам обряд: внутри рунного круга разжигают костер, ведущий читает специальные наговоры, и по кругу пускают кубок с зельем. К сожалению, из-за некоторых ингредиентов оно запрещено, поэтому сегодня мы будем пить вино.

— Ха! Так даже лучше!

— Гарри!

— Ладно-ладно, прости!

— Надо сделать только три глотка и передать кубок дальше, так что не увлекайся. На самом деле, про ритуал можно еще долго рассказывать, как и про гадания, которыми многие сегодня занимаются. Частично ты это и так сегодня увидишь, а об остальном, наверное, лучше прочитать. Так или иначе, когда ритуал заканчивается, все возвращаются в дом, пир возобновляется, затем те волшебники, которым выпала честь пообщаться с духами предков, уходят на кладбище, а остальные продолжают праздновать до утра.

— Выпала честь? А почему все, кто захочет, не могут поговорить с духами?

— Потому что в это время в поле твоего зрения не должно быть других живых людей, так что, сам понимаешь, фамильные кладбища не настолько велики, чтобы вместить всех желающих. Ой, как-то двусмысленно получилось… Так вот, тех, кто будет говорить с мертвыми, выбирают накануне. Иногда из-за этого такие споры разгораются!

Гарри представил, как высокомерные и величественные чистокровные маги, счастливо улыбаясь, устраиваются спать между надгробий, кутаясь в разноцветные спальники, и с трудом спрятал ухмылку. Но тут до него дошел смысл того, о чем рассказывала Дафна:

— Подожди! Так, значит, есть шанс, что сегодня я смогу поговорить со своими родителями?!

— Прости, Гарри, но нет: это ведь будет не настоящий ритуал, а просто его имитация, дань традиции…

Гарри непроизвольно вздохнул. Гринграсс тактично замолчала.

— Как думаете, профессора и вправду ничего не знают о том, что мы проводим ритуалы за пределами школы? — донесся до Поттера голос Грега.

— Мерлин великий, ну конечно же нет! — фыркнул Драко. Гарри невольно повернул голову в их сторону. — Представляю, какое лицо было бы у Дамби, если бы он узнал!

— Честно говоря, я очень сомневаюсь, что директор не в курсе, — тихо заметил Поттер.

— И правильно! — раздался веселый голос. Ролен Селвин небрежно присел на подлокотник дивана и подмигнул Гарри. — Разумеется, Дамблдор все знает, и, больше тебе скажу, за нами будет очень пристально следить пара невидимых профессоров.

— Но тогда почему он не запретит это?

— Потому что тогда нарушится негласный компромисс. Смотри: мы отмечаем праздники так, как привыкли, но помалкиваем об этом и не пытаемся проводить настоящие ритуалы. Дамблдор радостно празднует Хэллоуин, Рождество и Пасху. Точно также и со взрослыми волшебниками: они проводят настоящие, работающие ритуалы, но не афишируют этого. Министерство старательно делает вид, что не в курсе, и только пару раз в год судит нескольких жителей Лютного, которые недостаточно хорошо спрятались. Все тихо. Все довольны. Слава стагнации и коррупции!

— Не подскажите, который час? — улыбнулась подошедшая к ним Джемма Фарли.

— Времени больше нет! — хором ответили Гарри, Дафна и Ролен.

Староста улыбнулась:

— Возьмете камни? — она кивнула на корзину, висевшую у нее на руке.

— Зачем? — не удержался Поттер.

— Это самое популярное гадание на Самайн: вы пишите на камне свое имя и перед началом обряда кидаете его в костер. А утром, когда огонь догорит, по его состоянию можно будет предсказать, что ждет вас в этом году.

— Нет, спасибо, — Селвин возвел глаза к потолку. — Какой в этом смысл, если ритуал все равно не рабочий?!

— А я все-таки возьму, — застенчиво улыбнулась Дафна.

Гарри тоже достал из корзинки гладкий белый камень и, слушая тихие подсказки Гринграсс, при помощи палочки вывел на нем свое имя. Получилось кривовато, но он все равно был доволен собой.

По гостиной Слизерина разносились обрывки негромких разговоров и произносимых раз за разом ритуальных фраз:

— Великая ночь…

— …рассвет… не наступит никогда…

— …нет начала и конца…

Внезапно Гарри почувствовал, что воздух вокруг будто загустел, а по спине побежали мурашки.

— Сморите! — прошептал кто-то, и взгляды всех присутствующих обратились к висящим над камином часам.

Стрелки сходили с ума: минутная замерла на отметке «двенадцать», судорожно дергаясь, будто бы ее удерживала невидимая сила, а часовая пошла в обратную сторону: девять — восемь — семь… Она вращалась все быстрее и быстрее, за мгновение описывая полный круг. Гарри сглотнул внезапно подступившую к горлу желчь.

— Безвременье наступило! — торжественно провозгласила Аррецила Роули, староста седьмого курса.

Поттер повернулся к Гринграсс, которая поглядывала на него с несвойственным ей превосходством, Гарри показалось, что она близка к тому, чтобы опуститься до детского «Я же говорила!».

— Внимание! — объявил Оллфорд. — Первый и второй курс, когда услышите свою фамилию, выходите вперед: разделим вас по группам.

— А где Миллисент? — Гарри внезапно понял, что нигде не видит подруги Дафны, с которой они обычно были неразлучны.

— Ты только заметил? Ее на праздник забрали домой, как и Теодора.

— Не знал, что так можно.

— Можно, но отпускают только несколько человек с каждого курса, чтобы это не бросалось в глаза ученикам с других факультетов. Ну и не первокурсников — традиция…

Тут назвали фамилию Дафны и она, слабо улыбнувшись, ушла, оставив его одного. Впрочем, уже через минуту они встретились вновь: в их группе из пяти человек оказались также Драко, Панси и Блейз.

— А где Винс с Грегом? — не удержался от вопроса Гарри.

— Им не повезло быть вверху списка, пойдут с тремя первокурсниками, — быстро ответила Панси. — Но не страшно, на месте увидимся.

Поттер кивнул, а затем вспомнил, что они не разговаривают, и постарался принять как можно более отстраненный вид.

Сопровождать их на место выпало старосте пятого курса, Делмару Горсею. Ловким движением палочки он наколдовал отрезок толстой веревки, похожей на канат.

— Как вы, должно быть, помните, мы пойдем под Дезиллюминационным заклинанием, поэтому держитесь за веревку, чтобы не потеряться. Ну и, разумеется, никаких разговоров в дороге!

Слизеринцы согласно закивали, а Гарри с интересом и легкой тревогой следил за Кристианом Оллфордом и Джеммой Фарли, которые прошлись по гостиной, туша свечи и факелы. Вскоре единственным источником света остался огонь в камине. По стенам поползли зловещие причудливые тени, а на лицах заиграли красные отблески, от чего все слизеринцы враз стали выглядеть загадочней и старше.

— Все готовы? — Кристиан оглядел десятки обращенных к нему выжидающих лиц. — Ритуал начинается!

Староста взмахнул палочкой, и гостиная потонула в непроглядной тьме.

* * *

Беллатрикс умирала. Легкие горели огнем, голова раскалывалась от нестерпимой боли. Лестрейндж слышала чудовищные хрипы, клокотавшие в ее груди каждый раз, когда она делала вдох.

«Будто бы там живет книзл. Свернулся внутри и урчит, урчит… А легким места не хватает, вот я и не могу дышать. Скоро книзлу надоест там сидеть, он начнет выгрызать себе путь наружу, перекусит мои ребра — для него они всего лишь прутья сдерживающий его клетки. И тогда он будет свободен. В отличие от меня: я из своей клетки так и не выберусь».

Белла рассмеялась бы, не будь ей так больно. Так обидно будет умереть сейчас, когда впервые за прошедшие годы у них появилась надежда! Сморгнув застилающие глаза слезы, она взглянула на Темную Метку, почти такую же яркую, как одиннадцать лет назад. Она не дождется совсем чуть-чуть…

Беллатрикс безуспешно попыталась сесть, и только сейчас заметила, что стены и ветхое одеяло, в которое она безуспешно пыталась закутаться, медленно покрываются инеем, похожим на пушистую белую плесень. Лестрейндж чуть не вырвало от отвращения, а потом она поняла, что это значит: дементоры столпились у дверей ее камеры, в надежде выпить последние крохи тепла, прежде чем она умрет. Они всегда так делали, все заключенные знали, что, если эти твари стягиваются в одно место, значит, за кем-то пришла смерть. Холод сковывал ее точно саван, он был везде, казалось, даже кровь застыла. Белла представила счастливые улыбки ее врагов, когда они прочитают заметку в завтрашнем Пророке, и заскрежетала зубами от ярости. Словно сквозь забившую уши вату она слышала жуткий нечеловеческий вой. Рудольфус... Белла даже не думала, что ее муж, всегда такой холодный и сдержанный, может издавать такие звуки.

— Сорок лет назад у меня была невеста, — внезапно заорал Долохов. Его голос больше походил на карканье. — Ее звали Франкет. У нас ничего не вышло, но помню, как меня переполняла радость, когда она сказала, что любит меня. Это случилось на балу, я видел только ее глаза… я был так счастлив! Счастлив! Счастлив!..

Белла из последних сил сжала кулаки, вспарывая кожу острыми когтями. Должно быть, у нее начался бред, а значит, уже совсем скоро…

— Помню, как дядя Альфард поддержал меня, когда вся семья смотрела на меня как на флоббер-червя, — раздался голос Сириуса. — На самом деле, я тогда чувствовал себя отвратительно, поэтому, когда он сказал, что я все еще его племянник, я был так счастлив! Помню, однажды мы думали, что Эммелина Вэнс погибла во время рейда, и, когда мы узнали, что это не так, я был счастлив как нюхлер в ювелирной лавке!

Холод немного отступил, мысли прояснились, и Белла поняла, что происходит: Антонин и Сириус пытались вспомнить что-то хорошее, что было в их жизнях, извлечь наружу эти жалкие осколки былого счастья и отвлечь дементоров на себя. Бесполезные усилия, ее же убивает пневмония, а не эти твари.

А между тем, со всех сторон раздавались новые голоса:

— Помню рождение дочери…

— Помню, как получил Метку…

— Помню, как ты, Белла, была прекрасна в день нашей свадьбы…

Белле стало легче, она облегченно вздохнула, но тут же согнулась в приступе кашля, разрывающего ей грудь: книзл все-таки решил выбраться на волю. Но тут она ощутила прикосновение другой силы, такой же ледяной, как дыхание дементора, но дарящей облегчение. В первые секунды ей показалось, что это магия Темного Лорда, но потом она поняла, в чем дело.

— Самайн, — прохрипела Лестрейндж. — Нарцисса…

Сестра попросила духов предков помочь ей, она отдала Белле силу, которую получила благодаря ритуалу. Магия, которая бушует в воздухе во время Ночи Безвременья, не направлена на лечение: сегодня праздник некромантов и воинов. Сегодня хорошо получается убивать, и плохо — спасать от смерти, но сестра нашла выход: она направила силу на то, чтобы помочь Белле отомстить. Самайн — время платить по счетам, и на такой призыв магия этой ночи откликнулась. А чтобы отомстить, надо выжить… Боль отступала, книзл перестал урчать и сдох, а она снова могла дышать.

Белла села, оперлась спиной о стену, влажную, но хотя бы уже не покрытую изморозью.

— Спасибо! — повысив голос, прохрипела она. — Мне гораздо лучше. Сириус! Эй, Сириус! Вот уж от кого не ожидала! Зачем помог, неужели так хочется прикончить меня лично?

Сосед молчал, но, когда Лестрейндж уже решила, что Блэк не ответит, из-за стены раздалось твердое:

— Никто не должен так умирать. Даже ты.

Беллатрикс кивнула, забыв, что кузен ее не видит.

— Белла, тебе правда лучше? Температура спала? Как голова, болит?

— Руди, успокойся! Я правда передумала умирать.

Да, она выживет, дождется возвращения Лорда. Если сегодня Самайн, значит, уже скоро в Азкабан придут колдомедики. Странное сочетание средневековой жестокости и новомодных гуманистических идей: их держат в одиночных, продуваемых всеми ветрами камерах в окружении самых ужасных тварей на земле, но два раза в год из Мунго прибывает команда целителей, которые поспешно обходят тюрьму и дают заключенным самые простые, но жизненно необходимые зелья, например, Бодропецовое или Рябиновый отвар. Ничего улучшающего настроение и прибавляющего сил. Ничего про запас: надо было выпить и вернуть целителям флакон.

Белла предвкушающе усмехнулась: в Азкабане даже визит колдомедиков становится целым событием. Лестрейндж представила эту процессию с постными лицами, от них всегда так потрясающе пахнет страхом. Многие заключенные будут поливать их проклятиями, трясти решетки, плевать им под ноги. Не самое благоразумное поведение по отношению к тем, чьи зелья могут продлить тебе жизнь. Но слишком уж велика была ненависть узников к Министерству, к машине правосудия, обрекшей их на вечную пытку, и ко всем ее винтикам: от Министра и до самого последнего клерка, включая целителей, готовых ради премии смириться с посещением Азкабана и давать лекарства тем, кого с радостью напоили бы ядом.

Лестрейндж даже хихикнула, подумав о предстоящем развлечении, более чем сомнительном, но, к сожалению, пока ей выбирать не приходится. Нет, она никогда не выкрикивала угроз, не смеялась леденящим хохотом. Напротив, усмиряла свою буйную натуру и старательно изображала из себя великосветскую даму: многословно благодарила колдомедиков, обещая не забыть их доброту, глядя на них прямым взглядом горящих черных глаз. Остальные заключенные тихо хихикали, наблюдая, как целителей и сопровождающих их молодых авроров охватывает ужас. Еще бы, ведь Лестрейндж быстро разгадала, что напугает их во сто крат сильней, чем самые жуткие проклятия: их трясло от осознания, что Азкабан не сломил Беллатрикс, что она не сошла ума, они видели, что она и вправду не забудет. Лестрейндж знала, что еще много недель после этого визита они не смогут спать спокойно, вспоминая не только дементоров, но и ее, стоящую посреди камеры с высоко поднятой головой, точно королева в изгнании, знала, что они будут молить Мерлина и Моргану о том, чтобы вековые стены Азкабана смогли ее удержать, смогли защитить их мирную размеренную жизнь от урагана, бушующего в ее огромных глазах.

— Не удержат! — закричала Лестрейндж, кружась по камере.

Ее сил хватило ненадолго, и скоро женщина повалилась на нары, тяжело дыша, задыхаясь от истерического хохота. Темная Метка отозвалась легким покалыванием, и Белла прикрыла глаза. Темный Лорд уже близко, впервые за столько лет она вновь чувствовала его. И они дождутся свободы, иначе просто не может быть, это было бы слишком несправедливо. И тогда за каждый из дней, проведенных ими в Азкабане, враги расплатятся своей кровью. По капле за каждый миг, когда они считали себя победителями. Это будет настоящий ливень, Белла представила, как он падает с небес, бордово-красный, очищающий, смывающий боль и усталость. Засыпая, она слышала дробный шум капель: пошел дождь.

* * *

Держась за веревку, Гарри пристально вглядывался вперед, следя за тусклым, совсем слабеньким Люмосом ведущего их Горсея. Впереди Поттера шли трое однокурсников под Дезиллюминационным заклинанием, поэтому воздух сильно дрожал и преломлялся. Благодаря Согревающим Чарам Гарри совсем не было холодно, но он все равно периодически ежился из-за пробегающих по спине мурашек: его охватывало чувство нетерпения, и в то же время почему-то было немного жутко.

Вскоре слизеринцы покинули территорию Хогвартса и оказались на широкой проселочной дороге, ведущей к Хогсмиду. Однако в деревню они не пошли, свернув на небольшую извилистую тропинку, которая вскоре привела их на небольшую укромную полянку, утопающую в плотном молочно-белом тумане. Гарри вздрогнул и чуть не выпустил веревку: ему показалось, что посреди полянки сложена огромная груда костей. Впрочем, уже через мгновение он понял, что это всего лишь бревна и ветки для будущего костра, посеребренные коварным светом Луны. Рядом ждали пришедшие раньше первокурсники, Винс и Грег вместе со своими сопровождающими, а также несколько семикурсников.

Горсей сперва стал видимым сам, а затем расколдовал своих подопечных. Семикурсники, убедившись, что все в порядке, один за другим исчезли в хлопках аппарации.

— Куда это они? — удивленно спросил Гарри.

— Как куда? Домой, — пожала плечами Дафна. — Жаль мы так еще нескоро сможем.

— Ну наконец-то, — прошептал Горсей. Проследив за его взглядом, Гарри увидел, что на поляне возникли рейвенкловцы: смутно знакомый высокий старшекурсник привел его однокурсников: Мэнди Броклхерст, Мораг МагДугал и Энтони Голдштейна, с ними пришли и Джинни с Луной. При виде Уизли по поляне пронесся ропот. Оказавшись под прицелом десятков враждебных и возмущенных взглядов, первокурсница растерялась, но уже через мгновение презрительно фыркнула и, ухватив Луну под ручку, потянула ее вперед, явно решив сделать вид, что всех остальных она попросту не замечает.

Вперед вышла Джемма Фарли и, повинуясь ее безмолвной команде, участники ритуала встали вокруг костра. Гарри заметил, что среди них нет учеников третьего и четвертого курсов: должно быть, для них был подготовлен еще один костер. Староста простерла вперед руку, и с ее волшебной палочки сорвалась пронзительно-синяя молния. По веткам пробежали огненные всполохи,и уже через пару мгновений пламя взметнулось ввысь: костер разгорелся. Со всех сторон в огонь полетели белые камни, Гарри тоже кинул свой. Обернувшись к Джемме, он увидел в ее руках небольшую коробку, которая через мгновение тоже отправилась в костер. Заметив его вопросительный взгляд, Дафна придвинулась ближе и прошептала:

— Кости.

— Чьи?!

Гринграсс усмехнулась:

— Коровьи, эльфы специально собрали.

Но тут Фарли заговорила. Заклинание-наговор лилось, непрерывное, непонятное и от того особенно жуткое. Гарри сразу догадался, что Джемма говорит на староанглийском, но, как ни пытался, не смог разобрать ни слова. Мир вдруг стал казаться каким-то нереальным, между ним и остальными словно возвели прозрачные, но несокрушимые стены, и остался только он, он и тьма, которая клубилась за спиной, росла. Гарри каждой клеточкой ощутил, что вот-вот она захлестнет его, но не мог пошевелиться, не мог оглянуться. Внезапно он обнаружил перед собой серебряный кубок. Вспомнив слова Дафны, Гарри сделал три глотка терпкого вина и, не глядя, передал кубок дальше. Тьма заключила его в мягкие объятья, распахнулась черными крыльями за спиной. У Гарри перехватило дыхание. Джемма Фарли вывела последнюю трепещущую ноту заклинания, и мир накрыла тишина. Староста поднесла кубок к губам, сделала ритуальные три глотка, а затем резким движением вылила остатки вина в костер. Не прозвучало ни шипения, ни треска, но ввысь резко взметнулось серо-голубое пламя. Собравшиеся вздрогнули, кто-то отступил назад. Впрочем, через мгновение огонь стал нормального цвета и запылал как раньше.

Ученики какое-то время оставались рядом с костром, кто-то кидал в него каштаны и смотрел, как они горят. Должно быть, еще одно гадание, но Гарри не было до этого дела: усевшись на сухую траву в стороне от других, он бездумно смотрел в звездное небо, стараясь запомнить, сохранить переполнявшее его ощущение абсолютной свободы и какого-то ему самому непонятного счастья.

* * *

Когда слизеринцы вернулись в свои подземелья и от принесенных с собой лучин разожгли камин и свечи, оказалось, что никто не собирается расходиться: старшекурсники быстро трансфигурировали столы, поставили на них нехитрое угощение и разнообразные бутылки с алкоголем.

— Младшекурсники пьют только сливочное пиво! — громко объявила Фарли и торопливо подошла к Кристиану Оллфорду. — Как у вас все прошло? Ничего необычного? Представляешь, а у нас огонь цвет поменял! Всего на мгновение, но ведь даже этого не должно было случиться! Как думаешь…

Они отошли, и Гарри не слышал продолжения разговора. Впрочем, его это мало волновало: Поттер смотрел на своих друзей и понимал, что обида на них сгорела в костре Самайна. Почувствовав его взгляд, Панси несмело улыбнулась, а Драко взглядом показал на пустые места рядом. Гарри пригласил Дафну пойти вместе с ним, откуда-то вынырнул Блейз, и уже скоро они болтали и смеялись все вместе. Впрочем, разговор получился немного странным: слизеринцы постоянно по поводу и без упоминали о различных событиях, произошедших с ними за год.

— Астория поступила на Слизерин, и ей тут очень нравится, — внезапно заявила Дафна, и Гарри осознал, что он снова чего-то не понимает.

К счастью, его страдания заметил Винс:

— Считается, что, возвращаясь домой после ритуала, ты приводишь за собой души погибших предков. Вот для них это и рассказывают.

— Ясно, спасибо, Винс. А я попал в команду по квиддичу!

Вести подобные разговоры оказалось веселее, чем могло показаться, несмотря на то, что Гарри постоянно думал о том, чтобы не сболтнуть лишнего. Странности происходящему добавляли и привидения: Кровавый Барон и несколько его друзей, которые сидели за столом и участвовали в беседе наравне со всеми. Однако уже скоро Гарри почувствовал, что ужасно хочет спать. Он попытался бороться с собой, не желая уходить даже раньше первокурсников, но глаза закрывались сами по себе, и он сдался.

— Посиди еще, Гарри! — позвал его Блейз, — Ритуал был ненастоящий, да и мы не на кладбище, так что к тебе все равно никто не придет.

— Знаю, но, все-таки, я спать,— Гарри обернулся к Драко и Панси, — А с вами я еще завтра серьезно поговорю!

* * *

Гарри снился Хогвартс. Поттер стоял на пригорке, глядя на замок. Вокруг не было ни души, и стояла неестественная, жуткая тишина: не было слышно ни шума деревьев, ни пения птиц. Казалось, даже воздух застыл: Гарри не чувствовал ни малейшего дуновения ветерка.

«Затишье перед бурей», понял Поттер, и, оглянувшись, увидел, как со стороны Запретного Леса к замку приближается огромная волна. Цунами, которое, однако, состояло не из воды, а из плотного антрацитово-черного тумана. Оно взмывало ввысь, застилая небо, и в ту секунду, когда оно рухнуло вниз, погребая под собой Хогвартс, Гарри внезапно оказался на мосту. Внизу бушевал огонь, в воздухе носились пылающие искры. Поттер почувствовал, что он тут не один, захотел обернуться, но не смог.

— Еще не время, — произнес смутно-знакомый женский голос. — Но уже очень скоро.

Гарри внезапно все понял.

— Мама? — прошептал он севшим голосом.

— Да, дорогой. Мы любим тебя, и мы гордимся.

Гарри ощутил объятие ледяных рук и подскочил на кровати, оглядываясь и тяжело дыша. В комнате было темно и пусто. Со вздохом Поттер откинулся на спину и почувствовал, как снова уплывает в сон. Рядом сверкнуло серебро.

«Селена», — подумал Гарри, закрывая глаза. До него донеслось тихое торжествующее шипение:

— Король проснулся! Король голоден! Король хочет убивать!

Но Гарри решил, что ему это снится.