Вместе (гет)

За три часа мы побывали во всех уголках Англии, и даже пару раз смотались на континент. Мы аппарировали, делали порталы, угоняли машины, мотоциклы, тупо бежали, запутывая след так, как не смог бы и матерый заяц. Не спавший уже сутки Сириус держался на одном упрямстве. От кипевшего в крови адреналина осталось только безразличие, и Блэк бежал на чистом автомате, отпустив свой разум в отпуск. Потом он вошел в транс. В настоящий, глубокий транс. В отличие от прошлого раза, пробужденная сила горела ровно и ярко, была послушна воле, а не выплескивалась в пространство одним неконтролируемым взрывом. При всем при этом, Сириус вполне адекватно отвечал на вопросы, и чувствовалось, что он их не особо обдумывал и не вникал в их смысл, а витал где-то далеко. Ему потребовалось всего три недели постоянных тренировок и одна бессонная ночь, чтобы достичь моей глубины. Блэк — хороший ученик, мне, например, понадобилось два месяца, чтобы добиться такого результата. Правда, времени на то, чтобы войти в транс, у меня уходило меньше, но это мелочи, ведь так?

К рассвету Блэк шатался. При аппарации нас чуть не расщепило. Я чувствовала всю его усталость и тоже была совершенно разбита. Когда тошнота, возникшая из-за частых переносов, немного улеглась, я мягко вторглась в управление телом и осмотрелась. Мы были на заднем дворе какого-то кафе.

«Сириус», — мягко сказала я. — «Ты сейчас уже упадешь. Попробуй открыть пространственную дверь, и на этом закончим».

Сириус ничем не показал, что услышал меня, однако спустя несколько секунд он спрятал Бузинную палочку, вытащил из кармана кусок мыла и, покачнувшись, принялся рисовать арку вокруг ближайшей двери.

«Как звучит заклятье?» — безразлично спросил он.

«Не имеет значения. Представь, что твоя сила вплетается в твоё дыхание и вытаскивает знание о мире из воздуха, для которого нет границ. Попроси свою силу стереть границу пространства для тебя и дунь ей на арку», — ответила я. — «Сначала ты должен обратиться к стихии, затем сказать силе, что ей делать».

Сириус вздохнул, подумал, чуть не вылетев из транса, и зашептал.

— Воздух, услышь, подчинись, вплети в дыхание своё знание. Сила души, раствори это знание в выдохе. Пусть оно через арку проведет меня в мир.

Н-да… После бессонной ночи Блэк не поэт. Может, как-нибудь перевести мой наговор на английский, чтоб потом не мучиться? Хотя, структуру заклятья Сириус сохранил и, судя по золотистому сиянию, этого оказалось достаточно, чтобы всё сработало.

Сириус взялся за ручку двери и устало спросил:

«Я могу так найти Ремуса?»

А почему нет? Воздух — он везде, и знаний у него явно побольше, чем у нас, следовательно, дверь может вывести в любую точку земного шара, единственное ограничение — наличие дверного проема.

«Да. Но… Ты уверен, что Люпин не уподобится Снейпу? Он же не знает, что ты невиновен…»

«Насрать», — вяло ответил Сириус.

Чтобы он не вывалился куда-нибудь не туда, я подумала о месте, где сейчас живет его друг, и сказала:

— Спальня Ремуса Люпина.

Блэк легко открыл дверь и уставился на явившуюся комнату. Похоже, это был какой-то маленький загородный однокомнатный домик, поскольку в помещении вместо кровати был диван и большой, в полстены, полыхающий камин, причем (мне стало немного легче) немагический, закрытый решеткой. Напротив камина, у окна, рядом с книжным шкафом стояли старенькое кресло и журнальный столик, а в углу была оборудована маленькая кухня. Я обратила внимание на пушистый ковер, который устилал почти всю комнату, исключая пространство вокруг камина, милые бежевые занавесочки на окнах, и цветущую на подоконнике герань. Люпин умел создать уют.

На разобранном диване, который стоял в опасной близости от камина, спал мужчина. Видимо, это и был наш школьный друг. Сириус шагнул в комнату, тихо закрыл за собой дверь, и Ремус резко, как будто только и ждал этого момента, сел на постели. В широко распахнутых глазах отразилось хищное оранжевое пламя, густые спутанные каштановые волосы, в которых блестели серебряные нити седины, отчего-то напомнили мне шерсть. Лицо у Люпина было уставшим, испещренным ранними морщинами. Оно ничуть не напоминало лицо актера, сыгравшего Ремуса в фильме, и было странно выразительным: в нем удивительным образом сочетались мягкость и опасность. Одно слово — оборотень.

— Реми, я тебя умоляю, не доноси никому, что я здесь, хотя бы до вечера, — взмолился Сириус. — Свяжи, запри в подвале, делай со мной, что хочешь, да хоть прокляни! Только не выдавай…

Выпалив это, Сириус покачнулся, бессильно упал на ковер, и нас накрыла тьма…

Пробуждение было на удивление приятным. Лицо грел солнечный свет, под щекой была мягкая, пахнущая какими-то травами подушка. Я пошевелилась и с удивлением поняла, что лежу, совершенно раздетая и укрытая легкой простыней. Какое-то время я соображала, где я и почему устроена с такими удобствами, а потом до меня дошло: мы с Сириусом приперлись к Люпину и тот, судя по всему, нас не выдал.

— Не притворяйся, Бродяга, я знаю, что ты не спишь, — раздался спокойный мягкий дискант. Таким голосом обычно разговаривают психологи и педагоги младших классов: тихо и доброжелательно, четко выговаривая слова. Приятный голос.

Я машинально проверила Блэка. «Звезда» его сознания была далекой, до меня не доносились даже отголоски эмоций, то есть, он беспробудно спал. Однако Люпину таких подробностей знать не надо.

— Я не притворяюсь, — ответила я и открыла глаза.

При свете дня Ремус не казался опасным. Будто его волчья суть, подобно вампирской, боялась солнца и не казала носа, спрятавшись глубоко в человеке. И человек этот был удивительно милым. Он сидел на кресле, держа в руках какую-то книгу, и не сводил с Сириуса внимательных теплых янтарных глаз. Присмотревшись, я поняла, что он читал наш справочник по семейным и брачным узам.

— Ты читал письмо? — спокойно поинтересовалась я.

Люпин кивнул.

— И даже больше. В конверте я нашел это, — он помахал листом пергамента, на котором блеснула голубая надпись. — Не знаю, как ты связался с Гарри, но он выбрал самый убедительный для оборотня способ определения наставнической связи. Я и раньше не особо верил в твою виновность, рад, что правда оказалась на твоей стороне. Хотя, конечно, то, что вы подозревали меня в предательстве… — Ремус криво усмехнулся.

Мне хватило ума отвести взгляд.

— Мы были дураками. Да и ты хорош. Пропадал подолгу неизвестно где и ничего не говорил, — сказала я.

— Я был на задании Ордена, — произнес Ремус и вздохнул. — Я думал, вы в курсе.

— Как видишь, Дамблдор нам ничего не сказал, — пробормотала я и вскинула голову. — У меня вопрос. Почему ты все эти годы не пытался связаться с Гарри? Почему не проверил его?

— А где проверять? — не смутился Люпин. — Его местонахождение было в строжайшем секрете, совы, которых я посылал, возвращались ни с чем. К тому же, в тот Хэллоуин меня вообще не было в стране, а когда я вернулся, Гарри уже спрятали, а тебя осудили. Я поначалу не верил в твою виновность, пытался с помощью Дамблдора добиться пересмотра дела, но тот меня убедил, что ты сошел с ума и все эти годы твердил, что надавил на Визенгамот и тебя перевели в Азкабанский отдел для душевнобольных!

— Я сидел в ярусе для пожизненно осужденных, — процедила я. — И все эти двенадцать лет пытался придумать приличный план побега. У меня была всего одна попытка, на ошибку я не имел права, да только с дементорами под боком думать довольно сложно.

— Мерлин, Сириус, как ты не сошел с ума? — вырвалось у Ремуса.

Я ухмыльнулась любимой блэковской усмешкой.

— А кто сказал, что не сошел? Конечно, образ пса — неплохая защита, но из-за анимагии у меня началось раздвоение личности. Просиди я еще год — стал бы первым в истории псом-оборотнем.

Некоторое время Люпин таращил на меня глаза, пытаясь осмыслить услышанное. Я воспользовалась заминкой и выбралась из постели (как оказалось, друг Сириуса постелил нам на полу). Взгляд упал на часы. Странно, было всего десять часов утра. Я нахмурилась.

— Сколько я спал?

— Почти двое суток. Ты был очень плох. Тебя тошнило, ты бредил, бормотал что-то то ли на русском, то ли на украинском… У тебя Долохов в соседях был что ли? В какой-то момент я думал, что у тебя лихорадка, но обошлось. Как в таком состоянии ты до меня добрался? — в голосе Люпина появилось недоумение. — Откуда узнал, где я?

— А где ты? — пробормотала я.

Ремус смерил меня недоверчиво-изумленным взглядом.

— Издеваешься?

— Ничуть, — искренне сказала я. — Я всю ночь бегал по Англии и даже пару раз мотался на континент — след запутывал. А потом подумал о тебе и попробовал создать портал до человека. К тому времени я уже почти ничего не соображал, удивительно, что портал сработал...

— Я в Сербии.

Я застыла с раскрытым ртом.

— Где?

— В одном из лесов Сербии, — повторил Люпин.

Ох, и ни фига себе, пространственная дверь… Интересно, а до Америки я бы дотянулась?

— У тебя есть что-нибудь надеть? — отмерла я, наконец.

Люпин кивнул на диван, где аккуратной стопочкой лежала моя одежда. Я взяла футболку и с удивлением отметила, что друг её постирал, как, впрочем, и меня отмыл… Хотя, чего я удивляюсь? Это наверняка всего лишь пара взмахов волшебной палочки.

— А палочка Дамблдора у тебя откуда? — спросил Ремус, наливая мне ароматный чай.

Пока Сириус бессовестно дрых, я рассказала Люпину всю нашу историю, начиная с побега, исключив, впрочем, моё участие. Оборотень недоверчиво качал головой, изумленно округлял глаза и всё время бормотал: «Как ты до такого додумался?». Над историей про крышку унитаза он хохотал в голос.

— Кому расскажешь — не поверят, — захлебываясь смехом, выдавил он. — Великого светлого чародея… самого могущественного волшебника современности… крышкой унитаза! Ой, не могу! Сириус, такое мог провернуть только ты!

Я довольно щурилась. Блэк, который к середине истории проснулся и перехватил «эстафетную палочку», хохотал вместе с Ремусом. Постепенно беседа плавно съехала на Дамблдора и Гарри. Сириус рассказал всё, что успел узнать и заметить, пока жил в Литл-Уиннинге, и поделился с Ремусом своими соображениями насчет Дамблдора. Оборотень внимательно выслушал друга и разом растерял всё свое благодушие. В янтарных глазах разгорелся волчий огонь.

— Старый пердун! — выпалил Люпин, сжимая бокал до сдавленного хруста. — А я ему еще доверял! Как он смеет играть с жизнью сына Джеймса?! Как он смеет впутывать его в свои интриги?! — мужчина сорвался на рык. — Я ему глотку перегрызу!

Лицо у Ремуса было настолько хищное, а глаза так светились, что я даже немного испугалась. Сириус на секунду растерялся, но потом взял себя в руки и схватил разошедшегося друга за запястья.

— Рем, спокойно! Дыши глубже, ровнее… Да, вот так, — закивал он, когда Люпин зажмурился и глубоко задышал, пытаясь совладать со зверем. — Ты же меня знаешь, я не допущу, чтобы с Гарри что-то случилось. Я обязательно что-нибудь придумаю. Или сымпровизирую, если ничего не придет в голову. И с Дамблдором рассчитаюсь… Всё, успокоился? — обеспокоено заглядывая в усталые, но вполне человеческие глаза, спросил Сириус.

— Да, прости… Завтра первая ночь полнолуния, вот и лезет…

Ремус отвел взгляд и аккуратно высвободил руки. Пальцы у него дрожали.

— Я ведь… я доверял ему. Я на него потом еще долго работал. И верил. Каждому слову верил! Мне даже в голову не приходило сомневаться в его словах, а следовало! — сорвался оборотень, каким-то рваным движением дернув себя за волосы, и схватил чашку.

— Не извиняйся, — сказал Сириус, внимательно наблюдая, как друг судорожными глотками допивает чай.

— Не буду, — мрачно отозвался Люпин. — Но себя не прощу.

«Рысь», — позвал Блэк.

«Что?» — догадываясь, зачем понадобилась моя консультация, откликнулась я.

«Среди вас были оборотни? Вы умели лечить ликантропию?»

Ой-ё… Судя по легендам моего мира, были, и не только волки, и не только полуночники. Но как это лечилось и лечилось ли вообще, в упор не помню. Помню лишь, что согласно древнерусским поверьям, чтобы стать волком, надо было трижды перекинуться через воткнутый в пенек нож или как-то так… А что там было дальше, не помню. В принципе, можно попробовать методы фикрайтеров, однако вот так сразу вспоминался только один-единственный фик...

«Да, оборотни были», — ответила я. — «Я мало, что знаю о них, и сразу ничего не могу вспомнить… Единственное, что могу сказать — это лечилось и, насколько я помню, довольно успешно. Но вот как…»

Сириус молчал довольно долго. Я ясно чувствовала его разочарование. Ну, извини, малыш, я не всезнающая богиня!

«Попробуй вспомнить», — умоляюще сказал Блэк. — «Хоть что-нибудь».

«Я попробую», — пообещала я. — «Но, сам понимаешь, гарантировать что-то не могу».

— А ведь он пригласил меня в школу, — сказал Люпин.

Сириус встрепенулся.

— Что?

— Через неделю я поеду в Хогвартс. Буду там защиту преподавать, — повторил Люпин и по-звериному склонил голову набок. — Ты хорошо себя чувствуешь? У тебя взгляд такой… отсутствующий.

— Я же сам чуть оборотнем не стал, — пробормотала я, перехватив контроль. — И последний месяц мне здоровья не прибавил.

Ремус как-то тоскливо рассмеялся. В глазах мелькнуло понимание.

— Если все-таки станешь — присоединяйся ко мне.

— Обязательно, — ухмыльнулась я. — Где ты проводишь полнолуния?

— В лесу, — пожал плечами оборотень. — Здесь нет людей, только деревья да лесная живность. Лес довольно старый, почти магический…

У меня в голове забрезжила мысля…

— А здесь есть река?

— В километре отсюда есть довольно глубокий ручей, — Люпин махнул рукой куда-то на восток. — А зачем тебе?

— Да так… давно хотелось сделать кое-что… — неопределенно сказала я. — Ты не будешь против, если я составлю тебе компанию?

«Что ты задумала?» — заинтересовался задумавшийся о чем-то Сириус. — «Ты что-то вспомнила о ликантропии?»

«Возможно», — уклончиво сказала я. — «Но сначала хочу проверить. Тебе, конечно, лучше, но зверь всё равно в любой момент может вылезти. Согласен на небольшой эксперимент?»

Сириус был согласен.

— Отлично, спасибо, Ремус, — благодарно улыбнулся он и вернулся к предложенной теме. — Это хорошо, что ты будешь преподавать защиту. Это просто замечательно, что ты едешь в Хогвартс!

Люпин подозрительно глянул на друга.

— Сириус, у тебя такой взгляд был, когда вы с Джеймсом затевали какую-то пакость…

Сириус ангельски улыбнулся. Однако Люпина, который знал Бродягу, как облупленного, эта улыбка не успокоила. Наоборот, его янтарные глаза расширились в испуганном понимании.

— И мне это очень и очень не понравится! Я уже заранее не согласен! — замахал руками Ремус. — Сири, что бы это ни было, лучше молчи!

— Ну же, Реми, — вкрадчивым, соблазняющим голосом падшего ангела прошептал Блэк. — Ты же так мечтал в детстве о собаке. Об огромной черной магической собаке, которая так напоминает Грима…

— Безумец!