Подмастерье и Некромант (гет)

Темнота была не такой пугающей, как прежде. Теперь Гермиона знала, чего ждать. Но река на этот раз была ближе, звук её стремительного течения странно очаровывал. Ладошка Алины болезненно сжала её руку, пока они брели по берегам Реки Смерти.

* * *

— Северус. Я здесь. Ты свободен. Пожалуйста, открой глаза. Мы привезли тебя домой. Ты сейчас в Хогвартсе. Мы получили министерское помилование. Ты свободен. Пожалуйста, очнись. Северус? Ты слышишь меня?

* * *

Где-то вдалеке он услышал её голос. Он помнил, когда услышал его впервые. Казалось, совсем недавно. Тогда тот был выше, голос ребенка, издающий нетерпеливый вопрос. Отстраненно он подивился удивительному чуду времени, забравшему безрассудного, надоедливого, раздражающего ребенка и оставив вместо него храбрую, умную, раздражающую женщину.

Ты свободен.

Но вот её ладонь легла на его руку, и он ощутил её бешеный пульс. А сбоку от неё он почувствовал присутствие другого Некроманта — девочки, Алины. Такой юной, такой ужасно юной. Уже такой сильной. И нет никого, чтобы обучить её. Будь проклят этот трус Квирелл.

Свободен.

На него нахлынула усталость, угрожая утянуть его сознание за собой. Глубокая темнота манила его за пределы холодных, быстрых потоков реки. Бархатные небеса и сияющие звезды. Успокаивающая тишина.

Свободен.

Губы прижались к его губам. Мягкие и горячие. Нежные и требовательные. Огонь устремился по его венам. Сердце стучало в груди. Неловкое объятие одной рукой привязало его к жизни. Соленые слезы, капающие ему на шею, напомнили ему об его жажде. Жажде, которую не могла утолить ни одна река, и меньше всего та, рядом с которой он лежал.

Он открыл глаза. Она была прекрасна даже в этом туманном царстве. Она принадлежала ему.

— Гермиона.

* * *

Шум реки исчез. Её окутали туманы. Она чувствовала себя удивительно легкой. Она могла бы уплыть далеко-далеко.

Настойчивые руки продолжали тащить её. Раздраженная, Гермиона открыла глаза. Алина тянула её за руку так, словно пыталась выдернуть ту из сустава.

— Я… — Гермиона покачала головой и моргнула тяжелыми, как свинец, веками. Её голос звучал невнятно, будто она слишком много выпила. — Я очнулась, Алина. Перестань.

Ей удалось приподняться на локтях. Неожиданно кто-то подошел к ней сбоку и помог сесть. Целитель Магворт.

— Похоже, мы все вернулись, — проскрипела Гермиона и задрожала. Её одежда была влажной, а кожа холодной, словно она прогулялась по туманным холмам вокруг Хогвартса.

Магворт приподняла бровь.

— Я вижу. Выпей.

Целитель поднесла к губам Гермионы пузырек. Гермиона послушно проглотила его содержимое. Это было Бодроперцовое, безошибочно обжигающее и не такое уж неприятное. По телу Гермионы заструилось тепло, проясняя разум. Она села и спустила ноги с края кровати. Алина проползла по кровати, чтобы сесть рядом с ней, как маленький черно-белый котенок.

— Я в порядке, Алина, — мягко сказала Гермиона и протянула к ребенку руки. — И… с профессором Снейпом тоже все будет нормально. Благодаря тебе.

Она притянула девочку к себе. Гермиона ощутила, как Алина дрожала. Она закусила губу, разрываясь между необходимостью спешить к Северусу и желанием утешить девочку, которая его спасла — будем надеяться, что спасла.

— Алина, Гермиона должна сейчас пойти и взглянуть на профессора Снейпа, — спокойно произнесла Магворт. — А мне нужно хорошенько тебя осмотреть и убедиться, что с тобой все в порядке после этого небольшого приключения.

* * *

Нерешительно Гермиона открыла дверь. Поппи Помфри склонилась над неподвижной фигурой зельевара. Левой рукой она измеряла его пульс, в то время как правой выполняла диагностирующие заклинания. Заметив Гермиону, мнущуюся на пороге, она кивнула ей.

Гермиона медленно вошла в комнату, нервно кусая нижнюю губу.

Наконец, Поппи выпрямилась.

— Сейчас он спит. Нормальным, обычным, здоровым сном. Его состояние стабильно, а физические повреждения должны зажить в течение нескольких дней без долгосрочных последствий. Что же касается остального… — она бросила жалостливый взгляд на неподвижную фигуру черноволосого мужчины. — Пусть спит и выздоравливает. Будь с ним. Оставайся спокойной.

«Надейся на лучшее. Приготовься к худшему».

Но хогвартская медсестра этого не сказала. Она лишь ободряюще улыбнулась Гермионе и быстро сжала её руку, проходя мимо нее к дверям.

* * *

Он выглядел чужеродным среди теплых земных оттенков, преобладающих в его спальне, целиком разительный контраст черного и белого. Черные волосы, тускнеющие черные синяки, черная пижама. Белое белье, желтоватая кожа. Северус лежал на спине, совершенно неподвижный, его прямые волосы разметались по подушке. Дыхание было неглубоким, но непринужденным, и обнадеживало своим мерным ритмом.

Долгое время Гермиона просто наблюдала, как её муж дышит.

«Ты вернулся», — подумала она. — «Ты свободен. Ты в безопасности. И, Боже, как же сильно я люблю тебя».

Она глубоко облегченно вздохнула. Но вдох перерос в широкий зевок. Волнения последних недель обернулись изнеможением, опустившимся на её плечи тяжким грузом.

По-прежнему зевая, Гермиона обошла вокруг кровати. Она извлекла из-под подушки свою ночную рубашку и развернула её. Сегодня лежащие внутри предметы заставили её улыбнуться. Она обогнула кровать еще раз и осторожно положила палочки Северуса на его ночной столик в пределах легкой досягаемости.

С очередным зевком Гермиона надела сорочку и забралась под одеяло. Приятно было ощущать кожей белье, чистое и свежее. Она скользнула к Северусу. Несмотря на то, что парфюм выветрился с кожи Северуса, она до сих пор помнила основные ноты запаха, который у неё ассоциировался с ним. Пряный, земной. Сложный. Гермиона ощутила, как тихая улыбка тронула уголки её губ. Точно, сложный. Пока она прислушивалась к успокаивающему звуку его дыхания, на нее накатило глубокое чувство умиротворения. Она прижалась ближе и обхватила мужа руками, чтобы охранять его, пока он спит и выздоравливает.

* * *

Примечание автора:

«Храни мой покой, пока сплю. Разбуди меня солнца улыбкой. Утоли водой чистой жажду мою. Позволь мне ожить в любви твоей», — Madeleine L'Engle