Барьеры (гет)

Гарри просыпается первым. Он выглядывает за окно, решает, что еще очень рано — небо у кромки океана светлое, нежно-розовое, а где-то сверху уже нет звезд, но еще есть чернота ночного купола. Гарри поворачивается, упирается взглядом в спину Гермионы, свернувшейся на другом краю кровати. Ее футболка задралась, и Гарри видит ссадины и синяки, которые остались после их вчерашнего приземления на австралийскую землю. Он поднимает руку, перебинтованную накануне Гермионой, чувствует легкое покалывание, которое хочется почесать, содрав повязку, но вместо этого он прячет руку под подушку и еще несколько минут смотрит на спину Гермионы, складки мятой футболки, выбившиеся из косы прядки волос.

Он пытается представить, какой будет его жизнь с Гермионой? Он никогда не думал, что окажется в такой ситуации: ему почти восемнадцать, и он уже живет с девушкой. После смерти Сириуса, он думал, что после Хогвартса станет жить с Люпином, а когда тот женился на Тонкс, подумал, что, возможно, какое-то время поживет с Уизли, пока не найдет себе квартиру, которую, почти наверняка, будет снимать с Роном. Потом обрывал себя на мысли, что, видимо, всего этого не случится, потому что Волдеморт изо-всех сил постарается разрушить все мечты на спокойную жизнь. И вообще — на жизнь.

А вот она — жизнь. Повернулась к нему другим боком, предлагая сотню-другую лет счастливой жизни, предлагая спокойствие, безопасность, любимую девушку... Возможно, это и есть счастье: то самое, от которого у кого-то рождаются самые мощные патронусы, то самое, которое обычные люди называют рутиной. Но Гарри был счастлив уже от того, что у него была перспектива этой рутины, ведь он был жив, и те, кто был ему дорог — тоже.

А Гермиона... Какой может оказаться их жизнь? Вместе. Гарри перевернулся на спину и закрыл глаза. Наверное, они не будут никуда торопиться. Будут наслаждаться каждым днем. Возможно, они останутся тут, в дургой стране, на несколько лет или навсегда. Наверняка Гермиона начнет изучать местную культуру и найдет ту нишу, где ее знания, устремления и интересы принесут пользу, а он, Гарри, попробует оказаться полезным в местном аврорате. А, может быть, стоит заняться профессиональным Квиддичем? Какой будет жизнь в стране, где никому нет никакого дела до того, обычный ли ты парень или Тот-Который-Выжил-И-Победил? В стране, где он может добиться чего-то не из-за глупых титулов, а своими силами? Он был уверен в том, что Гермиона его поддержит, что будет рядом, когда он добьется успеха или поможет подняться после неудачи. Ее глаза будут искриться счастьем, когда он будет улыбаться, светиться от гордости, наблюдая за его успехами, недовольно хмуриться, когда он совершит глупость...

Гарри поднял одно: какой бы ни оказалась их совместная жизнь, сама мысль о ней была приятной, комфортной и успокаивающей. Хватит с него передряг и острых ощущений! Сейчас ему хотелось тишины и спокойствия, размеренности и простого человеческого счастья.

— О чем задумался?

Гарри повернул голову. Гермиона смотрела на него серьезно, но в мягком изгибе губ пряталась улыбка.

Он пожал плечами. Почему-то он решил, что будет выглядеть глупо, если сознается, что только что мечтал об их будущем.

— Ни о чем, — сказал он, тоже поворачиваясь на бок.

Несколько минут они молчали, разглядывая друг друга, а потом Гарри заметил розовеющие щеки девушки.

— Что? В чем дело? — спросил он, когда она смущенно опустила глаза.

— Я... О, Гарри, это так глупо! — воскликнула она, пряча лицо в ладонях.

— Что? — настойчиво повторил Гарри.

— Просто я... такая глупая, я размечталась о всяком, и вот... — Гарри видел только ярко-красные уши Гермионы, потому что она все еще прятала лицо, и улыбнулся.

— О чем ты размечталась? — протянул он, придвигаясь ближе и мягко убирая руки от ее лица.

Гермиона почти болезненно поморщилась, а потом, резко вздохнув, выдала:

— О нас.

Гарри поднял брови, но Гермиона неправильно растолковала это и снова попыталась спрятать лицо, на этот раз уткнувшись в подушку.

— Ну вот! Я так и знала... Извини, Гарри, это правда глупо, и ничего не значит, и я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным...

— Я не чувствую себя обязанным, — хмыкнул Гарри. — И мы совсем недавно говорили об этом, Гермиона. Я тебя люблю, и я тут, с тобой, добровольно. Поэтому нет ничего глупого в том, что ты... думаешь о нашем будущем.

Гермиона открыла глаза и какое-то время внимательно смотрела на него, а потом, улыбнувшись, прикоснулась губами к его лбу.

— Мне просто до сих пор все это кажется нереальным, — пробормотала она. — Мы с тобой... Раньше это казалось мне несбыточной фантазией.

Они замолчали, каждый думая о своем, а потом Гермиона вдруг снова сделала глубокий вдох.

— Гарри, я подумывала о том, чтобы вернуться в Хогвартс, чтобы закончить обучение, — быстро говорит она.

Гарри резко поворачивает голову, но ничего не говорит.

— Это очень важно, Гарри, — продолжает она. — Для меня, это важно. Знаю, я добровольно бросила школу, когда отправилась за тобой в том году, но теперь, когда все снова в порядке, я... я должна это сделать. И, я уверена, тебе тоже нужно закончить обучение и сдать экзамены, если ты намерен поступать в аврорат.

Гарри рывком садится на кровати, избегая ее взгляда. Когда Гермиона тоже приподнимается, он говорит:

— Мне не обязательно проводить в Хогвартсе еще один год. Шеклбот требует только сдать экзамены, и я могу сделать это вместе со всеми, в конце года.

Гермиона кивает, будто заранее знала его ответ.

— Но разве тебе не хочется провести еще один год в Хогвартсе? Спокойный год в школе, без темных волшебников, заговоров? Без Снейпа?

Гарри коротко улыбается, но качает головой:

— Я не хочу возвращаться в Хогвартс после того, что случилось этой весной... Знаешь, теперь это совсем не то место. Теперь это место, где погибли Ремус и Тонкс, и Фред, и многие другие.

Гарри видит, что Гермиона снова кивает, но не дожидается от нее никаких слов. Он поднимается с кровати и скрывается в ванной. Холодная вода отрезвляет, и, наткнувшись на их зубные щетки, расставленные Гермионой накануне, он чувствует себя мерзко.

Каких-то полчаса назад он мечтал о том, как замечаетльно им будет вдвоем, а сейчас он бесится от того, что Гермиона уже построила какие-то планы. А потом он думает, что ведет себя как послений идиот, и, бросив вымазанную в пенной пасте зубную щетку в раковине и быстро прополоскав рот, он выскакивает из ванной. Гермиона стоит возле кухонного шкафа, в ее руках чашки, а на плите закипает чайник. Гарри видит порезанный лимон для его порции, видит намазанный тонким слоем масла тост, как он любит, и внезапно чувствует теплое, раздающееся в его душе чувство, что оно на мгновение лишает его слов.

Когда Гермиона его замечает и поднимает брови, Гарри говорит:

— Но ты должна поехать.

— Что? — с недоумением переспрашивает девушка. — Гарри, без тебя...

— Я знаю, что для тебя это важно. Ты заслужила этого, и в этот раз тебя действительно не будут отвлекать проблемы каких-то глупых мальчишек и охотящихся за них злобных волшебников. Я знаю, как ты все эти годы стремилась к тому, чтобы стать старостой школы, и ты должна занять это место.

— Но, Гарри... — шепчет она, — если ты не поедешь, я не...

— Я останусь здесь и буду приглядывать за твоими родителями, — обрывает ее Гарри. — Ты же не оставишь их без присмотра? Я уверен, я найду, чем себя тут занять. Буду играть в квиддич с командой Рэя, или...

— Гарри, — и он замолкает, потому что видит ее нахмуренные брови, — Ты должен заниматься, чтобы сдать экзамены!

Гарри молчит несколько секунд и потом начинает смеяться. Громко, заливисто и свободно, — и Гермиона, спустя мгновение, присоединяется к нему. Они хохочут, хватаясь за животы, где-то рядом тонко свистит чайник, и за окном раздается звяканье колокольчиков на калитке, и только когда в дверь кто-то стучит, они с трудом замолкают.

Переглянувшись с Гермионой, Гарри направляется к двери, вытирая слезы, проступившие от смеха, одной рукой, а другой сжимая палочку.

— Кто?

— Рэй Остин, — отзываются за дверью, и Гарри открывает.

На пороге действительно Рэй, переминающийся с ноги на ногу, но он выглядит слегка обеспокоенным, и Гарри хмурится.

— Доброе утро, Рэй, — улыбается Гермиона, и Рэй проходит внутрь.

— У меня для вас новости, — говорит он, усаживаясь за стол. Гарри и Гермиона переглядываются, их хорошее настроение мгновенно улетучивается.

— Я налью чай, — слабо говорит Гермиона.

* * *

— Прошлой ночью в Японии приключилось кое-что весьма примечательное, — Рэй делает глоток из своей кружки, встречается с горящими нетерпением глазами англичан, и поспешно продолжает: — Группка бывших Пожирателей оказалась в единственном месте, где нет ограждающих страну барьеров — особенности местного рельефа или еще что-то такое — и напала на группу ребят. Из Англии.

Гермиона чувствует, как что-то врутри обрывается, и перед глазами проносятся лица друзей: улыбающиеся Рон и Джинни, и Джордж с Фредом, а потом Молли, и Артур...

Она поворачивается к Гарри и видит, каким бледным стало его лицо, как напряглись мускулы на лице, как сжались кулаки. «Он уже винит во всем себя...», думает она.

— Самое любопытное в том, что эти ребята, как оказалось, поджидали этих подонков, — продолжает Рэй Остин, и Гермиона, все еще наблюдающая за Гарри, видит, как вздрагивают его губы. — Но еще более любопытно то, что у ваших знакомых, — кивает Рэй, самостоятельно сделавший выводы по их реакциям, — было подкрепление. Языком магглов я бы выразился, их поддерживал воздушный десант.

— Воздушный десант?... — недоуменно переспрашивает Гарри, и Гермиона снова поворачивается к Рэю, рот которого расплылся в довольной ухмылке.

— Кто ж знал, что родной брат ваших знакомых тренирует драконов? — замечает Рэй. — И ему ничего не стоит пролететь на этих драконах через всю Азию, чтобы выручить свою проблемную семейку.

Рэй снова замолкает, Гермиона раздражается на его дурацкую привычку выдерживать театральные паузы, раскрывая начинку истории по каплям.

— И? — нетерпеливо рычит Гарри.

— Трое убитых, восьмерых поймали и передали японским аврорам, и, скажу я вам, тут я даже чуть-чуть сочувствую бедным подлецам. Японские власти сделают из них онигири — и это будет даже гуманно...

— А наши друзья? — резко перебивает его Гермиона, приподнявшись на стуле. — Они в порядке?

Рэй откидывается на стуле, отхлебнув еще чаю, и медленно кивает.

— Их знатно потрепали, но они живы. Один из них едва выжил, но, зная японскую медицину, я не сомневаюсь, что к концу недели бедняга уже будет в состоянии оседлать метлу.

— Кто? Рон? Джордж? — жадно переспрашивает Гарри.

— Извини, приятель, я не знаю имен, — развел руками Рэй. — Я вам пересказал все, что услышал сам. Сам понимаешь, у них в Японии сейчас черт знает что творится, они никак не ожидали, что под носом их прославленной магической системы правопорядка случится такая потасовка.

— Нам нужен порт-ключ до Японии, — решительно говорит Гарри, поднимаясь из-за стола. — Прямо сейчас.

Рэй встает следом за ним.

— Невозможно, я же тебе говорю: японские волшебники рвут и мечут, они закрыли все порты, фактически, страна изолирована. Ненадолго, я уверен, но если ты сейчас решишь биться носом об их барьеры, то ничего хорошего не случится. Подождите тут пару дней, я попробую подговорить Криса, и тот, возможно, выхлопочет для вас какое-нибудь особое разрешение, но не сейчас, — и когда Гарри открывает рот, чтобы возразить, он продолжает, — я понимаю, сложно сидеть тут, когда твои друзья только что пережили такое, но, Поттер, это все, что ты можешь сейчас сделать. И... — Рэй неловко молчит несколько секунд и почему-то поворачивается к Гермионе: — Это был ваш хвост? От них вы бежали из Англии?

— Мы не бежали, — цедит сквозь зубы Гарри, но Гермиона неуверенно кивает:

— Они сидели у нас на хвосте. Джордж, Рон и Джинни решили, что смогут с ними справиться сами, без нашего ведома отправили нас сюда, а сами, видимо, отправились в Японию.

— Тогда тем более вам не нужно высовываться, — продолжает Рэй. — Кто знает, сколько этих мерзавцев еще бродит на свободе? Наши парни сейчас тоже укрепляют защиту, поговаривают даже о том, чтобы раскрыть барьеры вокруг Сиднея и крупных городов, вроде тех, что окружают Японию.

Гермиона кивает. Гарри, беспомощно сжав кулаки, отворачивается к окну, но когда Гермиона настойчиво окликает его, тоже неохотно кивает.

— Вот и отлично, — напряженно улыбается Рэй. — А пока обживайтесь, погуляйте по городу, попробуйте ириски из этой лавки. Только подождите немного. Я уверен, скоро все уляжется, и вы встретитесь со своими друзьями.

Когда Рэй уходит, Гарри не поворачивается, а так и стоит у окна, обозревая блестящую рябь залива. Гермиона подходит к нему и кладет руку на плечо.

— Ты винишь во всем себя, да? — тихо спрашивает она.

Гарри не отвечает, но она чувствует напряжение его мышц под своей рукой.

— Это был их выбор. Я знаю, если бы ты мог, ты бы остался с ними, но, Гарри, Джордж все решил за тебя. За нас, — она не дожидается его ответа, и, вздохнув, отворачивается.

Когда она роняет сковородку, Гарри вздрагивает. Гермиона замечает, что он бросает быстрый взгляд на свой рюкзак, стоящий у дивана, и быстро выпрямляется:

— Даже не думай, Гарри Поттер!

Он оборачивается, его лицо то ли испуганное, то ли смущенное, то ли сердитое.

— Я знаю, что ты уже себе решил! — кричит Гермиона. — И я повторяю: даже не думай об этом! Не смей снова взвешивать на свои плечи все проблемы этого мира и притворяться изгоем, жертвующим собственным счастьем ради безопасности других!

Гарри скрещивает руки на груди, но его лицо теперь принимает упрямое выражение:

— Это будет к лучшему.

— Нет, не будет! — не понижая голоса, продожает Гермиона. — Не смей этого делать, или я никогда тебе этого не прощу! И себе не прощу, за то, что не остановила тебя!

Она молчит, переводя дыхание, и Гарри, наконец, опускает руки. Он молчит, подыскивая достойный аргумент в пользу своего решения, но неожиданно Гермиона снова заговаривает:

— Кроме того, я буду чувствовать себя куда спокойнее, зная, что ты рядом с ними... — она кивает в сторону, но Гарри догадывается, что она говорит о своих родителях. — Ты же только что обещал, что присмотришь за ними.

Спустя минуту напряженного молчания, Гарри сдается. Он кивает, и Гермиона, облегченно выдохнув, обнимает его.

— Никогда, никогда даже не думай о том, что своим самопожертвованием ты сделаешь все только лучше, — говорит она.

— Договорились, — снова кивает Гарри.

Он почти уверен, что ночью Гермиона все же сострижет с его головы пару прядей. На всякий случай. Но этой мысли он только улыбается.