Барьеры (гет)

Их будит невозможный грохот: словно кто-то со всего размаху влетел в стену, и Гарри подскакивает на кровати, и тут же достает палочку из-под подушки одной рукой, другой нащупывает очки, подлетает к двери и только тут оборачивается. Гермиона, стоит одной ногой на полу и тоже нащупывает под подушкой свою палочку, и глядит на него с тревогой.

Взглядом она спрашивает "Что это?".

Гарри пожимает плечами и кладет руку на ручку двери. Гермиона уже за его спиной, и он шепотом поясняет:

— Я вчера поставил защитные чары вокруг комнаты.

Он поворачивает ключ, резко открывает дверь и быстро выглядывает. Никого. С палочкой наизготовку, он спускается на пару ступенек, но в следующем пролете тоже пусто. Нет даже Кричера, только пыльные следы на полу и облачко пыли между первым и вторым этажом. Гермиона творит чары за его спиной, и тихо говорит: "Никого". Гарри кивает. Изучает следы, но он не уверен даже в том, что это не отпечатки их собственной обуви в пыли. Вчера вечером они обошли весь дом, и не один раз, и разобрать, где чьи следы уже невозможно.

Гарри вздыхает и поднимается с колен.

Они спускаются на кухню, где находят молоко, хлеб и сыр, явно принесенные Кричером.

— Зачем ты расставлял защиту, позволь спросить? — сердито спрашивает Гермиона, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к огромному резному буфету.

— Мне показалось, что кто-то ходит по лестнице, — отвечает Гарри, обыскивая ящики в поисках ножа.

— И ты ничего не сказал мне? — она умудряется одновременно изумиться и рассердиться, но сдержать все это в диапазоне громкости светской беседы.

— Это мог быть Кричер, — замечает Гарри.

— Это мог быть кто угодно, кто знает о существовании дома, Гарри! — Гермиона только распаляется. — Вспомни, ведь Мундигус Флетчер не раз наведывался сюда после Ордена, подворовывая ценности!

Гарри задумчиво поднимает брови.

— Ты думаешь, это был он?

— Я не знаю, — отрезает Гермиона, но Гарри понимает, что она сердится не на него, а на саму себя, за то, что она сама не догадалась поставить защиту перед сном.

Они завтракают в тишине, задумавшись над тем, насколько безопасен дом Блэков и стоит ли оставаться в нем еще на ночь. Едва они решают обсудить свои соображения друг с другом, раздается стук в дверь. Громкий, настойчивый, но вежливый, — что кажется совершенно необычным после столь нервного пробуждения.

Гарри снова держит перед собой палочку, и Гермиона прикрывает его сзади, когда они подбираются к двери. К своему удивлению, на крыльце они обнаруживают Джорджа Уизли собственной персоной. Он все еще выглядит измученным, но его улыбка при виде друзей внезапно искренняя, и радостная, и даже с привычной чертовщинкой в прищуре карих глаз. Но Гарри с Гермионой все равно думают, одновременно и, конечно, не сговариваясь, что даже она кажется всего лишь половиной чего-то целого.

— Ээээй, вы уже проснулись? Какая жалость! Пока я тут ждал, то успел придумать полдюжины шуток о засонях! — тянет Джордж и проходит в дом.

Он осматривает коридор, заглядывает в пролет лестницы, где все еще парит облачко пыли, а потом оборачивается к друзьям, застывшим у порога.

— Гарри, знаешь, — Джордж подходит ближе, приобнимает парня за плечи и, наклонившись, продолжает, — прежде, чем приглашать сюда девушку, стоило хотя бы разучить заклинание Чистой Чистки. Спросил бы у нашей мамы, она в нем спец, — Джордж хмыкает, отлипает от Гарри и подмигивает Гермионе.

Та в ответ неловко улыбается, понимая с запозданием, что стоит перед двумя парнями в одной пижаме и с палочкой в руке. И если перед Гарри она не чувствует неловкости, то любопытный и совершенно естественный взгляд Джорджа, скользнувший по ее фигурке, ее смущает.

Гарри тоже улыбается:

— Какими судьбами, Джордж? Рон тебя послал? Или Джинни?

Джордж мотает головой, и протягивает ему пакет:

— Мама. Она уверена, что вы тут голодаете, и просила передать пирог, бутылку свежесваренного сливочного пива и какой-то особый чайный сбор для Гермионы.

Гарри заглядывает в пакет, чувствует рукой теплый бок горячего пирога, тянет носом приятный аромат выпечки. Они возвращаются в кухню, где тут же делят пирог на части. Гермиона заваривает чай, предлагает его парням, но те, понюхав, морщатся и отказываются, разливая по стаканам сливочное пиво, а Гермиона выпивает весь чай сама, удивляясь, как Молли смогла создать такой чудесный букет вкуса и запаха в простом чае.

Они узнают от Джорджа, что Джинни возвращается в Хогвартс, а Рон присоединился к Артуру в гараже: они пытаются понять устройство микроволновки, разобрав ее по винтикам.

— Он вполне по-взрослому себя ведет, — замечает Джордж и мельком смотрит на Гермиону. — Спокойно, сдержанно, сломал только два зонтика и съел полпирога в один присест. Сегодня утром, правда, еще распинал с десяток садовых гномов, но, думаю, он переживет вашу размолвку.

Гермиона кивает, делает глоток чая и чувствует, как подступает печаль. Она старается отогнать ее, вспомнить о вчерашнем вечере с Гарри и собственном признании, и ей совсем не хочется забирать свои слова обратно и снова начинать вести себя как влюбленная идиотка, плачущая в подушку по бессердечному возлюбленному. Она решает, что нужно сию же минуту собираться в дорогу и отправляться на поиски родителей.

Гарри с Джорджем погружаются в разговор об одной из последних игр в квиддич, когда Гермиона поднимается из-за стола.

— Я наверх, переоденусь и буду собираться, — она обменивается с Гарри многозначительным взглядом, и он кивает.

Джордж смотрит ей вслед и поворачивается к Гарри:

— Собираться? Куда это вы собрались?

— Она хочет найти своих родителей, — поясняет Гарри, снова делая глоток пива. — Я отправляюсь с ней.

Джордж минуту молчит, а потом быстро спрашивает:

— Где они?

Гарри кажется странным напряжение в голосе Джорджа, но он решает, что все Уизли взволнованы тем, что Гарри и Гермиона исчезают неизвестно куда и неизвестно насколько, вдвоем, оставив своих породисто-рыжеволосых возлюбленных позади.

Он осторожно отвечает:

— Вроде бы, в Австралии.

Джордж откидывается на стуле и смотрит в потолок, бормоча "Австралия, Австралия...". Наконец, он снова поворачивается к Гарри и качает головой.

— Это будет непросто, дружище, — Джордж елозит на стуле и продолжает, — Уничтожить Вольдеморта — это одно, но с его исчезновением весь волшебный мир встряхнула волна других проблем. Для начала, не все Пожиратели Смерти пойманы и отправлены в Азкабан, и, к сожалению, большая их часть бродит на свободе и сдаваться в руки мракоборцев не собирается.

Джордж останавливается, смотрит куда-то за плечо, словно ожидая, что его речь кто-то подхватит и продолжит, но спустя пару секунд тишины болезненно морщится. Гарри, увидев это, опускает голову, не желая встречать растерянный взгляд близнеца Уизли, но вскоре слышит, как, после запинки, Джордж продолжает:

— Понимаешь, все Пожиратели разбежались куда подальше от Англии и островов, расползись как тараканы по всему миру, но подальше от магглов, подальше от больших городов и магических сообществ. Они прячутся в дыры цивилизации, Мерлином забытые страны, там, где их найти будет непросто. А теперь представь, что ваш с Гермионой путь лежит через многие из этих стран, и каждый из этих ублюдков во что бы то ни стало поспешит сесть вам на хвост и убить великого Гарри Поттера.

Гарри кажется, что где-то там, за стенами дома, померк свет, и птицы не приветствуют новый день, и люди в страхе попрятались по своим домам, потому что опасность все еще тут, она не исчезла после победы над Вольдемортом, а он был таким дураком, таким идиотом, когда радовался свободе и миру, и спокойствию, разгуливая по полям возле Норы и заглядывая в даль, за горизонт, предвкушая исследование мира за пределами Хогвартса и Лондона.

— Ордена Феникса больше нет, — продолжает Джордж, не заметив бледного лица Гарри, — все выжившие бросили все свои силы, чтобы очистить Англию от этой грязи, и восстановить то, что успел разрушить Вольдеморт.

— Но мы же можем просто аппарировать... — растерянно замечает Гарри, но Джордж только с досадой морщится.

— Не выйдет. Из-за мировых магических поясов, — наткнувшись на непонимающий взгляд Гарри, Джордж поясняет: — У магглов это называется часовыми поясами. Границы в основном те же. Ты можешь аппарировать только в границах одного пояса свободно, но не сможешь их пересечь. Ты можешь аппарировать от границы к границе, но пересекать ты их можешь только физически, пусть даже на метле.

Гарри громко и разочарованно вздыхает, откидывается на стуле и бубнит:

— Как много я еще не знаю о волшебном мире!

— Поэтому волшебники свободно перемещаются по Англии, но чтобы перебраться на континент выстраиваются в очереди на магической таможне! А представляешь, некоторые из них доставляют немало хлопот магглам, когда решают прокатиться через Ла-Манш под водой!

Гарри подпрыгивает на стуле, когда ему в голову приходит гениальная в своей простоте идея:

— Но мы ведь можем просто сесть на самолет!

Джордж полминуты хмурится, повторяет губами "самолет, самолет", а потом, словно вспомнив, что это такое, пожимает плечами.

— Извини, мой друг, но лучше не рисковать, — разводит он руками, — от вас с Гермионой — сильнейших волшебников, так и разит магией, которая склонна чудить с маггловскими приборами. Ты не задумывался, почему у волшебников в домах так редко встречаются тостеры и телевизоры? Потому что они работают всего пару дней. Помню, отец был очень разочарован, когда телевизор, который он принес с работы, сгорел на следующее утро! А каким усилий нам с Фредом стоило доказать маме, что мы тут были ни при чем! Ну, почти ни при чем... — Джордж улыбается старым воспоминаниям, болезненно и натянуто, снова быстро оглядывается через плечо, и продолжает, — И если маггловский автомобиль и можно укротить на пару часов, то отправляться в дальнее путешествие на электричке я тебе не советую. Почему ты думаешь, волшебники все еще пользуются метлами, когда на автомобиле иногда добраться можно куда быстрее, незаметнее и без фатальных последствий для прически?

Гарри кивает.

— Поэтому, когда в маггловских новостях упоминают об аварии, или крушении поезда, или авиакатастрофе — значит, там наверняка ехал какой-нибудь эгоистичный волшебник. Ли Джордан рассказывал, что как-то летал на самолете из Лондона в Берлин, и за пару часов полета их трясло так, что приземлиться он уже не надеялся. А ты собираешься лететь в Австралию! Да не один, а с Гермионой за компанию! Вам повезет, если вы покинете пределы островов! — Джордж хмыкает, и тут же быстро уточняет: — Австралия, это же далеко?

— Очень, — мрачно отвечает Гарри. Грядущее путешествие с каждой минутой кажется все менее привлекательным.

Джордж поднимается и, подхватив полупустую бутылку из-под сливочного пива, разливает остатки в их с Гарри стаканы. Но едва он открывает рот, чтобы сказать что-то ободряющее, как откуда-то сверху слышится голос Гермионы:

— Гарри! — зовет она, и топот ее ног по лестнице возвещает о том, что она спускается вниз, — Гарри, я не могу найти свою...

Но тут раздается крик, — чей-то чужой, хриплый, звериный рык, — в котором едва угадывается разящее заклинание, и потом ярко-зеленая вспышка, и грохот, и звук крушащихся стен, и отчаянный женский вопль.

Гарри подрывается со стула первым. Он буквально перепрыгивает через стол, взлетает по лестнице из подвальной кухни вверх, слыша за спиной топот ног Джорджа, и вываливается в холл, выставив палочку вперед. Он едва успевает сообразить, что мерзавец стоит у подножия лестницы, и тут же на автомате швыряет в него заклинание, промахивается, и едва успевает отскочить, когда неприятель отвечает своим атакующим проклятием. Стена, перед которой всего секунду назад стоял Гарри, становится грудой обломков, под которой, судя по крикам и воплям, погребен и портрет Вальбурги Блэк. На этот раз заклятие выкрикивает Джордж, ткнув куда-то вперед, наугад, и снова грохот и еще больше пыли и грязи, ворвавшиеся из лестничного холла, возвещают о том, что особняку Блэков понадобится радикальный ремонт.

Если что-нибудь останется от этого дома, — мрачно думает Гарри. О том, что дом может быть сметен с лица земли их битвой думать куда легче, чем о Гермионе, которая первой испытала на себе атаку неизвестного.

Он поворачивается к Джорджу, и тот извлекает из кармана что-то маленькое, розовое и пушистое. Загадочно усмехнувшись, Джордж плюет на комок, сжимает его и швыряет в холл.

— Что это? — шипит Гарри.

Но Джордж не успевает ответить. Откуда-то из-за пыльной завесы доносится крик, потом ругательства и вопли, а Уизли уже подскакивает и летит вперед. Растерянный Гарри кидается за ним. Они вырываются к лестнице вовремя, чтобы лицезреть мечущегося по площадке человека в потрепанном костюме, облепленном розовыми комками, которые мечутся по его фигуре, устремляясь к лицу и шее. Мерзавец не может избавиться от этих существ, он яростно машет рукой с зажатой в ней палочкой, а другой рукой пытаясь отпихнуть розовые пушистые комки от лица, но непонятные штуковины только плотнее облепляют его голову и с каждой секундой их каким-то образом становится все больше.

Гарри, не теряя времени, оглушает противника, и тот кулем валится на ступени. Розовые комки отстраняются от него, словно отхлынув одной волной, и начинают приближаться к ним с Джорджем, но Уизли, даже не попятившись, указывает на них палочкой и произносит короткое заклинание. Не менее трех дюжин пушистиков начинают сжиматься, прижиматься друг к другу, уменьшаться, пока на полу не оказывается один единственный подрагивающий розовый шарик, который Джордж подхватывает и прячет обратно в карман.

Гарри, отложив расспросы на потом, указывает на нападавшего. Джордж понимающе кивает и наставляет на того палочку, а Гарри, сломя голову, начинает пробираться через развалины, в которые превратился первый пролет некогда элегантной лестницы.

— Гермиона! — кричит он, — Гермиона, ты в порядке?!

Кое-как он выбирается на чудом уцелевшую площадку и видит выглядывающую из-за угла синюю кроссовку.

— Гермиона, — вопит он, чувствуя подступающую волну паники.

Гермиона лежит на животе, бледная и со стремительно краснеющим лбом. Гарри падает перед ней на колени и дрожащими руками дотрагивается до ее плеча. Она не приходит в себя, когда он ее окликает, и Гарри переворачивает ее, немеющими пальцами аккуратно касается тонкой кожи на исцарапанной шее.

Камень, груда камней, гора размером с Эверест падает с его сердца, когда он чувствует под своими пальцами подрагивающий, но уверенный пульс. Он громко выдыхает, притягивает Гермиону к своей груди и крепко обхватывает ее руками.

Взволнованный голос Джорджа доносится снизу:

— Гарри? Как Гермиона? Что с ней?

— Все нормально, — отзывается Гарри, чувствуя, как в его руках Гермиона начинает шевелиться. — Она, видимо, просто ударилась головой.

На ее лбу красуется сильная ссадина, уже успевшая пропитаться кровью, капля которой медленно ползет к брови. Гарри быстро смахивает ее, внимательно вглядываясь в лицо подруги. Она медленно, с усилием, открывает глаза, морщится, и, сфокусировав взгляд, различает лицо Гарри, нависшего над ней.

— Гермиона? Ты меня узнаешь? — с тревогой спрашивает он, и девушка, помедлив, кивает. — Ты можешь подняться? Встать на ноги?

— Д-думаю, да, — осторожно отвечает она. Гарри помогает ей подняться, но не отпускает ее рук.

Поддерживая ее за плечи, он снова вглядывается в ее лицо, отмечая, что она быстро приходит в норму, а ссадина на голове кровит не сильно.

— Я в порядке, Гарри, — хрипло говорит она, но ее попытка самостоятельно сделать хоть шаг не оправдывается, и девушку медленно заносит в сторону. Гарри снова подхватывает ее и, не сдержавшись, крепко обнимает. Гермиона, прижатая к его груди, недовольно фырчит что-то в его футболку, но обнимает в ответ.

Они стоят так не больше минуты, потому что Джордж, выглянув из-за останков разрушенной лестницы, покашливает с наигранной неловкостью.

— Это все мило, конечно, что Гарри опять достаются все девчонки, но я тут остался наедине с бывшим приспешником Вольдеморта, и мне слегка не по себе.

Палочка Гермионы находится неподалеку, в мусоре, оставшемся от двери в одну из комнат второго этажа. Гарри старается не думать, что было бы, если бы нападавший не промахнулся, а Гермиона не успела бы нырнуть в сторону.

— Это Яксли, — заявляет Гарри, рассмотрев обидчика. — Как он оказался в доме?

— Он узнал о нем в прошлый раз, — глухо замечает Гермиона, — когда мы бежали после диверсии в Министерстве Магии, — Джордж восхищенно присвистывает, а Гермиона хмурится. — Он, видимо, прятался тут со дня поражения Вольдеморта, ожидая твоего появления, Гарри. Весьма ловкий план, на мой взгляд. Сейчас многие стали пренебрегать осторожностью, — и Гарри догадывается, что она хотела добавить "даже мы".

Джордж открывает одну из дверей на первом этаже, заглядывает внутрь.

— Должно быть, он прятался в комнате девчонок все это время, — говорит он, отпинывая ногой половину двери, висящую на одной петле, — больше неоткуда.

Гарри и Гермиона с удивлением осматривают совершенно пустую комнату.

— Эта ванна! — хором говорят они, и Гермиона продолжает:

— Он трансформировал себя в ванную, поэтому мы не смогли вытащить ее из комнаты. Он не поддавался, когда я пыталась трансфигурировать ванну в утюг, потому что уже был не в своей форме! А я даже не попыталась проверить эту дурацкую штуку на лежащие на ней заклинания!

— Ловко, — отзывается Гарри, вспоминая, как два года назад на его глазах полосатое кресло превратилось в профессора Слагхорна. — Он выжидал момент, чтобы к нам подобраться, наткнулся на защиту этим утром, снова затаился, когда мы сбежали вниз и опять увидели всего лишь ванну. А стоило нам разделиться, он решил атаковать.

— Безумец, — хмыкает Джордж. — Нападать на трех волшебников, пусть даже и внезапно — он, должно быть, был просто в отчаянии.

Гермиона оборачивается к обездвиженному Яксли.

— Нам нужно сдать его мракоборцам, — говорит она.

Остальные молчат. Тяжелую тишину прерывает Кричер, громко стонущий о "беспорядке, который устроили эти грязные проходимцы, чертовы отродья".