К далеким берегам (джен)

Merlin Menson "Sweat Dreams"

Посреди топкой снежной равнины оборотень выглядел нелепо и сюрреалистично. Словно ожившая картинка из страшной детской сказки.

Гарри закричал, сам не зная для чего.

Нелепая попытка остановить готовую сорваться лавину: глупая, никчемная, самоубийственная.

— Стой… — зашептал он, заглядывая в темные злые глаза. — Не надо.

Огромный рыжий зверь — гибкий, резкий и опасный — с шумом выдохнул и приглушенно зарычал.

— Нет.

Гарри продолжал смотреть оборотню в глаза, чувствуя, что прерывать зрительный контакт нельзя ни в коем случае.

— Он того не стоит.

Стараясь не делать резких движений, Поттер потянулся за палочкой.

— Все будет хорошо.

Когда ладонь коснулась холодной глади дерева, внутри ощутимо полегчало, но лишь на мгновение. Уже в следующую секунду Гарри понял, что даже с палочкой не сможет защитить ни себя, ни Уизли. Его навыков, умений и сил не хватит.

— Все будет хорошо…

Впервые стало страшно. Он не должен был так все запускать. Не должен был допустить подобного.

— Мерлин… — прошептал Уизли и издал странный булькающий звук.

Поттер забылся и, оторвав взгляд от оборотня, обернулся.

Полный звериного ужаса взгляд Рона был устремлен ни на Гарри или убийцу, а куда-то вверх, в затянутое свинцом небо.

В первое мгновение Гарри не понял, в чем дело. Просто почувствовал, что что-то изменилось: неуловимое, тонкое, но ощутимое.

Лицо Рона в тусклом серебряном свете выглядело неестественно бледным, болезненным, словно выточенным из белоснежного мрамора.

— Вот черт… — в ужасе прошептал Гарри и, рывком подняв Уизли на ноги, потянул его в сторону замка.

Яркий диск луны украдкой показался из-за плотной пелены туч.

Гермиона не раз говорила, почему безлунные ночи нравились ей куда больше.

«Я почти научилась себя контролировать, Гарри. Хотя ты и представить себе не можешь, как это трудно…»

— Быстрее, — подгоняя Уизли тычками в спину, он боролся с желанием хотя бы разок обернуться.

Кожей чувствовал, как Гермионе больно. Словно это не ее, а его собственное тело отравляло напитанная проклятой силой волчья кровь.

— Да что… же… это… такое… — задыхаясь, кричал Уизли.

Гарри почти видел как нежнейший серебристо-серый свет, касаясь кожи оборотня, прожигал ее, оставляя глубокие темные следы, ощущал запах паленой шерсти и плоти, слышал глухой хруст костей и тихое, полное первозданной ярости, рычание.

— Быстрей!

Поттер слышал звонкий хруст снега под мягкими лапами зверя. Чувствовал затылком его хищный прожигающий взгляд.

Вот и все.

Гарри резко остановился и, давя нарождающийся ужас, развернулся лицом к оборотню.

— Ты ведь не сделаешь мне больно, да, Гермиона?

Выражение огромной косматой морды на мгновение показалось ему виноватым. Но только на мгновение. Уже в следующее яркая красная вспышка ударила прямо в грудь зверю и тот, покачнувшись, отступил на два шага назад.

Бросив взгляд через плечо, Гарри увидел стремительно приближающееся темное пятно.

— Хагрид! — закричал Поттер, испытывая смесь радости и ужаса. — Стой! Не подходи!

Подмога в виде друга-великана — то, что на что он не смел и надеяться.

— Аааариии!

В руках лесничего вместо привычной волшебной палочки был на редкость нелепый розовый зонт.

— Хагрид, стой…

Разноцветные вспышки сыпались на голову оборотня, словно рождественское конфетти, но особого вреда ни одна из них, похоже, не причинила.

А жаль.

Подойдя совсем близко, Хагрид отбросил зонт и, не мешкая ни секунды, бросился на врага.

Наблюдая за странным зрелищем, Гарри чувствовал себя лишним, бесполезным. Помочь другу он не мог… И не только потому, что был не уверен в своих волшебных силах: нанести вред оборотню значило нанести вред Гермионе. Выбирать между двумя близкими людьми он не мог.

Слабак.

Руки невольно сжались в кулаки.

Жалкое ничтожество.

Силы Хагрида таяли на глазах. Казалось, еще мгновение — и стальные когти оборотня сомкнутся на его шее.

— Нет! Пожалуйста, нет! — закричал Гарри, но Гермиона лишь злобно зарычала.

Что делать, Поттер не знал. Ноги словно приросли к земле. Голова перестала думать.

Внезапно оборотень, пришпоренный невидимым кнутом, отскочил от корчащегося Хагрида.

«Что за?..»

Неестественно выпрямившись, почти как человек, зверь приподнял огромную морду вверх, понюхал воздух вокруг и, словно уловив в нем что-то, с шумом выдохнул, выпустив в воздух облачко пара.

— Ааарриии, — жалобно пробормотал Хагрид, стараясь приподняться.

В одно мгновение Гарри оказался рядом с другом.

— Все хорошо, Хагрид, — зашептал он. — Все будет хорошо.

Полы старого пальто и льняная рубашка великана были разорваны, но кожа, как показалось Гарри, сильно не пострадала.

— Обоооротень ушел?

— Да, ушел…

Поттер посмотрел вслед чудовищу, которое успело добежать до самой кромки Запретного Леса.

— Наконец-то ушел.

На мгновение ему показалось, что зверь, словно послушная домашняя собачка, присел на задние лапы перед человеком, закутанным в темную мантию, и тот в ответ запустил пятерню в густую рыжую шерсть питомца.

Гарри готов был поклясться, что еще мгновение назад никакого человека в этом месте не было.

Яростно помотав головой, он посмотрел в сторону леса еще раз, но не увидел ни странной фигуры, ни оборотня.

* * *

Гарри резко открывает глаза и оглядывается. Он вновь уснул, смотря любимые мультики по колдовизору. Но теперь мудреный аппарат не работает, и комната наполнена нежными переливами музыки, доносящимися из недр старого граммофона. Гарри прислушивается: песня, хоть и без слов, ему нравится. Он знает, что мама с папой тоже очень ее любят и часто ставят по вечерам. Жаль, в последнее время таких вечеров у них все меньше. Папа бывает дома не часто…

— Гарри…

Мальчик вздрагивает и, округляя глаза от страха, оглядывается по сторонам. В комнате больше никого нет. Но ведь он только что слышал чей-то шепот!

— Гарри… Иди сюда…

Звучит неприятно, с надрывом и Гарри пугается еще больше.

— Ты ведь хочешь увидеть, Гарри?..

Папа говорил ему, что надо быть смелым. Настоящие мужчины ничего не боятся.

— Хочу.

— Иди сюда…

Ноги сами ведут его к двери, ведущей в подвал. Гарри дергает за ручку, но та не поддается.

— Еще немного…

Гарри дергает сильнее, но вдруг замирает. Там, за дверью, голоса. Мама и папа разговаривают на повышенных тонах, а мгновение спустя в разговор вступает дядя Сириус.

Гарри не понимает что происходит: почему родители заперлись, и главное, почему к ним опять пришел противный Сириус.

Мама начинает громко и неприятно смеяться. Гарри страшно. Он закрывает уши ладонями и оседает на пол.

Поспать удалось только до рассвета. Первые робкие лучи солнца Гарри встретил уже в удобном кресле общей гостиной.

Он знал, что если не решится украсть рецепт сегодня — не решится никогда.

А сделать это стоило.

Вчерашнее «приключение» оставило в душе неприятный осадок: Гермиона не просто больна, она — опасна. И обычное зелье не поможет.

Прикинув все возможные минусы своего предприятия, Гарри решил пробраться в кабинет директора во время завтрака.

За полчаса до означенного срока, он поднялся в спальню и, накинув мантию-невидимку, вышел.

* * *

Добравшись до кабинета директора, Гарри затаился у огромной каменной горгульи, закрывающей вход от любопытных.

Все страхи на время улеглись. Он был на удивление собран, спокоен и готов ко всему: упади хоть небо на землю — не удивился бы.

— Только бы пронесло.

А ведь Гермиона — единственный человек, ради которого он готов пойти на такое. Кто-то близкий, теплый, надежный, по-настоящему важный. Кто-то, кто очень ему нужен.

«Друг».

Горгулья зашевелилась. Мгновение — и из проема показалась самая необычная и нелогичная пара, которую Гарри приходилось видеть: Блэк — высокий, резкий, еще не растерявший холодной, яркой красоты — и его хрупкая болезненная Гермиона.

К горлу Гарри подступил тошнотворный комок.

Подробностей этой встречи он не знал, но на обычный, пусть и неприятный, разговор между директором и ученицей это никак не походило.

Стараясь не издавать лишнего шума, даже не дышать громко, Поттер побрел вслед за странной парочкой.

— Ты все сделала правильно, — голос Блэка звучал без привычных резких ноток, почти нежно.

— Не хочу об этом говорить.

— От чего же?

— Мерзко…

Сириус хмыкнул и, схватив Гермиону чуть повыше локтя, заставил остановиться.

— Успокойся.

— А то что? — Грейнджер вызывающе вскинула подбородок. — Заставишь пожалеть? Скажешь маме?

Глаза Блэка загорелись недобрым огнем и он, словно обжегшись, отпустил руку студентки.

— Ей не понравится, что ты опять грубишь.

— Еще больше ей не понравится то, что ты прячешь от меня зелье.

Гарри вздрогнул. Такой Гермиону он не видел никогда. И Блэка тоже, разве что в раннем-раннем детстве, когда все было совсем по-другому…

Значит, она могла просто попросить зелье? Зачем тогда тягомотина с рецептом?

— Ты обещаешь, что не выгонишь Гарри?

— Обещаю, — Сириус примирительно коснулся плеча ученицы. — Паршивцу не повредит небольшая встряска… Но выгнать за это я его не смогу.

Больше слушать Гарри не смог. Развернувшись, он зашагал прочь.

* * *

Оказавшись в душной прохладе спальни, Гарри почувствовал, что измотан. Сбросив мантию-невидимку, он, не раздеваясь, забрался под одеяло.

Чтобы осознать всю степень предательства, ему, несомненно, потребуется время. Много времени.

— Гарри, — низкий напевный голос вернул его к реальности.

Перед кроватью в явном замешательстве стоял Рон. От волнения лицо у него пошло красными пятнами, а на лбу блестели прозрачные капельки пота.

— А, это ты… Привет.

Только этой проблемы ему не хватало. Очередной тяжелый разговор о том, что следует сообщить хоть кому-нибудь о том, что милая Гермиона на самом деле опасный и неуравновешенный оборотень.

Впрочем, теперь отговаривать или убеждать Рона Гарри не собирался. Это проблема Гермионы, а не его.

— Что хотел? — Гарри резко встал, смахивая с себя последние остатки сна.

— Ты… Спас мне жизнь.

Он задумался: спас ли? Наверное.

А Хагрид спас его. Все вполне честно.

— Забудь.

— Нет, — Рон протянул ему помятый листок.

— Что это?

— Я… В общем, вчера я увидел, как ты ведешь Гермиону куда-то… А ведь говорили, что она больна и все такое… Пошел за вами. Она, кажется, заметила, но вида не подала, — на мгновение он замолчал, внимательно наблюдая за реакцией собеседника. — Я слышал разговор про рецепт, видел как она потом обратилась… А дальше ты спас мне жизнь.

Гарри слушал его в пол-уха. Листок оказался рецептом. Неужели тем самым, что он должен был выкрасть?

— Я попросил Фреда и Джорджа… Знаешь, они давно все тайные лазы изучили.

— Это тот самый рецепт?

— Да, он. Понимаешь, они ведь все равно бы залезли туда… Забрать свою карту. А так… Ты ведь мне жизнь спас.

— Спасибо, Рон.

Куда деть злосчастный рецепт Гарри не знал. Первой мыслью было сжечь, прямо здесь и сейчас, не затягивая.

— Он же тебе нужен, да?

Нет, сжигать бумагу не стоило.

— Да, Рон, нужен.

Не попрощавшись, Гарри спустился в общую гостиную, надеясь, что найдет там Гермиону.

Душу больно саднило, но он изо всех сил старался вести себя как обычно, зная: скандал делу не поможет. Да и удовлетворения не принесет.

Нет, тут нужно действовать умнее…

Увидев, как его милая, измотанная ночными прогулками, Гермиона мирно дремлет в кресле, свернувшись калачиком, он почувствовал, как боль заполняет его целиком. Резкая, неукротимая, щемящая.

— Гермиона, — присев на корточки рядом с ней, Гарри провел ладонью по щеке подруги.

Холодная. Такая холодная.

— Гарри, — она ласково улыбнулась, но тут же помрачнела. — Прости… Мерлин, вчера…

— Вчера закончилось. Забудем об этом.

Каждое слово отзывалось болью в груди. Ему не хватало воздуха. Хотелось дышать громко, часто, жадно хватать кислород: так много и долго, как удастся.

— Ты чудо, — она приподнялась и порывисто обняла друга.

Он же, почувствовав, что не может удерживать гниющую черноту внутри дольше, протянул ей скомканный листок.

— Что это? — она замялась.

— Рецепт, — он облизал пересохшие в момент губы. — Ты же просила.