Околоквиддич (гет)

Больше всего на свете я люблю осознанные сновидения. Ну, знаете, когда ты во сне понимаешь, что спишь. Ты можешь делать во сне что угодно — летать без метлы, нырять в морские глубины, петь, прыгать высоко-высоко или танцевать. Но я обычно просто смотрю и наслаждаюсь: во время таких снов ко мне приходят те, кого я люблю.

Вчера у меня было осознанное сновидение: будто бы я лежал на огромной мягкой кровати, а рядом сидел Фран. Он рассказывал удивительную историю, будто Финист Фалькон жив и находится в его квартире в Буэнос-Айресе. Я начал смеяться: иногда осознанные сновидения выходят из-под контроля.

— Ты когда-нибудь был в Дурмстранге? — спросил Фран.

— Конечно, — ответил я, и это было правдой.

— Ты видел, кто пытался убить Финиста Фалькона?

— Конечно, — повторил я, протягивая к нему руки.

— И ты можешь мне об этом рассказать?

Иногда осознанные сновидения обрываются в самый неподходящий момент, и я снова проваливаюсь в реальность. Реальность сурова. То, что раньше казалось таким привлекательным, больше не радует.

Иногда я думаю, что Скорпиус тоже видит мои сны: иначе как объяснить, что он смотрит на меня, как на врага? Он больше не кричит, он словно вообще меня не замечает.

По вечерам мы больше не собираемся с парнями у камина и не обсуждаем квиддич. Больше не ходим на игры и не деремся до крови. Мы больше ничего не делаем, потому что Скорпиус, наш король и бог, больше ничего не хочет делать.

Я знаю, почему Скорпиус так зол на меня. Он думает, что я скажу Франу правду. И вы знаете, я ее скажу — пусть даже во сне, когда мой брат снова придет ко мне и сядет у моей постели. Я крепко обниму человека, которому всегда было не все равно и скажу: «Конечно, эрмано*, я могу тебе рассказать, послушай, это длинная история про околоквиддич. Все началось со стычки на Мосту Миллениум, после которой меня поймали бобби. Или нет — все началось гораздо раньше, когда я воспользовался летучим порохом доктора Иржи Чаянека.

Жаль, это будет всего лишь во сне — потому что в реальности я живу в сером доме Скорпиуса, и каждый вечер Малфой выходит из своей комнаты, где он спит на продавленном диване, и берет из холодильника банку пива. Пришла осень, и по дому гуляет сквозняк — я мог бы часами лежать у камина, но боюсь выйти из своей комнаты.

Скорпиус говорил: мой дом — фирма, а жизнь — околоквиддич. Малфой врал. Это не так. Я хочу домой.

* * *

Станимира стоит прямо. Ловит свое отражение в позолоте на кубке с вином, усмехается. Она по-прежнему не пьет на праздниках и по-прежнему не умеет произносить речи, но сейчас это мало ее волнует.

— Я поздравляю вас, Франсиско и Аделина, с этим радостным днем, — говорит она с такой интонацией, что собравшиеся понимают — ни черта этот день не радостный. Она говорит эту простую фразу так, что всем становится ясно: Станимире Крам крупно повезло. У нее впереди победы, деньги, контракты, путешествия и новые друзья, а у Аделины Фалькон — только затрапезный благотворительный фонд и скачки, куда ее даже не пустят в королевскую ложу, и медленное унылое существование. Ей аплодируют, и она высоко поднимает стакан с минералкой.

Суббота началась с тяжелых облаков и накрапывающего дождика. Трава на лужайке у дома уже была вся мокрая: по ней так и тянуло пройтись босяком. Гости начали прибывать еще с утра — здесь были министры и известные актеры, игроки в квиддич и хогвартские учителя. Казалось, на помолвку Пако собралась вся магическая Британия.

— Смотри, — Рокси выглянула в окно, — Здесь весь отдел чрезвычайных ситуаций. А, кстати, это не глава Восточноевропейского союза магов?

— Он, — Станимира тоже подошла к окну. — Как же, Аделина не могла без начальства.

На праздник приехали весь клан Фальконов, включая родителей Финиста. Его мама так и не сняла траурную мантию.

Директор Бжезинский приехал в обед, из камина ему помогли выйти два дяди Финиста. В шикарном обеденном зале накрыли несколько столов, эльфы таскали угощения, гости пока пили шампанское внизу. «Если помолвка такая пышная, то что ожидать от свадьбы?» — думала Станимира.

Она еще не осталась одна ни на секунду. Рокси и Мари-Виктуар, кажется, поселились в ее комнате. Сейчас Виктуар застегивала на ней то самое синее платье. Сама она была в узких брюках и блейзере.

— Я и правда буду моделью на Лондонской неделе моды, — хвасталась она, — Знаешь, кто меня выбрал? Vionnet!

— Круто, — сказала Крам, хотя имя дизайнера ей ни о чем не говорило.

Рокси надела шелковый темно-зеленый комбинезон («Надела бы черный, но я и так черная, так что пусть догадываются, что я в трауре!» — заявила она). Рокси никогда не боялась шутить по поводу своего цвета кожи, а вот Станимира не была уверена, что так стоит шутить кому-то еще.

Девчонки уговорили Крам надеть красивые туфли цвета фуксия — каблук был не таким большим, но она все равно боялась упасть. Однако несколько раз за день она поймала себя на мысли, что страх падения — единственный страх, который у нее есть. И вот она стоит перед огромной толпой и, усмехаясь, произносит какой-то несуразный тост.

Аделина выглядит победительницей. На ней серебристая мантия, которая волочится по полу и собирает уличную грязь с чужих ног. Волосы завиты в аккуратные локоны и подняты к макушке. Прорисованные брови делают лицо Аделины немного удивленным, словно она и сама не понимает, как здесь очутилась. Пако одет в классическую черную мантию, из-под которой виден ворот голубой рубашки. Он поддерживает Аделину за локоть и ни на секунду не упускает ее из вида. Он так улыбается и так шутит, и так благодарит за каждый тост, что не остается сомнения — он влюблен и счастлив. Но когда Станимира говорит свою банальщину, он поднимает глаза. Циничные слова застревают в горле у Крам, и она кашляет. Да уж, речи никогда не были ее коньком.

— Ты будешь мне писать? — спрашивает она тихо у Рокси, сев.

— Конечно, — Рокси разделывается с закусками. — Я вряд ли смогу долго оставаться в «Сорванной башне».

После дня рождения Пако Саша вернулся играть в Чехию, а Рокси осталась еще на какое-то время.

— Я тоже, — Станимира без аппетита смотрит на тар-тар из лосося.

— Не дури, — произносит Рокси с набитым ртом. — Тебе надо играть. Играть в «Осах».

— Год назад, когда Мариса предложила мне контракт, я говорила, что не поеду из-за Пако, — произнесла она тихо, так, чтобы их никто не услышал. — Он так издевался надо мной во время юниорского чемпионата, что сама мысль о том, чтобы с ним играть, была ужасной. Но Мариса сказала, что он уедет в Аргентину. И вот сейчас мне тоже кажется, что я не могу играть.

— Идиотка. Давай еще из-за Пако убей свою карьеру, — Рокси резкая, но не злая.

— Ни за что, — Станимира сжимает кулаки под столом.

Помолвка в самом разгаре. Звучит музыка, и гости с аппетитом поглощают угощения. Щелкают вспышки фотоаппаратов. Директор Бжезинский выглядит довольным: иногда он посматривает на Станимиру, и та понимает — по его мнению, она все еще полное дерьмо. Отброс общества, ошибка природы, которая по какой-то удивительной причине получила фамилию Крам и зачисление в Дурмстранг. Директор даже с ней не поздоровался, и это могло означать только одно — он старался забыть, что в его школе училась такая неправильная Станимира Крам.

Но ей уже все равно — правильный мир, о котором рассказывали в школе, развалился от малейшего порыва ветра, как карточный домик. Нет, ее предназначение не сидеть дома и готовить мужу каждый день по три новых блюда. Да, она будет дружить с Ибрагимом Озилом, несмотря на то, что он турок. Да, она будет играть в квиддич и жить квиддичем, и посвящать всю себя квиддичу, и поступать так, как велит сердце, а не кто-то там в директорском кабинете Дурмстранга.

В ее новом мире все были немного изгои: Мариса, внебрачная дочь Люциуса Малфоя и вселенский позор Дурмстранга, Фред и Джордж, бросившие школу на пятом курсе ради сомнительной идеи собственного бизнеса, Дик Мюррей, недавний маггл и футболист-неудачник. Рокси, потерявшая ребенка. Саша, чуть не потерявший из-за этого лучшего друга. И Пако. Пако, который потерял все: страну, команду, доброе имя, возможность вернуться и жить нормальной жизнью — потерял из-за принципов, в которые верил до последнего.

Станимира вспоминает мальчика Эмина, который просил сказать Пако, что он не считает его предателем.

«Ты не предатель», — думает Станимира, когда Пако нежно обнимает Аделину за талию.

«Ты не предатель», — проносится в голове, когда сидящий напротив некто Стивен Купер просит передать миску с салатом, и Станимира замечает, что тарелка Пако тоже пуста.

«Ты не предатель», — хочется крикнуть, когда музыка становится тише, и гости по очереди поднимаются, чтобы сказать очередные тосты. Встает Виктор — он за столом с Марисой и Фредом — и долго молчит. Станимире хочется броситься к отцу через несколько столов, чтобы уткнуться в такое родное крепкое плечо, но она остается на месте.

Наконец поднимается сам Пако. Привычным жестом убирает от лица челку. Улыбается. Нос перебит, но остальные травмы вроде бы зажили. Он бьет по хрустальному бокалу маленькой ложечкой, и музыка затихает. Затихают и гости, готовясь слушать речь жениха.

— Я рад, что вы пришли, — говорит он, и голос разносится эхом по огромному залу. — Я очень рад, что все сегодня здесь. Знаете, с утра я подумал, что сегодня у меня важный день. Один из самых важных дней в жизни, наверное.

Аплодисменты. Какие-то престарелые родственницы вытирают белоснежными платками слезы в уголках глаз. Пако продолжает:

— Такое дело: уехав в Аргентину, я потерял место капитана в «Осах». А в сборной уже есть свой капитан, великий Николас Варальо, на чье место я ничуть не претендую. Поэтому я отвык произносить речи. Раньше они давались мне с легкостью, ведь я говорил нужные слова перед каждым матчем, но сегодня — так странно — мне нужно многое сказать, и я не знаю, с чего начать...

Аделина снисходительно улыбается и показывает тонким пальчиком на себя. Гости улыбаются королеве улья в ответ. В этот момент Пако выглядит маленьким и слабым, но, помолчав, он снова говорит:

— Да, моя несравненная Аделина права — начать нужно с нее. С ее позволения я расскажу нашу удивительную историю знакомства — думаю, она покажется вам занятной.

Снова оглушительные аплодисменты и теплые взгляды. Рокси подставляет Станимире бокал с вином и кивает: мол, брось ты свой спортивный режим хоть сейчас. Станимира делает большой глоток и заедает вино куском стейка. Удивительно, но с набитым ртом выслушивать откровения Пако немного легче — кажется, мозг занят тщательным разжевыванием и не способен генерировать злые мысли.

— Так вот, — откашлявшись, произнес Пако, — как вы знаете, несравненная Аделина происходит из очень древнего рода Фальконов. Первые упоминания об этой удивительной семье относятся к началу XI века — представляете? Кроме денег и могущества, у Фальконов есть дар — врожденная анимагия, передающаяся по мужской линии. Редкая, потрясающая способность, ставящая любого Фалькона выше обыкновенного волшебника. Выше меня, сдавшего тест на анимагию не буду говорить с какого раза, — уж точно. Только в конце мая этого года случилась беда — самый юный мужчина в семье Фальконов был убит.

Пако замолчал, наслаждаясь реакцией слушателей. Все сидели молча, боясь пошевелиться. Станимира чуть не подавилась едой — упоминание о Финисте было таким горьким и неуместным на этом празднике жизни, таким лишним, что в голову Пако захотелось послать бладжер. Аделине речь жениха тоже не слишком нравилась: она нервно заерзала на стуле, только услышав имя Финиста. Франсиско не обращал на это никакого внимания:

— Получилась интересная вещь, дорогие друзья, — улыбнулся он одними губами, — наследницей всего состояния Фальконов стала моя нежная, прекрасная Аделина, дальняя родственница Богдана и Ларисы Фальконов. Ведь их единственный сын объявлен мертвым, а больше юных магов в семье Фальконов нет... Удачно я женюсь, не правда ли? Только вот какая штука: моя любовь учится в Дурмстранге. И в отношении нее действует старый, глупый, но очень обязательный закон на наследство, принятый Восточноевропейской конвенцией магов еще в Средние века. Но это все неважно, ведь моя ненаглядная полюбила меня сразу же, как увидела, — Пако прошелся между столами, сложив руки сзади. — А что? Черт подери, я бы и сам себя полюбил, — на этом месте Станимира не удержалась и прыснула — бахвальство Пако было таким же, как обычно. — Я искренне считаю себя идеальным и сейчас объясню почему.

Аделина сидела, вжавшись в стул, и испуганно оглядывалась на директора Бжезинского. Но что тот мог сделать? Только слушать длинный монолог Франсиско, который, было видно, наслаждался процессом.

— Я идеальный! — он хлопнул в ладоши. — И не смейте мне говорить, что я не прав, потому что это моя гребаная помолвка, а на таких мероприятиях нужно говорить про жениха хорошие вещи, даже если они не соответствуют истине. Обычно произносят что-то вроде: «Он ей очень подходит». Это правда, друзья. Я очень подходил моей любимой Аделине. Помимо того, что я чертовски хорош собой и потрясающе сексуален, когда играю в квиддич, я еще ужасно незнатный. Хотя нет — я знатный ровно настолько, чтобы не слишком злить ребят из Дурмстранга. Судите сами — у меня в предках ходят Малфои, что делает меня полноправным членом закрытого кружка знатных семей вроде Фальконов. С другой — я никто, Уизли, да и тому же, опальный игрок в квиддич. Все эти вещи меня из круга богатых и знатных вышибают автоматически. Но Аделина, радость моя, справедливо рассудила, что такой, как я, очень ей подойдет. О свадьбе со мной не слишком стыдно говорить, но при этом я со всей своей дурной родословной не помешаю забрать наследство. Чудесный закон — наследница делит все с мужем. После свадьбы состояние Фальконов перешло бы Аделине, то есть, ее мужу, мне. Но — вот чудо — так как я не принадлежу к нужному кругу, да и к тому же, иностранец, не сведущий о магических порядках Восточной Европы, меня можно обмануть, присвоив все себе без моего ведома. А потом как-нибудь развестись, выставив меня изменником. Бинго!

В зале нарастал шепот. Станимира смотрела на Пако распахнутыми от удивления глазами. На голубую полоску ворота рубашки, на развевающуюся от ходьбы длинную черную мантию, на челку, на переносицу, заклеенную пластырем, нездоровый румянец на щеках и сбитые костяшки пальцев. На Пако — до недавнего времени самого заклятого врага.

— Но на самом деле все это не слишком интересно, — продолжил Пако, прохаживаясь по залу. — Подумаешь, свадьба по расчету — да каждая вторая свадьба сейчас по расчету! На помолвках обычно не говорят о таких вещах, даже если все знают, что она с ним только из-за денег. Но вы дослушайте меня до конца — потому что это и правда удивительная история искренней любви, которую вы потом расскажете своим детям. Аделина сразу же поняла, что я для нее — идеальный вариант. Она думала, что охмурить такого идиота, как я, не составит труда. Нет, ну кто я такой? Обычный игрок в квиддич, который должен быть рад обществу столь прекрасной особы. Я, правда, слегка подтолкнул Аделину к активным действиям, каюсь! Пара комплиментов, и вот она уже применяет тяжелую артиллерию — пишет мне нежные письма, надушенные чем-то сладким, хлопает глазами и всячески намекает, что мы будем идеальной парой. Один раз даже — о ужас — я нашел в своих вещах ее розовые трусики, хотя они никак не могли там очутиться, поверьте мне. Если бы не мораль, Аделина прыгнула бы ко мне в постель и тут же забеременела — настолько велика была ее любовь!

Станимира видела, что Аделина тоже поднялась с места и заметалась, пытаясь сбежать, но Мариса с ядовитой улыбкой обняла будущую невестку и незаметно приставила палочку ей к горлу. Крам огляделась — гости перешептывались, пытаясь понять, что происходит, но Пако всех успокоил:

— Тихо, тихо, друзья! Послушайте дальше, я обещаю вам искрометный финал, поэтому те, кто силен в писательстве, лучше сразу приготовьте перья, а то потом забудете, что я сказал. Так вот, я, конечно, был очень рад вниманию Аделины и всячески его приветствовал. Я был мастером своего дела, и все юные соблазнители должны брать с меня пример: я убедил ее в своем полнейшем расположении, даже ни разу с ней не поцеловавшись. Ну вы что, какие поцелуи до свадьбы! Зачем мне это было нужно? Расскажу попозже, а пока небольшая предыстория. Знаете, на помолвках принято рассказывать, как счастливчики жили до судьбоносной встречи друг с другом. Вроде того: Кейти работала продавцом в книжном магазине, как однажды к ней зашел Рой за новым романом «Корни мандрагоры», который он покупал для своей престарелой мамы. Так послушайте и вы, чем жила моя любовь до знакомства со мной. Она была помолвлена — и угадайте, кто был ее избранником? Финист Фалькон, последний из рода. Богатенький говнюк Финист! Мертвый говнюк, как следует из газетных сводок. Дядя Аделины, директор Бжезинский, тоже дальний, но не кровный родственник Фальконов, а по совместительству опекун Аделины, в свое время сделал все, чтобы организовать эту помолвку. Он убеждал чету Фальконов, что если Финист женится на ком-то не из рода, то дар исчезнет. А вы знаете, Бжезинский у нас уважаемый профессор, поэтому простодушные Фальконы ему поверили. Особенно мама Финиста — ведь она-то как раз была незнатной. В свое время ее тоже пугали пропажей дара у потомства. И она не хотела ужасного будущего своему единственному сыну! Правда, у директора Бжезинского была одна проблема. Огромная проблема, которая мешала ему жить и воплощать свои планы по обогащению. Эту проблему зовут Станимира Крам.

— Что он несет! — Бжезинский поднялся со своего места и направил на Пако палочку, но подоспевший Виктор положил руку ему на плечо. Испуганно обернувшись на крепкого Крама, Бжезинский выронил палочку. Силы были неравны, а сопротивление бесполезно. Все взгляды были прикованы к Станимире. Она сама испуганно озиралась по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Пако, меж тем, вернулся к своему монологу:

— Станимира Крам была лучшей подругой Финиста. Они все время проводили вместе, и был велик шанс, что Финист Фалькон однажды придет просить ее руки. А это значит — прощай, деньги! Прощай, огромное состояние! Поэтому директор Бжезинский делал все, чтобы унизить Станимиру, сделав ее в Дурмстранге изгоем. Даже договорившись о помолвке Аделины и Финиста, он понимал — Крам все еще была угрозой. Поэтому он давил на Виктора Крама, ее отца, надеясь, что тот побыстрее выдаст дочь замуж. Но у него не получилось. Да и к тому же, Бжезинский понял, что даже свадьба Аделины и Финиста не сделает его богатым. Опять — законы Дурмстранга. Мужчина получает все, женщина — его приложение. Аделине светила сытая жизнь жены, но не более того. Она не становилась наследницей рода. Но потом трагический случай помог Бжезинскому — Финиста убили неизвестные в стенах Дурмстранга. У юной Фалькон появился шанс. Только вот беда — по Дурмстрангу пополз нелепый слух, будто я помолвлен с Крам.

Щеки Станимиры вспыхнули. Рокси крепко взяла ее за руку и взглядом показала: держись, скоро все это кончится.

— Снова Станимира Крам! Бжезинский был в бешенстве — по словам Аделины, я был в нее очень влюблен и готов жениться в кратчайшие сроки, а тут снова Станимира Крам! Но Аделине все нравилось — она думала, что отбивает меня у Крам, которую люто ненавидела за близкую дружбу с Финистом. Эта помолвка — триумф Аделины Фалькон над Станимирой Крам. Потому что когда мы поженимся, Аделина получит все деньги Фальконов и будет купаться в богатстве, которое не было положено ей по рождению. В чужом богатстве.

В зале повисла мертвая тишина.

— Дыши, дыши, — Рокси сжимала руку Станимиры крепче. — Все хорошо.

Станимира смотрела на Аделину — Мариса держала у ее горла палочку, не скрываясь. Та тихо скулила, боясь пошевелиться.

— Знаю, знаю, друзья, — произнес Пако с улыбкой. — У вас ко мне множество вопросов. Первый: если я знаю тайные грязные мыслишки своей суженой, зачем я устраиваю публичную порку? Ну это же так глупо — я могу высказать ей все это лично. По сути, она же не преступница — ну захотела денег, ну попыталась завладеть наследством, одурачив загонщика-идиота. Что такого? Второй: почему я, подозревая Аделину в неискренности, все-таки объявил помолвку? Хоть по моему избитому лицу и кажется, что я склонен к мазохизму, это далеко не так. Ответ прост, друзья мои: это не публичная порка, это обвинение. И я хотел собрать как можно больше людей, всех министров магии и полицию, чтобы все стали свидетелями удивительного разоблачения. Послушайте же дальше! Теперь я буду говорить о себе. Ведь на помолвке надо что-то узнать о женихе, правда ведь? Так вот, я действительно очень радовался вниманию Аделины, зная все ее планы. Посылая цветы и улыбаясь, я рыл ей яму. Я должен признаться: не только Аделина шла на этот брак по расчету, но и я тоже. Правда, я хотел не денег. Но у меня был мотив, важный мотив. Сблизившись с Аделиной, я хотел узнать, кто убил Финиста Фалькона, — по залу прокатился ропот. — Видите ли, мы с Фальконом никогда не были друзьями, но соперничали на юниорском чемпионате. Услышав о его смерти, я скорбел. Скорбел и думал: почему тело Фалькона не ищут? Почему его не похоронят нормально, по христианской традиции? Чем добрый и талантливый Финист заслужил гнить в сырых подвалах Дурмстранга, а не покоиться в семейном склепе? Я вам скажу: директору Бжезинскому было невыгодно искать тело. Он побыстрее объявил Фалькона мертвым, надеясь, что Аделина получит все. Удивительно, правда, друзья мои: школа, какие-то неизвестные хулиганы убивают звезду квиддича и наследника огромного состояния? Хотя ничего удивительного — у Финиста было множество врагов, начиная от тех же фанатов. Околоквиддич, фанатский мир, очень жесток. Там могут убить из-за того, что ты болеешь или играешь не за тех.

— Все-таки это был Альбус Поттер, — выдохнула Станимира. — Черт...

Но, словно в ответ на ее мысли, Пако произнес:

— Но это были не фанаты. Дорогая, — он повернулся к Аделине, — скажи мне, дорогая, зачем ты убила Финиста Фалькона?

Испуганный выдох пронесся по залу — казалось выдохнули разом все. Выдохнули и замолчали. Звенящая тишина повисла в воздухе, казалось, было слышно, как на хрусталь садятся пылинки. И в этой напряженной тишине послышался тихий плач.

— Я... не убивала его! — шептала Аделина, и слезы лились по ее лицу. — Я... не убивала!

— Не убивала? — голос Пако был холоден, как металл.

Послышался вскрик: это кричала Лариса Фалькон. Муж держал ее, но хорошенькую белокурую женщину била крупная дрожь. Пако посмотрел на мать Финиста с сочувствием, но через секунду вернулся к своему допросу.

— Не убивала, — лепетала Аделина. — Я... я не виновата! Пожалуйста! Я не хочу в тюрьму!

— Вы знаете, я склонен ей верить, — Пако обвел взглядом зал. — По-моему, я ошибся, и Аделина действительно не убивала Финиста.

— Да-да, не убивала, — рыдала Аделина. Мариса так же твердо держала палочку у ее горла.

— Не убивала! — произнес Пако, в очередной раз отбросив со лба челку. — Знаете, почему?

Станимире казалось, что все происходит будто в замедленной съемке. Вот Пако медленно убирает руку от волос, вот бьется в истерике Аделина, а Бжезинский, которого держит отец, затравленно оглядывается по сторонам. Вот переглядываются Фальконы, и Богдан Фалькон прижимает к себе плачущую Ларису. Вот Пако, в последний раз оглядев собравшихся, говорит:

— Аделина Крамская-Фалькон и правда не убийца, друзья мои. Потому что Финист Фалькон жив, и я могу это доказать.

Кто-то кричит, все встают со своих мест, чтобы лучше видеть Пако. «Как жив? Не может быть! Уизли врет!» — слышится со всех сторон, и Станимира, поддавшись общему порыву, тоже вскакивает со стула. Сердце бешено стучит в висках, пальцы машинально комкают салфетку. Голос Пако, усиленный заклинанием, гремит на весь зал.

— Аделина не успела убить Финиста. Она применила блестем, румынское проклятие, в сочетании с Сектумсемпрой. Но она не смогла смотреть, как Фалькон истекает кровью и умирает. Аделина в ужасе убежала, а Финист спасся, превратившись в сокола. На фоне стресса у парня отшибло память, и он не помнил, кто напал на него, но возвращаться в Дурмстранг боялся — он давно подозревал, что Бжезинский хочет его деньги и не будет его спасать, в случае чего. Кстати, у меня к вам последний вопрос: знаете, как студентка, способная разве что джем готовить, придумала такое извращенное заклинание? Откуда она знала о существовании Сектумсемпры — ведь это заклинание появилось в Хогвартсе, можете догадаться? Профессор Бжезинский, вы не хотите рассказать об этом? — Пако подошел к Бжезинскому и, опершись на стол, посмотрел ему прямо в глаза.

— Я не знаю, — прошипел директор.

— Это он все! — вскрикнула Аделина. — Я была под Империусом, а потом он испугал меня, что я попаду в Азкабан! Он сказал: выйдешь замуж, и тебя никто не тронет! А деньги Фальконов поделим!

Теперь в зале происходила какая-то ужасная неразбериха. Станимира бросилась к отцу, но ее тут же оттеснили.

— Спокойно! — послышался чей-то мощный голос. — Меня зовут Антон Белый, я глава Восточноевропейского союза магов! Тихо! Мистер Уизли, откуда вы узнали эту информацию?

— У меня есть свидетель несостоявшегося убийства, — спокойно ответил Пако. — Альби, выйди сюда!— рядом с Пако показался худенький мальчик в коричневой мантии. — Альбус в этот день случайно оказался в Дурмстранге, воспользовавшись порохом доктора Иржи Чаянека, и увидел то, что случилось.

— Откуда вам известно, что Финист жив? — продолжал Антон Белый с напором. — Господин Поттер и это видел? Где сейчас Финист, вы можете сказать?

Пако дружелюбно улыбнулся и произнес:

—Господин Белый! Он как раз за вашей спиной.

Глава магов Восточной Европы резко обернулся, а вместе с ним обернулись и все гости.

У двери стоял Финист Фалькон. Его волосы торчали, а все лицо было в синяках. Через тонкую ткань мантии прорисовывались крепкие мышцы, и он совсем не был похож на себя. Но все-таки это был он, Финист Фалькон, живой и невредимый.

Станимира почувствовала, что земля уходит из-под ног. Заметив ее в толпе, Финист бросился к ней, расталкивая всех на пути.

— Финист... — она медленно дотронулась до его щеки, словно не веря, что все это наяву.

— Прости, я был таким таким идиотом, — шептал Фалькон, обнимая Станимиру. — Теперь все будет хорошо.

— Аделина Крамская-Фалькон и директор Бжезинский, вы арестованы по подозрению в убийстве, — слышится голос Антона Белого.

Стивен Купер из британского министерства запирает заклинаниями окна и двери, не давая преступникам скрыться. Аппарировать они и так не могут.

Слишком много свидетелей. Признание Аделины. Живой Фалькон. Суматоха.

Станимира ищет глазами Пако, но не может найти.

Он исчез.